Сологуб Федор Кузьмич
Милый паж

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Федор Сологуб

Милый паж

I

   В некоторой благословенной и цветущей стране, на высоких берегах у прекрасной реки, текущей с увенчанных вечным снегом южных гор к великому Северному морю, лежали обширные земли, подвластные могучему владельцу. На самой высокой скале, неприступный и господствующий над всеми окрестными путями, гордо стоял графский замок.
   Уже граф был в преклонном возрасте, уже он схоронил шестерых жен, молодых и прекрасных, но бесплодных. Древний род его пресекся бы с его смертью, но судьбе угодно было восстановить, хотя и странным способом, блеск и долгоденствие во многих землях прославленного рода.
   Граф был богат. Походы в земли неверных и многочисленные набеги на зарубежных близких врагов, в которых любил он в годы юности и зрелого мужества принимать участие, обогатили его многими изящными и дорогими вещами, -- тканями, оружием, всякою утварью и одеждами, -- и графский замок был украшен на диво пышно.
   Из походов на восток вынес граф пристрастие к роскоши и красоте, к сладким винам, к ароматичным куреньям и пропитанным пряностями мясам. Ласкать красавиц любил граф и любил, чтобы взоры его ласкала красота изукрашенных стен и сводов, тонко чеканенных сосудов на пирах и роскошных одежд на красавцах и красавицах. Только прекрасные лицом, стройные телом и ласковые в обращении отроки с приветливыми взорами удостаивались высокой чести попасть в число пажей к веселому и мудрому старому графу.
   Много мужественных оруженосцев, красивых пажей и усердных слуг было у графа, и все они любили своего господина и служили ему преданно и верно, как подобает добрым слугам, душою и телом и всею крепостью сил. Верные вассалы, и жены их, и дети их исправно несли милостивому графу установленные оброки и дани. Три жирные капеллана прилежно отмаливали каждое утро графские грехи, -- так как и деяния знатных господ подчинены отчасти божеским и человеческим законам.
    

II

   В окрестной стране цвело тогда много прекрасных и юных благородных девиц, а потому старый граф, решившийся снова, как для продления рода, так и для своего собственного удовольствия, вступить в брак, невдолге избрал себе по сердцу своему в этом прелестном цветнике достойную его высоких доблестей и славного имени супругу. То была нежная и скромная Эдвига, дочь одного из соседних баронов, девица, блистающая красотою и разумом и обученная не только всяким, приличным знатной даме, рукоделиям, но даже и грамоте.
   Эдвига была веселого нрава, любила невинные забавы и застольные шутки, и когда старый граф ввел ее к себе женою, в его древнем замке началось еще более роскошное и веселое житье. Ибо старый граф полюбил нежную Эдвигу сильнее, чем прежних жен, и весьма заботился о том, чтобы доставить ей много удовольствий и радостей. Но так как уже телесные силы графа были в упадке, то графиня Эдвига скоро начала втайне скучать, и лукавые помышления вошли в ее сердце. Всему же ведь свету известно, что женщины изменчивы и коварны, и что женская верность требует тщательного присмотра.
   Эдвигины взоры стали почасту и подолгу блуждать по лицам пажей, словно нежная Эдвига искала себе утешителя. И, наконец, на одном из пажей остановились желания прекрасной госпожи, причем следует сказать, что и взыскательный к красоте граф одобрил бы графини выбор, если бы знал и если бы мог позволить ей измену.
   Черноокий, смуглый, тонкий и ловкий паж Адельстан затмевал красотою всех окрестных юношей, подобно тому, как ясно сияющая луна затмевает свет близких к ней звезд. Уже на верхней губе его пробивался пушок, столь радующий сердце отрока, который готов почувствовать себя мужем. Черные глаза его блистали из-под длинных ресниц, как в черную ночь разожженные ярко факелы, -- и, осененные длинными ресницами, ярко пылали его смуглые щеки, так пылали, что ни одна из окрестных красавиц не могла глядеть на них, не мечтая о том, чтобы осыпать их поцелуями. И так как уже многие из них целовали его, лукавые, говоря, что еще он ребенок, то он приобрел привычку к любезному обхождению и уверенность в своем превосходстве над другими юношами. И потому он так прямо и гордо держался и так высоко поднимал свою голову, как будто бы он был королевич, -- а ведь отец его был только бедный и незнатный рыцарь. Притом Адельстан умел играть на лютне, и, обладая приятным и сильным голосом, знал много романсов, в которых воспевались красавицы, а также и разных других песен.
   Адельстан смотрел на графиню почтительно и нежно, но улыбался иногда так дерзко, что графиня краснела и замирала, и в улыбке прекрасного пажа открывалось ей обещание радостного рая.
   Когда однажды граф уехал на несколько дней, графиня пожелала, чтобы Адельстан остался при ней в замке.
   -- Я этого хочу, -- сказала она графу, -- потому что он самый скромный из пажей, и у него глаза такие же, как у вас. Глядя на него, я буду вспоминать вас и не стану так скучать в разлуке с вами.
   Граф исполнил желание своей супруги. Он и сам любил Адельстана и знал, что Адельстан -- отрок верный ему во всем и до конца.
    

III

   На высокой башне замка, глядя вслед уезжающему графу и махая в знак прощального привета своим белым платком, прекрасная Эдвига тихо сказала Адельстану:
   -- Милый паж, эта ночь наша. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне, когда ночная темнота упадет на землю и покроет сладостным покровом и отдыхающих от трудов, и ожидающих отрадных лобзаний.
   Адельстан отвечал Эдвиге:
   -- Милостивая графиня, сладкие лобзания уст твоих, но ты принадлежишь моему и твоему господину, и если откроется наша измена, то могущественный граф сократит список моих и твоих прегрешений вместе со счетом наших дней и с длиною наших тел.
   -- Граф ничего не узнает, -- сказала веселая Эдвига, -- а мы проведем вместе несколько сладких ночей.
   -- Милостивая госпожа, -- сказал Адельстан, -- я дал обещание верно служить моему возлюбленному господину и я боюсь, что изменою погублю свою душу, а потому лучше ты не соблазняй меня.
   -- Грех мы успеем замолить, -- сказала Эдвига, -- но ты, может быть, любишь другую, красивее меня?
   -- Милостивая графиня, -- отвечал Адельстан, -- я люблю только тебя и моего господина, а на свете нет, конечно, ни в благородном, ни в простом сословии жены или девы прелестнее тебя, и с тобою лишь одна рожденная из морской пены богиня Венус могла бы сравниться красотою, но не превзойти тебя.
   Эдвига засмеялась лукаво и спросила:
   -- Милый паж, изведал ли ты радости любви? Восходил ли ты на ложе к женам или к девам?
   Адельстан из скромности потупил взоры и ответил Эдвиге так:
   -- Нет, милостивая госпожа, на ложе к женам и к девам я не восходил.
   И на это Эдвига сказала:
   -- Милый паж, как же ты отказываешься от того, чего не знаешь? Приди ко мне, и ты увидишь, что игра столь нежная не может обременить совесть. Я обнажу перед тобою свое тело, я положу тебя на свое ложе, я научу тебя всем приятным забавам любви.
   И Адельстан не знал, что ответить. В блистающих глазах его загорелся тусклый огонь желания, и багряная краска стыда покрыла его смуглые щеки, отчего он сделался еще желаннее для юной Эдвиги.
   Но напрасно в эту ночь прелестная Эдвига ожидала Адельстана, -- открыв двери в свою опочивальню, удалив своих служанок, лежала она знойная от желаний и нетерпеливыми взорами пронзала ночную темноту. Каждое легкое шуршание тканей и каждый звук, столь обычный в ночной тишине, возникающей по неведомой причине, -- ибо ночью совершается многое, чего мы не можем знать, -- каждый звук нежной Эдвиге казался шорохом крадущихся ног Адельстана.
   И много раз Эдвига поспешала к дверям, чтобы ласково встретить и ободрить робко медлящего отрока, -- и каждый раз напрасно.
    

IV

   Утомленная бессонною ночью, распаленная неисполненными желаниями, на другой день позвала Эдвига в свои покои Адельстана, осыпала его жестокими упреками, била его по щекам, царапала и щипала его.
   Покорно перетерпев ее неистовство, хотя и пролив при этом немало слез, Адельстан сказал ей:
   -- Милостивая госпожа, я должен пребыть верен моему господину, ты же задумала гнусное и непотребное дело. Если мы сотворим по твоему мерзкому желанию, погибнем мы оба лютою смертью от руки палача, и проклятые демоны утащат наши души прямо в ад, в неугасающий огонь, в кипящую вечно смолу.
   -- Милый паж, -- сказала графиня, -- да разве за нас некому помолиться? И на то ли оставил тебя граф со мною, чтобы ты оказывал неповиновение госпоже? Вот и сам ты, глупый мальчик, не насладился, и меня тяжкими в эту ночь измучил муками, и еще устала я, нанося тебе заслуженные тобою удары. Не могу я больше выносить такие муки и труды, -- приди ко мне в эту ночь, а если не придешь, то завтра я подвергну тебя жестоким истязаниям.
   Ничего не ответил Адельстан.
   Но и в эту ночь Эдвига напрасно ожидала его.
    

V

   На другое утро ходила она по замку усталая, злая, и ничто в роскошном замке не веселило ее взоров. Вдруг услышала она где-то близко звуки лютни, нежный голос и смех и быстро пошла, сверкая гневными взорами, туда, где раздавались звуки, веселость которых была столь несогласна с ее тоскою, что причиняла ее сердцу новые, горчайшие муки.
   На двор собрались пажи; Адельстан пел им веселые, забавные песни, как будто уже он и забыл о мольбах и угрозах своей госпожи. Пажи слушали его, смеялись и хвалили песни и певца.
   Еще сильнее разгоралась графинина страсть. Все раздражало ее: пленительные звуки его голоса, нежная красота его и его стройные нагие ноги: пажи не ждали, что госпожа придет к ним, и не успели обуться, -- увлек их своим пением милый паж Адельстан. Эдвига согнала со своего лица внешние признаки гнева, -- знатные господа изощрились в искусстве скрывать свои чувства и затемнять зеркало своей души обманчивыми выражениями благосклонности, -- подошла к пажам и сказала:
   -- Плачу я и тоскую в разлуке с возлюбленным господином моим. Скучно мне, -- чем я утешусь, когда господин мой далече? Смех ваш неприятен для меня, слезы ваши были бы мне милее.
   Веселый синеокий Генрих, младший из пажей, а потому и самый смелый в обращении с госпожою, отвечал Эдвиге:
   -- Милостивая госпожа, господин наш скоро вернется, плакать нам и тебе не о чем, ты лучше послушай вместе с нами, как складно да звонко поет Адельстан, и утешься.
   -- Нет, -- отвечала Эдвига, -- песни ваши мне скучны. Разве только песнями вашими должны вы служить графу и мне? До смеха ли только и до веселья ли на пиру простирается ваша верность?
   -- Милостивая госпожа, -- сказал синеокий Генрих, -- наша верность господину и тебе до последней капли крови и до последнего нашего вздоха.
   Засмеялась Эдвига и сказала:
   -- Вот вы и утешьте меня пролитием вашей крови.
   Острым своим кинжалом Эдвига несколько раз уколола выше колен обнаженные Адельстановы ноги, -- и после каждого укола слизывала с острого и блестящего лезвия своим лукавым языком сладкие капли Адельстановой крови. И весело было графине Эдвиге смотреть на Адельстановы окровавленные ноги.
   Но и в эту ночь не пришел Адельстан к Эдвиге, -- а на утро возвратился домой старый граф.
    

VI

   Изнывала графиня Эдвига от страсти, и верность пажа удивляла ее тем более, что она видела, как Адельстан бросает на нее пламенные взоры, полные вожделения. Она замечала, что Адельстан, прислуживая за столом, старается прикоснуться до ее нежной руки или хотя до ее платья. Прикосновения Адельстана были ей радостны, но и горьки, ибо еще сильнее распаляли ее желания.
   Шли недели и месяцы, не было детей у графини. Она тосковала, томилась и уже словно увядала.
   -- Пресвятая Дева Мария, -- молилась она, -- какая моя жизнь! Старый муж ласкает меня, но ненавистны мне его ласки, а тот, кого я люблю, не смеет войти в радость госпожи своей.
   Уже и граф приметил ее томления, и уже ревность вошла в его сердце. Он заметил страстные взоры графини и пажа, которые скрещивались перед ним, как два кинжала в равном и медлительном бою.
   Старый граф одинаково боялся и того, что Эдвига согрешит с пажем, и того, что Адельстан забудет долг верности.
    

VII

   Невдали от графского замка, в месте уединенном и диком, в овраге среди дремучего леса, стояла темная хижина, жилье старого чародея.
   Злобились на чародея попы и грозились сжечь его живого, -- ибо нечестивое дело -- чары делать и колдовать. Уже и посылали за ним не однажды воинов и стражей городских, взять его на суд, но темными волхвованиями отвращал чародей опасность, затемняя взоры ищущих, сбивая их с дороги, насылая на них бури и лесные нестерпимые страхи. Да и могущественному графу не угодно было, чтобы чародея до времени сожгли, -- ибо поблизости еще не было другого, чары же всегда могли пригодиться. Но чародей, зная, что жизнь его рано или поздно все же пресечена будет огнем, усердно собирал деньги и время от времени отдавал их своей дочери, которая была замужем за пивоваром и жила в ближнем городе, непричастная наваждениям, в мире с церковью, которой приносила ежегодно немалые дары.
   Однажды ночью графиня надела бедные и грубые одежды, закрыла свое лицо плащом и пошла к чародею босая, чтобы смирением заслужить себе милость таинственной силы, а также и для того, чтобы вернее скрыть свое высокое звание. Но на поясе у нее висел тяжелый кошелек с золотом.
   Веял бурный и холодный ветер прямо в лицо трепещущей Эдвиге, яростно рвал ее одежды и затруднял ее шаги. Потоки дождя стремительно низвергались с омраченного неба. С треском и грохотом падали порою поперек дороги громадные деревья, сокрушенные беснованием свирепой бури.
   Вся измокшая, дрожащая от страха и холода, с ногами, исцарапанными, испачканными в мокрой глине, пришла молодая, прекрасная Эдвига в мрачное логовище чародея. Неприветливы были закоптелые от дыма волхвований стены хижины, и, наводя жуткий на Эдвигу страх, сверкали зеленые глаза громадного кота.
   Старик, длинный, тощий, седобородый, с пронзительным взором, спросил Эдвигу:
   -- Для чего, милостивая госпожа, ты пришла в такую страшную и не для одной тебя ночь в это отверженное место, оставив гордый замок и теплое ложе, и не убоявшись бешенства разъяренной бури?
   -- Я не госпожа, -- сказала Эдвига, -- я простая женщина. Я принесла тебе мое тяжкое горе, чтобы ты своими проклятыми чарами обратил его в радость, за что я заплачу тебе так много, как только могу.
   -- Милостивая госпожа, -- ответил чародей, -- ночь темна, буря воет, -- но давно сияли для меня следы твоих прелестных ног, и слышал я шорох твоих шагов уже от самых ворот старого замка. Ибо, хотя эта хижина бедна убранством, обитают в ней великие волшебства и неодолимые чары, и незримые вам, непосвященным в тайну, но усердные слуги неустанно охраняют все пути к ней. Скажи мне, милостивая госпожа, чего ты от меня желаешь.
   Засмеялась лукавая Эдвига и сказала:
   -- Вижу я, что бесполезно мне от тебя скрываться, но, может быть, и желания мои ты сам знаешь, так что и говорить их не надо.
   Страшная улыбка, похожая на то, как бы мертвец улыбнулся, искривила иссохшие синие чародеевы губы, и он сказал:
   -- Милостивая госпожа, не довольно хотеть; не любит моя наука немого очарования. Если хочешь, скажи, чего хочешь, -- если не хочешь, иди с миром, я же могу тебе дать только то, чего ты попросишь у меня словами, ибо иначе я мог бы дать тебе слишком много. Темны и многочисленны желания человеческие, самому человеку они неведомы все, -- мои же слуги видят глубоко, в самых тайных изгибах души, и, не оградись только от их усердия пределами слов, они задушат чрезмерностью исполнения.
   Тогда поведала ему трепещущая от стыда и страха Эдвига свое горе и свои желания, отдала ему свое золото и, падши к его ногам, с громкими рыданиями молила его о помощи.
   Чародей выслушал ее до конца, взвесил на руке ее тяжелый и многоценный дар и сказал:
   -- Могучие духи заключены в этом мешке, и, если бы ты умела ими повелевать, не пришла бы ты ко мне. Но встань, -- все будет, как ты хочешь, -- имей терпение, я это сделаю. Иди с миром.
    

VIII

   В ту же ночь, немного позже, и граф постучался в двери чародеевой хижины. Низким поклоном приветствовал его чародей. Граф сказал ему:
   -- Становлюсь я стар, еще наследника у меня нет, и хотя уже больше года живет у меня молодая жена, но она все еще ходит праздная. И другое мое горе, -- возлюбленная жена моя с вожделением смотрит на моего милого пажа, и он на нее также. Еще не было между ними греха, но боюсь, что будет.
   Выслушал его чародей и сказал:
   -- Милостивый господин, все будет, как вы хотите, если вы поступите по слову моему. Она -- ваша супруга, но и он -- ваш слуга. И не должен ли он служить вам душою, и телом, и всею крепостью сил своих?
   И затем долго говорил чародей со старым графом и необычайные наставления дал ему, -- и радостен вышел граф из хижины, и весел вернулся домой верхом на своем верном коне.
    

IX

   На заре призвал граф к себе Эдвигу и Адельстана и велел пажу затворить крепко двери. Адельстан, исполнив повеление господина, стал перед ним и сказал смело:
   -- Милостивый граф, если хотите, судите меня, -- я был вам верен.
   Эдвига трепетала и, бледная, молчала.
   Старый граф сказал им:
   -- Не бойтесь, мне и роду моему вы оба послужите, как умеете. Сегодня ночью, когда выла буря, наводя ужас и на храбрых, слышал я вещие и мудрые слова; вы же сделаете мудрое и славное дело, во исполнение вещих сказаний...
   Красотою подобная рожденной из морской пены богине, хотя и багроволицая от спада, стояла перед своим господином Эдвига. Молча смотрел на нее граф, и радостью обладания трепетало его сердце. Адельстан же не смел поднять на графиню взора, но не мог и отвести в сторону глаз...
   Омраченные и стыдящиеся, вышли Эдвига и Адельстан от графа, но радость любви все же ликовала в их сердцах.
   Сначала оба они были счастливы. Но скоро и Эдвигу, и Адельстана утомили ласки по чужой воле, ибо любви ненавистно всякое принуждение, -- и утомили даже до взаимной ненависти. И оба они стали помышлять о том, как бы избавиться им от сладких, но тягостных оков любви, повелеваемой господином.
   "Убью графиню!" -- думал Адельстан.
   "Убью пажа!" -- думала Эдвига.
   И однажды, когда она одевалась, а он по ее зову подошел к ней и склонился к ее ногам, чтобы обуть ее, она вонзила ему в сердце узкий и острый кинжал. Адельстан упал, захрипел и тут же умер.
   Тело его вынесли, по графскому повелению повесили голое во рву замка, и рядом с ним повесили собаку, чтобы думали вассалы, что смертию наказан паж Адельстан за некий дерзновенный поступок.
   Графиня же понесла. И скоро она родила сына, наследника славного и могущественного графского рода.
    

Примечания:

   Печатается по изданию: Сологуб Федор. Собр. соч.: В 20 т. Т. 4. Книга превращений. Рассказы. СПб.: Сирин, 1913.
   Милый паж -- Весы. 1906. No 8.
   Источник: Сологуб Ф. Повести и рассказы. СПб.: Навьи Чары, 2002. -- 624 с.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru