Соловьев Михаил Петрович
Из Неаполя в Бар-Град

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ПУШКИНСКІЙ СБОРНИКЪ
(въ память столѣтія дня рожденія поэта)

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ТИПОГРАФІЯ А. С. СУВОРИНА. ЭРТЕЛЕВЪ ПЕР., Д. 13
1899

   

М. П. Соловьевъ.

ИЗЪ НЕАПОЛЯ ВЪ БАРЪ-ГРАДЪ.

(1894 г.).

   Для сѣверныхъ гостей Неаполь то же самое, чѣмъ для суровыхъ воиновъ античнаго міра была Капуя. Съ одной стороны -- восхитительное синее море, огражденное дымчатыми прелестными островами, сіяющее, знойное, свѣтлоголубое небо, грозная пирамида Везувія съ его всегдашнимъ розоватымъ шарфомъ дыма, рѣющимъ надъ вершиною; съ другой -- великолѣпный амфитеатръ бѣлаго, изнѣженнаго города, густыми рядами домовъ поднимающійся до роскошныхъ королевскихъ садовъ, пальмы городского сада на набережной, суровая средневѣковая бастилія анжуйскихъ королей, сѣрые или разноцвѣтные, изразцовые купола церквей. Внутри города кипитъ жизнь, оживленнѣе которой вы не найдете нигдѣ въ Италіи. Въ портѣ -- толпы матросовъ и рабочихъ. На улицахъ всѣ куда-то спѣшатъ; женщины въ однѣхъ платьяхъ и простоволосыя, идутъ, наклонясь впередъ, особою походкой, какъ бы не касаясь земли; кафе полны; на щегольской набережной -- вереница щегольскихъ экипажей, запряженныхъ превосходными лошадьми.
   Такая же суетливая толкотня въ ужасныхъ центральныхъ кварталахъ города, полутемныхъ, грязныхъ, сырыхъ и зловонныхъ. Не подвергаясь никогда такимъ погромамъ и опустошеніямъ, какъ Римъ,-- Неаполь, вѣроятно, хранитъ въ своихъ старыхъ улицахъ жилища древнѣйшихъ временъ, слегка подновляя обветшавшія строенія настолько, чтобы можно было ютиться въ нихъ. Даже испанскія постройки, массивно-важныя и суровыя, помѣченныя древними гербами, укрѣпленныя ржавыми затѣйливыми желѣзными рѣшетками, кажутся новыми, не смотря на свою архаическую напыщенность. Бѣдныхъ и нищихъ множество, но неунывающій, склонный къ шуткѣ и веселью, характеръ населенія смягчаетъ въ бѣдности впечатлѣніе, удручающее насъ на сѣверѣ. Вечеромъ вездѣ та же гульливая толпа, музыка и веселый смѣхъ, на улицахъ, въ кафе, въ пассажѣ; раздаются пѣсни у дверей трактировъ, мигаетъ огненными вспышками раскаленная вершина Везувія, загораются южныя красавицы-звѣзды на потемнѣвшемъ небѣ,-- и людскому шуму и гаму акомпанируетъ мягкій прибой волнъ. Неудержимо втягиваешься въ эту напряженную жизнь сегодняшнимъ днемъ, безъ заботы о завтрашнемъ, наслаждаешься природой, искусствомъ, памятниками прошлаго, безпечальнымъ настоящимъ; но въ этомъ таится также и ядъ разслабленія дѣятельной мужественной стороны человѣческаго характера: нельзя долго жить одними впечатлѣніями.
   Неаполь не гнался за историческою славой, за міровымъ значеніемъ. Историческими дѣятелями южной Италіи были всегда чужестранные пришельцы. Греки, Римляне, Готы, Лангобарды, Византійцы, Норманны, Пьемонтцы приходили, уходили, разыгрывали семейныя и политическія трагедіи, высасывали изъ народа, что могли, осѣдали и тонули въ массѣ, а населеніе жило, покорно склоняя голову подъ налетающею грозой, не требуя многаго отъ данной жизни и при всѣхъ невзгодахъ сохраняя свою безпечность и ясность духа. Для него подвиги и слава не имѣли смысла, лишь бы жить на своей благословенной родинѣ, dove sorridere vtiol il create, гдѣ улыбается всякая тварь, какъ поется въ извѣстной народной пѣснѣ. Жизнь для южанина -- итальянца -- есть благо сама по себѣ. Неаполитанецъ жилъ, мѣняя не только господъ, но и свою первобытную пеласгическую рѣчь на греческій и латинскій языкъ, воспринимая въ нее германскіе, французскіе, испанскіе элементы, обильно дополняя ее вспомогательною мимикой, нигдѣ столь широко неразвитою, какъ у Неаполитанцевъ.
   Этотъ симпатичный, отзывчивый народъ молится въ церквахъ, отмѣченныхъ или сумрачнымъ величіемъ или пышно и пестро разукрашенныхъ, составляющихъ въ этомъ отношеніи контрастъ съ бѣдностью и скромностью богомольцевъ. Тамъ вѣчными жильцами лежатъ иныя поколѣнія, иная раса. Въ полномъ вооруженіи, или въ длинныхъ одеждахъ лежатъ каменные нѣмые вельможи прежняго времени, ихъ супруги съ печальными лицами, въ полумонашеской одеждѣ, съ набожно сложенными руками, ихъ дѣти. Гробница Карла Анжуйскаго, истребителя Гогенштауфеновъ, вознесена высоко надъ главнымъ входомъ внутри собора. Надгробные памятники XIII и XIV вѣковъ въ Неаполѣ столь же многочисленны и своеобразны, какъ позднѣйшіе венеціанскіе: тамъ -- патриціи, здѣсь -- могучіе, мятежные бароны и короли, ихъ истреблявшіе, были единственными историческими дѣятелями; но мудрые сенаторы твердо помнили, что народу нужно набить ротъ, дабы содержать его въ послушаніи (per tenerlo in pace bisogna otturagli la bocca): здѣсь довольствовались тѣмъ, что обирали его елико возможно. Нынѣшніе владыки этой благословенной страны не безъ успѣха подражаютъ своимъ предшественникамъ.
   Ни одинъ городъ въ Европѣ, за исключеніемъ Москвы, не можетъ сравниться въ красотѣ съ Неаполемъ: какъ жемчужное ожерелье амфитеатръ бѣлыхъ домовъ охватываетъ, обнимаетъ сапфирно-голубую гладь залива, замыкаемаго чудными островами волшебной красы, раскидываясь по холмамъ, уходя въ овраги, съ темными башнями церквей и замковъ, съ красивыми пиніями и пальмами надъ плоскими кровлями, съ грозными курящимся Везувіемъ на стражѣ! Навсегда любовно вростаетъ въ память воспоминаніе о столицѣ южной Италіи, когда покинешь этотъ жизнерадостный, исторически многослойный городъ. Но надвигалась осень, на далекомъ родномъ сѣверѣ небо уже куталось въ густые, бурые туманы, также вызывающіе усиленную рабочую жизнь, какъ на югѣ ласковое солнце и лазурное небо. Приблизилась пора, проститься съ прекрасною Италіей.
   Мы всѣ должники предъ нею. Когда при свѣтѣ знанія мы доростаемъ до потребности поклониться прекрасному, доступъ къ нему намъ открываютъ итальянскіе художники. Мы отдаемся ихъ руководству и сродняемся съ ними, а черезъ нихъ съ ихъ родиной, какъ ученики съ добрымъ наставникомъ. Наслѣдіе ихъ такъ богато, искусство ихъ такъ разносторонне, что мнѣ кажется софизмомъ утвержденіе о сравнительномъ прогрессѣ новаго искусства вообще. Мы опередили ихъ на тѣхъ пунктахъ, которыми они пренебрегали считали дѣломъ второстепеннымъ, дополнительнымъ или подготовительнымъ, какъ напримѣръ пейзажъ и жанръ. Да и въ одномъ ли искусствѣ сказывалось первенство, il primate, Италіи?
   Есть въ Италіи на плоскомъ берегу синяго Адріатическаго моря небольшой бѣлый городокъ, похожій на левантинскіе города Архипелага и сирійскаго поморья, знакомый по имени нашему простому люду, невѣдающему, быть можетъ, имени Италіи и святочтимый имъ. Это Баръ-градъ, хранящій въ себѣ чудотворныя мощи святителя мѵрликійскаго Николая. Если у возвращающагося домой паломника еще не всѣ деньги растрачены въ Палестинѣ, онъ постарается зайти въ Баръ-градъ, поклониться Николѣ-Угоднику Божію и привезти на родину хрустальный пузырекъ съ мѵромъ, источаемымъ мощами до днесь. Изъ всѣхъ греческихъ святыхъ Николай Чудотворецъ пользуется наибольшимъ почитаніемъ по широкому лицу земли Русской. Даже въ снѣжныхъ пустыняхъ у Студенаго моря, среди полудикихъ Самоѣдовъ и Остяковъ онъ до сихъ поръ творитъ чудеса, какъ свидѣтельствуетъ г. Носиловъ.
   Я давно слышалъ о барградскихъ богомольцахъ нашихъ и рѣшился побывать въ этомъ городѣ.
   Ѣдучи въ Бари, приходится сначала спуститься на югъ до Метапонта при Отрантскомъ заливѣ, потомъ снова повернуть далеко на сѣверъ. Изъ Неаполя поѣздъ идетъ зигзагами по живописной гористой странѣ, покрытой густыми дубовыми лѣсами, изрѣзанной глубокими долинами, черезъ которыя перекидываются длинные мосты. Между синимъ моремъ и зелеными горами бѣлѣетъ древній ученый Салерно. Чѣмъ дальше, тѣмъ безлюднѣе. Кругомъ только лѣса и высокія скалы съ зазубренными вершинами. Изрѣдка показываются на высотахъ небольшія сѣрыя селенія и развалины средневѣковыхъ замковъ. Бароны исчезли, плебеи цѣпко прилегли къ землѣ и уцѣлѣли въ своихъ лачугахъ. Кое-гдѣ въ долинахъ и на крутыхъ откосахъ видны небольшія воздѣланныя поля. Шли осеннія работы: поля перепахивались подъ озимь небольшими сохами, запряженными парою воловъ. Дубовый лѣсъ постепенно рѣдѣлъ, уступая мѣсто кустарнику. Диче и круче поднимались бурыя скалы съ глубокими темными ущельями. Контрастъ этой пустынной, молчаливой страны латифундій и бандитовъ съ Тосканой, страной мелкаго землевладѣнія и бойкой промышленности, билъ въ глаза. Восемнадцать вѣковъ тому назадъ Плиній Старшій призналъ, что латифундіи погубили Италію. Крупное землевладѣніе губитъ ее и теперь, одинаково невыгодное для землевладѣльцевъ и безземельныхъ крестьянъ арендаторовъ. Нынѣшнее слабое правительство безсильно излѣчить эту язву кореннымъ преобразованіемъ аграрныхъ отношеній. Благодарная почва пустуетъ, народъ бѣжитъ въ эмиграцію, попадаетъ въ сѣти соціализма, голодаетъ или разбойничаетъ.
   У станціи Ферандины поѣздъ спустился съ горъ на берегъ моря, поросшій пиніями. Преобладающій южный вѣтеръ наклонилъ ихъ въ сторону материка. Въ воздухѣ повѣяло морскою сыростью. Мѣстами полотно дороги проложено по болотамъ и по лагунамъ и волны плещутъ подъ самыя рельсы. По временамъ на берегу виднѣются потемнѣвшіе остовы сарацинскихъ сторожевыхъ башенъ. Морскіе разбои Норманновъ, и Сарацинъ и почти непрерывныя гражданскія войны были главною причиной запустѣнія нѣкогда высоко культурной Великой Греціи. Совсѣмъ стемнѣло, когда изъ Таранта мы повернули на сѣверо-востокъ и началось мое восхожденіе на родину. Звѣзды сіяли ярко. На горизонтѣ блисталъ красноватый Марсъ и еле мерцала Большая Медвѣдица. Отъ Таранта до Бари холмистая мѣстность не представляла ничего замѣчательнаго.
   Мелькаютъ бѣдныя малолюдныя станціи съ чахлыми деревьями. Скучно и сонливо становится въ вагонѣ и съ нетерпѣніемъ ожидается конецъ пути и ночлегъ. Наконецъ, одиннадцатичасовой переѣздъ оконченъ и вы съ облегченіемъ выходите въ просторный, но пустоватый дебаркадеръ, садитесь въ опрятную коляску и ѣдете въ гостинницу.
   Первыя впечатлѣнія до-нельзя прозаичны. Длинная бѣлая дорога, обсаженная жиденькими деревьями, низенькія и длинныя строенія, дома или склады; плоскія окрестности, пропадающія въ темнотѣ. Ни одинъ изъ посѣщенныхъ мною итальянскихъ городовъ не встрѣчаетъ пріѣзжаго такъ мѣщански банально.
   Итальянскія гостинницы, вообще, чисты и опрятны. Поужинавъ неизмѣннымъ ризотто (рисовою кашей) и бифштексомъ, я съ удовольствіемъ залѣзъ подъ тяжелое одѣяло и крѣпко заснулъ на жесткой длинной и узкой подушкѣ. Головѣ на такихъ подушкахъ совсѣмъ не жарко, не то, что на нашихъ пуховыхъ, а одѣяло, вполнѣ предохраняя отъ холода, вмѣстѣ съ тѣмъ нимало не стѣсняетъ тѣла, избавленнаго отъ необходимости кутаться и завертываться въ наши легкія и гибкія шерстяныя или стеганыя ткани. При такихъ одѣялахъ нѣтъ нужды и сверху въ легкихъ перинкахъ, предлагаемыхъ во Франціи и Германіи.
   Настало ясное и свѣжее ноябрьское утро. На блѣдно-голубомъ небѣ не было ни одного облачка. Бари имѣетъ видъ зауряднаго новаго города, хотя основаніе его теряется въ до-исторической пелазгійской и иллирской эпохѣ, а во времена эллинской колонизаціи Баріонъ, Баринонъ или Варіумъ занималъ видное и самостоятельное положеніе въ Великой Греціи и пользовался важнымъ значеніемъ подъ римскимъ владычествомъ. При Тотилѣ, онъ былъ завоеванъ Остготами, ихъ смѣнили Лангобарды, прогнанные Византійцами. При Львѣ Псаврѣ (сирійцѣ), баряне отложились и образовали самостоятельную общину подъ управленіемъ выборнаго дуки (герцога), но не надолго. въ непрерывной борьбѣ Византіи съ Норманнами, Бари переходилъ отъ однихъ къ другимъ, терпѣлъ разоренія отъ нихъ, отъ Сарацыновъ, отъ западныхъ императоровъ, пока не вошелъ окончательно въ составъ неаполитанскаго королевства при воцареніи королей Анжуйскаго дома. Бурная исторія зажиточнаго приморскаго города, владѣющаго одною изъ лучшихъ итальянскихъ гаваней, не могла не отразиться и на его видѣ. Неоднократно разоряемый, Бари быстро перестраивался и, чуткій, какъ всѣ приморскіе торговые города къ удобствамъ жизни и нововведеніямъ, безъ сожалѣнія разставался съ памятниками прошлыхъ временъ. Широкія улицы обставлены трехъ и двухъ-этажными домами съ гладкими стѣнами изъ свѣтло-сѣраго камня съ большими окнами, балконами, съ магазинами внизу. Черезъ весь городъ тянется неизбѣжный Корсо, широкій бульваръ съ молоденькими жидкими деревцами. Корсо упирается въ тощій городской садъ, разбитый на берегу моря. Бухта напоминаетъ Ѳеодосійскій заливъ. Берега ея плоски. Холодное свѣтло-синее море лежало въ полной неподвижности, слабо оживляемое небольшими парусными судами и рыбачьими лодками, стоявшими на якорѣ.
   Отъ стараго Бари уцѣлѣлъ небольшой клочекъ, пріютившійся около своихъ древнѣйшихъ храмовъ: каѳедральнаго собора (duomo, la Chiesa Madré), во имя св. Сабина, и св. Николая. Въ этомъ уголкѣ взвиваются узкія, дурно вымощенныя улицы и сохранились узкіе фасады старинныхъ, темно-сѣрыхъ высокихъ домовъ, густо населенныхъ бѣднымъ людомъ, живущимъ, по-итальянски, болѣе на улицахъ, нежели въ комнатахъ. Близость къ морю освѣжаетъ ихъ и избавляетъ отъ удушливой и нечистой атмосферы народныхъ кварталовъ Неаполя и Палермо. Замѣчательно пристрастіе Варянъ къ штукатуркѣ. Не только весь новый городъ выбѣленъ, но и въ старомъ темныя старинныя стѣны охотно покрываются бѣлою известкой. Съ моря Бари напоминаетъ бѣлые левантскіе города. Одинъ только древній замокъ съ башнями, зубчатые верхи которыхъ отчасти разрушены, чернѣетъ въ глубинѣ старой гавани и напоминаетъ о временахъ давнопрошедшихъ, когда Бари былъ окруженъ почти неприступными стѣнами и былъ послѣднимъ оплотомъ византійской власти въ Южной Италіи. Нынѣ уцѣлѣлъ только этотъ замокъ, обращенный въ тюрьму. Замокъ не такъ хорошо сохранилъ свою средневѣковую физіономію, какъ величавый и грозный замокъ Анжуйскихъ королей (Castel Nuovo) въ Неаполѣ, бывшій королевскою резиденціей и цитаделью противъ безпокойнаго населенія столицы.
   Въ узлѣ старинныхъ извилистыхъ улицъ, въ трехъ минутахъ разстоянія между собою, стоять упомянутые храмы, единственные достопримѣчательности Бари. Обѣ церкви возникли въ XII в., потому похожи одна на другую.
   Построенный въ 1134 г., соборъ, или La Cliiesa Madré, какъ называютъ его Баряне, построенъ во имя св. Сабина, по плану трехнефной базилики изъ тесанаго камня, на которомъ кое-гдѣ сохранилась штукатурка. Западный фасадъ раздѣляется соотвѣтственно нефамъ на три части пиластрами и прорѣзанъ тремя дверями. Средняя часть выше остальныхъ и покрыта довольно отлогою двускатною кровлей, боковыя -- односкатными. По карнизу идутъ небольшія глухія арки, подъ ними въ среднемъ отдѣленіи круглое окно, заложенное для того, чтобы придать ему изысканное очертаніе въ стилѣ рококо. Въ такомъ манерномъ вкусѣ придѣланы наличники и скульптурныя мраморныя украшенія всѣхъ трехъ дверей. Въ половинѣ прошлаго столѣтія почтенное норманское зданіе подверглось безжалостному обновленію. На суроваго громаднаго норманна въ кольчугѣ и коническомъ шишакѣ надѣли кружевной галстукъ и обули въ придворные башмаки съ красными каблуками. Снаружи стѣны были облѣплены вычурными нишами и статуями, внутри штукатурка покрыла не только стѣны, но даже и колонны, при чемъ старинныя капители были замѣнены новыми. Въ боковыхъ нефахъ устроены капеллы и въ числѣ запрестольныхъ иконъ находится картина, приписываемая Тинторету, не производящая, впрочемъ, особеннаго впечатлѣнія. Отъ бѣлыхъ стѣнъ и обильной позолоты, отъ пестрыхъ алтарныхъ украшеній въ устарѣломъ и жеманномъ стилѣ прошлаго столѣтія, соборъ кажется пестрымъ и старомоднымъ, но, видимо, поддерживается усердно и старательно. Болѣе интереса представляетъ обычная въ древнихъ базиликахъ нижняя церковь -- крипта. Двадцать четыре приземистыя колонны, въ три ряда, поддерживаютъ высокіе тяжелые своды крипты. Главную святыню собора и его главную достопримѣчательность составляетъ находящаяся тамъ икона Божіей Матери. По преданію, она привезена изъ Константинополя въ эпоху иконоборства и потому имѣетъ тысячелѣтнюю древность. Эта икона покрыта золоченою ризой и хранятся въ особомъ кіотѣ за зеленою шелковой завѣсой. По моей просьбѣ завѣсу отодвинули и даже ничего отъ меня не приняли за эту любезность противъ общеитальянскаго обычая. По письму икона похожа на новые аѳонскіе образа. Младенецъ Христосъ въ короткомъ хитонѣ, въ той же позѣ, какъ въ изображеніи Владимірской Божіей Матери. Лики свѣтлые, желтоватые. Богоматерь увѣнчана короною, что означаетъ, что папа призналъ икону чудотворною. Тысячелѣтняя древность этой иконы возбуждаетъ сильныя сомнѣнія, но происхожденіе иконы съ греческаго востока весьма вѣроятно.
   Не смотря на то, что богослуженія не было, въ соборѣ было много народу, хотя молящихся я не замѣтилъ.
   Въ основныхъ чертахъ базилика св. Николая похожа на соборъ: тотъ же троечастный фасадъ, раздѣленный пилястрами, тотъ же арочный карнизъ; только средняя часть съ болѣе заостреннымъ фронтономъ. Массивная, гладкая стѣна средняго нефа прорѣзана тремя небольшими парными окнами съ круглымъ верхомъ, а на каждомъ изъ боковыхъ отдѣленіи находится по одному такому же окну. По сторонамъ фасада стоятъ недостроенныя невысокія башни. Снаружи базилика спаслась отъ усердія реставраторовъ и сохранилась въ первоначальномъ видѣ, если не считать трехъ нишей со статуями позднѣйшаго издѣлія. Въ общемъ, фасадъ базилики производитъ прекрасное и серьезное впечатлѣніе. Всѣ три двери выходятъ на площадку, поднятую надъ улицей на четыре ступени. Главный порталъ представляетъ арку, прикрытую трехъугольнымъ наличникомъ, наверху котораго стоитъ обломанная статуя ангела, а, можетъ быть, крылатый сфинксъ, по угламъ -- львы. На аркѣ плоско вырѣзанные конные воины въ норманскихъ невысокихъ шишакахъ и кольчатыхъ рубахахъ, одинаковыхъ съ тѣми, которые вышиты на коврѣ королевы Матильды, изображающемъ нашествіе Вильгельма Завоевателя на Англію. Фигуры очень малы, повывѣтрились; смыслъ этой воинственной кавалькады теменъ. Внутри арки старинное рельефное изображеніе св. Николая среди десяти сценъ изъ его житія. Столь же богато украшено обрамленіе закругленной двери внутри портала. Арка двери покрыта барельефами, которые съ боковъ внизу поддерживаются атлантами. Сюжетъ барельефа -- древо, походящее съ одной стороны изо рта оленя, съ другой -- изъ вазы. Въ завиткахъ этого древа сидятъ птицы, слонъ, на которомъ два человѣка съ воздѣтыми къ вѣткѣ руками, кентавръ и два всадника на единорогѣ и на львѣ.
   По словамъ прекраснаго путеводителя Гэсль-Фельса, колонны портала утверждаются на странныхъ животныхъ, похожихъ на бегемота. Присмотрѣвшись къ нимъ, я нашелъ у нихъ по два углубленія во лбахъ, очевидно, для роговъ, которые исчезли. У входа церкви стояли не бегемотообразныя чудища, а быки, неискусно изваянные, присутствіе которыхъ объясняется сказаніемъ о построеніи базилики.
   Внутренность базилики производитъ безпокойное впечатлѣніе пестротою украшеніи различныхъ стилей и эпохъ. Яркая, раззолоченная живопись и орнаментація потолка и алтарной апсиды не мирится съ древними колоннами и полукруглыми арками, идущими вдоль и поперекъ храма. Шесть боковыхъ капеллъ, щедро изукрашенныхъ картинами и бѣломраморною скульптурой нарушаютъ серьезность и простоту основного характера первоначальной базилики. Приспособленія къ современнымъ вкусамъ и потребностямъ прихожанъ, неизбѣжныя повсюду, гдѣ храмъ удовлетворяетъ насущнымъ потребностямъ живой церкви, а не сдѣлался археологическою достопримѣчательностью свѣтскаго вѣдомства, въ базиликѣ св. Николая выражаются слишкомъ рѣзко, какъ бы скачками, безсвязно. То же самое тревожное чувство испытывалъ я почти повсюду въ Италіи; въ Россіи и въ православныхъ храмахъ Востока оно пробуждается рѣже. Въ Италіи жизнь врывается въ древній храмъ, не считаясь съ прошлыми временами, съ прешедшими набожными поколѣніями и, когда нужно, безъ колебанія уродуетъ почтенныя приношенія, памятники благочестиваго, ихъ усердія и подчасъ болѣе изящнаго вкуса. Съ эстетической точки зрѣнія ученыя реставраціи собора Парижской Богоматери или Святой Капеллы (La Sainte Chapelle) покажутся болѣе привлекательными, но молитва ушла изъ нихъ: осталась одна омертвѣлая архитектурная красота или археологическое тщеславіе.
   Широкій и высокій средній нефъ барійской базилики отдѣляется отъ боковыхъ двѣнадцатью арками, по шести съ каждой стороны, утвержденными на гранитныхъ и мраморныхъ колоннахъ. На такихъ же колоннахъ перекидываются черезъ этотъ нефъ три огромныя арки, устроенныя для укрѣпленія верхнихъ стѣнъ. Верхними частями эти арки достигаютъ уровня тройчатыхъ оконъ, которыми освѣщаются хоры надъ сводами боковыхъ нефовъ, а еще выше хоровъ прорѣзанъ въ наружныхъ стѣнахъ главнаго нефа рядъ небольшихъ оконъ съ цвѣтными стеклами, непосредственно освѣщающихъ главный нефъ. Длинная средняя галлерея завершается высокою и свѣтлою полукруглою апсидой, алтаремъ, который отдѣляется отъ нефа тремя богато украшенными арками меньшей высоты на четырехъ изящныхъ колоннахъ, соединенныхъ внизу низенькою алтарною преградой.
   Потолокъ средняго нефа плоскій и пестро расписанъ. На хорахъ потолка нѣтъ и стропила остались не закрытыми, какъ вообще въ первоначальныхъ базиликахъ, напримѣръ, въ Виѳлеемѣ. Стѣны и арки выбѣлены.
   Вся орнаментальная роскошь сосредоточена, по древнему разумному обычаю, въ алтарѣ, дабы не развлекать по сторонамъ вниманія молящихся, но сосредоточивать его на святомъ мѣстѣ. Отступя отъ преграды поднимается на четырехъ ступеняхъ престолъ (св. трапеза) и за нимъ -- горнее мѣсто. Вертикальныя стороны ступеней богато украшены барельефнымъ орнаментомъ.
   Престолъ, устроенный изъ мрамора въ 1120 г., сохранилъ древнюю кубическую форму и выложенъ мозаическою инкрустаціей въ видѣ крестовъ. Вокругъ него, на углахъ помоста, стоятъ колонны, съ ангелами, въ капителяхъ коринѳскаго стпля двухъ переднихъ колоннъ. На сихъ послѣднихъ утвержденъ архитравъ съ надписью, а въ срединѣ надписи исполнено чернетью (niello) коронованіе Рожера I Николаемъ Чудотворцемъ. По архитраву устроены невысокіе столбики, поддерживающіе восьмигранную открытую сверху пологую крышу, а на ней новый рядъ такихъ же столбиковъ, на которыхъ покоится низкій восьмигранный шатеръ. Общій характеръ алтарной сѣни мелокъ и не согласованъ съ величавыми круглыми линіями, господствующими внутри зданія. Позади сѣни сохранился древній, низенькій епископскій тронъ, современный основанію базилики. Стѣны апсиды сплошь покрыты внизу мозаическими орнаментами и обшиты разноцвѣтнымъ мраморомъ, а сверху двумя рядами картинъ. Въ сводѣ апсиды -- Христосъ съ св. Николаемъ и Францискомъ.
   Позади престола добрая половина апсиды загромождена надгробнымъ памятникомъ польской королевы Боны (1558). Это цѣлое декоративное зданіе изъ разноцвѣтныхъ темныхъ мраморовъ съ фронтономъ, колоннами, нишами, берельефами и статуями. Наверху бѣломраморный рельефъ -- Христово Воскресеніе; подъ нимъ бѣлая статуя королевы, стоящей на колѣняхъ на черномъ саркофагѣ. Внизу статуи, изображающія полулежащихъ Польшу и Бари, и на постаментѣ -- гербъ Польши, въ нишахъ -- статуи св. Николая и Станислава -- патрона Польши въ епископскихъ облаченіяхъ позднѣйшей формы. Весь памятникъ, тяжелый и банальный, свидѣтельствуетъ о наступающемъ паденіи искусства и сдѣланъ въ Венеціи по заказу короля Сигизмунда III въ 1598 году.
   Отъ алтарной преграды двѣ лѣстницы ведутъ въ нижнюю церковь, находящуюся подъ алтаремъ. Массивныя романскія арки крестовыхъ сводовъ тяжко опускаются на непропорціонально широкіе абаки коринѳскихъ капителей и какъ бы вгоняютъ приземистыя мраморныя и гранитныя колонны въ каменный полъ, на которомъ онѣ стоятъ непосредственно стволами базы, какъ въ дорической колоннѣ, но одинаковой толщины вверху и внизу. Стволы колоннъ не гладкіе, а покрыты спиральными и гранеными насѣчками и тяжелыми капителями коринѳско-византійскаго стиля. По угламъ онѣ осложнены виноградными гроздьями, между завитками видны птицы, львы, волки, собаки, терзающія другихъ звѣрей. Всѣхъ колоннъ 28, расположенныхъ по ширинѣ церкви въ три ряда. Алтарная часть, на одномъ уровнѣ съ поломъ крипты, отдѣлена отъ церкви бронзовой рѣшеткой; на срединѣ ея находится главный престолъ, а справа отъ него ризница. Подъ престоломъ, глубоко подъ землею хранится главная святыня Бари -- мѵроточивыя мощи Николая Чудотворца.
   Сначала въ ризницу. Привѣтливые священники освѣдомились о моей національности, охотно согласились отслужить молебенъ и допустить меня къ обозрѣнію мощей и святой маннѣ, какъ называется мѵро, облачились въ свои короткія разрѣзныя сбоку фелони, отперли и тотчасъ же заперли за нами предалтарную рѣшетку, около которой тотчасъ же собралась кучка женщинъ. Молебенъ былъ спѣтъ, конечно, по-латыни съ колѣнопреклоненіемъ. Послѣ сего принесли двѣ серебряныя чашечки на цѣпочкахъ и въ одну чашку прилѣпили восковую свѣчку. Приподнявъ покровъ престола, дьячекъ уползъ съ этою чашечкой подъ престолъ и пригласилъ меня слѣдовать за нимъ. Я увидалъ глубокое отверстіе въ четверть шириною въ родѣ трубы и, при свѣтѣ свѣчки, на днѣ -- двѣ желтыя и влажныя голенныя кости, лежащія рядомъ и закапанныя воскомъ. Дьячекъ еще разъ слазилъ подъ престолъ и вынесъ оттуда въ другой чашкѣ около стакана прозрачной жидкости. Это и была святая манна, мѵро, въ которое погружены мощи и источаемое ими. Оно названно манною потому, что постоянное истеченіе ея также необъяснимо, какъ появленіе ветхозавѣтной манны. Множество чудесныхъ исцѣленій отъ этой манны занесено въ житія св. Николая по перенесеніи св. мощей въ Баръ-градъ. Манна имѣетъ вкусъ чистой воды и никакого запаха, но она слегка прилипала къ золоченымъ стѣнкамъ чашечки. Отпивъ немного, я передалъ остатокъ женщинамъ, усердно молившимся за рѣшеткою и получилъ множество благословеній и благодарностей: пили манну по капелькѣ, съ видимымъ благоговѣніемъ, но дьячекъ довольно грубо торопилъ эти кроткія существа. Пріобрѣтя герметически закупоренную кристальную скляницу съ манною, я пересмотрѣлъ книгу, въ которую богомольцы вносятъ свои имена. Она начинается Августѣйшимъ именемъ Государя Императора, посѣтившаго Бари во время своего путешествія на Востокъ въ 1892 году. Затѣмъ слѣдовало нѣсколько страницъ съ записями русскихъ поклонниковъ со всѣхъ краевъ Россіи; между ними три или четыре иностранныя, какой-то баварскій монахъ -- баронъ.
   Перенесеніе мощей Николая Чудотворца изъ Ликійскихъ Мѵръ въ Бари совпадало съ эпохою того чрезвычайнаго религіознаго напряженія, которое вызвало въ Западной Европѣ крупныя реформы Григорія VII и крестовые походы. Почитаніе св. мощей достигло высшей степени. Всѣ освобождающіяся отъ феодальныхъ господъ общины страстно желали обладать священными останками какого либо святого и поставить себя подъ его непосредственную, ближайшую защиту. Удовлетворяя этому стремленію, пана Викторъ II, епископъ Эйхштадтскій, канонизовалъ нѣсколько новыхъ святыхъ, но потребность все-таки не была удовлетворена въ достаточной степени и это религіозное стремленіе разразилось въ началѣ XIII вѣка походомъ крестоносцевъ на Царь-градъ, преисполненный множествомъ священныхъ реликвій, составлявшихъ главную часть награбленной добычи. Какіе удивительные предметы находились тамъ, можно узнать изъ путешествія Антонія Новгородскаго наканунѣ константинопольскаго погрома латинянами {См. также Exuviae constantinopolitanae, par le comte Itiant.}.
   Слава св. Чудотворца была издавна распространена по всей западной Европѣ, даже въ предѣлахъ далекой Испаніи, въ особенности же въ странахъ приморскихъ. Престольный городъ его -- Мѵры Ликійскія, лежали на пути восточной торговли и часто посѣщались мореходами всѣхъ національностей. Въ концѣ XI вѣка Мѵры находились во владѣніи турокъ-сельджуковъ, а въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ города, ближе къ морскому берегу, стояла ветхая базилика, въ которой подъ церковнымъ помостомъ, подъ спудомъ, находились мощи св. архіепископа, оберегаемыя четырьмя иноками. Одновременно у Венеціанцевъ и у Барянъ, торговавшихъ дѣятельно съ Левантомъ, зародилась мысль похитить драгоцѣнную святыню.
   Страстное желаніе Барянъ овладѣть мощами святителя, уже прославленнаго многими чудесами, совершенными на морѣ, перешла у мореходнаго населенія въ увѣренность, что самъ святитель требуетъ водворенія своего нетлѣннаго тѣла въ ихъ городѣ. Въ ночномъ видѣніи онъ явился нѣкоему пресвитеру праведной жизни и повелѣлъ возвѣстить народу волю свою, чтобъ мощи были взяты изъ безлюднаго мѣста въ Ликіи и перенесены въ Баръ-градъ. Это сверхъестественное откровеніе было послѣднимъ толчкомъ къ осуществленію назрѣвшаго намѣренія. Семнадцать именитыхъ родовъ, потомки коихъ и до нынѣ живутъ въ Бари, какъ утверждаетъ мѣстный авторъ житія св. Николая, снарядили три корабля, нагрузили пшеницею, пригласили нѣсколькихъ священниковъ и отправились въ Антіохію. Тамъ европейское сырье обмѣнивалось на произведеніе высокой промышленности Востока и прежняя столица Сиріи еще сохраняла свое древнее значеніе главнаго пункта соприкосновенія между народами западными и восточными.
   Продавая пшеницу, покупая восточныя ткани. Баряне столкнулись съ Венеціанами, и прознали, что и эти послѣдніе прибыли съ такимъ же намѣреніемъ, какъ и они. Не теряя времени Баряне поспѣшили въ обратный путь. Въ первыхъ числахъ апрѣля корабли пристали къ мѵрликійскому берегу. Обстоятельства сложились какъ нельзя болѣе благопріятно. Магометане весело справляли праздникъ большого байрама въ городѣ, и не обращали вниманія на морской берегъ и уединенную базилику. Баряне, вооружившись на всякій случай, безпрепятственно высадились и, прибывъ въ храмъ, попросили монаховъ показать имъ мѣсто упокоенія святителя. Считая моряковъ за обыкновенныхъ богомольцевъ, хранители святыни исполнили ихъ желаніе. Тотчасъ взломали помостъ и нашли подъ нимъ гробницу, наполненную благовоннымъ мѵромъ, истекавшимъ изъ мощей. Чудотворныя кости были извлечены, завернуты въ плащи, мѵро вычерпано въ сосудъ и драгоцѣнную ношу подняли на свои плечи барійскіе священники, моряки же съ обнаженными мечами составили охрану. Греческіе черноризцы были безсильны помѣшать хищенію. Двое изъ нихъ, однако, рѣшились не разставаться съ драгоцѣннымъ залогомъ, ввѣреннымъ ихъ храненію, и послѣдовали за нимъ на корабль. Между тѣмъ мѵро продолжало истекать, пришлось обмотать мощи многими тканями, но и тѣ безостановочно пропитывались мѵромъ въ продолженіе трехдневнаго благополучнаго плаванія до Бари. На закатѣ солнца, въ воскресенье 9 мая 1087 года, горожане по обыкновенію наслаждались вечернею прохладой на пристани и вдругъ вдали показались знакомые корабли. Косвенные лучи солнца ярко освѣщали разноцвѣтные гербовые щиты, которыми увѣшаны были борты и носы судовъ, въ знакъ того, что смѣлое предпріятіе удалось съ полнымъ успѣхомъ. Ликованіе было всеобщее. На встрѣчу святынѣ вышло все городское духовенство съ епископами и монахами, воспѣвая гимны и воскуряя ѳиміамъ, и съ ними все народное множество, отъ мала до велика,-- жены и дѣти съ горящими свѣчами. Мощи временно положены были въ ближайшей церкви св. Іоанна Предтечи, стоявшей у морского берега. Въ теченіе четырехъ дней произошло 110 чудесныхъ исцѣленій отъ различныхъ недуговъ. Къ чудотворнымъ мощамъ стекались толпы поклонниковъ отовсюду, куда только проникала вѣсть о пришествіи св. Николая въ Барійскую землю; нѣкоторымъ являлся и самъ святитель. Начался щедрый притокъ пожертвованій, а съ ними пробуждались и недобрыя любостяжательныя вожделѣнія. Соборное духовенство требовало мощи въ соборъ. Моряки ихъ не давали вознамѣрявшись выстроить особый храмъ. Городъ раздѣлился на двѣ враждующія партіи и распря доходила не разъ до кровавыхъ стычекъ. Наконецъ согласились передать дѣло на волю Божію. Мощи были возложены на телѣгу, запряженную парою быковъ: гдѣ быки остановятся, тамъ и воздвигнуть церковь: если на церковной землѣ, то мощи поступятъ въ вѣдомство духовной власти, если на городской территоріи, то архіепископъ Барійскій не долженъ притязать на обладаніе ими. Быки остановились на мѣстѣ нынѣшней базилики и вопросъ былъ рѣшенъ въ пользу города, хотя, по нѣкоторымъ свѣдѣніямъ {La vie admirable do Saint Nicolas svrnommé le Grand, Archevesque de Myre. Par Nicolas de Bralion. Paris. MDCLIII, p. 144.}, участокъ земли принадлежалъ герцогу Апулійскому Рожеру и прилегалъ къ его дворцу. Герцогъ отдалъ и дворецъ и землю на сооруженіе базилики. Память объ этомъ дарѣ увѣковѣчена на архитравѣ алтарной сѣни въ изображеніи св. Николая дарующимъ Рожеру вѣнецъ небесный. Донынѣ базилика не зависитъ отъ архіепископа и подчинена непосредственно папѣ, но папская курія, впрочемъ, не особенно благосклонно смотритъ на нѣкоторыя дѣйствія капитула базилики.
   Немедля приступили къ постройкѣ базилики. Мощи, по прежнему, оставались въ Предтечинской церкви. 30 сентября 1089 года папа Урбанъ II освятилъ нижнюю церковь и мѵроточивыя мощи положилъ, какъ въ Мѵрахъ Ликійскихъ, глубоко подъ землею, подъ престоломъ. Какъ закладка, такъ и освященіе церкви были ознаменованы явленіями и чудесами. Верхняя базилика была отстроена уже при папѣ Целестинѣ III въ 1197 году. Въ порталѣ изображена пара быковъ, указавшихъ мѣсто сооруженія церкви.
   Богато одаряемая королями анжуйской династіи, нынѣ знаменитая базилика уже не въ прежней славѣ. Прежній наплывъ богомольцевъ и щедрыя приношенія сильно уменьшились, неизмѣнно вѣрными остались только заморскіе Албанцы греческой вѣры, да ежегодно заходятъ 10--15 русскихъ паломниковъ. До недавняго времени они пользовались даровымъ пріютомъ въ двухъ комнаткахъ, принадлежащихъ архіепископу, рядомъ съ базиликой, но теперь тамъ устроена городская школа и мѣста для нашихъ больше нѣтъ. Около собора пріютилось нѣсколько лавочекъ, гдѣ можно пріобрѣсти житія св. Николая на итальянскомъ языкѣ, склянки съ мѵромъ, четки, медали, фотографическія и хромолитографическія изображенія святителя. На медаляхъ онъ изображенъ съ длинною бородой, съ архипастырскимъ жезломъ въ шуйцѣ, съ благословляющею десницею, въ восточномъ облаченіи, съ тремя отроками въ корзинѣ, спасенными отъ потопленія. Продавецъ сообщилъ, что эти медали изготовляются въ Петербургѣ. Живописныя изображенія представляютъ Николая Чудотворца общепринятаго у насъ типа, въ желтой фелони, съ архіерейскою палицею и греческимъ жезломъ, но омофоръ и остальное облаченіе латинское; болѣе древнее изображеніе находимъ на иконѣ, очень неискуснаго письма: святитель благословляетъ троеперстнымъ знаменіемъ креста, облаченъ въ крестчатый греческій саккосъ и широкій омофоръ, въ лѣвой рукѣ Евангеліе, на рукахъ поручи. Очевидно, что эта икона не восходитъ далѣе XVIII вѣка. Такимъ образомъ, древнихъ изображеній святителя въ Бари -- нѣтъ.
   Поздно вечеромъ я оставилъ Бари и утромъ былъ въ одномъ изъ важнѣйшихъ съ точки зрѣнія древняго христіанскаго искусства городѣ Италіи -- въ Равеннѣ.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru