Лемешев С. Я.
Прощание с Москвой

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Федор Иванович Шаляпин. Том второй. Воспоминания о Ф. И. Шаляпине
   М., "Искусство", 1977
   

С. Я. ЛЕМЕШЕВ

ПРОЩАНИЕ С МОСКВОЙ

   Весной 1922 года перед своим последним отъездом за границу Шаляпин давал в Москве четыре концерта1. Это было в конце моего первого учебного года. Ажиотаж вокруг шаляпинских выступлений развернулся невероятный. В Большом зале Консерватории была наша студенческая ложа, билеты в которую решили разыграть между вокалистами, желающими попасть на шаляпинский концерт. Надо ли говорить, что желающими оказались все! Один билет вытянул я! Но к тому времени я уже наловчился проходить "зайцем", а здесь, конечно, меня не остановили никакие билетерские заслоны. Я проник на все четыре концерта, и каждая деталь этих вечеров запала мне в память. Как известно, самые большие критики певцов -- это студенты-вокалисты. И я от них мало чем отличался -- это быстрее всего прививается в консерватории. Но по отношению к Шаляпину даже у нашего брата не нашлось ни одного скептического слова.
   И вот первый концерт. Когда ведущий торжественно объявил: "Федор Иванович Шаляпин",-- зал разразился неистовыми аплодисментами. Переждав, ведущий сказал: "Федор Иванович просит передать, чтобы не было никаких заказов, выкриков с мест, иначе он не будет петь".
   В зале поднялся было ропот, но быстро стих. Стояла напряженная тишина, а Шаляпин не появлялся. Время тянулось угрожающе медленно. Не помню, аплодировал я или нет, когда Шаляпин вышел, но хорошо помню, что смотрел на него во все глаза, стараясь запомнить светлую шевелюру, обаятельную улыбку, блестевшие вдохновением глаза, всю его богатырскую фигуру. В своих скупых движениях он был на редкость пластичен, даже изящен. Каждый его жест врезался в память. Мне запомнилось даже, как отражались веселые зайчики на его лакированных туфлях.
   Зал гремел от оваций. Сжав обе руки и протянув их к зрителям, Шаляпин приветствовал публику. Когда в зале воцарилась немая, наполненная ожиданием чуда тишина, Шаляпин с изящной небрежностью вскинул к глазам лорнет, взглянул в ноты, которые держал в левой руке, и произнес:
   -- Романс Чайковского "Ни слова, о друг мой".
   Я даже вздрогнул от неожиданности: это самое "Ни слова, о друг мой" я слышал бесконечное количество раз на протяжении года в исполнении студентов, особенно студенток консерватории, певших его прескверно. Романс этот так мне надоел, что я рассердился и чуть не вслух сказал: "Нашел, с чего начинать, а еще Шаляпин!"
   Но уже вступление, сыгранное Кенеманом, заставило меня прислушаться, когда же запел Шаляпин, я не узнал музыки, вернее, наоборот, впервые услышал ее. Он пел, а я вдруг почувствовал, что у меня зашевелились волосы и по телу побежали мурашки... Когда же Шаляпин дошел до фразы: "Что были дни ясного счастья, что этого счастья не стало",-- из моих глаз вдруг выкатились две таких огромных слезы, что я услышал, как они шлепнулись на лацкан куртки. Этого мне никогда не забыть. Засмущавшись, я закрыл лицо, стараясь скрыть волнение. Словно зачарованный я просидел в ложе до самого конца, и не раз слезы застилали глаза... Я был потрясен. Никогда раньше я не представлял себе, что можно так петь, такое сотворить со зрительным залом. Шаляпин пел много: романсы Римского-Корсакова, "Двойник" Шуберта, народные песни, из которых особенно заворожила печально протяжная, как русские реки, "Прощай радость" (он пел ее в обработке М. Слонова). Видимо, и Шаляпин очень любил эту песню, так как спел ее на всех четырех концертах, как и "Двойника", но в целом программы были весьма разнообразны. Никогда не забудется его исполнение "Сомнения" Глинки -- не только по изумительному богатству тембровых красок, драматизму слова -- я забыл, что передо мной певец, я видел только безмерно страдающего человека, его душевную борьбу...
   Вспоминается такой инцидент на одном из концертов. Шаляпин (не помню точно, что именно он пел) где-то на середине романса, видимо, забыл слова; ноты были в руках 1--он взял лорнет, взглянул, но, очевидно, по ошибке перевернул не ту страницу... Тогда он остановил пианиста, положив руку на его плечо, скомкав ноты, швырнул их под рояль и долго пристально смотрел в зрительный зал: там стояла гробовая тишина, все замерли, никому и в голову не пришло как-то выразить свое недоумение. Еще один миг задержав свой пристальный взгляд на публике, Шаляпин объявил: "Сомнение" Глинки,--и спел его гениально!
   К концу концерта кто-то из слушателей амфитеатра, запамятовав о предупреждении ведущего, выкрикнул: "Блоху!" Шаляпин медленно, с каким-то неподражаемым величием перевел свой взгляд на верхнюю ложу, рядом с портретом Глинки, и долго смотрел туда -- пауза была такая напряженная, что публика замерла в ожидании скандала. И вдруг артист стал улыбаться все шире и шире. Зал всплеснулся от аплодисментов. И тогда Шаляпин сказал очень коротко:
   -- Ну так, "Блоха".
   После этого номера уже со всех сторон посыпались заказы, которые Шаляпин охотно выполнял.
   Так прощался Шаляпин -- еще не зная, что навсегда,-- с выпестовавшей его Москвой, с московской публикой, первой признавшей его гений. Он уехал из России, долгое время мечтая вернуться, но так и провел весь остаток жизни, целых шестнадцать лет, скитаясь вокруг земного шара и втайне тоскуя по русской земле, русскому театру и русской публике...
   Трудно сейчас сформулировать все, что дали мне эти шаляпинские концерты. Да нужно ли? Я еще был слишком юн. И все-таки мне кажется, что после этих концертов я стал немного другим. Именно тогда я понял, что одну и ту же вещь можно спеть по-разному, что даже в средней по качеству музыке (как романс Л. Малашкина "О если б мог выразить в звуке" или Г. Лишина "Она хохотала") можно открыть никем не веданные глубины.
   Но особенно потряс меня Шаляпин своими русскими песнями. В те годы, да и значительно позже, народные песни на эстраде чаще всего исполнялись на манер "цыганских", с подъездами, с надрывом, разухабисто, вульгарно. Меня это всякий раз коробило. Казалось, что внешние эффекты, преувеличенность эмоций оскверняли песню, и мне потом трудно было заставить себя прикоснуться к ней вновь. В народе ведь живет целомудренное отношение к песне, такое примерно, как у любителей классики к музыке Баха или Моцарта. И вот впервые у Шаляпина я услышал эту благородную и строгую простоту, эту подлинную народность песни. Он не позволял себе никаких ритмических нарушений, никаких несвойственных песне эффектов. Казалось бы, ничего не меняя в ритме и мелодии, он умел вскрыть в песне всю глубину чувства, острый драматизм породившего ее переживания. Только в последних зарубежных записях Шаляпин стал отходить от благородной простоты народной песни и пользоваться мелодраматическими эффектами.
   И все же мы должны благоговейно хранить благодарность великому певцу, раскрывшему красоту русского искусства. Гений неповторим, но он открывает новые широкие дороги последующим поколениям. Это и сделал Шаляпин, Я не берусь вдаваться в какие-либо теоретические обобщения -- это дело исследователей. Ясно одно -- после Шаляпина уже нельзя было петь так, как пели до него. И дело не в подражании, которое, к сожалению, встречается и до сей поры, а в том, что великий певец открыл новые возможности выразительно спетого слова и могущественные силы, таящиеся в романсе, в песне, в оперном образе, показал всему миру величие русской музыки.
   

КОММЕНТАРИИ

   Фрагмент из книги солиста Большого театра СССР, народного артиста СССР С. Я. Лемешева "Путь к искусству" (M., "Искусство", 1974).
   1 Последние концерты Шаляпина в Москве состоялись в апреле -- мае 1922 г. 21 апреля певец участвует в концерте (Большой зал консерватории), организованном Московской губернской комиссией помгола в пользу голодающих. В концерте также приняли участие Н. С Голованов, А. В. Богданович, Ф. Ф. Кенеман и другие. На афише значится: "Первый концерт по возвращении из-за границы. Шаляпин -- голодающим". Второй концерт состоялся 29 апреля также в Большом зале консерватории. Концерт 2 мая "В пользу голодающих" был дан в помещении Муздрамы. 9 мая -- последний концерт в Большом зале консерватории. Затем (14 мая) поет "Русалку" в Большом театре в бенефис оркестра и в июне уезжает в Петроград.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru