Николай Михайлович Шатров родился в 1767 году. Он был сыном пленного перса Шатра, которого привез и поселил в своем доме М. А. Матюшкин, командовавший после отъезда Петра I русскими войсками во время персидского похода.
В доме Матюшкина Шатров получил довольно скудное начальное образование, а затем, с 1787 года, начал службу сначала в Монетной экспедиции, затем в Московском губернском правлении и позднее в Московской удельной экспедиции. В 1804 году он получил чин Надворного советника и в июле 1805 года был произведен в дворянское достоинство.
По свидетельству современников, Шатров отличался живостью характера, остроумием и способностями к импровизации.
Постоянно живя в Москве, Шатров познакомился и подружится со многими московскими литераторами, среди которых были Н. И. Новиков, М. М. Херасков, Н. Эмин и другие. Особенно близко Шатров сошелся со слепым поэтом Н. П. Николевым. Принадлежа к кругу Николева, Шатров был противником Карамзина и его школы. Когда, в 1794 году, Карамзин выпустил сборник под названием "Мои безделки", Шатров написал на него эпиграмму, хорошо известную в конце XVIII века:
Собрав свои творенья мелки,
Русак немецкий написал:
"Мои безделки".
А ум, увидя их, сказал:
"Ни слова! Диво!
Лишь надпись справедлива!" 1
Печататься Шатров начал в середине 1790-х годов в московских и петербургских журналах.
Особенно большой популярностью пользовались его переложения псалмов, в которых с редкой для того времени выразительностью и силой Шатров откликался на современные события: войну 1812 года, поражение Наполеона и т. п.
После войны Шатров печатался в "Амфионе" (1815), "Русском вестнике" (1815, 1817, 1818), "Сыне отечества" (1817), "Московском телеграфе" (1829), "Дамском журнале" (1831, 1832).
В 1820 году Шатров ослеп. Он вынужден был оставить службу и сильно бедствовал. Его стихотворения издала в 1831 году Российская академия, "узнав, что... писатель Николай Михайлович Шатров находится в весьма ограниченном состоянии при совершенном лишении зрения... чем исполнила свою обязанность и вместе сделала пособие писателю, находившемуся в бедственном положении".2 Издание это встретило сочувственные отзывы критики, отмечавшей самобытность таланта Шатрова. Декабрист В. К. Кюхельбекер писал в своем тюремном дневнике 18 июля 1833 года: "...Шатров -- поэт не без дарования, не без теплоты чувства, не без мыслей новых и удачных".3
Однако к тридцатым годам XIX века сочинения Шатрова, обладавшего несомненным поэтическим даром, уже безнадежно устарели. Раскупались они плохо и не могли поправить бедственное положение поэта. На Шатрова смотрели как на живой памятник давно минувшей эпохи. Друзья Шатрова вынуждены были признать, что вся его слава уже в прошлом. Так, М. А. Дмитриев, обращаясь к поэту, писал:
Ломоносова потомок,
Сын державинских знамен,
Ты меж нас живой обломок
Приснопамятных времен...
Сам Шатров в одном из своих поздних произведений, неопубликованном послании к баснописцу А. М. Зилову, подчеркивает, что стоит на позициях строгого классицизма и не приемлет романтических увлечений:
Своевольство романтизма
Часто вносит бред в стихи;
Без ума и классицизма
Шаг один до чепухи!
Скончался Шатров в нищете, надолго пережив свою известность, 11 октября 1841 года.
Изданиесочинений Н. М. Шатрова:
Стихотворения, чч. 1--3, СПб., 1831.
1 И. И. Дмитриев тогда же ответил Шатрову эпиграммой:
Коль разум чтить должны мы в образе Шатрова,
Нас боже упаси от разума такова.
2 "Труды императорской Российской академии", ч. 1, СПб., 1840, с. 82. -- См. об этом также в бумагах Д. И. Хвостова (ПД).