Серафимович Александр Серафимович
За театральными кулисами

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

А. С. Серафимович

За театральными кулисами

  
   А. С. Серафимович. Собрание сочинений в семи томах. Том второй
   М., ГИХЛ, 1959
  
   Положение мое очень щекотливо. Приходится говорить о фактах, о которых говорить бы не хотелось. Не хотелось бы потому, что они имеют отношение к одному московскому обществу, преследующему весьма важные цели, обществу, к которому публика должна относиться в высшей степени внимательно и с величайшим участием. Это общество по организации народных развлечений в Москве.
   Я уже упоминал о том, что из труппы, приглашенной комитетом общества, вышло девять человек. Упомянул об этом вскользь, не хотелось раскрывать и подымать всей истории, теперь я вынужден сделать это, читатель увидит дальше -- почему.
   В былые времена достаточно было сказать слово "актер, актриса", чтобы с этим сейчас же связывалось представление водки, разгула, пьянства, распущенности. Актер -- пьяница, актриса -- распущенная женщина. Мало-помалу жизнь брала свое. Общество научилось уважать артиста. Понемногу оно привыкло видеть в нем человека, женщину, такого же человека, такую же женщину, из каких состоит само оно, общество. Артист ведь -- это чей-нибудь сын из этого самого общества, артистка -- это чья-нибудь дочь из этого самого общества. Они -- плоть и кровь его.
   Но, повторяю, эта эволюция, это признание в артисте и артистке человека совершалось медленно и постепенно. И прежде всего этому содействовало поднятие культурного уровня самих артистов.
   Люди стали сознавать свое человеческое достоинство и потребовали его признания и от других. Это всегда так бывает, и это обычный и нормальный путь. Уважай сам себя, и тебя будут уважать другие.
   Представьте себе милого, хорошего, доброго, симпатичного человека. И этот добрый и хороший человек, будучи режиссером, напивается до бесчувствия и в присутствии не только артистов, но и артисток загибает такие ругательства, что уши вянут. Но ему прощают: в самом деле, что же тут такого,-- ну, выругался площадно, да ведь не откусил же он никому ни носа, ни уха, не полиняют, брань не виснет на шее. Наконец это -- свое домашнее, семейное дело. Одно дело -- на людях, на публике, на народе, и другое дело -- в своем семейном артистическом кругу.
   Тут можно и на босу ногу и в халате нараспашку.
   Вот какие понятия остаются еще порой у артистов, как пережиток доброго старого времени, когда на актера смотрели как на шута горохового, а на актрису как на блудницу. Это -- темные пятна в жизни артистов, которые так же сойдут, как прошло возмутительное отношение публики к артистам.
   Что бы вы сказали, если бы порядочные люди, истые джентльмены вне дома, дома, в кругу своих семейных ругались бы площадно? Некоторые артисты так именно и поступают.
   Вот какая разыгралась история в труппе общества по распространению народных развлечений.
   Режиссер этой труппы, как человек, очень милый и хороший, как режиссер, знающий дело, думает, что в своем семейном артистическом кругу можно быть в халате и даже без халата и на босу ногу, можно хлопнуть любя по уху артиста-товарища, можно пустить, тоже любя, при артистках такую руладу, от которой доски на потолке коробятся и пол лопается, публика в восемнадцатом ряду вскакивает с изумлением. Это черные обломки прошлого.
   Поэтому, когда часть артистов труппы возмутилась и запротестовала, требуя человеческого отношения к товарищам-артистам, режиссер категорически заявил, что иначе он не может относиться. Артисты и артистки, не желавшие выслушивать из уст режиссера "крепкие" рулады, вынуждены были выйти из труппы.
   В высшей степени бережно относясь к интересам общества, они сделали все, чтобы не причинить ему вреда. Они обратились в комитет общества, указывая на невыносимое положение, которое создал режиссер.
   Положение обязывало комитет отнестись к делу в высшей степени серьезно и внимательно. К сожалению, он поступил как раз наоборот. Он отнесся невнимательно и лукаво. Прежде всего он никак, изволите ли видеть, не мог собраться в достаточном числе членов, которых нужно было, для законности собрания, человек пять-шесть. Это уже одно характерно. Затем один из его почтенных членов, взявший на себя миссию примирения, пропел артистам и артисткам, не желавшим выслушивать "крепкие" рулады режиссера, дифирамб этому самому режиссеру, указав, что режиссер -- закадычнейший друг-приятель ему, члену комитета. Вы понимаете, что это вышло очень тактично и благородно.
   А затем,-- а затем комитет отложил разбор этой истории до... конца августа -- тогда, дескать, он соберется.
   Но позвольте же, ведь на улицу выброшено девять человек вашей труппы, без всякой с их стороны вины.
   Ведь они обречены на форменное голодание, ведь у них же своя жизнь, свои нужды, которые требуют удовлетворения, ведь некоторые из них прямо в безвыходном положении.
   Очутиться артисту без ангажемента в средине сезона, вы понимаете, что это -- не шутка. Вы понимаете, что это является ущербом и для будущей их деятельности, и раз люди вынуждены были уйти, значит, положение действительно стало невыносимым.
   А вы преспокойно откладываете решение вопроса до... конца августа. Расчет ясен: в августе все разъедутся, и дело само собой прекратится.
   Можно ли так поступать с живыми людьми?
  

ПРИМЕЧАНИЯ

  
   Впервые напечатаны в "Курьере" за 1903 год:
   За театральными кулисами 27 июля, No 149.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru