Шишков Александр Семенович
Нечто о словопроизводном словаре

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Шишков А. С. Огонь любви к Отечеству
   М.: Институт русской цивилизации, 2011.
   

НЕЧТО О СЛОВОПРОИЗВОДНОМ СЛОВАРЕ

   Рассматривая словопроизводный Академический Словарь, находим мы под коренными буквами, например, пол, с выпуском же гласной -- пл, следующее разделение слов: одни из них напечатаны крупными буквами для показания сих слов первообразными, другие -- мелкими для означения, что оные суть ветви, происходящие от первых. На сем основании пол и пила повторяются в нем, первое -- четыре, второе -- два раза (каждый раз в виде первообразного, пускающего от себя свои особые ветви) со следующими объяснениями
   1. ПОЛ -- помост, каменный или деревянный;
   2. ПОЛ -- род, мужеский или женский;
   3. ПОЛ -- берег, на он пол моря:
   4. ПОЛ -- половина;
   5. ПИЛА -- орудие;
   6. ПИЛА -- род рыбы.
   
   Далее в число первообразных с их ветвями находятся следующие слова: пола, полено, пласт, плаха, поле, полный, плоско, плющу, плотно, плат, плоть, плита, полк, ползу, полоз, плуг, плещу, плеть, плаваю, плавлю, плюю, полю, полоса, полушка и проч. Таким образом, под одними и теми же коренными буквами пл показано вместе с несколькими чужеязычными словами 115 коренных или первообразных слов. Вопросим теперь: что такое под коренным или первообразным словом разуметь должно? Первообразное слово, под которым показаны произошедшие от него ветви, есть в словаре то же, что в родословии первый предок, пустивший от себя поколение, но сам не известно от кого рожденный. Рассмотрим же теперь, точно ли сии 115 слов суть первообразные, т. е. отцы порожденных ими семейств, сами ни к какому семейству не принадлежащее; ибо если противное тому найдется, то словарь тщетно будет носить на себе имя словопроизводного, поскольку не только намерения своего не достигает, но еще и противоречит оному, когда, желая представить дерево со всеми его ветвями, отсекает от него ветви, очевидно ему принадлежащие, и делает из них особые деревья. Мы видим в составе языков (особенно в нашем славянском), что все слова их порождаются одно от других, и что без сего все человеческие гласоорудия были бы для составления языка не достаточны, да и сам язык сей не мог бы никогда быть плодом ума и размышления. Из сего непременно следует, что как мысль рождается одна от другой, так и слово происходит одно от другого; но как произведение от одного корня многих ветвей требует для каждой некоего отличия от другой, по сей причине словопроизводство бывает иногда ясно, иногда мрачно; однако ясность одних ветвей кидает уже некоторый свет и на мрачность других. На сем основании приступим к суждению о вышеозначенных семействах слов и посмотрим, все ли они (115 семейств) состоят каждое из одного "отца" и его "детей" (т. е. ветвей), как показано в словаре, или сих "отцов" гораздо менее, поскольку многие из них сами суть "дети", а не "отцы", т. е. производные, а не первообразные слова. Возьмем сперва слово пол, означающее половину, и спросим, почему разумеются также под ним: 1) все мужчины или женщины; 2) берег; 3) помост, по которому в доме ходят? Ответ на сие легок: потому, что мужчины и женщины, каждые составляют половину человеческого рода; потому, что река имеет два берега, из которых, следовательно, каждый есть половина; потому, что помосты в домах настилаются из распиленных вдоль половин бревна, которые по сему и называются половницами. И так ясно, что слово пол не составляет четырех первообразных слов или начал, но есть одно и то же, выражающее одну и ту же мысль, обращенную на разные предметы, имеющие одинаковые принадлежности. Равным образом и слово пила (орудие), без сомнения, происходит от глагола пилить, которой значит разделять вещи на две части или половины, от слова половина был бы он половинить, а от слова пол, вместо полить (т. е. разделять на полы или по полам), изменя гласную букву о на и, сделался пилить. То же самое и пила (род рыбы, хотя означает другую вещь, но не есть через то первообразное, как бы не известно откуда происходящее, поскольку то же самое название дано сей рыбе по причине длинного и остроконечного носа ее, подобного пиле.
   7. ПОЛА (у платья или чего иного) -- есть также не первообразное слово, но ветвь от слова пола или половина, поскольку их всегда бывает две одинаковые.
   8. ПОЛЕНО -- то же, поскольку означает отрубок дерева, расколотый (когда он толст) пополам.
   9. ПЛАХА -- то же, по той же самой причине.
   10. ПЛАСТ -- слово сие показано в словаре первообразным, и от него произведены ветви пластать, пластинник и проч. Глагол пластать объяснен следующим образом: "рубя или режа вдоль, разделять надвое". Под словом пластинник сказано: половины расколотых или распиленных бревен. Из сего явствует, что пласт означает то же самое в единственном, что пластинник -- во множественном числе, и что, следственно, пласт не есть первообразное слово, но такая же ветвь, как пластать, пластинник и проч. Откуда же ветви сии происходят? Без сомнения, от слов пол, половина, поскольку означают разделение на двое или пополам. Почему же, спросят, слово пластина, как, например, соболья пластина, т. е. шкура, содранная с соболя, значит больше нечто плоское, нежели половинчатое? Отвечаю: отнюдь не больше, поскольку снятая со зверя шкура представляет вместе и плоскость, и две половины; здесь оба сии понятия соединены в одно и то же. Сверх того, имя плоскость (см. ниже сие слово) получило значение свое через посредство других ближайших к нему ветвей, происходящих от понятия о половине. Ясно, что все сии названия, пила, пола, полено, плаха, пласт, суть точно такие же ветви от слова пол или половина, как полать, полоток, полтина, преполовение, распластать и проч. Почему же первые из них в словаре показаны первообразными, а вторые -- ветвями от слова иол? Равным образом и слово пластырь поставлено первообразным, а не ветвью, и еще приемлется за чужеязычное, потому что на других языках называется plaster, pflaster, templastre и проч.; но почему оно чужеязычное, когда на собственном нашем языке именно означает намазанный мазью пласт, т. е. нечто долженствующее быть плоскостью, поскольку выпуклое или горбатое не может прикладываться к ранам? Сих несообразностей не можно иначе избегнуть, как заблаговременным определением корня (т. е. заключающегося в нем понятия) и рассмотрением всех произведенных из оного ветвей. Но пойдем далее.
   11. ПЛАСТЫРЬ. См. ПЛАСТАТЬ.
   12. ПОЛЕ -- само слово сие, вероятно, отсюда же произошло, ибо означает такое пространство земли, которое разделяется всегда на две половины, из коих одна приносит, а другая обрабатывается для будущего принесения плодов. Даже слово и в смысле настланного помоста дает понятие о подобной же равнине земли, которую, уподобляя гладкости пола, могли назвать полем. Выражения: уронить на пол или наземь, приемлемые за одно и то же, подтверждают также смежность сих понятий. Таким образом, понятие о поле как о половине или как о помосте могло перейти в понятие о поле (т. е. ровном и безлесном месте) и отсюда пустить новые отрасли.
   13. ПОЛНЫЙ -- для лучшего объяснения войдем здесь в некоторые подробности. В происхождении ветвей от слов, почитаемых по различию значений их коренными или первообразными, никто не усомнится. Всяк, хотя немого знающий язык, почувствует, что от слов, например, поле и полный произошли ветви: от первого -- полевой, поляна, и проч.; от второго -- полно, полнота, наполнить и проч. Но чтобы увидеть происхождение слова полный от слова поле (яко имеющие один и тот же корень пол или пл), надлежит сблизить
   выражаемые ими понятия, дабы удостовериться, что одно из них могло перейти в другое. Итак, приступим к сему доказательству. Что такое поле? Обыкновенно разумеют под сим словом место или поверхность земли, на которой сеют хлеб; но в обширнейшем смысле значит оно ничем не прерывную равнину; ибо если разумеемое под сим пространство земли разделено будет хребтом гор, или лесом, или глубоким долом, то потеряет название поля; а когда бы горы сии срыть, или лес вырубить, или дол засыпать, тогда бы опять сделалось оно равниною или полем. Рассмотрим теперь смысл, выражаемый словом полный. Мы называем сосуд полным, когда налитая в него вода (или что-нибудь насыпанное) будет вровень с его краями. Представим себе вместо сосуда некоторую обширную площадь с глубокою на ней впадиною или долом. Сей дол разрушает в уме нашем понятие о равнине или поле, которое без него имели бы мы о сей площади. Следовательно, если засыпать сей дол, то место сие опять сделается, так сказать, польно, т. е. вровень с полем. Отсюда можем видеть, что польно и польный перешли в значение полно, полный и произвели от себя ветви наполнить, исполнить и проч. Равным образом из сего явствует, что хотя слова поле и полный весьма различны значением, и хотя каждое из них кажется быть первообразным или особым отцом своего семейства, однако истый отец обоим сим семействам есть слово поле, само происходящее от слова пол. В иностранных языках под тем же самым корнем то же самое сходство между сими двумя понятиями примечается: поле и полный по-латински planifies и plenus, по-французски -- plain и plein, по-итальянски -- piano и pieno, по-немецки -- feld и voll. В итальянском буква l изменилась на i, а в немецком р -- на f или v, точно так, как из славянского полк сделалось у них volk (народ), из плуг -- pflug и проч. Голландец слово поле, или площадь, или плоскость (ибо все сии слова как единого корня ветви имеют близкое одно с другим значение) называет, выпустя букву о, vlak, и объясняет оное словами: dat niet rouw it, glad (значащими, что не изрыто есть, гладко). Заметим, какое в сей малой речи сходство со славянским языком: niet -- нет; rouw -- ров; it (нем. -- ist, лат. -- est) -- есть; glad -- гладко.
   14. ПЛОСКО (плоскость, площадь, и проч.) -- слово сие, равно как и поле, противоположно тому, что горбато или гористо. Отселе явствует, что оно с перестановкою букв из польско (т. е. подобная полю равнина) сделалось плоско. Латинское planus, planities, planimetria (по точному составу слова сего плоскомерие); Французские plat, plan, place, plancfie; Итальянские pint to, pianura; немецкие platt, platz, flach и проч., под тем же корнем то же самое, т. е. плоскость, или плоские вещи, означают.
   15. ПЛЮЩУ (сплющить, расплющить, и проч.) -- без сомнения, происходит от слова плоско; ибо значит делаю плоским, и по обыкновенной порче слов иногда с намерением, иногда без намерения из плосчу сделалось плющу. По какому же разбору в Словаре из двух слов площадь и плющу, которые оба происходят от слова плоский, первое показано ветвью от него, а второе -- первообразным? Говорится плющильня, но почему она не плосчильня! Употребление и навык не должны скрывать от нас разум слов и языка; ибо без того познание наше в нем будет недостаточно и подвержено многим недоразумениям и погрешностям.
   16. ПАЛАТА (палаты и проч.) -- слово сие в Словаре нашем названо латинским: но почему оно латинское? Где доказано коренное первоначальное значение его на сем языке? Я открываю Латинский словарь и нахожу в нем под словом palata следующее объяснение: "ряды набитых в землю свай для составления некоего помоста или основа под какое-нибудь строящееся на нем здание". Каким же образом согласить сие объяснение с тем, что мы называем палатою или палатами? Скажут: да на латинском же и других происходящих от него языках, как-то: по-французски, по-итальянски и проч. разумеют под сим огромный, великолепный дом: palais, palazzo: следовательно, мы от них взяли. Но почему мы от них, а не они от нас? Где на это доказательства? Если мы от них взяли, то зачем же совсем не по их языку говорим казенная палата, парусинная палатка! Мужики наши имеют в избах своих палаты или полати; верно, не от латинских мужиков, у которых нет ни палат, ни палатей, заимствовали они сие название. Откуда же они его взяли? Без сомнения от слова пол, или поле, или площадка, или плоскость, равно как и полки в банях, или полка при стене, потому что все сии ветви, как исходящие из одного и того же корня, в общем смысле сближаются между собою. Слово плоскость во всех сих именах участвует, поскольку вещи сии не бывают никогда выпуклыми или горбатыми. Но и само латинское слово palata, выражая ряды набитых свай под основание здания, не являет ли подобной же мысли? Не составляют ли вершины сих свай некоторой плоской поверхности, или площадки, какую называем мы иногда поле, иногда -- пол, иногда -- полка, иногда палаты и проч., смотря по различию сих одинакового вида или рода вещей? Почему же и латинское palata, или французское palais, или итальянское palazzo не может происходить от славянского корня? Я не утверждаю сего точно; однако не могу и того утверждать, чему не вижу ясных доказательств, особенно же тогда, когда знаю множество наших слов, которые по искажению их в чужих языках вводим мы изломанными обратно в свой язык, принимая их за не наши; или извлеченные из общего с нами корня чужеязычные ветви предпочитаем своим; или принимая и вводя в употребление их слова, делаем через то корни свои бесплодными. Все подобные действия портят язык и приводят его в оскудение.
   17. ПАЛАШ (орудие) -- какое это слово? Скажут: немецкое, потому что и по-немецки называетсяpallasch. Но для чего же не от широкого и плоского лезвия своего? Или не от того, что висит при поле платья? Или что употребляется во время битв и сражений, обыкновенно происходящих в поле или на полях? Каждое из сих слов могло подать повод к названию его сим именем.
   18. ПЛЕЧО (множ. -- плечи и плещи) -- вероятно, от плоскости или площади, т. е. широты, пространства, какое сия часть человеческого тела имеет в сравнении с другими оного частями -- менее пространными и более округлыми.
   19. ПАЛАЧ -- без сомнения от плечо, поскольку должность его состоит в отделении их от головы, почему и называется иначе заплечник.
   20. ПЛОТНО (плотный, плотность и проч.) -- слово сие могло сократиться из плоскостно по тому соображению, что одни только плоскости могут слагаться одна с другою плотно; горбатые вещи, имеющие различные кривизны или выпуклости, не удобны лежать между собою плоскостно или плотно, т. е. всеми своими точками взаимно прикасаться. Многие слова показывают смежность в понятиях, представляющихся нам под словами плоско и плотно. Например, плошка, без сомнения, от того, что образ сего сосуда есть плоский; под словами ударить плашмя разумеется ударить плоскою (а не плотною стороною); но подобное же слово сплошь показывает больше плотность или прикосновенность вещей, находящихся одна подле другой.
   21. ПЛАЧУ (плотить, плотина, плотник, плотничать и проч.) -- найдя в предыдущем слове переход понятия от плоскости к плотности, нетрудно уже удостовериться, что платить есть то же, что плотить, т. е. делать плотным. В прямом смысле говорится: плочу или сплачиваю доски, а в иносказательном -- плачу деньги, т. е. бездолжное состояние, как бы некую прерванную долгом равнину сравниваю, сплачиваю, привожу в прежний образ. Отсюда оба сии понятия, яко истекающие из одной и той же мысли, сливаются иногда в одном и том же слове, как-то: заплата на плаще и заплата долга.
   22. ПЛАТ (платок, платье, полотно и проч.) -- отсюда же, т. е. от слова плотность, потому что нити сей ткани чем плотнее, тем она почитается лучше, и в противном случае от слов драть, дира называется дерюгою.
   23. ПЛИТА -- очевидно, от плоскости, поскольку присвоенное камню имя сие получает он тогда, когда сделается тонкою плоскостию. Может быть, слово плоскота изменилось в плита. Впрочем, ежели происхождение оного положить и от плотности, рассуждая, что плита на плиту ложится плотно, то цепь понятий через то не разрушается; ибо плоскость и плотность, как выше объяснено, суть смежные, от одного и того же корня истекающие понятия, одно без другого не совместные, поскольку плоское с неплоским не может быть плотно.
   24. ПОЛК (ополчение, полковник и проч.) -- по всей вероятности, происходит от слова поле, поскольку означает собрание людей, обыкновенно ратующих на полях, и потому говорится полевая, напольная служба. В старинных стихотворениях ратных людей или воинов называли поленица удалая.
   25. ПЛЕН или ПОЛОН (пленный, пленник и проч.) -- тоже от слова поле, яко действие обыкновенно во время сражений на полях происходящее.
   26. ПЛУГ -- вероятно, сокращено из полог от поле, яко орудие в поле, на полях употребляемое. Так сокращены враг из ворог, нрав из норов и многие другие слова. Так оканчивается кольчуг или колчуга, старинное воинское одеяние, составленное из колец, и проч.
   27. ПЛЯШУ (плясать, пляска, плясун и проч.) -- без сомнения, от слова поле, потому, во-первых, что пляски, песни, хороводы и другие подобные игры в летнее время всегда и поныне в деревнях бывают под открытым небом, т. е. на поле, или на улице, зимою же в домах на полу; во-вторых, притом, что для свободного действования требуют некоторого поля, т. е. просторного места. По сим соображениям и здесь примечается, что сокращая полясать (т. е. прыгать, скакать по полю или по полу) стали говорить плясать.
   28. ПЛЕШЬ (плешивый, оплешиветь и проч.) -- вероятно, отсюда же имеет свое начало; ибо представляет на обнаженной от волос голове человеческой как бы некую сделавшуюся от вырубки леса площадку иди гладкое поле.
   29. ПОЛОСА (полосатый и проч.) -- вероятно, тоже от слова поле, поскольку составляет часть поля.
   30. ПЛЮЮ (плевать, оплевать и проч.), хотя кажется отдаленным от сего семейства словом, однако, вероятно, принадлежит к оному; ибо что оно значит? Выбрасывание изо рта накапливающейся в нем мокроты. Куда она выбрасывается? На землю или на поле. Итак, с обыкновенным сокращением глагол сей из полюю, полевать (т. е. выбрасывать на пол или на поле) мог сделаться плюю, плевать.
   31. ПОЛО (полый, полость и проч.) -- без сомнения, от слова поле; ибо всегда означает в средине чего-либо некоторую пустоту, или поле, или площадку. Так, например, случившееся в лесу безлесное или пустое место, составляющее в нем как бы некое малое поле, называется полым местом, или поляною. Так, на реке, покрытой льдом, бывающие иногда не замерзшие еще места, называются полыми или полыньями.
   32. ПЛАВЫИ, или половый -- в Словаре сказано: из желта белый (цвет) с прибавлением двух примеров: 1) видите нивы, яко плавы суть к жатве уже (Ин., IV. 35); 2) взыде туча вельми грозна, яко полова (Никон, летоп. V. 1. 86). Из сих примеров можно заключить, что прилагательное сие происходит от глагола плавать; ибо как туча несущаяся кажется плывущею, так и хлеб на нивах, когда созревает, то колосья или вершины их при дуновении ветра наклоняются и кажутся быть плывущими или текущими волнами. Впрочем, понятие от плавания тучи могло, по багровости или желтовидности ее, перенесено быть и к цвету. Для лучшего проницания в смысл сего слова надлежит приискать в Библии больше примеров и посмотреть в иностранных Библиях, каким словом прилагательное сие переведено; иначе, не зная хорошенько ни корня, ни значения оного, можно истолковать криво.
   33. ПОЛЮ (полоть, полольщик и проч.) -- тоже по всей вероятности происходит от слова поле или полый, ибо выражает такую работу, которою, очищая какое-нибудь растение от худой растущей подле него травы, делают через то вокруг него некоторое малое поле, или полость, или пустоту, дабы оно с лучшим питанием соков и воздуха могло расти.
   34. ПОЛЗУ (ползаю, ползать, поползновение и проч.) -- действие, изъявляемое сим глаголом, показывает, что он сложен из разных корней или понятий, т. е. из слов пол и лезу, и должен бы писаться поллзу (т. е. по полу лезу или двигаюсь), но трудное произношение двух букв одну из них исключило и сделало ползу, ползаю.
   35. ПОЛОЗ (полозья у саней и проч.) -- по какому соображению слово сие поставлено первообразным, когда есть глагол ползаю, и когда вещи, сим именем названные, действительно при движении саней ползут по снегу?
   36. ПОЛОЗ (змея) -- слово сие, подобно как слова пол и пила, повторено и поставлено также первообразным, как будто нельзя и саням и змеям ползать. Что же, разве они ходят или летают? И это мы видим в словопроизводном словаре! Поэтому, когда я ползающему ребенку, маня его к себе, скажу : ползун, ползи ко мне, то слово ползун будет первообразное, не имеющее корня, неизвестно откуда происходящее?
   37. ПЛЕЖУ -- и это первообразное? Но слово сие значит то же, что ползу, и есть тот же самый глагол, из тех же самых слов пол и лезу, только иначе составленный. Вся разность между ими состоит в том, что в обоих буква л, оставшаяся одна вместо двойной (как выше объяснено), в глаголе ползу изъявляет больше первое слово пол, сокращая лезу; а в глаголе плежу изъявляет она больше второе слово лезу или лажу, сокращая первое пол. Отселе из выражения по полу лезу делается глагол ползу, а из по полу лажу -- глагол плежу
   38. ПЛАВАЮ (плыть, плыву и проч.) -- как ни кажется глагол сей удаленным от сего корня или семейства слов, однако по многим вероятностям может к оному быть причислен; ибо, во-первых, море или вода сходствуют с полем гладкостью своею и равниною, а потому движение по полю могло уподоблено и перенесено быть к движению по воде или морю. Подобная мысль внушила некоторому стихотворцу следующий стих: Стремится наш. корабль, как конь по чисту полю, которому ездок скакать дал полну волю.
   Во-вторых, всякое движущееся по воде тело рассекает оную и, следственно, как бы разделяет на две половины. От каждого из сих понятий могло из слова полевою (движусь как бы по полю) или полаваю (разделяю на полы) произойти слово плаваю. Сие тем более вероятно, что происходящая отсюда ветвь плавность приемлется в смысле, противоположном гористости или шероховатости и, следственно изображает равнину или гладкость, какая свойственна и воде (по коей плавают), и полю или полу (т. е. помосту).
   39. ПЛАВЛЮ (плавить, плавление, плавильщик и проч.) -- показывает коренными буквами и значением сродство свое с глаголом плаваю. Отсюда везде примечается в них сходство мыслей. Например, расплавить свинец есть не иное что, как растопить оный на огне, привести из твердого тела в жидкое, плавающее (т. е. из возвышенного куска или глыбы в подобную полю или полу равнину, гладкость). Также равно говорится: сплавить баржу вниз реки и сплавить два пуда меди. Первое -- значит препроводить посредством плавания, а другое -- растопить, дабы оба куска в один сплылися. Из сего явствует, что глагол плавлю не есть первообразное слово, но ветвь от глагола плаваю.
   40. ПЛАМЯ (пламень, пламенный, пыл, пылаю, пылкость, поломя и проч.) -- вероятно, имеет связь с понятием о плавании, поскольку есть не иное что, как плавающий по воздуху, развеваемый им огонь. Может быть, через выпуск буквы в, или через изменение оной в м, хотя слово сие и далеко отступило от прежнего своего значения, но те же самые коренные буквы пл показывают некоторую между сими двумя понятиями смежность. По крайней мере, нет другого слова, с которым бы пламя имело ближайшее сродство.
   41. ПЫЛЬ (пыльно, запылить, напылить и проч.) -- есть также не что иное, как плавающие, носящиеся по воздуху самомельчайшие частицы разрушенных тел. Пылить, пылать и плавать, конечно, в частных значениях своих имеют великое различие, но вообще плавание по воде и плавание или летание по воздуху (ибо не говорим ли мы иногда: орел плавает, когда он без махания крылами летит, движется на высоте?), как по смыслу коренных букв, так и по единству значения своего, равно представляется нам в глаголах пылить и пылать, с тою только разностью, что первое относим мы к движению мельчайших частиц, а другое -- к такому же движению огня, который, съедая тело, превращает его в мелкие частицы как бы пыли, т. е. дыма.
   42. ПАЛЮ (палить, выпалить, пальба и проч.) -- глагол сей также поставлен первообразным; но неужели не ясно, что оный происходит от пыл, пламя! Разве мы не говорим воспалить огонь и выпалить из ружья, из пушки? В обоих сих выражениях не тот ли самый пыл или пламя производится от возжения дров, или чего иного, какой извергается из ружья возжением пороха?
   43. ПЛАЩ (одежда) -- без сомнения, от плещи (плечи), потому что на них накидывается, надевается.
   44. ПЛЕСО -- вероятно от полости, потому что означает некоторое полое место или пространство.
   45. ПЛЕСНА или ПЛЮСНА -- тоже, вероятно, от плоскости, потому что означает плоскую или сплюснутую часть ноги.
   46. ПЛЕЩУ (плескать, плеск и проч.) -- тоже, вероятно, от плоскости, потому что плескать в ладоши mm рукоплескать значит ударять рука об руку; но под ладонью разумеем мы плоскую сторону руки, от чего и мог произойти глагол плескать, т. е. ударять плоским о плоское. Говорится: он дал ему пляска, вместо ударил его плоскостью руки, т. е. ладонью. В переносном же смысле глагол сей употребляется, говоря о воде: море плещет и ревет. Перенос сей сделался по уподоблению шума или звука, слышимого от плескания руками, с шумом, происходящим от плескания или ударения во что-нибудь водою.
   47. ПОЛОЩУ (полоскать, выполоскать и проч.) -- без всякого сомнения, от плещу, плескать, потому что полоскание чего-нибудь водою или в воде с плесканием оной неразрывно сопряжено.
   48. ПЛИЩ -- тоже от плещу, плескать, означает нечто подобное же плеку mm рукоплесканию т. е. шум, крик.
   49. ПЛОХА -- без сомнения, есть ветвь, сокращенная из полоха, от поло, полый, поскольку означает просеченную в лесу дорогу, или полосу, следовательно, сделавшую в нем полость или полое место.
   50. ПЛЮСНА -- по всей вероятности, от плющу; ибо означает чашечку, в которой растут желуди и орехи; сия чашечка некоторым образом сжимает, сплюскивает их, делает, что они вырастают в ней плосче, не так округлы, каковыми росли бы без нее.
   51. ПОЛИЦА -- и это первообразное? Но полица есть такое же, как полочка, уменьшительное от слова полка, и то же самое значит.
   52. ПЛОХОЙ (плохо, врасплох, оплошать и проч.) -- откуда слово сие происходит и по какой причине разумеется под ним худость? Я думаю, по нижеследующей: слово поло, полость, означает (как мы уже видели) пустоту. Пустота часто берется за худость. Например, пустой человек, пустая голова есть то же, что худой, худая. Посему весьма вероятно, что плохо могло, сократясь из полохо, т. е. поло, составить ветвь, означающую худость, негодность.
   53. ПОЛОХ (всполошить, переполошить, всполох бить, т. е. тревогу и проч.) -- всякая худая весть или слух пугает, устрашает нас: отселе слово плох, т. е. худ, растянутое в полох, перешло в значение страха, ужаса, смятения, кои суть последствия худых услышанных нами вестей.
   54. ПЛАТИЦА (род рыбы, множ. -- плотва) -- без сомнения, от плоскости, потому что рыбина сия площе других рыб, как-то судака, окуня, щуки и проч.
   55. ПОЛБА -- поскольку слово сие означает род сеемого на полях хлеба, то, вероятно, и происходит от слова поле, так что вместо польба, т. е. нечто на полях растущее, стали произносить полба.
   56. ПЛЕТУ (плесть, заплетаю, переплетаю и проч.) -- глагол сей, как думать до лжно, происходит от понятия о плотности; ибо вещи, составляющие что-нибудь сплетенное, приводятся в сие состояние посредством соединения их вместе, и, следственно, в некоторую между ними плотность, какой они до того не имели. Глаголы плести и плету выражают два действия в первоначальном или общем смысле совершенно одинаковые, в последственном же или частном, т. е. каждому из сих глаголов принадлежащем -- смежные или почти одинаковые. Вся разность между сими двумя действиями состоит в том, что под глаголом плочу или сплачиваю разумеется соединение вещей посредством простого сближения или складывания их вплоть одна с другою; а под глаголом плету -- такое же, и тоже вплоть, соединение их посредством извивания одной из них вокруг другой. Первым образом сплачиваются или плотятся доски, бревна и проч.; вторым плетутся волосы, кружева, лапти и проч. Мы везде, во всех семействах слов видим (чему иначе и быть невозможно), что корень, пуская от себя ветви, сообщает им свое содержащееся в нем понятие; а потому и заключать можем, что когда ветви, при удержании коренных букв (хотя бы одной только) сходствуют между собою значением, то без сомнения влекут начало свое от одного и того же корня.
   57. ПЛУТ (плутовать, плутовка, плутовство, плутни и проч.) -- без сомнения, от глагола плету, потому что плут производит обманы свои посредством сплетания лжей, извивает выдумки свои, идет не прямою дорогою.
   58. ПЛУТАЮ (плутать, проплутать и проч.) -- плут (обманщик), конечно, ходит кривыми путями: отселе простонародный глагол сей обращен на означение движений человека, бродящего туда и сюда по незнанию дороги (заплутался в лесу). Происхождение глагола сего от первоначального плету тем очевиднее, что мы часто о том, кто идет тихо, медленно, говорим: плетется нога за ногу.
   59. ПЛАХТА -- старинная одежда, истолкованная словами вретище, власяница. Может быть по причине малоценности, и потому плохости, худости ее. Из слова плохота могло сделаться плахта.
   60. ПЛЕВЫ или ПЛЕВЕЛЫ (по старинному же -- пелли) -- вероятно, от глагола полю, полоть, потому что означают ту худую растущую вокруг хороших растений траву, которую полют, т. е. выщипывают и выбрасывают.
   61. ПЛАЧУ (плакать, расплакаться плакса и проч.) -- мне кажется, глагол сей так же, как и плюю, произведен от слова пол или поле. Слезы текут из очей, и потому говорится ронять слезы; но куда же мы их роняем, или куда они падают? В доме на пол, вне дома на поле или на землю. Мысль сия могла подать повод к произведению глагола, означающего проливание слез, от имени того места, на которое они льются. Где-то сказано: сеющие слезами пожнут радость. Если, уподобляя слезы семенам, говорится сеять ими, то и глагол плачу мог по такому же соображению произведен быть от мысли роняю слезы на пол или на поле.
   62. ПЛЕМЯ (племена, племянник, иноплеменство и проч.) -- слово сие также могло произойти от слова поле по уподоблению размножения людей размножению семени на полях. Отселе семя и племя приемлются за одно и то же (вем, яко семя Авраамле есть. Ин., 8, 37 и проч.).
   63. ПЫЛАЮ (пылать, пыл и проч.) -- без всякого сомнения не есть первообразное, но ветвь от слова пламя.
   64. ПЛОД (плодить, распложаться, плодовитый, плодоносный и проч.). -- вероятно, тоже происходит от слова поле; ибо нужнейший для пропитания людей и многих животных плод, т. е. всякого рода хлеб, рождается и растет на полях. Слог пол в слове поле, часто (как мы то и в других словах видим), сокращается в одни согласные буквы пл. Окончание же од есть, может быть, изменение слова ядь (т. е. яства, пища). Таким образом, речение полевая ядь, измененное и сокращенное в имя плод, выражает точно то, что мы под сим словом разумеем.
   65. ПЛОТЬ (плотский, воплощение, плотоугодие и проч.) -- слово сие, означающее человеческое тело в противоположность слову дух или душа, хотя может происходить и от слова плотность по тому соображению, что все тела нашего части соединены тесно или плотно между собою; но мне ближе кажется, что оно, изменяя букву д в т, из плодь сделалось плоть, от слова плод, яко вещество размножающееся и плодящееся одно от другого.
   66. ПОЛЬЗА (пользоваться, полезен и проч.) -- сколь ни далек смысл слова сего от слова поле, однако нельзя отрицать происхождения его от оного, по крайней мере покуда не сыщется словопроизводство его от другой ближайшей к нему мысли. Произрастание на поле съестных плодов есть самонужнейшее для человеческой жизни, а потому и слово польза могло произойти от слова поле, яко от вещи, доставляющей человеку то благо, которое разумеет он под именем пользы {В более современных этимологических словарях М. Фасмера и П. Черных это слово возводится к двум корням: по (после) и льга (льгота, легкий (не)льзя). Получается более убедительно: приносит пользу то, после чего становится легче. Таким образом польза корнесловно осмысливается своременными образованными носителями русского языка как последующее облегчение. Как чуткий и прозорливый исследователь, А. С. Шишков видит отдаленность смысла слова польза от корнесловного образа поля. И все же, "покуда не сыщется словопроизводство его от другой ближайшей к нему мысли", автор этого корнеслова не считает возможным оставить своих читателей в слепом неведении и предполагает для нас воможность ("могло произойти...") возвести пользу к полю как источнику человеческого благополучия. С точки зрения современных ему и нам филологов-языковедов здесь допущена грубейшая непростительная ошибка, ставящая под сомнение компетентность автора, или дающая повод объявить его труды устаревшими и ненаучными. Разумеется, гораздо безопаснее для "серьезных ученых" обойти в своем словаре неудобное слово с не вполне ясной этимологией, или смело признать, что этимология неясна и науке пока неизвестна. Позиция Шишкова иная: он ищет в слове его коренной первообразный смысл не для самоутверждения в научном сообществе людей, препарирующих языки согласно своим теориям, общепризнанным представлениям и практическим нуждам современного общества. Его труд направлен на поиск основ понимания потомками своих предков, детьми -- отцов, людьми -- Промысла Божия. Детская, иногда наивная и всегда народная этимология Шишковских корнесловов направляет ум и душу читателя на постижение и послушание воле Отца Небесного. В этом ее уязвимость, но в этом же и живость, воспитующая образная сила, необходимая для поэтического, творческого осмысления жизненного пути. Там, где ученые "не нуждаются в гипотезе о Божественном мироустройстве" и рассматривают все сущее как совокупность случайно столкнувшихся частиц, нервных импульсов и звуков, под видом научной добросовестности и принципиальной объективности дипломированных и защищенных диссертациями исследователей часто выступает обыкновенная трусость, т. е. боязнь открыть глаза на суть собственных исследований. Адмирал Шишков был награжден золотым оружием с брильянтами за отвагу в защите Отечества. Эта отвага не оставила его и в той борьбе против научно обоснованной духовной слепоты и абстрактного невежества, в которой "злые языки страшнее пистолета". Гипотеза о происхождении слова польза оказалась опровергнутой, но высокий образец мужественного нравственного умозрения на жизненном пути к нашим духовным корням от этого не обесценился. -- Примеч. сост.}.
   67. ПОЛУШКА (полушечный, и проч.) -- имя сие в Словаре поставлено первообразным, и потом в другом месте оно же повторено и названо ветвию от слова пуло. Но может ли оно быть первообразным, когда, очевидно, составлено из слова пол (т. е. половина) и ушко (уменьшительное от уха), а когда притом известно, что в старинные времена ушки звериных кож употреблялись вместо денег?
   68. ПУЛО -- слово сие в Словаре названо старинною малою монетою, и от него произведено слово полушка. Но может ли слово, содержащее в себе полный смысл, происходить от слова, которого коренное значение не известно? Не скорее ли, напротив, должно полагать, что пуло сократилось из полушка, нежели что полушка (известного значения слово) произошло от неизвестного пуло?
   Далее под сим корнем поставлены первообразными же такие имена, которые не принадлежат оному.
   69. ПЯЛЮ (пялить, пялиться, напялить, распяливать, пяльцы и проч.) -- сие семейство слов, кажется, происходит совсем от иного начала, а именно от глагола пинаю, значащего то же, что и толкаю. Отселе ветви в настоящем времени распинаю, в прошедшем -- распял; от первого -- будущее распну, от второго -- распялю, которое по отнятии предлога превращается опять в настоящее пялю, пялюсь и проч. Слова сии как составом, так и смежностью значения показывают ясно свое происхождение; ибо распинать есть то же, что распяливать.
   70. ПАЛЕЦ вместо пялец -- для отличия во множественном числе пальцы от пяльцы, вероятно, от сего же корня, по тому соображению, что пальцы можно сгибать и, разгибая или распростирая, расширять или распяливать. По такому же соображению равнозначащее с ним слово перст сперва от глагола простираю через переставку букв из прост (т. е. простерт) сделалось по простонародному произношению пиорст, а потом в возвышенном слоге -- перст.
   71. ПАЛИЦА -- от сего произведена ветвь палка, но палица есть такая же ветвь, как и палка; обе произошли от глагола пялить или пялиться, т. е. вытягиваться наподобие палки. Сюда же принадлежат латинское palo (свая), немецкое balken, голландское, шведское и английское balk и проч., и мы, изменя п в б, говорим балка, и называем это немецким словом; но по корню, означающему во всех сих словах разного образа и величины палку, скорее первоначально произведшую их мысль отыскать можем в славянском, нежели в других языках.
   72. ПАЛИСАД (палисадник и проч.) -- слово сие названо французским, так как по-французски называется palissade. Но мало ли у нас слов одинаковых или сходных с другими языками? Потому и брат и сестра наши будут латинские frater, soror, или немецкие bruder, schwester, и сын наш -- немецкое son и глыба -- латинское gleba и баня наша -- французское bain и тысячи подобных слов? Но посмотрим, из чего составлено французское слово palissade: из слов palis и sade: первое -- palis с латинского pal (свая) на французском означает кол, колья; второе -- sade, с латинского же -- sedere, едино-коренного и единозначащего с нашими сидеть, садить. Итак, palissade (т. е. забор, тын, или изгородь, частокол), как по их, так и по нашему языку, собственно значит колосад (т. е. насаженные вплоть колья) или (поскольку кол есть не что иное, как большая палка) палкосад или по всегдашнему в словах сокращению и частому изменению гласных букв, палосад, палисад: следовательно, слово палисад, составленное в обоих языках из одних и тех же слов, то же самое значение имеющих, есть общее, или столько же их, сколько наше, подобно вышеприведенным словам брат, сестра и проч.
   73. ПУЛЯ -- слово сие не первообразное, и не от корня пл произведено; ибо ни малейше не изъявляет заключающегося в нем разума; но происходит, равно как и пушка, от подражания звуку пу, какой слышится при извержении огня из сего орудия.
   74. ПЕЛЕНА (пеленка, пеленать и проч.) -- без сомнения, от глагола пялю, поскольку спеленание есть обвитие или, так сказать, опяленье младенца полотном. Можно также произвести имя сие от слова плен, пленение в смысле скутания, связания; но, мне кажется, первое -- проще.
   75. ПЛЕНА (пленочка) -- не что иное, как сокращенное пелена, поскольку подобное же нечто означает.
   76. ПЛЕНИЦА -- то же, что и плена или пелена.
   77. ПОЛСТЬ -- слово сие также не есть первообразное и не от корня пл, но от глагола постилаю происходящее.
   78. ПЛИЦА (лейка на барках) -- хотя не видно, откуда слово сие произведено, однако не может быть первообразное, но, вероятно, испорченное из какого-нибудь другого слова. Может быть от плещу, плескать, поплескивать; или из лица (от глагола лить, поливать); или из плитца (от плита), по какой-либо особой своей плоскости.
   79. ПЛУТИВА (у рыбных промышленников на Белом море из елового дерева поплавки, привязываемые к тетивам неводов) -- равномерно должно быть производное от какого-нибудь испорченного слова: может быть также, как и поплавок из плову-тиво (т. е. нечто плавающее) сделалось плутиво или плутива.
   80. ПЛЕСНЬ (плосень, заплесневеть и проч.) -- хотя слово сие не показывает очевидности происхождения своего, однако легко может быть ветвию от глагола плеснуть, потому что заплесневелое место, отличаясь цветом от окружающего оное пространства, действительно походит на то, как бы на него чем-нибудь жидким плеснуто было.
   Далее в Словаре сем в число первообразных включены следующие слова:
   Собственные имена птиц:
   81. ПОЛЕВОЙ ЧИРОК.
   82. ПОЛУНОЧНИК.
   83. ПЛАВУНЧИК.
   84. ПЛУТОНОС.
   85. ПЛЕШАНКА.
   86. ПЕЛИКАН.
   87. ПИЛЮК.
   88. ПЛИСНА.
   89. ПЛИСТОВКА. Собственные имена рыб:
   90. ПАЛТУС.
   91. ПАЛЬЯ. Собственные имена трав:
   92. ПЛАКУН.
   93. ПЛАМЕННИК.
   94. ПОЛЕВАЯ ЧЕРНУШКА.
   95. ПОЛЕЙ.
   96. ПОЛЫНЬ или ПЕЛЫНЬ.
   97. ПОЛУШЕЧНАЯ ТРАВА.
   98. ПОЛЕВАЯ ГОРЧИЦА. Собственные имена мхов:
   99. ПЛАВУН.
   100. ПЛЮСНИК. Собственное имя цветка:
   101. ПАЛОЧНИК. Собственное имя кустика:
   102. ПЛОХОВЕЦ.
   Некоторые из сих имен, которых словопроизводство неизвестно, как-то: палтус и палья (рыбы), плисна и плистовка (птицы), полынь или пелынь (трава) могут, если не найдется их происхождение, остаться первообразными; но каким образом в число их включить имена от известных слов происходящие, таковые как полуночник, плавунчик, плутонос, плешанка, пилюк, плакун, пламеник, плавун, плюсник, плоховец! Разве нет в языке нашем слов полночь, плавать, нос, плешь, пилюкатъ, плакать, пламя, сплюскиватъ, плох! Почему же имена, явным образом от них произведенные, называть первообразными? Не лучше ли отыскать и объяснить, по какому свойству или качеству сих животных или растений даны им сии названия? Или как можно прилагательные имена, таковые как полевой чирок и полевая чернушка, полевая горчица, полушечная трава ставить также в число первообразных? Какой же будет это словопроизводный Словарь? Да разве нельзя под словом трава или цветы и проч. исчислить разные их роды? Притом же надлежит и то взять в рассуждение, что ежели по множеству таковых имен невозможно всех их исчислить, то не лучше ли предоставить исчисление оных особым Словарям? Ибо какая же польза малую часть таковых имен поместить, а главную оставить? Все сие при сочинении словопроизводного Словаря надлежит принять в соображение. Далее в сем Словаре между нашими помещены также и чужеязычные слова, как-то:
   103. ПАЛЬМА.
   104. ПЛАНЕТА.
   105. ПЛАНКА.
   106. ПЛАН.
   107. ПЛЕАДЫ.
   108. ПЛИНТУС.
   109. ПЛИНФА.
   110. ПЛИС.
   111. ПОЛИП.
   112. ПОЛИТИНА
   113. ПОЛИЦИЯ.
   114. ПОЛЮС.
   115. ПУЛЬС (по-русски бильцо).
   116. ПИЛЮЛЯ (по-русски зернетка).
   Иностранные слова не могут и не должны находиться в русском словопроизводном Словаре, потому что корень и значение их в нашем языке не существует. Они, и то сколько можно в меньшем количестве, должны стоять в азбучном Словаре. По моему мнению, лучше собрать их особо и приложить к концу азбучного Словаря. Защищающие необходимость их некоторым образом хотя и правы, но еще более справедливо то, что каждое вводимое в употребление чужеязычное слово не только отнимает у разума свободу и способность распространять и усиливать свой язык, но приводит оный в бессилие и оскудение. Уступая больше и больше сей мнимой необходимости, или еще, так сказать, щеголяя чужими словами, мы, наконец, перезабудем свои, смешаем остальные с чужеземными и, растеряв собственных слов своих корни и значения, сделаем из славяно-росского языка, из сего подъемлющего главу свою из глубокой древности сторукого великана, такое сухощавое и слабое греко-латино-немецко-французское дитя, в котором не останется ни ума, ни силы. Навык, конечно, много может над нами, но должно ли покорять ему рассудок? Скажут: одни ли мы употребляем чужие слова? Других народов словари наполнены ими. Новейшие языки не могут служить нам образцами. Они по необходимости должны заимствовать слова из других языков; но наш древний язык не имеет в том нужды. Он может из каждого собственного своего корня столько извлекать ветвей, сколько ему потребно. Вся осторожность в сем случае должна состоять в том только, чтобы знать свой язык и уметь согласно с разумом и свойствами оного извлекать сии ветви; ибо невежественное извлечение оных еще хуже испортит его, нежели принятие иностранных слов. Но оставим сии суждения, требующие пространнейших объяснений, и обратимся к заключениям нашим о словопроизводном словаре.
   Раскрыв оный, мы находим, что под корнем пл означено в нем 115 первообразных слов, т. е. "отцов", из которых каждый пустил от себя семейство, но по объясненным выше сего соображениям видим, что сии отцы или родоначальники сами суть не первообразные, но производные слова, и, следственно, такие же ветви, как и те, которые от них произведены. По прилежном рассмотрении может быть из 115 останется их не больше двух или трех. Каким же образом сохранится словопроизводство или, иначе сказать, родословие, когда одно и то же поколение разделится на множество других? Может ли одна и та же река течь из десяти источников? Вторая не меньше важная несообразность Словаря сего состоит в том, что он назван словопроизводным, а расположен по азбучному порядку. Обстоятельство одно с другим совсем не совместное. Словари сии совершенно между собою противны. Азбучный разрывает всякую между словами связь; словопроизводный, напротив, отыскивает ее со строгим исследованием. Азбучному нет никакой надобности до начала и происхождения слов. Он показывает только ветвенное их значение, не заботясь о том, от какой мысли оно породилось. Словопроизводный, напротив, открывает в ветвенном значении коренное, и таким образом восходит к самому началу созидавших язык мыслей человеческих. Первый нужен для случайных справок о словах, второй -- для познания языка во всем его пространстве. Из сего явствует, что для составления словопроизводного Словаря надлежит сперва определить корни языка, и потом под каждым из них показать происшедшие от него колена и ветви, во всей их совокупности и порождении одной от другой; ибо без сего вместо единства и целости будет он иметь некий не согласный с намерением своим на части расторженный состав. Объясним сие примерами: корень первообразного слова и всех ветвей оного, по отнятии от них предлогов и окончаний, остается в двух согласных буквах, между коими для различения ветвей помещается третья гласная, часто изменяющаяся буква. Таким образом, с каких бы слогов ни начинались слова -- с пал, пел, пил и проч.; но корень в них один и тот же пл, сохраняющий всегда первоначальное значение свое. Скажем: воспалить, пылать, пламя, поломя и проч., корень, невзирая на перемену гласных букв, остается в них тот же, и то же самое значит. Каким же образом без разрушения коренного заключающегося в нем понятия, которое сообщает он всем своим ветвям, разорвать его на слоги пал, пел, пил и проч.? К чему потребен тут азбучный порядок? Посмотрим, как это сделано в Академическом словаре. Вот как:
   ПАЛ (начинаясь от с. 697) занимает 13 страниц,
   ПЕЛ -- 1,
   ПИЛ -- 5,
   ПЛ -- 83,
   ПОЛ -- 37,
   ПУЛ -- 1,
   ПЫЛ -- 2,
   ПЯЛ -- 2.
   -------------
   Всего 144 страницы.
   Промежутки (содержащие в себе для сохранения азбучного порядка совсем иные корни, как то: пан, пар и проч., пен, пел и проч., пин, пир и проч.):
   первый, между ПАЛ и ПЕЛ, занимает 48 страниц,
   второй, между ПЕЛ и ПИЛ, -- 43,
   третий, между ПИЛ и ПЛ, -- 48,
   четвертый, между ПЛ и ПОЛ, -- 18,
   пятый, между ПОЛ и ПУЛ, -- 184,
   шестой, между ПУЛ и ПЫЛ, -- 74,
   седьмой, между ПЫЛ и ПЯЛ, -- 8.
   Всего 423 страницы.
   Таким образом, корень пл (разумея под сим все произведенные от него колена и ветви), вместо показания оного в совокупности, рассечен на восемь частей, разделен семью промежутками, содержащими в себе колена и ветви, другим разным корням принадлежащие. Какое же тут словопроизводство и показание хода языка? Совершение весьма полезного дела для пустого и не нужного соблюдения азбучного порядка осталось разорванным на части и через то не соответствующим своему предположению и намерению. Мы выставили для примера здесь один только корень пл, но то же можем сказать и о всех прочих корнях, из чего еще более усмотрится перебивка и смешение понятий, долженствующих следовать одно из другого. Впрочем, я не для того показал недостатки сего Словаря, чтоб отнять у него цену. Напротив, как первоначальный труд и единственное в сем роде произведение, имеет он, несмотря на сии погрешности, великое достоинство и может быть между Словарями других языков есть, буде не превосходнейшее, то по крайней мере не уступающее им творение.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru