Шкляревский Александр Андреевич
А. Рейтблат. "Русский Габорио" или ученик Достоевского?

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

А. Рейтблат
РУССКИЙ ГАБОРИО" ИЛИ УЧЕНИК ДОСТОЕВСКОГО?

   Источник: Шкляревский А. Что побудило к убийству? (Рассказы следователя) / Подгот. текста, сост. вступ. ст., коммент. А. И. Рейтблата. -- М.: Худож. лит., 1993. -- 303 с. ("Забытая книга")
   Scan, OCR, SpellCheck, Formatting: Алексей Никитин, 2009
  
   Судьба была явно несправедлива к Александру Алексеевичу Шкляревскому (1837-- 1883). Человек наблюдательный, литературно одаренный, он писал много и упорно, печатался в самых распространенных газетах и журналах, имел многочисленных поклонников и, однако, не достиг ни материального благополучия, ни признания в литературной среде. Литератор, имеющий больше прав, чем кто-либо другой, на титул "отец русского детектива", он был быстро и прочно забыт после смерти, не попал ни в какие справочники, энциклопедии и обзорные курсы. Я думаю, что пришла пора исправить эту несправедливость и вернуть Шкляревскому его скромное, но свое место в истории русской литературы.
   И биография, и творчество Шкляревского сильно расходятся с распространенными представлениями о писателях и литературе второй половины XIX века. Причем его непривычная биография и необычное творчество тесно взаимосвязаны, обусловливая и поясняя друг друга.
   Как ни банально это звучит, но вся жизнь Шкляревского, с детских лет и до смерти, прошла в борьбе с нуждой. Он принадлежал к числу тех, кого критики и историки литературы презрительно называют "литературными поденщиками". Таким его сделали полученное образование и жизненный опыт, и, в то же время, такой род деятельности предопределил его дальнейшую судьбу.
   В свое время В. В. Крестовский писал про одного литератора (слова эти будто предсказывают судьбу Шкляревского), что тот "принадлежал к тому темному, рабочему классу журнальной литературы, который смело, по всей справедливости, можно окрестить именем литературных каторжников. Темное, безвестное существование, бедность, переходящая даже в нищету, упорный, черствый и неблагодарный труд из-за шаткого куска хлеба, шаткого потому, что он часто зависит от личного каприза литературного эксплуататора: хочет -- заплатит, а хочет -- надует! Затем болезнь и ранняя, безвременная могила -- вот краткий, но верный в общем характере своем очерк жизни подобного литературного каторжника"[1].
  
   [1] - Русское слово. 1862. No 4. С. 79 (паг. 3).
  
   Жизненный путь Шкляревского ярко и выразительно демонстрирует, как и почему люди добровольно шли на эту "литературную каторгу".
   Родился он в 1837 году в местечке Ирклеево Золотоношского уезда Полтавской губернии. Отец его, мещанин, учился в университете, но влюбился в дочь полковника, женился и вынужден был бросить учебу. Вскоре родился сын, и, поскольку это произошло до поступления отца на службу (учителем уездного училища), он был записан в мещане. Детство Шкляревский провел у бабушки, содержавшей постоялый двор в городе Лубны Полтавской губернии. Позднее он вспоминал про "побои, спанье в могиле на кладбище, тарахтанье с балкона о мостовую в 7-8-9 лет..." [2].
  
   [2] - Отдел рукописей Гослитмузея, ф. 75, д. 5709.
  
   Семья еле сводила концы с концами, но, поскольку отец был преподавателем, сына из милости приняли на казенное содержание в Первую Харьковскую гимназию. Он перешел уже в четвертый класс, когда из-за конфликта с начальством отца перевели в другую губернию, а сына сняли с казенного содержания, "как не имеющего права по происхождению воспитываться в благородном (т. е. дворянском. -- А. Р.) пансионе при гимназии". Шкляревскому пришлось бросить учебу. Вначале он служил наемным писцом в полиции, потом -- в земском суде. Эта служба дала ему богатые впечатления, использованные позднее в ряде произведений. Возможно, Шкляревский сделал бы карьеру в качестве чиновника, но, будучи мещанином, он входил в число военнообязанных. Страшась солдатчины, в семнадцать лет он отправился в Воронеж и сдал экзамен на звание приходского учителя (дающее освобождение от воинской повинности). С 1859 г. он преподавал в приходском училище города Павловска Воронежской губернии, откуда в 1862 г. стал присылать корреспонденции в "Воронежские губернские ведомости". В следующем году, по-видимому, при содействии редактора этой газеты М. Ф. Де-Пуле, известного впоследствии критика и публициста, Шкляревский перебрался в Воронеж, где стал учителем приходского училища и женской прогимназии.
   Культурная жизнь Воронежа в эти годы была богатой и разнообразной [3]. Под влиянием общения с местной интеллигенцией Шкляревский начинает пробовать свои силы в литературе. В 1863 г. он печатает статьи по педагогике в местных газетах и столичном журнале "Воспитание", со следующего года ведет хронику местной театральной жизни в "Воронежских губернских ведомостях" и журнале "Русская сцена", а в 1867 г. в петербургском журнале "Дело" появляется повесть "Отпетый", имевшая немалый успех у читателей. В эти годы Шкляревский находился под большим влиянием публицистов "Современника" и "Русского слова", особенно Добролюбова. Он мечтал вырваться из косной провинциальной среды и своими литературными трудами способствовать просвещению общества и его движению по пути реформ.
  
   [3] - См. Ласунский О. Г. Литературно-общественное движение в русской провинции: Воронежский край в "эпоху Чернышевского". Воронеж, 1985.
  
   Продолжая писать, Шкляревский подумывает о переезде в Петербург. Преподавать ему было трудно -- мешал порок сердца, да и успех у читателей сулил надежду на литературные гонорары. В Петербург к тому времени перебралось немало воронежцев (и среди них -- А. С. Суворин), которые могли составить протекцию в столичных газетах и журналах.
   В 1869 г. Шкляревский наконец переезжает в Петербург и становится профессиональным литератором. Правда, известный юрист А. Ф. Кони, обратив внимание на его произведения и узнав о его тяжелом финансовом положении, помог ему деньгами и устроил на службу. Вначале он был временно зачислен кандидатом на судебную должность при следователе по особо важным делам, а потом, по своей просьбе, был назначен поверенным-стряпчим удельного ведомства по Симбирской, Казанской и Пензенской губерниям. Служба была легкой, но из-за того, что приходилось преследовать удельных крестьян за различные проступки, а также из-за болезни Шкляревский через несколько месяцев вышел в отставку, вернулся в Петербург и стал жить только на литературные гонорары.
   Начинал Шкляревский как бытописатель и обличитель, используя свои воронежские наблюдения. В повести "Непрошлое" (1867) изображен купеческий быт, в повести "Шевельнулось теплое чувство" (1870) -- мещанская среда, трудная жизнь "меньшей братии" и социальная несправедливость по отношению к ней. Пробовал он работать и в других жанрах, -- например, написал "для народа" нравоучительную притчу "Доля" (1870). Но переехав в Петербург, он постепенно сосредоточивается на уголовных романах и повестях.
   Это были годы, когда после судебной реформы 1866 г. (введение суда присяжных, гласного разбирательства дела и т. д.) суд находился в центре общественного внимания. Газеты печатали репортажи с судебных заседаний, а журналы -- очерки о нашумевших процессах и статьи по юридическим проблемам. Героем дня стал адвокат, судебные речи публиковались и активно обсуждались в прессе.
   Однако художественная литература -- не зеркальное отражение жизни. Хотя в публицистике и документальном очерке проблемы преступности заинтересованно освещались и дискутировались, в литературе в специальное тематическое и жанровое направление эта проблематика оформлялась медленно и с большими трудностями. Детектив (или, как его тогда называли, "уголовный роман") был не в чести. Показательно, что солидные толстые ежемесячники ("Отечественные записки", "Дело", "Русский вестник" и др.), как правило, не печатали произведения этого жанра, а в отделе критики либо вообще игнорировали выходящие отдельными изданиями детективы, либо подвергали их уничтожающей критике.
   Поэтому первое время авторы стремились подчеркнуть в названии документальный характер своих книг (и действительно, они, как правило, не "сочиняли", а пересказывали случаи из жизни). Сложилась даже устойчивая формула для обозначения подобных произведений -- "записки следователя". Среди наиболее известных -- "Острог и жизнь (Из записок следователя)" Н. М. Соколовского (1866), "Правые и виноватые. Записки следователя сороковых годов" П. И. Степанова (1869), "Записки следователя" Н. П. Тимофеева (1872).
   Шкляревский начинал в рамках этой традиции. Но, сохранив форму изложения (от лица следователя), он изменил его характер, не претендуя на документальность (слово "записки" сменилось в подзаголовке его книг на "рассказ") и предлагая читателю роман или повесть, а не документальный очерк.
   Попытка "укоренить" в русской литературе уголовный роман была отрицательно воспринята руководителями литературного мнения, ведущими критиками и публицистами. Сказалось и то, что талант Шкляревского был невелик, а образования, культуры, да и знания жизни ему явно не хватало для того, чтобы пробиться в первые ряды литераторов. Например, рецензент влиятельного журнала "Отечественные записки", признавая, что Шкляревский "умеет постоянно поддерживать в читателе интерес к рассказу, фабулу развивает гладко и концы с концами сводит благополучно", приходил тем не менее к выводу, что он "не причастен никаким, ну буквально никаким идеям и тенденциям (...) Он приятный рассказчик "интересных" пустячков, и этим ограничивается вся его литературная миссия" [4].
  
   [4] - Отечественные записки. 1881. No 1. С. 83, 84 (отд. 2)
  
   Надежды Шкляревского на успех и литературную известность развеялись как дым. Нельзя сказать, что его не печатали. Романы и повести Шкляревского, как правило -- уголовные, охотно помещали популярные газеты ("Санкт-Петербургские ведомости", "Петербургская газета", "Новое время") и иллюстрированные журналы ("Развлечение", "Нива", "Пчела"). Но публикация в этих изданиях приносила мало (здесь платили 20-25 рублей за печатный лист, в то время как в толстых журналах -- 75-100 рублей) и, давая читательскую известность, не обеспечивала уважения коллег-литераторов.
   В результате Шкляревский пополнил многочисленную группу писателей-разночинцев 1860-- 1870-х годов (среди наиболее известных-- Ф. М. Решетников, Н. Г. Помяловский, А. И. Левитов), которых осознание своей неполноправности в литературном мире и "обществе", материальная необеспеченность и бытовая неустроенность (они, как правило, приезжали в столицу из провинции) толкали к пьянству и богемному образу жизни.
   Н. С. Лесков в романе "На ножах" (1871) с характерной для него наблюдательностью и психологической проницательностью писал, что существует "несчастнейший класс петербургского общества, мелкие литераторы, попавшие на литературную дорогу по неспособности стать ни на какую другую и тянущие по ней свою горе-горькую жизнь калик-перехожих.
   Житье этих несчастных поистине достойно глубочайшего сострадания. Эти люди большею частию не принесли с собою в жизнь ничего, кроме тупого ожесточения, воспитанного в них завистию и нуждою, среди которых прошло их печальное детство и сгорела, как нива в бездождье, короткая юность. В их душах, как и в их наружности, всегда есть что-то напоминающее заморенных в щенках собак, они бессильны и злы, -- злы на свое бессилие и бессильны от своей злости. Привычка видеть себя заброшенными и никому ни на что не нужными развивает в них алчную, непомерную зависть, непостижимо возбуждаемую всем на свете, и к тому есть, конечно, все основания..." [5].
  
   [5] - Лесков Н. С. На ножах // Полн. собр. соч. Спб., 1903. Т. 23. С. 161.
  
   Истерический крик Шкляревского Достоевскому: "Я такой же писатель, как вы!" в ответ на показавшееся ему пренебрежительным отношение собеседника (см. об этом в воспоминаниях В. В. Тимофеевой в данной книге) -- наглядный пример психологической точности лесковской характеристики.
   Подобное самоощущение толкало к пьянству. Шкляревский и его ближайшее литературное окружение (И. А. Кущевский, Д. П. Ломачевский, А. П. Крутиков, Н. А. Лейкин и др.) отличались невоздержанным употреблением спиртных напитков. "Иногда Шкляревский пропивал с себя все и сидел дома в одном нижнем белье, пока его не выручал из беды (...) друг-приятель..." [6] В период запоя профессор В. А. Манассеин, сочувствовавший Шкляревскому, клал его в свою клинику и держал там до вытрезвления.
  
   [6] - Соколов А. А. Из моих воспоминаний // Московский листок. Иллюстрированное прибавление. 1909. No 4. С. 2.
  
   Постоянно болеющий и постоянно пьющий, Шкляревский вел буквально нищенскую жизнь, его семья (жена и сын) всегда страдали от безденежья. Некрасов, посетив по поручению Литфонда Шкляревского в 1875 г., свидетельствовал: "Трезвость полная; бедность, начиная с одежды и кончая столом и двумя стульями, находящимися в квартире, несомненная, которую г. Шкляревский скорее пытается скрыть, чем высказать; любовь к литературе и труду своему -- доводящая слушателя до умиления и подкупающая в пользу г. Шкляревского" [7] Деньги от Литфонда Шкляревский получил, что, впрочем, не поправило его положения. Уже на следующий год, обращаясь к знакомому с просьбой дать в долг, он писал: "В ожидании денег я весь перезаложился, должен за квартиру, грядут праздники, хозяйка настоятельно требует платы, в доме буквально нет ни гроша..." [8] Пьянство ухудшало и без того плохое материальное положение Шкляревского, что делало жизнь еще более тяжелой, еще более усиливало тягу к выпивке и втягивало в "порочный круг". Осознание себя пьяницей порождало чувство вины перед людьми, особенно перед своей семьей, однако "раскаяние" в своем "грехе" не возвращало тем не менее на "праведный путь".
  
   [7] - Некрасов Н. А. Собр. соч. М.; Л., 1930. Т. 5. С. 551.
   [8] - Отдел рукописей ГПБ, ф. 171, No 310.
  
   Свой жизненный опыт Шкляревский положил в основу большинства книг. Во многих из них ("Убийство без следов", "Исповедь ссыльного", "Отчего он убил их?", "Варинька и ее среда" и др.) он просто отдавал героям свою биографию (причем, что поразительно, нередко -- преступникам) или излагал те или иные эпизоды из собственной жизни. Но, не ограничиваясь этим, в обобщенном и преобразованном виде он рассматривал и решал в них свои жизненные проблемы, волнующие его вопросы. В основе книг писателя -- метания умного и неплохого, в сущности, человека, которого обстоятельства жизни, причем не только обусловленные социальным устройством (сословное неравенство, неравноправное положение женщины и т. п.), но и чисто ситуативные (несчастье, знакомство с развращенным человеком и т. п.), толкают на неправедный путь, а нередко и на преступление.
   В основе книг Шкляревского простая мысль: происходящее сейчас предопределено прошлым. Отсюда такой пристальный интерес его к воспитанию и к недавнему прошлому общества -- эпохе крепостного права. Отсюда и важная роль прошлого в поэтике его книг. Схема построения многих повестей и романов Шкляревского такова: рассказ о преступлении и о ходе поисков преступника, потом ретроспекция (в авторской речи или в рассказе самого преступника) и, наконец, изложение биографии преступника и обстоятельств, которые привели к преступлению.
   В том, что Шкляревский основной своей темой сделал воспитание, сказались и опыт педагога, и размышления над собственной биографией человека, с большими усилиями выбившегося из среды, которой принадлежал по рождению, и в то же время во многом на всю жизнь сохраняющего отпечаток этой среды, мешающий двигаться вперед. В большинстве книг Шкляревского основной акцент сделан не на расследовании, а на биографии преступника (иногда эти части даже сюжетно не стыкуются, как, например, во включенной в сборник повести "Что побудило к убийству?").
   Шкляревский пишет об "униженных и оскорбленных". Нередко на страницах его книг появляются персонажи, у которых пусто в кармане, и их метания в поисках денег описаны предельно достоверно и убедительно. Однако Шкляревский не принадлежит к числу жестких детерминистов, склонных оправдывать преступление влиянием социальной среды ("среда заела"). Для него, как и для Достоевского, человек -- существо морально ответственное, наделенное возможностью выбора между добром и злом. Он стремится проанализировать проблему: почему человек все же совершает преступление? Что происходит при этом в его сознании? Пытаясь ответить на эти вопросы, Шкляревский дает порой небезынтересный психологический анализ различных сложных ситуаций.
   В большинстве уголовных повестей и романов Шкляревского присутствует повествователь -- судебный следователь (не случайно цикл назывался "Рассказы судебного следователя", где слово "рассказ" указывало не на жанр, а на характер повествования). Судебный следователь был новой фигурой в русском обществе -- эта должность была введена лишь в 1860 году. Одним из первых судебных следователей в русской литературе был Порфирий Петрович Достоевского. Однако оппонент Раскольникова показан Достоевским извне. У Шкляревского же происходящее преломлено через восприятие следователя. Читатель не просто знакомится с ходом событий, а узнает и о реакции повествователя. Тем самым изложение субъективизируется, что позволяет автору избежать жестких моральных оценок.
   Хотя среди персонажей Шкляревского можно встретить мелодраматических злодеев и добродетельных героинь, но преступник у него обычно ни плохой и ни хороший человек, воспитание которого и жизненные обстоятельства были таковы, что он совершил преступление. На преступление может толкать бедность ("Неправильный вердикт присяжных", где рассказчик утверждает, что "воры разные бывают"; "Роковая судьба"), крепостное рабство ("Русский Тичборн"), неравноправное положение женщины ("Нераскрытое преступление") и т. д.
   Шкляревский был прозван "русским Габорио" -- по имени знаменитого французского писателя Эмиля Габорио, отца детективного жанра, чьи романы в изобилии переводились на русский язык в первой половине 1870-х годов [9]. Основания для такого наименования были. Как и Габорио, Шкляревский в центр большинства своих романов и повестей поставил преступление, он первым из русских литераторов специализировался на этой теме и редко обращался к другому материалу. Активный и плодовитый автор (он печатался на страницах более полусотни периодических изданий и выпустил более двадцати книг), Шкляревский по сути дела укоренил детектив в русской литературе. Сближают Шкляревского с Габорио и широкая панорама жизни общества, представленная в его книгах, стремление выявить социально-психологические мотивировки преступления.
  
   [9] - Один из них ("Дело вдовы Леруж") недавно переиздан издательством "Художественная литература" в одноименном сборнике французского классического детектива.
  
   Но, пожалуй, это и все. Дальше начинаются различия.
   У Габорио -- классическая детективная схема: главный интерес заключается в поисках преступника, и кто он -- выясняется в конце. У Шкляревского -- не так. Здесь имя преступника нередко становится известным читателю уже в середине книги, а главный упор сделан на характеристике причин, толкнувших на преступление, а также на психологии преступника. Собственно говоря, его повести и романы можно назвать детективными лишь при достаточно расширительном понимании этого жанра -- как объединяющего все произведения о преступлении и его раскрытии. В отличие от западных моделей детектива (мы отвлекаемся сейчас от различий между его английскими, американскими и французскими предшественниками и современниками), Шкляревский и его последователи основное внимание уделяют в "уголовных романах" не сыщику и процессу следствия, а переживаниям преступника (нередко ведущим к раскаянию) и причинам, побудившим его к преступлению.
   Возникающие иногда среди критиков споры, детектив или нет "Преступление и наказание" Ф. М. Достоевского, носят схоластический характер, поскольку книгу соотносят с западными, а отнюдь не с русскими образцами жанра. Сопоставительный анализ такого рода показал бы, что Достоевский стоял у истоков "уголовного романа", а его последователи, сняв философский пласт и предельно упростив психологическую и нравственную проблематику, испытали тем не менее в поэтике, да и в идейном плане немалое влияние этой книги. Сказанное относится, в первую очередь, к Шкляревскому. Своим вдохновителем он считал Достоевского ("Преступление и наказание" которого было опубликовано в 1866 г.) и писал ему: "Я принадлежу к числу самых жарких поклонников ваших сочинений за их глубокий психологический анализ, какого ни у кого нет из наших современных писателей (...) Если я кому и подражаю из писателей, то Вам..." [10].
  
   [10] - Цит. по: Литературное наследство. 1973. Т. 86. С. 429.
  
  
   Показательны даже названия его романов и повестей: "Отчего он убил их?" (1872), "Что погубило его?" (1877), "Что побудило к убийству?" (1879). Опираясь на бытописание, социальный и психологический анализ, Шкляревский стремился показать, как жизненный опыт и конкретная ситуация порождают преступника.
   Шкляревский осознавал бо?льшую укорененность в быте и "реалистичность" русского "уголовного романа" по сравнению с западным детективом и писал про зарубежных писателей, что "деятельность их Лекоков (постоянный герой Габорио. -- А. Р.) и проч. сверхъестественна; самый сюжет вовсе не заимствован из жизни, факты подтасованы и ходульны; занимательность есть, но ряд беспрерывных эффектов, неожиданностей и сюрпризов утомляет читателей; притом чуть не с половины романа в тридцать листов можно определенно сказать, кем и за что совершено преступление и что все кончится благополучно для невинно страждущих", у русских же писателей "произведения (...) отличаются несравненно большею естественностью" [11].
  
   [11] - Шкляревский А. А. Князь Амалат-Бек. СПб., 1882. С. 34-35.
  
   Однако, как уже подчеркивалось выше, нормативная критика, ориентированная на жесткие стандарты реализма как бытоподобия, отказывала его книгам (как нередко, впрочем, и произведениям Достоевского) в жизненной достоверности и социальной полезности. У рецензентов от его книг было "такое впечатление, будто читаешь переводной французский роман из так называемых "бульварных" [12].
  
   [12] - Русская мысль. 1886. No 9. С. 135.
  
   Так кто же такой Шкляревский? Пора ответить на вопрос, поставленный в заглавии этой статьи... Я думаю, что, как это нередко бывает в истории литературы, однозначный ответ невозможен. Нельзя отрицать, что Шкляревский испытал ощутимое влияние современных французских писателей, специализировавшихся в детективном жанре, и, прежде всего, Эмиля Габорио. Однако столь же очевидно, что он много почерпнул у Достоевского и разрабатывал ряд его тем и мотивов. В многочисленных повестях и романах Шкляревского, написанных, как правило, в страшной спешке и потому нередко неуклюжих, с несостыкованными сюжетными линиями и стилистическими шероховатостями, были выработаны тем не менее сюжетная и смысловая схема оригинальной русской разновидности детективного жанра -- "уголовного романа". И хотя сам Шкляревский и его книги скоро были забыты, но последующие отечественные представители этого жанра (А. А. Соколов, А. И. Соколова, Н. Э. Гейнце, А. Е. Зарин и многие другие) довольно точно следовали сложившейся в его книгах формуле. Думается, что пора вернуться к истокам и перечитать лучшие романы и повести Шкляревского.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru