Lib.ru/Классика: Шелгунов Николай Васильевич. Политическая и общественная хроника

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.

II) Преданіе суду президента Соединенныхъ Штатовъ Андрью Джонсона.-- Отношеніе къ президенту радикальной и республиканской партій.-- Смѣщеніе военнаго министра Стэнтона -- Причины, побудившія президента къ противуконституціоннымъ дѣйствіямъ.-- Голодъ въ Пруссіи.-- Рѣчь профессора Вирхова о голодѣ и тифѣ.-- Голодъ въ Алжирѣ.-- Безпорядки во Франціи,-- Послѣднія главы книги Лабулэ "Prince-Caniche".

¹²/₂₄ февраля настоящаго года палата представителей вашингтонскаго конгресса вотировала предложеніе о преданіи суду президента Соединенныхъ штатовъ, Андрью Джонсона. Большинствомъ 126 голосовъ противъ 47, предложеніе было принято. ¹⁵/₂₇ того же февраля делегація палаты явилась предъ рѣшеткой сената и была допущена къ объясненію. Она обвинила президента въ нарушеніи закона, и текстъ обвиненія представила сенату. Сенатъ поручилъ особой комиссіи разсмотрѣть обвиненіе. Комиссія признала его правильнымъ. Послѣ продолжительныхъ совѣщаній, сенатъ, образовавшій изъ себя верховный судъ, марта предложилъ президенту представить объясненія по всѣмъ пунктамъ обвиненія ¹¹/₂₃марта, когда начнется надъ нимъ судъ. Президентъ могъ защищаться самъ или же выбрать себѣ защитника. Президентъ обвиняется въ нарушеніи закона объ общественныхъ чиновникахъ; въ попыткѣ удалить, безъ согласія сената, военнаго министра Стэнтона и назначить вмѣсто-него генерала Томаса; въ намѣреніи насильственно овладѣть общественной собственностью военнаго министерства; въ нарушеніи военнаго закона; въ отрицаніи законной силы конгресса; въ попыткѣ препятствовать мѣрамъ, принятымъ конгрессомъ для возстановленія Союза; въ неприличныхъ для первого чиновника республики выраженіяхъ, которыми президентъ оскорблялъ конгрессъ въ рѣчахъ, произнесенныхъ публично, и вообще въ неисполненіи существующихъ законовъ и нарушеніи конституціи. Президентъ просилъ отложить судъ на 30 дней, чтобы имѣть возможность лучше приготовиться къ защитѣ, но сенатъ, большинствомъ 41 голоса противъ 12, отказалъ въ просимой отсрочкѣ и, какъ извѣщаетъ телеграфъ, ¹¹/₂₃марта защитникъ президента отвѣчалъ уже на сдѣланный ему допросъ.

Эти извѣстія, какъ и слѣдовало ожидать, надѣлали много шума въ Европѣ. Враги Соединенныхъ штатовъ отъ удовольствія потирали руки. Враждебная имъ журналистика затянула свою обычную пѣсню. Болѣе искренніе ея Органы заявили съ приличнымъ случаю торжествомъ, что ихъ предсказаніе объ этой анархической странѣ, гдѣ дѣйствуютъ законы Линча, гдѣ надо постоянно ходить съ револьверомъ въ карманѣ, начинаетъ сбываться; что настаетъ послѣдній день великой республики; что она погибнетъ отъ собственнаго неразумія; что президента поддержатъ южные штаты, вынесшіе столько оскорбленій въ послѣднее время; что возгорится междуусобная война, результатомъ которой будетъ раззореніе имуществъ, обѣдненіе всего края и пр. и пр. Менѣе искренніе относились къ событію-съ лицемѣрнымъ соболѣзнованіемъ; эти фарисеи притворились людьми, сочувствующими американскимъ учрежденіямъ: но какъ ни миндальничали они, какъ ни заигрывали съ американскими гражданами, а все же не могли такъ хорошо спрятать свои зубы, чтобы ихъ не было замѣтно.

Но какъ искренніе враги, такъ и неискренніе благопріятели, или вѣрнѣе, злѣйшіе враги Соединенныхъ штатовъ, своими нелѣпыми выходками еще разъ доказали, что они рѣшительно не понимаютъ смысла событій и совсѣмъ не знаютъ ни народа, ни учрежденій великой заатлантической республики. Давно ли, также какъ и теперь, раздавались ихъ возгласы о погибели Соединенныхъ штатовъ; давно-ли, во имя рабства и гнуснѣйшей эксплуатаціи, ратовали они противъ Сѣверныхъ штатовъ, лгали на президента Линкольна, приписывая ему небывалые честолюбивые замыслы на военную диктатуру; давно ли нападали они на того же президента Джонсона, котораго теперь готовы даже защищать, за то, что онъ обижалъ доблестныхъ гражданъ Юга, налагая на нихъ конфискацію имущества и экспатріацію; -- давно ли это было? Они замолкли, когда увидѣли, что европейская мѣрка неприложима къ Соединеннымъ штатамъ. Но видно имъ мало одного урока, и они опять принялись за старыя глупости.

Джонсонъ случайно сдѣлался президентомъ. Его имя никогда не было настолько популярно въ Соединенныхъ штатахъ, чтобы онъ могъ когда нибудь явиться кандидатомъ на президентство. Во время борьбы партій за избраніе президента, мало обращаютъ вниманія на выборъ вице-президента, и потому въ эту должность всегда попадали люди мало замѣтные и не особенно популярные. На такомъ же основаніи выбранъ былъ и Джонсонъ. Смерть Липкольна, во время президенства, случайно доставила Джонсону президентское мѣсто, такъ какъ по конституціи, въ случаѣ смерти президента, на остальное время до срока президентства вступаетъ въ отправленіе должности вице-президентъ. Джонсонъ, но своимъ политическимъ убѣжденіямъ, всегда принадлежалъ къ демократической партіи, не раздѣляя однакоже мнѣнія демократовъ южныхъ штатовъ объ отдѣленіи отъ Союза. Онъ очень хорошо понималъ, что республиканская партія, вмѣстѣ съ Линкольномъ, побѣдившая рабовладѣльческіе штаты,-- сильна, и что было бы неразсчетливо вступать съ пою въ борьбу въ то время, когда Югъ былъ разбитъ, уничтоженъ, а на Сѣверѣ нечего было и думать о поддержкѣ демократовъ, замолкшихъ и притаившихся у себя дома. Убійство Линкольна сильно возбудило народныя страсти противъ южныхъ плантаторовъ. Благоразуміе требовало, по крайней мѣрѣ, не раздражать ихъ болѣе. Потому Джонсонъ, въ началѣ своего президентства дѣйствовалъ почти какъ радикалъ, аболиціонистъ. Онъ обманулъ республиканцевъ, по крайней мѣрѣ, большую часть изъ нихъ, но не могъ обмануть недовѣрчивыхъ радикаловъ. Едва ли не съ самого первого дня президентства Джонсона, они стали дѣйствовать противъ него. Еще тогда, Оомисръ и Стивенсъ, эти замѣчательные старцы съ юношескими убѣжденіями, предостерегали конгрессъ отъ хитраго плантатора,-- еще тогда эти дальновидный люди говорили, что рано или поздно, а все-таки непремѣнно придется поссориться съ президентомъ, и что лучше приготовиться заранѣе и собрать свои средства, чтобы не дать противнику слишкомъ усилиться, поднимая на ноги ослабленную и разбитую демократическую партію Юга. Но Джонсонъ дѣйствовалъ такъ ловко, такъ понималъ тогдашнее положеніе, что обманулъ даже многихъ скептиковъ. Онъ такъ энергически преслѣдовалъ убійцъ Линкольна, онъ съ такимъ похвальнымъ усердіемъ дѣйствовалъ противъ южныхъ измѣнниковъ! Но Югъ, благодаря тайному заступничеству президента, мало но малу укрѣплялся. Пораженная демократическая партія подняла голову и снова голосъ ея сталъ громко раздаваться. Время было снять маску, и Джонсонъ видя, что подходятъ новые президентскіе выборы, и зная, что республиканская партія никогда не выставитъ его своимъ кандидатомъ, рѣшился опереться на демократовъ, т. е. на свою прежнюю партію и сдѣлать попытку, посредствомъ нее, удержаться на президентскомъ креслѣ. Однакожь и демократическая партія, вспоминая президентскую дѣятельность Джонсона, не довѣряла ему, а потому приходилось употребитъ энергическія мѣры, идти на проломъ, -- и Джонсонъ рѣшился.

Самые главные враги Джонсона.-- радикалы. Одержать надъ ними побѣду -- значитъ одержать ее надъ цѣлой республиканской партіей, которая, въ случаѣ пораженія радикаловъ, врядъ ли рѣшится дѣйствовать; -- именно такія побужденія должны были руководить Джонсономъ, когда онъ рѣшился смѣстить военнаго министра Стэнтона, принадлежащаго къ радикальной партіи. Но Стэнтонъ не изъ тѣхъ людей, которые безъ борьбы признаютъ себя побѣжденными. Опираясь на изданный въ прошломъ году билль сената, но которому президентъ не имѣетъ права смѣщать министровъ, безъ предварительнаго совѣщанія съ сенатомъ и полученія его согласія, -- Стэнтонъ отказался повиноваться приказанію президента и, какъ сообщаютъ газеты, въ предупрежденіе всякой неожиданности, безвыходно остается въ министерскомъ кабинетѣ: туда ему приносятъ ѣсть, тамъ онъ спитъ на диванѣ. У дверей кабинета поставленъ часовой, и Стэнтонъ намѣренъ прожить такъ до той поры, пока не будетъ окончательно рѣшено дѣло о спорѣ его съ президентомъ.

На смѣщеніе Стэнтона конгрессъ посмотрѣлъ, какъ на рѣшительный вызовъ со стороны президента. Въ сенатѣ тотчасъ же было постановлено рѣшеніе, заявляющее, что президентъ не имѣлъ никакого права смѣнить военнаго министра. Въ палатѣ депутатовъ всталъ старикъ Стивенъ и сказалъ рѣчь, окончивающуюся слѣдующими словами: "не говорилъ ли я вамъ уже давно, что ни къ чему не послужитъ ваша умѣренность. Мои слова оправдались и теперь намъ поставлена дилемма: или быть совершенно уничтоженными врагомъ или поразить его". Эти слова произвели потрясающее впечатлѣніе на палату, которая на предложеніе депутата повода постановить рѣшеніе, что "президентъ Соединенныхъ штатовъ Андрью Джонсонъ обвиняется въ преступномъ поведеніи", огромнѣйшимъ большинствомъ рѣшила препроводить его въ реорганизаціонный комитетъ, находящійся подъ вліяніемъ Стивенса. Дальнѣйшія дѣйствія палаты и сената изложены выше.

Сторонники президента говорятъ, что смѣняя Стэнтона, Джонсонъ имѣлъ въ виду отговорку, которая, по его мнѣнію, дѣлала недѣйствительнымъ всякое нападеніе со стороны конгресса. Стэнтонъ былъ назначенъ Линкольномъ, а не имъ, Джонсономъ, а въ биллѣ сената дѣло шло о министрахъ, назначаемыхъ президентомъ, состоящимъ въ должности, и не касалось министровъ, назначенныхъ его предшественникомъ. Но во-первыхъ, если президентъ не смѣщаетъ министра, назначеннаго его предшественникомъ, значить онъ утверждаетъ его въ этой должности, а утвержденіе равносильно назначенію. Во-вторыхъ, странно думать, чтобы Джонсонъ не предвидѣлъ заранѣе, что у него съ конгрессомъ слишкомъ много и другихъ счетовъ, дабы конгрессъ ограничился однимъ обвиненіемъ въ нарушеніи Tenure of office bill. Все это, разумѣется, предвидѣлъ Джонсонъ; онъ хорошо зналъ, что воспослѣдуетъ за его упрямствомъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ понималъ, что другого выхода для него не было. Ему хочется остаться президентомъ; безъ поддержки демократической партіи онъ не можетъ расчитывать на побѣду въ избирательной борьбѣ, а поддержку этой партіи можно пріобрѣсти только рѣшительнымъ разрывомъ съ конгрессомъ, большинство котораго состоитъ изъ представителей республиканской и радикальной партіи.

Чѣмъ окончится судъ надъ Джонсономъ, разумѣется, теперь еще трудно рѣшить. Но во всякомъ случаѣ, удалятъ ли Джонсона или ограничатся публичнымъ ему выговоромъ съ признаніемъ недѣйствительными всѣхъ мѣръ, которыя онъ принялъ вопреки волѣ конгресса,-- можно утвердительно сказать, что изъ всего итого дѣла не произойдетъ никакой опасности для дальнѣйшаго развитія сѣвероамериканскихъ учрежденій. Народъ Соединенныхъ штатовъ до того сжился съ этими учрежденіями, такъ глубоко убѣжденъ въ необходимости ихъ для своего развитія и процвѣтанія, что всякое посягательство на нихъ почтетъ кровной для себя обидой. На защиту ихъ онъ встанетъ какъ одинъ, а послѣдняя междоусобная война показала, какими страшными средствами обладаетъ этотъ промышленный, трудолюбивый народъ. Демократическая партія-сильна въ Соединенныхъ штатахъ, она глубоко оскорблена послѣдними событіями, но и въ средѣ ея найдется немного измѣнниковъ народному дѣлу. И она, также какъ республиканская и радикальная партіи, стоитъ за теперешнія учрежденія Соединенныхъ штатовъ. Въ случаѣ опасности, грозящей современному порядку, она не откажется подать руку своимъ соперникамъ для дѣйствія противъ общаго врага. Смѣшны и жалки тѣ люди, которые въ своемъ глубокомъ невѣжествѣ и непониманіи американскаго прогресса, кричатъ о приближающейся катастрофѣ въ Соединенныхъ штатахъ, послѣдствіемъ которой будетъ паденіе великой республики. Споръ Джонсона съ конгрессомъ не болѣе какъ споръ между партіями, нѣчто подобное борьбѣ парламентскихъ партій въ европейскихъ конституціонныхъ государствахъ. У Джонсона единственное желаніе пріобрѣсти партію для предстоящихъ президентскихъ выборовъ; конгрессъ расчитываетъ противопоставить ему своего кандидата. Ни та, ни другая партія объ оружіи и кровопролитіи вовсе не думаютъ.

-----

Нынѣшній високосный годъ выдался крайне несчастный. Почти на всемъ европейскомъ континентѣ, нынѣшнюю зиму, въ большей или меньшей степени, народъ пострадалъ отъ голода. Голодаетъ и Пруссія, а за голодомъ подвигается тифъ. Вездѣ спѣшатъ принять энергическія мѣры противъ страшнаго врага. Но, разумѣется, невозможно предотвратить бѣдствіе, когда оно уже настало. Остается одно -- принимать разумныя мѣры чтобы, по крайней мѣрѣ, въ будущемъ избѣжать подобныхъ несчастій.

Извѣстный профессоръ берлинскаго университета, Вирховъ, именно имѣя въ виду пользу будущихъ поколѣній, прочелъ въ Берлинѣ публичную лекцію о тифѣ и голодѣ. Почтенный профессоръ, опираясь на историческіе примѣры, самымъ осязательнымъ образомъ доказалъ, что за голодомъ всегда слѣдуетъ тифъ, дѣйствующій повально.-- Три бича человѣчества всегда идутъ вмѣстѣ: голодъ, болѣзнь, война," сказалъ г. Вирховъ. "Не даромъ, продолжалъ онъ, -- въ средніе вѣка сложилась поговорка: война, чума, дороговизна, придетъ одна -- жди и другой".

Болѣзнь, извѣстная теперь подъ именемъ тифа, въ первый разъ, явилась во время наполеоновскихъ войнъ.. Этотъ военный тифъ, названный такъ въ отличіе отъ болѣзней, дѣйствующихъ не въ военное время и называемыхъ также тифомъ, -- второй разъ показался во время севастопольской войны. Въ эту же эпоху сдѣланы наблюденія надъ тифомъ, происходящимъ отъ голода, и между обоими родами тифовъ найдена извѣстная разница. Но мы не будемъ вдаваться ни въ медицинскія тонкости опредѣленія болѣзни, ни въ описаніе историческаго ея хода, составляющихъ значительную часть лекціи г. Вирхова, а перейдемъ прямо къ объясненію почтеннымъ представителемъ науки причинъ распространенія повальныхъ болѣзней. По мнѣнію г. Вирхова ихъ три: недостатокъ пищи, густота населенія и вдыханіе испорченнаго воздуха. Но это причины побочныя, или лучше сказать, онѣ не болѣе какъ слѣдствіе общей причины. "Частое появленіе эпидемій, говоритъ г. Вирховъ, должно бы невидимому заставить людей употребить всѣ усилія къ увеличенію знанія; должно бы породить желаніе устранить условія, препятствующія развитію удобствъ жизни для всѣхъ людей безъ исключенія. Устраненіе же причины повальныхъ болѣзней въ рукахъ самихъ людей. Вовсе нетрудно побѣдить тифъ и сдѣлать невозможнымъ дальнѣйшее его появленіе. Въ этомъ предположеніи не заключается ничего невозможнаго, если вспомнить совершенное исчезновеніе египетской язвы. Эта ужасная болѣзнь явилась вмѣстѣ съ паденіемъ государства, и пропала съ его процвѣтаніемъ. Язва развилась, когда земледѣліе, торговля, каналы, однимъ словомъ, всѣ признаки благосостоянія стали приходить въ упадокъ, когда деспотическое правительство высасывало всѣ соки народа; но устранились эти причины ея появленія, и она изчезла. Точно также можно уничтожить и тифъ".

Къ этимъ словамъ прибавлять нечего, развѣ пожелать чтобы на нихъ посмотрѣли серьозно, а не сочли ихъ плодомъ пылкой фантазіи утописта.

Голодаютъ и во Франціи, лучше сказать въ Алжирѣ, гдѣ народъ буквально умиралъ съ голоду. Но не будемъ распространяться о немъ. Слѣдствія голода вездѣ одинаковыя. Нѣсколько лишнихъ фактовъ, тожественныхъ съ фактами, взятыми изъ тѣхъ же событій въ другихъ странахъ, ровно ничего не прибавятъ, а потому лучше обратимся къ самой Франціи. Смѣхотворная оппозиція аркадцевъ, подъ предводительствомъ пресловутаго "витіи и публициста Гарнье-де-Кассаньяка, разразившаяся по поводу преній въ законодательномъ собраніи при докладѣ закона о печати, насмѣшила всю Европу. Потѣшилось надъ ней и французское правительство; по оно серьезно обрадовалось и почувстовало свою силу, когда, при громѣ рукоплесканій, государственный министръ, обращаясь къ настоящей, а не аркадской оппозиціи, замѣтилъ, что "ея притязанія слишкомъ уже стары, отстали отъ вѣка и напоминаютъ худшія времена французской исторіи". Оппозиція молча проглотила пилюлю; за то она немного пошумѣла въ отвѣтъ на милую выходку вице-президента собранія Давида, единаго отъ большинства и особенно любезнаго аркадцамъ; но кто же нынче во Франціи обращаетъ вниманіе на шумъ оппозиціи законодательнаго корпуса? Еще болѣе причинъ радоваться выпало на долю наполеоновскаго правительства, когда завели рѣчь по поводу закона о сходкахъ. Но не всегда бываютъ свѣтлые дни, случается норой и ненастье. Во время полнѣйшаго торжества г. Руэ, вдругъ получается извѣстіе о безпорядкахъ, вспыхнувшихъ въ Тулузѣ, затѣмъ въ Монтобанѣ. Едва успѣли оправиться отъ непріятныхъ нечаянностей, летитъ депеша, что въ Бордо появились манифестаціи, не совсѣмъ согласныя съ понятіями о порядкѣ и благонамѣренности. Порѣшили съ ними, а тутъ опять извѣстіе изъ Ренна о листкахъ возмутительнаго содержанія, разбросанныхъ на улицахъ. Есть надъ чѣмъ призадуматься!

Какое значеніе имѣли эти безпорядки, какая ихъ цѣль -- изъ газетъ пока невидно. Мы сочли нужнымъ заявить о нихъ въ дополненіе свѣденій о Франціи, сообщенныхъ во второй книжкѣ" Дѣла, въ политической хроникѣ, Отдѣльно взятыя, эти событія, можетъ быть, и не важны, но въ связи со всѣмъ, что совершается теперь во Франціи, они имѣютъ довольно серьезное значеніе.

-----

Перейдемъ теперь къ прерванному въ первой книжкѣ "Дѣла" отчету объ извѣстномъ произведеніи г. Лабулэ "Le prince Canidі". Оно окончилось, и вмѣстѣ съ тѣмъ кончились безконечные толки и споры о немъ, занимавшіе Парижъ довольно продолжительное время, если принять во вниманіе характеръ парижскаго населенія, быстро перебѣгающаго отъ одной новости къ другой, и имѣющаго удивительную способность также быстро забывать все, что, по его мнѣнію, стало уже старымъ и, слѣдовательно, сдано въ архивъ. Конецъ сказки г. Лабулэ не удовлетворилъ общимъ ожиданіямъ, хотя, но правдѣ сказать, очень немногіе изъ интересующихся и увлекающихся "Принцемъ-Собачкой" могли бы сознательно отвѣчать на вопросъ: чего же именно они ожидали! Впрочемъ подобная участь постигаетъ всякое литературное произведеніе, на долю котораго выпадаетъ честь стоять въ разрядѣ предметовъ, находящихся въ модѣ.

Нашъ отчетъ остановился на той главѣ сказки Лабулэ, въ которой описывались похожденія принца Гіацинта, въ первый разъ обращеннаго въ собаку. Въ бесѣдахъ своихъ съ собаками, принцъ узналъ многое, о чемъ прежде не смѣлъ и помышлять. Его юному уму задана была серьезная работа и, получивъ опять человѣческій видъ, принцъ въ первомъ же засѣданіи своего совѣта, какъ говорится, прорвался. Въ собачьемъ образѣ онъ былъ взятъ въ полицейское депо, гдѣ намѣревались снять съ него шкуру. Ему удалось убѣжать изъ злополучнаго мѣста, и увести съ собой большую часть заключенныхъ. Вотъ объ этомъ-то чрезвычайномъ происшествіи полицейская администрація представила донесеніе высшей, представляемой графомъ Всюду-Поспѣй. И это донесеніе было прочитано въ совѣтѣ, въ присутствіи Гіацинта. Донесеніе страдало небольшимъ недостаткомъ -- отсутствіемъ истины. Въ немъ отъ первой до послѣдней строчки была чистѣйшая ложь, за то съ приличнымъ пафосомъ разсказано о ревностной и неутомимой дѣятельности администраціи, которая, въ бѣгствѣ собакъ изъ депо, усматриваетъ существованіе болѣе обширнаго заговора, героями коего уже не собаки, а люди. Въ заключеніе говорится, что Припяти всѣ зависящія мѣры къ уничтоженію преступныхъ замысловъ заговорщиковъ. Гіацинту и смѣшно, и досадно было слушать такую нелѣпую ложь, онъ вспылилъ и высказалъ нѣсколько рѣзкихъ словъ, относившихся къ полицейскимъ чиновникамъ. Всюду-Поспѣй оскорбился за подчиненныхъ ему чиновниковъ и предложилъ принять его отставку, формулировавъ свое прошеніе слѣдующимъ образомъ: "Я подаю въ отставку не потому, чтобы страдало мое самолюбіе; я и мои подчиненные всегда будемъ у ногъ вашего величества. Но на мнѣ, какъ на главѣ администраціи,-- великаго учрежденія, сдерживающаго народъ и поддерживающаго государство,-- лежатъ свои обязанности. Администрація подвергается критикѣ, является сомнѣніе въ ея непогрѣшимости, значитъ сила и значеніе ея уничтожены; значитъ анархія стучится въ двери; значитъ королевская власть поколеблена. Я не могу принимать участія въ этомъ разрушеніи святѣйшихъ основъ общества. Своимъ возвышеніемъ я обязанъ возвеличенію администраціи. Она надаетъ,-- и я долженъ пасть".

Отставка графа была принята, но, разумѣется, со стороны опытнаго чиновника эта выходка была просто стратегической хитростью. Ему вовсе не хотѣлось такъ скоро разставаться съ весьма приличнымъ жалованьемъ министра, и онъ принялъ мѣры, которыя въ подобныхъ случаяхъ всегда удаются ловкимъ пройдохамъ. Онъ рѣшился дѣйствовать на самыя слабыя струны человѣческаго организма: на сладострастіе и любовь къ славѣ. Чтобы разжечь въ молодомъ королѣ славолюбіе, употребленъ въ дѣло главнокомандующій арміей, баронъ Бомба, человѣкъ добрый, простой и страстно любящій свое искуство. Онъ явился къ королю, и безъ всякихъ ухищреній, прямо объяснилъ ему, что Пустоголовые скучаютъ безъ военной славы, что ихъ сердца пылаютъ желаніемъ побить кого нибудь изъ сосѣдей, что, однимъ словомъ, нужно объявить войну. Король сперва очень сухо принялъ эти воинственныя изліянія, по когда генералъ сообщилъ ему о томъ, что братъ короля сосѣдняго народа Дураковатыхъ, назвалъ его, Гіацинта, молокососомъ и желаетъ встрѣтиться съ нимъ лицомъ къ лицу въ бою,-- Гіацинтъ вскипѣлъ,-- и посольство генерала увѣнчалось полнымъ успѣхомъ относительно войны. За то вторая часть порученія -- устройство графа Всюду-Поспѣй по прежнему на. министерскомъ посту, не удалась. Король пропустить мимо ушей замѣчаніе генерала о крайней необходимости въ это важное время услугъ графа. Но графъ не унывалъ, у него оставалось еще одно средство. Король былъ страстно влюбленъ въ дочь графа; прелестная дѣвушка, въ черномъ платьѣ, съ скромно опущенными глазами, пришла къ королю засвидѣтельствовать свое почтеніе передъ отъѣздомъ въ провинцію. Королю не хотѣлось разставаться съ очаровательной Лиліей; онъ сталъ уговаривать ее остаться, но достойная дочь достойнаго отца умѣла искусно играть роль. Результатомъ была побѣда графа.

Война объявлена; король отправился къ войску. Произошла битва. По тысячамъ труповъ, и своихъ, и чужихъ воиновъ, храбрый король велъ свои войска на штурмъ главнаго непріятельскаго укрѣпленія. и главнокомандующій баронъ Бомба былъ убитъ. Пустоголовые разбили Дураковатыхъ.

Упоенный побѣдой и лестью, огорченный смертью барона Бомбы, король заснулъ въ своей палаткѣ, но тотчасъ же опять былъ превращенъ въ собаку и очутился на нолѣ битвы. Во время этого превращенія, также какъ и въ первый разъ, онъ узналъ много для себя новаго. До его ушей дошли стоны и проклятія. Онъ увидѣлъ, какъ дорого покупается слава, онъ услышалъ свое имя, произносимое вовсе не съ уваженіемъ; на его глазахъ коршуны, собаки и водки глодали трупы; на зубы хищниковъ попадались и живые, тяжело раненые, неубранные съ ноля сраженія. Онъ встрѣтилъ мародеровъ, обирающихъ трупы; онъ видѣлъ несчастныхъ поселянъ, павшихъ жертвою случая: они не думали о славѣ, они не думали сражаться, но нуля не пощадила и ихъ; онъ слышалъ, какъ десятилѣтній ребенокъ, сынъ одного убитаго поселянина, проклиналъ Пустоголовыхъ за смерть своего отца и клялся отмстить за него; какъ другой ребенокъ, еще меньшаго возраста, предлагалъ взять камни и идти на поле, чтобы добивать ими раненыхъ и тѣмъ "отомстить за убійство папы". Всѣ эти ужасныя картины пришли на память Гіацинту, когда утромъ онъ принялъ свой прежній видъ. Война ему опротивѣла и онъ поспѣшилъ заключить миръ съ непріятелемъ.

Но всему на свѣтѣ бываетъ конецъ. Тяжелое впечатлѣніе скоро изгладилось, и Гіацинтъ, торжественно и радостно встрѣчаемый Пустоголовыми, при чемъ не обошлось безъ пышныхъ фразъ и грубой лести, забылъ о терзавшихъ его сомнѣніяхъ. Торжественные пріемы льстили его самолюбію, его прославляли какъ героя, которому нѣтъ равнаго ни въ прошедшемъ, ни въ настоящемъ; хорошенькія дѣвушки расточали ему самыя нѣжныя, самыя внушительныя улыбки; онъ вспомнилъ Лилію, и графъ Всюду-Поспѣй могъ представлять какіе угодно доклады -- всѣ они одобрялись и немедленно подписывались.

Но вотъ Гіацинтъ въ столицѣ. Едва поздоровавшись съ матерью, летитъ онъ къ своей возлюбленной. Уже одна дверь раздѣляла, его отъ предмета страсти, какъ вдругъ онъ почувствовалъ, что превращается въ собаку. въ этомъ видѣ онъ подползъ подъ диванъ въ будуарѣ Лиліи. Графиня причесывалась, приготовляясь къ балу, который въ тотъ день давался при дворѣ. Гіацинтъ предполагалъ на балу сдѣлать формальное предложеніе очаровательной графинѣ. Лилія во время туалета, разумѣется, болтала, и до ушей Гіацинта дошли признанія, выказавшія ее въ настоящемъ свѣтѣ. Графиня съ полнѣйшимъ цинизмомъ проповѣдывала, что порядочной дѣвушкѣ (т. е. знатной) глупо выходить замужъ по любви, что она, Лилія, не питаетъ никакого нѣжнаго чувства къ королю, этому честолюбивому мальчику, и если желаетъ выйдти за него замужъ, то только затѣмъ, чтобы проводить жизнь въ вѣчной праздности и удовольствіяхъ, взять короля въ руки и чрезъ него управлять всѣмъ государствомъ. Безъ сомнѣнія балъ, на которомъ Лилія мечтала достигнуть своей цѣли, побудивъ короля торжественно предъ всѣми признать ее своей невѣстой,-- прошелъ для нея весьма скучно. Гіацинтъ, принявшій опять человѣческій видъ, очень сухо ей поклонился и не говорилъ съ нею ни слова. Графъ Всюду-Поспѣй потерялъ свое мѣсто.

Окончательно разочарованный въ любви, узнавшій дѣну честолюбія и славы, понявшій подлость и мелкій эгоизмъ окружающихъ его сановниковъ, Гіацинтъ впалъ въ меланхолію. Онъ сталъ искать выхода изъ своего грустнаго положенія и, не находя его, обратился къ помощи доброй волшебницы. Та тотчасъ же явилась на зовъ своего крестника и любимца. Гіацинтъ пожелалъ узнать отъ нея: какая конституція можетъ составить счастіе Пустоголовыхъ?-- "Я долго размышлялъ надъ этимъ вопросомъ и не пришелъ ни къ какому рѣшенію," сказалъ онъ.

Волшебница отвѣчала, что она не чувствуетъ себя компетентнымъ судьею въ такомъ дѣлѣ, что ея обязанность заключается только въ томъ, чтобы покровительствовать королямъ и находить жениховъ принцессамъ; что же касается политики, то это не ея дѣло. Впрочемъ, по ея мнѣнію, есть средство помочь горю, спросивъ совѣта у животныхъ. Первой встрѣтившейся ласточкѣ она предложила вопросъ: птичка счастлива ли ты"? На вопросъ этотъ она получила утвердительный отвѣтъ. "-- Почему? Потому что я свободна, отвѣчала ласточка. Подобные же вопросы были заданы пчелѣ. Та отвѣчала, что она оное счастіе находитъ въ постоянной работѣ.-- Кто же тебѣ задаетъ работу, спросилъ Гіацинтъ.-- Я сама, сказала пчела, и улетѣла. Затѣмъ обратились къ барану; онъ отвѣчалъ: -- Какъ же я могу быть счастливъ, когда меня кусаютъ и бьютъ, стригутъ и убиваютъ. Чтобы быть счастливымъ, необходимо принадлежать себѣ самому.

-- Быть свободнымъ, имѣть право на свободную работу а принадлежать самому себѣ -- вотъ основы для твоей конституціи, сказала волшебница.

Но Гіацинтъ, еще позабывшій уроковъ своихъ министровъ, замѣтилъ, что свобода недостаточна для счастія людей; на слова же волшебницы, что люди значитъ глупѣе животныхъ -- попросилъ вызвать для совѣщаній Аристотеля.

Аристотель явился и, на вопросъ Гіацинта, самъ отвѣчалъ вопросомъ же: надъ кѣмъ царствуетъ Гіацинтъ -- надъ греками или надъ варварами? Король отвѣчалъ, что надъ Пустоголовыми. Но лучше разговоръ короля съ греческимъ философомъ привести цѣликомъ.

-- На свѣтѣ двѣ политическія расы: одна повелѣваетъ -- это греки, образованные люди; другая повинуется -- это варвары. У первыхъ царствуетъ законъ, у вторыхъ произволъ, сказалъ Аристотель.

-- Пустоголовые должно быть варвары, съ грустію замѣтилъ король, -- они не знаютъ самоуправленія, и люди у нихъ пользуются большимъ авторитетомъ, чѣмъ законы.

-- Обязанъ ли каждый гражданинъ у нихъ служить солдатомъ?

-- Нѣтъ, существуетъ постоянная армія.

Они варвары, сказалъ Аристотель.-- Выбираютъ они чиновниковъ на опредѣленное время, всеобщей подачей голосовъ?

-- Нѣтъ.

-- Тѣмъ хуже варварамъ. Участвуютъ они въ сужденіи уголовныхъ дѣлъ?

-- Нѣтъ.

-- Три раза варвары. Существуютъ у нихъ собранія для обсужденія общественныхъ дѣлъ? Контролируютъ они дѣйствія выбранныхъ ими властей!

-- Не всегда, отвѣчалъ Гіацинтъ.

-- Четыре раза варвары. Устроено ли у нихъ общественное воспитаніе на началахъ равенства, не дѣлая различія между людьми по рожденію и воспитанію?

-- Нѣтъ.

-- Такъ зачѣмъ же ты вызвалъ меня юноша, съ сердцемъ проговорилъ мудрецъ -- Управляй государствомъ, какъ управляли персидскіе цари; живи для себя, воюй съ сосѣдями, предавайся удовольствію и не заботься о томъ, чтобы достойно управлять людьми, такъ какъ въ твоей странѣ нѣтъ людей.

Съ этими словами онъ изчезъ.

Гіацинть нашелъ, что грекъ не понимаетъ современнаго положенія, и потому городитъ сущій вздоръ.

Въ это время мимо нихъ проходилъ Вѣчный Жидъ. Волшебница подозвала его и, отрекомендовавъ ему Гіацинта, просила его, какъ человѣка столько лѣтъ безъ устали путешествующаго, объяснить: какой народъ на землѣ всѣхъ счастливѣе?

Агасферъ предложилъ имъ идти съ собою, такъ какъ онъ не имѣетъ права стоять на мѣстѣ. На ходу онъ разсказалъ имъ о знакомствѣ своемъ съ различными народами, въ различныя эпохи. Конечный выводъ изъ всѣхъ его наблюденій былъ тотъ, что свобода возвышаетъ народы; регламентація и излишняя централизація -- убиваютъ.

Однакоже и длиннѣйшее повѣствованіе Вѣчнаго Жида не разсѣяло сомнѣній Гіацинта. Волшебница угадала его думы и предложила прокатиться по воздуху въ Лунныя горы. Прилетѣвъ туда, она оставила Гіацинта въ какомъ-то городѣ, а сама удалилась.

Гіацинтъ подошелъ къ первому встрѣченному имъ негру, сортировавшему въ кладовой бочки съ масломъ, и освѣдомился: въ какой странѣ онъ находится? Спрошенный негръ предупредительно отвѣтилъ, что этотъ городъ Монровія, столица Либеріи, населенная прежними невольниками, прибывшими изъ Соединенныхъ штатовъ, что новый, теперь свободный народъ устроился хорошо, благодаря талисману, принесенному имъ изъ прежняго мѣста жительства, и что этотъ талисманъ.-- американская свобода.

Гіацинтъ удивился, почему житель Либеріи свою свободу называетъ американской, какъ будто бы есть нѣсколько свободъ, а не одна, общая для всѣхъ.

-- Есть двѣ свободы, отвѣчалъ негръ.-- Одна,-- ничто иное, какъ боевой кликъ, символъ войны и революцій; ее придерживается старый свѣтъ. Другая, составляющая принадлежность новаго свѣта -- сочетаніе народныхъ учрежденій, возвышающихъ человѣка и приносящихъ счастіе народамъ. Этихъ народныхъ учрежденій семь: свободная церковь, свободная школа, свободная печать, свободный кредитъ, самоуправленіе, милиція и судъ присяжныхъ. Либерія усвоила себѣ второй видъ свободы. Механизмъ ея примѣненія весьма простъ. Какъ только прибываютъ въ Либерію новые поселенцы, имъ отводятъ достаточный клочокъ земли, въ первый же годъ ихъ поселенія даютъ возможность устроить церковь, гдѣ они могутъ молиться; школу, гдѣ ихъ дѣти будутъ воспитываться; журналъ для распространенія образованія; банкъ, дающій средства для развитія промышленности и торговли. Всѣ свои дѣла община ведетъ сама, и, въ случаѣ необходимости защиты отъ нападенія извнѣ, съумѣетъ защитить себя; каждый гражданинъ ея въ одно и тоже время и солдатъ, и присяжный, значитъ и судебная защита ему гарантирована.

Негру пришлось много говорить, чтобы доказать своему собесѣднику, что либерійскія учрежденія недалеки отъ своего прототипа, что и варварская земля, воспользовавшись благами свободы и самоуправленія, быстро измѣняетъ свой прежній жалкій видъ, начинаетъ любить, трудъ и постоянно развивается и процвѣтаетъ. Свои доказательства негръ заключилъ слѣдующими словами: "Развѣ вы не замѣчаете, что новый духъ руководитъ людьми и событіями. Америка въ полномъ развитіи своего могущества, Австралія развивающаяся, и Африка уже пускающая ростокъ -- вотъ гдѣ будущая политическая жизнь человѣчества: а старая Европа, разъединенная, раздѣлившаяся на мелкіе клочки, скоро станетъ страницей исторіи, какъ древніе восточные исполины, интересные теперь, развѣ какъ памятники былой цивилизаціи. "

Эти слова произвели сильное впечатлѣніе на юнаго Гіацинта; опъ начиналъ понимать, въ чемъ заключается счастіе людей, и на какихъ основахъ ему надо соорудить свою конституцію, и потому, но возращеніи домой, прощаясь съ волшебницей, объявилъ ей, что нашелъ искомое, и знаетъ теперь, какъ распорядиться относительно конституціи для Пустоголовыхъ. Волшебница поздравила его съ такимъ благимъ рѣшеніемъ и простилась навсегда, сказавъ, что теперь она не нужна ему, что ей незачѣмъ опекать его, такъ какъ лучшимъ щитомъ для него будетъ любовь народа, обязаннаго ему за устройство его благополучія.

Въ тотъ же день Гіацинтъ написалъ конституцію, состоящую изъ двѣнадцати пунктовъ. Она была сколкомъ съ либерійской конституціи, или, какъ говоритъ Лабулэ, была сороковымъ изданіемъ конституціи Соединенныхъ штатовъ. Народъ принялъ ее съ восторгомъ. Противъ нее высказалась только старая партія, во главѣ которой стоялъ графъ Всюду-Поспѣй. Недовольные нововведеніями реакціонеры, воспользовавшіеся также благами свободы печати, громили новые порядки въ своей продажной журналистикѣ. Но ихъ старческій бредъ и тупоумныя остроты, разумѣется, пропадали даромъ: молодой реформаторъ, твердо рѣшившійся идти къ предположенной цѣли, только улыбался, читая эти жалкія выходки злобнаго безсилія и глупаго эгоизма.

Какой же выводъ изъ этой сказки, такъ вѣрно изобразившей нѣкоторые изъ недостатковъ современнаго положенія многихъ европейскихъ государствъ? По мнѣнію Лабулэ, лучшимъ лекарствомъ противъ нихъ будетъ разширеніе свободы, парламентаризмъ, децентрализація. Объ экономическомъ состояніи народа и о средствахъ къ улучшенію его положенія онъ умалчиваетъ, и мы не будемъ касаться его. Подождемъ, можетъ быть, кому нибудь придетъ охота дополнить произведеніе французскаго историка, философа, академика и пр. и посмотрѣть на вопросъ нѣсколько съ иной точки -- съ экономической. Тогда и мы возвратимся къ болѣе подробному разбору этой сказки.

Н. Ш.

"Дѣло", No 3

Оставить комментарий Шелгунов Николай Васильевич (bmn@lib.ru) Год: 1868 Обновлено: 26/09/2018. 37k. Статистика. Статья: Публицистика Критика и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Предание суду президента Соединенных Штатов Андрью Джонсона.- Отношение к президенту радикальной и республиканской партий.- Смещение военного министра Стэнтона.- Причины, побудившие президента к противуконституционным действиям.- Голод в Пруссии.- Речь профессора Вирхова о голоде и тифе.- Голод в Алжире.- Беспорядки во Франции,- Последние главы книги Лабулэ "Prince-Caniche".

Шелгунов Николай Васильевич Политическая и общественная хроника

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.

Шелгунов Николай Васильевич
Политическая и общественная хроника