Крымов Николай Петрович
Из книги "Николай Петрович Крымов - художник и педагог. Статьи, воспоминания"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ВАЛЕНТИН СЕРОВ В ВОСПОМИНАНИЯХ, ДНЕВНИКАХ И ПЕРЕПИСКЕ СОВРЕМЕННИКОВ

2

   

H. П. КРЫМОВ

   Николай Петрович Крымов (1884--1958) -- живописец, театральный художник, педагог, ученик Серова и К. Коровина в Училище живописи, в котором был с 1904 по 1911 г.; участник выставок "Голубая роза", "Венок", "Московского товарищества художников", "Союза русских художников".
   В наши дни творческое наследие Крымова получает все большее признание. "Крымов -- классика советского искусства",-- говорится в предисловии к книге: "Николай Петрович Крымов -- художник и педагог. Статьи, воспоминания" (М, 1960, стр. 3).
   
   Печатаемые ниже высказывания Крымова о Серове извлечены из книги: "Николай Петрович Крымов -- художник и педагог. Статьи, воспоминания" (М., 1960, стр. 28, 64, 88, 93, 108, 141--144). Эти высказывания принадлежат или самому Крымову, или его ученикам и друзьям: Ф. П. Глебову, Кукрыниксам, С. П. Викторову, Д. Н. Домогацкому.
   

Из книги "Николай Петрович Крымов -- художник и педагог. Статьи, воспоминания"

   ...В мое время считалось, что если картина большая, широко намазана, то значит это живопись. А я писал небольшие картины, большие писать не умел. И говорили: "Ну, это иконопись". Тогда я стал раздумывать: в чем дело, ведь у итальянцев тоже есть маленькие произведения, маленькие и очень художественные. Я обратился с вопросом к Серову, неужели только громадные картины являются живописью? Он, конечно, ответил, что и маленькая картина может быть живописной. И когда к закричал это самое во весь голос, то напугал всех, кто пишет большие картины.
   
   ...Для того чтобы признать свои ошибки и уничтожить неудавшееся произведение, а не выставлять его, нужна настоящая смелость. Такая смелость была, например, у Серова. Смелость приходит сама собой, вместе с уверенностью в себе, благодаря опыту, благодаря развитому чувству меры.
   
   ...Серова хорошо знал. Я же у него учился. Один раз у него на уроке рисунка мерил я углем отношение длины ноги к туловищу,-- рассказывает Крымов, жмуря один глаз и вытягивая огромную руку с карандашом.-- Подходит ко мне Серов.
   -- Зачем это вы меряете?
   -- Валентин Александрович, а вы мне поправьте...-- говорю я.
   Он садится и начинает рисовать. А я стою сзади и вижу, что у него не выходит. Рисовал, рисовал, потом говорит:
   -- Дайте тряпку!
   Смотрю: взял и все стер. Встал и говорит:
   -- Садитесь, рисуйте...
   -- Да ведь вы весь мой рисунок стерли! А что же мерять мне или нет?
   -- Меряйте...-- отвечает Серов, отходя1.
   
   В мастерской Серова пишем натурщицу, блондинку с пепельными волосами. Вся она бледная. И у большинства она получается похоже. Пишут верно -- холодный свет на теле, теплые тени, блондинка. Все как в натуре.
   Серов тоже работает с нами. Он разговаривать не любил, писал вместе -- это и было ученье.
   Мы попишем, попишем, а потом взглянем на серовский холст. Удивляемся, он ее делает какую-то серенькую, с серебристыми, волосами. Что-то непохоже, даже странно.
   Подходим снова к своим холстам -- у нас она похожа: и волосы, как у нее, и цвет тела где холоднее, где теплее, как в натуре.
   Наконец, перерыв. Натурщица уходит за ширму отдыхать. Мы идем в коридор курить. Удивляемся на Серова.
   После перерыва входим в мастерскую. Натурщица еще за ширмой. Серова нет в мастерской. Мы все подходим к его холсту. И вдруг... Что за штука: видим -- да она у него совсем живая, именно та самая блондинка с пепельными волосами и вся бледная. Скорей идем к своим работам и видим, что после серовской наши натурщицы все какие-то раскрашенные, неживые, совершенно не похожие на настоящую. Как же так? Оказывается, Серов-то передал все самое тонкое, самое характерное, чем отличалась наша блондинка. А мы копировали ее механически, по мелочам, а целое-то упустили. Ведь находились даже такие "точные", что подходили с палитрой к натурщице и кистью пробовали верность цвета на ее руке.
   Серов хорошо знал -- что самое верное, что самое нужное в натуре, а мы этого не знали.
   Он всех нас обставил.
   
   ...Выше всех русских художников Николай Петрович <Крымов> ставил Репина. Очень любил Левитана, К. Коровина, И. Остроухова. Одним из самых любимых художников был Серов. Для Николая Петровича с этим именем было связано одно из самых дорогих воспоминаний: о первом приобретении его картин для Третьяковской галереи. На ученической выставке были выставлены два пейзажа Крымова. Пейзажи эти и сейчас висят в залах Третьяковской галереи. Они были приобретены Серовым у молодого Крымова -- тогда еще ученика Училища живописи. Это было признанием Крымова как художника2.
   
   ...Много рассказывал Крымов о художниках, с которыми был в близких, дружеских отношениях: с громадным уважением говорил о Серове, о его честности и требовательности к себе, о тонкостях его творчества.
   
   ...О Серове говорил: "Иногда не точен был в тоне3, но замечательный художник, и линия больно верная!"
   
   ...В последние годы, тяжело болея, Николай Петрович, терпеливо перенося боли, работал по-прежнему каждый день <...> Писал свои любимые пейзажи -- солнечные, пасмурные, зимние, весенние. Писал свою любимую зеленую Тарусу с тихой Окой. Требовались большая воля и невероятные усилия для того, чтобы, несмотря на боль, продолжать работу <...>Так он (Написал и свой последний пейзаж Тарусы с серебристым, каким-то "серовским" небом и нежной зеленью деревьев. Написал его на большой доске, (которую берег всю жизнь. Эту доску ему подарил его любимый учитель Валентин Александрович Серов.
   

КОММЕНТАРИИ

   1 Впоследствии этот случай в какой-то степени сказался в рассуждениях Крымова: "До 1926 года я и писал с натуры и чего-то искал <...> Я попеняю на педагогов, которые меня учили. Они проходили по классу и бросали замечание: "рука длинна". Но как сделать картину живописной, этого они не говорили. А ведь длинную руку можно измерить и укоротить, но живописности от этого не прибавится. Что же, действительно ли можно заниматься такими измерениями, спросите вы. Конечно, можно. Все можно делать для того, чтобы живопись получилась хорошей. Карандашом можно чертить линию. Исполняйте как угодно, лишь бы было хорошо. Когда вы будете взрослыми художниками, неужели вы будете всех звать: посмотрите, как я работаю, я ничего не меряю, я так на глаз беру и угадываю. Можете мерить, сколько угодно. Художественность вашего произведения зависит не от того, как вы его исполняли, а от того, к каким результатам вы пришли" (Николай Петрович Крымов -- художник и педагог. Статьи, воспоминания. М., 1960, стр. 30).
   2 Первым произведением Крымова, приобретенным советом Третьяковской галереи в 1907 г., был "Зимний пейзаж" ("Известия Московской городской думы", 1907, март, стр. 10). На Крымова тогда обратили внимание и охарактеризовали его как "молодого, но уже очень сладкого, как бы пропитанного патокой художника" (Аргус. Выставка "Союза русских художников",-- "Новь", 1907, 21 февраля, No 42), В то время Крымов занимался лишь второй год на живописном отделении Училища живописи.
   При жизни Серова в Третьяковскую галерею поступил еще один пейзаж Крымова -- "Вечер", приобретенный с выставки "Союза русских художников" в 1909 г. ("Известия Московской городской думы", 1910, июль, стр. 9). Эта покупка, сделанная в разгар ожесточенных нападок на совет галереи, подлила масла в огонь. Припомнили и недавнее приобретение картины Рериха "Бой". Один журналист с возмущением писал: "Ведь художник Рерих уже "фигурирует" своими неестественными картинами в злосчастной Третьяковской галерее? Значит здесь играет роль знакомство, кумовство, как говорят многие художники? Но г. Остроухов и подчиняющиеся ему члены совета не остановились на Рерихе. Они приобрели для Третьяковской галереи картину (?) "Желтый сарай" некоего г. Крымова, представляющую собой прямую насмешку над искусством <...> Тут я согласен с мнением многих: говорят, что подобная покупка -- "озорство" г. Остроухова; его бранили за плохие покупки, а он "взял да и купил" еще хуже... дескать, вот же вам! Художник Репин, посетив выставку "Союза" и увидав новейшие произведения для Третьяковской галереи, сказал, что эта галерея начинает портиться "каким-то мусором" (Н. Е ж о в. Художественные выставки.-- "Новое время", 1910, 18 января, No 12160).
   Нововременский журналист не извратил факты: Репин даже резче отозвался о тогдашних приобретениях Третьяковской галереи. "Галерея живет,-- заявил он.-- И теперь ее наполняют наследники мусором художественных разложений" (И. Е. Репин о Москве.-- "Голос Москвы", 1910, 6 января, No 4). Слова Репина доставили Серову большое огорчение, и он отправил ему письмо, где имелись такие строки: "Вопрос "о мусорности" всего нового -- вечен и часто то, что считалось мусором вначале, потом оценивается. Разумеется, даже наверно, мы делаем ошибки, но можете ли Вы назвать, просмотрев пересылаемый каталог, приобретения за 10 лет -- мусором? А ведь в настоящую минуту любой ретивый гласный с No "Голоса Москвы" в руке с горячностью невежды будет кричать в Думе: "да ведь сам Репин пишет, что вы наполняете галерею мусором". Вам ведь ведома та, скажу, недостойная травля на Совет галереи, поднятая "от полноты души и ревностного служения родному городу и родному искусству" гласными Васильевыми в здешней Думе. Обидно" (не издано; ЦГАЛИ).
   По поводу этого столкновения Серов писал В. В. Матэ 12 января 1910 г.: "Вышла у нас тут с Репиным размолвка на счет покупок в галерею <...> свою миссию исполняю по совести и напрасно Илья Ефимович упрекает меня в недобросовестности -- будто я ему втираю очки (указав на одно произведение на "Союзе" молодого настоящего художника, которое мне понравилось). Репин заподозрил, что я издеваюсь над ним, над Репиным -- потому эту картину купили в галерею (Серов. Переписка, стр. 298). Поскольку, кроме пейзажа Крымова с выставки "Союза русских художников" Третьяковская галерея ничего другого не приобрела, то эти слова Серова о "молодом настоящем художнике" относятся именно к нему, Крымову.
   Заявление Репина, как и предвидел Серов, сыграло на руку гласным в их борьбе с советом галереи. Усилились необоснованные нападки на совет галереи и в печати. "В Третьяковской галерее, со времен воцарения там последнего комитета <т. е. совета> приобретается не то, что интересно и сильно в лашем искусстве вообще, а то, что мило их приятельскому сердцу, вечно беспокоящемуся об успехе своих людей" (Н. Кравченко. Наши выставки картин.-- "Новое время", 1910, 10 марта, No 12201).
   3 В своей теории живописного искусства Крымов большое значение придавал тону. "Живопись,-- утверждал Крымов,-- это передача видимого материала тоном плюс цвет" (Николай Петрович Крымов -- художник и педагог. Статьи, воспоминания. М., 1960, стр. 14). В одной статье Крымов пояснил на примере свои слова о том, что Серов "иногда не точен был в тоне": "...такой крупнейший художник, как Серов, сделал однажды очень большую ошибку. Я беру на себя смелость заявить, что воротничок в портрете Гиршмана пересветлен. Я долго ходил около, все боялся подумать, что у Серова ошибка" (там же, стр. 25).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru