Соловьев Сергей Михайлович
Избранные стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сборник 27-ми стихотворений.
    Добавлены 9 неповторяющихся стихов из антологии "Русская поэзия ХХ века" (1925).
  
  
  
  
  Сергей Соловьев
  
   Избранные стихотворения
  
  
  1. Три видения ("Смеялся май, синел, сверкал залив...")
  2. 13 октября, 1914 года ("Старик октябрь, ты стал неузнаваем...")
  3. Андрею Белому ("Зачем зовешь к покинутым местам...")
  4. Аполлон с кифарой ("Зачем, с душой неутоленной...")
  5. Элегия ("Тебе, о нежная, не до моей цевницы...")
  6. "Коснись рукой до струн, презренных светом..."
  7. "Лазурью осени прощально..."
  8. Петербург ("И волею неземнородной...")
  9. Пресвятая Дева и Бернард ("Он за город ушел, где дороги...")
  10. Привет осени ("Осень, здравствуй! Ты ли это...")
  11. Сергий Радонежский ("Весь день из рук не выпускав пилы...")
  12. Из дневника ("Неужели я снова...")
  13. "Крепче голубой мороз..."
  14. "Лазурью осени прощальной..."
  15. "Сияньем, золотым и алым..."
  16. "Твое лицо - запечатленный сад..."
  17. Лесному богу ("Пора, мой мальчик-зверолов...")
  18. "Весь день я просидел прилежно..."
  19. Посещение Диониса ("Тайный гость в венке из винограда...")
  20. Венера и Анхиз
  21. "Ты взманила к вешним трелям..."
  22. "Весенний ливень, ливень ранний..."
  23. "Последний луч бледнеет, догорая..."
  24. "Коснись рукой до струн, презренных светом..."
  25. Осень ("Как скоро ты прошла и отшумела...")
  26. Новгород ("Ветер легкий, тиховейный...")
  27. Город современный ("Над руинами храмов, над пеплом дворцов, академий...")
  
  
  ---------------------------------------------------------------------
  Источники:
  Стихи 1 - 11: http://slova.org.ru/
  Стихи 12 - 18: Серебряного века силуэт (http://www.silverage.ru/)
  Стихи 19 - 27: Русская поэзия ХХ века. Антология. М.: 1925, с. 89 - 93.
  Составитель: В. Г. Есаулов, июль 2007 г.
  ---------------------------------------------------------------------
  
  
  
  
  
  
  1. Три видения
  
  Смеялся май, синел, сверкал залив.
  На берегу, в тени плакучих ив,
  Увидел я беспечное дитя,
  Играющее в мяч. Над ним, грустя,
  Склонялась Муза, и ее рука
  Держала лиру, лавр и терн венка.
  
  И новый сон передо мной возник:
  Клонился ветром плачущий тростник,
  Летали в роще желтые листы...
  И Муза мне сказала: "Видишь ты:
  Старушка с отроком вокруг пруда
  Идут, идут... не спрашивай, куда!"
  
  Леса одеты в пурпур и огонь,
  Заходит солнце. У колодца конь
  Остановился с легким звоном шпор,
  И девушка склонила томный взор,
  На водоем поставивши ведро...
  Вдали сверкнуло белое перо.
  
  И Муза мне шепнула: "О дитя!
  Богиня юности придет шутя,
  Шутя уйдет. Ты всадника узнал?
  Вином кипящий золотой фиал
  Ты рано осушил. Придут ли вновь
  И лира, и страданье, и любовь?"
  
  
  
  2. 13 октября, 1914 года
  
  Старик октябрь, ты стал неузнаваем:
  Давно ль я трепетал железных рук твоих?
  Но ты пришел, - и веешь кротким раем,
  Ты - ласков, нежен, сумрачен и тих.
  
  Пусть дни черны, и серебристый иней
  Окутал сад и дальние кусты,
  Пусть с каждым днем все глуше и пустынней,
  Спустилась ночь, дрова трещат в камине...
  Старик октябрь, нет, мне не страшен ты.
  
  Грози другим, как мне грозил, бывало,
  Стуча в окно могильною киркой!
  Мой май увял, но сердце не увяло:
  В нем ясное блаженство и покой.
  
  И призраки, поднявшись из могил,
  Ко мне слетаются в молчанье полуночи,
  И, кажется, мне прямо смотрят в очи
  Все милые, кого я схоронил.
  
  Вы мне приносите благословенье,
  И озарил загробный ваш привет
  Канун и полночь моего рожденья.
  Пора за труд: мне двадцать девять лет.
  
  
  
  
  3. Андрею Белому
  
  
   Мужайся! Над душою снова
   Передрассветный небосклон,
   Дивеева заветный сон
   И сосны грозные Сарова.
   А. Белый
  
  Зачем зовешь к покинутым местам,
  Где человек постом и тленьем дышит?
  Не знаю я: быть может, правда там,
  Но правды той душа моя не слышит.
  
  Кто не плевал на наш святой алтарь?
  Пора признать, мы виноваты оба:
  Я выдал сам, неопытный ключарь,
  Ключи его пророческого гроба.
  
  И вот заветная святыня та
  Поругана, кощунственно открыта
  Для первого нахального шута,
  Для торгаша, алкающего сбыта.
  
  Каких орудий против нас с тобой
  Не воздвигала темная эпоха?
  Глумленье над любимою мечтой
  И в алтаре - ломанье скомороха!
  
  Беги, кому святыня дорога,
  Беги, в ком не иссяк родник духовный:
  Давно рукой незримого врага
  Отравлен плод смоковницы церковной.
  
  Вот отчего, мой дорогой поэт,
  Я не могу, былые сны развеяв,
  Найти в душе словам твоим ответ,
  Когда зовешь в таинственный Дивеев.
  
  Она одна, одна - моя любовь,
  И к ней одной теперь моя дорога:
  Она одна вернуть мне может вновь
  Уже давно потерянного Бога.
  
  
  
  
  4. Аполлон с кифарой
  
  Зачем, с душой неутоленной
  Весельем Зевсовых пиров,
  Я приведен под твой зеленый
  Приветно шелестящий кров?
  
  Припав лицом к коре холодной,
  Целую нежные листы,
  И вновь горят любви бесплодной
  Несовершенные мечты.
  
  Как зелени благоуханье
  Мучительно душе моей,
  Как сладость твоего дыханья
  Струится с лавровых ветвей!
  
  Но ствол не затрепещет гибкий
  И не зардеет лист. В тиши
  Чуть слышен стон твоей улыбкой
  Навек отравленной души.
  
  Былой тоской, любовью старой
  Душа больна. Уныл, суров,
  Один, с печальною кифарой,
  Брожу, тоскуя, средь лесов.
  
  
  
  
  5. Элегия
  
  Тебе, о нежная, не до моей цевницы.
  Лишь одному теперь из-под густой ресницы
  
  Сияет ласково твой темный, тихий взор,
  Когда над нивами сверкает хлебозор,
  
  И ночь исполнена тоской и вожделеньем.
  Вчера, едва заря померкла над селеньем,
  
  И месяц забелел из голубых глубин,
  У ветхого плетня, в тени густых рябин,
  
  Я вас подслушивал, ревнивый и печальный.
  Мерцали молнии, и отзвук песни дальной
  
  Томился, замирал. А я, боясь дохнуть,
  Смотрел, как томно ты взволнованную грудь
  
  Его лобзаниям и ласкам предавала,
  Безмолвно таяла, томилась и пылала...
  
  Как нежно пальцами его лицо брала,
  Смотря ему в глаза. Какою ты была
  
  Зараз и царственной, и страстной, и стыдливой.
  Шептали юноши завистливо: "счастливый!"
  
  И долго голос твой во мраке слышал я:
  "Вот губы, плечи, грудь... целуй, твоя, твоя!"
  
  1906-1909
  
  
  
  6. * * *
  
  Коснись рукой до струн, презренных светом,
  Тебя одну когда-то певших струн.
  Верни мне дни, когда я был поэтом,
  Дай верить мне, что я, как прежде, юн.
  
  Моей любви, взлелеянной годами,
  - Ты видишь, видишь - мне скрывать невмочь..
  Ах! где она, кипящая звездами,
  Осенняя, сияющая ночь?
  
  С небес звезда срывалась за звездою.
  Мы шли вдвоем... ты руку мне дала...
  А цветники дышали резедою,
  И ночь была прозрачна и светла.
  
  Сребрилися под твердью голубою,
  Деревья блеклые, не шелестя.
  Я о любви не говорил с тобою...
  Что говорить? Ведь ты была дитя.
  
  Верни же мне те золотые грезы,
  В твоих лучах я расцветаю вновь,
  Ты вся - весна, ты вся - как запах розы,
  Как старое вино - моя любовь.
  
  Я пред тобой притворствовать не в силах,
  Ты - так светла... О, если б я угас
  У нежных ног невинных, милых, милых,
  В сиянии любимых узких глаз.
  
  
  
  
  7. * * *
  
  Лазурью осени прощальной
  Я озарен. Не шелехнут
  Дубы. Застывший и зеркальный
  Деревья отражает пруд.
  
  Ложится утром легкий иней
  На побледневшие поля.
  Одною светлою пустыней
  Простерлись воды и земля.
  
  В лесу неслышно реют тени,
  Скудея, льется луч скупой,
  И радостен мой путь осенней
  Пустынно блещущей тропой.
  
  
  
  
  8. Петербург
  
  И волею неземнородной
  Царя, закованного в сталь,
  В пустыне, скудной и холодной,
  Воздвигнут северный Версаль.
  
  Где вечно плакали туманы
  Над далью моха и воды,
  Забили светлые фонтаны,
  Возникли легкие сады.
  
  Где плавали за рыбной данью
  Два-три убогие челна,
  Закована глухою гранью
  Невы державная волна.
  
  Над зыбями свинцовой влаги,
  На вечно веющем ветру,
  Российский флот развеял флаги,
  Гремя приветствие Петру.
  
  И, мудростью подобен змию,
  Веселый царь, как утро юн,
  Новорожденную Россию
  Забил в железо и чугун.
  
  От Бельта до Сибири дальней,
  До поздней полночи с утра,
  Гудят и стонут наковальни
  Под тяжким молотом Петра.
  
  И за победою победа
  Венчает наши знамена:
  Наказана кичливость Шведа
  И гордость русских спасена.
  
  И дочерей на ассамблеи
  Везут отцы, как на позор,
  Везде - амурные затеи,
  Пожатье рук и томный взор.
  
  Дерзят, но в выраженьях лестных,
  Цитируя латинский стих,
  Под статуями нимф, прелестных
  И соблазнительно нагих.
  
  Псишеи, Венусы и Фрины
  Скользят аллеями. "У вас
  Ланиты - розы, перси - крины,
  Купидо целится из глаз".
  
  "К чему сей комплимент нескромный?
  Он оскорбителен весьма".
  "Алина, ах! улыбкой томной
  Ты тайну выдала сама".
  
  А во дворце - банкет веселый,
  С вином шипучим, золотым.
  Снуют зеленые камзолы,
  И стелется табачный дым.
  
  И над кипящей, мутной бездной
  - Мечтами в будущих судьбах -
  Проходит исполин железный
  С голландской трубкою в зубах.
  
  
  
  
  9. Пресвятая Дева и Бернард
  
   И. С. Щукину
  
  Он за город ушел, где дороги
  Был крутой поворот.
  Взоры монаха - молитвенно строги.
  Медленно солнце спадало с прозрачных высот,
  
  И молиться он стал, на колени упал, и в фигуре
  Были смиренье, молитва. А воздух - прозрачен и пуст.
  Лишь над обрывом скалы в побледневшей лазури
  Зыбкой листвой трепетал засыпающий куст.
  
  Воздух пронзали деревьев сребристые прутья.
  Горы волнами терялись, и вечер, вздыхая, сгорал.
  Знал он, что встретит сегодня Ее на распутье...
  Благовест дальний в прозрачной тиши умирал.
  
  Шагом неспешным прошла, и задумчиво кротки
  Были глаза голубые, и уст улыбался коралл.
  Пав на колени, он замер, и старые четки
  Всё еще бледной рукой своей перебирал.
  
  Осененная цветом миндальным,
  Стояла одна у холма.
  Замер благовест в городе дальнем...
  Ты ль - Мария, Мария сама?
  
  Никого. Только золотом блещет
  На закате пустая даль.
  Веет ветер, и дерево плещет,
  Беззвучно роняя миндаль.
  
  1906
  
  
  
  
  10. Привет осени
  
  Осень, здравствуй! Ты ли это,
  Долгожданная, пришла?
  В сердце льются волны света,
  В сердце, как в вечернем море,
  
  Улеглись прибои зла.
  Режа длинными тенями
  Злато бледное дубров,
  Встали над пустыми днями
  
  Очарованные зори
  Зазвеневших вечеров.
  Прикоснись к недавним ранам,
  Поцелуем исцели!
  
  Нежно-розовым туманом
  Очаруй в померкшем круге
  Холодеющей земли.
  Голубой воды сверканье,
  
  Зелень аира в пруду!
  В этот холод и сиянье,
  Как в объятия подруги,
  Ранним утром упаду!
  
  
  
  11. Сергий Радонежский
  
  Весь день из рук не выпускав пилы,
  Вдали соблазнов суетного мира,
  Простой чернец, без церкви и без клира,
  Молюсь в лесу, среди туманной мглы.
  
  Заря зажгла сосновые стволы,
  Запахло земляникой; стало сыро...
  Звучи, звучи, вечерняя стихира
  Под тихое жужжание пчелы.
  
  Ветха фелонь, чуть тлеет ладан скудный.
  Вдали сияют ризой изумрудной
  Луга в благоухающих цветах,
  
  Мой храм наполнен медом и смолою.
  Пречистая! склонившись к аналою,
  К тебе взывает юноша-монах.
  
  1906/1909
  
  
  
  
  12. ИЗ ДНЕВНИКА
  
  Неужели я снова
  В этих березовых рощах?
  Снова сияет майское солнце,
  Склоняясь над розовым полем.
  Пахнет аиром,
  И плакучие прибрежные ивы
  (Милые! Милые! Те самые!)
  Без движенья дремлют над прудом.
  
  Какая тишина!
  
  Заглохла березовая аллея,
  С гнилым мостиком над канавой, -
  Где мы жили вдвоем
  - Я и соловей -
  И оба любили,
  И оба пели песни.
  Но он был счастливее меня,
  И песни его были слаще.
  
  Вот и маленькие друзья мои
  Толпятся на берегу,
  И один из них,
  По колено погрузившись в воду,
  Прячет в аире плетеную вершу.
  
  Снова начинаются привычные разговоры:
  Отчего перевелась рыба,
  Оттого ли, что пруд зарос аиром,
  Или оттого, что колдун заговорил рыбу.
  
  Вот уж бледно-золотая заря
  Угасает над лесом.
  Ведра девушек звенят у колодца,
  И листья деревенских черемух и яблонь
  Девственно зеленеют
  На нежно-розовом небе.
  
  Снова аир, весна и колодезь,
  И заря... отчего же мне хочется плакать?
  Отчего мне так грустно,
  Так грустно?
  
  
  
  
  13. * * *
  
   Посв. Наталии В. Богословской
  
  Крепче голубой мороз,
  Воздух скован, пахнет дым.
  Кто тебя, дитя, принес
  В край железных, звездных зим?
  
  Целый мир - лишь ты одна,
  Как легко, светло с тобой.
  Душу высветлил до дна
  Взор хрустально-голубой.
  
  Из-под загнутых ресниц
  Блещет бледная лазурь,
  Голос - щебетанье птиц
  В воздухе без туч и бурь.
  
  Кто ты: маленькая рысь,
  Или райский ангелок?
  Выжжена морозом высь,
  Город мертв, рассвет далек.
  
  Крепче яростный мороз,
  Город бездыханно пуст...
  Только мягкий шелк волос,
  Нежный, нежный пурпур уст.
  
  
  
  
  
  14. * * *
  
  Лазурью осени прощальной
  Я озарен. Не шелохнут
  Дубы. Застывший и зеркальный
  Деревья отражает пруд.
  
  Ложится утром легкий иней
  На побледневшие поля.
  Одною светлою пустыней
  Простерлись воды и земля.
  
  В лесу неслышно реют тени,
  Скудея, льется луч скупой,
  И радостен мой путь осенней
  Пустынно блещущей тропой.
  
  
  
  
  
  15. * * *
  
  Сияньем, золотым и алым,
  Исходит запад. Я - один.
  В вечерний час в лесу опалом,
  Средь зачарованных вершин.
  
  Чу! Детский крик и лай собаки
  Донесся из деревни вдруг.
  Донесся из деревни вдруг.
  Разделен и малейший звук!
  
  Мечта в былом без боли бродит,
  И от хрустальной вышины
  На сердце и на землю сходит
  Очарованье тишины.
  
  
  
  
  
  16. * * *
  
  Твое лицо - запечатленный сад,
  Где утренняя роза розовеет.
  От лепестков полураскрытых веет,
  Маня пчелу, медовый аромат.
  
  И я пришел в цветущий вертоград,
  Где райский плод сквозь зелени краснеет.
  Ах, знал ли я, что для меня созреет
  Румяных уст мускатный виноград?
  
  Твои глаза впивая взором жадным
  И ими пьян, как соком виноградным,
  Припав к груди, я пью душистый вздох,
  
  Забыв о всем волнующемся мире.
  В твоих губах, как в розовом потире,
  Вино любви и лучезарный бог.
  
  
  
  
  
  17. ЛЕСНОМУ БОГУ
  
  Пора, мой мальчик-зверолов,
  Берлоги зимние покинем!
  И ветра шум, и скрип стволов
  Зовут весну под небом синим.
  
  Приди весну встречать со мной
  На влажный луг, где пахнет прелью,
  О бог веселый, бог лесной
  С простою ивовой свирелью.
  
  
  
  
  
  18. * * *
  
  Весь день я просидел прилежно,
  И остается десять строк.
  Страницей Тацита небрежно
  Играет легкий ветерок.
  
  Окрестности Пасхальным звоном
  Наполнены... Кой-где трава
  Желтеет нежно. Над балконом
  Безоблачная синева.
  
  Но леса бледные верхушки
  Порозовели. Недалек
  Конец трудов, и на опушке
  Твой розовый мелькнул платок.
  
  
  
  
  19. ПОСЕЩЕНИЕ ДИОНИСА
  
  Тайный гость в венке из винограда
  В полночь постучался у окяа:
  Отвори мне, юная менада,
  В дом впусти ночного пришлеца.
  
  Я устал, оборваны сандальи,
  Вся в пыли на посохе лоза,
  И полны желанья и печали
  Отрока бессонные глаза.
  
  С еердцем, полным ужаса и дрожи,
  Грудь и губы устремив ко мне,
  Ты не спишь на знойном, смятом ложе,
  Свесив ногу в кованном ремне.
  
  Как и я, ты зажжена любовью,
  Очи вожделением горят,
  И пылает жертвенною кровью
  Алых уст и персей виноград.
  
  Встань, возьми потир из кипариса,
  Тайный пир для гостя приготовь,
  И насыть лобзаньем Диониса
  Темную, взволнованную кровь.
  
  Нежная, в венке из роз и хмеля,
  Свой хитон на части разорви,
  Пей мой взор, исполненный веселья,
  Светлого безумья и любви.
  
  В дверь стучу.
  Тебя, тебя мне надо.
  Я устал от долгого пути.
  Отвори мне, юная менада,
  И порог лобзаньем освяти.
  
  
  
  
  20. ВЕНЕРА И АНХИЗ.
  
  Охотник задержал нетерпеливый бег,
  Внезапно позабыв о луке и олене.
  Суля усталому пленительный ночлег,
  Богиня ждет его на ложе томной лени.
  
  Под поцелуями горят ее колени,
  Как роза, нежные и белые, как снег.
  Струится с пояса источник вожделений,
  Лобзаний золотых и потаенных нег.
  
  Свивая с круглых плеч пурпуровую ризу,
  Киприда падает в объятия Анхизу,
  Ее обвившему, как цепкая лоза.
  
  И, плача от любви, с безумными мольбами,
  Он жмет ее уста горящими губами,
  Ее дыханье пьет и смотрит ей в глаза.
  
  
  
  
  21. * * *
  
  Ты взманила к вешним трелям,
  Воззывающая вновь
  Дни, когда, хмелен апрелем,
  Я вверял лесным свирелям
  Запевавшую любовь.
  
  Для моей мечты бездомной
  Дверь былого отперта;
  Ты склояилась в неге томной...
  Взор зеленый, голос дремный,
  Лепестковые уста.
  
  Снова счастья отголоски
  Внятны сердцу моему:
  Ты, дитя в простой прическе,
  Резво мчишься, где березки
  Вниз сбегают по холму.
  
  Словно льдина раскололась
  От весеннего огня...
  Золотится зыбкий волос,
  И звенит свирельный голос
  Призывающий меня.
  
  
  
  
  22. * * *
  
  Весенний ливень, ливень ранний
  Над парком шумно пролился,
  И воздух стал благоуханней,
  И освеженней древеса.
  
  Какая нега в ветке каждой!
  Как все до малого стебля,
  О, как одной любовной жаждой
  Трепещут люди и земля.
  
  Как дев, горящих, но несмелых,
  Сжимают юноши сильней
  На влажном мху, между дебелых
  Дождем намоченных корней.
  
  Готов я верить в самом деле,
  Вдыхая влагу и апрель,
  Что первый раз меж трав и елей
  Я вывелся, как этот шмель.
  
  В лучах со скудною травою
  Брожу, болтаю сам с собой,
  Топча желтеющую хвою,
  Целуя воздух голубой.
  
  Но тень длинней, в саду свежее,
  Сквозь ели розовеет луч,
  И, потупляясь и краснея,
  Ты мне дверной вручаешь ключ.
  
  
  
  23. * * *
  
  Последний луч бледнеет, догорая,
  Последний шум стихает. Мы одни.
  Твои уста, в которых сладость рая,
  Пророчат мне безоблачные дни.
  
  Пускай к тебе прильну я, умирая,
  Ты мне шепнешь: я здесь, с тобой: усни.
  Твои уста, в которых сладость рая,
  Пророчат мне безоблачные дни.
  
  Ты здесь, со мной. Вдали иного края
  Уже мерцают первые огни.
  Твои уста, в которых сладость рая,
  Пророчат мне безоблачные дни.
  
  1912. Июль. Боголюбы.
  
  
  
  
  24. * * *
  
  Коснись рукой до струн, презренных светом,
  Тебя одну, когда-то певших струн.
  Верни мне дни, когда я был поэтом,
  Дай верить мне, что я, как прежде, юн.
  
  Моей любви, взлелеянной годами,-
  Ты видишь, видишь - мне скрывать не в мочь,
  Ах, где она, кипящая звездами,
  Осенняя, сияющая ночь?
  
  С небес звезда срывалаоь за звездою.
  Мы шли вдвоем... ты руку мне дала...
  А цветники дышали резедою,
  И ночь была прозрачна и светла.
  
  Сребрилися под твердью голубою,
  Деревья блеклые не шелестя.
  Я о любви не говорил с тобою...
  Что говорить? Ведь ты была дитя.
  
  Верни же мне те золотые грезы,
  В твоих лучах я расцветаю вновь,
  Ты вся - весна, ты вся - как запах розы,
  Как старое вино - моя любовь.
  
  Я пред тобой притворствовать не в силах,
  Ты - так светла... О, если б я угас
  У нежных ног невинных, милых, милых,
  В сиянии любимых узких глаз.
  
  
  
  
  25. ОСЕНЬ
  
  Как скоро ты прошла и отшумела,
  Любви прекрасная весна!
  Пустеет сад и скрылась Филомела,
  Все ночи певшая у моего окна.
  
  Все, все прошло. И рощи молчаливы,
  И пруд заглох. На берегу один
  Корзину из прибрежной ивы
  Плетет убогий селянин.
  
  Уже мороз сребрит скудеющие долы,
  И от селений синий дым Вошдит ввысь.
  Поют, поют Эолы
  По рощам золотым.
  
  Молчи, душа, молчи! Любови
  И песен, и ночей прошла пора.
  Пустынны небеса. Сверкает пруд. В дуброве
  Гудят удары топора.
  
  Морозен воздух, звуки гулки...
  0, осень светлая, блести, блести!
  Простите, томные полнощвые прогулки!
  И девы - розы, все прости!
  
  Где поцелуи, клятвы и измены?
  Утех любви быстротекущий сон?
  Увяли вы, цветы моей Климены,
  В лесах шумит пустынный Аквилон.
  
  
  
  
  26. НОВГОРОД
  
  Ветер легкий, тиховейный,
  Парус зыбля без труда,
  Гонит к пристани лодейной
  Иноземные суда.
  
  Сколько шлюпок даль примчала!
  Первый луч едва блеснул,
  Как уж слышен скрип причала
  И заморской речи гул.
  
  Моряков синеют блузы,
  Возрастают плеск и шум,
  С громом выгружены грузы,
  Дружно опорожнен трюм.
  
  Запад гордый, запад вольный,
  Веселы твои гребцы,
  Здесь - и Любек, и Стекольный,
  И Ганзейские купцы.
  
  Блещут волны голубые,
  И гостям заморским нов,
  Новгородская София,
  Звон твоих колоколов.
  
  Разрывая все оковы,
  Гордо главы возноси,
  Сзмовластный и торговый
  Город Западной Руси.
  
  Ты не знаешь, как далече
  В сумрак будущих веков
  Твоего лихого веча
  Властный достигает зов.
  
  С правдою Востока споря,
  Ты науки поднял стяг,
  Предприимчивый, как море,
  Гордый, западный моряк!
  
  Новгород богат. На деле
  С ним бороться не легко...
  И над Ильменем запели
  Гусли нежные Садко.
  
  
  
  
  
  27. ГОРОД СОВРЕМЕННЫЙ
  
  Над руинами храмов, над пеплом дворцов, академий,
  Как летучая мышь, отенившая крыльями мир,
  Ты растешь, торжествуя, глумясь над преданьями всеми,
   Город - вампир!
  
  Полный сладких плодов, цветодевственный рог изобилья
  Скрыла Гея-Земля. Небо пусто давно, а под ним -
  Только визги машин, грохотание автомобиля.
   Только сумрак и дым.
  
  Опаляя деревья и вызов бросая лазури,
  Просит крови и жертв огнедышащий зверь - паровоз.
  Целый мир обезумел, и рухнуть великой культуре
   В довременный хаос.
  
  Пролагая дорогу грядущему князю Хаоса,
  Неустанны властители знаний, искусств и труда.
  Содрогаются стержни, стремительно кружат колеса,
   Все летит. Но куда?
  
  Что за странных сияний, доселе неслыханных звуков,
  Диких образов полон себе предоставленный мир?
  Где же песни, молитвы? Ты создан из визгов и стуков,
   Город - вампир!
  
  Горе, горе живым! Горе юности, силе, здоровью!
  Раскаленная челюсть, дыхание огненных губ
  Прикоснулось к народу: трепещущей плотью и кровью
   Упивается труп.
  
  Небеса безответны, и людям состраждет природа.
  И детей, как бывало, земные сосцы не поят.
  Кто-то хитрый и тайный пускает по жилам народа
   Разлагающий яд.
  
  Город, город проклятый! во скольких, во скольких вагонах
  Ежедневно везут безответно покорных судьбе
  И быков, и свиней, и младенцев, и дев, обреченных
   На закланье тебе.
  
  Сколько жизней прекрасных стихия твоя растоптала.
  Сколько лиц отцвело, сколько сильных угасло умов,
  Затерявшись средь банков, контор - алтарей капитала -
   И публичных домов.
  
  Расцветет ли любовь, где под грохот железных орудий
  Изнуренные девушки в темный влачатся вертеп
  Отдавать упыриным лобзаньям бесплодные груди
   За каморку и хлеб!
  
  Где и ночи, и дни, побледневший и весь исхудалый,
  Надрывается мальчик средь вечно гудящих машин
  И, родных вспоминая, на зорьке, холодной и алой,
   Тихо плачет один.
  
  Город, город проклятый! где место для каждого дома
  Чистой кровью народа и потом его залито!
  Вавилон наших дней, преступленья Гоморры, Содома
   Пред твоими - ничто.
  
  Торжествуй, торжествуй надо всем, что великого было
  И справляй свой кощунственный братоубийственный пир!
  Час грядет: ты услышишь дыхание Иммануила,
   Город - вампир!
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru