Шпажинский Ипполит Васильевич
Чародейка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Нижегородское предание.
    Трагедия в пяти действиях.

  

И. В. Шпажинскій

Драматическія сочиненія

Томъ второй.

2-е изданіе Разсохина.

Чародѣйка.

Нижегородское преданіе.

Трагедія въ пяти дѣйствіяхъ.

[Въ исправленномъ видѣ).

"Зачинается пѣсня отъ древнихъ затѣй,

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Отъ того ль старорусскаго краю"...

Гр. А. Толстой.

  

Дѣйствующія лица:

  
   Князь Никита Даниловичъ Курлятевъ, великокняжескій намѣствикъ въ Нижнемъ-Новгородѣ.
   Княгиня Евпраксія Романовна. жена его, за 30 лѣтъ, видная, красивая женщина.
   Княжичъ Юрій, сынъ ихъ, юноша.
   Бояринъ Шетневъ, пожилой.
   Мамыровъ, старый дьякъ.
   Ненила, сестра его, постельница княгини.
   Настасья, по прозвищу "Кума", хозяйка постоялаго двора у перевоза черезъ Оку, молодая женщина.
   Фока, дядя ея.
   Паисій, бродяга подъ видомъ чернеца.
   Иванъ Журамъ, княжескій ловчій.
   Ключаревъ, старикъ.
   Балакинъ, Дятловъ, среднихъ лѣтъ, гости Нижегородскіе.
   Лукашъ, Потапъ, Дема, братъ его, гостиные сыновья.
   Борковъ, монастырскій крестьянинъ.
   Кичига, кулачный боецъ.
   Поля, подруга "Кумы".
   Мосей, работникъ "Кумы".
   Дѣвушки, гости изъ Нижняго, пристава, княжескіе холопы, скоморохи и народъ.
  

Дѣйствіе происходитъ въ послѣдней четверти XV столѣтія въ Нижнемъ-Новгородѣ и его окрестностяхъ.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Поперегъ сцены Ока, у впаденія въ Волгу. За Окой, на горѣ, видъ Нижняго Новгорода. По сю сторону рѣки, слѣва, постоялый дворъ. Сѣнями, въ которыя ведетъ дверь съ надворья, строеніе разделяется на двѣ половины: собственно избу, съ косящатыми окнами [изъ слюды] и клѣть, съ волоковыми окошками, почти подъ крышею. Тесовая кровля очень крута. Въ ней, надъ избою, деревянная дымница [труба] и посерединѣ выводное окно, освѣщающее чердакъ. Гребень крыши рѣзной, съ маковицами по краямъ. Свѣсъ ея украшенъ подзоринами. Возлѣ избы дерево, подъ которымъ столъ и скамья. Справа, въ кустахъ, и еще столы и скамьи.

  

ЯВЛЕНІЕ I.

Ключаревъ, Балакинъ, Дятловъ и Ворковъ сидятъ за столомъ справа: Фока и Паисій слѣва, подъ деревомъ.

                       Дятловъ.
  
             По милости Господней, нынѣ намъ
             Куда свободнѣй стало отъ татаръ.
             A было время, Русская земля
             Жила отъ нихъ въ великомъ разореньи.
             Не пахари, бывало, на поляхъ,
             A вороны надъ трупами летали.
  
                       Борковъ.
  
             Для выхода въ орду поганымъ ханамъ,
             По сохамь и людямъ вся область наша
             Уроками тяжелыми была
             Обложена. Да мало-ли еще
             На проторы ордынскія сходило!
  
                       Балакинъ.
  
             Да, легче отъ татаръ, за то тяжелѣ
             Всѣмъ стало отъ другаго лиха намъ.
             Свои у насъ татары завелись,
             Народъ дерутъ не хуже сыроядцевъ:
             Намѣстники, провётчики, тіуны,
             Таможенники... всѣхъ не перечтешь!
  
                       Ключаревъ.
  
             Ужъ со сто лѣтъ прошло, какъ сынъ Донскаго,
             Василій Дмитревичъ Московскій князь,
             Ярлыкъ на наше княжество купилъ
             Въ ордѣ и князя нашего Бориса
             Изъ отчины и дѣдины прогналъ.
             И съ той поры намѣстникамъ въ кормленье
             Попали мы... Волковъ голодныхъ шлетъ
             Москва. Намѣстникъ Красный былъ, Лихорь,
             A тамъ литовскій выходецъ Драница...
             И много ихъ, да добрыхъ не бывало.
  
                       Балакинъ.
  
             A всѣхъ лютей теперешній намѣстникъ,
             Никита князь.
  
                       Ключаревъ,
  
                                 Пожалуй что и такъ.
  
                       Балакинъ.
  
             Кормы беретъ такіе -- плакать въ пору.
             Разоръ людямъ торговымъ. По алтыну
             Тамги съ рубля платить бы -- платимъ втрое.
  
                       Дятловъ.
  
             Поборы съ рыбаковъ-отъ каковы!
  
                       Борковъ.
  
             Спроси, съ монастырей-то что дерутъ,
             Съ ихъ селъ и волостей! Да въ судъ еще
             Къ себѣ людей таскаютъ монастырскихъ;
             A вѣдать ихъ игумену, не князю. [Продолжаютъ разговоръ тихо].
   Фока. Такъ вотъ какое видѣніе было тебѣ! И свѣтъ самосіянный и ликованія гласы... Складно врешь!
   Паисій. Кто грубъ есть умомъ, въ душу того не внидетъ премудрость.
   Фока. "Грубъ умомъ"!.. Пей лучше, премудрый! Нечего носомъ крутить, пей!
   Паисій. Охъ-охъ!.. Сѣтьми грѣховъ своихъ кійждо заплетается. [Пьетъ].
   Фока. Плоть блазвитъ, дѣло такое. [Пьегь].
   Паисій. A тебѣ вѣдомо: горе напояющему подруга своего развращеніемъ мутнымъ?
   Фока. Тебя развратить? Хе, хе, хе! Пей, милый человѣкъ, полно! Вино нигдѣ такого не сыскать, вотъ какое вино. [Выпилъ и крякнулъ].
   Паисій [пьетъ]. Охъ-охъ! Плачу суетнаго житія своего и грѣховъ своихъ, окаянный! Въ рай пресвѣтлый порываемся, а въ преисподнюю угождаемъ. [Пьетъ]. Вотъ пьемъ мы съ-тобою, друже, а не памятуемъ сказаннаго: братіе, трезвы будьте, ибо супостатъ вашъ діаволъ ищетъ пьяныхъ, да пожретъ.
   Фока. Ну, нами подавится! [Пьетъ. Пансій укоризненно покачалъ головою и продолжаетъ съ Фокою разговоръ тихо].
  
                       Ключаревъ.
  
             Да, дѣтки, тяжки стали времена!
             Ни правды нѣтъ, ни праваго суда
             И крестъ святой цѣлуютъ на неправду,
             И ябеда межъ насъ и татьба встали
             И всяческая мерзость Жизнь ворамъ,
             Въ лѣсахъ бродяги, что ни день -- разбой,
             Насильство въ волостяхъ, и плачъ и вой.
  

          [Справа, вдали, хоръ женскихъ голосовъ. Все слышнѣе и слышнѣе ихъ пѣсня].

  
             "Пойду-ль, выйду-ль я!
             "Пойду-ль, выйду-ль я,
             "Выйду на долинушку,
             "Выйду на зеленую!"
  
             "Сорву-ль, вырву-ль я!
             "Сорву-ль, вырву-ль я,
             "Вырву я калинушку,
             "Вырву я зеленую!"
  
                       Дятловъ [прислушиваясь].
  
             Экъ ихъ распѣлись! Знать кума идетъ,
             Настасья.
             В О Р К О В Ъ [імядя вправо].
             Да, она!
  
                       Балакинъ.
  
                                 Ужъ безъ кумы
             Какое-же веселье заведется!
  

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣ же. Справа входятъ Кума, Поля и нѣсколько девушекъ. Куна впереди, прихлопываетъ въ ладоши и поетъ съ хоромъ:

             "Кинуся, брошуся,
             "Кинуся, брошуся
             "Къ батюшкѣ на руки,
             "Къ батюшкѣ на ручки".
  
             "Тутъ-то мнѣ не спится
             "Тутъ-то не лежится.
   "ІІойдуль, выйдуль я,
   "Выйдуль на доливушку..."
  

[Дѣвушки, смѣясь и разговаривая, приходять къ дому. Кума подходитъ къ сидящимъ справа. Всѣ они весело привѣтствуютъ ее].

  
   Балакинъ. Естьли пѣвунья у насъ супротивъ кумы Настасьи?!
   Борковъ. Знамо -- нѣтъ. Какъ ни ступитъ, что ни скажетъ -- все ей пристало. Гдѣ была гуляла?
   Кума. Я-то гдѣ? Въ лугу зеленомъ. Ягодъ съ дѣвками искала, пѣсни пѣла на раздольѣ, да гулять къ себѣ скликала добрыхъ молодцевъ. A вы съ чего не веселы сидите?
   Дятловъ. Про старые вѣка растолковались, да нынѣшнее время, про то, какъ жить намъ стало.
   Кума. И стали тужить! Эхъ, гости, мужички почестные, про нашъ вы обыкъ позабыли. Ну кто къ Кумѣ съ заботою приходитъ? Не горбъ она. У насъ заботу съ плечь долой, у насъ пируй, гуляй, да пой!

[Дѣвки, окружившія Паисія, дружно захохотали].

   Паисій. Кши! Отцѣпитесь, сороки окаянныя! И поганство же здѣсь, погляжу я! Вмѣсто воздержанія -- пьянство губительное, вмѣсто цѣломудреннаго житія -- нечистоты...
   Кума. Этотъ объявился откуда?
   Паисіи [подступая къ ней]. A ты, заблудшая жена, како жительствуешь? Женщинѣ подобаетъ жить, яко пустынницѣ, въ молитвѣ и постѣ пребывать и лице свое умывать слезами покаянія...
   Кума. Не въ ту дудку задуделъ, блаженъ мужъ. Ступай-ка, проспись, а то подъ тобою земля расшаталась.
   Фока [Паисію]. Не ретись, полно! Пойдемъ, въ холодокъ сведу.
   Пaисiй [упираясь, на дѣвушекъ, которыя опять обступили его]. Кши!
   Первая дѣвушка. Веди его, веди!
   Поля. Мужъ блаженный, лыкомъ шитый!
   Кума. Придорожный воръ-шатунъ!
   Фока, Пойдемъ, пойдемъ!
   Паисій [отбивается] Пусти!.. Я вотъ куда... я въ Печерску-то обитель вашу стопы направляю.
   Ключаревъ [подходя]. Напрасно. У насъ отецъ архимандритъ куда крутъ до вашего брата!
   Паисій. Наслышанъ бо я -- Господь благодать на него пролилъ... и слово его солью божественной растворено...
   Фока. Попадешься къ нему, такъ-то просолитъ, что виннаго духа въ тебѣ ай-ни-ни не останется. Насидишься въ подвалѣ на цѣпи, пока крысы не сгложутъ. [Повелъ его къ дому].
   Паисій. Крысы?!
   Фока. Тамъ вотъ какія, братъ, -- съ кошку. [Уходять. Дѣвушки мало по малу расходится, которыя въ избу, которыя влѣво за дворъ].
   Ключаревъ. Много ихъ, такихъ-то бродягъ, стало и какъ блаженный Ѳеодосій митрополитъ строгую жизнь въ монастыряхъ учинилъ. Много и чернецовъ и поповъ выгнанныхъ шляется, кой не Богу служить, а тѣло свое льготить шли.
   Борковъ. За то и не взлюбили святителя, что строгъ до поповъ былъ.
   Ключаревъ. Строгъ! То одно взять, кто какъ не они жидовской ереси начало положили? Чрезъ кого въ Новѣградѣ Схарій жидъ ересь поганую укрѣпилъ? Строгъ!.

[Уходятъ влѣво, продолжая разговоръ тихо].

  

ЯВЛЕНІЕ III.

Балакинъ, Дитловъ и Кума.

                       Балакинъ [на берегу].
  
             Гляди, Кума, изъ города къ тебѣ
             Народу сколько! Полныхъ двѣ лодьи.
             Гребутъ-спѣшатъ, ажъ веслами сверкаютъ.
  
                       Кума.
  
             Спѣшите. Рада, гости дорогіе
             Вались къ Кумѣ потѣшиться на волѣ,
             Въ веселіи пожить, да погулять!
  
                       Дятловъ.
  
             Погуляно здѣсь, попито не мало.
             Не мало тоже въ городѣ у насъ
             Бородъ да косъ повыдраво за это.
             И жалоба великая идетъ
             По Нижнему на кумушку Настасью.
             И, слышно, до намѣстника дотла.
             И клялся дьякъ Мамыровъ за Оку
             Нагрянуть съ княземъ, съ корня сбить тебя.
  
                       Бaлакинъ.
  
             Знать, отъ тебя дьяку прибытка мало.
  
                       Дятловъ.
  
             Въ его карманъ, братъ, ухнешь съ головой.
             И зелье-жъ старый дьякъ!
  
                       Кума [задумчиво].
  
                                           Грозитъ Мамыровъ ..
             Намѣстника поклялся извести...

[Къ берегу слѣва причаливаютъ двѣ лодки].

  

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тѣ-же. Лукашъ, Кичига и еще двое въ первой лодкѣ; Потапъ, Дема и съ нимъ трое во второй лодкѣ. Въ концѣ Мосей и дѣвушки.

   Потапъ [съ лодки]. Здравствуй, Кума!
   Дема [съ лодки]. На разгуляньице къ тебѣ!
   Лукашъ [выскакивая на берегъ, съ узелкомъ въ рукѣ]. Сажай за столы, снаряжай пиръ, подавай питья пьяныя! [Всѣ вышли на берегъ].
   Кума. Милости просимъ. Рада чествовать гостей дорогихъ. Меду, вина, пива, браги -- всего подадутъ. [Уходитъ распорядиться].
   Балакинъ. Эхъ вы, вольница!
   Дятловъ. Видно, грузно вамъ отъ силушки по домамъ сидѣть? [Пріѣхавшіе разсаживаются за столы. Вскорѣ Мосей приноситъ и разливаетъ питья].
   Лукашъ. Задохнешься отъ скуки въ городѣ то. Молодицы по свѣтлицамъ, дѣвки по теремамъ сидятъ, а старухи шнырятъ-глазѣютъ, проклятыя, нѣтъ-ли соблазна какого, не притаился-ли гдѣ парень за тыномъ, не перемигивается-ли съ красоткою. Вотъ тутъ и живи!
   Дема. Чего отъ скуки не сдѣлаешь!
   Лукашъ. Вонъ Потапъ у Мамырова ворота изъ пяты вышибъ!
   Кичига [басомъ]. Важно! [Стукнулъ дубинкою и оперся на нее].
   Потапъ [угрюмо]. Онъ не лайся. Не такъ проучу.
   Балакинъ. Да, Потапа ежели что -- обходи дальше, корчагою согнетъ, а то и за ножъ... Буйная ты голова, Потапушка!
   Лукашъ. Какъ бы ему не сложить голову-то на липовой плахѣ!
   Потапъ [гнѣвно]. Гляди -- твоя крѣпка-ль на плечахъ.
   Дема [Лукашу, тихо]. Не трожь брата, не трожь!
   Потапъ. Зубоскалъ!

[Кума. выйдя изъ дому. приказываетъ что-то Мосею, которая уходитъ].

   Лукашъ [подскакиваетъ къ ней и обнимаетъ]. Ягодка ты моя, утица сѣрая!
   Кума [отстраняется]. Полно тебѣ дуровать! [Подходить къ сидящимъ]. Потчуйтесь, гости, кушайте!
   Дема [Кумѣ]. Лукашъ-то около тебя вьюномъ вьется!
   Лукашъ. Супротивъ кумы не сыскать красавицы во всемъ Нижнемъ. Цвѣтетъ словно маковъ цвѣтъ.
   Кичигa [тупо ухмыляясь]. Въ самомъ прыску. [Смѣхъ].
   Балакинъ. Кичига слово скажетъ -- рублемъ подаритъ. [Слѣва входятъ дѣвушки].
   Лукашъ [подлетаетъ къ нимъ]. Эхъ вы дѣвки мои, веселянки мои! Ну-те пряничковъ, орѣшковъ, лебедушки бѣлыя. [Одѣляетъ ихъ лакомствомъ].
   Дема [осушивъ кружку]. Гдѣ пьется, тамъ и поется. Давай, братцы, пѣсню играть!
   Кичига. На кулачки бы!..
   Балакинъ. Мало отъ тебя стало увѣчныхъ! Пожди, сутяжники на поле въ бойцы позовутъ, тамъ и разминай плечи...
   Кума. Пѣсню, такъ пѣсню!
   Дятловъ. Скоро къ вечернѣ ударятъ. Люди молиться, а мы -- пѣсни!
   Потапъ. Намолились. Будетъ.
   Дема. Ужъ это ежели молодому въ благочестіи, да смиренствѣ жить -- нѣтъ того хуже.
   Лукашъ [заигрывая съ дѣвушками]. Вѣрно!
   Дема. Старики лаются-лаются!.. Одолѣли!..
   Кума. Старики! Васъ они подъ кулакомъ, да подъ плетью держатъ, въ уставахъ, да въ правилахъ; ни попѣть, ни погулять, ни силу показать молодецкую; мирскими утѣхами да игрищами бѣсовскими это у нихъ называется. A сами, старики ваши, запершись накрѣпко, чинятъ пьянство великое, и сквернословятъ и ужъ такія-то безстыдства творятъ!.. Это какъ -- ничего?
   Потапъ. Правда, кума.
   Дема. Знаемы намъ забавы-то ихнія!
   Кума [воодушевляясь]. И какъ нашимъ молодцамъ не знать удали!
   Потапъ. На тебя взглянуть -- въ комъ она не взыграетъ!
  
                       Кума.
  
             Глянуть съ Нижняго, со крутой горы
             На кормилицу Волгу-матушку,
             Гдѣ въ желтыхъ пескахъ, въ зеленыхъ лугахъ
             Обнялась она со Окой сестрой,
             Стариковъ, поповъ -- позабудешь все!
             Что за ширь кругомъ!.. конца краю нѣтъ!..
             И засмотришься, залюбуешься,
             И въ самой тебѣ та-же ширь-просторъ,
             Вольной птицею полетѣть туда,
             Во раздолье то, душа просится!
             Пѣсню!.. [Запѣваетъ. Всѣ подхватываютъ за нею хоромъ].
  
             "Внизъ по Волгѣ-рѣкѣ, съ Нижня города
             "Снаряженъ стружокъ, какъ стрѣла, летитъ.
             "Какъ на томъ стружкѣ на снаряженномъ
             "Удалыхъ гребцовъ сорокъ два сидятъ"...

[Во время пѣнія Лукашъ приплясываеть, кружитъ то одну, то другую дѣвушку, которыя со смѣхомъ отъ него отбиваются].

  
   Дятловъ [на берегу, глядя вправо]. Эй, слушь-ка! Никакъ братцы, княжичъ! [Пѣсня смолкла. общее движеніе на берегу].
   Кума [присматриваясь]. Онъ... И ловчій съ нимъ, Журанъ! [Въ волненіи отходить въ сторону].
   Потапъ. Съ охоты.
   Балакинъ. Псари, я давешь видѣлъ, большущаго медвѣдя провезли.
   Поля [Кумѣ]. Мнѣ видѣть княжича не доводилось. Пригожъ, я слышала?
   Кума [съ увлеченіемъ]. Какъ божій день! Высокъ и статенъ, и могучъ. Отвагой взоръ горитъ подъ бровью соболиной. Надъ алыми и гордыми устами пушится черный усъ. Красавецъ, Поля!
   Дятловъ [на берегу, къ толпѣ]. Да, не въ отца нашъ княжичъ уродился!
   Дема. Слезу утретъ въ бѣдѣ, въ нуждѣ поможетъ.
   Потапъ. Опричь него, въ обидахъ и насильствахъ, другой намъ нѣту обороны. Вотъ онъ!

[Всѣ снимаютъ шапки. Справа, въ лодкѣ съ двумя гребцами въѣзжаютъ Юрій и ловчій Журанъ].

  

ЯВЛЕНІЕ V.

Тѣ-же, Юрій и Журанъ.

   Потапъ. Здравствуй, батюшка-княжичъ!
   Балакинъ. Здравствуй, государь, свѣтлое солнышко!
   Лукашъ. Пожалуй насъ своей милостью, сойди медку выпить съ нами!
   Дятловъ. Сойди, пожалуй, дай поглядѣть на себя, сокола яснаго!
   Юрій. Спасибо на добромъ словѣ. Не время мнѣ. Тороплюсь домой. Вотъ Журана ссажу. Онъ у меня охочъ погулять. [Журанъ спрыгнулъ на берегъ]. Прощайте! [Его провожаютъ поклонами. Лодка быстро удаляется влѣво].
   Лукашъ. Дѣвки-лебедки, а мы на лугъ! Ребята, кто съ нами? Мы пойдемъ во лужокъ, заведемъ ка кружокъ, съ пѣснями, съ играми. Живо! [Дѣвушки, исключая Поли, и Дема съ нѣкоторыми товарищами уходять за Лукашемъ влѣво].
  

ЯВЛЕНІЕ VI.

Балакинь, Дятловъ, Кума, Поля, Потапъ, Кичига, Журанъ и кое-кто изъ изъ парней.

                       Журанъ.
  
             A ты чего-жъ, хозяюшка, примолкла
             И княжича къ себѣ не позвала!
             Быть можетъ: заглядѣлась?-- Есть на что.
             Словцемъ задѣть, иль шуткою веселой
             Ужъ ты-ли ни шустра!
  
                       Кума.
  
                                           Боюсь обмолвки .
             Хоть ласковъ онъ, а шутка съ устъ нейдетъ.
  
                                 Журанъ.
  
             Ну подлинно нашъ Юрій-князь орелъ,
             Коли "кума" и та его робѣетъ.

[Отходитъ къ остальнымъ, которые размѣстились за столами].

  
                       Поля [Кумѣ].
  
             Какъ онъ пригожъ! Я краше не видала.
  
                       Кума [обнялась съ нею].
  
             При немъ съ чего-то вся стихаешь, Поля...
             И сердце замираетъ и смутишься...

[Тихо разговаривая, отходитъ къ дому].

  
                       Дятловъ.
  
             Охотились вы гдѣ-же?
  
                       Журанъ [осушивъ кружку].
  
                                           За Окой.
             Въ бору сосновомъ подняли медвѣдя
             Съ копну сѣнную. Лѣсомъ на проломъ
             Идетъ-реветъ на княжича какъ разъ.
             Мигнуть мы не успѣли, а косматый
             У ногъ его ужъ грохнулся въ крови.
  
                       Потапъ.
  
             Отважный онъ охотникъ!
  
                       Бaлакинъ.
  
                                           Воинъ славный!
  
                       Журанъ.
  
             Когда судовой ратью въ третьемъ годѣ
             Ходили на Казань, досталъ себѣ
             Великой славы княжичъ. Вотъ подплыли;
             Орломъ безъ сходней на берегъ крутой
             Взлетѣлъ онъ первый. Къ бою позади
             Полки покамѣсть наши уряжали,
             Какъ вихорь, княжичъ, съ горстью удальцевъ.
             Понесся на врага. Врубился, сшиблись
             И въ мигъ башки, какъ чурки, полетѣли
             Съ татаръ поганыхъ.
  
                       Потапъ.
  
                                 Всѣмъ за диво было.
  
                       Кичига.
  
             Гораздъ лущить поганыхъ Богатырь!
  
                       Дятловъ.
  
             Въ могучествѣ да дастъ ему Господь
             Въ богачествѣ и славѣ свѣковать!
  

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тѣ-же. Слѣва въ смятеніи вбѣгаютъ дѣвушки, Лукашъ, Дема и прочіе. Потомъ Фока и Мосей.

                       Лукaшъ [машетъ руками].
  
             Намѣстникъ!!.. [Всѣ повставали. Суета].
  
                       Одна изъ дѣвушекъ.
  
                                 Вотъ бѣда! Бѣжимъ скорѣе!
  
             Другая дѣвушка.
  
             Схоронимся въ кусты!
  
                       Третья.
  
                                 Въ кусты проворнѣй! [Разбѣгаются.]
  
                       Дема.
  
             Мамыровъ съ нимъ, два пристава, холопи!..
  
                       Журанъ.
  
             Въ расплохъ накрыть задумалъ.
  
                       Балакинъ.
  
                                                     Ну, кума,
             Пришла твоя бѣда!
  
                       Потапъ.
  
                                 A все Мамыровъ!
  
                       Журанъ.
  
             Онъ правая намѣстника рука
             И дьякъ и дворскій.
  
                       Потапъ.
  
                                           Песъ смердящій онъ!
  
                       Балакинъ.
  
             Пойдемте, братцы. Долго-ль до бѣды!

[Уходить съ нѣкоторыми вправо. Оставшіеся въ волненіи группируются около Потапа. Мосей и Фока выскочившіе при общемъ смятеніи, торопливо убираютъ со столовъ посуду и питья.]

  
                       Журанъ.
  
             Кума, не оплошай! [Уходять влѣво].
  
                       Кума [Фокѣ съ Мосеемъ].
  
                                 Оставь, какъ было!
             Не трожь! Пошли! [Къ остальнымъ].
                                           A вы оторопѣли?
             Вѣдь не на васъ гроза. Велитъ намѣстникъ
             Мой дворъ, избу разметывать -- вамъ дѣло.
             A за работу вамъ добромъ моимъ
             Пожалованье будетъ.
  
                       Потапъ [выступаетъ].
  
                                           Что ты молвишь!
  
                       Дема.
  
             Избыть бѣду -- о томъ мы толковали.
  
                       Лукашъ.
  
             Въ обиду не давать.
  
                       Дема.
  
                                 Коль кликнуть кличъ,
             Что туча за тебя народъ сберется.
  
                       Потапъ.
  
             Мамырову-дьяку не сдобровать!
             Хребетъ переломлю!
  
                       Кичигa [взваливъ на плечо дубину].
  
                                           Сшибу, какъ чурку!

[Ушедшіе было за Балакинымъ теперь возвращаются. Въ толпѣ ихъ возгласы: "Попробуй тронуть!.." "Разнесемъ!.." "Холопей въ дрызгь намѣстничьихъ!"].

  
                       Кума [къ этой толпѣ].
  
             Ну, не кричать! То порснули, какъ зайцы,
             То лѣзутъ на задоръ. [Къ группѣ около Потапа].
                                           И вы уймитесь!
             Увидитъ князь, что вы разсвирѣпѣли,
             Да сжали кулаки -- ну и бѣда,
             Пришла моя погибель. Мнѣ заступки
             Не надобно ничьей. Сама отвѣчу,
             Сама сказать, что слѣдуетъ, съумѣю.
             А кто не хочетъ слушать -- уходи!

[Потапъ посмирнѣлъ, Кичига опустилъ дубину. Обѣ группы раздѣлились, располагаясь иначе. Къ Фокѣ и Мосею].

             Вы рты чего разивули? Скорѣй
             На столъ стелите скатерть дорогую,
             Полавочникъ червчатаго сукна
             Постлать сюда. [Указываетъ на скамью подъ деревомъ].
                                 Достать изъ рундука
             Большую, ту что съ турьей головой,
             Серебряную чару, да вина! [Фока и Мосей уходятъ].
  

Явленіе VIII.

Тѣ-жe. Слѣва входитъ князь Никита Даниловичъ, въ сопровожденіи Мамырова, приставовъ и холопей. Изъ избы выглядываетъ Паисій. Потомъ Фока, Поля и дѣвушки.

  
                       Князь.
  
             Такъ вотъ гдѣ гульбищъ скверное гнѣздо!
  
                       Мамыровъ.
  
             Здѣсь срамословье, государь, и плясъ
             И игрища позорныя въ обычай;
             Гудутъ сопѣлы, струны, жены блещутъ
             И пѣсни скверныя поютъ безстыдно,
             Въ прельщеніе мужамъ и въ осквервенье...
  
             Пaисiй [прерываетъ, протискиваясь къ князю].
  
             Очесъ тутъ развращенье, государь!
             Тѣлесъ растлѣнье, душъ погибель, княже!

[Въ толпѣ ропотъ. Паисія затираютъ съ угрожающими жестами. Изъ водоворота толпы онъ выскакиваетъ помятый и растрепанный за сцену].

  
                       Князь [грозно].
  
             Молчать!! Иль у меня подъ батогами
             Другой пойдетъ гомонъ! [Стихло].
                                           Хозяйка гдѣ?

[Выходить Кума и почтительно, но съ достоинствомъ кланяется князю].

             Такъ ты лукавствомъ, прелестью сильна?
  
                       Кума.
  
             Для свѣтлыхъ, государь, твоихъ очей
             Чернавка я.
  
                       Князь [въ сторону].
  
                       Красива!.. [къ ней]. Будешь кто ты?
  
                       Кума.
  
             Бездѣтная Настасья сирота.
             Живу я здѣсь, по милости твоей,
             Заѣзжихъ въ дворъ людей къ себѣ пускаю.

[Фока и Поля накрываютъ столъ скатертью, а скамью червчатымь полавочникомъ].

  
                       Мамыровъ [накидывается].
  
             Вдова, а для соблазна разрядилась,
             Бѣсовская ты купница, пестро!
  
                       Голоса въ толпѣ.
             Онъ лается!
  
                       Другіе.
  
                                 О, зелье дьякъ!
  
                       Третьи.
  
                                                     Постой-же!

[Волненіе. Мамырова обступаютъ съ недобрыми лицами].

  
                       Кума [къ толпѣ].
  
             Молчите вы! Ужели государь
             По правдѣ разсудить безъ васъ не сможетъ?
  
                       Князь [про себя].
  
             Красива, да!.. и даже величава... [Къ ней].
             Чай слышала, Мамыровъ что сказалъ?
             Ты бражничать людишекъ залучаешь,
             Поганства, драки, хульныя потѣхи
             И всякія безстыдства у тебя!
  
                       Кума.
  
             Кто, зло замысливъ, ябеднымъ навѣтомъ
             Задумалъ погубить, тотъ страха ради,
             Чтобъ ты орлинымъ окомъ не прозрѣлъ
             Неправдой черной, и не то наскажетъ.
             Вѣдь страхъ великъ, коль гнѣвомъ опалишься
             Ты, государь, что смѣлъ холопъ тебя
             На кривдѣ провести, корысти ради.
             Ему страшиться гнѣва твоего;
             A тѣмъ, въ тебѣ кто правду знаетъ -- мнѣ
             Въ твоей защитѣ крѣпко, государь.
  
                       Мамыровъ.
  
             Дозволь мнѣ молвить, княже!..
  
                       Князь [прерываетъ].
  
                                           Погоди! [Кумѣ].
             Но жалобниковъ много на тебя.
             Творишь ты лихо волшбой, чародѣйствомъ.
  
                                 Кума.
  
             Ужъ волшба, лихо!.. Господи Владыко,
             Чего не наплетутъ! A волшба въ томъ,
             Что ласкою гостей я привѣчаю,
             Да нѣту здѣсь докуки никакой,
             Ни женъ ревнивыхъ, ни заботъ. Привольно
             Неволей кто наскучилъ отдохнуть.
             Кручину здѣсь веселой пѣснью свѣетъ,
             Заботу сниметъ, какъ рукой. Старикъ
             И тотъ, что ясный вечеръ, веселѣетъ,
             Смѣясь на молодыхъ, на ихъ забаву.
             И ты смѣни на милость, государь,
             Свой гнѣвъ! Не осуди на простотѣ,
             Прости меня на глупости. Дозволь
             Къ столу подъ бѣлы рученьки подвесть
             И, въ милость мнѣ великую и въ честь,
             Изволь вина пригубить! [Взяла его подъ локоть].
  
                       Князь.
  
                                           Ты шустра!
  
                       Мамыровъ [въ сторону].
  
             Проклятая, и этого призаритъ!
  
                       Кума.
  
             Дозволь-же! Смилосердись!
  
                       Князь [послѣ легкаго колебанія].
  
                                           Такъ и быть!

[Пошелъ, почтительно поддерживаемый Кумою подъ руку, и садится за столъ, подъ деревомъ. Кума побѣжала за виномъ].

  
                       Потапъ [въ толпѣ, тихо].
  
             Гляди, дьяка то, братцы, такъ и крючитъ!

[Въ толпѣ смѣшки и тихіе переговоры].

  
             Князь [проводивъ Куму взглядомъ, про себя].
  
             Пригожа, да!.. Наслышанъ, но не чаялъ
             Красавицу такую я увидѣть
             Боярынямъ дебелымъ далеко
             До бабы этой, статной, горделивой
             И съ чуднымъ взоромъ ласковыхъ очей.
             Она -- что на лугу, подъ вѣтромъ вольнымъ,
             На солнышкѣ алѣющій цвѣтокъ. [Задумался].
  
             Мамыровъ [мрачно и укоризненно].
  
             Дозволь мнѣ, князь...
  
                       Князь [прерываетъ].
  
             Никакъ я сѣлъ, Мамыровъ?!
  
                       Мамыровъ.
  
             Коль нынѣ не порушишь ты гнѣзда
             Потѣхъ поганскихъ, новый здѣсь Содомъ
             Въ соблазнъ великій станетъ. Издавна
             Не малая торговля въ Нижнемъ. Къ намъ
             Со всей Руси гостей бываетъ много;
             A деньги гдѣ -- грѣховныя тамъ бѣсъ
             Внушаетъ, на погибель, вожделѣнья.
             И эллинствомъ бѣсовскимъ у Кумы
             Губить здѣсь станетъ всѣхъ Содомъ рекомый.
             И ляжетъ на тебя тотъ, княже, грѣхъ,
             Что ты начало хульныхъ сихъ утѣхъ
             Грозой своею властно не разрушилъ.
  
                       Князь [вспыльчиво].
  
             Коль сѣлъ я!.. Что ты: попъ? грѣхами-то
             Стращать меня задумалъ!..
  
                       Мамыровъ.
  
                                           Не гнѣвись...
  
                       Князь [прерываетъ].
  
             На разумѣ чужомъ я не бывалъ.
             Ты кто передо мной?
  
                       Мамыровъ.
  
                                           Душой о пользѣ
             Правленія радѣя твоего,
             Отъ скуднаго тебѣ я разумѣнья
             Говаривалъ всегда. И ты доселѣ
             Милостиво ухо преклонять
             Къ словамъ моимъ изволилъ, государь...
  
                       Князь.
  
             Не много-ль прыти?!
  
             Кума [про себя, подходя съ подносомъ, на которомъ вино и чара].
  
                                 Маху далъ Мамыровъ!
  
                       Князь [Кумѣ, строго].
  
             Что это?
  
                       Кума.
  
                       Яснымъ солнцемъ засіяла
             Мнѣ милость, государь, твоя. Ты могъ
             Единымъ словомъ дворъ мой расшибить
             И прахомъ-бы пошло мое добро, [взглянувъ на Мамырова].
             Навѣтчикамъ корыстнымъ на поживу.
             Но не твои имъ очи затуманить
             И ябедой твой разумъ не смутить.
             Явижъ еще мнѣ милость, государь,
             Изволь вина откушать, не побрезгуй! [Низко кланяется].
  
                       Князь.
             Инъ выпить?.. [Пьеть].
                                 Ну, вино твое не даромъ
             Прославили гуляки. Хорошо!
             И вотъ мое спасибо.

[Снявъ съ руки перстень и бросаетъ его въ осушенную чару].

  
                       Лукашъ [сдержанно, къ толпѣ].
  
                                           Перстень далъ!

[Въ толпѣ движеніе].

  
                       Кума.
  
             Съ твоей руки мнѣ перстень драгоцѣнный!..
             Такой подарокъ!.. съ княжеской руки!..
  
             Князь [любуясь ею, про себя].
  
             Зардѣлась, рада... грудь затрепетала ..
             Теперь и вовсе глазъ не отведешь! [Встать. Громко].
             A вотъ еще подарокъ. [Поцѣловалъ ее].
  
                       Кума.
  
                                 Ахъ! [Стыдливо закрылась].
  
                       Князь.
  
                                           Чего ты?
  
                       Кума.
  
             Да стыдно...
  
                       Мамыровъ [въ сторону, отхода].
  
                                 Ажъ стошнило!
  
                       Князь [садясь].
  
                                                     Ха-ха-ха!
             У васъ вѣдь, бабъ, обычай не дѣвичій...
  
                       Кума.
  
             Смутилъ меня ты... Мыслей не собрать...

[Какъ бы невольно опускается на скамью возлѣ него].

  
                       Князь.
  
             Что пташки, разлетѣлись? Ха-ха-ха!
  
                       Кума [лукаво].
  
             A ты, Мамыровъ, хошь винца пригубить?

[Въ толпѣ сдержанный смѣхъ].

  
                       Мамыровъ [про себя, отходя еще дальше].
  
             Развѣдаюсь съ тобою, погоди!

[Князь, попивая вино, продолжаетъ съ кумою веселый разговоръ тихо. Съ разныхъ сторонъ собираются разбѣжавшіяся дѣвушки].

  
   Фока. Выпей, Мамыровъ, не умрешь. A умрешь -- не страшно, потому подъячяго на томъ свѣтѣ прямо въ дьяволы. [Окружающіе засмѣялись].
   Лукашъ. Мамыровъ, а сколько у кумы достатку-то, а! Опричь казны, коробьи съ соболями, съ куницами, чего-чего нѣтъ! У кого завидки на чужіе пожитки, вотъ бы поживиться тому!
   Фока. Это точно, богатство у насъ съ Настасьей большое: двѣ кошки дойныхъ, два ворона гончихъ, да пустошь поверхъ лѣсу и воды есть. A сходитъ съ имѣнія того намъ прибытку сорокъ собачьихъ хвостовъ, да двадцать кадушекъ соленыхъ лягушекъ. [Окружающіе засмѣялись опять].
   Князь. Ну, и хмѣльно же вино твое, кума!
   Кума [вставая, съ живостью]. A дозволь, государь потѣшить тебя. Скоморохи у меня пристали. Дозволь кликнуть.
   Князь. Мамыровъ, хочешь поглядѣть скомороховъ?
   Мамыровъ. Отчего-жъ, государь? Скоморохи люди вѣжливые, взглянутъ -- улыбнутся, отвервутся -- разсмѣхнутся. И обжоры они, и распропойцы, и пройдохи и воры. Самое имъ подходящее мѣсто у честной Кумы приставать.
   Кума [тихо князю]. Вотъ-бы кому поплясать съ скоморохами! Да ослушается, не станетъ.
   Князь. Меня-то ослушается?! Зови!
  

ЯВЛЕНІЕ IX.

Тѣ-же. По знаку Кумы, съ гикомъ, свистомъ, кто кубаремъ, кто колесомъ, выскакиваютъ скоморохи. Одинъ изъ нихъ въ шутовскомъ боярскомъ костюмѣ изъ крашенины и сармяги, въ высокой берестовой шапкѣ; другой изображаетъ козу въ синемъ сарафанѣ, съ колокольчиками; нѣкоторые съ волынками, гудками, жилейками и бубнами *).

*) Бубенъ того времени состоялъ изъ мѣднаго пустаго полушара съ натянутою на немъ кожей, по которой ударяли "вощагою", т.е. ременнымъ жгутомъ съ головкой.

  
   Скоморохъ [одѣтый бояриномъ]. Эй, вы гости богатые, бояре тароватые! Ставьте меды сладкіе, брагу пьяную! Отворяйте ворота вальящаты {Рѣзные.}, принимайте гостей голыихъ, босыихъ, оборванныхъ, голь кабацкую, чернь мужицкую, неумытую!
   Кума. Ну, веселые молодцы, потѣшьте князя-намѣстника!
   Скоморохъ. Катай, ребята!

[Скоморохи завертѣлись, закружились подъ свою музыку. Коза стучитъ въ кожи пляшетъ въ присядку. Кума, указывая на Мамырова, что-то шепчетъ на ухо князю].

   Князь. Дьякъ, пляши!
   Маныровъ. Мнѣ, государь?!.. въ бѣсовскомъ скаканіи!!
   Князь [даетъ знакъ скоморохамъ остановиться. Смолкли]. Пляши!
   Мамыровъ. Помилуй, государь!.. Попа далъ Богъ, а скомороха чертъ... Къ тому, кто сопѣлы и гудѣніе слушаетъ и скаканію предается, бѣсы приступятъ...
   Князь [гнѣвно]. Коль я велю!
   Кума. Кто-жъ посмѣетъ ослушаться!
   Князь [кричитъ, топнувъ ногою]. Пляши, холопъ!!

[По знаку Кумы, скоморохи заиграли и завертѣлись опять. Мужской и женскій хоры присутствующихъ вторятъ имъ плясовою. Мамыровъ, блѣдный, черезъ силу переминается съ ноги на ногу. Фока подхватываетъ его и кружитъ съ хохотомъ].

ЗАНАВѢСЪ.

  
  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Княжескій покой. Двери въ задней стѣнѣ и налѣво. Направо два окна изъ слюды. Средину рамъ занимаетъ кругъ, а около расположены угольники разной формы. Стѣны и потолокъ обшиты тесомъ, выстроганнымъ въ лазъ. Стѣны "наряжены" сукномъ въ гладь полотнищами изъ багреца и зеленаго кармазина. Полъ вымощенъ дубовымъ кирпичемъ -- шашками (квадраты въ 8 вершковъ), расписанными зеленою и бѣлою красками въ шахматъ. Въ лѣвомъ углу четырехъ-угольная печь изъ муравленыхъ зеленыхъ изразцовъ, швы между которыми прописаны сурикомъ. По стѣнамъ лавки, съ тесовою опушкою по краю. На лавкахъ постланы суконные полавочники, красные, съ зеленою каймою, въ которую вшиты узоры, изображающіе "репьи" разныхъ цвѣтовъ, львовъ и птицъ. Справа большой дубовый столъ на точеныхъ ногахъ, покрытый алымъ сукномъ. У стола скамья на соединенныхъ проножками четырехъ ногахъ, съ рѣшетчатою спинкою. Скамья обита краснымъ сукномъ по хлопчатой бумагѣ, съ шелковою бахрамою и галуномъ. У стола-же круглый табуретъ (столецъ). Полъ около стола устланъ по сермяжному сукну багрецомъ. Надъ окнами тафтяныя завѣсы на кольцахъ, надѣтыхъ на проволоку. Завѣсы обшиты каймою изъ шелковаго галуна съ золотомъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

  
                       Княгиня [сидитъ у стола].
  
             Бѣжитъ, бѣжитъ мой сонъ отъ думъ тревожныхъ,
             Всю ночь до утра глазъ я не сомкну...
             Въ саду, почуявъ солнечный восходъ,
             Ужъ пташки -- слышу -- радостно щебечутъ,
             И быстро рѣютъ въ утренней прохладѣ
             Съ веселымъ крикомъ ласточки, и звонъ
             Надъ мирною землею благовѣстный
             Въ сіяньѣ утра плавно разлился;
             Во мнѣ же нѣтъ ни свѣта, ни покоя..
             Съ постели вставъ, предъ ликами святыми
             За правиломъ начнешь читать молитвы,
             A мысли о другомъ и мракъ на сердцѣ... [Задумывается].
  

ЯВЛЕНІЕ II.

Княгиня, Ненила и Мамыровъ [входятъ изъ средней двери].

             Ненила [указывая на княгиню, тихо].
  
             Шепнула ей. Позвать тебя велѣла.
  
                       Мамыровъ.
  
             A ты, сестра, не выболтай, смотри,
             Что сказывать я стану!
  
                       Ненила.
  
                                           Богъ съ тобою!

[Княгиня обернулась на нихъ. Мамыровъ низко кланяется].

  
                       Княгиня.
  
             Звала узнать... Всю правду мнѣ скажи,
             Мамыровъ!..
  
                       Мамыровъ.
  
                                 Божьей милости не будетъ
             Пускай на мнѣ, коль правду отъ тебя
             Святую утаить дерзну, княгиня!
  
             Княгиня [про себя, съ горькой усмѣшкой].
  
             Вывѣдывать про мужа у холопей!..
             Не чаяла до этого дожить!..
             Скажи, Мамыровъ, былъ ли съ княземъ ты
             У бабы той... "Кумою" прозываютъ?
  
                       Мамыровъ.
  
             По жалобамъ на эту лиходѣйку
             Отъ женъ и матерей, я князя самъ
             Навелъ ея гнѣздо порушить. Въ Нижнемъ
             Соблазнъ такой, какъ городъ сталъ, впервые.
             Ворамъ притонъ тамъ, козни, чародѣйство
             И всяческая мерзость и гульба.
  
                       Ненила.
  
             И я отъ вѣрныхъ слышала людей,
             Что та лихая баба по болотамъ
             Въ полночь подъ праздникъ Рождества Предтечи
             Коренья, на безуміе мужамъ,
             И зелья ищетъ смертныя и травы
             Чревоотводныя. Ее бы сжечь
             За волшбу ту, какъ вѣдьмъ сожгли во Псковѣ.
  
                       Мамыровъ.
  
             Иль сжечь, или въ Оку. Да князь Никита
             Ее и пальцемъ тронуть не дозволитъ.
             Прибыли съ тѣмъ мы, матушка-княгиня,
             Чтобъ въ прахъ избу и дворъ ея развѣять.
             Былъ грозенъ князь и -- мнилося -- Кумѣ
             Пришло погинуть въ разореньи...
  
                       Княгиня.
  
                                                     Ну?
  
                       Мамыровъ.
  
             A вышло -- словомъ лестливымъ его
             Колдунья обошла. И пить вино
             Онъ сталъ. Пошли пустошныя тутъ рѣчи
             И смѣхи глумотворные у нихъ.
             Князь, перстень снявъ съ руки, ей въ чару бросилъ
             И -- вымолвить во стыдъ -- при всемъ народѣ,
             Обнявши, цѣловать онъ сталъ...
  
                       Княгиня [вставая].
  
                                                     Ее?!
  
                       Ненила.
  
             Грѣхи, грѣхи!..
  
                       Мамыровъ [оглядѣлся].
  
                                 Княгинюшка помилуй!
             Въ горячемъ часѣ князь себя не помнитъ;
             Коль выдашь ты меня -- убьетъ во гнѣвѣ...
  
             Княгиня [въ волненіи ходить по сценѣ).
             Не бойся за себя... Такъ вотъ какъ было!..
  
                       Мамыровъ.
  
             Когда же молвилъ я, что такъ не гоже,
             Не въ лѣпоту намѣстнику чинить,
             Меня онъ сталъ безчестить всякой лаей
             И, вмѣстѣ съ скоморохами, плясать...
             Плясать велѣлъ!..

[Съ волненіемъ].

                                 Въ позорѣ не былъ я...
             Угоденъ князю былъ во всемъ доселѣ.
             И вотъ, гулящей бабѣ на потѣху,
             Въ безчестіе низринутъ и позоръ!..

[Ненила расчувствовалась и плачетъ].

  
                       Княгиня.
  
             И послѣ князь ѣзжалъ туда?
  
                       Maмыровъ.
  
                                                     Не разъ.
             Повадился частенько. Оплела
             Его сѣтьми бѣсовскими Кума,
             И съ нею... [оглядѣлся] повелся онъ, слышно...
  
                       Княгиня.
  
                                                               Что?!
             Ты вѣрно знаешь?
  
                       Мамыровъ.
  
                                 Волшбѣ все возможно.
             Всѣ молвятъ такъ и -- надо быть -- не врутъ...
  
                       Ненила
  
             Съ чего же князь тебя забылъ? Красой
             Лице твое сіяетъ несказанной,
             A онъ не примѣчаетъ...
  
                       Княгиня.
  
                                           Замолчи!
             Меня гнѣвишь ты!
  
                       Ненила [растерянно].
  
                                 Господи помилуй!
  
                       Мамыровъ.
  
             Чтобы тебѣ отъ этакой злодѣйки
             Не быть въ печали, матушка-княгиня,
             По мыслямъ-бы моимъ -- избыть ее...
  
                       Княгиня
  
             Ха, ха!.. ступай, Мамыровъ. Не забуду
             Услуги я, что правду мнѣ открылъ...
             Да вотъ еще... [Раздумываетъ].
  
                       Мамыровъ.
  
                                 Что сдѣлать -- повели,
             Лишь слово соизволь сказать -- исполню.
  
                       Княгиня.
  
             Я знать хочу, что дѣлается тамъ...
             У той... "Кумы"... прелестницы безстыдной...
  
                       Мамыровъ.
  
             Найдемъ глаза и уши. Будь покойна.
  
                       Княгиня.
  
             Какъ бражничаетъ князь съ кабацкой голью...
             Милуется какъ онъ... ха, ха!.. въ уста
             Нечистыя цѣлуетъ бабу эту...
             Хмѣльной отъ пьяныхъ ласкъ ея... ха. ха!..
             Въ объятіяхъ позорныхъ... Ха, ха, ха!..

[Хохотъ ея переходитъ въ истерическій припадокь].

  
                       Мамыровъ [сестрѣ].
  
             Управься съ нею... Князь бы не вошелъ!..
             Опрыскай, что-ль... Уйти-ка отъ бѣды! [Уходитъ]
  

ЯВЛЕНІЕ III.

Княгиня и Ненила.

  
   Ненила [суетится оклою княгини]. Ахъ, Господи-Владыко! Что дѣлать-то?! Не надсаживайся, матушка-княгиня!.. Какъ чайка бѣлогрудая рыдаешь, сокрушеннымъ сердцемъ томишь себя! [Княгиня затихаетъ и впадаетъ въ мрачную задумчивость]. Ахъ, грѣхи, грѣхи!.. Ахъ, вѣдунья, чародѣйка бѣсовская!.. Колдовство, вѣрно, что колдовство!.. Либо она на его, князя, слѣдъ пепелъ отъ ворота рубахи своей посыпала, либо наговорной соли дала ему. Долго-ли лихихъ дѣловъ натворить! Вотъ слышала я, какъ женился князь Семенъ Иванычъ Гордый на Смоленской княжнѣ, на свадьбѣ ее и испортили. Что-жъ, матушка, вышло? Видится, бывало, князю -- не жена рядомъ лежитъ, а мертвецъ. Страсти!..
   Княгиня. Какъ у тебя языкъ не примелется!
   Ненила. Какъ же, матушка княгиня, не говорить мнѣ!.. Душенька надрывается. Въ какой любви тебя князь держалъ, у сердца держалъ, и на-поди!.. A ты вотъ бы что, государыня, сдѣлала. Дѣло извѣстное, какъ быть, если мужъ отвращается. Взять да наговорной водою сорочку его и смочить. Старичка одна знаетъ наговоръ этотъ. Она и на воду смотритъ, наговариваетъ на ноготь медвѣжій и по бобамъ узнавать горазда. A то корень "обратимъ" можно достать. Мужа къ женѣ обращаетъ чудесно. Еще "кликунъ трава" есть, кличетъ гласомъ по зарямъ дважды: "ухъ! ухъ!" Силу имѣетъ, къ чему хочешь, къ тому и годна...
   Княгиня. Оставь меня съ своею безлѣпицей!.. [Привстала]. Юрій... его шаги... Уйди!.. [Ненила уходить, вздыхая и покачивая головой. Княгиня принимаетъ веселый видъ].
  

Явленіе IV.

Княгиня и Юрій.

                       Княгиня.
  
             А, Юрій!.. Здравствуй!.. Какъ ты почивалъ?
             Во снѣ что видѣлъ? Не невѣсту-ль? Мы
             Съ отцемъ, въ заботахъ чтобъ ты счастливъ былъ,
             Тебѣ невѣсту выбрали на славу,
             Чтобъ было съ кѣмъ тебѣ раздумать думу
             И кѣмъ бы похвалиться. Всѣмъ взяла
             Дочь Шетнева боярина: красива
             И разумомъ исполнена...
  
                       Юрій.
  
                                           Объ этомъ
             Не думается вовсе мнѣ, родная.
             Родительской покоренъ волѣ. Знаю,
             Не выберете мнѣ плохой невѣсты.
  
                       Княгиня.
  
             Ты больше все охотой молодецкой,
             Мой соколъ ясный, тѣшишься въ раздольѣ;
             Звѣрей дубравныхъ бьешь, медвѣдей, вепрей,
             Куницъ, лисицъ, да черныхъ соболей.
             Мнѣ любо это, а въ дѣла отцевы
             Мѣшаешься что ты -- не любо, Юрій.
  
                       Юрій.
  
             Коль жители и гости всѣ скорбятъ,
             Что нѣту правды, нѣту имъ управы!..
             Коль кривда видишь -- верхъ беретъ повсюду!..
  
                       княгиня.
  
             Ты сердцемъ неутерпчивымъ горячъ
             И многое незрѣло разумѣешь.
             Ты сказокъ съ малыхъ лѣтъ отъ домрачеевъ *)
             Наслушался, какъ шли богатыри
             На подвиги, невѣрныхъ побивая.
   *) Слѣпцы-домрачеи распѣвали сказки и былины, подъ акомпаниментъ "домры", струннаго инструмента въ родѣ гитары.
  
                       Юрій.
  
             Они за дѣло общее стояли,
             Земли оберегателями были.
             И если-бъ послужить привелъ Господь
             Святому дѣлу ихъ, костьми-бы легъ,
             Чтобъ отъ враговъ святую Русь очистить
  
             И вывести поганое въ ней иго!
             Но матушка, дозволь мнѣ о другомъ
             Съ тобой поговорить.
  
                       Княгиня [лаская его].
  
                                           О чемъ же, милый?
  
                       Юрій.
  
             Не гнѣвайся, прости меня за смѣлость!..
             Въ семьѣ у насъ неладное творится...
             О крѣпкая,-- я вижу,-- у тебя
             Лежитъ на сердцѣ дума...
  
                       Княгиня [измѣняясь въ лицѣ].
  
                                                     Никакой.
  
                       Юрій [нѣжно беретъ ея руку].
  
             О нѣтъ, родная! Чутко слышу я
             Рѣчей смыслъ скрытый; чутко различаю,
             Отъ сердца-ли иное говорится,
             Иль рѣчь свое, а на сердцѣ другое.
             За смѣхомъ я досаду различаю,
             Въ веселой рѣчи часто слышу скорбь
             И ложь -- какъ ни скрывай ее -- узнаю.

[Княгиня смущена. Пауза. Юрій смотритъ на мать испытующимъ взоромъ. Съ волненіемъ, понизивъ голосъ].

             Отецъ не тотъ, какъ прежде... Сталъ гнѣвливъ,
             Придирчивъ сталъ... Въ глаза тебѣ не смотрить...
  
                       Княгиня.
  
             Э, полно, Юрій!..
  
                       Юрій.
  
                                           Матушка, не мучь!
             Скажи, какое лихо между вами?
  
                       Княгиня.
  
             По старому у насъ съ отцомъ...
  
                       Юрій.
  
                                                     О, нѣтъ!
             A блѣдность отчего въ лицѣ твоемъ?
             Зачѣмъ въ очахъ прекрасныхъ эти слезы?
             Какой душа твоя полна тревогой?..
             Какой, скажи?.. Отецъ тебя обидѣлъ?..
  
                       Княгиня [энергично прерываетъ].
  
             Пустыя рѣчи!.. Полно!.. Перестанемъ!..

[Пошла къ боковой двери и остановилась. Юрій быстро подходитъ къ ней. Она съ любовью кладетъ руки ему на плечи].

             A если-бы и вправду приключилось
             Какое горе мнѣ, луши твоей
             Не стала-бъ омрачать своею скорбью.
             Свои ей въ жизни будутъ испытанья.
             Тотъ мало любитъ, кто родное сердце
             Печалью, да слезами удручаетъ.

[Поцѣловала сына въ голову и быстро уходитъ].

  
                       Юрій.
  
             Напрасно ты боишься опечалить
             Меня, родная. Скорбь твоя ясна
             И хуже истомлюсь я подозрѣньемъ...
             Помыслю объ обидѣ,-- кровь кипитъ!
             A кто обидчикъ? кто, какъ не отецъ?
             Примѣтилъ я, что шепчутся кругомъ
             И въ слѣдъ ему качаютъ головами;
             Но дѣло въ чемъ -- никто не выдаетъ
             Отца трепещутъ молвить мнѣ худое..
  

ЯВЛЕНІЕ V.

Юріи, Паисій и потомъ Мамыровъ.

   Паисій. Призванъ былъ и пріидохъ!
   Юрій. Не звалъ. Кто ты?
   Паисій. Азъ, худый и грѣшный рабъ божій, странный пришлецъ я, государь. Ищу тѣхъ, кой въ молитвѣ и дѣлахъ милосердія время провождаютъ; странныхъ, убогихъ, калѣкъ, старцевъ и старицъ, ради Господа, привѣчаютъ и милостынею одѣляютъ отъ щедротъ благочестія своего, елико вмѣстимо. [Входить Мамыровъ]. Ты, чадо княжее, чистосерденъ и умомъ совершенъ есть...
   Мамыровъ [строго]. Чего ты лясы-то здѣсь распустилъ?..
   Юрій. Подай ему. [Уходитъ].
  

ЯВЛЕНІЕ VI.

Паисій и Мамыровъ.

                       Мамыровъ.
  
             A ты куда, ворона, залетѣла?
             Въ подклѣть былъ званъ, а прешь, ослопъ, сюда!
  
                       Паиciй.
  
             Ахъ, грѣхъ! Азъ, малосмысленный, выходитъ --
             Маленько заплутался. Не гнѣвись
             И призри на меня, худаго...
  
                       Мамыровъ [погрозился].
  
                                                     Врешь!
             Заблудшій песъ кормовъ не разживется,
             Коль къ нашему двору пристанетъ. Знай,
             Бродягамъ здѣсь притона нѣтъ.
  
                       Паисій.
  
                                                     Бродяга!
             О, Господи-Владыко! Премолкаетъ
             Отъ горести языкъ. За что сіе
             Мнѣ, брате, поношенье? Въ домъ къ себѣ
             Церковниковъ и странныхъ призывать,
             Кормить и напоять довлѣетъ; ты-же...
  
                       Мамыровъ [прерываеть].
  
             Ты странникъ и чернецъ?! По рожѣ вижу
             Какая птица. Воръ ты, или тать...
  
                       Паисій.
  
             Помилуй, государь!..
  
                       Мамыровъ.
  
                                           Молчать, бродяга!
             Гвоздей тебѣ подъ пятки! Правду всю
             Скорешенько ты выкричишь тогда.

[Паисій боязливо пятится къ двери, чтобъ улизнуть].

             Постой! Коли желаешь благостыни,
             Такъ уши ототкни, да слушай въ оба!
  
                       Паисій.
  
             Отверзъ, отверзъ и умъ и душу. Молви!
  
                       Мамыровъ.
  
             Держать правленье -- нужны глазъ, да уши,
             Чтобъ знать про все: крамолы нѣтъ-ли, лихо
             Какое гдѣ творится, вѣдовство
             И нѣтъ-ли нестроенія...
  
                       Паисій [прерываетъ].
  
                                           Внемлю!
             И мудрости дивлюсь словесъ твоихъ!
  
                       Мамыровъ.
  
             Собачій хвостъ! безъ толку не виляй!
  
                       Паисій.
  
             Молчу смиренно.
  
                       Мамыровъ.
  
                                 Есть у перевоза
             Заѣзжій за Окою дворъ "Кумы"...
  
                       Пaисiй [со вздохомъ].
  
             Грѣховное то мѣсто!
  
                       Мамыровъ.
  
                                           По тебѣ.
             Повадился бывать туда намѣстникъ...
  
                       Паисій.
  
             Бѣсовской силой какъ его прельщала
             "Кума" та -- самовидѣцъ есмь.
  
                       Мамыровъ.
  
                                                     Такъ вотъ:
             Ты знать и видѣть долженъ все, что тамъ,
             У бабы той, творится. По пятамъ
             Ты князь -- Никиты гончій песъ. Смекнулъ?
  
                       Паисій.
  
             О, внялъ!
  
                       Мамыровъ.
  
                       Теперь иди. Заслужишь что --
             Такое и пожалованье будетъ.
             A шкуру береги смотри! Чуть что --
             Сейчасъ подъ батоги!
  
             Паисій [про себя, почесывая спинѣ].
  
                                           Ну, какъ не такъ!
             Моя овчинка въ выдѣлкѣ бывала
             Не разъ, отъ зла мірскаго, безъ тебя! [Уходятъ].
  
                       Мамыровъ.
  
             Срамить при всѣхъ! Плясать меня заставить!
             Ну, я не скоморохъ! Кто правитъ Нижнимъ:
             Ты-ль, княже, или я? Въ уздѣ моей,
             Ты пляшешь и храпишь, что конь строптивый;
             Летишь-куда пущу, про то не зная,
             Что гнешься подъ моей рукою ты.
             И мнѣ плясать!-- Я шапку скомороха
             На твой скорѣй напялю княжій лобъ,
             Чѣмъ горькую обиду позабуду!

[За дверью голосъ князи. Мамыровъ мгновенно измѣняетъ выраженіе и рабски склоняется передъ входящими].

  

Явленіе VII.

Мамыровъ [въ началѣ] князь Никита и Шетневъ.

                       Князь [Мамырову].
  
             Скажи княгинѣ,-- гостя дорогаго
             Послалъ какого намъ Господь. Съ Москвы
             Бояринъ Шетневъ, молъ, прибыть изволилъ.
             Пришла-бь сюда какъ должно гостя встрѣтить.
  
                       Мамыровъ.
  
             Доложимъ, государь. [Поклонился и уходитъ влѣво].
  
                       Князь.
  
                                           Ну, сватъ, садись!
             Душею радъ тебѣ. Ну что, скажи,
             Творится на Москвѣ? Какъ государь
             Великій князь -- къ боярамъ? Тамъ иные --
             Наслышанъ я -- порядки завелись?
  
                       Шетневъ.
  
             Охъ, точно, князь, порядки тамъ иные.
             Дружина встарь совѣтницею князю --
             Ты знаешь самъ -- была, жила въ чести;
             A нынѣ обратили ихъ въ холопей,
             Бояръ-отъ на Москвѣ, и выѣзжать
             Къ другимъ князьямъ запретъ. И бьютъ челомъ
             Бояре, какъ холопи. Да!.. Кнутомъ
             Дѣтей боярскихъ бьютъ, бросаютъ въ тюрьмы...
             Да то ли впереди еще!..
  
                                 Князь.
  
                                           Вотъ какъ!
             Обычай переставился и впрямь.
             Но то сказать: не вотчинникъ ужъ болѣ,
             Какъ было встарь, великій князь Московскій,
             A собранной земли онъ государь.
  
                       Шетневъ.
  
             То правда. A земля какъ собиралась?
             Предательства и подкупы, обманъ...
             Ты, знаешь, князь Никита, не люблю
             Объ этомъ я въ бесѣдѣ говорить.
  
                       Князь.
  
             Да что и говорить-то тутъ, бояринъ!
             Земля зѣло устала отъ усобицъ
             И стала Русь къ Москвѣ тянуть сама,
             Чтобъ правду, тишину сыскать себѣ
             И отъ татаръ поганыхъ оборону.
             И мощною рукой Московскій князь,
             Собравъ другихъ, сломилъ ордынцевъ силу...
             Но рѣчь съ тобой вели мы про бояръ.
             Такъ бить челомъ они ужъ нынѣ стали?
  
                       Шетневъ.
  
             A князю какъ среди бояръ холопей
             Не стать грозою? Тьма ихъ на Москвѣ.
             Изъ Кіева, съ Волыни, изъ Орды --
             Стеклись отвсюду. Выслужиться надо --
             Ну, я пошли предательства е козни,
             Извѣты, чародѣйство, волшебство...
  
                       Князь.
  
             И даже волшебство?
  
                       Шетневъ.
  
                                 Тамъ наговоровъ
             И порчи всѣ теперь бояться стали.
             И въ ѣство, и въ питье, замысливъ зло,
             Кладутъ другъ другу зелье и коренья.
             Самъ князь боится. Крестъ цѣлуетъ дворня,
             Чтобъ лиха не чинить ему ничѣмъ.
  
                       Князь.
  
             Супружество съ царевной Софьей какъ-же?
  
                       Шетневъ.
  
             Да, сладится, я слышалъ. Коль въ холопей
             Бояре обратились, ровни нѣтъ
             На всей Руси въ невѣсты государю.
             Съ молдавкой сынъ повѣнчанъ *), ну и самъ
             Съ царевной иноземной въ бракъ вступаетъ.
  
             *) Сынъ Іоанна III, Іоаннъ молодой, былъ женатъ на Еленѣ, дочери Молдавскаго господаря Стефана.
  
                       Князь.
  
             Ха, ха! Крамольникъ -- вижу я -- ты, сватъ!
             A Новгородъ-то!..
  
                       Шетневъ [со вздохомъ].
  
                                 Новгородъ погинулъ.
  
                       Князь.
  
             Давно пора! Крамольниковъ гнѣздо,
             Издавна скопъ опальныхъ, лиходѣевъ,
             Да вольницы. Ивану государю
             Господь съ Пречистой Матерью вездѣ
             Отступниковъ подъ нози покорили.
  
                       Шетневъ.
  
             Всю Новградскую волость исходили
             Огонь и мечъ! Что лютыхъ было казней!
  
                       Князь.
  
             Не ладно мыслишь... Жалостливъ не кстати...
  
                       Шетневъ.
  
             По своему. Прости мнѣ, сватъ. Въ тебѣ-же,
             Знать, крѣпокъ духъ московскій, князь Никита?
  
                       Князь.
  
             Да, крѣпокъ, сватъ.-- A вотъ моя княгиня.
  

Явленіе VIII.

Князь, Шетневъ и княгиня, въ богатомъ нарядѣ. Войдя съ подносомъ, на которомъ вино, княгиня кланяется Шетневу въ поясъ. Шетневъ кланяется ей, прикасаясь рукою земли.

                       Княгиня.
  
             Изволь принять и выкушать вина!
  
                       Kнязь [кланяется Шетневу].
  
             Прошу покорно, сватушка!
  
                       Шетневъ.
  
                                                     Сперва
             Хозяева, а тамъ и я ужъ выпью.

[Княгиня отпиваетъ вина, за нею князь. Взявъ стопу].

             Во здравье вамъ! [Пьетъ и кланяется хозяйкѣ по прежнему до земли].
  
                       Князь [садясь и указывая сѣсть Шетневу].
  
                                 Ну, рѣчь теперь, бояринъ,
             О дѣлѣ поведемъ съ тобой, о свадьбѣ.
             Съ княгиней намъ въ совѣтѣ дѣло это
             Во всѣхъ статьяхъ обдумать надлежитъ.

[Жестомъ приглашаетъ жену садиться].

  
                       Княгиня [садясь, въ сторону].
  
             О сынѣ ли теперь тебѣ забота!
  
                       Князь.
  
             Намъ межъ собой дѣтьми не похваляться.
  
                       Шетневъ.
  
             Что соколъ ясный, княже, твой женихъ.
  
                       Князь.
  
             A бѣлая невѣста наша лебедь
             Дѣвицамъ въ Нижнемъ всѣмъ краса.
  
                       Шетневъ.
  
                                                               Въ любви
             У всѣхъ, въ почетѣ, въ славѣ доброй княжичъ.
             Да то хоть взять: есть, матушка-княгиня,
             У насъ, у перевоза за Окой,
             Такое мѣсто -- всѣмъ соблазнъ. Бѣгутъ
             Туда бояре, гости, старъ и младъ,
             Тайкомъ отъ женъ, отцевъ и матерей --
             Нѣтъ удержу. A княжичъ -- ни ногой!
  
             Княгиня [выразительно взглянула на мужа].
  
             Мой сынъ съ кабацкой голью не гуляетъ.
  
                                 Шетневъ.
  
             Коли-бъ вино, приманка тамъ другая
             Хозяюшка-"Кума". Молва идетъ,
             Красавица, вишь...
  
                       Княгиня [быстро встаетъ, про себя].
  
                                 Выдержать нѣтъ силы!

[Идетъ къ боковой двери].

  
                       Князь [вставая].
  
             Евпраксія Романовна! Куда?!
             Иль что тебѣ попритчилось?
  
                       Княгиня.
  
                                           Недужво. [Уходить].
  
                       Шетневъ [про себя].
  
             Эге!.. И князь сгорѣлъ... Неспроста дѣло! [Громко].
             Ахъ, Господи помилуй! Что такое?
             Сидѣла ничего, и вдругъ...
  
                       Князь [въ смущеніи].
  
                                           Дивлюсь!
  
                       Шетневъ.
  
             Ступай ты къ ней. A я домой покамѣсть,
             Съ своими я съ пріѣзда не видался.
             Сердечные, чай, ждутъ. Потолковать
             О дѣлѣ будетъ время, князь. Прости!
  
                       Князь.
  
             Когда же ждать?
  
                       Шетневъ.
  
                                 A въ скорости. [У дверей про себя]. Неспроста!

[Уходить].

  

ЯВЛЕНІЕ IX.

Князь и княгиня.

                       Князь.
  
             Недугъ!.. Не то, причина тутъ другая. [Громко у двери].
             Евпраксія Романовна!.. Княгиня! [Отходитъ].
             И этотъ старый чертъ приплелъ "Куму"...

[Вошедшей княгинѣ].

             Иль спятила съ ума ты? Какъ при гостѣ
             Вскочить, уйти!.. Какой-то тамъ недугъ!..
             Что скажетъ Шетневъ?
  
                       Княгиня.
  
                                           Божьяго суда
             Кто не боится, судъ людской тому
             Не за обиду...
  
                       Князь.
  
                                 Божьяго суда?!
             Пригрезилось тебѣ? О чемъ ты мелешь?
  
                       Княгиня.
  
             Не хочешь ли, какъ -- слышно -- въ Вяткѣ было,
             Съ полдюжины иль больше женъ завесть?
             Тамъ и попы тѣ браки дозволяли.
             У насъ поганство это, слава Богу,
             Покамѣстъ не въ обычай. Ты зачни.
  
                       Князь.
  
             Какихъ тамъ женъ?!
  
                       Княгиня.
  
                                 A кто съ лихою бабой,
             Съ "Кумою", повелся? Не знаешь?
  
                       Князь.
  
                                                     Что-о?!
             Кой чертъ тебѣ наплелъ?
             
                       Княгиня.
  
                                           Послушай, князь!
             За честь свою вступиться я съумѣю.
             Честнаго Новосильцевыхъ я рода.
             Мой славный дѣдъ, Тарасій, дважды князя
             Димитрія у хановъ изъ полону
             И кровью и казною выручалъ.
             Подъ княземъ онъ сидѣлъ на третьемъ мѣстѣ.
             Отецъ мой государю въ воеводахъ
             Въ Ордѣ и по чужимъ землямъ служилъ,
             Въ бояхъ, въ осадахъ жизни не щадилъ
             И честью былъ пожалованъ великой.
             И мнѣ въ позорѣ быть?
  
                       Князь [прерывая].
  
                                           Да полно, полно!
             Втемяшилась Кума!
  
                       Княгиня.
  
                                           Дѣла такія
             Не къ младости тебѣ. Невмѣстно бы
             Любовницей себя безчестить...
  
                       Князь.
  
                                                     Вздоръ!
             Пустыя сплетни...
  
                       Княгиня.
  
                                           Вправду-ли пустыя?
             Меня не обмануть. Я зорко вижу.
             Да и тебѣ-ль притворствомъ провести?
             Тебѣ-ль хитрить съ твоимъ горячимъ нравомъ?
  
                       Князь.
  
             Э, полно! Досадило! [Пошелъ къ двери].
  
                       Княгиня [удерживая его].
  
                                                               Нѣтъ, постой!
             Кумы гульливой ладушка любезный,
             Лихой бабенки милъ-сердечный другъ!..
             Довольно сраму. Къ ней ты ни ногой!..
             Не то...
  
                       Князь.
  
                       Что будетъ? Я изъ бабьихъ рукъ
             Глядѣть не стану-ли?
  
                       Княгиня.
  
                                           A вотъ что будетъ:
             Скажу про все святому я отцу,
             Игумену Печерскому. "Кума"
             Во многомъ чародѣйствѣ объявилась
             И онъ колдуньѣ честь воздастъ иную,
             Чѣмъ ты, ея печальникъ, воздаешь.
             Въ цѣпяхъ, въ подвалѣ промозгломъ, подъ началомъ,
             Ее въ грѣхахъ онъ каяться заставитъ,
             Покамѣстъ... смерть не сгложетъ ей костей.
  
                       Князь.
  
             A ты кукуль монашескій не хочешь
             Надѣть на мѣсто кики?
  
                       Княгиня [поражена. Пауза. Твердо].
  
                                           Не хочу!
  
                       Князь.
  
             Въ обители Зачатія святаго *)
             Найдется келья и тебѣ. Сыщу!
             Строптивый духъ смиряетъ власяница.
             Въ молчаніи, тружаяся, въ постѣ,
             Творя поклоны...
   *) Основана вдовою князя Андрея Константиновича, княгиней Василисой, въ монашествѣ Ѳеодорой.
  
                       Княгиня.
  
                                           Ха, ха, ха! Твой грѣхъ
             Замаливать, распутство?..
  
                       Князь [въ бѣшенствѣ].
  
                                           Замолчи!
             Иль я тебя заставлю...
  
             Княгиня [пріосанившись и гордо поднявъ голову].
  
                                           Не заставишь!
  
                       Князь.
  
             Ну, ладно-же! [Съ грознымъ жестомъ уходить въ заднюю дверь].
  
                       Княгиня.
  
                                 Монашескій кукуль!..
             Зачѣмъ бы распаляться такъ, уста
             Угрозой мнѣ коварно зажимать,
             Коль про Куму однѣ бы сплетни были?!
             Забылъ ты, князь, метнувшись къ бабѣ подлой,
             Что сердцемъ я горячимъ не робка.
             Сносить въ смиренствѣ кровную обиду,
             Въ слезахъ безмолвныхъ душу надрывать --
             Не мнѣ. Не мнѣ въ потемкахъ отъ людей
             Съ стыдомъ своимъ трусливо хорониться!..
             Ты нравомъ -- звѣрь, ты рабъ страстей кипучихъ.
             Другая трепетала-бы тебя,
             Какъ грома, мнѣ-же въ очи ты смотрѣлъ
             И звѣрь стихалъ, у ногъ моихъ ласкаясь.
             Мы двадцать лѣтъ съ тобою такъ прожили.
             И вотъ межъ насъ змѣею подколодной
             Разлучница ехидная ползетъ.
             И кто-жъ она?.. откуда?.. Ха, ха, ха!
             Плохую, князь, со мной ты шутку шутишь,
             Но я ее съумѣю отшутить!.. [Прислушивается].
             Шумятъ!.. [Быстро подходить къ окну].
                       Народъ валитъ толпою!.. къ намъ?!
  

ЯВЛЕНІЕ X.

Княгиня и Юрій [входитъ запыхавшись, въ сильномъ волненіи]

                       Юрiй.
  
             Гдѣ батюшка?.. На улицѣ рѣзня!..
             Сбѣжался торгъ на вашихъ челядинцевъ...
             Народъ за камни, ваши за ножи...
             Двоихъ убили... Свалка, стоны, кровь!
  
                       Княгиня.
  
             За что жъ на нихъ народъ?
  
                       Юрій.
  
                                           Разбой чинили!
             Насильники, грабежники они!..
             По торгу, по дворамъ, что волки, рыщутъ!..
             Вотъ ты велишь, родная, не мѣшаться;
             A какъ стерпѣть, коль насъ же, насъ народъ
             Людишками лихими называетъ,
             Что мы воровъ-холопей насылаемъ
             Себѣ на дворъ, что можно отбивать?!
  

ЯВЛЕНІЕ XI.

Тѣ-же, Мамыровъ изъ задней двери и Ненила изъ боковой входитъ одновременно. Потомъ Паисій.

  
                       Княгиня [Мамырову].
  
             Что тамъ случилось?
  
                       Мамыровъ.
  
                                           Всѣхъ унялъ. Людишки
             Немного пошумѣли на торгу.
             Пустое дѣло, матушка-княгиня,
             Тревожиться напрасно не изволь.

[Ненила, тихо разговаривая съ княгиней, отходить съ нею въ сторону].

  
                       Юрій [Мамырову].
  
             Коль на смерть бьютъ, по твоему -- "пустое"?
  
             Мамыровъ [значительно усмѣхнулся, поднялъ
             оконную раму и кричитъ во дворъ].
  
             Въ тюрьму ихъ всѣхъ! Готовьте батоги!
             Зачинщика Потапа въ кандалы!
             Намѣстникъ вамъ нещадную расправу,
             Крамольники, за буйство учинитъ!
  

          [Со двора слышны крики негодованія и угрозы. Мамыровъ захлопнулъ окно. Во шедшій Паисій шепчетъ ему что-то на ухо].

  
                       Юрій.
  
             Кого въ тюрьму?! Вотъ этихъ? горожанъ?
             Ихъ грабятъ, бьютъ, и имъ же быть въ отвѣтѣ?!
  
                       Мамыровъ.
  
             Паришь ты мыслью, княжичъ, что орелъ,
             И мужествомъ ты сердце изостряешь,
             И -- мнится -- ждутъ тебя дѣла большія
             И въ нихъ добудешь ты великой славы;
             A какъ сдержать правленье въ руцѣ крѣпкой,
             Какъ смердами владѣть на полной волѣ...
  
                       Юрій.
  
             Я въ этомъ не домыслю?..
  
                       Мамыровъ.
  
                                           Не гнѣвись...
  
                       Юрій.
  
             Съ тобою говорить!.. Насильникъ ты!
             Народъ тебя не даромъ ненавидитъ...
             Гдѣ батюшка?..
  
             Мамыровъ [мигнулъ Паісію, тихо].
  
                                 Скажи.
  
                       Паисій.
  
                                           Князь за Оку...
  
             Княгиня [уже у двери, чтобы уйти].
  
             Опять?!
  
                       Паисій.
  
                       Всѣ-де въ лодью, къ избѣ заѣзжей,
             На томъ что брегѣ...
  
                       Княгиня.
  
                                 Къ ней! Опять онъ къ ней!!
             Такъ я сама!..

[Бросается къ задней двери. Сынъ и Мамыровъ ее удерживаютъ].

                                 Пустите!
  
                       Юрій.
  
                                                     Но куда,
             Куда ты хочешь?! Матушка, опомнись!
  
                       Княгиня [порывается къ двери].
  
             Пустите же, иль сердце разорвется!
  
                       Юрій [удерживая].
  
             Молю тебя!..
  
                       Княгиня.
  
                                 Развѣдаюсь я съ ними!
             Позорныя объятья разорву!!
  
                       Юрiй [схвативъ ее за руку].
  
             Объятья?! Чьи?.. Такъ, стало быть, отецъ?..
             А-а, вотъ что!.. Кто-же ma?

[Княгиня замерла, молчитъ. Юрій взглянулъ на Мамырова; тотъ пожалъ плечами и отвернулся. Матери].

                                           Открой! Скажи!..
             Но, матушка, ты словно помертвѣла...
             И руки -- ледъ, и взглядъ застылъ ужасный!

[Сажаетъ ее на скамью и, ставъ на колѣно, горячо цѣлуетъ ея руки].

             Родная, успокойся!.. Жизнь отдамъ
             За счастіе твое!
  
             Ненила [въ слезахъ, возлѣ княгини].
  
                                           Изъ-за Кумы,
             Послѣдней бабы подлой, въ гробъ уложатъ
             Матушку мою.
  
                       Юрій.
  
                                 Такъ вотъ кто эта!..
  
                       Ненила.
  
             Тутъ порча, чародѣйство. Князя зельемъ
             Колдунья опоила.
  
                       Мамыровъ [значительно].
  
                                 Охъ, корысть!
             Чего прибытка ради не творится!
  
                       Юрій [матери].
  
             Кума! Съ такою-ли тебѣ считаться?
             Убить ее, какъ гадину, убить
             Единымъ взмахомъ. Вотъ и вся расплата!
             И батюшка, очнувшись отъ дурмана,
             За то спасибо скажетъ, изъ сѣтей
             Что выпуталъ его лукавой бабы.
  
                       Мамыровъ [при себя].
  
             Ну, врядъ-ли такъ!

[Княгиня встала, но покачнулась и схватилась за грудь. Сынъ и Ненила ее подхватываютъ].

  
                       Юрій.
  
                                           Не можется тебѣ?
  
                       Княгиня.
  
   Сдавило грудь мнѣ...
  
                       Ненила.
  
                                 Лягъ поди!
  
                       Юрій.
  
                                                     Клянусь,
             Та жизнью мнѣ поплатится, злодѣйка!

[Онъ и Ненила уводятъ Княгиню подъ руки. Паисій исчезаетъ въ заднюю дверь].

  
                       Мамыровъ.
  
             Xe-xe! Плясалъ тебѣ я на потѣху,
             Какъ ты теперь запляшешь -- поглядимъ!
  

ЗАНАВѢСЪ.

  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Жилая изба Кумы. Одна дверь направо, близко къ авансценѣ. Въ задней стѣнѣ три косящатыхъ окна на Оку. Оконницы слюдяныя. По задней стѣнѣ лавка, по правой коникъ, отъ угла до двери. Надъ коникомъ поставецъ. У лѣвой стѣны кровать подъ пологомъ. Въ правомъ углу столъ. Онъ покрытъ скатертью и уставленъ питьями. На столѣ двѣ зажженныя свѣчи.

  
                       ЯВЛЕНІЕ I.
  
             Князь сидитъ за столомъ, слѣва стоить Кума.
  
                       Кума.
  
             Ты гнѣваться изволишь, государь.
             Ужъ какъ развеселить тебя -- не знаю!
             Я, чѣмъ могу, стараюсь угодить,
             A все тебѣ выходитъ не по нраву.
  
                       Князь.
  
             Лукавая бабенка! Иль морочить
             Меня ты хочешь?
  
                       Кума.
  
                                 Чѣмъ-же, государь?
  
                       Князь.
  
             Не знаетъ! Кровь во мнѣ ты распалила,
             Всѣ мысли помутила... Я, намѣстникъ,
             Себѣ въ безчестье въ посмѣхъ, въ нареканье,
             Сюда шатаюсь...
  
                       Кума.
  
                                 Кто-жъ неволитъ? Правда,
             Не въ лѣпоту тебѣ со мною знаться.
             A мнѣ хоть честь, а будетъ за досаду,
             Коль сложатъ сплетню, худо говорить
             Про насъ съ тобою станутъ понапрасну...
  
                       Князь.
  
             Не въ мѣру ты опаслива, я вижу!
  
                       Кума.
  
             A ежели провѣдаетъ княгиня...
  
                       Князь.
  
             Молчи!.. Пускай кричатъ про насъ и судятъ,
             Пускай всѣ пальцемъ кажутъ на меня.
             Мнѣ все равно, коль я въ себѣ не властенъ.
  
                       Кума.
  
             Вотъ то и худо.
  
                       Князь.
                                 Что ты тамъ ворчишь?..
             Поди ко мнѣ... Иди же, говорятъ!
             Оглохла?.. Сядь... Да ближе, не съѣдятъ.

[Придвинулся и страстно обнялъ ее].

             Себя не помню... Сладу нѣтъ съ собою!
             Горитъ душа... что бурей, мчитъ къ тебѣ!..
             Проси чего желаешь -- нѣтъ отказа.
             Я жемчугомъ красавицу осыплю
             И камнемъ самоцвѣтнымъ унижу;
             Въ камкѣ хрущатой, въ бархатѣ, въ мѣхахъ,
             Ты всѣхъ богаче, всѣхъ наряднѣй будешь!

[Цѣлуетъ ее въ щеку. Она сидитъ отвернувшись].

             Упорство брось!.. противничать довольно!..

[Быстро отодвигается отъ нея].

             Сидитъ какъ ледъ, какъ каменная глыба!

[Гнѣвно ударивъ кулакомъ по столу].

             Проклятая! Такъ стало быть не любъ?

[Склонился на руки. Пауза].

  
                       Кума [вставая].
  
             Бѣда съ тобой! То гнѣвенъ ты, грозишь,
             То чуть не плачешь, что ребенокъ малый.
             Ужъ какъ и быть -- ума не приложу.
             И жаль тебя... Да жалость не любовь,
             Любить себя насильно не заставишь...
             Кого-жъ полюбишь -- глазомъ тотъ мигни,
             И ты ужъ все отдать ему готова
             И всюду безъ раздумья, безъ оглядки,
             Пойдешь за милымъ, съ ясною душей. [Мечтательно задумалась].
  
             Князь [нѣсколько мгновеній молча наблюдаетъ ее ревнивымъ взоромъ].
  
             За милымъ!.. Сладко ты разворковалась!
             Не даромъ мнѣ ревнивая тревога
             На клочья сердце рветъ! A кто-же милый?
  
                       Кума.
  
             Коль я тебѣ на шею не кидаюсь,
             Такъ, значитъ, милый у меня? Напрасно!
  
                       Князь.
  
             Да, есть!.. И я дознаюсь... Какъ не быть!
             Въ сахарныя уста тебя не мало,
             Я слышалъ, цѣловали... [Съ ироніей]. Недотрога!
  
                       Кума.
  
             Ты вотъ про что!.. Чрезъ мой веселый нравъ,
             Да ласковый обычай, зря болтали
             Не мало про меня. Коль я безстыдна
             И слава про меня идетъ худая,
             Тебя-то какъ же не цѣлую? Дивно!
             Во что-жъ себя ты ставишь государь?
             "Не мало цѣловали*! Взять меня
             Не этимъ-ли ты вздумалъ? Ну, какъ разъ!
             Сказалъ бы кто другой такое слово,
             Иль сталъ бы на любовь меня склонять
             Посулами, какъ ты -- со срамомъ бы
             Я выгнала его. Тебя-жъ не смѣю.
             Тебя должна я чествовать покорно,
             Творить, какъ любо милости твоей:
             Намѣстникъ ты.
  
             Князь [дышетъ тяжело, глаза налились кровью].
  
                                 И властенъ погубить!..
  
                       Кума.
  
             Губи. Насильству зло творить повадно.
  
                       Князь [вставая].
  
             И ты моей покорна будешь волѣ.
             Сломлю твое упорство, недотрога!
  
                       Кума.
  
             Падутъ пусть громомъ бѣды на меня,
             Не сдамся, князь!
  
                       Князь [подступая].
  
                                 Ха-ха! Какія рѣчи!

[Сильно схватилъ ее за руку].

             Чтобъ бабѣ надъ собою верхъ я далъ,
             Да мучился-бы въ ярости безсильной,
             Иль по тебѣ въ кручинѣ-бъ изнывалъ!--
             Ну нѣтъ, Настасья! Полно!
  
             Кума [вырвалась, сбросила съ себя повязку
             и въ мгновеніе обматываетъ шею косами].
  
                                                     Задушусь!!
             Косой своей скорѣе задушусь,
             Чѣмъ сдамся!

[Князь отступилъ и мрачно смотрятъ на нее изподлобья. Пауза].

  
                       Князь.
  
                                 Такъ?.. Тебѣ-ли, мнѣ-ль погибнуть,
             Но я не отступлюсь. Не дожидай!

[Ударомъ руки распахнувъ дверь и уходить].

  

ЯВЛЕНІЕ II.

  
             Кума [въ нервныхъ движеніяхъ, не сразу
             приходить въ себя. Заплакала].
  
             Какъ силъ достало выдержать!.. Впился,
             На смерть перепугалъ... Не отдышусь...
             Что съ лютымъ звѣремъ встрѣтиться въ лѣсу...
             Вотъ лихо нажила себѣ какое!..
             Воды испить. [Жадно выпила нѣсколько глотковъ].
                                 Охъ, мочи нѣтъ устала!..
   [Сѣла, опустивъ голову, уронивъ руки на колѣни, и глубоко задумалась].
             Кто "милый" мой?.. Узналъ бы князь Никита,
             Въ глаза бы мнѣ онъ вдосталь насмѣялся...
             Не онъ одинъ, а всякій... Я и княжичъ!
             Далёко въ небѣ солнце; высоко
             Въ лучахъ его паритъ сизой орелъ.
             О немъ-ли думать мнѣ? A я и днемъ
             И ночью все о немъ томлюсь тоскою... [Надѣваетъ повязку].
  

ЯВЛЕНІЕ III.

Кума и Фока.

   Фока. Съ чего онъ, словно ошпаренный, выскочилъ, князь-отъ? Меня саданулъ -- чуть съ ногъ не сшибъ, лядъ его побери!..
   Кума. Не подвертывайся!
   Фока. A онъ чего? Липнетъ, какъ банный листъ. Я молчу-молчу, да и того...
   Кума Чего?! Хвастунъ!
   Фока. Корысти тоже немного видимъ. Почетъ, угощенье -- себѣ дороже, а еще князь!.. A то, можетъ, задарилъ, да таишься? Бабьи то и промыслы, что нечистые помыслы. [Кума усмѣхнулась]. Э -- эхъ, съ этого веселья каково-то похмѣлье будетъ! . Гмъ!..
   Кума. Похмѣлье? Вижу, языкъ у тебя чешется, важности на себя напустилъ. Сказывай, что-ли! Или выклянчить норовишь что-нибудь? Съ подходами у тебя это всегда!
   Фока. Выклянчить!.. Умъ-отъ у бабы здѣсь, что-ли? [Указываетъ на лобъ].
   Кума. Да уменъ ужъ, уменъ! Говори, коли есть что сказать, не то ступай въ свое мѣсто. Наскучилъ!
   Фока. Пропащая твоя голова, Настасья. Вотъ что!

[Толчется у стола, умильно поглядывая на вино].

   Кума. Отчего это пропащая?
   Фока. A видишь... Кха!.. кха!.. Въ глоткѣ ссохлось съ чего-то!
   Кума. То-то ты по слову роняешь, что жемчугъ! [Наливаетъ вина]. Промочи ужъ!
   Фока. Не видали мы дряни этой!.. [Выпилъ до дна]. Валяется у меня этотъ... Паисій. Пьянѣе вина.
   Кума. Ну?
   Фока. Приткнулся онъ -- видишь ты -- ко двору княженецкому и къ самой княгинѣ пролѣзъ, къ Евпраксіи Романовнѣ... Проползень!.. [Потянулся къ вину].
   Кума [удерживаетъ]. Нѣтъ, доскажи! A то будешь размазывать, пока до капли не выпьешь. Долго ждать.
   Фока [скрестилъ руки и отвернулся въ обидѣ]. Размазывать!
   Кума. Что же Паисій?
   Фока [раздражительно]. A то, что за шашни съ намѣстникомъ княгиня шлетъ пришибить тебя, какъ собаку.
   Кума. Ка-акъ?!
   Фока. Жигануло?
   Кума [вспыльчиво]. Чего-же ты мямлилъ?! Такое дѣло, а онъ... Еще дядей называется!
   Фока. Потому какъ выходишь ты, по ихнему, чародѣйка, зельями князя приворожила. Вотъ, повызвавши все, и распалилась княгиня. Взметалась-вскидалась Боже мой какъ! Тутъ княжичъ матери и поклялся: взведу, молъ, колдунью, зарѣжу!
   Кума. Княжичъ?! Меня?!
   Фока. Очень просто. Какъ бы, оборони Богъ, ныньче ночью...
   Кума. Пускай! Милости просимъ! [Быстро ходитъ по сценѣ, не обращая вниманія на Фоку].
   Фока. Кабыть милость не велика! [Налилъ вина и выпилъ]. Будь ты съ похмѣлья, я-бъ тебѣ разсолу огуречнаго испить далъ.
   Кума. Чародѣйка, колдунья! Ха, ха! Дура-баба не сможетъ мужа въ любви удержать, а вѣдовство виновато!.. И княжичъ повѣрилъ! Сгубить придетъ!.. [Горько усмѣхнулась]. Какое душегубство -- нѣтъ! У колдуньи развѣ душа? Паромъ выйдетъ кровавымъ, ворономъ обернется, жабой поганой заскачетъ въ болото! Ха, ха, ха! [Сѣла и закрылась руками].
   Фока. Али не въ разумѣ? Смѣхъ-отъ тебя разбираетъ...
   Кума [быстро отняла руки, порывисто]. Когда-же придетъ?.. убивать-то меня? ныньче?
   Фока. Погоди, не спѣши! Ахъ, бабы!.. [Покачалъ головою]. Не утерпчиво сердце молодецкое, можетъ и ныньче. У васъ, какъ на грѣхъ, заѣзжихъ нѣтъ никого. Опричь Паисія, ни кто не ночуетъ. Я того... молодцовъ кликну коли...
   Кума. Не смѣть! Никому ни слова!..
   Фока. Хмъ!.. Семъ водой окачу, можетъ опомнишься... Съ перепугу бабы ни вѣсть что несутъ, потому нутро спираетъ у нихъ.
   Кума. Рта не смѣй разѣвать про это! Не то не будетъ тебѣ ни угла, ни куска; часу у себя не оставлю! Ступай!
   Фока [развелъ руками]. Ну, при противу рожна, лядъ съ то бой!.. Спать завалюсь. Коли что... Мосейку, вѣдь, не добудишься... Меня кликни... Такъ и быть, разомнусь, сокрушу ребра княжишкѣ этому... [Въ сѣняхъ стукнуло]. Ахъ! [Даже присѣлъ отъ испуга]. Ну, какъ онъ?
   Кума. Вотъ въ сѣняхъ сронилъ что-нибудь.
   Фока. Котъ? Хе, хе!.. Онъ у насъ точно проказникъ большой... A ты... хе, хе!.. въ сѣнцы-то посвѣти мнѣ, Настасьюшка. Темь. [Кума отворила дверь настежъ и свѣтить. Фока боязливо заглядываетъ туда]. И задамъ же я этому коту!..
   Кума. Иди ужъ, идв! [Выводитъ его въ сѣни и затворяетъ за нимъ дверь].
  

Явленіе IV.

  
                       Кума [сидитъ у окна].
  
             Заря давно потухла. Ночь темнѣетъ.
             Ока уснула въ темныхъ берегахъ.
             Съ болотъ туманъ клубится. На лугахъ
             Во мракѣ ужъ озера потонули.
             Мигая, гаснутъ въ городѣ огни
             И скоро все заснетъ въ тиши спокойной.
             A гдѣ, какъ коршунъ, свилъ свое гнѣздо
             Тотъ замыселъ злодѣйскій -- точатъ ножъ!
             И онъ меня сгубить поклялся, княжичъ!..
             Желанный мой!.. Въ себя я не приду!.. [Привстала].
             А! Чья-то тѣнь подъ окнами мелькнула...
             Высматриваютъ, естьли кто со мной,
             Во тьмѣ прокрасться какъ-бы половчѣе,
             Въ расплохъ застать... во снѣ меня зарѣзать!..
             Задутъ огонь. Пусть думаютъ -- уснула.

[Гаситъ свѣчи. Видъ изъ оконъ ярко освѣщенъ луною].

             A если смерть?! Коль тамъ, въ потьмахъ за дверью,
             Костлявая она ужъ притаилась
             И близокъ часъ мой!.. Страшно!.. Вотъ меня
             Въ гробу опустятъ въ землю... Глухо онъ
             О дно могилы стукнетъ... Вотъ въ нее
             Лучемъ прощальнымъ солнышко взглянуло...
             Вотъ рухнула земля на крышку гроба
             И я -- во мракѣ, въ сырости холодной!..

[Вздрогнула всѣмъ тѣломъ].

             Нѣтъ, нѣтъ! Ужели княжичъ?.. Быть не можетъ!
             Ревнивымъ наущеньемъ ослѣпленный,
             Кипитъ онъ гнѣвомъ, сердце разожгли;
             Но женщину безсильную сгубить
             Не сможетъ онъ... Сробѣю я -- повѣритъ
             Коварному навѣту. И тогда
             Презрѣнною въ его останусь мысляхъ...
             Да въ страхѣ и пригожества немного,
             Въ очахъ слезливыхъ, въ трепетныхъ устахъ...
             Никакъ идутъ!.. Упало сердце... Онъ-бы,
             Самъ княжичъ, не холопи-бъ только! [Подбѣжала къ окну].
                                                               Онъ!
             Онъ самъ... Идутъ отъ берега вдвоемъ...
             Въ постель скорѣе! [Взобралась на постель].
                                           Стукъ... трещитъ запоръ...
             Ну, что-то будетъ! Господи, спаси! [Задергивается пологомъ].
  

ЯВЛЕНІЕ V.

Кума, Юрій быстро входятъ, за нимъ слуга, съ фонаремъ.

                       Юрій.
  
             Свѣти!.. Ее здѣсь нѣту! Гдѣ-жъ она?
  
                       Слуга.
  
             Провѣдавши, должно-быть схоронилась.
  
                       Юрій.
  
             Куда ни уползла змѣя -- отыщемъ
             И правду всю я вытяну наружу!
  
                       Слуга.
  
             A ежели устроена засада?
             Велѣлъ сперва-бы дворъ ты осмотрѣть.
  
                       Юрiй [выхватываетъ кинжалъ].
  
             Вотъ съ этимъ д чрезъ всякую защиту
             До подлой доберусь!
  
                       Слуга [указывая на кровать].
  
                                           Гляди, не тамъ-ли?
  
                       Юрій.
  
             Не спитъ же! Разбудили-бъ чай. Свѣти! [Отдергиваетъ пологь].
  
             Кума [лежитъ спокойно, красиво опершись
             на руку и смѣло смотритъ княжичу въ глаза].
  
             На, рѣжь меня!

[Растегиваетъ воротъ. Пауза. Юрій выронилъ кинжалъ и, прикрывъ рукою глаза, медленно пошелъ къ двери. Кума выскочила и удерживаетъ его].

                                 Куда-же ты? Бѣжать?
             Безъ страха, я ждала съ тобою смерти
             И помощи къ себѣ не призывала,
             Хоть стоило мнѣ кликнуть, и толпой
             Изъ города сбѣжался бы народъ
             Въ мою защиту. Сотни ихъ ножей
             Мнѣ панцыремъ бы стали. И того,
             Кто смѣлъ бы мнѣ обиду учинить,
             На клочья-бъ разорвали. Знала я
             Твой умыселъ, ждала въ тебѣ убійцу;
             А -- видишь -- одинешенька была,
             Отъ страха никуда не убѣжала.
             A ты бѣжать! Кого-же испугался?
             Меня-ль, колдуньи, иль себя? Себя,
             Что ты сгубить безвинную подкрался...
  
                       Юрій [прерываетъ].
  
             Не крался, лжешь! Я шелъ, не размышляя...
             Защитники меня-бъ не удержали,
             При нихъ кинжалъ не на земь бы упалъ.
             Безвинная!.. Безстыдство каково!
             Изъ смрадной тины гадина ползетъ
             Въ семью мою, раздоръ въ ней сѣетъ, горе...
             Ты матушки слезы одной не стоишь,
             A душу ей обидой изглодала!
             Кто межъ отцемъ и матушкою сталъ?
             Любовницей не ты вплелась межъ ними?
  
                       Кума.
  
             Ну, такъ! И князя зельемъ опоила,
             Да волшбою бѣсовской оплела?
             И въ томъ винятъ, я слышала, меня.
             A ты съ собою взялъ "плакунъ-травы"?
  
                       Юрій.
  
             Травы!? Зачѣмъ?
  
                       Кума.
  
                                           A какъ же! Отъ нея,
             Вѣдь, бѣсы плачутъ, вѣдьмы обмираютъ,
             Колдуньи тожъ. A я-жъ колдунья. княжичъ!
  
                       Юрій.
  
             Ты гнѣвъ во мнѣ опять не поднимай!..
             И вотъ, подъ страхомъ смерти, мой завѣтъ...
  
                       Кума [прерываегь].
  
             Сперва дозволь мнѣ молвить. Правду всю
             Узнаешь, княжичъ. Господомъ клянусь
             И Матерью Пречистой -- все скажу,
             Ни въ чемъ не потаюсь. [Слугѣ].
                                           A ты ступай.
             Не нуженъ. Жди у лодки. [Зажигаетъ изъ фонаря свѣчку].
                                           При холопѣ
             Не гоже мнѣ про князя говорить. [По знаку Юрія, слуга уходитъ].
  

Явленіе VI.

Кума и Юрій.

  
                       Кума.
  
             Кручина съ вами мнѣ! Во гнѣвѣ ты,
             При разумѣ своемъ и чести славной,
             Повѣрилъ злымъ навѣтамъ, волшебству
             И кровью обагрить себя пришелъ.
             Известь меня грозитъ и князь Никита.
  
                       Юрій.
  
             Отецъ?!
  
                       Кума.
  
                                 Онъ не задолго до тебя
             Посулами, угрозой и мольбой
             На грѣхъ склонялъ меня. Какія-жъ рѣчи,
             Коля не любъ!.. Во гнѣвѣ за упорство,
             Тогда ко мнѣ, что звѣрь, онъ прянулъ. Въ мигъ
             Косой своей я шею обмотала
             И тутъ-же задушилась-бы.-- Отшелъ.
             Но нынче -- завтра онъ меня загубитъ.
  
                       Юрій [садясь].
  
             Все это правда?
  
                       Кума.
  
                                 Правда. Богъ свидѣтель.
             Какая же вина на мнѣ предъ вами?
             Что князю полюбилась лихо мнѣ.
             И ты съ княгиней -- слезно бью челомъ, [бросается на колѣни].
             Отриньте отъ меня бѣду! Чтобъ князь
             Лихія мысли выкинулъ изъ сердца,
             Не мучилъ бы меня и не срамилъ.
             Въ тебѣ жъ ищу защиты... [Схватываетъ его руку и покрываетъ поцѣлуями].
                                           Туже руку,
             Что гибель мнѣ несла, цѣлую слезно --
             Спаси меня!
  
                       Юрiй [отнимая руку].
  
                                 Не надо... Перестань...
             Отцу бы такъ вестись не подобало...
             И матушкѣ не легче оттого...
  
                       Кума.
  
             A кто ея смутилъ навѣтомъ душу?--
             Мамыровъ, ненавистникъ лютый мой.
             Меня чтобы сгубить, дерзнулъ онъ подло
             Княгиню и тебя ввести во гнѣвъ.
             Мамырова, ты знаешь хорошо.
             Людей биралъ нерѣдко подъ защиту
             Отъ подлаго насильника дьяка.
             И всѣ къ тебѣ за это льнутъ душею,
             У всѣхъ высоко въ мысляхъ ты стоишь.
             Въ тебѣ одномъ лишь правда говорятъ
             И милость, и любовь, нашъ соколъ ясный!..
             A вотъ... кинжалъ твой, княжичъ... [Подаетъ кинжалъ].
  
                       Юрій [смутился].
  
                                           Въ укоризну,
             Хваленому его даешь ты въ руки...

[Беретъ кинжалъ и неловко вкладываетъ его въ ножны на поясѣ].

             Хоть изъ ноженъ при словѣ о засадѣ
             Я выхватилъ его...
  
                       Кума [садится рядомъ, задушевно].
  
                                           Забыла все я
             И все простила, княжичъ... А вина
             Все-жъ есть на мнѣ... хоть только предъ тобою...
             Не студная, а есть...
  
                       Юрій.
  
                                           Вина?-- Какая?
  
                       Кума.
  
             A видишь-ли... Ужъ какъ и молвить?.. Стыдно...
             Тебѣ ни вѣсть чего наговорили,
             Что я стыда не знаю, что лукава;
             A я робѣю... слово съ устъ нейдетъ...
             Куда глаза дѣвать не знаю. Правда
             Не на устахъ оно, то слово -- въ сердцѣ...
             Въ душѣ оно со страхомъ притаилось... [Любовно].
             Сказать?
  
                       Юрій.
  
                       Не знаю...
  
                       Кума.
  
                                           Душу не скуешь
             И сердцу не закажешь... Не гнѣвись... [Взяла его руку].
             Вотъ видишь... Я... [страстно].
             Да что тутъ запиваться!
             Вездѣ, вездѣ я, соколъ ясный мой,
             Украдкою слѣдила за тобой.
             Изъ-за угла, за тыномъ притаясь,
             Сдержавъ дыханье, глазъ не отводя,
             И руки сжавъ на трепетной груди,
             Тобою любовалась...
  
                       Юрiй [прерываетъ, вставая].
  
                                           Мнѣ пора...
  
                       Кума [удерживая его].
  
             Постой! Вѣдь я съ тобой считаюсь, княжичъ...
             Ты ненависть въ лицо мнѣ бросилъ, я-же
             Обидчику любовью отвѣчаю;
             Булатомъ сердце клялся разорвать,
             A сердце то полно однимъ тобою.
             Ужель нельзя за это хоть немного
             Побыть со мной, коль такъ прошу я? Сядь!
             A хвалятъ всѣ тебя за доброту!..
  
                       Юрій [съ волненіемъ].
  
             Къ чему о добротѣ тутъ!..
  
                       Кума.
  
                                           Сядь-же, сядь!
  
             Юрiй [садится, послѣ легкаго колебанія].
  
             Что дѣла не развѣдавъ, сгоряча,
             Безмѣрному предался гнѣву я
             И близокъ былъ свершить злодѣйство -- каюсь...
             Напредъ во мнѣ найдешь ты оборону...
             И... въ радость мнѣ забота эта будетъ...
  
                       Кума.
  
             A это какъ?.. Мою ты душу вынулъ.
             Ее своей заботой не минуешь?
             Отъ горя, отъ тоски оборонишь?
  
                       Юрій.
  
             Опять ты рѣчи вздорныя заводишь!..
  
                       Кума [припадая къ нему].
  
             Не "вздорныя" они, желанный мой,
             Коль я затѣмъ, чтобъ свидѣться съ тобой,
             На край могилы стать не побоялась!..
  
                       Юрій [въ сторону].
  
             Хмѣлѣешь безъ вина!.. [Къ ней, вставая].
             Прощай! Пора...
  
                       Кума.
  
                                 До свѣта далеко... Не уходи!
  
                       Юрiй [въ сильномъ волненіи].
  
             Не время мнѣ. Прощай! [Пошелъ къ двери].
  
             Кума [глухимъ, упавшимъ голосомъ].
  
                                           А, такъ?-- Ступай!
  
             Юрiй [обернулся и участливо смотритъ на
             нее. Кума сидитъ блѣдная, неподвижная,
             мрачно устремивъ взоръ въ одну точку. Пауза].
  
             Недоброе на умъ взяла ты, вижу...
  
                       Кума.
  
             На совѣсть не падетъ тебѣ. Не бойся!
             Коль сгибну я -- своимъ хотѣньемъ сгибну!
  
                       Юрій.
  
             Зачѣмъ ты про погибель?! Перестань!
  
                       Кума [съ горечью].
  
             Ужель снести другую мнѣ обиду,
             Обиду горше прежней?!
  
                       Юрій.
  
                                           Чѣмъ-же я?..
  
                       Кума.
  
             Обидѣлъ чѣмъ?.. [Пылко]. Да лучше задохнуться,
             Чѣмъ душу распахнуть себѣ въ позоръ!
             Вѣдь смерти не сробѣть -- не шутка, княжичъ!
             За то потомъ сдержаться силъ не стало
             И я тебѣ во всемъ открылась сердцемъ.
             Зачѣмъ? Чтобъ ты... чтобъ клясть себя за это?
             Чтобъ стыдъ и горе сердце истерзали?
             Да лучше-бъ грудь мою ты искололъ,
             Чѣмъ... Эхъ, да что тутъ молвить!.. Уходи.
             Не честь тебѣ съ Кумою оставаться.
             Прощай! Живи счастливо. Богъ съ тобой!
  
                       Юрій.
  
             Какъ въ омутѣ, черно въ твоихъ очахъ
             И горькая усмѣшка на устахъ...
  
                       Кумa [перебивая].
  
             Не мучь! Вѣдь тяжко быть съ тобою, княжичъ!
  
                       Юрій.
  
             Мнѣ скорбно видѣть...
  
                       Кума [опять перебивая].
  
                                           Жалостью смягчилось
             Твое къ безумной сердце, вижу я.
             Не нужно мнѣ ее, не нужно! Слышишь?
             Подачкою живутъ лишь песъ, да нищій...

[Съ трудомъ сдерживая рыданія].

             A я хоть и ничто передъ тобой,
             Но дорого мнѣ, въ сердцѣ что таила...
             Что въ грезахъ сладкихъ... въ думахъ о тебѣ,
             Я радостно взлелѣяла въ душѣ...
             Что яснымъ солнцемъ, княжичъ, мнѣ свѣтило. [Горько зарыдала].
  
                       Юрій [садясь рядомъ].
  
             Ну, полно!.. перестань, моя голубка!..
             Лишь жалость здѣсь меня-бъ не удержала...
  
             Кума [встрепенулась и въ нетерпѣніи схватила его за руку].
  
             A что-жъ еще?.. Скажи мнѣ, не томи!
  
                       Юрій.
  
             Когда, какъ вешній снѣгъ отъ солнца таетъ,
             Мой гнѣвъ прошелъ отъ ласковыхъ рѣчей...
  
                       Кума.
  
             Ну, молви-жъ, милый! сердце на слуху...
  
                       Юрій.
  
             И душу охватила мнѣ любовь,
             Какъ вихрь налетный...
  
                       Кума [въ восторгѣ].
  
                                           Ахъ!.. съ ума сойду!..
  
                       Юрій.
  
             Тогда уйти я ринулся скорѣе,
             Что-бъ... чаръ твоихъ, колдунья, убѣжать...
  
                       Кума [жарко обнимая его].
  
             Мой свѣтъ! желанный!
  
                       Юрій [сжимая ее въ объятіяхъ].
  
                                           Правду говорили:
             Призариста волшебница-Кума!
             Смѣла, что къ небу, въ высь полетъ орлиный,
             Что пѣсня соловьиная -- нѣжна...
             И съ нею все, себя и всѣхъ забудешь!
  
             Кума [смѣется и плачетъ и страстно цѣлуетъ его].
  
             Голубчикъ мой!.. Теперь хоть умереть,
             Въ твои любуясь ласковыя очи...
             У ногъ твоихъ, цѣлуя ихъ слѣды...
             Ты -- жизнь моя, мой свѣтъ!.. желанный, милый!
  

ЗАНАВѢСЪ.

  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Намѣстничій садъ. Справа его огораживаетъ частоколъ, идущій въ глубину сцены. Между нмѵъ и правой кулисою -- дорога. Въ частоколѣ калитка. За садомъ видны главы церкви.

ЯВЛЕНІЕ I.

                       Юріи [сидитъ на скамьѣ].
  
             Все къ ней и къ ней мои стремятся мысли.
             Что лѣсъ порою вешней пташекъ пѣньемъ,
             Веселыхъ звуковъ грудь моя полна
             И мощно въ ней любовью бьется сердце...
             И слышу я восторженныя рѣчи
             И шепотъ страстный, нѣги смѣхъ... И рдѣютъ
             Горячихъ устъ лобзанья на лицѣ...
             Что ты, моя голубка?-- Омрачаетъ
             Чело твое заботливая дума,
             Иль радостью оно озарено?..
  

ЯВЛЕНІЕ II.

Юрій и Журанъ [въ волненіи, входить изъ глубины сцены].

  
                       Журанъ.
  
             Ну, вотъ ты, княжичъ, гдѣ! Искалъ, искалъ!..
  
                       Юрій.
  
             Ты словно съ перепугу.
  
                       Журанъ.
  
                                           Тамъ у насъ
             Сумятица такая поднялась!..
             Шушукаютъ-стрекочутъ, какъ сороки...
  
                       Юрій.
  
             Случилось что?
  
                       Журанъ.
  
                                 Да сплетню разнесли,
             Что поздно ты вернулся отъ Кумы...
  
                       Юрій [вставая].
  
             Узнали? А-а!.. Смѣются, говорятъ!..
             Молва, что тѣнь, за нами по пятамъ...
  
                       Журанъ.
  
             Паисій небывальщину пустилъ,
             Смердящій песъ, залетная ворона!
             Кому и чѣмъ онъ только угодилъ,
             Что взашей вонъ доселѣ не прогнали?
             Въ окно, вишь, онъ поглядывалъ за вами...
             Ну съ пьяну и мерещилось ему...
  
                       Юрій.
  
             Онъ правду молвилъ.
  
                       Журанъ.
  
                                           Какъ?! То правда, княжичъ?!
  
                       Юрій.
  
             Себя не помня въ гнѣвѣ, оскорбленный,
             Я съ умысломъ лихимъ туда пошелъ...
             Я мнилъ въ Кумѣ лукавую злодѣйку;
             Но взглядъ ея, лишь взглядъ одинъ, и я...
  
                       Журанъ [насмѣшливо].
  
             Ты гнѣвъ смѣнилъ на милость?
  
                       Юрій.
  
                                                     Все: укоръ,
             Насмѣшка, и отвага и любовь,
             Безумная любовь въ томъ взорѣ были.
             Онъ все сказалъ, онъ мнѣ ударилъ въ сердце.
  
                       Журанъ.
  
             На комъ прорухи, княжичъ, не бываетъ!
             A свѣдаетъ твой батюшка про это...
  
                       Юрій.
  
             Кого ты вспомнилъ! На душу еще
             Мнѣ новое ложится камнемъ бремя.

[Послѣ краткой задумчивости, съ живостью].

             Отецъ! Онъ ей грозитъ... надъ нею онъ,
             Что коршунъ хищный, вьется надъ голубкой...
             Но я ее коснуться не дозволю
             Насильственной рукѣ...
  
                       Журанъ [прерывая].
  
                                           Что порохъ ты.
             Инъ кровь кипитъ доселѣ? Успокойся!
             Вишь "коршунъ" тамъ... Да кто ихъ разберетъ?
             A ты ужъ бабѣ сразу и повѣрилъ?
             Онѣ вѣдь вёртки. Молодъ, княжичъ, ты.
             Тебѣ одно, а къ князю та-жъ Кума
             Сама быть можетъ ластится...
  
             Юрій [гнѣвно схватываетъ его за горло]
  
                                           Молчи!! [Отпустилъ].
             Прости мнѣ, Ваня... [Отошелъ въ смущеніи].
  
                       Журанъ.
  
                                           Молвлю не во гнѣвъ,
             Отъ сердца, княжичъ: брось ты это дѣло.
             Тебѣ невмѣстно вѣдаться съ Кумой.
             Напрасно отъ меня ты утаилъ,
             Когда въ пылу замыслилъ съ ней расправу.
             Бѣду я эту вѣрно-бъ отвратилъ.
             Когда про все княгинѣ разсказали,
             Ее, какъ снопъ, свалило...
  
                       Юрій [хватается за голову].
  
                                                     Позабыть
             Тебя, тебя, родимая!.. [Удрученный опускается на скамью].
                                           Ступай,
             Оставь меня, Иванъ... [Журанъ уходитъ въ глубину сцены].
                                           Что ей скажу?
             Любовь моя ей станетъ за позоръ...
             Нанесъ я рану новую твоей
             Истерзанной душѣ, моя родная!..
  

ЯВЛЕНІЕ Ш.

Юрій и Мамыровъ [входитъ слѣва].

  
                       Мамыровъ.
  
             Пресвѣтлый нашъ женихъ! [Низко кланяется].
                                                     Въ уединеньи
             Чай думать все изволишь о невѣстѣ?
             О суженомъ же въ мысляхъ и она,
             Голубка непорочная. Вы оба,
             Въ сердечномъ ликованіи, пріять
             Готовитесь пресвѣтлые вѣнцы...

[Юрій быстро уходить въ глубину сцены].

             Въ законъ вступить какъ разъ тебѣ пристало!
             Утѣшилъ парень! важно! Ха, ха, ха!
             Отецъ спасибо скажетъ. Удружилъ!
             "Мамырова не даромъ ненавидятъ,
             Мамыровъ плутъ, насильникъ, лиходѣй!"
             Ахъ, ты молокососъ, мальчишка дерзкій!
             A князь-то, князь! Теперь онъ у меня,
             Что звѣрь, взреветь! Разлапушку отбили!
             Сынокъ родной .. Чудесно, ха, ха, ха!..
             Скажу не вдругъ. На медленномъ огнѣ
             Томить тебя, прихвостникъ бабій, стану.
             Плясать не довелось-бы и тебѣ
             Не хуже скомороха.
  

ЯВЛЕНІЕ IV.

Мамыровъ и Ненила [входить слѣва].

  
                       Мамыровъ.
  
                                           Что княгиня?
  
                       Ненила.
  
             О охъ бѣда! Насилу отходили.
  
                       Мамыровъ.
  
             Злодѣйку разказнилъ сынокъ чудесно!
  
                       Ненила.
  
             Не вѣрится, чтобъ свѣтикъ ясный мой...
  
                       Мамыровъ.
  
             Не вѣрится тебѣ! До бѣла -- свѣта
             Развѣдывался съ нею соколъ твой.
  
                       Ненила.
  
             Прельщеніемъ бѣсовскимъ...
  
                       Мамыровъ.
  
                                                     Все-жъ поганство.
             A нищаго къ княгинѣ привели
             Какого тамъ?
  
                       Ненила.
  
                                 A такъ... Убогій. Знаетъ --
             Княгинѣ доложили -- про Кудьму...
  
                       Мамыровъ.
  
             Кудьма?! Колдунъ?!
  
                       Ненила [про себя].
  
                                 Обмолвилась, ахти!
  
                       Мамыровъ.
  
             Продавши душу черту, дѣлъ лихихъ
             Не мало онъ отравой натворилъ,
             Да кознями бѣсовскими, проклятый!
             Приспѣло, видно, матушкѣ-княгинѣ
             Развѣдывать про всякихъ колдуновъ.
             Слезами гнѣвъ ея не выйдетъ, нѣтъ!
             Не спроста дѣло!
  
                       Ненилa.
  
                                 Ты бы не болталъ!
  
                       Мамыровъ.
  
             Чего?! Тебѣ-ль учить меня? Ворона! [Уходить въ калитку].
  
                       Ненила.
  
             Охъ-охъ! Какое лихо приключилось,
             Голубчикъ мой болѣзный, надъ тобой!
             Гдѣ-жъ сердцемъ молодецкимъ утерпѣть,
             Коль баба льнетъ въ прельщенія лукавомъ!..
             A вотъ что сдѣлать. Камень есть "безуй".
             Родится у оленя въ сердцѣ, или
             Въ змѣиной желчи, люди говорятъ.
             Отъ порчи, приворотовъ, злыхъ людей
             Большая въ немъ цѣлительная сила.
             Я княжичу въ питьѣ его и дамъ,
             Да "сириндархъ-херусъ" травы *) подбавлю,
             Скорешенько онъ вѣдьму позабудетъ.
   *) Трава эта оберегала честь того, кто употреблялъ ее, или носилъ при себѣ.
  

ЯВЛЕНІЕ V.

Ненила и Паисій [входитъ изъ глубины сада, боязливо озираясь по сторонамъ].

   Ненила. Тебѣ чего?
   Паисій. Претерпѣлъ!.. Поношеніе, поруганіе... о-охъ! [Схватился за спину].
   Ненила [съ злорадствомъ]. Влетѣло?!
   Паисій. Зѣло преобидѣли!.. Челядь буйственная, Ванька Журанъ... Люты зубы на мя изострили... и... о-охъ! [Хватается за бока]. Въ княжомъ пиру похмѣлье пріялъ!
   Ненила. По дѣломъ псу, не лай!..
   Паисій. Безъ разсужденія не твори осужденія, мать. Не на кривдѣ послушествовалъ. За что же? Тяжко рекущему правду, за то сосудъ избранъ будетъ и внидетъ въ райскій вертоградъ.
   Ненила. Всякая лисица свой хвостъ хвалитъ. Здѣсь что вынюхиваешь?
   Паисій. Княгиню узрѣти хощу. Сіяніемъ очесъ ея врачеванія уязвленной души жажду. Да помажутся елеемъ милостивыхъ словесъ изъ благоуханныхъ устъ ея мнози раны мои.
   Ненила. Знаю, чего требуется тебѣ. Ступай ка, ступай!
   Паисій. Праведнымъ стяжаніемъ жити подобаетъ всякому человѣку.
   Ненила. Праведнымъ!.. Я вотъ княжича позову.
   Паисій. Ни-ни-ни!
   Ненила. Онъ те воздастъ мзду по своему! Здѣсь онъ, въ саду видѣла. [Озирается, чтобы позвать. Паисій, подобравъ фалды, стремительно убѣгаетъ]. Ахъ, проползень, спасеная душа! Вездѣ свой носъ суетъ, вездѣ вострѣлъ поспѣлъ! Хоть лупку задали -- спасибо!
  

Явленіе VI.

Ненила и княгиня [входить слѣва, въ глубокой задумчивости].

                       Ненила [устремляется къ ней].
  
             Княгинюшка, на умъ мнѣ что пришло:
             "Безуй" есть камень...
  
                       Княгиня.
  
                                           Ахъ, поди ты прочь! [Ненила уходитъ].
             И сынъ въ объятьяхъ мерзкихъ чародѣйки...
             Послѣдній лучъ въ душѣ моей померкъ.
             Широкъ размахъ, зачерпнуто глубоко!
             Съ неслыханнымъ безстыдствомъ, эта тварь
             Жену и мать обворовала, жизнь
             Пограбила мою!.. Пришелъ чередъ
             И мнѣ воздать за добрыя дѣла.
             Скорѣе зелья мнѣ! Такого зелья,
             Чтобы кипящимъ оловомъ прошло
             Оно по жиламъ, до костей прожгло-бы,
             Чтобъ бѣло тѣло въ мукахъ почернѣло
             И лопнули-бъ лукавые глаза!
  

ЯВЛЕНІЕ VII.

Княгиня и Юрій [входить изъ глубины. Увидавъ мать, смутился. Она направляется влѣво, бросивъ на сына взглядъ гордаго негодованія].

                       Юрій [быстро подходя къ ней].
  
             Матушка!
  
                       Княгиня [останавливая его жестомъ].
  
                                 Порадовалъ. Спасибо!
             Ты добрую, въ хвалу себѣ и въ честь,
             Мнѣ службу сослужилъ. Одно вмѣстить
             Я въ мысляхъ не могу: какъ межъ собой
             Добро съ отцемъ подѣлите вы это?
  
                       Юрiй [вспыхнувъ].
  
             Кори меня... но дай и правду молвить!
             За батюшку что противъ ты Кумы
             Доселѣ держишь въ сердцѣ -- небылица
             И лиха предъ тобою нѣтъ на ней...
  
                       Княгиня [съ усмѣшкою].
  
             Ужели?!
  
                       Юрій.
  
                       Вѣрь мнѣ, матушка: напрасно
             Ее корятъ во многомъ...
  
                       Княгиня.
  
                                           Вотъ ты какъ
             Мнѣ каешься въ позорѣ!
  
                       Юрій.
  
                                           Не гнѣвись...
  
                       Княгиня [прерываетъ].
  
             Ты въ очи мнѣ дерзаешь заступаться
             За эту тварь?! Въ гульбѣ распутной съ него,
             Въ тебѣ изрядно совѣсть потускнѣла.
             Коль оба скоморохами съ отцемъ
             Предъ гадиною этой вы вертитесь;
             Коль Божій гнѣвъ и стыдъ вамъ ни почемъ,
             То мнѣ-то душу вашъ позоръ измучилъ.
             Я плакала, но слезы всѣ изсякли;
             Молилась -- въ сердцѣ больше нѣтъ молитвъ.

[Удяряя себя въ грудь].

             И выболѣло все тутъ, все разбито!
             За то въ себѣ я силу ощущаю
             Не женскую. Я съ корнемъ вырву зло,
             Въ семьѣ моей засѣвшее глубоко.
             Ни жалости во мнѣ ужъ нѣтъ, ни страха.
             Рука моя не дрогнетъ, какъ твоя,
             Когда, спасая честь мою, ты продалъ
             Ее, за поцѣлуй распутной бабы! [Быстро уходить влѣво].
  
                       Юрій.
  
             Къ рѣчамъ моимъ и слухъ не преклонили!..
             Лишь гнѣвъ слѣпой, да ей за то угроза,
             Что стала мнѣ, на зло всему -- мила,
             Что душу отдала мнѣ беззавѣтно...
             Но мнѣ-ль роптать на матушку? Не я ли
             Жестокую обиду ей нанесъ? --
             Прости меня, винюсь тебѣ, родная,
             Но сердцемъ покориться не могу.
             Къ тебѣ-ль любовь, иль та любовь, другая,
             Во мнѣ теперь сильнѣе говоритъ;
             Куда пойду и что мнѣ предстоитъ,--
             Подавленной душой не угадаю...
             Трепещетъ мысль въ горящей головѣ
             И тяжко мнѣ... Одно лишь твердо знаю,
             Что мщенію во власть и злому лиху,
             Покамѣстъ живъ, я Настю не отдамъ!..
  

ЯВЛЕНІЕ ѴШ.

Юрій, князь и Мамыровъ [входить справа по улицѣ].

  
                       Князь [отворяя калитку].
  
             Такъ видѣли доподлинно? Изрядно!
             Ступай, Мамыровъ. [Входитъ въ садъ, Мамыровъ уходить].
  
                       Юрій [про себя].
  
                                           Батюшка!.. Не въ мочь
             Его мнѣ видѣть! [Пошелъ влѣво].
  
                       Князь.
  
                                 Стой! Что заяцъ ты
             Въ кусты запрядалъ, трусъ? Вернись пожалуй!
  
                       Юрiй [подходя, съ достоинствомъ].
  
             Ты знаешь самъ: я въ робкихъ не бывалъ.
  
                       Князь.
  
             Еще-бъ, ха-ха! Вишь, съ бабой воевалъ,
             Ея веретена не побоялся! [Злобно].
             Вездѣ гораздъ соваться, гдѣ не надо!
             За смердовъ, за людишекъ, дерзновенно
             Въ дѣла правленья ввязываться смѣешь!.. [Грозно].
             Гдѣ былъ ночесь? Держи отвѣтъ! Отколе
             На утрей отыскался?..
  
  
                       Юрій.
  
                                           Не скажу.
  
             Князь [сжавъ его руку].
  
             Нѣтъ, скажешь ты!
  
                       Юрій.
  
                                 Молю, не заставляй!
             Невмѣстны между нами эти рѣчи...
  
                       Князь [мрачно].
  
             Здѣсь многое невмѣстно... [Съ усмѣшкой].
                                           Ну, повѣдай,
             Какъ молодца лукавствомъ провели...
  
                       Юрiй [съ живостью].
  
             Лукавствомъ, молвишь ты?!
  
                       Князь.
  
                                           A чѣмъ-же бабѣ
             Ретиваго болвана укротить,
             Коль къ горлу, не шутя, съ можемъ онъ лѣзетъ?
             Заступникъ тоже! Жалко, я не зналъ!
             Бѣду отвесть чѣмъ бабѣ маломощной?
             A онъ-то мнилъ... Гляди, какой орелъ!..
  
                       Юрій.
  
             Другое что въ словахъ твоихъ, а правды
             Не слышу я.
  
                       Князь.
  
                                 И впрямь вѣдь одурѣлъ]
             Когда вскипаетъ кровь, мутится разумъ...

[Съ ненавистью, тихо].

             Такъ какъ же, какъ?.. Ласкала, миловала?
             Рукою бѣлой къ груди прижимала?

[Сразу возвышая голосъ до крика].

             Иль глазъ поднять не смѣешь?!
  
                       Юрій [горячо].
  
                                                     Я-бъ не смѣлъ
             Въ лицо тебѣ взглянуть и палъ-бы въ прахъ
             Предъ гнѣвомъ отъ... родительскаго сердца.
             Сыновнюю онъ душу освѣжаетъ,
             Какъ тяжкій воздухъ туча грозовая.
             Но тотъ ли гнѣвъ въ тебѣ? Не за себя ли
             Ты сердцемъ распалился? Ты и ей
             Грозилъ не тѣмъ ли гнѣвомъ, ей, Настасьѣ,
             За то, что не сдалась тебѣ?
  
                       Князь [въ бѣшенствѣ].
  
                                           Щенокъ!!
             Ногой я пну тебя съ своей дороги
             И кубаремъ ты съ визгомъ отлетишь!
  
                       Юрій.
  
             Съ твоей дороги?! Сердце каменѣетъ...
  
                       Князь [овладѣвая собою].
  
             Какую рѣчь дерзаетъ мнѣ держать?!
  
                       Юрій.
  
             Мрачится умъ... Я все позабываю...
             Что ты отецъ по роду мнѣ и что...
  
                       Князь.
  
             Напомню я! И съ ней, что смѣлъ во мнѣ
             Отца забыть роднаго ты, что дурь
             Въ тебя она такую напустила,
             Что его ты ославленъ передъ всѣми,--
             И съ ней за все расправа учинится.
  
                       Юрій.
  
             Насильственной рукой, пока я живъ,
             Никто ея коснуться не посмѣетъ!
             Никто обиды ей не учинитъ!

[Князь скрестивъ руки, устремилъ на сына взглядъ полный ненависти. Юрій отвѣчаетъ смѣлымъ, вызывающимъ взглядомъ. Пауза].

  
             Князь [упавшимъ голосомъ, съ хрипотою].
  
             Пока ты живъ!.. Не знаю, кто сдержать
             Мою осилитъ руку... кто меня
             Мирволить вамъ заставитъ... верхъ забрать
             Кто сможетъ надо мной! За то одно.
             Коль ты, забывъ невѣсту, мой приказъ,
             Опять къ Кумѣ посмѣешь показаться,
             Иль станешь съ ней ссылаться какъ-нибудь,
             Я въ прахъ сотру ее! Запомни крѣпко.
             A чтобъ тебя отъ зла оборонить
             И въ разумъ привести,-- ускоримъ свадьбу.,.
             Въ законъ тебѣ вступить приспѣло время.
  
                       Юрій.
  
             Какая свадьба?! Свадьбѣ не бывать!
  
                       Князь.
  
             Я былью покажу тебѣ -- какая.
             И все, что учинить я разсужу,
             Исполнишь ты безропотно и свято.

[Тяжелыми шагами пошелъ въ глубину сцены. Остановился и полуобернулся на сына. Про себя].

             Теперь къ Кумѣ. Голубчики!! [Поспѣшно уходитъ].
  
                       Юрій.
  
                                                     Измучилъ!.. [Садится].
             Какъ онъ грозилъ, лукавилъ, издѣвался,
             Какъ сердце мнѣ старался замутить!..
             Но лютый гнѣвъ, что буря, прорывался
             И всю его неправду выдавалъ.
             Ревнивому навѣту я не вѣрю.
             Въ душѣ ея, какъ ширь полей, свободной
             И ясной, что небесная лазурь,
             Не свить гнѣзда лукавству и обману.

[Задумался и быстро встаетъ].

             A если, въ гнѣвѣ яростномъ, отецъ
             Отсюда устремился къ ней?-- За нимъ!
             За нимъ скорѣй, не медля ни минуты!
   [Идетъ къ калиткѣ, въ которую входить Журанъ].
  

ЯВЛЕНІЕ IX.

Юрій и Жуpанъ.

  
                       Журанъ.
  
             Куда, куда спѣшишь ты, княжичъ?
  
                       Юрій.
  
                                                               Къ ней!
  
             Журaнъ [загораживая собою калитку].
  
             Ну, такъ и зналъ! Останься. Не годится.
  
                       Юрій.
  
             Поди ты прочь! Съ другими за одно
             И ты, я вижу. Прочь!

[Схватилъ его за шею, чтобы оттолкнуть отъ калитки].

  
                       Журанъ.
  
                                           Сперва послушай.

[Понижая голосъ].

             Отъ князя нынче тайный данъ приказъ:
             Убить Куму, коль свидишься ты съ нею.
             Предателей Мамыровъ ужъ послалъ
             И зорко люди тѣ стеречь васъ будутъ...
  
                       Юрій.
  
             Ужели?! Лиходѣи! Гдѣ отецъ?
  
                       Журанъ.
  
             Коня ему сѣдлаютъ.
  
                       Юрій.
  
                                           А! И мнѣ,
             И мнѣ коня! Скорѣй, Иванъ, скорѣе!
             Во власть отца Настасью я не дамъ!
  
                       Журанъ.
  
             Какъ, оба къ ней?! Опамятуйся, княжичъ!
             Помилуй Богъ сойтись вамъ у Кумы!
  
                       Юрій.
  
             Да, врядъ-ли разойдемся. Будь, что будетъ! [Пошелъ къ калиткѣ].
  

ЗАНАВѢСЪ.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Заѣзжая изба Кумы. Налѣво дверь въ сѣни, направо два окна. Въ лѣвомъ углу, близь двери, печь устьемъ къ публикѣ. По задней и по правой стѣнамъ лавка; у лѣвой, по сю сторону дверь, скамья. Справа, въ авансценѣ, столъ и другая скамья.

Явленіе I.

Кума и Поля [входить].

  
                       Кума [бросается къ ней].
  
             Насилу ты пришла! Ждала весь день.
             Измучилась!Разсказывай скорѣе,
             Что княжичъ мой, нейдетъ зачѣмъ доселѣ?
             Въ дворѣ княжомъ что вызнала? Все, все!
  
                       Поля.
  
             Про князя все, какъ было, я узнала,
             Съ чего ему хвороба приключилась...
  
                       Кума.
  
             Отъ гнѣва, слышно?..
  
                       Поля.
  
                                           Да. Не въ мѣру, вишь,
             На сына за тебя онъ распалился.
             A что тогда межъ ними учинилось --
             Никто не знаетъ. Тучи князь чернѣе
             Садиться на конь вышелъ. Знать, къ тебѣ
             Онъ кинуться хотѣлъ. И только сѣлъ,
             Какъ вдругъ его шатнуло и съ коня
             Онъ, съ пѣною у рта, упалъ на землю.
  
                       Кума.
  
             A княжичъ что? Ни вѣсточки, ни слова
             Ужъ сколько дней отъ свѣта моего!
  
                       Поля.
  
             Кручиненъ онъ, примѣтно всѣмъ: скучаетъ.
  
                       Кума.
  
             Скучаетъ!.. Обо мнѣ-ль скучаетъ онъ!..
             Не въ томъ-ли, что любовью посрамили
             Къ "колдуньѣ" подлой -- вся его кручина?
             Людской укоръ, да бабьи пересуды...
             Отъ нихъ въ ретивомъ сердцѣ скислась кровь!
             Иль такъ ужъ страшенъ гнѣвъ ему отцовскій?
             Расшибли въ прахъ ревнивою угрозой
             Въ душѣ покорной хрупкую любовь
  
                       Поля.
  
             Не мучь себя догадками напрасно!
             Тамъ какъ ни думай, что ни говори,
             A княжичу не къ радости пришло.
  
                       Кума.
  
             Не связаны, чай, крылья у него
             Сидѣть-то въ Нижнемъ. Бѣлый свѣтъ не малъ.
             A мнѣ... мигни онъ только, мой желанный,
             И я за нимъ хоть на смерть полечу.
             Да, видно, нынѣ онъ съ другой заботой...
             Предъ матерью съ поклонной головой,
             Къ вѣнцу идти сряжается, пожалуй...
             Охъ, эта мнѣ княгиня!..
  
                       Поля.
  
                                           Разошлось
             То дѣло. Мнѣ за вѣрное сказали.
             Отбылъ, вишь, Шетневъ въ вотчину съ семьей,
             Да въ дальнюю куда-то. Говорятъ,
             Боярышня ужъ такъ-то убивалась!
  
                       Кума.
  
             Э, что мнѣ до нее! [Отвернулась, нахмуривъ брови].
  
                       Поля.
  
                                 A князь, слышь, всталъ.
  
                       Кума.
  
             Обмогся?! всталъ?! Ну... быть бѣдѣ! Придетъ
             Развѣдаться ножевою расправой.
             Пускай!.. Ужели княжичу и въ мысль
             Объ этомъ не приходитъ? Знаетъ все!
  
                       поля.
  
             Пошлетъ Господь, гроза минуетъ, Настя.
  
                       Кума.
  
             А -- думаешь -- боюсь, боюсь я?!-- Нѣтъ.
             Коль всѣ мои догадки не напрасны,
             Коль жизнь моя и вправду изжита,
             Сама на ножъ я князю кинусь, да!
             Съ разбѣга кинусь, грудью, чтобы ножъ
             Вошелъ по рукоять мнѣ въ сердце!
  
                       Поля [всплеснула руками].
  
                                                     Настя!
             Берешь на умъ ты дурно. Грѣхъ какой!..
  
                       Кума.
  
             Измучилась я, мочи нѣтъ моей!
             Въ тревогѣ мѣста днемъ не нахожу
             И ночью долгой очи не смыкаю.
             Чуть стукнетъ гдѣ -- привстанешь и замрешь,
             A сердце рвется изъ горячей груди...
             Подумаешь: украдкою не онъ-ли
             Ко мнѣ, голубчикъ мой? Пождешь -- все тихо.
             И горько, Поля, станетъ, такъ-то горько!..
             Начнешь въ умѣ объ немъ перебирать,
             Что молвилъ онъ, какъ нѣжилъ, какъ ласкалъ...
             И вдругъ во тьмѣ почудится мнѣ шепотъ...
             Дыханьемъ жаркимъ вѣетъ на лицо...
             Онъ здѣсь... нагнулся... Полымемъ охватитъ,
             И трепетныя въ радости безумной
             Къ нему протянешь руки -- никого!
             Холодный мракъ густится надо мною.
             И сцѣпитъ грудь, и разомъ слезы брызнутъ,
             Въ рыданіяхъ въ подушки упадешь...
             Да что объ этомъ!.. [Смахнула слезы].
             Какъ меня не вспомнить
             И какъ не повидать!.. Обидно, Поля...

[Заплакала, припавъ къ ея плечу].

             Не разъ къ нему сбиралась я сама,
             Иду! -- И встрепенется все во мнѣ
             И каждая то жилка говоритъ,
             Стучитъ въ виски, дрожатъ и сохнутъ губы,
             Торопишься -- ну, словно безъ ума...
  
                       Поля.
  
             Вотъ мучиться охота! Въ княжій дворъ
             Тебя-бы все равно не допустили.
  
                       Кума.
  
             Ну, я нашла бы какъ къ нему пробраться!
             Въ игольное ушко-бы проползла!
  
                       Поля.
  
             A князь, княгиня?.. Еслибъ увидали?..
  
                       Кума.
  
             Не это страшно мнѣ, совсѣмъ другое.
             На что идти? Какъ встрѣтитъ, чѣмъ привѣтитъ?
             Коль я досаду, не любовь въ очахъ
             Его увижу -- что тогда? Помыслишь --
             И то похолодѣешь вся и такъ
             Рѣзнетъ по сердцу -- въ пору умереть.
             Вотъ этого, себя боюсь, я Поля! [Темнѣетъ].
  

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣ же, Лукашъ съ Демой и потомъ Фока.

  
   Дема. Здорово, Кума! Погрѣться къ тебѣ! Наши рыбу ловили. Сиверко, вѣтеръ. Прозябъ.
   Кума. Милости просимъ!
   Лукашъ. Скажи Демѣ спасибо. Велѣлъ къ тебѣ на ледникъ осетра стащить. Ужъ это ежели зазноба къ какой заведется -- разоръ! [Демѣ]. Узнаетъ отецъ, онъ те за осетра такихъ-то отпуститъ ершей!..
   Дема [съ досадой]. Твоего вранья на свиньѣ не объѣдешь... Или сумерничаешь, хозяюшка? [Входитъ Фока съ пивомъ].
   Лукашъ. Вздуть бы огня, а то Фока, лысый бѣсъ, съ мухами пивомъ напоитъ.
   Фока [вздувая у печки огонь]. За порогомъ бы тебѣ языкъ-отъ оставить, Лукашъ!
   Лукашъ. A ты за меня молвить станешь? Ништо-бы, да поверхъ плѣши ума не пришьешь. Ха, ха, ха! [Треплетъ его по головѣ. Фока отмахивается и ставить на столъ зажженныя свѣчи].
   Дема (Кумѣ, садясь рядомъ]. И съ чего ты кручинишься все? Куда твое веселье дѣвалось? Бывало, что вешній жаворонокъ... Въ душу свѣтила...
   Кума. Думушки прибыло, Дема. Видно, не слуга я вамъ больше.
   Фока. И то, братцы! Дворъ сбирается сдать.
   Лукашъ. Съ князьями дружитъ. Куда-жъ ей съ нами теперь! Познатнѣла.
   Кума. Сказала-бы я словцо, да ужъ Богъ съ тобою, Лукашъ!
   Лукашъ. A что сказать? Не даромъ князь Никита твои пороги обилъ. Не съ глядѣнья, чай, сытъ!
   Поля [вспыльчиво, вставая]. Да полно ужъ, полно! Крапива стрекучая, право! Ко всему-бъ прицѣпиться, да на смѣхъ поднять! И-и красуется, задира!
   Лукашъ. Ишь озмѣилась! Ахъ ты... [Обнялъ ее].
   Поля. Поди прочь! Пересмѣшникъ бабій, бахвалъ! [Уходить].
   Фока. Хе, хе, хе! Наскочилъ? На, пивомъ запей! [Протягиваетъ ему чару]. Да Бога благодари, что брата его не случилось, [кивнувъ на Дему] Потапа; а то-бъ и вовсе свернулъ голову.
   Лукашъ. Давно у меня на Потапа кулаки чешутся. [Дема и Фока засмѣялась].
   Фока [Демѣ]. A Потапъ али не рыбачилъ съ тобою?
   Дема. На Окѣ остался. Тамотко заночуетъ, знать.
  

Явленіе III.

Кума, Лукашъ, Дема, Фока, Паисій и Княгиня, переодѣтая старицей.

   Паисій [входя]. Миръ дому сему!
   Фока. Пріятель! A мнѣ думалось, не на висѣлицу-ль вздернули тебя, что давно не видать.
   Паисій. Твой чередъ, друже!.. Усердно здравствую хозяюшкѣ! Дозволь старичкѣ прохожей у тебя ночевать. [Въ сѣни]. Войди, мать... не бойся, гряди!.. [Княгиня входитъ]. Сторона ей незнамая, христолюбцевъ -- знакомцевъ нѣту...
   Лукашъ [толкнувъ локтемъ Дему]. Старичку подцѣпилъ! Ха, ха, ха! Ай да Паисій! Не къ рожѣ бы тебѣ заниматься дѣлами этими [Направляется къ княгинѣ]. Ишь какую облюбовалъ!
   Кума. Поди, не привязывайся! Садись, матушка, сюда! Баловники они. [Усаживаетъ княгиню поодаль].
   Лукашъ. Подальше садись, не то растомитъ съ нами, ха, ха!.. Ну, Паисій!
   Паисій. Помыслы твои развращены, вотъ и отверзаешь въ хулахъ уста. Блюдитесь опасно мыслей злыхъ, умъ мутящихъ. Сіе тебѣ вѣдомо? [Садится].
   Фока. Какъ-же, пріятель, все ты въ княжомъ дворѣ, у намѣстника? Или шабашъ тѣло льготить, прогнали?
   Паисій. Отъ княжой милости азъ, худый, всякими потребами удоволенъ. Государыня-Княгиня маломощныхъ и скорбныхъ любовію привѣчаетъ, и за сіе доброе изволеніе, яко финикъ, процвѣтетъ и мзду пріиметъ въ день судный. Сіяя благочестіемъ и во всякихъ добродѣтеляхъ пребывая, государыня-княгиня дражайше есть каменія многоцѣннаго...
   Княгиня [въ нетерпѣніи]. Кха!
   Паисій [изнѣняя тонъ]. Такъ то, братіе!
   Лукашъ. A правда, сказываютъ, Княгиня твоя сына прокляла?
   Паисій. Возможно-ли прелюбимое чадо клясть на погибель? Что ты! За что?
   Лукашъ. Куму спроси. Она знаетъ за что, ха, ха!
   Кума Эхъ, не зачинать-бы объ этомъ, Лукашъ!
   Паисій. A вѣдомо мнѣ, что лютѣ опечалена государыня-Княгиня и всѣхъ радостей изовлечена. И зрѣли ее въ перси руками біющи и слезы отъ очію вспущающи, яко струю сильну...
   Фока. Что тамъ! Аспидъ она, какъ есть.
   Кума. Рычитъ, какъ рысь, и вьется и шипитъ, что лютая змѣя...
   Паисій. По что отрыгаешь ты на нее злобу толику? [Всталъ. Съ напускнымъ негодованіемъ]. Тебѣ-ли, всякое чарованіе и бѣсовское угодіе творящей и смѣхотворенія неподобныя!..
  
             Кума [прерываетъ, энергично подходя къ нему].
  
             Не мнѣ судить княгиню?! Ну, а кто
             Избыть меня замыслилъ, въ злобѣ лютой?
             Что мужу опостылѣла она,
             Въ томъ -- видите-ли -- волшба виновата;
             Вишь, зельемъ князя къ бабѣ остудили!
             Догадлива! Видать -- ума палата.
             A ей-бы поразмыслить: не въ самой-ли
             Въ ней зелье то, что мужа отвратило?

[Княгиня дѣлаетъ нетерпѣливое движеніе, но сдерживается и низко опускаетъ голову].

             И вотъ она, замысливъ душегубство,
             Убійцей сына шлетъ. Родную душу
             Ей кровью запятнать -- ничто! Ну, мать!
             На подлое то дѣло не нашла
             Холопа, иль разбойника!
  
                       Лукашъ.
  
                                           И лучше.
             Холопъ съ тобою живо-бы покончилъ;
             A княжичу съ чего-то у Кумы
             Замѣшкаться пришлось, вишь, до зари.
  
                       Паисій.
  
             Злохитрствами бѣсовскими...
  
                       Дема [прерывая].
  
                                                     Молчи!
             При немъ, Кума, напрасно о княгинѣ
             И рѣчь ведешь. Онъ все перенесетъ.
  
                       Паисій.
  
             Въ ланиту бьющу обрати другую...
  
                       Кума.
  
             Пускай доводитъ. Развѣ испугаюсь?
             Я въ робкихъ не была. A у княгини
             Задоръ великъ, да мочи не хватаетъ.
             И это ей отрѣжу я въ глаза.
             И тѣмъ ея бы спѣси посмѣялась,
             Что верхъ надъ ней вольна была забрать.
             Какъ шелкъ свила-бъ, какъ воскъ ее бы смяла.
             И вздумай я изъ терема княжаго
             Избыть ее, постылую жену...
  
             Княгиня [вскочила и дѣлаетъ порывистое
             движеніе къ Кумѣ. Про себя].
  
             Проклятая!..
  
                       Кума [обернулась къ ней].
  
                                 Что, матушка, съ тобою?

[Княгиня со стономъ опускается на лавку].

             Ты дрожмя вся дрожишь?
  
                       Княгиня.
  
                                           Недужно что-то.
  
                       Паисій [переходя въ ней].
  
             Зѣло она въ дорогѣ притомилась.
  
                       Кума.
  
             Давно сказать-бы. Мнѣ и не въ домекъ.
             Ну, гости, съ Богомъ! Время по дворамъ...
             Неможется самой...
  
                       Дема.
  
                                           И то пора!
  
                       Лукашъ [нехотя встаетъ].
  
             Извѣстно -- гость невольный человѣкъ.

[Тихо разговаривая, прощаются съ Кумою и уходятъ].

  
                       Пaиciй [княгинѣ, тихо].
  
             Гдѣ ждать велишь?
  
                       Княгиня [тихо].
  
                                 У лодьи, за кустами.
  
                       Паисій [громко].
  
             Въ пристанищѣ ты здѣсь благоутишномъ
             И всѣмъ тебя хозяйка удоволитъ. [Кумѣ].
             Привѣть и успокой ее. Простите!

[Поклонился женщинамъ и пошелъ къ двери].

  
                       Фока [обнимая его].
  
             Пріятель, а того!.. [Жестомъ поясняетъ выпить].
  
                       Паисій.
  
                                 Живетъ вся злая
             Во пьянственномъ недугѣ. Воздержись! [Уходятъ].
  

Явленіе IV.

Кума и княгиня.

                       Кума.
  
             Ну, старичка, поужинать бы тебѣ,
             Да съ Богомъ на покой. Чего изволишь?
             Есть шти, уха лещевая, грибы...
             A то велю бѣлужинки разсольной
             Принесть тебѣ?
  
                       Княгиня.
  
                                 Спасибо не хочу.
             Какая ужъ ѣда!
  
                       Кума.
  
                                 Ну, выпей пива.
             Согрѣешься, скорѣе, мать, уснешь.

[Наливаетъ въ чару и подаетъ].

  
                       Княгиня.
  
             A ты со мной?
  
                       Кума.
  
                                 Налью. Съ чего-то мнѣ
             Грустнёхонько сегодня... Такъ-то тошно!..

[Наливаетъ чару себѣ].

             Ночесь подъ утро грезился мнѣ сонъ:
             По бережку ходила я крутому
             И вдругъ тотъ берегъ съ громомъ обвалился
             И въ Волгу съ кручи въ омутъ я скатилась...
  
                       Княгиня.
  
             Недобрый сонъ!
  
                       Кума.
  
                                 Да видно, не къ добру. [Задумалась].
  
                       Княгиня.
  
             Не вѣдая невзгоды надъ собою,
             Живемъ, безстыдствомъ тѣшимся безъ мѣры,
             И кажется въ кичливомъ ослѣпленьи,
             Не смочь на насъ ни карѣ правосудной,
             Ни злой бѣдѣ, ни лиху...
  
                       Кума.
  
                                           Перестань!
             Его ты, мать, мнѣ словно накликаешь!
  
                       Княгиня.
  
             A та бѣда тихонько, бездокладно,
             "Змѣею лютой" вёртко подползетъ,
             И... [Вставтъ]. Ахъ! Гляди, хозяюшка, скорѣе!
             Никакъ огонь! Твой дворъ горитъ! пожаръ!

[Кума бросается въ окну, княгиня быстро вливаетъ изъ стклянки ядъ въ ея чару].

  
                       Кума [у окна].
  
             Какой пожаръ? Нигдѣ огня не видно!
  
                       Княгиня.
  
             Не видно? Знать, я крѣпко нездорова,
             Мерещится что мнѣ! Не осуди
             Недужную.
  
                       Кума [подходя въ столу].
  
                                 A я то испугалась!
  
                       Княгиня.
  
             Инъ выпей съ перепугу. Отойдетъ. [Пьеть сама].
  
                       Кума [взявъ отравленную чару].
  
             Во здравіе тебѣ! [Выпиваеть].
                                 Какъ пиво крѣпко!..
  

ЯВЛЕНІЕ V.

Тѣ-же и Журанъ [въ началѣ].

                       Кума.
  
             Журанъ!.. [Бросается въ нему].
             Ужли отъ княжича?..
  
                       Журанъ.
  
                                           Потише! [Оглядѣлся].
             A это кто?

[Кивнулъ на княгиню, которая при входѣ его легла на лавку и отвернулась къ стѣнѣ].

  
                       Кума.
  
                                 Прохожая. Больная.
  
             Журанъ [отводитъ ее и понижаетъ голосъ].
  
             Тебя съ лодьею на Окѣ Потапъ
             Ждетъ ныньче ночью...
  
                       Кума [прерываетъ въ волненія].
  
                                           Ждетъ? Зачѣмъ?
  
                       Журанъ.
  
                                                               Послушай.
             Ты наскоро въ дорогу соберешься
             И въ лодью сядешь. Къ княжичу свезутъ.
             Къ побѣгу все готово...
  
                       Кума [восторженно].
  
                                           Ахъ! Голубчикъ!..
  
                       Журанъ.
  
             Пройди чтобъ не видалъ никто. [Хочетъ уйти].
  
                       Кума [удерживая его].
  
                                                               Съ чего же
             Онъ самъ не приходилъ?
  
                       Журанъ.
  
                                           Берегъ тебя...
             Болтать теперь не время. [Уходитъ].
  
                       Кума.
  
                                                     Голова
             Отъ радости мутится, грудь зажгло...
             A я-то сокрушалась!.. Свѣтъ ты мой!
             Онъ любитъ, ждетъ... онъ думалъ обо мнѣ!
  
                       Княгиня [приподнимается].
  
             Иль вѣсточка хорошая дошла?
  
                       Кума.
  
             Да какъ-же!.. Охъ! [Схватилась за грудь].
                                 Что дѣется со мною?!
  
                       Княгиня [встала].
  
             A что?
  
                       Кума.
  
                       Да больно!.. Рѣжетъ тутъ и жжетъ!..
  
                       Княгиня [съ усмѣшкою].
  
             Отъ радости.
  
                       Кума.
  
                                 И думала... да нѣтъ!..
             О, Господи, да что-жъ со мной?! Огонь
             Во мнѣ!..
  
                       Княгиня.
  
                       Пожаръ-то вотъ гдѣ! Ха-ха-ха!
  
                       Кума [отступая, въ ужасѣ].
  
             Кто ты?!
  
             Княгиня [срываетъ съ себя черный платокъ].
  
                       Кто я?--"Постылая жена"!
  
                       Кума.
  
             Княгиня?! Боже!..
  
                       Княгиня.
  
                                 Смѣйся-жъ мнѣ, глумись!
             Какъ быть прикажешь -- жду въ смиренствѣ слезномъ.
             Властна, вѣдь, ты въ моей, хвалилась, долѣ!
  
                       Кума.
  
             Злодѣйка ты!.. [Падаетъ на колѣни].
                                 О-охъ, мочи нѣтъ!.. Горю!
  
                       Княгиня.
  
             Во всемъ властна: семью мою позорить,
             И смраднымъ зачумлять ее распутствомъ
             И душу мнѣ безчестьемъ надрывать!..
  
             Кума [въ мученіяхъ, падаетъ на полъ].
  
             О-охъ, мука!.. Сме-ерть!.. A онъ зоветъ, желанный!..
  
                       Княгиня [накрываясь платкомъ].
  
             Да ходу нѣтъ тебѣ...
  
                       Кума.
  
                                           Какъ ты люта!..
             Охъ, тяжко!.. Охъ!..
  
                       Княгиня.
  
                                           Лихой и смерть лихая!

[Пошла къ выходу. Дверь широко распахнулась, на порогѣ Княжичъ].

  

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тѣ-же и Княжичъ.

  
                       Юpiй.
  
             Какъ, матушка?! Очамъ своимъ не вѣрю!..
             Отецъ, сказали, кинулся сюда...

[Кума, заслышавъ его голосъ, силится приподняться].

  
                       Княгиня.
  
             A ты за нимъ!.. Того не доставало,
             Чтобъ сынъ съ отцемъ сцѣпились здѣсь, что звѣри!
             Прелестные соблазны сатаны
             Отнынѣ васъ не будутъ вздорить...
  
                       Кума.
  
                                                     О-охъ! [Въ изнеможеніи опять падаетъ на полъ].
  
                       Юрій.
  
             Что это?! [Отстраняетъ мать и видитъ Настасью].
                       Настя!! [Бросается къ ней].
  
             Кума [собравъ послѣднія сны, простираетъ къ нему руки].
  
                                 Княжичъ мой!.. Голубчикъ!..
  
                       Юрій.
  
             Но что съ тобой?!
  
                       Кума [указывая на княгиню].
  
                                 Злодѣйка извела!..

[Умираетъ. Юрій опускаетъ трупъ и, не поднимаясь, мрачно глядитъ на мать].

  
                       Юpiй.
  
             A-a!.. Подлинно: жестокое злодѣйство!
  
                       Княгиня.
  
             Господь моей десницей покаралъ
             Прелестницу бѣсовскую достойно.
             Когда отъ чаръ душею просвѣтлѣешь,
             Ты самъ поймешь, мой сынъ, какимъ позоромъ
             Она покрыла насъ; въ какомъ грѣхѣ
             Тебя съ отцемъ, безстыжая, связала...
  
                       Юрій.
  
             Ее ты лживишь! Нѣтъ на ней укора.
             Невинна предъ тобой она была.
             Отца она отвергла, хоть за это
             Грозилъ онъ смертью ей. A я любилъ!..
             Въ своей гордынѣ лютой, насъ обоихъ,
             Обоихъ погубила ты!

[Зарыдавъ, припавъ въ трупу. Княгиня идетъ и нему. Онъ быстро встаетъ и останавливаетъ ее жестомъ].

                                           Поди!
             Тебя твое-же вытравило зелье
             Изъ сердца моего. И душегубство
             Тебя отнынѣ мракомъ облекло...
             И ужасомъ мнѣ душу наполняетъ
             Твой видъ одинъ...
  
                       Княгиня.
   [Въ отчаяніи старается схватиться за него].
  
             Что молвишь?! Юрій! Юрій!!
  
             Юрiй [энергично отстраняетъ ее].
  
             Оставь! Изъ рукъ, убійствомъ оскверненныхъ,
             Какъ нѣтъ благословенья, нѣтъ и ласкъ.
  

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тѣ-же и Князь.

                       Князь [Юрію].
  
             Ты... здѣсь?! [Увидавъ трупъ].
                       A это... это что?! [Подходитъ къ нему].
                                           Мертва?!

[Замѣтивъ княгиню, медленно и грозно направляется къ ней].

  
                       Юрiй [заслоняетъ мать].
  
             Коль свижусь съ нею я, ты самъ велѣлъ
             Убить ее нещадно. И убили...
  
                       Князь.
  
             Ой, такъ ли?! [Схватываетъ княгиню за руку].
                                 Ты зачѣмъ сюда попала?
             Твоя работа? [Указываетъ на трупъ].
  
                       Юрій [становясь между ними].
  
                                 Я сказалъ ужъ...
  
                       Князь [прерываетъ].
  
                                                     Прочь! [Княгинѣ].
             Такъ вотъ зачѣмъ шепталась съ колдунами
             И зелье у Кудьмы ты добыла!
  
                       Юрій.
  
             Пойдемъ отсюда, матушка!..
  
             Князь [удерживая княгиню].
  
                                           Ни съ мѣста! [Сыну].
             Я воленъ надъ тобою. Берегись!
  
                       Княгиня.
  
             Уйди, мой сынъ! [Рѣшительно].
                                 Да, я ее сгубила,
             Я зельемъ извела.
  
                       Князь.
  
                                 Сильна отрава! [Звѣрски].
             Но зелье, у тебя что пѣной черной,
             Въ твоей груди клубится, я... прролью!

[Выхватываетъ поясной ножъ].

  
             Юрій [моментально заслонаетъ собою мать].
  
             Опомнись! Стой!! [Схватываетъ его за руку].
  
                       Князь [вырываетъ руку].
  
                                 И тутъ мѣшать?! Щенокъ!!

[Ударяетъ его ножемъ. Княгиня вскрикиваетъ. Юрій падаетъ мертвый. Мать съ глухимъ стономъ склоняется на его трупъ, безъ чувствъ. Глубокая пауза. Князь точно ошеломенъ].

  

ЯВЛЕНІЕ VIII и ПОСЛѢДНЕЕ.

Тѣ-же и Мамыровъ [пошелъ и отшатнулся, въ ужасѣ].

  
                       Мамыровъ.
  
             Святая сила съ нами!.. Что ты сдѣлалъ?!
             Убилъ ты сына?!.
  
                       Князь.
  
                                 Кто убилъ?! кого?!

[Дико посмотрѣлъ на Мамырова и на трупы].

             Ужасный видъ!!. ужасное дѣянье!!.

[Содрогнулся и закрылъ лицо руками. Княгиня со стономъ заметалась надъ сыномъ].

  
                       Мамыровъ.
  
             Спѣшилъ я упредить... Идетъ молва,
             Что ты Куму зарѣзалъ. Разъяренный
             Со всѣхъ концевъ валитъ сюда народъ.

[За сценой отдаленный гулъ толпы].

             Бѣги скорѣй! Толпа ужъ близко. Слышишь?

[Княгиня, приходя въ сознаніе, силятся вникнуть въ то, что говоритъ Мамыровъ].

  
                       Князь.
  
             Ничто теперь меня не устрашитъ.
             Въ крови сыновней, мѣста нѣтъ злодѣю!
             Одинъ мнѣ путь -- къ Царю, коль тутъ не сгибну:
             Вину сложить и голову на плаху,
             A духъ предать въ Господни руки. [Быстро уходитъ].
  
             Княгиня [ринулась за нимъ, съ простертыми руками].
  
                                                     Князь!!

[За сценой взрывъ голосовъ разъяренной толпы. Княгиня падаетъ на руки Мамырова].

ЗАНАВѢСЪ.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru