Гёте въ молодости и его поэтическія произведенія. Іоганна Шерра. Спб. 1876.
Каждый образованный читатель, безъ сомнѣнія, знакомъ съ книгой Дж. Льюиса "Жизнь Гете", въ которой знаменитый англійскій ученый силится возвеличить значеніе Вольфганга Гете, какъ человѣка; читателю также, конечно, извѣстно, что попытка эта рѣшительно не увѣнчалась успѣхомъ, такъ какъ, при всѣхъ натяжкахъ и, такъ сказать, подтасовкахъ фактовъ, со стороны біографа, нравственная личность автора "Фауста" все-таки выходитъ весьма непривлекательной и заурядной. Однако неудачная попытка Льюиса нисколько не отняла охоту у Іог. Шерра, въ свою очередь, приняться за такой неблагодарный трудъ. Мы понимаемъ, что въ данномъ случаѣ Шерромъ руководило чувство патріотизма: ему, какъ истому нѣмцу, хотѣлось, во что бы ни стало, оправдать многіе, далеко некрасивые поступки Гёте, и, вообще, выставить его не только геніальнымъ мыслителемъ и величайшимъ поэтомъ, но и прекраснымъ человѣкомъ. Но.... "охота смертная, да участь горькая", -- говоритъ пословица. Напрасно Шерръ пытался отыскивать симпатичныя черты въ характерѣ Гёте и осторожно обходилъ тѣ печальные факты, которые ярко обрисовываютъ всю черствость, весь эгоизмъ его; напрасно, путемъ пародоксальныхъ выводовъ и софизмовъ, оправдывалъ его поступки, всѣ эти старанія и ухищренія не помогли. Шерръ ровно ничего не доказалъ, и его біографическій очеркъ Гёте вышелъ лишь неумѣстной претензіей на сооруженіе недосягаемаго пьедестала титану-поэту; какъ черезъ-чуръ восторженный панегирикъ, онъ производитъ просто непріятное впечатлѣніе. И, вообще, очеркъ этотъ представляетъ не серьезное, солидное изслѣдованіе, а скорѣе легкій, бѣглый эскизъ, въ которомъ проглядываетъ одно лишь рабское поклоненіе титанизму Гёте, его поэтической мощи. Какъ одинъ изъ величайшихъ поэтовъ, Гёте ни мало не нуждается въ панегирикахъ, -- его поэтическая сила, его геніальный умъ, говорятъ сами за себя. Вотъ почему Шерръ сдѣлалъ бы гораздо лучше, еслибъ по меньше восторгался, а занялся обстоятельнымъ разборомъ твореній германскаго поэта и подвергъ бы психологическому анализу многія стороны его характера, объяснилъ намъ нѣкоторые интересные факты его жизни. Такъ, напримѣръ, Шерръ очень мало и вскользь говоритъ о томъ времени сближенія Гёте съ Шиллеромъ, которое такъ сильно повліяло на перваго и дало ему новый толчокъ, и которое самъ Гёте называетъ "новою весною, въ которой все снова возродилось, распустилось и снова зацвѣло". Восторгаясь даже такими поступками Гёте, которые заслуживаютъ полнаго порицанія, Шерръ, въ своемъ пламенномъ желаніи оправдать Гёте, доходитъ до рѣшительнаго абсурда,-- онъ ничуть не находитъ предосудительными даже тѣ любовныя интрижки германскаго поэта, которыя, иногда, имѣли для него весьма плохой исходъ.... Независимо отъ разныхъ противорѣчій, туманныхъ разглагольствованій, громкихъ, бездоказательныхъ фразъ, въ изобиліи встрѣчающихся въ новой книгѣ Шерра, мы находимъ еще въ ней довольно много "перловъ и адамантовъ", которые какъ нельзя лучше обрисовываютъ личность и самого Шерра,-- этого quasi-демократа, демагога и либерала перваго сорта, не стыдящагося теперь публично высказывать такія убѣжденія, какія свойственны только самому отъявленному ретрограду, самому завзятому нѣмцу-филистеру. На русскій языкъ книга Шерра переведена плохо, особенно стихи Гёте; въ этомъ переводѣ они вышли похожими на творенія Анаевскаго, Овчинникова, сихъ знаменитыхъ, по своей безграмотности, стихориѳмодѣлателей.