Сенкевич Генрик
Повести и рассказы Генрика Сенкевича...

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Повѣсти и разсказы Генрика Сенкевича. Переводъ В. М. Лаврова, съ предисловіемъ В. А. Гольцева. Изданіе редакціи журнала "Русская Мысль". Москва, 1893 г. Цѣна 1 р. 50 коп., съ пересылкой 1 р. 80 коп.-- Повѣсти и разсказы Генрика Сенкевича. Переводъ Ф. В. Домбровскаго. Изданіе книгопродавца-издателя Ф. А. Іоганеона въ Кіевѣ, 1894 г. Цѣна 1 р. 50 коп. Знаменитый польскій писатель Генрикъ Сенкевичъ родился въ 1845 г., выступилъ на литературное поприще въ самомъ началѣ 70-хъ годовъ и быстро занялъ одно изъ самыхъ видныхъ мѣстъ въ средѣ современныхъ романистовъ. Произведенія его переводятся на всѣ европейскіе языки и нѣтъ ничего удивительнаго, что по-русски появляются вскорѣ одно за другимъ два изданія его Повѣстей и разсказовъ въ переводахъ В. М. Лаврова и Ф. В. Домбровскаго. Въ оба изданія вошли слѣдующія произведенія Г. Сенкевича: Янко музыкантъ, Старый слуга, Раня, фонарщикъ на маякѣ, Пойдемъ за Нимъ. Кромѣ того въ изданіи переводовъ г. Лаврова напечатаны: Та третья, Поѣздка въ Аѳины и Бартекъ побѣдитель; въ изданіи г. Іогансона: Напрасно и Очерки углемъ -- изъ самыхъ раннихъ произведеній высокоталантливаго писателя, нѣсколько грѣшащихъ, на нашъ взглядъ, усиленнымъ реализмомъ. Большая часть вышеназванныхъ повѣстей извѣстна читателямъ Русской Мысли, гдѣ онѣ печатались, почему мы не считаемъ нужнымъ подробно говорить о нихъ. Переводы г. Домбровскаго, поскольку мы ихъ сличали съ переводами г. Лаврова, наводятъ на нѣкоторыя странныя мысли о "параллельномъ творчествѣ", какъ назвалъ нѣкто трудъ переводчика. Такого "параллельнаго" творчества, какъ у г. Лаврова и г. Домбровскаго, мы никогда не встрѣчали, да его и едва ли возможно встрѣтить въ какихъ-либо книгахъ, кромѣ изданныхъ книгопродавцемъ Ф. А. Іогансономъ. Дабы читатели могли судить о мастерствѣ переводовъ г. Домбровскаго, мы приводимъ параллельно выдержки изъ обѣихъ вышеназванныхъ книгъ. Вотъ начало разсказа Янко музыкантъ:
   
   По переводу г. Лаврова:
   Родился на свѣтъ хилый, слабый ребенокъ. Сосѣдки, собравшіяся при ложѣ родильницы, кивали головами и надъ матерью, и надъ ребенкомъ. Кузнечиха Шаманова, самая опытная изо всѣхъ, начала утѣшать больную...
   Послали за ксензомъ. Пріѣхалъ онъ, сдѣлалъ что нужно и уѣхалъ. Больной сдѣлалось лучше. Черезъ недѣлю баба вышла на работу...
   Былъ онъ худой и загорѣлый, съ раздутымъ животомъ и ввалившимися щеками; волосы льняные, почти бѣлые, падали на свѣтлые, вытаращенные глаза, смотрѣвшіе на свѣтъ какъ будто куда.-то въ неизмѣримое пространство...
   
   По переводу г. Домбровскаго.
   Родился на свѣтъ хилый, слабый ребенокъ. Кумушки, собравшіяся къ роженицѣ, качали головами и надъ матерью и надъ ребенкомъ. Кузнечиха Симонова, опытнѣе другихъ, начала утѣшать больную...
   Послали за ксензомъ. Пріѣхалъ онъ, сдѣлалъ что нужно и уѣхалъ. Больной сдѣлалось лучше. Черезъ недѣлю баба вышла на работу...
   Онъ былъ худой и загорѣлый, съ раздутымъ брюхомъ и ввалившимися щеками; волосы льняные, почти бѣлые, падали на свѣтлые, вытаращенные глаза, смотрѣвшіе на свѣтъ какъ будто куда-то въ неизмѣримое пространство...
   
   Вотъ выдержки изъ повѣсти Пойдемъ за нимъ:
   Назорей былъ блѣденъ и подвигался впередъ медленно, невѣрными, ослабѣвшими шагами. Онъ шелъ среди издѣвательствъ толпы, какъ будто погруженный въ задумчивость, заходящую за предѣлы видимаго міра, словно уже оторванный отъ земли, не слыша криковъ ненависти, со всепрощеніемъ, переходящимъ мѣру человѣческаго прощенія, съ состраданіемъ, превышающимъ мѣру человѣческаго состраданія, уже облеченный безконечностью, вознесенный надъ уровнемъ земного зла, кроткій и скорбящій великою скорбью всего міра.
   -- Ты -- Правда!-- прошептала дрожащими устами Антея.
   Процессія теперь какъ разъ поровнялась съ носилками и даже на одну минуту остановилась, потому что впереди солдаты силою прочищала себѣ дорогу...
   
   Назорей былъ блѣденъ и шелъ впередъ невѣрными, ослабѣвшими шагами, среди издѣвательствъ толпы, какъ будто погруженный въ какую-то задумчивость, заходящую за предѣлы видимаго міра, точно уже оторванный отъ земли; казалось, онъ на слыхалъ этихъ криковъ ненависти, съ всепрощеніемъ, переходящимъ мѣру человѣческаго прощенія, съ состраданіемъ, превышающимъ мѣру человѣческаго состраданія, облеченный безконечностью, вознесенный надъ уровнемъ земного зла, кроткій и скорбящій великою скорбью всего міра.
   -- Ты -- Правда!-- прошептала дрожащими устами Антея.
   Процессія какъ разъ поровпялась съ ея носилками и даже на минуту остановилась, потому что солдаты силою прочитали себѣ дорогу...
   
   Точно такими же выписками мы могли бы занять многія страницы, которыя ничего не прибавили бы къ приведенному нами. "Параллельность" творчества достаточно ясна и довольно поразительна даже опечатками. Мѣстами, впрочемъ, мы находимъ и нѣкоторую разницу въ двухъ переводахъ, напримѣръ, въ повѣсти Пойдемъ за Нимъ, по переводу г. Лаврова, мы читаемъ: "Видишь ли ты,-- продолжала Антея,-- какой свѣтъ собирается тамъ и скопляется въ воздухѣ, какъ онъ дрожитъ, переливается и идетъ ко мнѣ?..." -- Вопросительный знакъ умѣстенъ, ибо предложенъ вопросъ: "видишь ли?" -- Въ переводѣ г. Домбровскаго: "Посмотри,-- продолжала Антея,-- какой свѣтъ собирается тамъ и скопляется въ воздухѣ, какъ онъ дрожитъ, переливается и идетъ ко мнѣ?..." Вопросительный знакъ неумѣстенъ, ибо вопросительная форма замѣнена повелительнымъ наклоненіемъ. Мѣстами, гдѣ "параллельное" творчество измѣняетъ г. Домбровскому, или гдѣ г. Домбровскій почему-то измѣняетъ ему, переводъ г. Домбровскаго мы находимъ менѣе удовлетворительнымъ, чѣмъ переводъ г. Лаврова,-- чтобы не сказать, что переводъ г. Домбровскаго, вслѣдствіе утраты "параллельности", оказывается нелѣпымъ и никуда негоднымъ. Примѣръ изъ Пойдемъ за Нимъ,-- у г. Лаврова: "Самымъ дѣятельнымъ между мудрецами въ Александріи былъ благородный Тимонъ аѳинянинъ, человѣкъ значительный, римскій гражданинъ..." У г. Домбровскаго; "Самымъ дѣятельнымъ между мудрецами въ Александріи былъ дворянинъ Тимонъ, аѳинянинъ..." Полагаемъ, что слово "благородный" не слѣдовало замѣнять словомъ "дворянинъ", и крайне изумлены, можно сказать, даже поражены диковиннымъ сходствомъ двухъ переводовъ, изъ которыхъ, по времени выхода въ свѣтъ, переводъ г. Лаврова предшествовалъ изданному г. Іогансономъ. Мы готовы счесть такое совпаденіе, доходящее до тождества на цѣлыхъ страницахъ, величайшимъ и единственнымъ въ своемъ родѣ чудомъ, если свѣрка переводовъ романа Безъ догмата того же г. Сенкевича не приведетъ насъ къ заключенію о возможности повторенія факта, могущаго казаться невѣроятнымъ. Такою свѣркою мы непремѣнно займемся и о результатахъ оной, быть можетъ, сообщимъ всѣмъ, кому о томъ вѣдать надлежитъ.

"Русская Мысль", No 4, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru