Lib.ru/Классика: Шашков Серафим Серафимович. Рабство в Сибири

РАБСТВО ВЪ СИБИРИ.

(Историческій очеркъ).

При столкновеніи двухъ враждебныхъ расъ на извѣстномъ географическомъ пространствѣ, обыкновенно, происходитъ слѣдующее явленіе: раса высшая и болѣе сильная подчиняетъ своему господству болѣе слабую -- или въ силу своего умственнаго и соціальнаго превосходства, или посредствомъ физическаго насилія и завоеванія. Въ первомъ случаѣ подчиненіе происходитъ безъ пролитія крови и опустошеній, неразлучныхъ съ войной; племя дикое и бѣдное добровольно поддается вліянію цивилизованной расы, пользуясь благодѣяніями гуманнаго образа жизни, болѣе или менѣе свободныхъ учрежденій и высшаго умственнаго развитія. Подобные примѣры мы видимъ въ исторіи колонизаціи Австраліи, гдѣ европейская раса только въ силу своихъ соціальныхъ преимуществъ покорила себѣ множество племенъ, не прибѣгая ни къ истребленію, ни къ завоеванію ихъ. Въ этомъ случаѣ совершается постепенное сліяніе враждующихъ расъ, и чѣмъ выше цивилизація господствующаго племени, чѣмъ больше добра и счастія она можетъ дать племени слабому и бѣдному, тѣмъ вѣрнѣе обезпечивается мирное и безобидное подчиненіе ея чужеземному вліянію. Напротивъ, величайшимъ несчастіемъ и страданіями сопровождается тотъ фактъ, когда образованная и высшая раса подпадаетъ подъ господство варварскаго племени, не имѣющаго ничего дать своему покоренному народу, кромѣ рабства и насилія. Когда же приходятъ въ столкновеніе два племени, стоящія почти на одинаковой степени умственнаго и соціальнаго развитія, тогда господство одного надъ другимъ утверждается только въ силу физической борьбы, и побѣда остается на сторонѣ болѣе многочисленной или воинственной расы. Это кровавый путь господства, усѣянный костями и пепломъ истребляемаго племени.

Въ Сибири, какъ въ странѣ, завоеванной такими людьми, которые ничѣмъ не были выше ея туземныхъ полудикихъ племенъ, побѣда господствующей расы была результатомъ войны и всѣхъ ея послѣдствій. Война и рабство шли рядомъ повсюду, гдѣ только соприкасались враждебныя населенія въ этой обширной странѣ. Русскіе явились въ Сибирь, какъ завоеватели, и кромѣ оружія и эксплуатаціи не могли ничего принести съ собою въ среду туземкахъ населеній, и потому рабство, существовавшее до нихъ, съ приходомъ ихъ еще болѣе усилилось. Обстоятельства временъ завоеванія, замиренія и колонизаціи этой страны вплоть до начала XIX в. заставляли сибиряка обращать инородца въ неволю, которая, наконецъ, должна была сдѣлаться однимъ изъ главныхъ орудій подчиненія враждебныхъ племенъ. Конечно, если бы вмѣсто русскихъ въ Сибирь пришли люди болѣе развитые въ соціальномъ отношеніи, то они обошлись бы и безъ невольничества. Но тогдашніе русскіе, вскормленные молокомъ крѣпостнаго права, съ молодыхъ ногтей привыкшіе ко всякаго рода безобразнымъ насиліямъ и смотрѣвшіе на всѣхъ инородцевъ, какъ на еретиковъ и людей отверженныхъ, были сами рабами и нисколько не возмущались этимъ положеніемъ. А уважать человѣческое достоинство и свободу другихъ можетъ только тотъ человѣкъ, который самъ никогда не носилъ цѣпей рабства. Понятно, что если у завоевателей и колонизаторовъ Сибири не было такой нравственной силы, то они необходимо должны были водворять рабство вездѣ, гдѣ только ступала нога ихъ.

Прежде всего русскимъ нужны были женщины, и вотъ они обращаютъ въ рабство инородокъ, дѣлаютъ ихъ своими наложницами женами и рабами-хозяйками. Еще патріархъ Филаретъ вооружался противъ того, что русскіе въ Сибири отнимаютъ у инородцевъ ихъ женъ и дочерей и живутъ съ ними, съ некрещенными и невѣнчанными, какъ съ женами. Но несмотря на подобныя запрещенія, обычай брать въ жены и наложницы инородческихъ рабынь продолжалъ существовать вплоть до времени окончательнаго замиренія Сибири въ концѣ XVIII в. Покоряя не мирныхъ или усмиряя бунтовавшихъ инородцевъ, русскіе, обыкновенно, брали въ полонъ ихъ женщинъ и раздѣляли съ ними свое ложе или продавали для этого другимъ. Такъ, напр., въ приенисейскихъ странахъ казаки похищали красавицъ качинскихъ, тубинскихъ, киргизскихъ и другихъ. Галкинъ овладѣваетъ женою кетоваго князя Теленефа; жена киргизскаго князя Ижинея также достается побѣдителю; дружина воеводы Дубенскаго захватываетъ женъ и дочерей бурятскихъ и т. д. Эти захваты инородческихъ женщинъ совершались не въ одно только военное время, а также и въ мирное. Воеводы, ихъ чиновники, казаки, стрѣльцы,-- всѣ, кто только имѣлъ въ своихъ рукахъ власть и значеніе, во время своихъ разъѣздовъ по стойбищамъ инородцевъ, не только "имали къ себѣ" ихъ женщинъ ради кратковременнаго блуднаго воровства, но часто завладѣвали ими вовсе, и. увозя съ собою, пользовались ими сами, или продавали ихъ другимъ. Сладострастное и развращенное населеніе старинной Сибири съ самаго своего появленія въ этой странѣ водворило здѣсь обычай многоженства {См. объ этомъ мои Очерки нравовъ въ старинной Сибири. Отечеств. Записки 1867 г. Книжка 20--22.}. Женщинъ требовалось много, а русскихъ женщинъ было чрезвычайно мало, и сибиряки по неволѣ должны были составлять свои гаремы изъ инородокъ, захваченныхъ на войнѣ или просто отнятыхъ въ мирное время. Наложницъ было по нѣскольку даже у каждаго простаго казака; они сплошь и рядомъ продавались и закладывались рубляхъ въ 10--20 {Миллеръ, Исторія Сибири, ч. II, стр. 112, въ Ежемѣсячныхъ Сочиненіяхъ 1701 г.}. При покореніи и первомъ заселеніи Камчатки, завоеватели пріобрѣтали множество рабовъ, состоящихъ преимущественно изъ женщинъ, которыя были обязаны услаждать своихъ господъ въ качествѣ наложницъ {Крашенинниковъ "Описаніе Камчатки", т. II. сір. 244.}. Тоже самое дѣлали служилые люди всѣхъ другихъ мѣстностей Сибири. Доставать инородокъ было очень легко, стоило только вооруженной партіи отправиться въ стойбище дикарей и выбравъ тамъ молодыхъ женщинъ, увезти ихъ съ собою, а если бы этому вздумали сопротивляться ихъ мужья и родственники, то развѣ трудно было русскому человѣку усмирить ихъ пулей, саблей или просто кнутомъ! И вотъ, если русскому надоѣдала старая наложница, то онъ прогонялъ ее и добывалъ другую: если ему нужны были деньги, онъ часто продавалъ жену, а когда разживался средствами, то или покупалъ себѣ новую, или просто даромъ бралъ ее изъ инородческаго улуса; если онъ былъ человѣкъ практическій и если на мѣстѣ его жительства былъ сильный запросъ на женщинъ, то онъ набиралъ нѣсколько инородокъ и пускалъ ихъ въ торговый оборотъ. Такъ поступали даже простые, служилые и торговые люди, и само собою понятно, что воеводы и другіе значительные чиновники, самовластно царившіе въ трущобахъ отдаленной Сибири, могли имѣть гораздо больше наложницъ и вести болѣе обширную торговлю женщинами, чѣмъ подчиненные имъ люди. Дѣйствительно, историческіе акты полны свидѣтельствъ, что воеводы постоянно отнимали у инородцевъ ихъ женъ, дочерей, работницъ, родственницъ, и дѣлали ихъ своими наложницами или на время "имали ихъ къ себѣ на постель для блуднаго воровства". Эти женщины иногда дарились воеводамъ въ видѣ взятки торговыми и служилыми людьми; а чаще воеводы сами, или черезъ своихъ довѣренныхъ агентовъ, разнюхивали, гдѣ есть хорошенькая женщина, и воровали ее или отнимали открытою силою. Нѣкоторые изъ нихъ содержали цѣлые гаремы. Но воеводы не довольствовались захватомъ инородокъ, для своей личной потребности, а набирали ихъ также и для продажи. Отнимая у инородцевъ женъ дочерей и родственницъ, воеводы продавали ихъ для брака и наложничества русскимъ или инородцамъ же {Дополн. къ Ат. Истор. т. VIII, стр. 69.}, безсознательно подражая въ этомъ отношеніи королямъ Дагомеи, которые продаютъ своимъ подданнымъ въ жены -- рабынь, добытыхъ путемъ войны или покупки. Продажа женщинъ, какъ воеводами, такъ и людьми другихъ состояній, какъ ихъ мужьями и родственниками, такъ и ихъ господами, не прекращалась въ Сибири вплоть до конца прошедшаго столѣтія {См. мои Очерки нравовъ въ старинной Сибири, Отечеств. Записки 1867 г. кн. XX, стр 684.}. Цѣны этихъ продажныхъ женъ и наложницъ видоизмѣнялись, сообразно съ обстоятельствами мѣста и времени, съ возрастомъ и достоинствомъ товара. Въ первое время русскаго владычества, инородческая взрослая женщина стоила вообще отъ 10 до 20 рублей. Впрочемъ, цѣну какъ рабовъ, такъ и другихъ товаровъ, ходившихъ въ старинной Сибири, часто довольно трудно опредѣлить въ точности, ибо въ большинствѣ случаевъ товары мѣнялись, а не продавались на деньги. Вотъ напр., въ Охотскѣ умеръ казакъ Алексѣй Константиновъ и оставилъ послѣ себя свою покупную наложницу, некрещенную дѣвку Лаврукъ. Ею завладѣлъ приказный Ярыжкинъ и продалъ ее тунгусу Кеванію за 10 соболей да 10 красныхъ лисицъ, а послѣдній перепродалъ ее другому тунгусу за 7 соболей, 4 пластины собольи и 10 красныхъ лисицъ {Доп. къ Акт. Ист., т. VII, стр. 286.}. Кромѣ взрослыхъ и способныхъ къ половому акту инородокъ, сибиряки покупали несовершеннолѣтнихъ дѣвушекъ и воспитывали ихъ до возраста возмужалости и уже тогда дѣлали ихъ своими наложницами, или же тотчасъ послѣ покупки растлѣвали ихъ; какъ во всякомъ сильно развращенномъ обществѣ, такъ и въ старинносибирскомъ, растлѣніе малолѣтнихъ было зломъ самымъ обыкновеннымъ. Цѣна упомянутыхъ дѣвочекъ была очень незначительна; въ березовскомъ краѣ, напр., семилѣтняя остячка стоила не дороже 20 копѣекъ; и это не было minimum цѣны! {Словцовъ, т. II, стр. 91.}.

Вмѣстѣ съ продажей женщинъ для брака и наложничества, въ старинной Сибири существовалъ возмутительный обычаи отдавать женщину на временное пользованіе, или въ кортомъ. Этотъ обычай былъ въ ходу и у русскихъ, и у инородцевъ; дикари, живущіе въ бывшихъ владѣніяхъ Россійско-американской Компаніи, удержали его до сихъ поръ {См. мою статью о Р. А. Комп., газета "Очерки" 1863 г. No 58--61.}. Если владѣлецъ инородки-наложницы уѣзжалъ куда нибудь и не хотѣлъ или не могъ взять ее съ собою; если онъ нуждался въ деньгахъ, или просто она надоѣдала ему и онъ не хотѣлъ бросить ее даромъ, то онъ предлагалъ ее желающему за извѣстную плату, на извѣстный срокъ, по истеченіи котораго онъ могъ получить ее обратно {Миллеръ, т. II, стр. 412.}. Такія наложницы назывались тогда кортомными дѣвками. Отдача въ кортомъ была, конечно, очень выгодна для рабовладѣльцевъ, но промыселъ публичнаго разврата былъ еще выгоднѣе. И вотъ, рабовладѣльцы пускаютъ на этотъ промыселъ своихъ невольницъ, иногда даже формируютъ изъ нихъ цѣлые публичные притоны. Воеводы не разъ "отдавали помѣсячно безмужнихъ женъ на блудъ" и заводили дома терпимости {Акты Историч. т. IV, стр. 183.}; невольницы инородки составляли значительную часть населенія этихъ убѣжищъ разврата и, конечно, доставляли своимъ хозяевамъ не малые барыши.

Итакъ, закабаленіе инородокъ для наложничества и брака имѣло своею цѣлью не одно только удовлетвореніе половыхъ инстинктовъ, а также и коммерческій барышъ. Не говоря уже о торговлѣ женщинами, объ отдачѣ ихъ въ кортомъ и на промыселъ разврата, самое содержаніе женщины для наложничества также приносило существенная выгоды рабовладѣльцу, доставляя ему разомъ и самку, и даровую работницу Эти невольницы, вмѣстѣ съ другими рабами, составляли низшій, рабочій классъ старинной Сибири, -- классъ, созданный экономической необходимостью. Проходя обширныя и пустынныя страны отъ Урала до водъ Тихаго океана, прочищая дороги, строя гати на вязкихъ, невысыхающихъ болотахъ, воздвигая крѣпости и острожки, доставляя изъ Россіи провіантъ и исполняя другія общественныя работы, русскіе пользовались въ обширныхъ размѣрахъ силами инородцевъ, сгоняя на работы цѣлые улусы этихъ государственныхъ рабовъ, на которыхъ всегда лежали невыносимыя государственныя повинности. Но эти общественныя работы не въ такой сильной степени привлекали къ себѣ силы инородцевъ, какъ работы частныя; первыя, кромѣ инородцевъ, отправлялись еще множествомъ лицъ другихъ состояній и русскаго происхожденія, каторжниками, гулящими людьми и т. д. Для казенныхъ нуждъ почти всегда находилось довольно русскихъ работниковъ; для частно-хозяйственнаго труда ихъ было мало. Народонаселеніе старичной Сибири вело бродячую жизнь, искрещивая эту страну по всѣмъ направленіямъ, покоряя и усмиряя инородцевъ, извѣдывая новыя страны, охотясь за дорогими звѣрями и т. д. Почти всѣ русскія силы были отвлечены трудами завоеванія и звѣроловства. Люди, которые, при другихъ обстоятельствахъ, были бы домашними слугами и работниками, тогда"ждали только перваго случая, чтобы присоединиться къ какой нибудь завоевательной партіи, или, закинувъ за плечи винтовку, отправлялись въ далекую тайгу на добычу соболя и бѣлки. Прибавьте къ этому чрезвычайную малочисленность русскаго населенія Сибири, и вы поймете причину тѣхъ постоянныхъ жалобъ на недостатокъ прислуги и работниковъ, которыя слышатся во всѣ періоды сибирской исторіи. Между тѣмъ, въ старину рабочихъ рукъ требовалось сравнительно гораздо болѣе, чѣмъ нынѣ, потому что, при чрезвычайной малочисленности рабочаго скота, особенно лошадей, работы, отправляемыя нынѣ посредствомъ животныхъ, тогда совершались человѣческою силою. Купецъ, наприм., объѣзжалъ инородческія стойбища, разсѣянныя по обширной тайгѣ, не на лошадяхъ, а нартною тягою, т. е. и самъ купецъ, и его товары возились на небольшихъ санкахъ, называемыхъ въ Сибири нартами, и, вмѣсто лошадей, эти парты тянулись людьми. Посредствомъ нартной тяги передвигались иногда цѣлые обозы, и казенные и частные; иногда тѣмъ же способомъ отправлялась почтовая гоньба на цѣлыя сотни верстъ. Кромѣ того, большой, главный пунктъ Сибири, по неустройству дорогъ и малочисленности лошадей, былъ водный, и для сплава судовъ вверхъ по рѣкамъ, употреблялись также люди тянувшіе суда бичевой. Къ этому нужно прибавить еще домашнія работы, для которыхъ русскихъ работниковъ также было чрезвычайно мало. Гдѣ и.е могъ найти сибирякъ рабочія руки, какъ не въ инородческихъ улусахъ, и неужели могъ онъ держаться вольно-наемнаго труда, когда силами и личностью инородца онъ могъ пользоваться совершенно даромъ, обративъ его въ рабство!

Экономическая необходимость рабства и расположенность къ нему русскаго населенія Сибири, были такъ сильны, что въ концѣ XVII и началѣ XVIII столѣтій, законъ, повидимому, ограждавшій инородца отъ насилія, былъ принужденъ уступить самой жизни, и рабство было признано и получило съ этого времени особенно сильное, сравнительно съ предъидущимъ вѣкомъ, развитіе. Оба эти періода я разсмотрю отдѣльно, тѣмъ болѣе, что о послѣднемъ изъ нихъ я имѣю довольно данныхъ, притомъ большею частью новыхъ, между тѣмъ, какъ историческія свидѣтельства о невольничествѣ до XVIII вѣка очень недостаточны. И неполнота моего очерка кладетъ вину отнюдь не на мою небрежность въ изслѣдованіи источниковъ, а лишь на скудость послѣднихъ.

Мы уже сказали выше, что рабство есть неизбѣжный спутники, войны. Покоряя инородцевъ "въ вѣчное великому государю холопство", обращая ихъ въ государственную кабалу, завоеватели захватывали обыкновенно много плѣнниковъ или ясырей и дѣлали ихъ своими личными рабами. Русскіе брали преимущественно женщинъ и дѣтей, такъ какъ мужчины или не давались живыми въ руки, или обращались въ бѣгство, бросая свои семейства на произволъ судьбы; да и пріучить къ рабству и ко всѣмъ, сопряженнымъ съ нимъ лишеніямъ, было гораздо легче женщину и ребенка, чѣмъ взрослаго дикаря, привыкшаго къ извѣстной личной свободѣ, которая допускалась условіями его быта и которой онъ вовсе не могъ имѣть въ неволѣ у русскаго человѣка. Плѣнники забирались почти при каждомъ походѣ, и нерѣдко цѣлыми толпами. Такъ, въ 1596 г., во время похода на башкирцевъ, принадлежавшихъ къ уфимскому уѣзду, русскіе взяли много плѣнниковъ, нѣкоторые изъ нихъ были казнены, а большинство распродано въ рабство по сибирскимъ городамъ {Миллеръ, II, стр. 6.}. При походѣ енисейскаго воеводы Хрипунова въ бурятскую землю въ 1628 г., его команда вывела въ Енисейскъ нѣсколько бурятскихъ плѣнниковъ, женщинъ, дѣвушекъ и дѣтей, всего 21 челов. Въ то же время на бурятъ ходили красноярцы, и также вернулись домой съ бурятскими невольниками {Фишеръ, стр. 247--249.}. Томскіе и красноярскіе служилые, постоянно воевавшіе въ XVII вѣкѣ, съ енисейскими киргизами, часто раззоряли ихъ жилища, угоняли скотъ, а женъ и дѣтей уводили въ рабство {Ibid, стр. 294.}. Это продолжалось вплоть до XVIII столѣтія, когда калмыки выгнали киргизовъ съ верховьевъ Енисея. Въ 1704 г. на киргизовъ, кочевавшихъ на Божьихъ Озерахъ, ходилъ томскій казачій голова, Цицуринъ, съ командою въ 738 человѣкъ. Въ битвѣ съ казаками пало убитыми 113 киргизовъ и татаръ, а въ плѣнъ уведено 237 человѣкъ обоего пола {Древности и достопамятности Сибири, въ Сибирск. Вѣстникѣ 1822 г.}. Въ 1632 г. "Божіею милостью" тобольскіе и тарскіе служилые люди ходили на калмыковъ, побили ихъ и вернулись въ Тару съ плѣнными невольниками {А. И., т. III. стр. 314.}. Въ 1680 г. сынъ боярскій, Леонтій Трифоновъ, ходилъ на немирныхъ тунгусовъ "и на бою взялъ онъ 10 робятъ мужескаго пола, да 20 дѣвокъ, да 10 бабъ" {Д. къ А. И., т. VII, стр. 901.}. Даже на отдаленныхъ берегахъ Амура, въ странѣ "свирѣпыхъ дауровъ", болѣе воинственныхъ и болѣе имѣвшихъ счастія въ борьбѣ съ русскими, послѣдніе захватывали множество плѣнниковъ. Походъ Хабарова, напр., былъ рядомъ побѣдъ надъ даурами, и почти при каждой битвѣ, почти при каждомъ нападеніи на инородческіе улусы, русскіе хватали ясырей. Въ 1652 г. "2 іюня -- пишетъ Хабаровъ -- подѣлавъ суды большія и малыя, и прося у Бога милости, поплыли мы изъ Албасина" и черезъ два дня доплыли до юртъ, изъ которыхъ "даурскіе люди всѣ уѣхали и мы лишь только схватили ясыря, даурскую бабу"... Взявъ, послѣ ожесточеннаго штурма, три укрѣпленія князей Олгемзы и Латодія, русскіе дауровъ "въ пень порубили 641 челов., большихъ и малыхъ, а ясырю взято бабья поголовно старыхъ и молодыхъ, и дѣвокъ 243, да мелкаго ясырю, ребенковъ 118 челов."... Въ улусахъ Балдачана я Толги "ясырей переимано 170, окромѣ малыхъ робятъ"... Плывя дальше, "проплыли 21 улусъ, а въ послѣднихъ улусахъ языковъ иныхъ имали, иныхъ рубили, и ясырь хватали. И на другой день плыли все улусами же до устья Шингала, и начали ясакъ прогнать, и они намъ отказали, и мы ясырь ихъ мужиковъ похватали и многихъ людей побили. И поплыли внизъ по Амуру, и плывя два дня да ночь, всѣ улусы громили и людей побивали, и ясырь имали. И плыли семь дней отъ Шпигалу,-- все улусы большіе, юртъ по 70 и 80, и мы ихъ въ пень рубили, а женъ и дѣтей ихъ имали и скотъ" и т. д. Словомъ, хабаровцы нахватывали столько плѣнниковъ, что множество ихъ выпускали на волю даже безъ всякаго выкупа {Д. къ А. И., т. III, стр. 359--364.}. Часто русскіе съ такой рѣшительностью охотились за инородцами во время своихъ походовъ противъ нихъ, что это доводило дикарей до открытаго бунта. Такъ захваты женъ и дѣтей енисейскихъ киргизовъ и обращеніе ихъ въ рабство были главною причиною того, что киргизы свергли принятое уже ими русское подданство и сдѣлались заклятыми врагами не только русскихъ, но даже и тѣхъ инородцевъ, которые мирно жили подъ ярмомъ воеводъ и казаковъ {Фишеръ, стр. 294.}. И нужно замѣтить, что военные походы и почти неразлучное съ ними захватыванье инородцевъ въ полонъ, совершались не только противъ непокорныхъ или бунтовскихъ, но часто и противъ совершенно мирныхъ дикарей. За сборомъ ясака и за ясырями на однихъ и тѣхъ же инородцевъ, сплошь и рядомъ, набѣгали нѣсколько разныхъ партій изъ совершенно разныхъ городовъ. Вотъ, напр., къ котовскому князьку, Темсенеку, приходитъ казакъ, Михайло Шоринъ, за покупкой соболей, но Темсенекъ не имѣлъ продажныхъ, и Шоринъ ушелъ ни съ чѣмъ. Черезъ два мѣсяца атаманъ Галкинъ, вмѣстѣ съ Шоринымъ и другими казаками, напалъ на стойбище Темсенека, разграбилъ юрты, убилъ двадцать человѣкъ и увелъ много захваченныхъ плѣнниковъ, въ особенности женщинъ и дѣтей {Миллеръ, II, стр 306.}. Или вотъ на покорившихся уже русскимъ бурятъ приходятъ одна за другой партіи изъ разныхъ городовъ, и каждая партія, въ свою очередь, раззоряетъ улусы, отгоняетъ скотъ, уводитъ въ полонъ женщинъ и дѣтей. Буряты перестали платить ясакъ и начали долгую, кровавую борьбу противъ завоевателей. Оли говорили русскимъ: "отъ одного-де государя приходятъ къ намъ двои люди, одни-де верхоленскіе служилые люди подъ государеву царскую высокую руку приводили и ясакъ на государя брали, а другіе люди отъ государя-жь пришедши на насъ войною, насъ побиваютъ, а женъ и дѣтей въ полонъ имаютъ,-- и намъ какъ подъ государевой высокою рукою быть!" {Д. къ А. И., т. Ш, стр. 22--23.} Открывая военныя дѣйствія противъ совершенно мирныхъ инородцевъ, русскіе тѣмъ съ большею беззастѣнчивостью и жестокостью дѣйствовали противъ возмутившихся или готовившихся къ бунту дикарей. Самый терминъ; которымъ обозначались эти дѣйствія, обрисовываетъ ихъ варварскій характеръ, -- тогда говорили не усмирятъ измѣнниковъ, а большею частью -- искоренятъ измѣнниковъ. Но искоренялись только мужчины; а женщины и дѣти уводились въ рабство. При многочисленности инородческихъ бунтовъ, при томъ обстоятельствѣ, что воеводы иногда, сами сочиняли небывалые заговоры и бунты, съ цѣлью пріобрѣсть благовидный предлогъ для враждебныхъ дѣйствій противъ дикарей {См. напр. Д. къ А. И., т. IV, стр. 297--313.}, число инородцевъ, взятыхъ въ плѣнъ и обращенныхъ въ рабство, было очень значительно, особенно въ XVIII столѣтіи, какъ мы это увидимъ во второй и четвертой главахъ настоящей статьи.

Кромѣ обращенія въ рабство плѣнниковъ, взятыхъ или во время покоренія немирныхъ племенъ, или при усмиреніи бунтовщиковъ, сибиряки всѣхъ сословій и состояній, начиная отъ воеводъ и кончая послѣднимъ купчишкой, захватывали для той же цѣли дикарей совершенно мирныхъ и ни въ какихъ бунтовскихъ замыслахъ невиноватыхъ. Во время своихъ разъѣздовъ по инородческимъ стойбищамъ, или во время пріѣзда дикарей въ русскія поселенія, сибиряки отнимали у инородцевъ ихъ женщинъ, дѣтей и другихъ лицъ, которыхъ они желали обратить въ рабство. Въ актахъ того времени постоянно говорится, что въ Сибири разные служилые, торговые и промышленные люди "у инородцевъ насильствомъ женокъ, дѣвокъ и ребятъ имяли и у себя держали" въ рабствѣ {Полное Собраніе Законовъ, т. III, стр. 353; А. И., т. II, стр. 273; т. IV. стр 453; Д. къ А. И., т. III, стр. 315. г. VIII. No 69 и др.}. Въ березовскомъ краѣ, напр., ясачные сборщики захватывали инородцевъ и увозили ихъ съ собою подъ предлогомъ рекрутства или обученія въ школѣ, и обращали ихъ въ рабство {Словцовъ т. II, стр. 93.}. Въ Камчаткѣ и другихъ мѣстахъ сѣверовосточной Сибири, у покоренныхъ инородцевъ казаки силою отбирали "довольное число женщинъ и малолѣтнихъ, которыхъ, раздѣляя между собою, владѣли ими, какъ холопами. Дли присмотра за холопами употребляли они своихъ невольницъ, ихъ холопей же, на которыхъ они, по прижитіи дѣтей, большею частію и женивались" {Крашенинниковъ, Описаніе земли Камчатки, т. II. стр. 244.}. Въ Томскѣ воеводы часто захватывали и дерзили въ неволѣ киргизовъ; пріѣзжавшихъ въ ихъ городъ съ торговыми цѣлями, для взносу ясака или для переговоровъ съ начальствомъ о своихъ дѣлахъ {Фишеръ, стр. 294,}. Якутскіе воеводы дѣлали то же самое съ якутами, забайкальскіе и иркутскіе съ бурятами, енисейскіе, тобольскіе и березовскіе съ самоѣдами, остяками и татарами. Личность самыхъ мирныхъ дикарей никогда и ничѣмъ не была обезпечена отъ насильнаго захвата ихъ въ неволю Мирно спятъ инородцы въ своихъ юртахъ около пылающихъ костровъ. Но вотъ начинается лай сторожевыхъ собакъ и слышны голоса подъѣзжающихъ людей. Одного русскаго звука достаточно, чтобы привести въ смятеніе и испугъ весь улусъ. Всѣ вскакиваютъ и торопливо готовятся къ пріему, хотя непрошеныхъ, но очень взыскательныхъ гостей; одни метутъ юрту, другіе готовятъ кушанье и постели, а дѣвушки, женщины и мальчики стараются куда нибудь скрыться отъ ненасытныхъ взоровъ казаковъ. Войдя въ юрту, гости ставятъ въ ней все вверхъ дномъ,-- отнимаютъ у дикарей мѣха, оленей, платье и т. д. И если только имъ нужны наложницы или рабы, то они отбираютъ у инородцевъ ихъ женщинъ и дѣтей, и, связанныхъ, увозятъ ихъ съ собой. Еще большей опасности подвергались дикари во время своихъ пріѣздовъ въ города и остроги, захватитъ ихъ тутъ было гораздо легче,чѣмъ въ ихъ стойбищахъ, и не раза, случалось, что русскіе заманивали къ себѣ инородцевъ подъ предлогомъ мирныхъ цѣлей, грабили ихъ и захватывали въ неволю. На этихъ захваченныхъ рабовъ сибиряки составляли даже форменныя купчія, выставляя подложнаго продавца, будто бы уступившаго ихъ. Но большею частію такихъ фальшивыхъ формальностей вовсе не требовалось; въ тогдашней Сибири, въ силу круговой мошеннической поруки всѣхъ, сколько нибудь значительныхъ, обывателей, царило одно только право сильнаго, и захваченнаго въ рабство инородца русскій человѣкъ могъ держать до тѣхъ поръ, пока онъ имѣлъ средства удерживать его въ неволѣ.

Разные способы военнаго и мирнаго захвата инородцевъ всегда были главнымъ средствомъ, доставлявшимъ Сибири ея невольниковъ. И замѣчательно, что во второй половинѣ XVIII столѣтія русское законодательство положительно запрещало насильственное обращеніе инородцевъ въ рабство. Ясырей, которыхъ обращали въ неволю болѣе всего, законъ обыкновенно предписывалъ вносить въ росписи и предъявлять эти росписи вмѣстѣ съ самими ясырями въ съѣзжей избѣ воеводамъ {Д. къ А. И., т. III, стр. 26.}. Чтобы отъ выполненія этого правила сибиряки не могли уклониться, полагалось посылать особыхъ надсмотрщиковъ въ уѣзды и на дороги, ведущія изъ инородческихъ стойбищъ, чтобы у возвращавшихся отъ инородцевъ ясачныхъ сборщиковъ, торговыхъ и промышленныхъ людей, переписывать всю рухлядь, "да у нихъ же переписывать, у кого имяны ясыри мужскаго полу и женскаго, а переписавъ вмѣстѣ, имъ самимъ воеводѣ явиться и ясыри объявить" {А. И., т, IV, стр. 519.}. Эти явленные ясыри оставались, по закону, у захватившихъ ихъ лицъ только на время, а для законнаго закрѣпленія ихъ за собою, взявшіе ихъ въ плѣнъ должны были ходатайствовать передъ правительствомъ, подавъ просьбу на высочайшее имя. Но эти просьбы рѣдко подавались и еще рѣже исполнялись. Законъ прямо говорилъ, что если инородцы будутъ просить "полонянниковъ своихъ на выкупъ, и если полонянники не крещены, то тотъ полонъ велѣть сыскивать и на окупъ иноземцевъ отдавать, чтобъ сибирская земля не пустѣла и чтобъ ясачныхъ людей отъ государя не отгоняти и тѣмъ не ожесточити" {П. С. З., т. III. стр. 353; А. И., т. III, стр. 221; Д. къ А. И., т. II, стр. 273; т. IV, стр. 113 и др.}. И обыкновенно бывало такъ, что плѣнниковъ разводили но разнымъ мѣстамъ, затѣмъ инородцы начинали хлопотать объ ихъ возвращеніи, и правительство предписывало отобрать и возвратить плѣнниковъ, гдѣ бы и у кого бы они ни были. То же самое правило соблюдалось даже относительно полонянниковъ, взятыхъ у бунтовавшихъ, но потомъ принесшихъ повинную инородцевъ. Такъ наприм., въ 1638 г. служилые люди, посланные изъ Тары и Тобольска противъ возмутившихся калмыковъ, нахватали ясырей и привели ихъ въ Тару, изъ которой тобольскіе и тарскіе служилые люди и татары "продавали тотъ ясырь сибирскимъ служилымъ людямъ, которые шли отъ соляныхъ озеръ". Въ слѣдующемъ году калмыки принесли повинную и предложили обмѣнять находившихся въ Сибири ихъ ясырь на взятыхъ ими русскихъ плѣнниковъ. "И писано изъ Тобольска на Тару и въ иные сибирскіе города, а велѣно тотъ ясырь для размѣну сыскивать и учинити заказъ крѣпкой: у кого есть того погрому ясырь калмыцкій, и тѣ-бъ люди тотъ ясырь являли, а у себя-бъ того ясырю не таили и не крестили, и не продавали" {А. И., г. III, стр. 314.}. Но этихъ постановленій въ Сибири почти вовсе не исполнялось. Служилые люди распродавали ясырей, покупатели развозили ихъ по разнымъ мѣстамъ Сибири и даже Россіи; приходилъ указъ объ освобожденіи плѣнниковъ и возвращеніи ихъ родичамъ, власти начинали розыскивать ихъ, но иногда дѣйствительно никакъ не могли найти, а иногда, будучи подкуплены рабовладѣльцами, скрывали рабовъ и доносили, что ихъ не найдено. Такъ, напр., въ 1652 г. красноярскій воевода Бунаковъ посылалъ войною на бурятъ красноярскихъ служилыхъ, которые на р. Окѣ погромили юрты бурята Долона и взяли въ полонъ его дочь. Въ то же время другая красноярская партія, бывшая подъ предводительствомъ сына Бунакова и состоявшая, кромѣ русскихъ, изъ разныхъ татаръ красноярскаго уѣзда, погромила бурятскіе улусы, а женщинъ и дѣтей увезла въ рабство. Когда буряты смирились, то енисейскій воевода, Пашковъ, предписывалъ красноярскому возвратить бурятамъ всѣхъ плѣнниковъ, особенно же Долонову дочь. Но красноярскій воевода донесъ, что Доломовой дочери нигдѣ не отыскано, а всѣхъ другихъ плѣнниковъ татары развезли до разнымъ землямъ Иногда, сдѣлавъ походъ и нахватавъ плѣнниковъ, русскіе, когда указъ требовалъ отъ нихъ возвращенія плѣнниковъ, шли въ отпоръ и отвѣчали, что никогда никакихъ ясырей они не полоняли. Такъ, въ 1596 г., во время похода на уфимскихъ башкирцевъ, тюменцы привели съ собою много плѣнниковъ и распродали ихъ въ рабство по сибирскимъ городамъ. Уфимскій воевода Нагой донесъ объ этомъ въ Москву; изъ Москвы велѣли тюменцамъ выдать плѣнниковъ, но тюменцы отъ всего отперлись {Д. къ А. И, т. VI, стр. 387.}. Таже самая судьба постигла и тѣ указы, которыми запрещался захватъ мирныхъ инородцевъ и обращеніе ихъ въ рабство. Въ наказахъ воеводамъ Сибири постоянно повторяется, чтобы русскіе сибиряки не осмѣливались ясачныхъ иноземцевъ имати къ себѣ {П. С. З., т. III, стр. 353.}. Это запрещеніе въ разныхъ варіаціяхъ повторяется въ теченіе всего XVII и даже въ началѣ XVIII в. А. такъ какъ это зло продолжало существовать, несмотря на указы, то послѣдніе по временамъ нѣсколько измѣняли свою форму, предписывая не воздержаніе отъ захвата инородцевъ въ рабство, а освобожденіе захваченныхъ и закрѣпленныхъ уже невольниковъ, Такъ, въ высочайшемъ указѣ 31 мая 1733 года говорится: "въ отдаленныхъ нашихъ владѣніяхъ, въ Якутскомъ вѣдомствѣ и на Камчаткѣ, какъ отъ воеводъ, такъ и отъ ясачныхъ сборщиковъ чинится ясачнымъ подданнымъ нашимъ отъ взятковъ многое раззореніе, наипаче же приметками своими женъ и дѣтей отнимаютъ и развозя продаютъ... Которые изъ этихъ ясачныхъ неволею побраны и распроданы, изъ тѣхъ, кои не приняли вѣры христіанской и не крещены, отпуститъ въ прежнія мѣста" {П. С. З., т. IX, стр. 132.}. Нужно замѣтить, что древне-русская ревность о православіи не позволяла и думать о возвращеніи въ родные улусы тѣхъ невольниковъ, которые во время плѣна приняли добровольно, или насильно русскую вѣру. Сначала вошло въ мѣстный обычай, а потомъ и въ законъ, возвращать инородцамъ только тѣхъ ясырей, которые не были крещены. По всей вѣроятности, въ созданіи этого правила участвовало не одно только благочестивое чувство христіанина, а также корыстный, совершенно оскорбительный для религіи, разсчетъ рабовладѣльца; во всякомъ случаѣ, въ старинной Сибири пользовались этимъ правиломъ для того, чтобы укрѣпить въ рабской зависимости извѣстныхъ инородцевъ. Плѣнниковъ русскіе обыкновенно крестили, чтобы сдѣлать невозможнымъ ихъ освобожденіе. Крещеніе въ неволю дикарей было чрезвычайно распространено въ Сибири, и долго считалось средствомъ, дающимъ крестителю полное право собственности на окрещеннаго имъ; креститель владѣлъ такимъ рабомъ, продавалъ его, оставлялъ въ наслѣдство по завѣщанію. Вотъ, наприм., въ 1693 г. въ Нерчинскѣ передъ воеводою билъ челомъ государямъ казакъ, Васька Хамунъ, а въ челобитной его написано: "въ прошломъ-де 200 (1692 г.) году нерчинскій пѣшій казакъ, Бориско Игнатьевъ, волею божею умре, а отходя сего свѣта, въ духовной своей написалъ сына своею крестнаго муіальской породы, Ваську Борисова, въ Троицкій монастырь на усть-Тунгуски рѣки". Хамунъ просилъ воеводу дать монастырю актъ на владѣніе этимъ мальчикомъ, и воевода писалъ монастырю въ заключеніи своей памяти, "какъ къ вамъ ея память придетъ, и новокрещенцы и Васька Борисовъ въ Монастырь къ вамъ пріѣдетъ, и вамъ тѣмъ парнемъ, Ваською, владѣть по духовной и по сей памяти владѣть вѣчно невозбранно" {А. И., т. V, стр. 378.}. И подобные акты совершались сплошь и рядомъ, въ то время, какъ изъ Москвы насылались законы, запрещавшіе "всякимъ людямъ" крестить инородцевъ, "чтобъ сибирская земля пространѣлась, а не пустѣла". Инородцевъ же, крестившихся въ неволѣ, велѣно было устраивать въ службу, "а женокъ и дѣвокъ выдавать замужъ за служилыхъ людей, а у себя тѣхъ иноземцевъ крещеныхъ держать не велѣти" {П. С. З., т. III. стр. 356; А. П., т. III. стр. 221: т. IV, стр. 453; Д. къ А. И., т. II, стр. 273; т. IV, стр. 113.}. Подобно всѣмъ другимъ ограниченіямъ и запрещеніямъ невольничества, эти законы были гласомъ вопіющаго въ пустынѣ, и почти вплоть до окончательнаго уничтоженія рабства, сибирякъ водилъ инородца къ купели крещенія и налагалъ при ней цѣпи рабства на окрещенныхъ имъ дикарей.

Наконецъ, рабы пріобрѣтались путемъ закабаленія инородцевъ и путемъ торговли. Въ своихъ статьяхъ о нравахъ Сибири {Отеч. Записки 1867 г. кн. XX--XXII.}, объ инородцахъ въ XIX вѣкѣ {Дѣло 1867 г., No. VIII--X.} и о россійско-американской компаніи {Газ. Очерки 1863 г., No 58--61.}, я, надѣюсь, съ достаточною ясностью показалъ, что народонаселеніе Сибири, съ самаго завоеванія ея русскими и вплоть до нашихъ дней, раздѣлялось въ экономическомъ отношеніи на два главныхъ класса: на рабскій классъ, изъ невольниковъ и лицъ закабаленныхъ, классъ самый многочисленный и состоявшій преимущественно изъ инородцевъ, и на зажиточный классъ рабовладѣльцевъ-кабалителей. Читателямъ извѣстно уже изъ моей статьи объ инородцахъ, что большинство ихъ находится въ кабальной зависимости у русскаго народонаселенія; но въ настоящее время эта зависимость поддерживается только неумолимою экономическою необходимостью; прежде же, крѣпкія и безъ того, цѣпи экономической кабалы дополнялись еще юридическими актами, закрѣплявшими кабальниковъ въ неволѣ у ихъ кабалителей. Закабаленные такимъ образомъ инородцы встрѣчались въ старинной Сибири на каждомъ шагу и были еще многочисленнѣе, чѣмъ рабы въ тѣсномъ значеніи слова. Каждый голодъ, каждое раззореніе отъ казачьяго погрома, каждый неуловъ звѣрей, каждая эпидемія, опустошавшая улусы дикарей, повергали сотни и тысячи послѣднихъ въ жалкую нищету и заставляли ихъ идти въ неволю къ русскимъ, продавая имъ свою свободу за кусокъ хлѣба. Законодательство вооружалось нѣсколько разъ противъ этого возмутительнаго обычая, созданнаго сибирскою жизнью. Такъ, напр., Петръ Великій, но просьбѣ митрополита Филофея, указомъ 29 іюля 1726 г. велѣлъ объявить по березовскому уѣзду, что всѣ новокрещепные, находящіеся въ кабальной зависимости у разныхъ хозяевъ, освобождаются, несмотря ни на какія крѣпости, и имъ положено выдать паспорта. чтобъ никому ихъ не кабалить и въ неволѣ не держать; если закабаленные отосланы въ Тобольскъ или въ другіе города и проданы, то въ самомъ скоромъ времени отыскать и освободить ихъ. По изслѣдованію оказалось въ одномъ только Березовѣ. 50 человѣкъ обоего пола закабаленныхъ остяковъ {Біографія Филоф. Лещинскаго, журналъ Странникъ 1863 г., No 1, стр. 12.}. Когда въ Сибирь отправлялась извѣстная ясачная комиссія Вульфа, то указъ 1745 г., объявляя объ этомъ по всей Сибири, говорилъ, что упомянутой комиссіи предписано устроить инородческія дѣла такъ, чтобы "впредь никоимъ образомъ съ здѣшняго народа новокрещеныхъ и некрещеныхъ иновѣрцевъ подъ образомъ долговъ, нападками, подлогами и другими какими вымыслами никакихъ кабалъ не брали, а кто имѣетъ на нихъ такія кабалы или своеручныя письменныя обязательства, то таковыхъ долговъ съ нихъ не взыскивать, кромѣ тѣхъ, коими они по ихъ обыкновенію въ купечествѣ обязывались и но подлинному свидѣтельству явятся правильными, которымъ и быть въ своей силѣ, а впредь таковыхъ неправильныхъ писемъ на нихъ не писать, а буде кто впредь начнетъ имать на нихъ кабалы или другія какія письменныя неправдивыя обязательства, съ таковыми поступлено будетъ, яко съ преслушниками указовъ". Тоже самое повторялъ и манифестъ 1748 г., вторично объявлявшій о посылкѣ вульфовской комиссіи {П. С. З., т. XII, стр. 452 и 881.}. Само собою понятно, что эти мѣры освобождали лишь небольшое число кабальныхъ рабовъ, да и тѣ тотчасъ же принуждены были снова возвращаться въ кабальную зависимость. Наконецъ, какъ увидимъ ниже, законодательство отказалось отъ своихъ безплодныхъ усилій уничтожить превращеніе инородцевъ въ рабство путемъ кабалы.

Та же вопіющая бѣдность, которая всегда заставляла инородца продавать русскому человѣку свою свободу и свое тѣло, принуждала его продавать своихъ дѣтей. Когда голодъ совершалъ свое смертоносное шествіе по инородческимъ стойбищамъ, опустошая орты, истребляя скотъ, доводя дикарей до людоѣдства; когда казакъ дралъ съ инородца взятки и ясакъ, которыхъ ему заплатить было нечѣмъ; когда войско искореняло бунтующихъ инородцевъ, озаренное пламенемъ ихъ пылавшихъ улусовъ и обагренное ихъ измѣнническою кровью,-- тогда инородцы запрягали своихъ послѣднихъ оленей и везли своихъ малютокъ на продажу въ ближайшее русское поселеніе. Въ Березовскомъ краѣ семилѣтнихъ остяцкихъ мальчиковъ продавали но 25 к., а дѣвочекъ по 20 к, за штуку {Словцовъ, т. II. стр. III.}. Но хотя за такую ничтожную цѣну довольно часто можно было покупать дѣтей почти во всѣхъ мѣстахъ Сибири, однакожъ болѣе обыкновенною цѣною рабовъ была гораздо высшая норма Изъ одного архивнаго документа, котораго, къ сожалѣнію, я не могу процитировать, мнѣ извѣстно, что графъ Савва Владиславлевичь Рагузинскій увезъ въ Россію двухъ якутенковъ, купленныхъ имъ за 9 рублей пара. Въ XVII же вѣкѣ въ восточной Сибири цѣна рабовъ-подростковъ была обыкновенно около 3 руб. за штуку. Вотъ, напримѣръ, 16-го октября 1680 г., передъ якутскаго воеводу Бибикова является казакъ Щербаковъ съ тремя тунгусенками, взятыми въ плѣнъ казакомъ Берсеневымъ, у котораго и купилъ ихъ Щербаковъ -- восьмилѣтняго за 3 р., шести лѣтняго за 2 р. 50 к., а одиннадцати-лѣтняго бывшіе въ походѣ казаки подарили Щербакову, какъ своему начальнику {Д. къ А. И., т. VII, стр. 290.}. Понятно, что продаваемые самими инородцами рабы должны были стоить гораздо дешевле тѣхъ, которые продавались русскими работорговцами. Торговля рабами была очень развита въ Сибири и имѣла нѣсколько средоточныхъ пунктовъ. Для сѣверовосточныхъ областей страны такимъ пунктомъ былъ Якутскъ, на рынокъ котораго часто вывозились рабы изъ Охотска, Камчатки, Анадыра, Гижиги, Зашиверска и колымскихъ зимовей. Иногда сюда водили такое множество рабовъ, что большинство ихъ принуждены были, за ненадобностью, отпускать на волю. Такъ, напримѣръ, послѣ экспедиціи Навлуцкаго въ Анадырскъ было выведено изъ чукотской земли множество невольницъ; многія изъ нихъ отпущены на волю, многія посланы въ Якутскъ, но всѣ они погибли дорогой. {Словцовъ, т. II, стр. 471} Для областей забайкальской, иркутской и енисейской средоточнымъ пунктомъ работорговли въ XVII вѣкѣ былъ Енисейскъ. Служилые люди возили сюда "съ Байкала братскихъ людей-полонянниковъ, мужской полъ и женской, и въ Енисейскѣ ихъ продавали торговымъ и промышленнымъ людямъ, которые, купивъ ихъ и заплативъ въ таможню, вывозили на Русь" {Д. къ А. И., т. III. стр. 223.}. Не менѣе значительные рынки рабовъ существовали въ Томскѣ, Тюмени и Тобольскѣ. На этихъ и на другихъ рынкахъ рабы покупались не только для Сибири, но даже и для вывоза въ Россію. Въ особенности чиновники, наѣзжавшіе въ Сибирь только на время, при своемъ возвращеніи за Уралъ, вывозили съ собою или высылали съ довѣренными набранныхъ ими въ Сибири рабовъ. Эта торговля, какъ и всѣ другія, относящіяся къ рабству, дѣла, совершались долго вопреки закону и указамъ высшаго правительства. "Воеводамъ и дьякамъ никакихъ ясачныхъ людей иноземцовъ никого не покупати и къ Москвѣ съ собою не возити и ни съ кѣмъ не посылати" {П. С. З., T. III, стр. 333.}, постоянно твердили указы и наказы. Въ грамотахъ Михаила Ѳедоровича, посланныхъ въ Верхотурье, Березовъ и Ижму предписывалось "таможеннымъ и заставнымъ головамъ на заставахъ того смотрѣти накрѣпко, какъ изъ сибирскихъ городовъ воеводы и дьяки и письменные головы и ихъ братья и дѣти и племянники и люди и дѣти боярскіе и сибирскіе служилые и торговые и всякихъ чиновъ люди поѣдутъ къ Руси, къ Москвѣ или въ иные которые города, и повезутъ съ собою сибирскихъ татаръ и остяковъ и ихъ женъ и дѣтей, и тѣхъ всякихъ чиновъ людей осматривать и обыскивать накрѣпко; а у кого объявится ясырь, татаровя и остяки, и ихъ жены и дѣти, ребята и дѣвки, и имъ тотъ ясырь, которые взяты будутъ на Верхотурье, на Березовѣ, на Собской и на Обдорскои заставахъ отсылать въ Тобольскъ, а который ясырь возметъ на Ижемскои заставѣ, и тотъ ясырь велѣно отсылать въ Пусгоозеро, а оттуда отсылать въ Енисейскъ со служилыми людьми, съ кѣмъ пригоже; а крещеныня сырь мужеской полъ велѣно верстать въ службу, кто въ какую статью пригодится, а некрещеныхъ татаръ и остяковъ строить въ ясакъ, а жонки и дѣвки отдавать отцамъ ихъ и матерямъ и мужьямъ и роду и племени, а крещеныхъ женокъ и дѣвокъ выдавать за служилыхъ людей, за кого пригоже; а который ясырь взяты въ немирныхъ землицахъ и тотъ ясырь держать въ Енисейскѣ на аманатскомъ дворѣ". Несмотря на эти указы, торговля рабами продолжала существовать, и воеводы, вмѣсто исполненія указовъ, въ которыхъ запрещалось торговать только татарами и остяками, начинали переписку о томъ, можно ли торговать рабами другихъ національностей? Енисейскій воевода, напримѣръ, выписавъ вышеупомянутый указъ, продолжаетъ: "и нынѣ привозятъ съ Байкала озера и съ Лены и изъ иныхъ землицъ полонянниковъ и продаютъ торговымъ и промышленнымъ людямъ, которые, записавъ ихъ, вывозятъ изъ Енисейска на Русь: и тотъ ясырь пропускать ли или тѣхъ полонянниковъ по прежнему указу велѣть верстать крещеныхъ мужескаго пола въ службу, а женокъ и дѣвокъ выдавать за служилыхъ людей, а некрещеныхъ строить въ ясанъ?" Воевода просилъ объ этомъ указъ, и указъ отвѣчалъ ему, "ты плутаешь, описываешься о томъ не дѣломъ, прежніе наши указы сказываешь, а вновь указу просишь" {Д. къ А. И., т. III. стр. 223.}. Но всѣ эти строгости не вели ни къ чему: рабовъ безпрепятственно возили окольными дорогами, а хорошая взятка поднимала таможенный шлагбаумъ, и запрещенный товаръ благополучно выбывалъ въ Россію. Рабовъ отбирали только у тѣхъ торговцевъ, которые имѣли личности съ таможеннымъ начальствомъ, или не давали хорошей взятки. Воеводы же и другіе значительные чиновники, вывозившіе рабовъ, почти никогда не подвергались отбору невольниковъ, развѣ только въ томъ случаѣ, если они выѣзжали изъ Сибири опальниками. Такъ, напримѣръ, когда иркутскій вице-губернаторъ Жолобовъ, казненный потомъ за взятки и тираннію, подвергшись уже опалѣ, вздумалъ выслать въ Москву 30 рабовъ-инородцевъ, то 25 изъ нихъ были отобраны въ Тобольскѣ, а 5 въ Москвѣ {П. С. З., т. IX, стр. 878.}. Въ XVII же вѣкѣ законодательство сознало, наконецъ, безполезность своихъ запретительныхъ усиліи, и работорговля была дозволена имъ. "Въ прошломъ во 132 (1624) году -- говоритъ уложеніе царя Алексѣя -- посланъ указъ въ Сибирь и въ Астрахань: татаръ и татарченковъ мужескаго и женскаго полу всякимъ люденъ покупати и даромъ ни у кого пмати и на Русь ни съ кѣмъ высылати не велѣно. А нынѣ государь Алексѣй Михайловичъ такихъ татаръ и татарченковъ въ Астрахани и въ Сибири покупати всякимъ людомъ по прежнему, опричь воеводъ и всякихъ приказныхъ людей, которые у государевыхъ дѣлъ будутъ въ Сибири и въ Астрахани. И буде такихъ купленныхъ татаръ кто приведетъ къ кабальной записи или по купчей и по данной, и тѣхъ купленныхъ татаръ записывати въ книги рожей и примѣтами" {Уложеніе, XX, § 117.}. Въ этой статьѣ уложеній уже чуется вѣяніе XVIII вѣка -- эпохи гуманной мысли и свободы для Запада и знаменательной эры развитія крѣпостничества и рабства для Россіи.

Отсутствіе въ старинной Сибири фабричной дѣятельности и неразвитость сельскаго хозяйства были причиною, что всѣ силы рабовъ были устремлены на хозяйственно-домашнія работы, на звѣрованье и передвиженіе товаровъ, припасовъ и людей. Рабы смотрѣли за хозяйствомъ, рубили дрова, косили сѣно, строили дома, ходили за скотомъ, промышляли въ тайгѣ звѣрей, собирали ягоды и кедровые орѣхи, тянули по рѣкамъ суда, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, за неимѣніемъ скота, рабовъ запрягали въ соху и пахали на нихъ землю. У богачей и знатныхъ чиновниковъ рабы служили еще для удовлетвореніи ихъ азіятскаго чванства, составляя шайки домашней, ничего недѣлающей, челяди. Понятно, что положеніе рабовъ въ тогдашнемъ грубомъ, невѣжественномъ и глупомъ обществѣ было самое несчастное. Случалось, напримѣръ, что сибирякъ распарывалъ брюхо своей невольницѣ для того только, чтобы убѣдиться, съѣла ли она безъ его позволенія кусокъ, рыбы! И рабамъ негдѣ было искать защиты отъ своихъ господъ. Имъ предстояло только два способа избавиться отъ господскаго деспотизма -- или повѣситься, или бѣжать; но послѣднее было опасно,-- пойманнаго бѣглеца ожидали жестокія наказанія.

II.

Если законодательная власть не имѣетъ силъ преодолѣть враждебныхъ ей элементовъ общественной жизни, то послѣдніе, рано или поздно, возьмутъ перевѣсъ надъ законодательствомъ и заставятъ его плясать подъ свою дудку. Это же самое мы видимъ въ исторіи сибирскаго рабства. Существуя долго вопреки законамъ, оно наконецъ, вынудило у государственной власти полную санкцію себѣ. Первый шагъ къ этому былъ сдѣланъ еще Уложеніемъ Алексѣя; хотя въ XVIII столѣтіи противъ рабства вооружался Петръ Великій и Анна, въ своемъ указѣ, 31-го мая 1733 года, но не больше какъ черезъ четыре года, та же императрица, въ своемъ указѣ, 16-го ноября 1737 года, въ § 7-мъ постановила: "калмыкъ и другихъ нацей, которые, какъ извѣстно, крещены бываютъ и хозяевамъ достаются больше малолѣтніе, дозволяется всякому покупать, крестить и у себя держать, безъ всякаго платежа подушныхъ денегъ, одною запискою въ губернскихъ и воеводскихъ канцеляріяхъ". Въ 1756 г. сибирскій губернаторъ Мятлевъ исходатайствовалъ право купцамъ и юрточнымъ бухарцамъ крестить въ неволю покупныхъ инородцевъ {Словцовъ, т. II, стр. 18.}. То же право присвоило себѣ и государство. Въ 1742 г., по ходатайству оренбургскаго губернатора Неплюева, дозволено "у башкирцевъ дѣтей покупать не только партикулярнымъ людямъ, но и на казенный провіантъ мѣнять" {Архивъ главн. управл. западн. Сибири, дѣло No 54.}. Окрещенные на счетъ государства, инородцы становились его рабами и отдавались въ работу частнымъ людямъ, которые и платили за то въ казну. Но въ 1763 г. предписывалось "присылаемыхъ изъ Оренбурга и Сибири крещеныхъ азіятцевъ отсылать для водворенія въ дворцовыя волости казанской, астраханской и оренбургской губерній, а партикулярнымъ людямъ въ услуженіе за деньги болѣе ихъ не отдавать, а издерживаемыя на нихъ на провозъ и воспитаніе ихъ до Москвы казенныя деньги числить казеннымъ расходомъ безъ возврата" {П. С. З. No XVI, стр 587 и 829.}. Когда ясачная комиссія Щербачева спрашивала у правительства, не слѣдуетъ ли отобрать у владѣльцевъ найденныхъ ею рабовъ-инородцевъ. то сенатъ отвѣчалъ, что они должны быть крѣпкими своимъ господамъ {Ibid., стр. 594.}. Главнымъ же основаніемъ сибирскаго рабства послужилъ законъ 9-го января 1757 г., утвердившій слѣдующее представленіе коллегіи иностранныхъ дѣлъ: "Привозимыхъ киргизами разныхъ націй плѣнниковъ, всякаго званія людямъ по недостатку въ Сибири такихъ людей, которымъ по указамъ крѣпостныхъ людей имѣть велѣно, покупать и на товары вымѣнивать, а потомъ и крестить не только воспрещать не подлежитъ, но еще пріохочивать къ тому надобно, для того, дабы лучшее стараніе было изъ магометанъ и идолопоклонниковъ приводить въ православный христіанскій законъ. Таковыхъ покупаемыхъ плѣнниковъ объявлять немедленно въ кр. Ямышевской и Семипалатинской командирамъ, описывая притомъ ихъ лѣта, ростъ и примѣты. А потомъ, какъ оные пообучатся россійскому языку, объявлять ихъ въ губернскихъ или воеводскихъ канцеляріяхъ и брать на нихъ владѣнныя записи. Всѣмъ у киргизъ-кайсаковъ покупаемымъ плѣнникамъ у такихъ людей, которымъ но указамъ крѣпостныхъ людей имѣть не велѣно, быть крѣпкими по смерть оныхъ покупателей". Что же касается сибирскихъ магометанъ, то имъ дозволялось имѣть рабовъ только своей вѣры.

Такимъ образомъ въ половинѣ XVIII вѣка сибирское рабство было совершенно утверждено правительствомъ. Это вполнѣ гармонировало съ экономическими условіями и событіями тогдашней Сибири. Очищеніе южныхъ мѣстностей отъ енисейскихъ киргизовъ и джунгаровъ вело за собой сильное стремленіе народа на югъ изъ безпахотныхъ странъ холоднаго сѣвера; вмѣстѣ съ умноженіемъ сибирскихъ военныхъ силъ и народонаселенія, это обстоятельство содѣйствовало усиленію хлѣбопашества, и вмѣстѣ съ тѣмъ вызывало потребность въ большемъ, сравнительно съ предъидущимъ временемъ, количествѣ невольниковъ. А умноженіе чиновниковъ и вообще лицъ достаточныхъ и нѣсколько знакомыхъ съ лоскомъ европейской цивилизаціи, усиливало ложную потребность въ многочисленной прислугѣ: ходъ событій вполнѣ содѣйствовалъ удовлетворенію этихъ потребностей. Инородческіе бунты въ сѣверовосточной Сибири, бунты башкирцевъ, паденіе Джунгаріи и киргизскія дѣла -- доставляли въ это время сибирякамъ такое множество невольниковъ, что они даже съ излишкомъ удовлетворяли ихъ потребности. Мы не будемъ повторять здѣсь о другихъ способахъ пріобрѣтенія рабовъ, которые въ XVIII столѣтіи были тѣ же самые и носили тотъ же самый характеръ, что и въ XVII вѣкѣ; но мы разскажемъ нѣсколько эпизодовъ о военныхъ походахъ, доставлявшихъ, взятыми во время ихъ плѣнниками, самое большое количество работъ.

Въ первой половинѣ XVIII столѣтія всѣ инородцы сѣверовосточной Сибири, доведенные до бѣшенаго неистовства злоупотребленіями тамошней администраціи, постоянно бунтовали и при малѣйшей возможности рѣзали русскихъ. Иркутская провинціальная канцелярія не разъ предписывала начальникамъ анадырскихъ, гижигинскихъ и другихъ военныхъ командъ -- инородцевъ "за ихъ непостоянство и замерзѣлыя издревле злодѣйства всѣхъ побитъ и въ конецъ раззоритъ, кромѣ малолѣтнихъ дѣтей ихъ" {Промеморія иркутской провинпц. канцеляріи, 9-го іюля 1752 г.}. И хотя команды сѣверовосточной Сибири тогда страдали отъ голода, цынги, безодежности, хотя они нерѣдко ходили въ походы нагишомъ, и поэтому не могли истребить всѣхъ инородцевъ, однакожь они успѣли истребить весьма значительную часть ихъ. Нагіе казаки поджигали ихъ улусы, захватывали все имущество, а дѣтей, оставляя въ живыхъ, уводили въ рабство. Часто этихъ юныхъ невольниковъ накоплялось такъ много, что казаки ихъ отдавали даромъ участвовавшимъ съ ними въ походахъ служилымъ инородцамъ.

Вотъ, напримѣръ, въ 1751 г., капитанъ Шатиловъ съ командою идетъ въ Тайгуносъ "для призыву измѣнниковъ корякъ въ подданство и въ ясачный платежъ. И апрѣля 9-го, за противность ихъ, какъ они вѣрноподданныхъ ея и. в. народовъ непріятельски смертно побивали и въ конецъ раззоряли, такими же мѣрами и они, измѣнники, сами побиты и вовсе искоренены, числомъ однихъ лучниковъ до 120 чел., кромѣ подростковъ и малыхъ ребятъ, а всѣхъ поголовно, большихъ и малыхъ, ста съ два и больше, и притомъ взято въ плѣнъ мужеска и женска полу 12 человѣкъ" {Чтенія въ общ. ист. и древн., 1864 г., кн. III, отд. V, стр. 65.}.

Или вотъ рапортъ {См. "Нар. Бог." 1863 г. No 219 моя ст. "Сибирскіе инородцы".} сержантовъ Игнатьева и Бѣлобородова, ходившихъ съ командой для искорененія бунтующихъ коряковъ и другихъ инородцевъ сѣверовосточной Сибири.

"4 августа Игнатьевъ погнался за коряками, пишутъ они, плывшими поморю на 21 байдарѣ къ Тайгуносу; коряки, видя, что ихъ нагоняютъ, поворотили къ отпрядущы {Скала, отдѣленная отъ берега небольшимъ проливомъ.}; недопуская ихъ до него, Игнатьевъ, призывая Всемогущаго Бога въ помощь, началъ, ихъ на водѣ штурмовать, а которые выбѣгали на берегъ, тѣхъ побивалъ сержантъ Бѣлобородовъ съ оленьими тунгусами. Сколько было побито, знать невозможно, потому что баталія происходила на водѣ, но напримѣръ, по ихъ обращенію въ каждой байдарѣ бываетъ кромѣ женскаго пола и малолѣтнихъ дѣтей ихъ, человѣкъ по 15 и по 20, а менѣе того мало бываетъ, и ежели въ показанныхъ 21 байдарѣ исчислять по примѣру хоша по 15, и того съ помощію Божіей побито съ 350 человѣкъ, а 21 байдари въ добычу получена, сухого рыбнаго корму юколы взято вязокъ близко до 1000, а въ каждой вязкѣ исчислить вѣсу по пуду, то имѣетъ быть 1000; а китовыхъ жировъ получено многое число", и т. д.

Дальнѣйшія подробности рапорта выписывать не станемъ, они всѣ похожи на приведенный отрывокъ. Сержанты убивали, брали въ плѣнъ, угоняли скотъ, раззоряли жилища несчастныхъ коряковъ. Такимъ образомъ, кромѣ поименованныхъ выше, храбрыми сержантами убито 152 человѣка, взято въ плѣнъ и продано въ неволю 141 человѣкъ.

Въ заключеніе своего рапорта, ревностные исполнители приказаніи начальства пишутъ: "И за таковую ихъ противъ непріятелей бунтовщиковъ и измѣнниковъ корякъ благополучность и поискъ, служилые люди обѣщаніе положили на этой р. Гижичъ построить церковь во имя архангела Михаила, и просятъ, чтобы истребовать, откуда надлежитъ, благословеніе, также и антимосу и церковной утвари."

Въ концѣ XVII и началѣ XVIII столѣтія Сибирь волновали три башкирскихъ бунта. Пользуясь этими смутами, сосѣдніе съ башкирцами киргизы много захватывали ихъ въ плѣнъ, обращали въ рабство и сбывали часть ихъ въ Сибирь. Напримѣръ, послѣ усмиренія бунта 1755 г., 50.000 башкирцевъ перебѣжали въ киргизскую степь. Губернаторъ Неплюевъ объявилъ киргизамъ, что перебѣжчики съ своими женами и дѣтьми отдаются въ ихъ власть. Киргизы начали травить ихъ какъ звѣрей, чтобы завладѣть ихъ семействами. Немногіе несчастные возвратились въ свои кочевья и разсказами объ этомъ взволновали всю Башкирію. Месть сдѣлалась священною обязанностію каждаго башкирца. Тысячами бросались они на киргизовъ и долго лилась кровь этихъ народовъ, долго башкирцы уводились киргизами въ ихъ степи и держались тамъ въ жестокомъ рабствѣ {Мейеръ, Киргизская степь: Спб. 1863 г., стр. 14}. Военные походы для усмиренія башкирцевъ также доставляли Сибири много рабовъ. Вотъ, напр., полковникъ Павлуцкій пишетъ, что онъ "бывалъ во многихъ партіяхъ и на бояхъ противъ непріятелей, тогда оказуемыхъ киргизъ-кайсаковъ и воровъ башкирцевъ; въ 1736 г. былъ въ зимнемъ походѣ для искорененія бунтующихъ тогда воровъ-башкирцевъ, и въ томъ походѣ ихъ воровскихъ жилищъ раззорили и пожгли деревень больше 100, въ полонъ взяли мужеска и женска полу съ 200, побили больше 300 человѣкъ".

"Въ 1740 г. былъ онъ, Павлуцкій, съ 1,519 челов. командированъ для прекращенія вновь начавшагося тогда башкирскаго бунта. И ходили за Уралъ въ горы легкими партіями и чинили надъ оными бунтующими не малые поиски, и были въ той партіи марта съ 10 апрѣля по 21. Да вторично отъ Верхояпцкой ходилъ онъ мая съ 22 въ легкую партію для поиску и искорененія вора Карасакала и его сообщниковъ. И во оной партіи имѣлись ворами три сильныя сраженія, первое у озера Чебаркуля, гдѣ было больше 1000 кибитокъ, мая 25: второе 28 мая при р. Янкѣ и третье іюня 4 за Тоболомъ, на степи, близь киргизскихъ кочевныхъ улусовъ. Онъ же, Павлуцкій, оставя при Тоболѣ съ секундъ-маіоромъ Беклемишевымъ команды на усталыхъ лошадяхъ съ 900 человѣкъ, а самъ, по ревности своей, отважа себя, выбралъ людей на лучшихъ лошадяхъ до 800 чел., и ходилъ за ворами самымъ скорымъ ходомъ за Тоболъ больше 100 верстъ, и чинили надъ ворами сильные поиски и имѣли сраженіе и побили ихъ больше 300, а въ полонъ взяли болѣе 200.

"А сверьхъ того побито командою Павлуцкаго въ помянутыхъ трехъ мѣстахъ, также и въ другихъ легкихъ партіяхъ 1630 человѣкъ, да въ полонъ взято 1455 человѣкъ, изъ того числа на страхъ прочимъ ворамъ повѣшено 183 человѣка, отбито лошадей, коровъ и овецъ довольное число и не малое число деревень созжено, воровскихъ разныхъ волостей 82, въ нихъ 689 дворовъ" {Вѣдомость о полковникѣ Яковѣ Павлуцкомъ, коя сочинена сего 748 г. декабря 23 дня.}.

Другія партіи дѣйствовали противъ башкирцевъ также опустошительно. Башкирцевъ, обращенныхъ въ рабство, выводилось въ Сибирь такое множество, что ихъ покупали и закрѣпляли за собой даже простые крестьяне {Словцовъ, II, 39.}.

Особенно же сильное развитіе сибирское рабство получило, благодаря паденію Джунгаріи и набѣгамъ русскихъ на киргизскую степь. Въ слѣдующей статьѣ мы остановимся на этомъ подольше.

С. Шашковъ.

(Продолженіе слѣдуетъ).

"Дѣло", No 1, 1869

Оставить комментарий Шашков Серафим Серафимович (bmn@lib.ru) Год: 1869 Обновлено: 15/04/2020. 60k. Статистика. Статья: История, Публицистика Критика и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Статья первая.

Шашков Серафим Серафимович Рабство в Сибири

РАБСТВО ВЪ СИБИРИ.

Шашков Серафим Серафимович
Рабство в Сибири