Семевский Василий Иванович
Несколько слов в память Николая Михайловича Ядринцева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Нѣсколько словъ въ память Николая Михайловича Ядринцева.

   Николай Михайловичъ Ядринцевъ родился въ Омскѣ въ 1842 г., учился въ томской гимназіи и въ началѣ шестидесятыхъ годовъ былъ вольнослушателемъ въ Петербургскомъ университетѣ. Своимъ первымъ менторомъ и наставникомъ въ Петербургѣ Ядринцевъ называетъ извѣстнаго путешественника Г. Н. Потанина, уже начавшаго тогда литературную дѣятельность и въ то же время слушавшаго курсъ естественныхъ наукъ въ университетѣ. Потанинъ проповѣдывалъ необходимость сближенія сибиряковъ между собою въ Петербургѣ и затѣмъ служенія ихъ своей ближайшей родинѣ. Главнымъ образомъ, по его иниціативѣ сталъ собираться здѣсь кружокъ сибиряковъ, къ которому, кромѣ него самого и Ядринцева, принадлежали пріобрѣвшіе впослѣдствіи извѣстность своею литературною дѣятельностію Н. И. Наумовъ, Ѳедоровъ-Омулевскій и нѣк. друг. Въ [Петербургѣ Ядринцевъ познакомился также еще съ однимъ писателемъ-сибирякомъ С. С. Шашковымъ.
   На собраніяхъ молодыхъ сибирофиловъ шла рѣчь о необходимости основанія сибирскаго университета, о составленіи библіографіи сочиненій о Сибири, объ изданіи сибирскаго календаря или памятной книжки, мечтали о блестящей будущности Сибири, о томъ, что "Сибирь призвана быть независимою Америкой"; впрочемъ, по свидѣтельству Ядринцева, "эта независимость разсматривалась какъ отдаленнѣйшее, хотя и неизбѣжное историческое событіе" {По другому свидѣтельству, нѣкоторые изъ членовъ кружка "отрицали всякую необходимость связи и зависимости Сибири отъ Россіи, утверждая, что не Сибирь нуждается въ Россіи, а наоборотъ".}. Каковы бы ни были мечты молодыхъ членовъ кружка объ отдаленномъ будущемъ, ближайшею задачей являлось служеніе родинѣ въ духѣ областническихъ идей. На развитіе стремленій къ мѣстной, областной автономіи могли имѣть вліяніе и прежнія попытки распространенія федеральныхъ взглядовъ. Такою попыткой было, во-первыхъ, "общество соединенныхъ славянъ", цѣль котораго заключалась, по свидѣтельству декабриста Розена, "въ соединеніи славянскихъ племенъ посредствомъ федеративнаго союза... съ удержаніемъ взаимной независимости". По свидѣтельству Горбачевскаго, "общество имѣло главною цѣлью освобожденіе всѣхъ славянскихъ племенъ отъ самовластія, уничтоженіе существующей между нѣкоторыми изъ нихъ національной ненависти и соединеніе всѣхъ обитаемыхъ ими земель федеративнымъ союзомъ. Предполагалось съ точностью опредѣлять границы каждаго государства, ввести у всѣхъ народовъ форму демократическаго представительнаго правленія, составить конгрессъ для управленія дѣлами союза и для измѣненія, въ случаѣ надобности, общихъ коренныхъ законовъ, предоставляя каждому государству заняться внутреннимъ устройствомъ и быть независимымъ въ составленіи частныхъ своихъ узаконеній". Въ 1825 г. "общество соединенныхъ славянъ" слилось съ южнымъ обществомъ {Русскій Архивъ 1882 г., кн. II, стр. 442--444.}. Второю попыткой было Кирилло-Меѳодіевское братство (1846--47 гг.); члены его: Н. И. Костомаровъ, Шевченко, Кулишъ, Бѣлозерскій и др., также мечтали объ образованіи федераціи славянскихъ народностей; въ числѣ 15 штатовъ, изъ которыхъ должна была состоять Россія, два удѣлялись и на Сибирь {Подробности см. въ моей статьѣ о Костомаровѣ (Русская Старта 1886 г., т. I). При обыскѣ у Костомарова въ 1847 г. на столѣ у него былъ найденъ "Докладъ слѣдственной коммиссіи 30 мая 1826 г.", въ которомъ, между прочимъ, были свѣдѣнія и объ "обществѣ соединенныхъ славянъ".}. Слѣды увлеченій Костомарова федеративными идеями мы находимъ и въ его позднѣйшей статьѣ О федеративномъ строѣ древней Россіи, напечатанной въ малороссійскомъ журналѣ Основа въ 1861 году, когда Костомаровъ былъ уже профессоромъ Петербургскаго университета (съ 1859 г., по возвращеніи изъ саратовской ссылки). Ядринцевъ слушалъ талантливыя лекціи Костомарова и потому, тѣмъ болѣе, могъ интересоваться его общими взглядами.
   Съ 1861 года поселился въ Петербургѣ и Щаповъ, вынужденный оставить каѳедру въ Казани, послѣ его рѣчи на панихидѣ по крестьянамъ, убитымъ въ 1861 году во время волненія въ селѣ Безднѣ. Хотя Щаповъ былъ и сибирякъ, Ядринцеву не удалось лично познакомиться съ нимъ, но его идеи должны были быть ему извѣстны по разсказамъ пріѣзжавшихъ изъ Казани студентовъ-сибиряковъ, входившихъ въ кружокъ Ядринцева и Потанина, по разсказамъ Шашкова, а затѣмъ и по печатнымъ статьямъ Щапова. Извѣстны слова, которыми Щаповъ началъ въ 1860 году свой курсъ въ Казанскомъ университетѣ: "Не съ мыслью о государственности, не съ идеей централизаціи, а съ идеей народности и областности я вступаю на университетскую каѳедру русской исторіи. Въ настоящее время, кажется, утвердилось убѣжденіе, что главный факторъ въ исторіи есть народъ... Но другое начало... еще не сознано ясно въ нашей наукѣ: начало областности". По взглядамъ Щапова, которые онъ проводилъ на лекціяхъ и въ университетѣ, и въ духовной академіи, "на историко-этнографической основѣ, при земской самобытности областныхъ общинъ, создался конфедеративный союзъ всей земли Русской". По мнѣнію Щапова, смыслъ всей древней русской исторіи заключается въ томъ, что "Русь стремилась къ федераціи", онъ полагалъ, что "федерація есть единственная плодотворная форма народной жизни". Эти идеи Щапова, безъ сомнѣнія, доходили до свѣдѣнія кружка Ядринцева и Потанина и поддерживали его сибирофильскія стремленія {По свидѣтельству Ядринцева, Щаповъ изъ заключенія, которому онъ подвергся послѣ Своей казанской рѣчи, прислалъ сибирякамъ въ Петербургѣ стихотвореніе, въ которомъ заключалась такая мысль: въ то время, когда въ Россіи настало общее пробужденіе, когда Финляндія, Малороссія и Западный край отозвались уже на призывъ жизни,-- что же ты одна молчишь, моя отдаленная Сибирь?}. "Ручеекъ мѣстныхъ стремленій и симпатій,-- говоритъ Ядринцевъ въ своихъ воспоминаніяхъ,-- пробивался въ то время, когда русская жизнь кипѣла общими вопросами... Но это будетъ понятно тому, кто знакомъ съ исторіей общественнаго пробужденія... Весной всѣ ручьи оттаиваютъ".
   Въ концѣ своего прибыванія въ Петербургѣ Ядринцевъ началъ литературную дѣятельность юмористическимъ очеркомъ въ Искрѣ B. С. Курочкина, но уже въ 1863 г. мы находимъ его въ Сибири: въ этомъ году онъ прочелъ въ Омскѣ публичную лекцію о значеніи университета для Сибири и предлагалъ основать общество для собиранія пожертвованій на сибирскій университетъ. Лекція эта, напечатанная въ слѣдующемъ году въ Томскихъ Губернскихъ Вѣдомостяхъ, содѣйствовала возобновленію пожертвованій съ указанною Ядрипцевымъ цѣлью (первое пожертвопаніе на университетъ въ Тобольскѣ было сдѣлано Демидовымъ въ 1803 г. въ количествѣ 50,000 руб.). Ядринцевъ сталъ было сотрудничать въ печатномъ органѣ гор. Томска, туда же для чтенія публичныхъ лекцій пріѣхалъ изъ Красноярска Шашковъ, но въ 1865 г. была неожиданно прервана дѣятельность на пользу Сибири и Ядринцева, и Шашкова, и Потанина, исполнявшаго въ это время обязанности секретаря статистическаго комитета въ Томскѣ. Они были арестованы {Щапову изъ-за упомянутаго выше стихотворенія пришлось проѣхаться изъ Иркутска въ Омскъ.} и послѣ трехлѣтняго тюремнаго заключенія въ Омскѣ (въ томъ числѣ полгода одиночнаго) были обвинены въ составленіи тайнаго общества, подъ названіемъ сибирскій кружокъ, и въ распространеніи сепаратистскихъ идей {Упомянемъ кстати, что, вѣроятно, вслѣдствіе бесѣдъ въ кружкѣ петрашевцевъ о возможности возстанія на Уралѣ и въ Сибири, генералъ-губернатору Западной Сибири кн. Горчакову былъ сдѣлавъ объ этомъ запросъ въ 1849 г.; онъ не отрицалъ возможности сочувствія "малой части" сибирскаго общества мысли объ отторженіи Сибири отъ Россіи, но, тѣмъ не менѣе, утверждалъ, что это направленіе "не представляетъ еще существенной опасности".}. Потанинъ былъ лишенъ всѣхъ правъ состоянія, три года отбывалъ крѣпостныя работы въ Свеаборгѣ и затѣмъ нѣсколько лѣтъ поселенія въ г. Никольскѣ, Вологодской губ. Ядринцевъ высланъ былъ на жительство въ г. Шенкурскъ, Архангельской губ. Нужно замѣтить, впрочемъ, что и во время заключенія молодые сибирофилы работали на пользу Сибири. Потанинъ еще въ 1856 г. сталъ собирать въ мѣстныхъ архивахъ матеріалы для исторіи Сибири въ XVIII вѣкѣ; онъ получилъ разрѣшеніе заниматься выписками изъ архивныхъ документовъ и въ тюрьмѣ, въ чемъ ему помогали Ядринцевъ и Шашковъ {Часть этихъ документовъ, собранная Потанинымъ ранѣе, была напечатана въ Чт. Общ. Истор. и Древн. Россійск. (1866--67 г.); остальная, передъ ссылкою названныхъ лицъ, отдана была на руки одному изъ мѣстныхъ жителей и уцѣлѣла ли -- неизвѣстно.}. Ядринцевъ употребилъ еще время заключенія и на изученіе нравовъ невольныхъ обитателей острога, куда онъ и Потанинъ просили, именно ради этого, перевести ихъ изъ военной тюрьмы.
   Такимъ образомъ и личная судьба Ядринцева содѣйствовала тому, что онъ заинтересовался вопросомъ о ссылкѣ, которая, къ тому же, имѣетъ такое громадное значеніе для его родины. Помѣстивъ въ 1867 и 1868 гг. двѣ статьи о Сибири въ петербургскихъ журналахъ (Женщина въ Сибири въ XVII--XVIII ст. въ Женскомъ Вѣстникѣ 1867 г. {Статья эта, очевидно, была написана еще въ острогѣ и послана оттуда въ редакцію, также какъ и одна статья въ Сибирскомъ Вѣстникѣ (издававшемся въ Иркутскѣ) въ 1867 г.} и Письма о сибирской жизни въ Дѣлѣ 1868 г.), Ядринцевъ еще во время пребыванія въ Архангельской губ. не только напечаталъ-рядъ статей о сибирской ссылкѣ, но и собралъ ихъ въ 1872 г. въ отдѣльную книгу, подъ заглавіемъ Русская община въ тюрьмѣ и ссылкѣ. Упомянувъ въ предисловіи о томъ, что нѣсколько лѣтъ тому назадъ авторъ этой книги "имѣлъ случай близко ознакомиться съ міромъ преступниковъ и жизнью сибирскихъ тюремъ", Ядринцевъ, прежде всего, говоритъ объ одиночномъ заключеніи и, между прочимъ, описываетъ грязную секретную камеру, очевидно, знакомую ему по личнымъ наблюденіямъ. Затѣмъ слѣдуютъ отдѣлы: община и ея жизнь въ русскомъ острогѣ, тюремные жители, ссыльное бродячее населеніе Сибири, историческіе очерки русской ссылки, историческій опытъ разныхъ системъ наказанія. Хотя нѣкоторые изъ этихъ вопросовъ и вызвали позднѣе болѣе детальную разработку въ трудахъ нашихъ криминалистовъ, но, все-таки, книга Ядринцева не утратила своего интереса и значенія по множеству собранныхъ въ ней фактовъ и наблюденій. Основная же мысль этого труда состоитъ въ доказательствѣ нецѣлесообразности ссылки и крайне вреднаго вліянія ея на мѣстное населеніе Сибири, а также необходимости тюремной реформы. Получивъ въ 1874 году возможность покинуть Архангельскую губернію, Ядринцевъ выступилъ въ лучшихъ петербургскихъ журналахъ и газетахъ съ рядомъ статей о ссылкѣ (такъ какъ тогда обсуждался вопросъ о тюремномъ преобразованіи) и о нѣкоторыхъ явленіяхъ сибирской жизни. Участвовалъ Ядринцевъ и въ газетѣ Сибирь, основанной въ 1875 г. подъ редакціею Вагина и Загоскина.
   Въ 1876 г. Ник. Мих. поступилъ на службу по приглашенію генералъ-губернатора Западной Сибири, Казнакова, и это дало ему возможность производить статистическія, экономическія и этнографическія изысканія. Чтобъ облегчить подобныя изслѣдованія и другимъ, Ядринцевъ, по порученію западно-сибирскаго отдѣла географическаго общества, составилъ программы для изслѣдованія сельской общины въ Сибири, изученія быта инородцевъ и для изслѣдованія положенія переселенцевъ. Въ 1878 г., въ видѣ оффиціальной командировки, онъ совершилъ путешествіе въ Алтайскій горный округъ для изслѣдованія движенія переселенцевъ, а въ 1880 г. вновь путешествовалъ по Алтаю для изученія инородческаго быта. Въ 1881 г. онъ оставилъ службу и возвратился въ Петербургъ, а въ слѣдующемъ году издалъ самое замѣчательное изъ всѣхъ своихъ сочиненій, подъ заглавіемъ: Сибирь какъ колонія. Къ юбилею трехсотлѣтія. Современное положеніе Сибири. Ея нужды и потребности. Ея прошлое и будущее. Мы полагаемъ, что въ самомъ заглавіи Сибирь какъ колонія слѣдуетъ видѣть отраженіе идеаловъ и мечтаній автора. Заглавіе поясняется эпиграфомъ изъ Адама Смита ("Колоніи просвѣщеннаго общества, утверждающіяся въ безлюдной и малонаселенной странѣ, скорѣе всякаго другого человѣческаго общества двигаются къ богатству и благосостоянію") и слѣдующими словами автора въ предисловіи: онъ имѣлъ въ виду въ своемъ сочиненіи показать, что "этотъ край могъ бы при лучшихъ условіяхъ быть страной довольства, богатства и счастья". Въ заключительной главѣ авторъ указываетъ, что такими необходимыми условіями процвѣтанія Сибири, кромѣ нѣкоторыхъ экономическихъ мѣропріятій, являются введеніе земства, гласнаго суда, свободы печати и слова, свобода личности и имущественная неприкосновенность, свобода переселеній и прекращеніе ссылки въ Сибирь { Ядринцевъ упоминаетъ, что обо всемъ этомъ предложилъ ходатайствовать предъ государемъ одинъ гласный енисейской думы по поводу 800-лѣтія Сибири, и предложеніе это было принято думой (стр. 446--447).}.
   Планъ книги Сибирь какъ колонія обнимаетъ всѣ важнѣйшія стороны жизни этого края: русская народность на Востокѣ, областной типъ русской народности, инородцы и инородческій вопросъ, условія его разрѣшенія, колонизація Сибири и современныя переселенія, ссылка и положеніе ссыльныхъ, исторія эксплуатаціи мѣстныхъ богатствъ, экономическое положеніе страны, управленіе Сибирью и реформа Сперанскаго, потребность знанія и образованія, наконецъ, будущность страны и условія ея преуспѣянія,-- все это разсмотрѣно обстоятельно на основаніи литературы, посвященной Сибири, и личныхъ наблюденій автора, изложено живо и талантливо. Сочиненіе это сдѣлалось настольною книгой всѣхъ желавшихъ ознакомиться съ Сибирью {Сочиненіе это переведено на нѣмецкій языкъ.}.
   Въ годъ выхода этой замѣчательной книги Ядринцевъ положилъ основаніе въ высшей степени важному предпріятію на пользу Сибири: онъ сталъ издавать еженедѣльную политическую и литературную газету подъ названіемъ Восточное Обозрѣніе, къ участію въ которой съумѣлъ привлечь не мало хорошихъ научныхъ и литературныхъ силъ. Въ этомъ изданіи можно найти множество серьезныхъ и общедоступныхъ статей по вопросамъ областнымъ, о переселеніяхъ, ссылкѣ, по вопросамъ инородческому, университетскому, о народномъ образованіи, статьи историческія, статьи о золотопромышленности, судѣ и администраціи, промышленности и торговлѣ, крестьянскомъ хозяйствѣ и землепользованіи въ Сибири, статьи о печати, статьи по географіи, этнографіи и археологіи, наконецъ, беллетристическіе очерки. Въ 1885 г. былъ изданъ отдѣльнымъ томомъ Литературный Сборникъ, очень интересно составленный, а съ 1886 г. къ Восточному Обозрѣнію сталъ прилагаться Сибирскій Сборникъ.
   Трудясь для Сибири надъ изданіемъ газеты, Ядринцевъ и его жена, въ то же время, группировали вокругъ себя живущихъ въ Петербургѣ сибиряковъ и особенно молодежь, учащуюся въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ; ихъ четверги по своей задушевности и непринужденности заставляли вспоминать о лучшемъ времени шестидесятыхъ годовъ, когда общество жило болѣе полною жизнью.
   Въ только что упомянутомъ Литературномъ Сборникѣ., изданномъ редакціей Восточнаго Обозрѣнія въ 1885 г., помѣщена, между прочимъ, весьма интересная статья Ядринцева: Начало осѣдлости. Изслѣдованіе по исторіи культуры угро-алтайскихъ племенъ, въ которой авторъ обратилъ особенное вниманіе на переходныя ступени инородческой культуры къ осѣдлости и на формы быта въ лѣсной полосѣ, причемъ онъ доказываетъ, что осѣдлость зародилась въ лѣсахъ и благодаря лѣсамъ, разсматриваетъ первобытное земледѣліе и распространеніе его на сѣверѣ Азіи. Статья эта -- отрывокъ изъ задуманнаго авторомъ труда по исторіи культуры угро-алтайскихъ племенъ. Въ 1886 году Ядринцевъ сдѣлалъ новую поѣздку въ Сибирь для осмотра мѣстныхъ музеевъ и для этнографическихъ наблюденій надъ остяками и саянскими племенами въ Минусинскомъ округѣ.
   Въ 1885 г. Восточное Обозрѣніе было отдано подъ предварительную цензуру; Ядринцевъ продолжалъ усердно трудиться и при этихъ, менѣе благопріятныхъ, условіяхъ, но въ 1887 г. редакція, по причинамъ отъ нея не зависящимъ, лишилась нѣсколькихъ молодыхъ сотрудниковъ, и Ядринцеву пришла мысль перенести изданіе въ Иркутскъ. Нѣкоторые петербургскіе друзья рѣшительно отсовѣтовали ему это, находя, что внѣшнія условія изданія газеты будутъ въ провинціи еще менѣе благопріятны, но Ядринцевъ, все-таки, отправился въ Иркутскъ, гдѣ въ 1888 г. и стало выходить Восточное Обозрѣніе. Предсказанія петербургскихъ пріятелей во многихъ отношеніяхъ оправдались, да и личныя силы Ядринцева были потрясены. Чтобы продолжать газету въ болѣе выгодныхъ, какъ ему казалось, условіяхъ, онъ разлучился съ женою, которая осталась въ Петербургѣ ради воспитанія, дѣтей и до выясненія обстоятельствъ, и тутъ всего нагляднѣе обнаружилось, какою великою поддержкой для Ядринцева была Аделаида Ѳедоровна, одна изъ лучшихъ женщинъ, какихъ намъ удавалось встрѣчать {Некрологъ А. Ѳ. Ядринцевой см. въ Русской Стартѣ 1888 г.}. Разстроенный этою разлукой, Ядринцевъ долженъ былъ перенести еще болѣе ужасный ударъ: смерть Аделаиды Ѳедоровны въ разлукѣ съ мужемъ въ 1888 году.
   Этимъ годомъ слѣдуетъ отмѣтить рѣшительный переломъ въ жизни Ядринцева. Изданіе газеты требовало пребыванія въ Иркутскѣ, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, оно не давало средствъ для содержанія всей семьи; къ тому же, дѣти оставались въ Европейской Россіи, куда влекла и необходимость литературнаго заработка. Съ этого времени Ядринцевъ какъ будто лишается твердой точки опоры въ жизни.
   Въ 1889 г. онъ отправился въ археологическую экспедицію въ Монголію и открылъ развалины знаменитаго Каракорума. Это открытіе вызвало двѣ ученыхъ экспедиціи, финляндскую и русскую, во главѣ послѣдней стоялъ академикъ Радловъ и въ ней (1891 г.) участвовали Ядринцевъ и Клеменцъ.
   Отсутствіе Ядринцева изъ Иркутска не могло не имѣть вреднаго вліянія на изданіе Восточнаго Обозрѣнія, редактированіе котораго пришлось поручить молодому, неопытному сотруднику. Въ 1891 г. въ газетѣ была напечатана публичная лекція о золотопромышленности, не вполнѣ соотвѣтствовавшая направленію Восточнаго Обозрѣнія, такъ какъ лекторъ, называя золотопромышленность "краеугольнымъ камнемъ экономическаго развитія Сибири", требовалъ для этого промысла льготъ и покровительства. Лекція эта вызвала справедливыя возраженія въ Сибирскомъ Листкѣ, газетѣ, издаваемой въ Тобольскѣ, и вотъ въ теченіе 1891 г. тянулась братоубійственная полемика между двумя органами одного направленія. Имѣя полное основаніе сдѣлать нападеніе на Восточное Обозрѣніе, авторы нѣкоторыхъ статей въ Сибирскомъ Листкѣ, къ сожалѣнію, не удержались отъ нападокъ и на самого Ядринцева, и, между прочимъ, упрекали его въ томъ, что онъ занимается археологіей въ то время, когда, по ихъ мнѣнію, есть болѣе важныя и настоятельныя задачи. При этомъ упускали изъ виду, во-первыхъ, то, что археологическія изученія входили въ кругъ научныхъ занятій Ядринцева, такъ какъ давали матеріалъ для задуманныхъ имъ работъ по исторіи культуры инородческихъ племенъ, а, во-вторыхъ, забывали, что бываютъ обстоятельства, при которыхъ для общественнаго дѣятеля извѣстнаго направленія чуть не "всѣ пути заказаны" и когда приходится браться за трудъ и не вполнѣ соотвѣтствующій личнымъ вкусамъ и наклонностямъ. Давно прошли тѣ времени, когда у насъ научный и литературный трудъ былъ исключительнымъ достояніемъ людей, такъ или иначе матеріально опезпеченныхъ. Ядринцевъ не принадлежалъ къ числу этихъ счастливцевъ, онъ всю жизнь существовалъ тяжелымъ литературнымъ трудомъ, и нечего удивляться, что онъ отзывался на тѣ обращенія къ его силамъ и знаніямъ, которыя не противорѣчьи его убѣжденіямъ. Впрочемъ, его археологическія занятія не нуждаются ни въ какихъ оправданіяхъ уже потому, что они сопровождались важными научными открытіями.
   Осенью 1891 года я видѣлъ Ядринцева въ Иркутскѣ на возвратномъ пути изъ археологической экспедиціи въ Монголію, видѣлъ и то, насколько онъ чувствовалъ себя одинокимъ въ этомъ городѣ. Этотъ неустанный труженикъ на пользу Сибири не находилъ въ ней, до поры до времени, приложенія своихъ силъ, но это не охлаждало его любви къ родинѣ, и я былъ свидѣтелемъ, какъ въ Томскѣ онъ держалъ самыя пламенныя рѣчи о необходимости дружной работы на пользу Сибири передъ чествовавшею его университетскою молодежью.
   По возвращеніи въ Петербургъ Ядринцевъ издалъ въ 1891 г. новое сочиненіе: Сибирскіе инородцы, ихъ бытъ и современное положеніе, посвященное собственно инородцамъ Западной Сибири. Вся эта книга, заключающая въ себѣ много новыхъ и интересныхъ данныхъ, въ значительной степени впервые собранныхъ авторомъ во время его путешествій по Сибири, проникнута самымъ гуманнымъ чувствомъ относительно инородцевъ, и авторъ приводитъ не мало фактовъ, указывающихъ на ихъ способность къ развитію.
   Въ 1892 г. вышло второе, значительно дополненное изданіе книги Сибирь какъ колонія. Авторъ былъ особенно озабоченъ включеніемъ новаго отдѣла о естественныхъ и географическихъ условіяхъ Сибири, онъ прибавилъ также главы о кустарныхъ промыслахъ, объ общественной жизни сибирскихъ городовъ, о зарожденіи мѣстной печати, но недостаточно воспользовался вновь появившимися замѣчательными матеріалами объ экономическомъ бытѣ сибирскаго крестьянства. Это объясняется и разстроеннымъ здоровьемъ Ядринцева въ это время (всѣ его знакомые не могли не замѣтить его особенно нервнаго состояніи по возвращеніи изъ Сибири), и матеріальными обстоятельствами, не благопріятствовавшими продолжительному труду. Здоровье Ядринцева требовало отдыха, а, между тѣмъ, весною 1892 г. мы видимъ его вновь за работой, вовсе не содѣйствовавшей успокоенію нервовъ: ему удалось въ это время непосредственно послужить на пользу народа въ пораженныхъ неурожаемъ Курганскомъ и Ишимскомъ округахъ, Тобольской губерніи {См. статью его Экономическій кризисъ въ черноземной полосѣ Южной Сибири въ Русскомъ Богатствѣ 1894 г., No 8.}. Само собою разумѣется, что эта поѣздка не могла поправить разстроеннаго здоровья Ядринцева, но для укрѣпленія его расшатанныхъ нервовъ было очень полезно путешествіе лѣтомъ 1893 г. въ Сѣверную Америку на выставку въ Чикаго, которое оказалось возможнымъ совершить благодаря матеріальному содѣйствію И. М. Сибирякова и В. И. Базилевскаго.
   Изъ этой поѣздки Ядринцевъ вернулся гораздо болѣе здоровымъ, но его продолжали угнетать и затруднительное матеріальное положеніе, и чувство полнаго одиночества (его маленькая дочь воспитывалась въ провинціи, у родственницы Аделаиды Ѳедоровны, сыновья учились въ Рязани)Понятно, что онъ охотно отозвался на новый призывъ къ живому дѣлу и весною нынѣшняго года отправился въ Барнаулъ, чтобы быть руководителемъ статистическаго изслѣдованія Алтая. Здѣсь, 7 іюня, онъ неожиданно скончался послѣ слишкомъ сильнаго пріема опіума. Былъ ли этотъ усиленный пріемъ случайнымъ или умышленнымъ -- рѣшить не беремся, хотя мы лично склоняется къ послѣднему предположенію. Во всякомъ случаѣ, лица, близко знавшія Ядринцева въ послѣдніе годы, могутъ засвидѣтельствовать, что его жизнь была, главнымъ образомъ, подорвана глубокою тоской, чувствомъ полнаго одиночества.
   Такъ преждевременно скончался, всего 52 лѣтъ отъ роду, неустанный работникъ на пользу своей родины. Его дѣятельность была весьма разностороння, его интересовали всѣ стороны жизни Сибири и сопредѣльнаго съ нею Востока, въ своихъ трудахъ онъ занимался вопросами этнографіи, исторіи, уголовнаго! права, народнаго хозяйства и проч.; это былъ, такъ сказать, живой сибирскій университетъ,-- не въ духѣ сухой, оффиціальной науки, а университетъ, непосредственно связанный съ жизнью, распространяющій свои знанія, какъ въ Англіи, въ массу общества. При другихъ условіяхъ Ядринцевъ могъ бы сдѣлаться и заправскимъ ученымъ, но у насъ онъ сталъ выдающимся публицистомъ, и эта форма дѣятельности дала ему болѣе сильное и широкое вліяніе въ Сибири, чѣмъ могла бы дать спеціально-ученая карьера; въ своихъ книгахъ и статьяхъ онъ училъ все сибирское общество, всю сибирскую молодежь знать и любить свою родину, гуманно относиться ко всему ея разнообразному населенію, безъ различія происхожденія и вѣроисповѣданія, служить интересамъ народа; въ этомъ отношеніи его заслуги очень велики, и потому можно, безъ всякаго преувеличенія, сказать, что имя Ядринцева крупными буквами записано въ исторіи Сибири.
   Дѣятельность такихъ талантливыхъ областниковъ, разумѣется, полезна и не для одной ихъ ближайшей родины, хотя бы уже тѣмъ, что они вносятъ своими произведеніями очень существенныя поправки въ централистскія программы. Но, въ то же время, работая на родинѣ въ духѣ принциповъ, которые проповѣдывалъ Ядринцевъ, сибиряки не должны забывать, что если первымъ, настоятельнымъ дѣломъ сибирскаго общества является пріобрѣтеніе для ихъ родины тѣхъ реформъ, которыя уже достигнуты Европейскою Россіей, то дальнѣйшее движеніе въ духѣ реформъ и осуществленіе всѣхъ условій благосостоянія этого края, указанныхъ, какъ мы видѣли, Ядринцевымъ въ 1882 г., является уже обще-русскою задачей, и потому, трудясь совмѣстно съ прогрессивными силами Россіи для достиженія этихъ условій, сибиряки будутъ работать, въ то же время, и на пользу своей ближайшей родины.

В. Семевскій.

"Русская Мысль", кн.I, 1895

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru