Семевский Василий Иванович
Рабочие на сибирских золотых промыслах в шестидесятых годах

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Рабочіе на сибирскихъ золотыхъ промыслахъ въ шестидесятыхъ годахъ *).

*) Русская Мысль, кн. XI.

VI.
Хозяйскія лавки на промыслахъ.-- Таксы и совѣщанія о нихъ енисейскихъ золотопромышленниковъ.-- Тайная продажа вина.

   Одежду и обувь рабочіе пріобрѣтали, также какъ и необходимые для нихъ припасы, сверхъ получаемыхъ ими отъ хозяевъ, изъ пріисковыхъ складовъ въ счетъ своего заработка, причемъ въ контрактахъ съ рабочими устанавливаются иногда въ этомъ отношеніи нѣкоторыя ограниченія, именно предписывалось "въ излишествѣ" вещей не требовать и никому не перепродавать, а также предоставлялось пріисковому управленію право продолжать или прекратить отпускъ вещей рабочему, смотря по его заработку. По договору съ Асташевымъ (1862 г.), они могли получать бродни, чарки (обувь), армяки, рукавицы, а вещей, "рабочимъ неприличныхъ", требовать не имѣли права. Относительно цѣны вещей въ контрактахъ обыкновенно говорится такъ: "по установленнымъ Ко цѣнамъ", "по цѣнамъ, стоющимъ Ко съ доставкою на пріискъ", "за установленную отъ управленія общую по таксѣ цѣну". Въ договорѣ Олекминскаго округа, напечатанномъ Абрамовымъ {Очеркъ золатопромышленной Олекмы, приложеніе, стр. 12--15.}, было сказано, что рабочіе могли получать вещи "по стоимости ихъ на пріискѣ и съ наложеніемъ процентовъ по утвержденной таксѣ"; при этомъ, хотя они обязывались не требовать предметовъ роскоши, не свойственныхъ ихъ званію, по таковыми постановлено было "не считать припасовъ, полезныхъ для поддержанія силъ и здоровья, каковы: чай, сахаръ, масло и мука пшеничная". Еще болѣе важное и рѣдкое условіе находимъ мы въ договорѣ съ Прибрежно-Витимоскою Ко (1867 г.), гдѣ было сказано, что если рабочимъ установленная цѣна "покажется не сообразною съ достоинствомъ товара", то они были "вольны" покупать ихъ "у постороннихъ людей". Хотя, въ виду отдаленности промысловъ Олекминскаго округа отъ жилыхъ мѣстъ, это условіе было едва ли осуществимо, но, все-таки, оно представляетъ любопытное отступленіе отъ общаго правила.
   Въ журнальныхъ и газетныхъ статьяхъ 60-хъ годовъ мы встрѣчаемъ не мало указаній на эксплуатацію пріисковыхъ рабочихъ, вслѣдствіе торговой монополіи хозяевъ на промыслахъ. При существованіи хозяйскихъ лавокъ,-- говоритъ о промыслахъ Томской губ. г. П--нъ,-- работникъ "немедленно попадаетъ въ совершенную кабалу... Золотопромышленникъ можетъ назначить самыя высокія цѣны, высокія при начетѣ на работника и низкія при скидкѣ съ него". Съ рабочими сплошь и рядомъ бываетъ такъ: "Понадобится ему ситецъ на рубашку, ему выдадутъ изъ хозяйской лавки и запишутъ въ счетъ жалованья, но потомъ онъ раздумаетъ и промѣняетъ ситецъ на что-нибудь другое, на чай или на водку... Ситецъ, полученный отъ рабочаго обратно, вписывается назадъ въ книгу золотопромышленника, но по цѣнѣ уже ниже той, которая была выставлена при выдачѣ его; такимъ образомъ, рабочій, не сдѣлавъ дѣйствительнаго займа, посредствомъ одного передвиженія товара изъ хозяйскихъ рукъ въ свои и обратно можетъ образовать громадный долгъ". По словамъ автора другой статьи о промыслахъ Томской губерніи, написанной девять лѣтъ позднѣе, золотопромышленники, "рѣдко имѣя наличныя деньги", забираютъ всѣ необходимые матеріалы въ лавкахъ и магазинахъ подъ векселя съ расплатою по окончаніи промывки и сдачи золота. "Вся тяжесть лишнихъ процентовъ (за кредитъ) падаетъ не на самого золотопромышленника, а на трудъ его рабочихъ... Хозяинъ, гарантированный своимъ правомъ" монопольной продажи, "и вполнѣ убѣжденный въ невозможности внѣшней конкурренціи", назначаетъ самыя высокія цѣны. "Подобная эксплуатація рабочихъ силъ существуетъ, конечно, не на всѣхъ пріискахъ и бываетъ сильнѣе тамъ, гдѣ бѣднѣе хозяинъ. Вотъ одинъ изъ обращиковъ произвольно накладываемыхъ процентовъ: наприм., бродни стоятъ въ лавкахъ въ городѣ отъ 1 р. до 1 р. 20 к. за пару, а золотопромышленникъ беретъ ихъ въ кредитъ no 1 р. 50 к. и продаетъ рабочему по 1 р. 80 к. и даже дороже,-- стало быть, 50% лишнихъ падаетъ на потребителя; то же можно сказать про сахаръ, чай и т. п.".
   На золотыхъ промыслахъ Киргизской степи, Кокбектинскаго округа, золотопромышленники, также какъ и въ тайгѣ, имѣли свои лавки для снабженія рабочихъ товарами. Выдавая ихъ въ задатокъ и въ счетъ заработка, хозяева назначали высокія цѣны, да и товаръ привозился туда самаго послѣдняго сорта и такой гнилой, что онъ рвался при отмѣриваніи аршиномъ, вслѣдствіе чего его мѣрили "по зарѣзкамъ, сдѣланнымъ на прилавкѣ". Хотя и здѣсь золотопромышленники обязаны были продавать товары по установленной таксѣ {Такса составлялась на каждое лѣто горнымъ ревизоромъ и утверждалась военнымъ губернаторомъ.}, но она не исполнялась {Въ примѣръ того, какъ возвышались здѣсь цѣны, г. П--нъ приводитъ слѣдующій фактъ: "Грѣховъ вымѣнялъ въ Тюмени за два сурковые мѣха 700 чашекъ, которыя обошлись такимъ образомъ по 10 и 20 к. ассиги., но рабочимъ ставились они по 10 и 30 к. сереб., а самый большой сортъ въ цѣну барана, т.-е. въ рубль серебр. Также неумѣренно возвышается цѣна линейному табаку, который осенью покупается на линіи по 80 к. пудъ, а рабочимъ выдается по 4 р. с.".}. Киргизы забирали въ счетъ заработка ситцы и другія бумажныя матеріи, платки, кожи на обувь, кирпичный чай, табакъ, чугунные и мѣдные котлы, фаянсовые чайники, чайную посуду и разныя желѣзныя издѣлія. Относительно золотопромышленниковъ Енисейскаго округа мы также встрѣчаемъ указанія о Заготовленіи вещей и товаровъ въ кредитъ, что, конечно, повышало ихъ цѣну. Несмотря на запрещеніе по закону продажи пріисковымъ рабочимъ предметовъ роскоши, о чемъ иногда упоминалось и въ контрактахъ, они, все-таки, нерѣдко сбывались рабочимъ, разумѣется, по выгоднымъ для продавцовъ цѣнамъ. По свидѣтельству Пищикова, для обхода закона, эти товары записывались въ разсчетные листы рабочихъ подъ видомъ выдачи Денегъ, которыхъ, прибавляетъ онъ, "во время лѣтняго производства почти ни на одномъ пріискѣ не бываетъ".
   Въ Западной Сибири для золотыхъ промысловъ еще въ началѣ 40-хъ годовъ стали ежегодно составляться и утверждаться администраціею таксы отпускаемыхъ рабочимъ изъ пріисковыхъ лавокъ вещей и товаровъ (насколько онѣ соблюдались, это -- другой вопросъ). Что касается Восточной Сибири, то въ 1858 г. главнымъ управленіемъ Восточной Сибири былъ разосланъ циркуляръ, предписывавшій горнымъ исправникамъ "имѣть тщательнѣйшее наблюденіе... чтобы на каждомъ изъ дѣйствующихъ промысловъ существовали таксы на всѣ безъ исключенія припасы и матеріалы, отпускаемые рабочимъ", и "чтобы онѣ не были для нихъ обременительными". Затѣмъ 10 августа 1861 г. совѣтъ главнаго управленія, принявъ въ соображеніе, что стоимость товаровъ и припасовъ не можетъ быть одинакова по всѣмъ пріискамъ, вслѣдствіе разницы условій ихъ заготовленія и доставки, постановилъ, что для предотвращенія назначенія высокихъ произвольныхъ цѣнъ на вещи и припасы горные исправники должны приглашать золотопромышленниковъ или ихъ управляющихъ въ общее собраніе въ своемъ присутствіи для установленія на пріискахъ таксъ на товары, отпускаемые рабочимъ.
   Енисейское губернское управленіе въ октябрѣ 1861 г. предписало, чтобы таксы отпускаемыхъ рабочимъ товаровъ, по составленіи ихъ на каждомъ промыслѣ предъ началомъ работъ, свидѣтельствовались бы мѣстнымъ горнымъ исправникомъ и затѣмъ прибивались на дверяхъ магазиновъ. Еще и ранѣе, лѣтомъ 1861 г., таксы въ южной части Енисейскаго округа присылались горному исправнику для свѣдѣнія, теперь же, послѣ указа енисейскаго губернскаго управленія, онѣ стали представляться съ 1862 г. для "утвержденія", причемъ горный исправникъ Бакшевичъ дѣлалъ иногда на представляемыхъ ему донесеніяхъ различныя замѣчанія {Такъ, на донесеніи управляющаго пріискомъ Калинина-Шумляева онъ написалъ: "Почему мука пшеничная дорога?" (самой таксы не сохранилось); на донесеніи Логинова: "Кому для продажи имѣются табаки высшихъ сортовъ, сигары, папиросы и проч. предметы роскоши и съ чьего дозволенія?" Управленіе промыслами Асташева выставило въ представленной таксѣ прошлогоднія цѣны, вслѣдствіе неполученія свѣдѣнія отъ главной конторы, отъ которой зависѣло заготовленіе припасовъ и товаровъ. Исправникъ потребовалъ присылки новой таксы, "такъ какъ промедленіе, можетъ статься, обращается во вредъ рабочихъ, ибо припасы и товарныя вещи нынѣшняго заготовленія могутъ быть дешевле прошлогоднихъ цѣнъ". И дѣйствительно, само пріисковое управленіе въ представленной таксѣ отмѣтило, что пшеничная мука вмѣсто 2 р. 10 к. за пудъ, какъ было въ 1861 г., въ операцію 1862 г. будетъ не дороже 1 р. 60 к., а ржаная мука, вмѣсто 1 р. 50 к., не дороже 1 р.}. Управляющій Николаевскимъ пріискомъ М. А. Безобразова представилъ копію съ таксы, утвержденной его хозяиномъ, а также и съ предписанія, даннаго Безобразовымъ по этому предмету пріисковому управленію. На донесеніи управляющаго исправникъ написалъ: "Копію съ таксы оставить при дѣлахъ, а другую, какъ ненужную, возвратить: я не вмѣшиваюсь въ хозяйственныя распоряженія, и мнѣ хорошо извѣстно, что такое право собственности, и потому теорію собственности изучать изъ предписаній конторъ я не считаю для себя полезнымъ". Нужно полагать, что въ предписаніи своему пріисковому управленію Безобразовъ написалъ нѣчто подобное тому, что онъ говоритъ въ запискѣ, посланной Корсакову въ августѣ того же 1862 г., гдѣ онъ предлагалъ отбросить слово такса "потому, что на хозяйственную собственность никакихъ таксъ не допускается и на пріискахъ торговли вовсе нѣтъ и быть не можетъ, но заготовляются вещи только для снабженія рабочихъ". Управляющій пріискомъ Безобразова отвѣчалъ горному исправнику, что копію съ предписанія своего хозяина онъ представилъ "не для изученія по ней теоріи собственности золотопромышленниковъ", а для указанія на то, чѣмъ онъ руководствовался, представляя копію съ таксы, вмѣсто подлинной. У Безобразова, очевидно, произошло столкновеніе съ исправникомъ сѣверной части Енисейскаго округа, такъ какъ въ своей запискѣ, посланной Корсакову, онъ жаловался, что исправникъ требуетъ составленія таксы по данной формѣ на всѣ вещи и припасы и утверждаетъ ее своеюподписью, т.-е. дѣлается хозяиномъ, вопреки закону и распоряженіямъ начальства.
   Горный исправникъ южной части Енисейскаго округа, по полученіи таксъ, представилъ ихъ енисейскому губернатору съ поясненіемъ, что помѣщаемые въ нихъ "предметы роскоши, выходящіе изъ ряда обыкновенныхъ потребностей людей рабочаго класса, имѣются въ магазинахъ для служащихъ, рабочимъ же ничего подобнаго не отпускается".
   Такимъ образомъ, таксы стали представлять въ Енисейскомъ округѣ на утвержденіе горнаго исправника, но собраній золотопромышленниковъ для соглашеній по этому вопросу подъ предсѣдательствомъ горнаго исправника, необходимость которыхъ была признана совѣтомъ главнаго управленія Восточной Сибири въ 1861 г., очевидно, не происходило. Совѣтъ въ 1863 г. вспомнилъ объ этомъ постановленіи и подтвердилъ объ исполненіи этой мѣры съ тѣмъ, чтобы росписи вещей съ обозначеніемъ цѣнъ вывѣшивались въ магазинахъ для вѣдома рабочихъ.
   Въ іюнѣ 1864 г. горный исправникъ южной части Енисейскаго округа собралъ въ своей квартирѣ совѣщаніе золотопромышлениковъ и ихъ довѣренныхъ по вопросу о таксахъ и къ этому времени подготовилъ сводную таблицу о цѣнахъ, по которымъ товары и припасы отпускались въ этомъ году рабочимъ изъ пріисковыхъ амбаровъ 24 промысловъ. Сравнивая эту таблицу съ данными о цѣнахъ на товары и припасы въ началѣ 50-хъ годовъ, мы находимъ общее и значительное увеличеніе цѣнъ, за исключеніемъ чая. По разсмотрѣніи сводной таблицы,-- сказано въ протоколѣ совѣщанія,-- "оказывается, что цѣньгвообще на товарныя вещи и припасы немного разнятся между собою и только на нѣсколькихъ промыслахъ значительно возвышены", и, притомъ, "на такіе предметы, которые составляютъ необходимую потребность рабочаго класса, а, между тѣмъ, покупаются съ самою небольшою разницей въ цѣнахъ, наприм., сахаръ, чай кирпичный, табакъ черкасскій, холстъ, даба, вареги, рукавицы. Цѣны на эти предметы замѣтно произвольны и простираются до слѣдующихъ размѣровъ: сахаръ отъ 50 {Однако, на одномъ пріискѣ онъ стоилъ 46 к.} до 70 коп. за фунтъ, чай кирпичный отъ 90 {Правильнѣе было бы сказать -- отъ 80 к.} к. до 1 р. 20 к. за кирпичъ, табакъ 23 -- 35 к. ф., холстъ 1-го сорта 10 -- 16 к. арш., даба 2 р. 10 к.-- 3 р. 10 к. за конецъ, вареги 20--30 к. за пару, рукавицы 40--60 к., полушубки простые 2 р. 75 к.-- 5 р., бродни 1 р. 80 к.-- 2 р. 30 к. за пару и сукно крестьянское 18-- 35 к. арш., на остальные же предметы, отпускаемые рабочимъ, хотя цѣны и составляютъ значительную разницу, но оцѣнить таковые, даже приблизительно, безъ оцѣнщиковъ невозможно, потому что эти предметы въ покупкѣ бываютъ разныхъ сортовъ, разныхъ фабрикъ, а слѣдовательно и разныхъ цѣнъ, наприм., армяки, начиная отъ 4 р. 75 к., доходятъ постепенно до 10 р. 20 к. за штуку, -- послѣдніе, видимо, составляютъ уже предметъ роскоши. Такимъ образомъ, разсматривая цѣны, выбранныя изъ таксъ, существующія здѣсь на промыслахъ на самые необходимые предметы, отпускаемые въ плату рабочимъ, и разсуждая о причинахъ несходства цѣпъ, на нѣкоторыхъ промыслахъ весьма возвышенныхъ, мы приходимъ къ заключенію, что неразительная разница вещамъ неизбѣжна, потому что самая покупка товаровъ производится съ разницею въ цѣнѣ: одинъ покупаетъ своевременно и за наличныя деньги, поэтому и дешевле, другой опоздаетъ въ покупкѣ или покупаетъ въ долгъ и оттого дороже. Что касается значительно возвышенныхъ цѣнъ на необходимые для рабочихъ предметы, то мы находимъ, что повышеніе это есть произволъ, неумѣстный въ дѣлѣ золотопромышленности и весьма непростительный, ибо повышеніе цѣны допущено въ видахъ полученія съ рабочихъ значительныхъ, повидимому, на затраченный капиталъ процентовъ, и поэтому признаемъ необходимымъ назначить высшія цѣны, какъ предѣлъ, до котораго можетъ достигать цѣнность товарныхъ вещей, отпускаемыхъ рабочимъ, и симъ своимъ совѣщательнымъ актомъ устанавливаемъ на предметы вышеозначенные слѣдующія цѣны: сахаръ до 50 к. за фунтъ, чаю кирпичъ до 1 р., табакъ черкасскій до 25 к. за фунтъ, холстъ 1-го сорта до 12 к., 2-го до 10 к. за аршинъ, даба, какъ обыкновенно, до 2 р. 50 к. конецъ, вареги до 25 к., рукавицы до 50 к., бродни до 2 р. за пару, полушубки простые до 2 р. 50 к. и сукно крестьянское до 25 к. за арш. Цѣны эти должны быть приняты въ руководство на всѣхъ тѣхъ промыслахъ, гдѣ онѣ были выше сейчасъ опредѣленныхъ, и всѣ сдѣланные ранѣе на тѣхъ промыслахъ рабочимъ отпуски должны быть усчитаны по сей цѣнѣ, о чемъ мы просимъ г. горнаго исправника настоять и съ своей стороны наблюсти, чтобы заключеніе ваше было выполнено... Для совѣщанія по сему же предмету собираться ежегодно въ апрѣлѣ мѣсяцѣ" {Подъ этимъ постановленіемъ мы находимъ 10 подписей: золотопромышленниковъ А. Лопатина, А. Шепетковскаго и А. Ягунова, золотопромышленника и довѣреннаго Асташева А. Квятковскаго и др. Управляющій промыслами Ко Бенардаки, Рязановыхъ и друг. А. Субботинъ сдѣлалъ слѣдующую надпись: "Не касаясь правъ чужой собственности, симъ удостовѣряю, что выше требуемыхъ этимъ совѣщаніемъ цѣнъ на сахаръ и проч. указанные предметы на управляемыхъ мною промыслахъ въ производство текущаго промысловаго 1864 г. не будетъ". Напротивъ, управляющій Герасимовъ сдѣлалъ надпись, не налагающую на него никакого точнаго обязательства, а именно: "На промыслахъ г. Герасимова отпускъ рабочимъ людямъ нужныхъ предметовъ производиться будетъ согласно рыночныхъ цѣнъ, съ наложеніемъ провозной и расходной суммы отъ доставки таковыхъ на промыслы съ мѣстъ заготовленія".}. Постановленіе это было разослано при циркулярѣ исправника по всѣмъ промысламъ южной части Енисейскаго окрута для подписи всѣмъ золотопромышленникамъ и ихъ управляющимъ.
   Нельзя не признать, что постановленіе это, еслибъ оно строго исполнялось, дѣйствительно до нѣкоторой степени ограничило бы произволъ золотопромышленниковъ въ назначеніи цѣнъ,-- по крайней мѣрѣ, на наиболѣе нужные рабочимъ припасы и товары. Сравнивъ норму, принятую этимъ постановленіемъ, съ данными сводной таблицы, составленной горнымъ исправникомъ {Сахаръ былъ дороже назначеннаго постановленіемъ maximum'а (50-ти коп.) на 8-ми пріискахъ (55--70 к,; на Ефимовскомъ пріискѣ Крутовскаго 65 к., на Пріютинскомъ пріискѣ Данилова 70 к. Ф), дешевле только на Анненскомъ пріискѣ Зотовыхъ (46 к.); кирпичъ чая стоилъ дороже назначеннаго maxiinum'а (1 р.) на 7-ми пріискахъ (1 р. 10 к.-- 1 р. 20 к.; послѣдняя цѣна на пріискахъ Данилова, Мясниковыхъ и Родственной); дешевле только на 3-хъ пріискахъ (80 -- 90 к.); черкасскій табакъ дороже 25 к. на 9-ти пріискахъ (28--35 к.) и немного дешевле на 4-хъ промыслахъ. Холстъ 1-го сорта 1 арш. стоилъ дороже 12 коп. на 10-ти пріискахъ (на пріискѣ Лопатина 16 к.), дешевле на 7-ми (10 -- 11 к.); 2-й сортъ дороже 10 к. на 5-ти пріискахъ, дешевле на 7-ми пріискахъ (7 -- 9 к.); даба дороже 2 р. 50 к. на 8-ти пріискахъ (у Шепетковскаго 3 р. 10 к.), дешевле также на 8-ми пріискахъ; вареги дороже 25 к. на 2-хъ и дешевле на 7-ми пріискахъ; рукавицы дороже 50 к. на 5-ти и дешевле на 10-ти пріискахъ; пара бродней дороже 2руб. на 13-ти и дешевле на 8-ми пріискахъ; простые полушубки дороже 3 р. 50 к. на 13-ти и дешевле на 6-ти пріискахъ; наконецъ, крестьянское сукно дороже 25 к. на 3-хъ пріискахъ (у Рязановыхъ 35 к.) и дешевле на 10-ти пріискахъ (низшая цѣна 18 к.).}, мы увидимъ, что назначенные maximum'ы цѣнъ принадлежатъ къ разряду среднихъ изъ существовавшихъ въ то время. Нельзя не замѣтить, что слѣдовало бы назначить также maximum цѣны топленаго сала (которое колебалось между 12 и 25 коп.) и коровьяго масла (20--35 к.), такъ какъ эти припасы составляли одну изъ самыхъ насущныхъ потребностей рабочихъ; цѣны пшеничной и ржаной муки вовсе не были выставлены въ таблицѣ горнаго исправника.
   30 августа 1864 г. горный исправникъ южной части Енисейскаго округа Бакшевичъ далъ своему помощнику Поротову предписаніе: "при посѣщеніи промысловъ непремѣнно ранѣе общаго разсчета удостовѣриться" какъ изъ таксъ, "которыя должны быть выставлены при амбарахъ или магазинахъ", такъ и "изъ разсчетныхъ листиковъ рабочихъ, не превышала ли значущаяся тамъ цѣна на предметы, упомянутые въ постановленіи, той нормы, которая опредѣлена" постановленіемъ 29 іюля. 10 сентября Поротовъ донесъ, что, какъ оказалось изъ произведенной имъ провѣрки, припасы и вещи выдавались рабочимъ "по тѣмъ самымъ цѣнамъ, какія значатся въ вывѣшенныхъ на амбарахъ таксахъ и которыя вполнѣ согласуются" съ сдѣланною исправникомъ выборкой, "а не съ совѣщательнымъ актомъ, составленнымъ золотопромышленниками и довѣренными 29 іюля". Поэтому Поротовъ вмѣнилъ въ обязанность всѣмъ пріисковымъ управленіямъ, чтобъ они сбавили цѣны на выданные ими рабочимъ вещи и припасы до той цифры, какая значится въ совѣщательномъ актѣ, и причитающуюся рабочимъ послѣ этой сбавки сумму присчитали бы къ ихъ заработку. 6 октября горный исправникъ разослалъ по промысламъ своего округа циркуляръ, въ которомъ требовалъ объясненія, "почему осталось безъ исполненія постановленіе объ уменьшеніи цѣнъ на товарныя вещи и припасы, если же оно исполнено, то въ чемъ именно" {На этомъ циркулярѣ большинство управляющихъ сдѣлало надпись, что на ихъ пріискахъ товары и припасы продаются по цѣнамъ не выше опредѣленныхъ въ совѣщательномъ актѣ 29 іюля. На Крестовоздвиженскомъ пріискѣ Ко Щеголева и Кузнецова дали отвѣтъ, что цѣны вещей и припасовъ не только не превышали нормы, опредѣленной въ постановленіи, но нѣкоторыя вещи продавались и дешевле, а на Сергіевскомъ пріискѣ Латкина "товарныя вещи отпускались по цѣнамъ низшимъ противъ постановленія". Управляющій пріискомъ Герасимова писалъ, что, какъ онъ заявилъ и на совѣщаніи, установленныя на немъ цѣны онъ не можетъ признать для себя обязательными, (Резолюція исправника: справиться съ таксами и разъяснить Герасимову). Управляющій Степановскаго и Станиславскаго пріисковъ Шубинъ расписался только въ чтеніи циркуляра, такъ что горный исправникъ потребовалъ отъ него объясненія, почему онъ сдѣлалъ надпись, "неотносящуюся къ дѣлу", и "почему сахаръ продавалъ по 60 к. въ то время, когда на другихъ промыслахъ Асташева онъ стоилъ 50 к., т.-е. не выше нормы, установленной на совѣщаніи. Горный исправникъ послалъ также запросъ на пріиски -- Пріютинскій Данилова и Петропавловскій Родственной, приведено ли тамъ въ исполненіе постановленіе 29 іюля (на этихъ промыслахъ цѣны были прежде однѣ изъ наиболѣе высокихъ). Управленіе Данилова отвѣтило на этотъ вопросъ утвердительно, а управленіе Родственной,-- что теперь постановленіе исполняется, но что неизвѣстно, возможно ли это будетъ при тѣхъ цѣнахъ, по которымъ будетъ сдѣлана закупка въ февралѣ мѣсяцѣ.}.
   Въ донесеніи главному управленію Восточной Сибири (30 октября 1864 года) горный исправникъ говоритъ: "По вытребованіи къ себѣ подлинныхъ разсчетныхъ листовъ, я нашелъ, что дѣйствительно цѣны, утвержденныя совѣщаніемъ, къ руководству не приняты и поэтому о причинахъ неисполненія совѣщательнаго акта я спрашивалъ промысловыя управленія. Нѣкоторыя изъ нихъ объяснили мнѣ, что хотя въ разсчетныхъ листахъ цѣны не убавлены до опредѣленной нормы, но это допущено собственно для того, чтобы не поправлять разсчета въ листахъ, ежемѣсячно балансируемаго; взамѣнъ же излишнихъ денегъ, записанныхъ въ листкахъ рабочихъ за товарныя вещи и припасы, имъ сдѣлана соотвѣтственная надбавка задѣльной платы. Точный контроль этого почти невозможенъ, потому что заработная плата рабочимъ контрактами съ точностью не обозначается и заработка поэтому бываетъ въ разное время весьма различна. Я бы думалъ, что для больше успѣшнаго достиженія цѣли, кромѣ установленія на совѣщаніяхъ таксъ, было бы полезно таксы, какъ существующія отъ управленій, такъ и установляемыя на совѣщаніяхъ, публиковать въ Губернскихъ Вѣдомостяхъ. я полагаю, что публикованіе это стѣснитъ нѣсколько произволъ, допускаемый въ назначеніи высокихъ цѣнъ". Кромѣ того, исправникъ предлагалъ "установить какое-нибудь обязательное правило о явкѣ по приглашенію на совѣщанія, ибо многіе, какъ это показалъ нынѣшній опытъ, отъ этого уклонялись; необходимо было бы имѣть въ руководство какое-нибудь узаконеніе или распоряженіе высшаго начальства, по которому актъ совѣщательный, при извѣстныхъ условіяхъ, имѣлъ бы значеніе обязательное, даже и для не явившихся на совѣщанія". Впрочемъ, исправникъ оговаривался, что опытъ нынѣшняго года не даетъ еще возможности сдѣлать окончательнаго заключенія о цѣлесообразности предпринятой мѣры.
   Въ слѣдующемъ 1865 г., 18 апрѣля, состоялось, по приглашенію горнаго исправника южной части Енисейскаго округа, новое совѣщаніе золотопромышленниковъ и ихъ довѣренныхъ для установленія таксъ на операцію этого года. Разсмотрѣвъ представленныя таксы, совѣщаніе постановило оставить для большинства припасовъ и товаровъ прежнія цѣны, за исключеніемъ холста и дабы, цѣны которыхъ были повышены: холста 1-го сорта до 15 к. арш. (вмѣсто 12), 2-го сорта до 12 к. (вмѣсто 10) и дабы до 3 р. (вмѣсто 2 р. 50 к.).
   Какъ видно изъ дѣла о таксахъ 1865 г., исправникъ южной части Енисейскаго округа утверждалъ ихъ лишь въ такомъ случаѣ, если цѣны были не выше установленныхъ совѣщаніемъ, а въ противномъ случаѣ понижалъ ихъ до условленной нормы.
   Въ апрѣлѣ 1866 г. вновь состоялось собраніе золотопромышленниковъ съ тою же цѣлью, и исправникъ при утвержденіи таксъ дѣлалъ иногда оговорку, что онѣ должны быть согласны съ принятою на совѣщаніи нормой. Но, повидимому, онъ относился къ этому дѣлу недостаточно внимательно: намъ неизвѣстенъ совѣщательный актъ о таксахъ этого года, но мы видимъ, что въ таксахъ, присланныхъ золотопромышленниками, цѣны значительно разнятся: такъ, наприм., въ утвержденныхъ исправникомъ таксахъ цѣпа сахара колеблется между 45 и 60 к. На Сергіевскомъ пріискѣ Шепетковскаго цѣна сахара назначена была даже 70 к. за фунтъ, и не видно, чтобы это встрѣтило возраженіе со стороны исправника; напротивъ, на пріискахъ Латкиныхъ фунтъ сахара стоилъ 45 к. {На промыслахъ Бирюсинской системы, Канскаго и Нижнеудинскаго округовъ, по донесенію горнаго исправника, въ 1864 г. были слѣдующія (очевидно, среднія) цѣны: кирпичъ чая 1 р. 12 к., табакъ черкасскій 12 р. 74 к. пудъ, слѣдовательно, фунтъ около 32 к., холстъ 1-го сорта 12 1/2 к., 2-го сорта 9 4/7 к., даба 1-го сорта 2 р. 85 к. конецъ, вареги 23 к., бродни 1-го сорта 2 руб. 12 к., полушубки киргизскіе 2 р. 66 к., сукно крестьянское 26 к. арш.; почти всѣ цѣпы нѣсколько выше установленныхъ въ этомъ году совѣщаніемъ золотопромышленниковъ южной части Енисейскаго округа.}.
   Въ Олекминскомъ округѣ горный исправникъ Измайловъ въ предписаніи управленію Ленскаго т-на Баснина и Катышевцева въ ноябрѣ 1860 г. указалъ на то, что цѣны въ его таксѣ "на все несравненно выше цѣнъ, положенныхъ на промыслахъ прочихъ золотопромышленниковъ и даже тѣхъ, которые, по своей отдаленности, имѣли бы на это болѣе причинъ", и требовалъ пониженія цѣнъ до нормы хотя бы этихъ послѣднихъ промысловъ. Исправникъ замѣтилъ также, что и количество заготовленныхъ пріисковымъ управленіемъ товарныхъ вещей менѣе, чѣмъ на другихъ промыслахъ.
   Изъ таксы этого товарищества приведемъ цѣны тѣхъ предметовъ, которые были регулированы въ южной части Енисейскаго округа въ 1864 г.: 1 ф. сахара стоилъ рабочимъ Ко Баспина и Катышевцева 55 коп., чай кирпичвый 70 к. (въ южн. ч. Енис. окр. назначено 1 р.), табакъ черкасскій 30 к., холстъ 8--12 к., даба 1-го сорта конецъ 2 р. 30 к. (въ Енис. окр. 2 р. 50 к.), вареги 26 к., рукавицы барановыя 45--55 к., бродни 2 р.-- 2 р. 30 к., полушубки киргизскіе 4 р. Такимъ образомъ, если нѣкоторые товары немного дороже таксы, установленной совѣщаніемъ енисейскихъ золотопромышленниковъ, то за то другіе дешевле, и, однако, Измайловъ потребовалъ пониженія этихъ цѣпъ (до регулированія, какъ мы знаемъ, цѣны на многихъ промыслахъ южной части Енисейскаго округа были выше установленной совѣщаніемъ 1864 г. таксы). Однако, эта мѣра Измайлова могла бы порадовать насъ лишь въ томъ случаѣ, еслибъ она не была совершенно единичною. Если мы сравнимъ цѣны Ленскаго т-на съ цѣнами 4-хъ другихъ золотопромышленниковъ того же 1860 г. {Сахаръ на пр. Желтуктинскаго т-ва и Рукавишникова былъ дешевле (50 к.), на пр. Соловьева и Спаскомъ пр. Базилевскаго дороже (60 к.), чай кирпичный вездѣ былъ дороже (75 к,-- 1 р. 20 к.), табакъ черкасскій на двухъ промыслахъ былъ дешевле (25 к.), на двухъ -- стоилъ столько же (30 к.), холстъ или столько же, или дороже (8--12 к.), даба на одномъ промыслѣ дешевле, на другомъ дороже (2 р. 50 к.), рукавицы барановыя дешевле (40--42 к.), бродни на трехъ пром. дешевле (1 руб. 80 к.-- 2 р.), на одномъ -- 2 р. 10 к., полушубки киргизскіе дешевле (3 руб. 50 к.-- 3 р. 80 к.).}, то окажется, что цѣны не всѣхъ названныхъ товаровъ на этихъ пріискахъ были ниже, чѣмъ на промыслахъ Ленскаго т-на, и не совсѣмъ понятно, почему замѣчаніе было сдѣлано лишь этому управленію. Но, какъ бы то ни было, при сравненіи цѣпъ Олекминскаго и южной части Енисейскаго округа мы убѣждаемся, что въ началѣ 60-хъ годовъ (какъ это было и въ предшествующемъ десятилѣтіи) цѣны на олекминскихъ промыслахъ, если принять во вниманіе отдаленность доставки, были сравнительно умѣреннѣе, чѣмъ въ Енисейскомъ округѣ. Это можетъ отчасти объясняться болѣе крупными размѣрами производства въ олекминскомъ округѣ и возможностью закупать припасы въ большемъ количествѣ, а, слѣдовательно, по болѣе дешевой цѣнѣ.
   Что замѣчаніе, сдѣланное Ленскому т-ву, было мѣрою случайною, видно и изъ того, что изъ дѣлъ о таксахъ, присылаемыхъ къ олекминскому исправнику за 1861--1863 гг. "къ свѣдѣнію", не видно никакихъ мѣръ его для пониженія цѣнъ, хотя для этого были поводы; такъ, напримѣръ, въ таксѣ Бенардаки на 1862--63 г. Фунтъ сахару на пріискахъ назначенъ въ 70 к., а на промыслахъ Ленскаго т-на Катышевцева цѣны или остались тѣ же, какъ и въ 1860 г., или даже повысились, такъ что, наприм., сахаръ былъ назначенъ уже по 60 к. Ф.
   Изъ дѣла о таксахъ Олекминскаго округа 1864 г. не видно, чтобы здѣсь въ этомъ году происходило какое-либо собраніе золотопромышленниковъ для регулированія цѣнъ; но, тѣмъ не менѣе, вниманіе къ этому вопросу главнаго управленія Восточной Сибири отразилось до нѣкоторой степени и здѣсь. Мы находимъ, что мѣстная администрація относится какъ будто нѣсколько внимательнѣе къ составленію таксъ и требуетъ свѣдѣній о томъ, по какой цѣнѣ была сдѣлана заготовка товаровъ и припасовъ {На одномъ изъ двухъ сохранившихся экземплярахъ таксы И. Ѳ. Базилевскаго мы находимъ такую подпись горнаго исправника: "настоящая такса съ документами конторы свѣрена и утверждается".}.
   Изъ данныхъ о цѣнахъ на олекмнискихъ промыслахъ въ 1864 году видно, что цѣны эти были почти совершенно тѣ же, что и въ южной части Енисейскаго округа въ этомъ году до ихъ регулированія {Фунтъ сахара 52--65 к. (Енис. окр. 46--70 к.), кирпичъ чая 67--1 р. 20 к. (Енис. окр. 80--1 р. 20 к.), 1 фунтъ черкасскаго табаку 25 -- 35 к. (Енис. округа 23-35 к.), аршинъ холста 11--15 к. (Енис. окр. 7--15 к.), даба 2 р. 10 к.-- 2 р. 80 к. конецъ (Енис. окр. 2 р. 10 к.-- 3 р. 10 к.), вареги 20--32 к. (Ение, округа 20--30 к.), рукавицы 35--67 к. (Енис. окр. 40--60 к.), бродни 2 р.-- 2 р. 40 коп. (Енис. окр. 1 р. 80 к.-- 2 р. 30 к.), киргизскіе полушубки 3 р. 10 к.-- 4 р. 50 к. (въ Енис. окр. простые полушубки 2 р. 75 к.-- 5 р.), крестьянское сукно 23--33 к. аршинъ (южн. ч. Енис. окр. 18--35 к.). Въ 1867 г. цѣны на промыслахъ Олекминскаго округа были почти тѣ же, что и въ 1864 г.}; но если принять во вниманіе большую дороговизну доставки, то, повторяемъ, нельзя не считать эти цѣны сравнительно болѣе дешевыми. Правда, на совѣщаніяхъ 1864--65 гг. цѣны на многихъ промыслахъ Енисейскаго округа были значительно понижены, но, какъ мы видѣли, постановленія эти плохо исполнялись.
   Олекминскіе золотопромышленники сами заявляли, что они продаютъ припасы и товары не по той цѣнѣ, во что они обошлись имъ съ доставкою на пріиски, а съ наложеніемъ значительнаго процента. Такъ, Трапезниковы заявили въ 1864 г. горному исправнику, что они налагаютъ по 20 к. на каждый затраченный рубль, а расходы по доставкѣ опредѣлили въ 70 к. за пудъ. Сохранился также подробный реестръ управленія пріисковъ И. Ѳ. Базилевскаго, въ которомъ обозначено количество закупленныхъ товаровъ, расходъ по содержанію служащихъ, закупавшихъ товары, стоимость провоза этихъ послѣднихъ и прогоны служащихъ и, наконецъ, цѣны, по которымъ товары будутъ продаваться, и въ результатѣ разсчета оказывалось, что предполагается получить барыша 17 к. на рубль. Тамъ, гдѣ указаны вмѣстѣ процентъ на капиталъ и плата за провозъ, мы видимъ, что эта прибавка къ первоначальной стоимости была весьма значительна: такъ, наприм., на 1 арш. крестьянскаго сукна она составляла отъ 3 до 9 к. (у Базилевскаго 66% первоначальной стоимости сукна). А такъ какъ мы знаемъ, что весьма значительную часть вознагражденія рабочіе получали натурою, то большіе барыши золотопромышленниковъ составляли прямой вычетъ изъ заработка рабочихъ, чѣмъ отчасти и объясняется ничтожное количество наличныхъ денегъ, выносимыхъ ими съ пріисковъ. Золотопромышленникъ Лопатинъ въ своей статьѣ объ енисейскихъ промыслахъ (1871 г.) увѣрялъ, что въ пріисковыхъ складахъ этого округа товары продавались рабочимъ всего на 10% дороже того, во что они обошлись хозяину, но редакція Извѣстій Сибирскаго Отдѣла Географическаго Общества, гдѣ была напечатана его статья, отнеслась съ большимъ недовѣріемъ къ этому заявленію. Мы видѣли, что, по собственному показанію Трапезникова и Базилевскаго, барышъ хозяину по операціи съ товарами равнялся въ Олекминскомъ округѣ 17 -- 20%, а въ Енисейскомъ округѣ, какъ мы полагаемъ, на основаніи почти совершеннаго равенства цѣнъ съ Олекминскимъ округомъ, при большей дешевизнѣ доставки, барышъ, по крайней. мѣрѣ, крупныхъ Ко, долженъ былъ быть еще болѣе.
   Кромѣ узаконенной эксплуатаціи рабочихъ посредствомъ монопольной продажи изъ пріисковыхъ лавокъ, нѣкоторые золотопромышленники еще тайно эксплуатировали рабочихъ посредствомъ запрещенной продажи вина. По словамъ автора корреспонденціи изъ Енисейской губ., хозяева пріисковъ "торгуютъ, вопреки строгому запрещенію закона, и виномъ, получая по 1 р. с. за стаканчикъ водки и рублей по 5 за бутылку ея". По словамъ другого автора, продажа вина устраивалась иногда такимъ образомъ: "На многихъ пріискахъ,-- говоритъ Цвѣтолюбовъ,-- есть такъ называемыя харчевни, въ которыхъ избранные отъ хозяевъ и управляющихъ люди тайно торгуютъ запретнымъ на пріискахъ плодомъ -- водкою. Тутъ любитель сильныхъ ощущеній можетъ выпить за рубль сер. стаканчикъ водки, а подчасъ приволокнуться за смазливою хозяйкой харчевни. Разумѣется, на эти ухаживанья мужъ-спекулянтъ смотритъ хладнокровно и глазами разсчета. Содержатель пріисковой харчевки заработаетъ въ годъ отъ 200 до 300 и 500 р. сер., доставитъ огромный барышъ патрону и пріобрѣтетъ его милость и расположеніе и на будущее время. Кромѣ того, есть и другой промыселъ у харчевки: сюда еще стекается украденное рабочими на своемъ и на сосѣднихъ пріискахъ золото и скупается содержателями харчевки для ихъ покровителей". На всѣхъ промыслахъ Маріинскаго округа водка, несмотря на запрещеніе, по словамъ г. П--на, продавалась, тайкомъ, и, притомъ, на половину разбавленная водою. Водку продавали и не одни золотопромышленники: козаки, обязанные наблюдать за тѣмъ, чтобы не было тайной торговли на промыслахъ, сами сплошь и рядомъ привозили вино (козака обыскать никто не смѣлъ), и такъ какъ у рабочихъ наличныхъ денегъ на пріискахъ не бывало, то обмѣнивали вино на разныя, забираемыя ими въ хозяйской лавкѣ вещи.
   По положенію о частной золотопромышленности (1838 г.), питейныя выставки не дозволялось устраивать около промысловъ ближе 50 верстъ, но въ 1863 г. это разстояніе было сокращено до 20 верстъ. Въ декабрѣ того же года исправл. должн. генералъ-губернатора Восточной Сибири далъ слѣдующее предписаніе енисейскому губернатору: "Нѣкоторыя изъ мѣстныхъ начальствъ, донося мнѣ, что, при дозволеніи питейной продажи въ 20-ти верстномъ разстояніи отъ золотыхъ промысловъ, находящіеся на нихъ рабочіе люди находятъ возможность покупать вино, отчего происходятъ пьянство между рабочими, кражи и другіе безпорядки на промыслахъ, ходатайствуютъ о возстановленіи закона, воспрещающаго продажу вина ближе 50 верстъ отъ пріисковъ; кромѣ того, золотопромышленники Олекминской системы просятъ отдалить по тѣмъ же причинамъ продажу вина отъ резиденціи на 30 верстъ въ ту и другую сторону". Въ виду этого Корсаковъ просилъ енисейскаго губернатора представить свои соображенія относительно продажи вина на резиденціяхъ и вблизи ихъ, а также есть ли надобность къ возстановленіи прежняго закона о продажѣ вина не ближе 50 верстъ отъ золотыхъ промысловъ, и нельзя ли найти другія средства къ устраненію пьянства среди пріисковыхъ рабочихъ. Енисейскій губернаторъ далъ секретное предписаніе горнымъ исправникамъ, въ которомъ, указывая на то, что "весьма многія лица занимаются тайною торговлей виномъ не только на золотыхъ промыслахъ дѣйствующихъ, но и по близости ихъ въ таежныхъ мѣстахъ", просилъ горныхъ исправниковъ представить свои мнѣнія о мѣрахъ къ устраненію этого злоупотребленія. Намъ извѣстенъ отвѣтъ только исправника южной части Енисейскаго округа въ февралѣ 1864 г. Въ этомъ отвѣтѣ горный исправникъ сообщаетъ, что на трехъ дорогахъ, ведущихъ на пріиски его округа, находятся кордоны изъ 2 или 3 козаковъ, которымъ вмѣняется въ обязанность преслѣдовать тайный ввозъ вина, но мѣра эта недостаточна, во-первыхъ, потому, что нѣтъ возможности контролировать козаковъ, а, во-вторыхъ, они и не могутъ исполнить возлагаемыя на нихъ обязанности.
   "Въ зимнее время, когда производится усиленное движеніе транспортовъ съ тяжестями, доставляемыми на промысла, транспорты эти, заключающіе въ себѣ каждый отъ 10 до 50 и болѣе возовъ, по большей части группируются по нѣскольку вмѣстѣ для ночлеговъ на зимовьяхъ и на кордонахъ и, такимъ образомъ, составляется иногда до 200 и болѣе возовъ. Воза обыкновенно увязываются плотно и тщательно, какъ этого требуетъ перевозка ихъ по таежной дорогѣ. Чтобы при обыскѣ на кордонахъ воза развязывать, во-первыхъ, нужно много времени, много трудовъ, а, во-вторыхъ, пришлось бы стѣснять ввозчиковъ тяжестей, дорого оцѣнивающихъ сохранность клади, защищенной на всю поѣздку старательною упаковкой. Такимъ образомъ, осмотръ возовъ и въ особенности съ сѣномъ козаки успѣваютъ произвести только поверхностно съ помощью желѣзныхъ щуповъ. Въ зимнее время собственно торговцы, занимающіеся тайнымъ ввозомъ на промысла вина для распродажи, появляются лишь изрѣдка. Главный ввозъ вина производится по пути съ ввозомъ какого-нибудь сорта тяжести. Лѣтомъ виноторговцы появляются чаще... Сбытъ вина производится по большей части рабочимъ. Изъ нихъ болѣе склонные къ пьянству платятъ до 3 руб. за бутылку водки и отъ 2 до 5 руб. за бутылку спирту. Случается, что за вино безденежные рабочіе отдаютъ одежду, обувь и товарныя вещи. Существующее между рабочими общее правило скрывать виноторговцевъ служитъ весьма большимъ препятствіемъ къ ихъ преслѣдованію".
   По мнѣнію горнаго исправника, слѣдующія мѣры могутъ повести къ искорененію продажи вина на промыслахъ: 1) ввести подачу винныхъ порцій рабочимъ, хотя бы на ихъ собственный счетъ, если не всякій день, то, по крайней мѣрѣ, 2 или 3 раза въ недѣлю, а для облегченія пріисковымъ управленіямъ пріобрѣтенія вина устроить въ центрѣ промысловъ винный складъ въ 2,000 ведеръ; 2) слѣдуетъ возстановить прежній законъ о томъ, чтобы не было питейныхъ домовъ ближе къ промысламъ 50 верстъ; 3) "необходимо установить законъ, по которому занимающійся тайнымъ ввозомъ и продажею вина на промыслахъ подвергался бы отвѣтственности, подходящей къ отвѣтевенности контрабандистовъ или корчемниковъ". По мѣры эти приняты не были.
   Тайная продажа вина продолжалась въ большихъ размѣрахъ и во второй половицѣ 60-хъ годовъ. "Въ послѣднее время, -- говоритъ Латкинъ (1869 г.),-- на сѣверной системѣ Енисейскаго округа "расплодилось очень много спиртовозовъ, т.-е. торговцевъ спиртомъ и водкой; обширность системы и множество дорогъ, въ особенности нынѣ заброшенныхъ, на которыхъ не существуетъ кордоновъ, даютъ большую свободу этой запрещенной торговлѣ, которая приноситъ занимающимся сю значительныя выгоды, почему на промыслахъ пьянство нынѣ" усилилось, "хотя далеко не можетъ сравниться съ тѣмъ, что происходитъ въ жилыхъ мѣстахъ" {Рецензентъ книги Латкина по этому поводу говоритъ: "Какъ во времена откупа золотопромышленники спаивали рабочихъ своею водкой, такъ и теперь многіе" изъ нихъ, "въ то же время, винокуры; не ихъ ли агентовъ подразумѣваетъ г. Латкинъ", говоря о cпиртовозахъ?}.
   Кромѣ странствующихъ спиртовозовъ или спиртоносовъ, къ концу 60-хъ годовъ появились и осѣдлые продавцы спирта подъ видомъ арендаторовъ покосовъ въ тайгѣ, гдѣ находятся промысла. По оффиціальному свидѣтельству (1870 г.), "хищничеству золота способствуетъ отдача съ торговъ оброчныхъ статей подъ покосы: аферисты снимаютъ эта покосы за такія цѣны, которыхъ они никогда не въ состояніи выручить отъ продажи сѣна; высокія цѣны даются за мѣста, расположенныя около богатыхъ пріисковъ съ большимъ числомъ рабочихъ. Эти съемщики луговъ, подъ предлогомъ выдачи винныхъ порцій своимъ рабочимъ, имѣютъ всегда спиртъ и сбываютъ его рабочимъ; были случаи, что рабочіе входили въ помѣщенія вышеозначенныхъ лицъ совершенно трезвые, а выходили мертвецки пьяные, но уликъ къ обвиненію нѣтъ...; кромѣ вреда отъ пьянства, продажа спирта сопряжена со скупомъ золота, потому что рабочій никогда не имѣетъ при себѣ денегъ (за исключеніемъ нѣкоторыхъ Ко, гдѣ за старательское золото, представляемое въ промысловую контору, имъ немедленно уплачиваютъ наличными деньгами) и, слѣдовательно, не имѣетъ чѣмъ расплатиться, кромѣ добытаго имъ золота". Въ 70-хъ годахъ появились такъ называемые придорожные пріиски. Въ спорѣ между золотопромышленниками и посторонними лицами о томъ, кому должны отдаваться въ аренду оброчныя статьи, собственно говоря, шелъ вопросъ лишь о томъ, какъ говорятъ на промыслахъ, чтобы "мыть золото на деревянной бочкѣ", т.-е. заниматься тайнымъ скупомъ золота.
   

VII.
Болѣзни, леченіе и смертность рабочихъ.

   Съ больныхъ рабочихъ, по однимъ договорамъ, золотопромышленники не брали никакой платы за леченіе, по другимъ -- дѣлали вычетъ за ихъ содержаніе и лѣкарства {Во всякомъ случаѣ, жалованья или платы рабочему въ дни болѣзни не полагалось.}. По договору съ Цибульскимъ (Маріинск. и Ачинск. окр., 1864 г.), хворать безплатно дозволялось лишь нѣсколько дней; по другимъ контрактамъ, за время болѣзни рабочіе должны были платить отъ 30 до 50 к. въ день. Въ договорахъ Асташева съ общеконтрактными рабочими 60-хъ годовъ то устанавливаются вычеты съ рабочихъ за леченіе, то это условіе опускается, въ договорахъ же съ отрядными рабочими, вскрывавшими торфъ, вычетовъ не полагалось (и иногда еще воспрещалось понуждать артель выполнять работу, падающую на больного). Плату за леченіе назначали въ договорахъ и нѣкоторые другіе золотопромышленники южной части Енисейскаго округа, наприм., Ко Бенардаки и Латкина, Логиновъ (1862 г.), Ко Щеголевыхъ, Кузнецова и Бунаковыхъ (1860 г.), но по многимъ другимъ контрактамъ за леченіе но взималось никакой платы.
   Въ мартѣ 1865 г. предсѣдательствующій въ совѣтѣ главнаго управленія Восточной Сибири сообщилъ енисейскому губернатору, что "леченіе рабочихъ по золотымъ промысламъ... производится во всѣхъ промысловыхъ больницахъ безвозмездно, за исключеніемъ 7 пріисковъ южной системы Енисейскаго округа Ко Бенардаки, Сидорова и Латкина (состоящихъ подъ управленіемъ почетнаго гражданина Николая Латкина), которая вычитаетъ деньги съ рабочихъ за медикаменты". (Мы видѣли выше, что по общимъ контрактамъ съ рабочими не одна эта Ко имѣла право дѣлать такіе вычеты, но, быть можетъ, было не въ обычаѣ пользоваться этимъ правомъ). "Хотя по силѣ 2484 ст. горнаго устава изд. 1857 г. леченіе нанимающихся на частные золотые промыслы рабочихъ людей должно быть ясно обусловливаемо въ договорахъ, т.-е. съ вычетомъ ли изъ платы наемниковъ за пользованіе ихъ въ промысловыхъ больницахъ, или же безъ вычета, но такъ какъ, во-первыхъ, подобнаго вычета на частныхъ золотыхъ промыслахъ Восточной Сибири никѣмъ изъ гг. золотопромышленниковъ, кромѣ Николая Латкина, дѣлаемо не было; во-вторыхъ, по 1987 и 1992 ст. горнаго же устава, служащіе на казенныхъ заводахъ, а также и рабочіе, принимаются для излеченія въ госпитали, содержимые на счетъ заводовъ, и пользуются лѣкарствами безденежно и, въ-третьихъ, по § 60 Высочайше утвержд. въ 31-й день марта 1861 г. временныхъ правилъ о наймѣ рабочихъ вообще {Ср. и ст. 53 и 59.}, подрядчикъ обязанъ содержать больного, требующаго врачебнаго пособія и временнаго призрѣнія въ лазаретѣ, безъ всякаго вычета, изъ условной платы, то по изложеннымъ основаніямъ слѣдуетъ нынѣ же со стороны начальниковъ губерній и областей Восточной Сибири сдѣлать строгое внушеніе горнымъ исправникамъ, чтобъ устранили безъ всякаго отлагательства вычеты съ рабочихъ за медикаменты.... а городскимъ и земскимъ полиціямъ, чтобы не свидѣтельствовали подобныхъ договоровъ, заключенныхъ съ рабочими".
   На запросъ горнаго исправника южной части Енисейскаго округа управленіе Второпавловскаго пріиска Ко Бенардаки и Латкина донесло, что "вычетъ съ рабочихъ сдѣланъ за больницу" на основаніи контрактовъ 1862--64 гг., "въ настоящемъ же году подобнаго вычета не производится, также какъ и на будущее время производиться не будетъ". Но объясненію управленія, вычетъ за лѣкарства и больницу производился потому, что это допускалось горнымъ уставомъ, къ тому же, условія съ рабочими заключались по взаимному согласію и претензіи съ ихъ стороны на это не было: "Условія, на основаніи которыхъ сдѣланъ вычетъ, засвидѣтельствованныя" въ волостномъ правленіи, "имѣли законную силу и не должны подлежать отмѣнѣ..." "А такъ какъ разсчеты съ возвращеніемъ разсчетныхъ листовъ рабочими послѣ 10 сентября считаются законченными, то управленіе и не находитъ себя обязаннымъ выслать вычтенныя законно, по условіямъ, деньги", какъ этого, очевидно, требовалъ горный исправникъ. Лопатинъ въ своей статьѣ въ Извѣстіяхъ Сибир. Отдѣла Геогр. Общ. утверждаетъ, что только на пріискахъ, состоявшихъ подъ управленіемъ Латкина, вычитались изъ платы рабочихъ расходы на лѣкарства и стоимость содержанія фельдшеровъ, хотя мы видѣли, что такой вычетъ устанавливался договорами со многими золотопромышленниками. "Но теперь,-- продолжаетъ Лопатинъ,-- и у г. Латкина вездѣ леченіе производится безвозмездно". Не знаемъ, было ли такъ въ дѣйствительности, но, по крайней мѣрѣ, въ договорахъ съ Ко Малевинскаго (въ сѣв. части Енисейск. окр.) и послѣ приведеннаго распоряженія Корсакова назначался вычетъ за леченіе.
   Однимъ изъ главныхъ антигигіеническихъ условій въ жизни рабочихъ на золотыхъ промыслахъ былъ чрезмѣрный трудъ. Въ контрактахъ обыкновенно различается дѣйствительная болѣзнь отъ уклоненія отъ работы; за послѣднее, какъ мы увидимъ ниже, грозили штрафы и другія кары. Отдыхать нельзя было и въ праздники (если бы даже рабочій пожелалъ пожертвовать возвышеннымъ старательскимъ заработкомъ), такъ какъ старательскій трудъ сдѣлался обязательнымъ. Рабочій, по словамъ Пищикова, "прибѣгаетъ къ другому способу отдыха: говорить, что онъ болѣнъ; спросятъ промысловаго фельдшера (почти всегда какого-нибудь поселенца, нанятаго по общему контракту въ число рабочихъ, и очень нерѣдко даже безграмотнаго), тотъ, согласно приказанію хозяина, находитъ его здоровымъ, и бѣднаго рабочаго, вдобавокъ къ его изнуренію, колотятъ хуже, чѣмъ скота" {Нанимались на пріиски и такіе, которые, по слабости и болѣзненности, совсѣмъ плохо работали; нерѣдко оказывалось, что ихъ заставило наняться волостное правленіе.}. Послѣ того, какъ стараніе въ праздники сдѣлалось обязательнымъ, являлась настоятельная необходимость установить льготные дни отдыха, но упоминаній о нихъ мы почти не встрѣчаемъ въ договорахъ съ рабочими. Изъ всѣхъ извѣстныхъ намъ контрактовъ 60-хъ годовъ мы встрѣтили всего въ шести установленіе льготныхъ дней, въ большинствѣ случаевъ, по одному дню въ мѣсяцъ, рѣже по 2 дня.
   Трудиться рабочимъ на золотыхъ промыслахъ приходилось въ самыхъ тяжелыхъ условіяхъ. "Рабочіе,-- говоритъ д-ръ Кривошапкинъ,-- вдыхая постоянно воздухъ, наполненный твердыми, рѣжущими частицами минеральной пыли, стоятъ постоянно въ мокротѣ, въ дырявой обуви и одеждѣ, потому что, одѣваясь на свой счетъ, они поневолѣ стараются экономить", хотя бы "въ ущербъ здоровью... Рабочіе нерѣдко не раздѣваются не только дни, но и цѣлыя недѣли; непросыхающая обувь... и бѣлье, пропитанное потомъ и грязью, до невозможности разобрать, изъ чего оно сдѣлано", крайне вредны для здоровья. Суровый, негостепріимный климатъ тайги также содѣйствуетъ заболѣваніямъ. "Въ февралѣ, мартѣ и апрѣлѣ -- страданія катарральныя и лихорадки; люди, пришедшіе на пріискъ, въ мартѣ больны уже цынгой, въ апрѣлѣ начинаются чаще ревматизмы, а съ началомъ работъ отъ вдыхаемой минеральной пыли -- воспаленіе въ легкихъ и эмфизема. Дожди, если начинаются въ апрѣлѣ, бываютъ особенно холодны...; когда же хорошъ апрѣль, то для работъ гибельны майскіе дожди; также и осенью, если хорошъ августъ, дождливъ сентябрь, и наоборотъ. Цынга, начавшаяся въ февралѣ и мартѣ, при апрѣльскихъ дождяхъ крайне усиливается. Усиленная работа вызываетъ огромный аппетитъ; наѣвшись съ жадностью, и особенно чернаго хлѣба, рабочій лѣтомъ хочетъ безпрерывно пить, и воду употребляютъ, конечно, самую холодную, прямо изъ ключа, отчего нерѣдки воспаленія желудка; въ обѣденный отдыхъ онъ, усталый, радъ лечь безъ разбору на сырую, мокрую землю, отчего получаетъ лихорадки, поносы и даже кровавые".
   Быть можетъ, рабочіе на промыслахъ Витимской системы Забайкальской области находились въ нѣсколько лучшихъ климатическихъ условіяхъ, по крайней мѣрѣ, въ спеціально-медицинскомъ органѣ мы находимъ указаніе (1866 г.), что "больныхъ на пріискахъ" этого округа "много не бываетъ {Однако, изъ этой же статьи видно, что опухоль въ суставахъ и въ подмышечныхъ железахъ, вслѣдствіе чрезмѣрно утомительной работы, составляетъ явленіе весьма нерѣдкое.}; иногда скорбутъ навѣщаетъ пріиски, но это бываетъ весьма рѣдко". Авторъ статьи сообщаетъ любопытныя свѣдѣнія о ходѣ и леченіи этой болѣзни:
   "Рабочіе, заболѣвшіе скорбутомъ, "стараются достать пихты, дѣлаютъ отваръ и этимъ отваромъ на ночь обертываютъ себѣ ноги и пьютъ его; отъ страданія десенъ они избавляются дикимъ лукомъ, который ѣдятъ въ огромномъ количествѣ. Къ обѣду, въ свободное отъ работъ время, они набираютъ себѣ стебли и корни дикаго ревеня, который, будучи сваренъ съ мясомъ, даетъ щамъ пріятный, кисловато-горькій и прянный вкусъ. Въ больницу онъ идетъ уже тогда, когда скорбутъ окончательно не даетъ ему возможности работать. Язвъ скорбутныхъ бываетъ очень мало; большею частью показываются сначала прыщи сухіе и весьма часто насаженные на передней части голени; мало-по-малу прыщи эти соединяются въ пятно сине-багроваго цвѣта, и тогда начинается стягиваніе ноги въ колѣнномъ суставѣ; боль въ деснахъ и опухоль появляются ужо послѣ. Очень рѣдко на сказанныхъ пятнахъ ногъ начинаетъ приподниматься кожица, образуя какъ бы водяной пузырь, который лопается, и вотъ начало цынготной язвы; она быстро ростетъ въ ширину и въ вышину, если не остановить ея хода приличнымъ леченіемъ... Съ появленіемъ язвъ замѣтно появляется истощеніе силъ больного; водянка здѣсь рѣдко сопровождаетъ скорбутъ... Большею частью скорбутъ бываетъ сопряженъ съ поносомъ, который очень рѣдко уступаетъ лечснію, тѣмъ болѣе, что чрезвычайно быстро ослабляетъ организмъ... Ушибы и ушибленныя раны весьма частая вещь на пріискахъ"; число такихъ больныхъ "тѣмъ болѣе, чѣмъ болѣе непривычныхъ къ работѣ людей, такъ называемыхъ первогодковъ" {Медицинскій Вѣстникъ 1866 г., No 7.}.
   Современная наука доказала, что при сильномъ утомленіи можно посредствомъ кровопусканія временно усилить мышечную дѣятельность: этимъ и объясняется сильпсе развитіе кровопусканія на пріискахъ, поддерживаемое также и обычаемъ давать послѣ него день отдыха, въ которомъ такъ нуждались рабочіе. Любопытно, что мѣстами пріисковые рабочіе прививали любовь къ кровопусканію и крестьянамъ, съ которыми они входили въ соприкосновеніе на пути, и даже иногда сами превращались въ кровопускателей, если къ тому побуждало ихъ безденежье по возвращеніи съ пріисковъ. "Болѣе энергическій изъ промотавшихся рабочихъ,-- говоритъ авторъ статьи о Витимскихъ промыслахъ Забайкальской области,-- отточитъ какой-нибудь ножичекъ и начинаетъ практику свою между крестьянами съ кровопусканія, необходимаго, по его увѣренію, осенью для крестьянъ послѣ лѣтнихъ тяжелыхъ работъ. Такъ онъ пускаетъ кровь, смотря по вознагражденію: пускаетъ на 50 к. с., на 25 к., на 12 1/2 к. и на 7 к. крови, но никакъ не менѣе, или, переводя это на крестьянскій общепонятный языкъ, пускаетъ за штофъ, полуштофъ, косушку и шкаликъ водки,-- менѣе мѣры нѣтъ, и онъ не можетъ пустить менѣе; болѣе чѣмъ за штофъ онъ тоже не пускаетъ изъ одной руки, потому что для него и этого достаточно на одинъ пріемъ, даже слишкомъ; да и паціентъ едва ли черезъ мѣсяцъ оправится силами послѣ такой операціи. Отъ этого по тракту, ведущему къ промысламъ, можно встрѣтить гораздо болѣе" крестьянъ обоего пола, "страдающихъ анеміей, чѣмъ въ мѣстахъ, лежащихъ поодаль. Мнѣ случалась видѣть,-- продолжаетъ авторъ,-- очень много печальныхъ случаевъ этого неистоваго кровопусканія изъ-за водки. Такой импровизированный врачъ пускаетъ кровь откуда угодно: изъ руки, по всему ея протяженію, начиная отъ локтевого сустава и кончая кистью руки; точно такъ же онъ поступаетъ и съ ногою. Онъ нисколько не затрудняется метать кровь изъ шеи, висковъ и темени, вслѣдствіе чего очень часто случаются поврежденіе нервовъ лица и сведеніе рукъ и ногъ". Эта картинка вызываетъ на серьезныя размышленія. Этотъ импровизированный кровопускатель является какъ бы олицетвореніемъ золотопромышленности, которая и въ буквальномъ смыслѣ вызывала обильную потерю крови рабочихъ при частыхъ кровопусканіяхъ подъ вліяніемъ чрезмѣрнаго труда, и эксплуатировала ихъ, не только не давая имъ возможности вынести съ промысловъ значительный заработокъ, но очень часто обременяя ихъ долгами, заставлявшими вновь закабаливать себя, или дѣлая увѣчными, навсегда потерявшими здоровье.
   Медицинская часть на пріискахъ была болѣе, чѣмъ въ неудовлетворительномъ положеніи. Извѣстно авторитетное свидѣтельство д-ра Кривошапкина о состояніи енисейскихъ больницъ, въ виду котораго мы можемъ не придавать значенія показаніямъ енисейскихъ губернаторовъ во всеподданнѣйшихъ отчетахъ начала 60-хъ годовъ, что все обстоитъ благополучно. Отмѣтимъ только слѣдующія слова въ отчетѣ за 1863 г.: "больные содержатся исправно, за исключеніемъ больницы, находящейся на Николаевскомъ пріискѣ Безобразова; о приведеніи ея въ удовлетворительное состояніе сдѣлано надлежащее распоряженіе". А, между тѣмъ, этотъ же самый Безобразовъ въ запискѣ, поданной въ 1862 г. Корсакову, выражая негодованіе на то, что въ своемъ оффиціальномъ объявленіи горное отдѣленіе главнаго управленія Восточной Сибири требовало (1861 г.), чтобы больныхъ не принуждали на золотыхъ промыслахъ къ работѣ, развязно заявлялъ: "На пріискахъ южной и сѣверной системы Енисейскаго округа больницы содержатся прекрасно; онѣ снабжены всѣми медицинскими пособіями и за больными хорошій уходъ". Хороша же должна была быть больница самого Безобразова, если на нее обратила вниманіе даже снисходительная сибирская администрація. Впрочемъ, въ отчетѣ за 1865 г. енисейскій губернаторъ нарисовалъ и вообще печальную картину состоянія больницъ на пріискахъ. "Съ постояннымъ упадкомъ золотопромышленности, -- говоритъ онъ, -- видимо падаютъ и промысловыя больницы; въ нихъ нѣтъ уже той обстановки, какою онѣ отличались во время процвѣтанія промысла; теперь нерѣдко встрѣчаются въ больницахъ неопрятность, полное отсутствіе бѣлья и недостатокъ самыхъ необходимыхъ принадлежностей. Причина подобнаго явленія та, что въ настоящее время значительныхъ золотопромышленныхъ дѣлъ въ Енисейской губ. почти не осталось, преобладающая же масса мелкихъ золотопромышленниковъ, при совершенномъ недостаткѣ оборотныхъ капиталовъ и веденіи дѣлъ лишь однимъ кредитомъ, поставлена въ необходимость сокращать расходъ до послѣдней крайности". Гораздо печальнѣе то, что и богатыя Ко не исполняли, какъ слѣдуетъ, своихъ обязанностей относительно рабочихъ въ дѣлѣ медицинской помощи. "Почетный гражданинъ Николай Латкинъ, -- продолжаетъ енисейскій губернаторъ,-- вынужденный прекратить введенные имъ на состоящихъ въ его распоряженіи нѣсколькихъ промыслахъ Ко Бенардаки и на собственномъ пріискѣ вычеты съ рабочихъ за медикаменты.... призналъ излишнимъ приглашать въ истекшемъ году медика для завѣдыванія промысловыми больницами, которыя и оставались безъ должнаго врачебнаго пособія и надзора, несмотря на то, что на промыслахъ сѣверной системы Енисейскаго округа было 4 врача, между тѣмъ, во всѣ предшествующіе годы при другихъ распорядителяхъ Ко Бенардаки постоянно имѣла особаго промысловаго медика, болѣе необходимаго, чѣмъ въ другихъ Ко, такъ какъ главная группа ея промысловъ расположена по р. Нойбѣ, мѣстности нездоровой и весьма отдаленной, гдѣ въ прошломъ году былъ развитъ въ значительной степени между рабочими тифъ. Послѣ такого оффиціальнаго свидѣтельства о томъ, какъ относился П. В. Латкинъ къ дѣлу медицинской помощи рабочимъ, мы не можемъ придавать значенія его одобрительному отзыву о пріисковыхъ больницахъ Енисейскаго округа. И Латкинъ, и Лопатинъ очень одобряютъ внѣшишою обстановку больницъ, которую хвалитъ и Кривошапкинъ, но, къ сожалѣнію, только внѣшностью дѣло и ограничивалось, какъ это видно, между прочимъ, и изъ свидѣтельства врачей 70-хъ годовъ.
   Большую пользу, по словамъ Лопатина, принесло разрѣшеніе поступать фельдшерами пріисковой больницы сосланнымъ по политическимъ преступленіямъ полякамъ: "многіе изъ нихъ оказались очень хорошими медиками и фельдшерами" и "занимались очень внимательно", но фельдшера изъ политическихъ ссыльныхъ составляли, все-таки, незначительное меньшинство, а остальные вообще были очень плохи. О врачахъ въ статьѣ, напечатанной въ 1862 г., Кривошапкипъ говоритъ: "Врачи пріисковые завѣдуютъ разомъ множествомъ больницъ и многихъ хозяевъ. Они не назначаются правительствомъ, а нанимаются золотопромышленниками и ихъ управляющими, какъ и всякій другой служащій. Плату получаютъ они не общимъ жалованьемъ, а по числу рабочихъ людей, по 80 к. съ каждаго. По окончаніи рабочаго сезона, врачъ свободенъ отъ службы и снова надобно хлопотать ему, чтобы наняться на слѣдующую операцію. Судите изъ этого: можетъ ли врачъ имѣть значеніе, выражать свое мнѣніе и предъявлять разныя полезныя для рабочихъ требованія? Очевидно, нѣтъ. За свободомысліе нигдѣ не получишь мѣста" {Лазареты промысловъ Маріинскаго окр. находились въ 1861 г. въ завѣдываніи окружнаго врача. Въ Семипалатинской области главный надзоръ за промысловыми больницами имѣлъ медикъ кокбектинскаго военнаго госпиталя. На промыслахъ Енисейскаго округа 1860 г. состояло 7 лекарей, дантистъ и акушерка, а въ 1870 г. было уже только 3 врача (2 въ сѣверной и одинъ въ южной системѣ). Въ Минусинскомъ и Ачинскомъ округахъ въ 1860 г. было 2 врача; въ Канскомъ и Нижнеудинскомъ (Бирюсинская система) былъ въ 1860 г. временный врачъ, посланный иркутскимъ губернаторомъ, и только въ 1863 г. былъ приглашенъ постоянный врачъ. Въ Олекминскомъ округѣ въ 1860 г. было 3 медика; въ Забайкальской области въ Витимской системѣ въ 1863 г. также 3 врача. Число кроватей въ больницахъ намъ извѣстно лишь на промыслахъ южн. ч. Енис. окр. въ 1865--1866 г.; ихъ было 350 на 6,465 рабочихъ об. п., т.-е. по одной кровати на 18 чел.}.
   Фельдшера въ контрактахъ, заключаемыхъ ими съ золотопромышленниками, обыкновенно обязывались быть въ безусловномъ послушаніи пріисковому управленію, которое могло смѣнить ихъ всегда по своему желанію, фельдшера же не могли оставить мѣста до истеченія срока контракта.
   Въ Западной Сибири смертность не превышала въ 1861 г. нормальной для всей Россіи, а именно умерло отъ болѣзней и несчастныхъ случаевъ 20 чел. (0,7% рабочихъ об. п.). Напротивъ, въ Восточной Сибири смертность была значительно выше той, какая бываетъ въ Россіи для возраста отъ 15 до 50 л. {Срав. Эрисмана: "Курсъ гигіены", т. II, прилож., стр. 61--75.}. Въ 1865 г. умерло на пріискахъ Енисейской губ. 1,3% рабочихъ, въ 1866 г. 1,2%, въ 1867 г. даже 2,2%, въ 1868 г. 1%, въ 1869 г. 1,4%. На промыслахъ всей Восточной Сибири въ 1860 г. умерло отъ болѣзней и несчастныхъ случаевъ 1,2%, въ 1861 г. 0,9%, въ 1862 г. 1%, въ 1863 г. 1,1%.
   О количествѣ заболѣвшихъ и процентѣ смертности изъ числа заболѣвшихъ мы свѣдѣній не имѣемъ; только изъ отчета горнаго исправника южной части Енисейскаго окр. за операцію 1865--1866 г. мы знаемъ, что изъ 5,465 чел. об. пола, бывшихъ на пріискахъ, было больныхъ 3,841 чел. (70% рабочихъ); быть можетъ, впрочемъ, въ число заболѣвшихъ включены и пускавшіе себѣ кровь. Изъ числа заболѣвшихъ умерло 2,7%.
   Процентъ смертности на пріискахъ понижался еще тѣмъ, что больныхъ рабочихъ нерѣдко разсчитывали до срока. "Если больной рабочій ненадеженъ къ скорому излеченію, -- говоритъ авторъ корреспонденціи изъ Красноярска,-- то нерѣдко его разсчитываютъ и выгоняютъ съ пріиска съ однимъ проходнымъ видомъ не только безъ денегъ, необходимыхъ на путевое продовольствіе, но еще съ значительнымъ задолжаніемъ золотопромышленной конторѣ". Правда, Лопатинъ увѣряетъ, что "разсчитываютъ съ пріисковъ больныхъ съ застарѣлыми хроническими недугами, требующими особаго рода леченія и ухода, и не такихъ, которые заболѣли на пріискѣ, а которые нанялись обманомъ, скрывъ отъ нанимателя свои недуги"; но изъ показаній Кривошапкина и оффиціальныхъ распоряженій 50-хъ годовъ видно, что слова красноярскаго корреспондента совершенно справедливы. "Ихъ высылаютъ,-- продолжаетъ Лопатинъ,-- потому во-первыхъ, что невозможно требовать, чтобы пріискъ обратился въ общественную богадѣльню (!), а, во-вторыхъ, потому, что больнымъ легче выбраться изъ тайги въ теплое лѣтнее время, нежели осенью". Напротивъ, Кривошапкинъ требовалъ, чтобы золотопромышленникамъ не было дозволено "разсчитывать съ пріисковъ всякаго, заболѣвшаго хроническою болѣзнью, и пускать на произволъ судьбы".
   Золотопромышленники старались въ контрактахъ сложить съ себя отвѣтственность за несчастные случаи съ рабочими. Корсаковъ, исправлявшій должность генералъ-губернатора Восточной Сибири, замѣтивъ изъ отчетовъ горныхъ исправниковъ Енисейскаго округа за 1860 г., что, несмотря на многія подтвержденія о принятіи мѣръ къ предупрежденію несчастныхъ случаевъ при веденіи работъ на частныхъ золотыхъ промыслахъ, случаи эти, часто стоющіе жизни рабочимъ людямъ, не прекращаются, поручилъ горному ревизору этого округа составить правила о производствѣ работъ съ изложеніемъ необходимыхъ предосторожностей. Правила эти были имъ составлены, и слѣдить за ихъ исполненіемъ было поручено горнымъ исправникамъ, которые должны были о результатахъ слѣдствія немедленно представлять въ судебныя мѣста, а эти послѣднія -- назначать законныя взысканія съ виновныхъ въ слабомъ надзорѣ за производствомъ работъ.
   Какъ мало человѣколюбія обнаруживали золотопромышленники относительно увѣчныхъ рабочихъ, видно изъ слѣдующихъ словъ есаула Озерова въ донесеніи (1861 г.) Корсакову: "Замѣчено мною, что нѣкоторыя Ко (Енис. окр.) не только что не обезпечиваютъ рабочихъ, совершенно потерявшихъ здоровье и получившихъ увѣчье на пріискахъ, всѣмъ необходимымъ для существованія или хотя бы для прибытія къ мѣсту жительства, по часто даже записываютъ долги въ ихъ паспорта" {Въ дѣлахъ богатой компаніи Малевинскаго мы нашли нѣсколько подписокъ, данныхъ въ началѣ сентября 1868 г., гдѣ рабочіе заявляютъ, что, находясь на излеченіи въ промысловой больницѣ, вслѣдствіе полученнаго по несчастіюму случаю перелома той или другой ноги, въ настоящее время сросшагося, они продолжать леченія не хотятъ, "добровольно" желаютъ отправиться на свое мѣстожительство, и такъ какъ увѣчье получено ими по ихъ неосторожности, то "никакой претензіи" къ компаніи Малевинскаго они не имѣютъ. Ни о какомъ вознагражденіи рабочимъ въ этихъ подпискахъ нѣтъ и рѣчи.}. Безпомощность такихъ рабочихъ видна и изъ слѣдующихъ словъ И. Латкина: "Желательно и даже совершенно необходимо золотопромышленникамъ основать хотя небольшой денежный фондъ для вспомоществованія впавшимъ по какимъ-либо причинамъ въ безпомощное состояніе рабочимъ, какъ-то вслѣдствіе значительныхъ ушибовъ и искалъченія во время работъ".
   

VIII.
Тѣлесныя наказанія.-- Денежные штрафы.-- Исхищеніе золота рабочими.-- Пріисковая администрація.

   Въ контрактахъ 60-хъ годовъ рабочіе, какъ и въ прежніе годы, обязывались вести себя "добропорядочно", "благопристойно", слушаться управляющихъ, прикащиковъ, смотрителей, штейгеровъ и нарядчиковъ, не пьянствовать, въ карты, кости, орлянку и другія азартныя игры не играть, не грубить, не упрямствовать, не вступать въ драку, самовольно (или безъ письменнаго дозволенія) съ пріиска никуда не отлучаться, съ ворами и подозрительными людьми связи не имѣть, постороннихъ людей безъ вѣдома управляющаго и особенно безъ письменныхъ видовъ къ себѣ не принимать и въ своемъ помѣщеніи не держать, а также они обязывались наблюдать другъ за другомъ и о всемъ недозволенномъ доводить до свѣдѣнія управляющаго. Въ нѣкоторыхъ договорахъ, за несоблюденіе ихъ, рабочимъ грозила отвѣтственность по суду, а за причиненные этимъ убытки они должны были отвѣчать своею собственностью; въ другихъ упоминалось объ исправительномъ наказаніи.
   Впрочемъ, сами золотопромышленники даютъ одобрительные отзывы о поведеніи рабочихъ: по словамъ Скарятина, они "ведутъ себя на пріискѣ не только не хуже, но, напротивъ, лучше, чѣмъ въ деревняхъ и городахъ. Случается, конечно, что рабочій успѣвалъ достать водки и на пріискѣ, но это рѣшительное исключеніе, нисколько не относящееся до массы рабочихъ... Понятно, что они на пріискѣ гораздо смирнѣе, чѣмъ вблизи кабаковъ".
   Переходя къ вопросу о наказаніяхъ рабочихъ на пріискахъ въ 60-хъ годахъ, мы, прежде всего, остановимся на тѣлесныхъ наказаніяхъ. Несмотря на несомнѣнное существованіе жестокихъ расправъ съ рабочими, мы имѣемъ о нихъ мало современныхъ свидѣтельствъ. Обыкновенно мы узнаемъ о нихъ, такъ сказать, заднимъ числомъ изъ болѣе позднихъ показаній, когда объ этихъ жестокостяхъ говорятъ уже, какъ о явленіяхъ, если не вполнѣ исчезнувшихъ, то, по крайней мѣрѣ, въ значительной степени потерявшихъ свою прежнюю интензивноcть. То же повторяется и въ 60-е годы, когда писатели конца этого десятилѣтія говорятъ о крутыхъ нравахъ самаго недавняго прошлаго, несомнѣнно свидѣтельствуя такимъ образомъ о томъ, что, по крайней мѣрѣ, въ началѣ 60-хъ годовъ суровыя традиціи предшествующей эпохи еще сохраняли, особенно на промыслахъ нѣкоторыхъ Ко, свою силу и значеніе. Обратимъ, прежде всего, вниманіе на упоминаніе о тѣлесныхъ наказаніяхъ въ договорахъ съ рабочими этой эпохи.
   По контракту съ Лавровскою (Мар. окр. 1864 г.), за уклоненіе отъ работы и самовольную отлучку съ пріиска рабочему, сверхъ вычета за прогульные дни, грозило "полицейское исправленіе при артели"; за дурное поведеніе, пьянство, грубость и проч. управленіе имѣло право подвергать виновныхъ "законнымъ исправительнымъ наказаніямъ". Когда въ договорѣ не упоминается объ артельной расправѣ, очевидно, предпочитали обращаться къ горному исправнику. И дѣйствительно, по договору съ Лавровской того же года, вовсе не упоминается объ артельной расправѣ, а за уклоненіе отъ работы и небрежность грозитъ штрафъ или "полицейское исправленіе", на основаніи 2502 и 2538 ст. горнаго устава {Второю изъ этихъ статей предоставляется исправнику право подвергать рабочихъ "полицейскому исправленію" за дурное поведеніе и друг. проступки, а 2502 ст. хозяину, недовольному рѣшеніемъ артельной расправы, разрѣшается жаловаться на ея рѣшеніе горному исправнику.}. По договору съ томскимъ золотопромышленникомъ Шитиковымъ (1868 г.), за сношенія съ жителями селъ и деревень безъ разрѣшенія хозяина рабочіе "подвергали себя" полицейскому исправленію или вычету изъ жалованья.
   Въ контрактахъ южной части Енисейскаго округа также нерѣдко встрѣчаемъ упоминанія о тѣлесныхъ наказаніяхъ, а именно въ общихъ контрактахъ съ Ко Бенардаки и Сидорова (1860 г.) за уклоненіе отъ работъ и небрежность въ ней (также въ договорахъ съ Лопатинымъ 1862 г., Даниловымъ 1863 г. и Асташевымъ 1862 г.), по договору съ Логиновымъ (1862 г.) -- за дурное поведеніе, игру въ карты и кости, наконецъ, за неповиновеніе въ работѣ -- по договорамъ съ Безобразовымъ (1862 и 1864 гг.), съ Бенардаки (1870 г.), съ Поповымъ (1868 г.): во всѣхъ этихъ договорахъ опредѣлялось или "исправительное наказаніе", "домашнее исправленіе" по приговору артельной расправы или полицейское исправленіе, подъ которымъ разумѣлось наказаніе иногда по усмотрѣнію горнаго исправника, а иногда по пригововору артельной расправы. Гораздо рѣже встрѣчается упоминаніе о тѣлесныхъ наказаніяхъ въ договорахъ съ отрядными рабочими.
   Въ договорѣ съ Цибульскимъ (Ачин. и Минус. окр. 1864 г.) сказано: "Согласно 2397 ст. VII тома Горнаго устава (изд. 1842 г.) {Соотвѣтственныя ст. въ изд. 1857 г.: 2500 -- 2502.}, должны мы составлять артели, выбрать въ каждой по 2 выборныхъ, а со стороны управляющихъ и становыхъ прикащиковъ имѣетъ быть назначенъ артельный староста, который (sic!) по силѣ 2396 ст. за проступки наши, лѣность и вообще дурное поведеніе можетъ насъ наказывать. Но если предоставленныя мѣры на исправленіе не будутъ достигать цѣли или будутъ превышать его власть, то о таковыхъ долженъ вести свой журналъ, на случай представленія его горному исправнику на зависящее распоряженіе". Г. Вагинъ въ своей извѣстной статьѣ приводитъ подобное же условіе изъ болѣе ранняго договора Цибульскаго, но въ нѣсколько иномъ видѣ. По этому послѣднему договору старостѣ (со ссылкою на 2396 ст.) предоставлялось наказывать рабочихъ за проступки, лѣность и дурное поведеніе, выборные же должны были завѣдывать артелями, производить разбирательство, а въ случаѣ поноровки своимъ артельщикамъ, староста,"если предоставленная ему мѣра исправленія не будетъ достигать цѣли или превышаетъ его власть", обязанъ вести о таковыхъ свой журналъ и представлять его горному исправнику на зависящее распоряженіе. По поводу этого условія Вагинъ говоритъ:
   "Ко Ц. (Цибульскаго), включивъ въ свои договоръ правила объ артеляхъ, сдѣлала ссылку на ст. свода законовъ -- и очень не кстати. Въ этихъ статьяхъ... дѣйствительно говорится объ учрежденіи артели, но совсѣмъ противное тому, что сказано въ договорѣ. По точному смыслу ихъ, староста и выборные должны составлять артельную расправу, и этой расправѣ, коллегіальному учрежденію, предоставлено разбирать поступки рабочихъ и подвергать ихъ взысканіямъ. Это -- ничто иное, какъ сельскія расправы государственныхъ крестьянъ во внутреннихъ губерніяхъ. Законъ придаетъ этому правильно организованному суду такую важность, что совершенно освобождаетъ его отъ вліянія хозяина. Послѣдній, въ случаѣ неудовольствія на рѣшеніе расправы, можетъ, какъ и рабочіе, жаловаться горному исправнику или ревизору (смотря по роду дѣлъ), но не имѣетъ права самъ отмѣнять рѣшенія (ст. 2502). По договору (Цыбульскато) значеніе расправы совершенно уничтожено. Право разбирать проступки предоставлено не всей расправѣ, а каждому изъ выборныхъ особо; право наказывать за проступай -- опять не всей расправѣ, а лично старостѣ. Отдѣливъ разбирательство отъ наказанія, договоръ, однакожъ, не поставляетъ точныхъ границъ между ними и запутывается во фразахъ. Такимъ образомъ, на мѣсто правильнаго коллегіальнаго суда, предписаннаго закономъ, договоръ ставитъ личный произволъ старосты или выборныхъ (въ редакціи 1864 г. этого договора -- одного старосты). Кромѣ того, неизвѣстно, на чемъ основано условіе, что артельный староста обязанъ записывать въ книгу и представлять горному исправнику о проступкахъ тѣхъ рабочихъ, надъ которыми недѣйствительны исправительныя мѣры, или проступки которыхъ превышаютъ власть старостъ (т.-е. расправы). Проступки, подлежащіе вѣдѣнію артельной расправы, всегда разбираются ею, а до прочихъ проступковъ ей, а слѣдовательно и старостѣ нѣтъ никакого дѣла" {Амуръ 1860 г., No 34.}.
   Что постановленія контрактовъ о тѣлесныхъ наказаніяхъ не оставались мертвою буквой, видно изъ современныхъ свидѣтельствъ. "Необходимо обратить вниманіе,-- писалъ И. Латкинъ въ 1862 г.,-- и на нравственную сторону быта рабочихъ, такъ какъ обращеніе съ рабочими на промыслахъ должно было бы смягчиться, что уже въ послѣднее время значительно подвинулось впередъ, и столъ частыя въ прежнее время потасовки, побои и тѣлесное наказаніе уступили теперь мѣсто болѣе кроткому и человѣколюбивому обращенію". Однако, И. Латкинъ не скрываетъ, что "всѣ эти грустныя сцены экзекуціи рабочихъ повторяются изрѣдка", выражая при этомъ желаніе, чтобы "онѣ вовсе вывелись изъ употребленія, а въ особенности, чтобы промысловые прикащики какъ можно меньше давали бы волю своему языку, столь щедрому на крѣпкія выраженія, и своимъ рукамъ, столь нѣкогда щедрымъ на расправу, а болѣе входили бы въ нужды и интересы рабочаго". Впрочемъ, авторъ одной статьи о сибирскихъ золотыхъ промыслахъ, напечатанной годомъ позже замѣтки И. Латкина, говоритъ о зуботычинахъ и ударахъ нагайкою на нѣкоторыхъ пріискахъ не въ прошломъ, а въ настоящемъ времени.
   Одна изъ экзекуцій, произведенная, къ тому же, надъ несовершеннолѣтнимъ рабочимъ на пріискѣ Безобразова (сѣв. ч. Енис. окр. въ 1862 г.), возмутила даже мѣстнаго горнаго исправника. 16-ти лѣтній крестьянскій мальчикъ Быдаевъ бѣжалъ съ пріиска Безобразова съ другимъ рабочимъ, вслѣдствіе "тяжкихъ изнурительныхъ работъ" (слова исправника). Оба бѣжавшіе были пойманы и присланы къ исправнику съ пріисковымъ козакомъ "опухшими, въ болѣзненномъ состояніи". Исправникъ распорядился отправить ихъ къ управляющему золотыми пріисками Безобразова, инженеръ-технологу Степанову, съ приказаніемъ помѣстить ихъ въ пріисковую больницу, а по выздоровленіи наказать розгами не болѣе 50-ти ударовъ. При этомъ исправникъ приказалъ Степанову справиться, дѣйствительно ли Быдаевъ несовершеннолѣтній, какъ онъ заявилъ при разспросѣ, и если это окажется справедливымъ, то освободить его отъ опредѣленнаго закономъ наказанія и, какъ несовершеннолѣтняго, разсчитать, такъ какъ, на основаніи законовъ гражданскихъ (ст. 228 и 2285) {"Дѣтей малолѣтнихъ (ниже 17 лѣтъ) хотя и могутъ отцы и матери отдавать въ легкую работу, какъ-то: въ пастушество и тому подобное, и составлять за нихъ условія, но не иначе, какъ съ дозволенія у сибирскихъ обывателей волостного правленія... и то не болѣе, какъ на одинъ годъ... Кто приметъ таковыхъ въ работу безъ дозволенія начальства, тотъ въ случаѣ неустойки теряетъ искъ и право, а по возрастѣ малолѣтняго подвергается, но жалобѣ его, и взысканію по законамъ" (Св. Зак. изд. 1867 г., т. X, ч. I, стр. 2285).}, онъ не имѣлъ права заключать контракта для поступленія въ промысловыя работы. Между тѣмъ, Степановъ велѣлъ, въ присутствіи козака, вытащить этихъ двухъ рабочихъ изъ телѣги и затѣмъ (очевидно, безъ всякаго участія артельной расправы) одного изъ нихъ "наказалъ до такой степени, что этотъ послѣдній самъ не въ силахъ былъ подняться, и его унесли на рукахъ въ больницу"; Степановъ не исполнилъ и другого требованія исправника: не разсчиталъ малолѣтняго и продержалъ его на работахъ до ихъ окончанія {Несмотря на то, что фактъ этотъ, благодаря донесенію исправника Чайковскаго, дошелъ до свѣдѣнія совѣта главнаго управленія Восточной Сибири, изъ дѣла не видно, чтобы онъ вызвалъ какія-нибудь непріятныя послѣдствія для Степанова.}.
   По словамъ И. Латкина (1862 г.), "грустныя сцены экзекуціи рабочихъ" сдѣлались рѣдкими на пріискахъ; но повѣрить этому намъ мѣшаетъ свидѣтельство H. В. Латкина, который въ своей книгѣ о промыслахъ Енисейскаго округа 1869 г. говоритъ: "Въ прежнее время, лѣтъ 6--7 тому назадъ (слѣдовательно, именно въ началѣ 60-хъ годовъ), во многихъ Ко обращались съ рабочими не совсѣмъ гуманно, чтобы не сказать болѣе, и наказывали ихъ часто и иногда даже жестоко, во нынѣ, благодаря Бога и уничтоженію тѣлеснаго наказанія, все это повывелось, хотя кое-гдѣ и обращаются еще съ рабочими не совсѣмъ ласково (?!), но теперь, кажется, всѣ уже сознали, что рабочій, хотя и поселенецъ, все же человѣкъ". Однако, въ другомъ мѣстѣ авторъ долженъ былъ выразиться точнѣе, а именно, что тѣлесныя наказанія не вывелись (къ концу 60-хъ годовъ), а только "выводятся изъ употребленія", рабочіе подвергаются имъ, но "не иначе, какъ по распоряженію исправника или по суду артельной расправы, но это случается не часто". Изъ этихъ словъ ясно, что прежде пріисковыя управленія не находили нужнымъ всегда обращаться къ артельной расправѣ или содѣйствію горнаго исправника, а считали возможнымъ расправляться съ рабочими такъ, какъ, наприм., инженеръ-технологъ Степановъ, управляющій Безобразова, въ 1862 г. Рецензентъ книги Латкина, по поводу его словъ о тѣлесномъ наказаніи, замѣчаетъ: "напрасно г. Латкинъ ссылается на указъ объ уничтоженіи тѣлеснаго наказанія... поселенцы... до сихъ поръ подлежатъ тѣлесному наказанію". "Заболѣвшему рабочему рѣдко повѣрятъ съ перваго разу; бывали случаи, что больныхъ сѣкли за мнимую лѣпость". Енисейскій золотопромышленникъ Лопатинъ въ своемъ возраженіи на эту рецензію говоритъ: "сѣкли ли больныхъ за мнимую лѣность? Мы слыхали, что сѣкли лѣнтяевъ за мнимую болѣзнь,-- впрочемъ, мало ли что бывало въ давно прошедшее время". Такъ какъ различеніе больныхъ и уклоняющихся отъ работъ производилось какимъ-нибудь невѣжественнымъ фельдшеромъ, то слова Лопатина лишь подтверждаютъ показанія рецензента книги Латкина, а этотъ послѣдній свидѣтельствуетъ, что тѣлесныя наказанія практиковались еще въ концѣ 60-хъ годовъ, а не въ "давно прошедшее время"; слышать же о тѣлесныхъ наказаніяхъ Лопатину было тѣмъ легче, что онъ не только бывалъ на своихъ промыслахъ въ южной части Енисейскаго округа, но и въ его собственномъ договорѣ съ рабочими (1862 г.), и, притомъ, не съ общеконтрактными, положеніе которыхъ было вообще хуже, а съ плотниками, упоминается о томъ, что за уклоненіе отъ работъ и оставленіе ихъ ранѣе срока рабочіе, сверхъ вычета, должны были подвергаться "полицейскому исправленію или артельной расправѣ".
   Кромѣ тѣлесныхъ наказаній, были и другія исправительныя мѣры: такъ, на промыслахъ Маріинскаго округа -- "козачья", т.-е. землянка, служившая тюрьмою для пріисковыхъ рабочихъ. Кромѣ того, на золотыхъ промыслахъ Маріинскаго округа существовалъ обычай, въ предупрежденіе побѣга, сбривать подозрительному человѣку волосы съ половины головы, чтобы легче было поймать его, если онъ уйдетъ.
   Отъ кулачной расправы и разныхъ истязаній плохо защищали тѣ пункты контрактовъ, которые включались въ нихъ съ этою цѣлью и которыми золотопромышленники обыкновенно обязывались обходиться съ рабочими "безъ обиды и притѣсненія, человѣколюбиво", не причиняя имъ "самовольно тяжкихъ побоевъ или какихъ-либо жестокостей, здоровью вредныхъ". Впрочемъ, въ нѣкоторыхъ договорахъ это обязательство выражалось формулой, указывающей уже не на столь суровые нравы, когда не допускались лишь тяжкіе побои и вредныя для здоровья жестокости. Нѣкоторыя пріисковыя управленія обязывались обходиться съ рабочими человѣколюбиво и добросовѣстно или "безъ обиды и притѣсненія, не подвергая ихъ никакимъ несправедливымъ взысканіямъ".
   Если не во всякомъ общемъ контрактѣ 60-хъ годовъ мы находимъ упоминаніе о "домашнемъ" или "полицейскомъ исправленіи", т.-е. тѣлесномъ наказаніи, то непремѣнно въ каждомъ устанавливаются штрафы или вычеты за какія-либо провинности рабочихъ, почти всегда за уклоненіе отъ работы, а иной разъ за неявку, разбрасываніе хлѣба и т. п. По договору съ Лавровскою (Мар. окр. 1864 г.), за несвоевременную явку на работу, за уклоненіе отъ нея подъ предлогомъ болѣзни и въ особенности за самовольную отлучку съ пріиска пріисковое управленіе могло сверхъ "полицейскаго исправленія при артели" вычитать съ рабочихъ по 2 р. за каждый прогульный день. По другому договору съ тою же золотопромыпіленницей, за несвоевременный выходъ на работу и оставленіе ея виновные подвергались штрафу -- за каждый недоработанный часъ по 50 к., за полдня -- 2 р. и за цѣлый. день -- 3 р., а "за непротирку песковъ при малѣйшемъ знакѣ золота въ отвозѣ, какъ бы за золотникъ" -- по 4 р. или виновные подвергаются полицейскому исправленію. Размѣръ штрафа съ общеконтрактныхъ рабочихъ за прогульные дни -- отъ 50 к. до 3 руб. въ день. Вычеты или штрафы назначались и по договорамъ съ отрядными рабочими. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ вычеты производились не деньгами, а убавленіемъ изъ счета рабочихъ дней. Такой вычетъ, разумѣется, въ разсчетныхъ книгахъ и листахъ замѣтить невозможно; денежные штрафы также могли записываться подъ видомъ выдачи рабочимъ денегъ, но иной разъ они прямо записывались на приходъ.
   Въ нѣкоторыхъ договорахъ упоминается еще о переводѣ виновныхъ въ видѣ наказанія на другую работу съ уменьшенною платой. Такъ, наприм., мастеровымъ грозилъ переводъ на горную работу или пріисковому управленію предоставлялось право перевести нерадивыхъ рабочихъ на другую работу съ выдачею одной мѣсячной платы (3 р. 15 к.). Въ нѣкоторыхъ договорахъ пріисковому управленію предоставлялось нанять на счетъ виновныхъ другихъ рабочихъ, иногда рабочіе отвѣчала въ этомъ случаѣ даже всѣмъ своимъ имуществомъ. Самымъ тяжелымъ для рабочаго наказаніемъ былъ разсчетъ его до срока, такъ какъ онъ могъ и не найти тогда мѣста на другихъ пріискахъ и сплошь и рядомъ долженъ былъ возвращаться домой совершенно безъ денегъ.
   Въ нѣкоторыхъ контрактахъ упоминается объ отвѣтственности рабочихъ и по суду, въ случаѣ самовольнаго прекращенія работъ ранѣе условленнаго срока по общему сговору.
   Въ числѣ преступленій на золотыхъ промыслахъ, особенно сурово караемыхъ закономъ, одно изъ первыхъ мѣстъ занимаетъ кража золота рабочими, причемъ сплошь и рядомъ истинные виновники такихъ кражъ,-- хозяева, торгующіе виномъ и обмѣнивающіе его на золото,-- безнаказанно продолжали свой промыселъ, между тѣмъ какъ уличенные въ немъ рабочіе подвергались за него тяжелому наказанію. "Я лично зналъ,-- говоритъ г. Цвѣтолюбовъ,-- одного управляющаго, который виномъ (по 5 р. бутылка) до того увлекалъ рабочихъ къ воровству золота, что сосѣдніе пріиски были кругомъ обворованы. Знали это и мѣстныя власти, но, задобренныя плутомъ, молчали, были слѣпы и глухи. По милости этого управляющаго три или четыре человѣка въ теченіе года были наказаны шпицрутенами и сосланы на каторжную работу. Говорятъ, дерзость его доходила до того, что онъ свободно записывалъ краденое золото къ книги въ число добытаго на старательскихъ работахъ въ праздники. О томъ, что сами золотопромышленники покровительствовали кражѣ золота, свидѣтельствуютъ и другія лица какъ въ печати, такъ и въ запискахъ, представленныхъ въ министерство финансовъ. По уложенію о наказаніяхъ, за кражу золота при добываніи и промывкѣ песковъ, а также за участіе подговоромъ или содѣйствіемъ въ похищеніи этихъ металловъ виновные подвергались лишенію всѣхъ правъ состоянія и ссылкѣ на поселеніе въ отдаленнѣйшія мѣста Сибири; если же они по закону не изъяты отъ тѣлесныхъ наказаній, то и наказанію плетьми отъ 20 до 30 ударовъ (Св. Зак. т. XV изд. 1857 г., ст. 22, 642, 652). Съ уничтоженіемъ плетей для не лишенныхъ правъ состоянія наказаніе смягчилось, по ссыльные поселенцы должны были подлежать ему попрежнему. За утайку золота въ урочную рабочую пору, съ намѣреніемъ выдать его за добытое во время старательской работы, виновные подвергаются: въ первый разъ (по приговорамъ мѣстныхъ земскихъ судовъ) наказанію розгами отъ 20 до 30 ударовъ; во второй (по приговорамъ военныхъ судовъ) отъ 30 до 40 ударовъ съ оставленіемъ на мѣстѣ жительства; въ третій разъ они приговаривались къ наказанію какъ за кражу золота. Къ счастью для рабочихъ, похищеніе золота рѣдко раскрывалось.
   Между тѣмъ, въ дѣйствительности, хищеніе золота было сильно развито и нѣсколько дополняло скудный заработокъ рабочихъ. Авторъ статьи о промыслахъ Томской губ. (1870 г.) говоритъ: "Воруетъ золото всякій, кто можетъ: воруетъ рабочій, если онъ настолько зорокъ, что увидитъ крупную золотину на лопатѣ при накладываніи песку въ таратайку; воруетъ машинистъ при осмотрѣ хода машины во время промывки; воруетъ прикащикъ при... съемкѣ съ машины золота; воруетъ промывальщикъ при пусканіи шлиховыхъ песковъ, и нужно имѣть самую тщательную наблюдательность, навыкъ и знаніе всевозможныхъ утонченныхъ способовъ воровства, чтобы слѣдить за похитителями и ловить ихъ на мѣстѣ преступленія. Иногда случается, что рабочаго поймаютъ въ моментъ воровства; не видя другого выхода, онъ проглатываетъ золотину, если она не очень велика. Тогда его запираютъ въ отдѣльную комнату и возвращаютъ потерю".
   Рабочіе Маріинской тайги сбывали краденое золото въ селѣ Тисюлѣ, а стремленіе продавать его на сторону поддерживалось тою низкою платой, которую золотопромышленники давали рабочимъ за старательское и подъемное золото. Скупщики золота въ свою очередь также всячески старались надуть рабочихъ.
   Похищеніе золота производилось въ немалыхъ размѣрахъ и на енисейскихъ промыслахъ. Въ 1869 г. въ Биржевыхъ Вѣдомостяхъ помѣщены были замѣтки объ этихъ промыслахъ, и въ нихъ указывалось, что тамъ почти открыто производится торговля виномъ, а вслѣдствіе этого усилилась и кража золота. На запросъ генералъ-губернатора Восточной Сибири Корсакова, обратившаго вниманіе на эту корреспонденцію, исправникъ южной часта Енисейскаго округа отвѣчалъ, что "тотъ, кто захочетъ украсть золото, всегда можетъ это сдѣлать", такъ какъ усмотрѣть за рабочими "нѣтъ никакой возможности". Въ томъ же году енисейскій жандармскій штабъ-офицеръ замѣтилъ, что хищничеству золота способствуетъ отдача съ торговъ оброчныхъ статей подъ покосы. Латкинъ также свидѣтельствуетъ, что тайная торговля золотомъ на енисейскихъ промыслахъ была очень развита. Одну изъ причинъ этого онъ видитъ въ усиленіи работъ такъ называемыхъ "вольно-старателей" или "золотничниковъ". Впрочемъ, по словамъ Латкина, въ старые годы тайная торговля золотомъ была еще сильнѣе (этимъ, быть можетъ, и объясняются разсказы о громадныхъ заработкахъ рабочихъ въ прежнее время), уменьшеніе же ея произошло отъ обѣднѣнія промысловъ. "Золото провозится и проносится рабочими, спиртовозами и сбывается татарамъ или евреямъ по выходѣ рабочихъ изъ тайги; не безгрѣшны въ этомъ отношеніи и русскіе торговцы въ жилыхъ мѣстахъ и въ самомъ г. Енисейскѣ". О роли въ этомъ дѣлѣ нѣкоторыхъ хозяевъ пріисковъ Латкинъ умалчиваетъ.
   Какое значительное количество золота рабочіе могли иногда выносить съ промысловъ, видно изъ того, что въ 1869 г. у находившагося въ работѣ на пріискахъ Прибрежно-Витимской Ко поселенца, при обыскѣ на Бодайбинской резиденціи, во время выхода рабочихъ было найдено золото въ самородкахъ до 3 ф. 20 золоти. Въ этомъ же году урядникъ, сопровождая рабочихъ съ витимскихъ промысловъ, нашелъ дорогою свертокъ съ шлиховымъ золотомъ, вѣсомъ въ 2 ф. 4 зол. Подобные случаи были, вѣроятно, весьма рѣдки, но вынести съ пріисковъ извѣстное количество золотниковъ могли многіе рабочіе. Такъ, наприм., въ 18,69 г. у одного рабочаго уже обѣднѣвшей въ то время енисейской тайги (южной ея части) нашли 45 золоти, золота. Въ 40-е годы такіе случаи въ енисейской тайгѣ должны были быть гораздо чаще, чѣмъ, вѣроятно, и объясняются преданія о громадныхъ заработкахъ рабочихъ въ это время, которыхъ мы вовсе не находимъ при изученіи разсчетныхъ книгъ.
   Относительно представителей пріисковой правительственной администраціи и въ печати, и въ запискахъ, присланныхъ въ министерство финансовъ, мы встрѣчаемъ очень много неблагопріятныхъ отзывовъ. По словамъ Цвѣтолюбова, они почти ничего не дѣлаютъ, а только "пьютъ, ѣдятъ и проч.; имъ платятъ усердно, кормятъ и доставляютъ все необходимое для жизни,-- они знать ничего не хотятъ", не заботятся о нуждахъ рабочихъ. Скарятинъ также съ большимъ раздраженіемъ говоритъ о дѣйствіяхъ пріисковой администраціи, о "поголовной подати", о "разъѣздахъ съ пріиска на пріискъ на 20 -- 30 лошадяхъ (въ самое горячее время работъ), не только съ семьей", но даже и съ оркестромъ музыкантовъ, о крупныхъ взяткахъ. Многіе указывали на ненадобность для пріисковъ жандармскихъ штабъ-офицеровъ, находя, что они только увеличиваютъ такъ называемые экстраординарные расходы золотопромышленниковъ. "Да и можно ли требовать чего-либо отъ этихъ офицеровъ, -- говоритъ Пищиковъ, -- они на пріиски пріѣзжаютъ одинъ разъ въ годъ, и то на какихъ-нибудь полчаса: у него округа его разъѣздовъ простирается на нѣсколько тысячъ верстъ (какъ въ Енисейской губ.), доступныхъ къ проѣзду только въ 3 лѣтнихъ мѣсяца. Что представили эти господа правительству къ усовершенствованію управленія промыслами? Вглядѣлись ли они въ дѣйствія золотопромышленниковъ? Дознали ли они, отчего побѣги увеличились и кто тутъ виноватъ? Разсмотрѣли ли они пріисковыя работы, выходящія изъ всякаго вѣроятія тяжести?" Разумѣется, жандармскіе офицеры совершенно не отвѣчали этимъ серьезнымъ требованіямъ, но, благодаря тому, что они были болѣе независимы отъ золотопромышленниковъ, чѣмъ горные исправники, они, все-таки, чаще, чѣмъ эти послѣдніе, сообщали неблагопріятные факты относительно дѣйствій того или другого пріисковаго управленія. О горныхъ исправникахъ авторъ записки, представленной въ министерство финансовъ въ 1861 г., говоритъ, что права ихъ необходимо ограничить, а, главное, слѣдуетъ ограничить тотъ произволъ, который теперь господствуетъ во всѣхъ ихъ дѣйствіяхъ. "По настоящему положенію, лицо это самовластно въ своихъ распоряженіяхъ. Онъ самъ собою творитъ судъ и расправу, самъ назначаетъ, по своему усмотрѣнію, слѣдствія".
   Эти свидѣтельства показываютъ, что отъ мѣстной администраціи рабочимъ трудно было ждать защиты, и если какой-либо исправникъ и начиналъ за нихъ вступаться, то иной разъ это могло дѣлаться въ пику не угодившему ему золотопромышленнику.
   Такъ, канскій купецъ Пестуновъ въ поданной въ министерство финансовъ запискѣ, между прочимъ, жаловался, что горный исправникъ и его помощникъ "очень тяжелы нынѣшнимъ золотопромышленникамъ". Горный исправникъ Б. и его помощникъ, которыхъ золотопромышленники содержали на свои счетъ, "сами назначаютъ себѣ, кому и сколько чего нужно: расписываютъ всѣ припасы и продукты по числу народа", находящагося на промыслахъ. "Во-первыхъ, подаютъ на промыслы раскладку жалованья и содержанія людямъ, находящимся у нихъ въ прислугахъ и тоже данныхъ имъ отъ промысловъ, а у каждаго изъ нихъ бываетъ прислугъ отъ 12 до 15 чел., какъ-то: кучера, дроворубы, садовники, караульные, лакеи, кормилицы, горничныя, няньки, стряпки, прачки, повара, птичницы, коровницы и проч., и каждому изъ прислугъ назначаютъ по 15 р. сер. въ мѣсяцъ, -- разумѣется, все это на счетъ Ко, а имъ платятъ не болѣе, какъ по 7 руб. Потомъ точно такая же раскладка начинается на припасы: у кого 250 чел., то (золотопромышленникъ) долженъ доставить: мяса 20 пуд., муки 30 п., овса 30 п., сахару 1 п., чаю фамильнаго 3 ф., кирпичнаго 3 кирпича, масла скоромнаго 1 п., свѣчъ сальныхъ 1 1/2 п., крупы, муки пшеничной, соли, мыла, сѣна -- 80 п., для дровъ по 100 бревенъ и деньгами отъ 1 р. до 1 1/2 р. съ человѣка, и это все должно доставлять непремѣнно, чтобъ избѣжать непріятностей и притѣсненія... Случилось на одномъ пріискѣ, что почему-то не было доставлено припасовъ, когда исправникъ находился въ отпуску". Возвратившись, онъ, если вѣрить Пестунову, "началъ притѣснять пріискъ и управляющаго въ работахъ и распоряженіяхъ, принимать несправедливыя жалобы, назначалъ выписку вещей изъ амбара, не справлясь о томъ, долженъ ли рабочій, или нѣтъ, даже не вѣрилъ словамъ своего помощника, урядника изъ Козаковъ, который находится на пріискѣ, назначалъ часы для работъ рабочихъ, несмотря на то, что они всѣ находятся на уркахъ, а оканчивать велѣлъ въ 7 час., -- это было въ апрѣлѣ мѣсяцѣ 1862 г. Изъ такого его распоряженія, наконецъ, вышло то, что рабочіе стали слишкомъ худо и лѣниво работать: до пріѣзда его къ 8 час. вечера недоработки оставалось у рабочихъ не болѣе, какъ 2 урока изъ 10-ти {Значитъ, 20% рабочихъ не кончали урока къ 8 час. Это доказываетъ, какъ тяжелы были уроки.}, а послѣ... его распоряженія изъ 80 чел. урочниковъ на 10 уркахъ недоработки оставалось по 8 урковъ, даже часто рабочіе самовольно уходили съ работъ", не слушая прикащика, "а если онъ начиналъ что говорить, то его начинали ругать, замахиваться на него и даже драться, и это все было" (будто бы) "исправникомъ допущено, съ угрозою каждому прикащику, съ удаленіемъ съ пріиска и съ запрещеніемъ принимать на другіе пріиски. Заставилъ фельдшера принимать ихъ въ больницу, несмотря на то, болѣнъ ли онъ, или нѣтъ, а если пришелъ въ больницу, то значитъ болѣнъ, и ихъ оказывалось каждый день изъ 100 чел. по 20 больныхъ... Хотя исправникъ, -- продолжаетъ Пестуновъ, -- и получилъ по раскладкѣ своей всѣ припасы за прошедшій и настоящій годъ, но дѣла отъ этого не поправились и онъ, все-таки, продолжаетъ дѣлать свое".
   Каковы бы ни были побужденія описываемаго исправника, защита имъ рабочихъ была, во всякомъ случаѣ, явленіемъ исключительнымъ. Это признаетъ и Пестуновъ, утверждая, что "и на прочихъ системахъ частныхъ промысловъ происходитъ то же самое" (т.-е. взимаются исправникомъ тѣ же поборы), "исключая только тѣхъ вредныхъ безпорядковъ, которые производитъ горный исправникъ Б. въ отношеніи... рабочихъ". Вообще рабочимъ нечего было и думать жаловаться на золотопромышленниковъ, во-первыхъ, потому, что пріисковая администрація была ими закуплена, а, во-вторыхъ, потому, что многіе пріиски, лежащіе вдали отъ большого пріисковаго тракта, по цѣлымъ годамъ не посѣщались начальствомъ.
   

IX.
Побѣги и волненія рабочихъ.

   Вѣроятно, въ виду сознанія своей безпомощности, рабочіе рѣдко рѣшались на протестъ, и почти единственнымъ средствомъ выразить свое неудовольствіе пріисковыми порядками были побѣги съ пріисковъ. Печать начала 60-хъ годовъ старалась разъяснить истинныя причины этого явленія. Пищиковъ въ своей статьѣ указывалъ на то, что причинами побѣговъ являются изнурительная работа и "вѣчно не зарабатываемый долгъ рабочихъ". Даже Скарятинъ признавалъ, что "если рабочій не обиженъ, содержится хорошо, стараніе положено удовлетворительное, такъ что у рабочаго есть надежда скоро отработать долгъ и получить деньги на руки, то онъ не бѣжитъ; напротивъ того, если всѣ эти условія не соблюдены.... то никакіе Юпитеры съ синими околышками, никакія цѣпи козаковъ не помогаютъ" {"Я знаю случай,-- говоритъ Скарятинъ,-- что изъ 300 рабочихъ бѣжало въ какія-нибудь 2 недѣли 80. И бѣжали у такого золотопромышленника, съ которымъ таежные чиновники были въ самыхъ наидружественнѣйшихъ отношеніяхъ, а, слѣдовательно, готовы были принять самыя рѣшительныя мѣры къ прекращенію побѣговъ".}. Скарятинъ поясняетъ, въ какое время года бываютъ рѣже и когда чаще побѣги. "Побѣги рѣдки весною, когда обнаженный лѣсъ и еще покрытыя снѣгомъ горы не даютъ надежнаго убѣжища бродягѣ, а скованныя льдомъ рѣки не помогаютъ бѣгству; тогда легко настичь бѣглаго на лыжахъ, да и видно кругомъ, слѣдъ остается, а по снѣгу безъ дороги, безъ лыжъ далеко не уйдешь". "Побѣги сильны въ первой половинѣ лѣта, когда рабочій еще не отработалъ денегъ, забранныхъ въ задатокъ, когда онъ состоитъ еще въ долгу золотопромышленнику"; но они "почти вовсе прекращаются во второй половинѣ лѣта; тутъ бѣжать ужь не разсчетъ, бѣжитъ развѣ какой шальной или такой, которому бродяжество.... вслѣдствіе долголѣтней привычки, вошло въ плоть и кровь...; бѣжитъ иногда еще и такой, который по болѣзни или другимъ причинамъ не умѣлъ отработать долга. Во второй половинѣ лѣта большинство рабочихъ уже отработали не только задатокъ, полученный при наемкѣ, но и заборъ одежды, табаку, чаю и проч., и, слѣдовательно, рабочій видитъ заманчивое полученіе денегъ на руки къ 10 сентября, когда кончаются работы на всѣхъ пріискахъ". Нужно замѣтить, что даже Скарятинъ протестовалъ противъ слишкомъ суровыхъ мѣръ для прекращенія побѣговъ. "Находятся и такіе господа,-- говоритъ онъ, -- которые предлагаютъ судить военнымъ судомъ за побѣги съ пріиска. Побѣги эти дѣйствительно наносятъ золотому промыслу весьма значительный ущербъ, но противъ этого зла надо искать спасенія не въ военномъ судѣ надъ бѣглецами, а въ такихъ мѣрахъ, которыя устранятъ общіе недостатки нашего законодательства по неисполненію договоровъ и обязательствъ". Съ послѣднимъ указаніемъ Скарятина согласиться нельзя: дѣло, конечно, не въ законахъ, гарантирующихъ исполненіе договоровъ и обязательствъ, а въ общемъ строѣ пріисковыхъ работъ.
   Ив. Латкинъ въ своей статьѣ о причинахъ побѣговъ съ промысловъ Восточной Сибири приписываетъ ихъ частью желанію рабочихъ уклониться отъ исполненія договора и ихъ страсти къ бродяжничеству, частью же недостаткамъ пріисковаго строя, въ числѣ которыхъ онъ называетъ "чрезмѣрное увеличеніе задатковъ" (?), "значительное уменьшеніе заработковъ на нѣкоторыхъ пріискахъ (авторъ, главнымъ образомъ, имѣетъ въ виду Енисейскій округъ), не вполнѣ удовлетворительную пищу, наемъ хилыхъ, увѣчныхъ и пожилыхъ рабочихъ и, наконецъ, тяжелыя, утомительныя работы, иногда продолжающіяся на нѣкоторыхъ промыслахъ до 17 час. въ сутки". Наконецъ, авторъ жалуется и на бездѣйствіе полицейскихъ и волостныхъ властей. По мнѣнію И. В. Латкина, "побѣги рабочихъ бываютъ чаще всего или отъ дурного обращенія съ ними, или отъ ничтожности вознагражденія за работу, въ особенности при трудныхъ работахъ"; и лишь въ числѣ другихъ причинъ онъ указываетъ на "нравственныя свойства самихъ рабочихъ" и на бездѣйствіе волостныхъ правленій. А, между тѣмъ, тотъ же И. Латкинъ въ запискѣ, поданной въ министерство финансовъ въ 1861 г., указывалъ, какъ на главную причину побѣговъ, на "лѣность, привычку къ бродячей и беззаботной жизни и тунеядство рабочихъ" (а отчасти и на огромныя подати, взимаемыя съ рабочихъ волостными правленіями и доходящими до 40 р. съ работника). Такимъ образомъ, въ печати золотопромышленники стѣснялись бранить рабочихъ такъ, какъ это они дѣлали въ запискахъ, подаваемыхъ въ правительственныя учрежденія, а должны были указывать и на печальныя стороны въ ихъ жизни.
   Золотопромышленники были очень недовольны установленіемъ болѣе легкихъ взысканій за побѣги по распоряженію министра государственныхъ имуществъ и нерѣдко доводили свои претензіи по этому поводу до свѣдѣнія начальства. Главное управленіе Восточной Сибири лѣтомъ 1861 года постановило: "подвергнуть внимательному разсмотрѣнію" вопросъ "объ устраненіи или пресѣченіи побѣговъ съ пріисковъ рабочихъ, такъ какъ эти побѣги значительно увеличились въ послѣднее время" {Мы увидимъ ниже, въ какой степени это справедливо.}, по объясненію золотопромышленниковъ, "отъ слабости дисциплинарнаго взысканія", опредѣленнаго за побѣги министерствомъ государственныхъ имуществъ въ концѣ 1858 г. Въ докладѣ, представленномъ вслѣдствіе этого Корсакову въ январѣ 1862 г. II-мъ отдѣленіемъ главнаго управленія Восточной Сибири, мы находимъ весьма гуманныя воззрѣнія: "Въ послѣднее время доказано, что тѣлесное наказаніе ни къ чему не служитъ и не согласно съ человѣческимъ достоинствомъ. Въ побѣгахъ рабочихъ съ пріисковъ, если въ этомъ нѣтъ бродяжества, является только гражданскій проступокъ, нарушеніе самовольно договора, а за подобное преступленіе справедливымъ представляется только понужденіе къ исполненію договора, а отнюдь не наказаніе тѣлесное, ведущее еще въ большему нарушенію". Далѣе въ докладѣ указывалось на то, что жалобы золотопромышленниковъ на увеличеніе побѣговъ, вслѣдствіе смягченія наказаній за нихъ, не подтверждены никакими убѣдительными доказательствами, а, между тѣмъ, наказаніе "вовсе не такъ слабо, какъ кажется: оно восходитъ для крестьянина до 50 ударовъ, а для ссыльнаго до 100 ударовъ розгами". Въ докладѣ указывались далѣе слѣдующія причины побѣговъ: "а) большіе задатки при наймѣ, соединенномъ, притомъ, съ разными пакостями, и покупка, по произвольнымъ цѣнамъ, одежды рабочими на пріискахъ у хозяевъ при началѣ работъ"; забравъ, такимъ образомъ, плату почти за все время работъ, рабочіе весьма тяготятся ими; б) непомѣрныя работы съ 4 час. утра до 11 веч., что при маломъ отдыхѣ совершенно обезсиливаетъ рабочаго; в) нерѣдко строгость хозяевъ, управляющихъ и прикащиковъ съ рабочими; г) нерѣдко скудость пищи и д) невозможность, при договорѣ, перехода рабочаго на другой пріискъ, въ случаѣ нежеланія его остаться почему-либо у прежняго своего хозяина", вслѣдствіе чего хозяева "совершенно не обращаютъ вниманія на положеніе рабочихъ. Изъ любви же и привычки къ бродяжеству... едва ли рабочіе бѣгутъ: это одна общая всѣхъ золотопромышленниковъ отговорка, ни на чемъ не основанная. Ужели бѣглецъ не знаетъ, что его ожидаетъ наказаніе, бѣжать же по привычкѣ къ розгамъ или плетямъ, коихъ безъ побѣга нельзя получить, едва ли мыслимо и вѣроятно сколько-нибудь". По резолюціи Корсакова, докладъ этотъ былъ препровожденъ въ горное отдѣленіе главнаго управленія Восточной Сибири, и, вѣроятно, результатомъ его было собираніе въ 1862 г. свѣдѣній о числѣ бѣжавшихъ рабочихъ и количествѣ оставшихся за ними долговъ, которыми (относительно южной части Енисейскаго округа) мы воспользуемся ниже.
   Такимъ образомъ, въ началѣ 60-хъ годовъ, при обсужденіи вопроса о побѣгахъ пріисковыхъ рабочихъ, была высказана мысль, что побѣгъ есть только "гражданскій проступокъ"; отсюда естественно было сдѣлать выводъ, что нарушеніе рабочими договора съ нанимателемъ должно влечь за собою лишь гражданскую отвѣтственность: такое мнѣніе и высказывалось иногда въ печати; мы встрѣчаемъ его также въ постановленіи совѣта общаго губернскаго управленія Енисейской губ. въ 1862 г., по поводу представленія красноярскаго земскаго суда о высылкѣ пойманныхъ бѣглыхъ рабочихъ на пріиски, въ которомъ совѣтъ призналъ побѣгъ рабочихъ вопросомъ гражданскаго права и (на основаніи 2228 ст., I ч., X т.) постановилъ, что обратная высылка рабочихъ на пріиски можетъ быть допускаема лишь въ томъ случаѣ, когда условіе объ этомъ будетъ включено въ договоръ и когда исполненія этого пункта контракта потребуетъ наниматель {Подобное же мнѣніе высказано было О. Квистомъ и Е. Энгельгардтомъ въ 1869 г. въ коммиссіи по разсмотрѣнію проекта устава о частной золотопромышленности.}. Это постановленіе очень взволновало енисейскихъ золотопромышленниковъ, и въ январѣ 1863 г. они подали губернатору докладную записку, въ которой старались доказать, что распоряженіе енисейскаго губернскаго совѣта противно законамъ и грозитъ весьма] опасными послѣдствіями. Но, "прежде чѣмъ обжаловать превышеніе власти и вредъ, наносимый мнѣніемъ совѣта общаго губернскаго управленія", енисейскіе золотопромышленники обращались къ губернатору въ надеждѣ, что онъ "отстранитъ гибельныя послѣдствія сдѣланнаго распоряженія" {Въ числѣ золотопромышленниковъ, подписавшихъ эту записку, мы находимъ Петра Кузнецова, Григорова, А. Шепетковскаго, М. Сидорова, П. Родственнаго и др.}.
   Нѣсколько ранѣе представленія этой записки енисейскому губернатору, а именно въ августѣ 1862 года, управляющій пріисками Безобразовыхъ (сѣв. ч. Енис. окр.) Степановъ послалъ ему же жалобу на то, что мѣстный горный исправникъ отказывается принимать явки о бѣглыхъ, дѣлая на нихъ надписи, что, вслѣдствіе непредставленія промысловымъ управленіемъ кормовыхъ денегъ на продовольствіе при пересылкѣ бѣжавшихъ, какъ этого, по словамъ исправника, требовалъ указъ енисейскаго губернскаго правленія 23 марта 1862 г., донесенія возвращаются промысловому управленію безъ исполненія. Степановъ выражалъ сомнѣніе, правильно ли понялъ исправникъ указъ губернскаго правленія. Въ 1866 г. совѣтъ главнаго управленія Восточной Сибири сообщилъ, что проектированныя енисейскимъ губернскимъ совѣтомъ правила о кормовыхъ деньгахъ при пересылкѣ бѣжавшихъ съ промысловъ могутъ быть введены не иначе, какъ по утвержденіи ихъ законодательнымъ порядкомъ. Горный исправникъ сѣверной части Енисейскаго округа Трапезниковъ предлагалъ, чтобы волостныя правленія отдавали бѣжавшихъ съ промысловъ и явившихся въ мѣста жительства на общественныя работы и затѣмъ спрашивали золотопромышленниковъ, желаютъ ли они возвращенія имъ бѣжавшихъ или же полученія выданныхъ въ задатокъ денегъ изъ заработка на общественныхъ работахъ. Наконецъ, енисейскій губернскій совѣтъ предлагалъ предоставить золотопромышленникамъ право требовать высылки бѣжавшихъ рабочихъ на ту же или слѣдующую операцію и вошелъ объ этомъ съ представленіемъ къ генералъ-губернатору Восточной Сибири.
   Толкованіе побѣга рабочихъ, какъ нарушенія лишь гражданскаго договора, къ сожалѣнію, не было осуществлено тогда на практикѣ, и рабочихъ не только попрежнему возвращали на пріискъ, но еще и подвергали за побѣгъ тѣлесному наказанію. "Прежде за побѣги съ промысловъ, -- говоритъ И. В. Латкинъ,-- наказывали жестоко, доходило дѣло до плетей; нынѣ же это отмѣнено, и дѣло ограничивается высылкою рабочаго обратно на промыслы, для отработки компаніи долга, и полицейскимъ взысканіемъ". Впрочемъ, нѣсколько позднѣе, если вѣрить Лопатину, тѣлесное наказаніе рабочихъ за побѣгъ (на енисейскихъ промыслахъ) прекратилось. "Теперь,-- писалъ этотъ золотопромышленникъ въ началѣ 70-хъ годовъ, -- рабочаго за побѣги съ пріиска даже не наказываютъ, а высылаютъ обратно или ограничиваются взысканіемъ оставшагося за нимъ долга. Судъ признаетъ въ побѣгѣ, одно только неисполненіе контракта, но, -- продолжаетъ Лопатинъ, -- подобный взглядъ мы находимъ не вполнѣ справедливымъ, потому что каждый бѣжавшій уноситъ съ собою забранныя у хозяина и поотработанныя деньги и вещи, слѣдовательно, кромѣ неисполненія контракта, совершаетъ обманъ и захватъ (?) чужой собственности".
   Мы видѣли, что въ началѣ 60-хъ годовъ золотопромышленники Восточной Сибири нерѣдко жаловались на увеличеніе побѣговъ, вслѣдствіе смягченія за нихъ наказанія. Изъ ниже приведенныхъ цифръ видно, что увеличеніе побѣговъ въ Восточной Сибири было вовсе не настолько значительно, какъ это можно было бы подумать на основаніи жалобъ владѣльцевъ промысловъ.
   Съ промысловъ всей Восточной Сибири въ 1860 г. бѣжало 5,8% рабочихъ, изъ нихъ поймано 25%; въ 1861 г. бѣжало 4,9%, поймано 29% бѣжавшихъ; въ 1862 и 1863 гг. бѣжало 3,8%, изъ нихъ поймано 29 и 31%; въ 1864 г. бѣжало 4,3%, поймано 17% бѣжавшихъ; въ 1869 г. бѣжало 4,9%, изъ нихъ поймано 19%. Въ 50-хъ годахъ съ промысловъ Восточной Сибири обыкновенно бѣжало отъ 3,5 до 4% рабочихъ, слѣдовательно, количество побѣговъ увеличилось, но весьма немного. Если мы возьмемъ данныя относительно промысловъ одной Енисейской губерніи, то окажется, что количество бѣжавшихъ съ промысловъ въ 60-хъ годахъ колебалось между 3,4 и 4,9%, а въ 50 годахъ между 2 и 4,8%; средній процентъ бѣжавшихъ съ енисейскихъ промысловъ въ 50-хъ годахъ за 9 лѣтъ равняется 2,9%, а въ 60-хъ годахъ за 7 лѣтъ -- 4,2%. Съ пріисковъ Олекминскаго и Киренскаго округовъ и съ промысловъ Забайкальской области бѣжало въ 1860 г. съ первыхъ 5,8%, со вторыхъ 7%; въ 1861 г. съ тѣхъ и другихъ 6,8%; но затѣмъ побѣги съ Олекминскаго округа значительно уменьшаются: въ 1862 г. съ этихъ промысловъ бѣжало 2,2%, а съ забайкальскихъ 5,5%, въ 1869 г. съ первыхъ 3,7%, со вторыхъ 6%. На нѣкоторыхъ отдѣльныхъ промыслахъ число бѣжавшихъ значительно превышало среднюю норму. Въ 1861 г. самое большое число бѣжавшихъ въ Олекминскомъ округѣ было на пріискахъ Прибрежно-ленской Ко (почти 27%), что, по словамъ мѣстнаго жандармскаго офицера, объясняется "невниманіемъ къ рабочимъ со стороны управленія"; напротивъ, у Базилевскаго на пріискахъ Спасскомъ и Нижне-Иннокентьевскомъ не было за этотъ годъ ни одного бѣжавшаго. Въ слѣдующемъ году болѣе всего бѣжало съ Ленскаго пріиска, арендуемаго Катышевцевымъ и Шмотинымъ (почти 7%); жандармскій офицеръ объясняетъ это "тяжелыми работами по каменному грунту". Въ 1861 г. въ Забайкальской области въ Чикойской системѣ съ пріисковъ Ео Кандинскаго бѣжало 19% и на Витимской системѣ на пріискѣ Герасимовой -- 23%, что жандармскій офицеръ объяснилъ недостаткомъ внимательности къ рабочимъ и отчасти близкимъ разстояніемъ пріисковъ отъ жилыхъ мѣстъ. Въ слѣдующемъ году въ Чикойской системѣ болѣе всего бѣжало съ Иннокентьевскаго пріиска Нѣмчняова (12% рабочихъ).
   Въ Енисейскомъ округѣ побѣги съ разныхъ промысловъ были, разумѣется, также неодинаковы. Ив. Латкинъ въ своей статьѣ (1862 г.) говоритъ: "Въ настоящее время есть много пріисковъ, откуда рабочіе не бѣгаютъ и куда на работы они нанимаются изъ года въ годъ каждое лѣто. Такъ, на пріискахъ Лопатина, Родственнаго, Зотовыхъ, Григорова, Шепетковскаго и друг., сколько мнѣ извѣстно, за послѣдніе 3--4 года процентъ побѣговъ не достигалъ и 2% всей команды, а въ этихъ Ко работали и работаютъ ежегодно болѣе 4,500 чел. Но нельзя умолчать, что, въ то же время, въ нѣкоторыхъ Ко побѣги достигали отъ 7 до 10%. Эти Ео по большей части, кромѣ одной, принадлежали къ болѣе мелкимъ фирмамъ и несутъ сами первое наказаніе за свое неразуміе и безтактность, лишившись въ нужное время значительнаго числа рукъ, и принуждены были нанимать болѣе дорогихъ рабочихъ, а вдобавокъ еще потеряли значительныя суммы за бѣжавшими, которыя они уже не вернутъ ни въ какомъ случаѣ" {Изъ донесеній пріисковыхъ управленій видно, что въ операцію 1861--62 г. въ южной части Енисейскаго округа на Николаевскомъ и Модестовскомъ пріискахъ барона Корфа и Базилевскаго бѣжало болѣе 9% рабочихъ, на Иннокентіе-Громовскомъ Акимова 11% и на промыслахъ Логинова 12%.}. H. В. Латкинъ въ своей книгѣ (составленной въ 1867 г. и напечатанной въ 1869 г.) говоритъ, что "побѣги рабочихъ съ промысловъ сѣверной системы въ настоящее время, сравнительно съ предъидущими недавними годами, уменьшились, въ особенности, когда въ Ко Б. (Бенардаки) обращеніе сдѣлалось гуманнѣе. Въ прежнее, даже недавнее время они были довольно сильны. Такъ, въ 1864 г. въ Ко Б. бѣжало чуть не 1/8 часть всей рабочей команды изъ 800 челов.; немного менѣе они были и въ нѣкоторыхъ другихъ Ко; вообще можно принять цифру побѣговъ въ прежнее время до 5%, но съ улучшеніемъ быта рабочихъ за послѣднее время они стали замѣтно уменьшаться и теперь врядъ ли достигаютъ болѣе 2% всей рабочей команды въ общей сложности". Напротивъ, въ южной системѣ Латкинъ находитъ увеличеніе побѣговъ; онъ говоритъ, что они были тамъ особенно "поразительно велики" въ 1866 г. "и доходили до небывалой цифры 300 ч., т.-е. 7%". Но изъ отчета горнаго исправника южной части Енисейскаго округа за операцію 1865--66 г. оказывается, что тогда бѣжало даже 406 рабочихъ, а такъ какъ всѣхъ рабочихъ обоего пола исправникъ считалъ тамъ 6,465, то бѣжавшихъ было 6,3% всего числа. H. В. Латкинъ, подобно Ив. Латкину, указываетъ на незначительность (до 2%) побѣговъ въ Ко Лопатина, Шепетковскаго и Родственнаго (умалчивая о Григоровѣ и Зотовыхъ); "за то,-- по его словамъ,-- съ промысловъ Герасимова, Крутовскаго, Поротова, Исаева и др. бѣжало отъ 10 до 12%". Мы не имѣемъ отдѣльныхъ данныхъ о числѣ бѣжавшихъ съ сѣверной и южн. системъ Енисейскаго округа съ 1864 г., но общій процентъ бѣжавшихъ съ промысловъ всей Енисейской губерніи мало измѣняется въ теченіе 60-хъ годовъ.
   Если побѣги съ пріисковъ не были явленіемъ рѣдкимъ, то, наоборотъ, волненіи рабочихъ на промыслахъ, какъ и въ предъидущее десятилѣтіе, почти не было: какъ мы уже знаемъ, долготерпѣніе и добродушіе рабочихъ было весьма велико. Вотъ какой былъ случай въ Маріинскомъ округѣ. Одинъ золотопромышленникъ поручилъ управленіе своими промыслами знающему пріисковое дѣло мѣщанину. Среди рабочихъ уже давно былъ ропотъ противъ этого управляющаго, деспотически распоряжавшагося какъ простымъ народомъ, такъ и мелкими служащими, между тѣмъ, хозяинъ полагалъ, что на пріискѣ существуютъ самые гуманные порядки. Выраженія неудовольствія противъ управляющаго немедленно подавлялись, а, между тѣмъ, онъ до 70 чел. отвлекалъ отъ пріисковыхъ работъ на свои собственныя и вообще съ полнымъ произволомъ распоряжался средствами хозяина; кончилось тѣмъ, что золота было намыто менѣе, чѣмъ предполагалось по смѣтѣ, и недостало денегъ на расплату съ рабочими. Еще за мѣсяцъ, предвидя это, рабочіе оставили разрѣзы, пришли толпой къ конторѣ, сложили инструменты и объявили, что болѣе работать не будутъ. Хозяинъ и управляющій заперлись и выслали къ толпѣ конторщика, который указывалъ имъ на контрактъ и на обязательство работать до 10 сентября; но толпа не слушала и требовала разсчета или выдачи головой управляющаго. Офицеръ, находившійся въ это время въ гостяхъ у хозяина, зазвалъ въ комнату вожаковъ рабочихъ и ударилъ одного изъ нихъ; тотъ пожаловался товарищамъ, и толпа двинулась къ дому, требуя выдачи управляющаго и грозя раскатать по бревну домъ золотопромышленника. Снова вышелъ офицеръ и предложилъ рабочимъ составить списокъ ихъ претензій на хозяина, обѣщая отвезти его въ городъ и представить губернатору. Рабочіе согласились, отмѣтили въ спискѣ противъ каждаго имени, сколько считаютъ долгу за хозяиномъ, и разошлись. Разрѣзы опустѣли, шумъ промывальныхъ машинъ затихъ, и рабочіе лежали у своихъ избушекъ. Черезъ нѣсколько дней они рѣшили не дожидаться расплаты, махнули рукой на пропажу денегъ и ушли съ пріиска, на которомъ остались, однако, около 50 рабочихъ: это были люди, работавшіе у хозяина до 10 лѣтъ сряду и не желавшіе оставить его; они даже собрали въ складчину 100 р. и принесли золотопромышленнику, полагая въ простотѣ души, что у него нѣтъ денегъ, чтобы выѣхать въ Томскъ и хлопотать тамъ о поправленіи своего дѣла {Русское Слово 1861 г., No 6, стр. 6--7.}.
   Лопатинъ въ своей статьѣ о рабочихъ на енисейскихъ промыслахъ утверждаетъ, что, кромѣ волненія 1842 г., никто не слыхалъ тамъ ни о какихъ бунтахъ; если вѣрить ему, не было даже коллективныхъ протестовъ, а только "случаи упорства или непослушанія отдѣльныхъ рабочихъ".
   Относительно забайкальскихъ пріисковъ намъ извѣстенъ случай коллективнаго протеста 45 рабочихъ на золотыхъ промыслахъ Переяславцевой, Витимскаго округа, осенью 1868 г. При производствѣ слѣдствія, 30 рабочихъ, задержанныхъ въ Тарбогатайской волости, которыхъ пріисковое управленіе считало наиболѣе виновными, показали слѣдующее. Работая на промыслахъ Переяславцевой лѣтомъ 1868 г., они разсчитывали, что наняты до 10 сентября, какъ обыкновенно нанимались прежде всѣ рабочіе на витимскіе промысла (довѣренныя, нанимавшій ихъ на работу, контрактовъ имъ не прочелъ). 10 сентября всѣ рабочіе (526 чел.) были собраны управляющимъ Горстомъ и уволены съ пріиска, а имъ, 45 чел., велѣно было оставаться на работахъ до 1 ноября, и только тутъ они узнали, что этотъ срокъ назначенъ въ ихъ контрактѣ. Командиръ витимскаго козачьяго отряда уговаривалъ ихъ остаться, а управляющій пріискомъ Горстъ обѣщалъ, что послѣ 1 ноября, когда они будутъ возвращаться домой, для продовольствія ихъ при проходѣ тайгою приготовятъ сухари въ двухъ мѣстахъ, а въ случаѣ ненастной и холодной погоды, ихъ имущество и больныхъ отвезутъ на пріисковыхъ лошадяхъ, и, кому будетъ нужно, дадутъ теплую одежду де резиденціи въ деревнѣ Поперечной (на большой дорогѣ изъ Верхнеудинска въ Читу). Рабочіе соглашались остаться на этихъ условіяхъ до 1 ноября, по требовали, чтобы управляющій далъ имъ въ томъ письменное обязательство, а Горстъ отъ этого отказался. Тогда рабочіе, не надѣясь на исполненіе обязательства, зная, какъ далекъ и труденъ путь тайгою до жилого мѣста и особенно опасаясь холодной и ненастной погоды, не согласились долѣе остаться на пріискѣ и, получивъ отъ промысловаго управленія сухари, ушли, не производя никакихъ безпорядковъ. Урядникъ и двое Козаковъ, бывшіе на пріискѣ Переяславцевой, подтвердили это показаніе рабочихъ; они прибавили только, что, когда отрядный командиръ, послѣ ихъ отказа остаться на пріискѣ, арестовалъ двоихъ изъ нихъ, болѣе другихъ говорившихъ, то они вырвались, ушли въ казармы и остальные рабочіе, загородивъ входъ, "угрожали отбиваться стягами". Доводя объ этомъ до свѣдѣнія предсѣдательствующаго въ совѣтѣ главнаго управленія Восточной Сибири, производившій слѣдствіе чиновникъ Ѳедоровъ прибавилъ, что состоявшіе подъ надзоромъ въ Тарбогатайской волости 30 чел. Жили тамъ у разныхъ крестьянъ безплатно, въ надеждѣ получить заработокъ съ пріиска Переяславцевой, но, по сношенію съ горнымъ исправникомъ Витимской системы, выяснилось, что эти рабочіе не только не получатъ денегъ съ управленія пріисковъ Переяславцевой, но еще на нихъ "можетъ пасть взысканіе убытковъ, понесенныхъ пріискомъ чрезъ самовольную ихъ отлучку" (значитъ, условія въ контрактахъ о взысканіи убытковъ съ рабочихъ въ случаѣ оставленіи ими работы не оставались вовсе безъ примѣненія). По полученіи этого отвѣта, Ѳедоровъ и мѣстный засѣдатель совѣтовали рабочимъ наняться на винокуренный заводъ, гдѣ имъ предлагали плату по 15 р. въ мѣсяцъ, а плотникамъ по 25 р., но они отказались, заявивъ, что у нихъ нѣтъ теплой одежды. Между тѣмъ, мѣстные крестьяне не соглашались долѣе безплатно кормить ихъ, и рабочимъ приказано было пропитываться сельскими работами, но тѣ и отъ этого отказались, заявивъ, что если ихъ считаютъ виновными въ самовольной отлучкѣ, то они предпочитаютъ сидѣть въ острогѣ, чѣмъ заниматься мѣстными работами (нужно помнить, что у нихъ не было теплой одежды). Мы не знаемъ дальнѣйшаго хода этого дѣла, но оно должно было тянуться еще долго послѣ донесенія Ѳедорова (3 дек. 1868 г.) о выше изложенномъ, такъ какъ предстоялъ допросъ нанимавшихъ рабочихъ довѣренныхъ, мѣстожительство которыхъ было неизвѣстно пріисковому управленію.
   Вотъ одно изъ весьма скромныхъ столкновеній рабочихъ съ пріисковымъ управленіемъ: тутъ нѣтъ бунта, нѣтъ усмиренія военною силой, но 45 человѣкъ, введенные въ заблужденіе довѣреннымъ или нанявшіеся, не читая контракта, лишаются заработка за все лѣто и принуждены томиться въ чужомъ мѣстѣ, быть можетъ, далеко отъ родины, безъ копѣйки денегъ и даже безъ теплой одежды.
   

X.
Заработки рабочихъ.-- Заборъ до разсчета, "додача" и долги рабочихъ.-- Отработка долга.-- Разсчетъ съ рабочими.

   Заработки пріисковыхъ рабочихъ въ 50-хъ годахъ уменьшились сравнительно съ 40-мы годами; въ 60-хъ годахъ мы встрѣчаемъ указанія на то же явленіе относительно енисейскихъ промысловъ. И. Латкинъ говоритъ о промыслахъ Енисейскаго округа, что заработки рабочихъ "значительно противъ прежняго уменьшились". Жандармскій офицеръ Енисейской губерніи въ 1861 г. замѣтилъ, что "съ постепеннымъ упадкомъ золотопромышленности, вслѣдствіе выработки богатыхъ промысловъ и бѣднаго содержанія новѣйшихъ розсыпей, заработки стали сравнительно незначительны". Наконецъ, H. В. Латкинъ въ 1869 г. говоритъ: "Положеніе рабочихъ на промыслахъ въ послѣднее десятилѣтіе значительно улучшилось, хотя теперь и нѣтъ такихъ огромныхъ заработковъ, какъ это было въ доброе старое время, когда рабочіе, стараясь на богатомъ золотѣ, выносили сотни рублей". Мы видѣли, что обычные заработки рабочихъ (помимо хищеній золота, размѣръ которыхъ не подлежитъ никакому учету), вовсе не были велики даже въ 40-хъ годахъ, во время разцвѣта енисейской золотопромышленности, а мѣстные наблюдатели, какъ видно изъ словъ Латкина, полагали, что заработки въ 60-хъ годахъ были еще меньше. Посмотримъ, можно ли это считать общимъ правиломъ.
   Относительно размѣра заработковъ въ южной части Енисейскаго округа въ первой половинѣ 60-хъ годовъ мы имѣемъ не мало вполнѣ точныхъ данныхъ. Въ 1862 г. горный исправникъ южной части Енисейскаго округа, безъ сомнѣнія, вслѣдствіе предписанія высшаго начальства, потребовалъ отъ пріисковыхъ управленій свѣдѣній о размѣрѣ додачи и долговъ, оставшихся за рабочими; сообщая эти свѣдѣнія, нѣкоторыя управленія присоединили данныя и объ общемъ размѣрѣ заработка {На Прокопьевскомъ пріискѣ Асташева средній заработокъ -- 74 р. (копѣйки отбрасываемъ), на Спасо-Преображенскомъ его же -- 84 р., на Казанскомъ -- 57 р., на промыслахъ Логинова -- 76 р., на Успенскомъ и Рождественскомъ П. Н. Латкина -- 93 р., на Успенскомъ и Дмитріевскомъ III. Э. Латкиной -- 87 р., на Алексѣевскомъ Латкиныхъ -- 83 р. По другимъ свѣдѣніямъ, на промыслахъ Удерейской Ко Бенардаки, Рязановыхъ и друг. въ 1860 и 62 гг.-- 79 р., въ 1863 г.-- 67 р., на Преображенскомъ промыслѣ Бенардаки, Щеголева и Кузнецова -- 96 р.}.
   Средній размѣръ заработка на указанныхъ промыслахъ южной части Енисейскаго округа равнялся minimum 57 р. и maximum 96 р.; если же мы возьмемъ всю сумму заработка на названныхъ промыслахъ за эти годы и раздѣлимъ на все число рабочихъ, то получимъ средній заработокъ -- 80 р.
   Сравнимъ теперь данныя 60-хъ годовъ съ данными предшествующаго времени на Прокопьевскомъ пріискѣ Асташева. Въ 1843 г. средній заработокъ мы высчитали въ 75 руб., а въ 1862 г. онъ равнялся 74 руб., т.-е. остался безъ измѣненія. На Казанскомъ пріискѣ Асташева въ 1847 г. средній заработокъ былъ 57 руб., въ 1852 г.-- 67 руб. (по тутъ пришлось взять преимущественно мастеровыхъ), въ 1862 г.-- 57 руб. Такъ какъ по указанной причинѣ заработокъ 1852 г. нѣсколько выше нормальнаго, то можно принять, что и тутъ вообще за 25 лѣтъ средній заработокъ не измѣнился. На пріискѣ Удерейской Ко въ 1847 г. средній заработокъ равнялся 76 руб., въ 1850 г. на Митрофановскомъ пріискѣ ея же -- 44 руб., въ 1854 г. на пріискахъ Удерейской Ко около 37 руб., въ 1858 г. на Митрофановскомъ и Воскресенскомъ промыслахъ той же Ко--71 р., въ 1860--63 гг. на пріискахъ этой Ко--74 р. Такимъ образомъ, въ первой половинѣ 50-хъ годовъ заработокъ Удерейской Ко сильно понизился и даже въ 1858 г. былъ еще менѣе, чѣмъ въ 1847 г., но въ началѣ 60-хъ годовъ былъ почти такой же, какъ въ 1847 г. На промыслахъ Ко Щеголева и П. Кузнецова въ 1858 г. средній заработокъ равнялся 59 р., а въ 1861 г. на Преображенскомъ пріискѣ той же Ко-- 96 р. Изъ всѣхъ приведенныхъ данныхъ мы можемъ сдѣлать выводъ, что средніе заработки 40-хъ и первой половины 60-хъ годовъ на промыслахъ южной части Енисейскаго округа близки между собою, а заработки 50-хъ годовъ менѣе и тѣхъ, и другихъ.
   Гораздо менѣе свѣдѣній имѣемъ мы относительно рабочихъ сѣв. части Енисейскаго округа. На Ольгинскомъ пріискѣ Малевинскаго средній заработокъ рабочихъ м. п. (въ числѣ которыхъ были и годовые, но большинство работало лишь по нѣскольку мѣсяцевъ осенью или лѣтомъ) равнялся 78 руб.; если же взять 93 рабочихъ только лѣтней операціи, то ихъ средній заработокъ равнялся 90 руб. На Гавриловскомъ и Никольскомъ пріискахъ и Усть-Питской резиденціи Ко Рязановыхъ, Горохова и Мошарова въ операцію 1860 г. средній заработокъ равнялся 80 руб. (выдано же въ среднемъ деньгами и вещами по 88 руб.). Такъ какъ въ среднемъ они работали по 114 дней, то это составляетъ заработокъ по 65 коп. въ день (старательская плата -- поденная, въ праздники за вскрышу торфа и за добычу золота -- составляла 49% всего заработка). На Гавриловскомъ пріискѣ той же Ко въ операцію 1869--1870 гг. средній заработокъ равнялся 84 руб. Слѣдовательно, средніе заработки на промыслахъ этихъ двухъ Ко сѣв. части Енисейскаго округа были не выше заработковъ въ Южно-Енисейской системѣ. Но H. В. Латкинъ утверждаетъ, что вообще заработки здѣсь были немного выше, благодаря нѣсколько большей высотѣ рабочей платы сравнительно съ южною частью Енисейскаго округа. Въ операцію 1851 г. средній заработокъ на Гавриловскомъ пріискѣ былъ нѣсколько выше, а именно по 108 руб.; это заставляетъ думать, что тогда золото было обильнѣе.
   По словамъ H. В. Латкина (1869 г.), общій годовой заработокъ мастеровыхъ равнялся 120--250 руб., а прочихъ рабочихъ, работающихъ обыкновенно съ половины марта или съ половины февраля по 10 сентября, отъ 80 до 120 и 150 руб. на человѣка. По имѣющимся у насъ матеріаламъ, максимальныя цифры заработка были даже гораздо выше и колебались на всѣхъ названныхъ промыслахъ между 180 и 557 руб., по среднимъ заработкомъ является, какъ мы видѣли, только низшая изъ цифръ, указанныхъ Латкинымъ, да и ему самому пришлось сдѣлать слѣдующую оговорку: "Конечно, бываетъ, что на величину заработка имѣютъ вліяніе нездоровье работника {По словамъ Н. Латкина, плохому работнику "съ трудомъ бываетъ отработать задатокъ въ 35 руб."}, поздній его приходъ на пріискъ, мѣстныя обстоятельства, неблагопріятная погода лѣтомъ", свойство розсыпи и другія побочныя причины.
   Въ Олекмипскомъ округѣ заработки рабочихъ были выше, чѣмъ въ Енисейскомъ; такъ, на промыслахъ Прибрежно-Витимскаго т-на въ операцію 1865--66 гг. 1,291 чел. рабочихъ заработали въ среднемъ по 122 руб.; на промыслахъ И. Ѳ. Базилевскаго въ операцію 1869--70 гг. средній заработокъ рабочихъ равнялся 123 руб. и, наконецъ, на промыслахъ Ленскаго т-на Баснина и Катышевцева въ операцію 1868--69 гг. 1,103 рабочихъ заработали въ среднемъ по 119 руб. Но если заработокъ на олекминскихъ промыслахъ былъ выше, то нужно помнить, что рабочіе на проходъ туда тратили болѣе времени, чѣмъ на промыслахъ Енисейскаго округа, да и среднее количество рабочихъ дней, вслѣдствіе существованія тамъ шахтовыхъ работъ, могъ быть значительно выше, чѣмъ на большинствѣ промысловъ Енисейскаго округа. Дѣйствительно, оказывается, что рабочіе на промыслахъ Прибрежно-Витимскаго т-на въ операцію 1865--66 гг. работали въ среднемъ по 201 дню, а такъ какъ весь ихъ средній заработокъ равнялся 123 рублямъ, то, слѣдовательно, среднимъ числомъ они получали за поденщину по 61 коп., т.-е. даже немного менѣе, чѣмъ на промыслахъ К' Рязановыхъ, Горохова и Мошарова сѣв. части Енисейскаго округа.
   Посмотримъ теперь, какую часть заработка рабочіе забирали до разсчета (деньгами и припасами, въ видѣ задатка при наемкѣ и на самыхъ промыслахъ). Оказывается, что на промыслахъ Асташева и Латкиныхъ весь заборъ до разсчета составлялъ 67--87% всего заработка, а на 2 промыслахъ Асташева превосходилъ даже весь заработокъ.
   Сравнимъ заборъ до разсчета въ 60-хъ годахъ съ заборомъ въ предшествующее время. Въ 1843 г. заборъ до разсчета на Прокопьевскомъ пріискѣ Асташева составлялъ 32% и на Казанскомъ пріискѣ, его же, въ 1847 г.-- 63% и въ 1851--52 гг.-- 68%, а въ 1862 г. онъ превосходилъ весь заработокъ. На пріискахъ Удерейской Ко заборъ до разсчета составлялъ въ 1847 г. 55% всего заработка. Слѣдовательно, въ 60-хъ годахъ рабочіе значительно меньшій процентъ заработка выносили съ промысловъ, чѣмъ въ 40-хъ и 50-хъ годахъ, а иногда, въ среднемъ, не только ничего не выносили, а даже оставались въ долгу.
   На Ольгинскомъ пріискѣ Малевинскаго (сѣв. части Енисейск. округа) въ операцію 1866 г. заборъ до разсчета составлялъ 74% всего заработка. На Гавриловскомъ и Никольскомъ промыслахъ и Усть-Питской резиденціи Ко Рязановыхъ, Горохова и Мошарова въ операцію 1860 г. заборъ до разсчета составлялъ 84% ихъ заработка.
   Относительно размѣра додачи {Т.-е. денегъ, получаемыхъ рабочими при разсчетѣ.} и долговъ въ южной части Енисейскаго округа мы имѣемъ много данныхъ, благодаря тому, что они были собраны мѣстнымъ горнымъ исправникомъ въ 1862 г. На основаніи свѣдѣній болѣе чѣмъ о 4,000 рабочихъ мы можемъ сказать, что въ операцію 1861--62 гг. на промыслахъ южн. части Енисейскаго округа только 60% рабочихъ получили додачу (на разныхъ промыслахъ процентъ получившихъ додачу колебался между 27 и 99); maximum додачи на всѣхъ промыслахъ, о которыхъ мы имѣемъ свѣдѣнія, равнялся 364 руб., но это былъ крайне рѣдкій случай, средній же размѣръ додачи всѣхъ рабочихъ, ее получившихъ (2,594 чел.), равняется 28 руб. 60 коп., на различныхъ же промыслахъ средній размѣръ додачи колебался между 15 и 47 руб. Изъ промысловъ сѣв. части Енисейскаго округа на Ольгинскомъ пріискѣ Малевнискаго въ операцію 1866 г. средній размѣръ додачи для всѣхъ получившихъ ее равнялся 32 руб. (maximum 188 руб). На Гавриловскомъ и Никольскомъ промыслахъ Ко Рязановыхъ, Горохова и Мошарова въ операцію 1860 г. получили додачу лишь 62% рабочихъ, причемъ средняя додача равнялась 33 руб. (maximum 101 руб.). Такимъ образомъ, и въ сѣв. части Енисейскаго округа средній размѣръ додачъ былъ невеликъ.
   В. Латкинъ въ брошюрѣ о золотопромышленности Сибири (1864 г.) говоритъ: "Рабочимъ недурно на золотыхъ промыслахъ; несмотря на большой задатокъ, на заборъ въ магазинѣ, усердные рабочіе выносятъ порядочныя деньги. Круговая выдача при разсчетѣ бываетъ до 40 и болѣе рублей на каждаго: иные получаютъ меньше, другіе -- больше, есть и такіе, которые ничего не получаютъ". Имѣющіяся у насъ данныя относительно пріисковъ южн. части Енисейскаго округа не подтверждаютъ словъ Латкина: 38% рабочихъ не только ничего не получали при разсчетѣ, но даже оставались должными, а тѣ 60% рабочихъ, которымъ выдавалась додача, получили ее, въ среднемъ, въ размѣрѣ всего 28 р. 60 к. Гораздо вѣрнѣе взглянулъ на дѣло учрежденный въ 1861 г. въ Иркутскѣ комитетъ для разсмотрѣнія условіи найма на золотые промыслы, который пришелъ къ такому выводу: "Значительная часть рабочихъ, особенно ссыльно-поселенцевъ, при выходѣ по окончаніи лѣтнихъ работъ съ промысловъ, не только не имѣютъ нужнаго количества денегъ на проходъ до мѣста жительства, по нерѣдко остаются еще должными тѣмъ золотопромышленникамъ, у которыхъ находились въ работѣ. Это обстоятельство и есть главная причина жалобъ рабочихъ на оскудѣніе заработковъ и на неправильность ихъ разсчетовъ съ золотопромышленниками, управленіями и конторами".
   На промыслахъ южн. части Енисейскаго округа въ 1862 г. не получило додачи, но и не осталось въ долгу 2% рабочихъ, а 38% рабочихъ остались должниками, причемъ средній размѣръ долга равнялся почти 25 руб. (maximum 101 руб.). Въ сѣверной части Енисейскаго округа, на Ольгинскомъ пріискѣ Малевнискаго, въ 1866 г. 9% рабочихъ не получили додачи, но и не остались въ долгу, а 8% остались должниками, причемъ средній размѣръ долга равнялся почти 24 руб. На Гавриловскомъ и Никольскомъ промыслахъ Ко Рязановыхъ и др. въ 1860 г. должниковъ было 28%, средній размѣръ долга почти 29 руб., а на Гавриловскомъ пріискѣ той же Ко въ операцію 1869--70 гг., должники составляли 41% всѣхъ рабочихъ, со среднимъ размѣромъ долга почти въ 23 руб.
   Въ Олекминскомъ округѣ, на пріискѣ Прибрежно-Витимскаго т-ва, изъ числа явившихся рабочихъ должники составляли 11%, съ среднимъ долгомъ въ 30 руб. На промыслахъ Ленскаго т-ва Баснинэ и Катышевцева въ операцію 1868--69 гг. изъ числа явившихся рабочихъ осталось должниками 6%, съ среднимъ долгомъ въ 21 руб. (maximum долга 105 руб.).
   Немало указаній на задолженность пріисковыхъ рабочихъ мы находимъ и въ тогдашней прессѣ. Авторъ статьи въ газетѣ Ллидеа (1861 г.) говоритъ, что рабочій сплошь и рядомъ "выходитъ съ пріиска безъ копѣйки въ карманѣ" и, "чтобы дойти до родного селенія, долженъ закабалить себя на слѣдующій годъ". По свидѣтельству Пищикова (1861 г.), долги рабочихъ составляютъ одну изъ главныхъ причинъ ихъ побѣговъ. Положеніе пріисковыхъ рабочихъ, по словамъ того же автора, такъ печально, что они сами называютъ себя "вольно-каторжными".
   Въ контрактахъ мы обыкновенно встрѣчаемъ условіе, что оставшіеся должными обязаны или внести долгъ немедленно, или остаться на зимнія работы, или явиться въ слѣдующую лѣтнюю операцію; пріисковыя управленія предоставляли себѣ право взысканія долговъ и съ тѣхъ рабочихъ, которые будутъ разсчитаны и противъ своего желанія {По контракту съ томскимъ золотопромышленникомъ Шитиковымъ (1868 г.), оставшіеся въ долгу рабочіе обязывались отрабатывать его, не переходя къ другому хозяину, "хотя бы этотъ долгъ не былъ въ два или три года заработанъ".}.
   Въ очень многихъ общихъ контрактахъ, а также въ договорахъ на вскрытіе турфа и артелей плотниковъ, мы находимъ круговую поруку рабочихъ другъ за друга или, вообще, въ соблюденіи договора, или въ отработкѣ взятыхъ задатковъ, или въ уплатѣ долговъ.
   Вагинъ въ своей статьѣ Договоры найма на золотые пріиски, напечатанной въ газетѣ Амуръ (1860 г.), доказываетъ, что "обязательство рабочихъ зарабатывать или уплачивать должныя ими деньги послѣ срока -- совершенно противузаконно. Во-первыхъ, имъ уничтожается право о томъ, чтобы въ договорахъ былъ поставленъ рѣшительный срокъ, долѣе котораго наниматель не имѣетъ права требовать работы"; затѣмъ, "оно прямо противорѣчивъ какъ 2488 ст. уст. гори., по которой срокъ найма не можетъ простираться долѣе одного года со времени явки договора, такъ и 2489 ст., по которой деньги, впередъ выдаваемыя, не должны превышать всей платы по договору, а также 2256 ст. зак. гражд., что хозяинъ, выдавшій рабочимъ деньги впередъ болѣе годовой платы, лишается всего иска, и 2268 ст., что если работникъ по разсчету останется должнымъ хозяину болѣе 1 руб. 50 коп., то долгъ этотъ не подлежитъ никакому иску. "Рабочій,-- продолжаетъ г. Вагинъ,-- оставаясь для отработки долга, снова должаетъ Ко, потомъ опять, на тѣхъ же основаніяхъ, оставляется для отработки и т. д., на неопредѣленное время. Образуется что-то похожее на пожизненное рабство,-- кабала, которую правительство старается истребить всѣми силами и отъ которой особенно стремился избавить рабочихъ Сперанскій, составляя свои правила объ отношеніи ихъ къ хозяевамъ... именно противъ кабалы придуманы правила о наймѣ не долѣе года... и о недѣйствительности долговъ рабочихъ. Золотопромышленники ввели кабалу снова и, какъ видно, очень дорожатъ этимъ видомъ крѣпостного состоянія, потому что условіе о немъ повторяется во всѣхъ договорахъ".
   Золотопромышленники всегда представляли дѣло въ такомъ видѣ, что всѣ долги, оставшіеся за рабочими, пропадали; извѣстную сумму, дѣйствительно, приходилось заносить въ графу невозвратныхъ долговъ, но далеко не всѣ, такъ какъ часть ихъ отрабатывалась должниками въ слѣдующія операціи. На промыслахъ Киргизской степи задолжавшаго рабочаго оставляли на другой годъ; если онъ самъ не являлся, то его высылалъ родовой начальникъ, который постоянно получалъ пособія отъ золотопромышленника. Рабочіе, также, какъ и на другихъ системахъ пріисковъ, входили въ большіе долги, изъ которыхъ уже не могли выпутаться. На одномъ пріискѣ работалъ киргизъ, который послѣ 8 лѣтъ службы, все-таки, еще долженъ былъ хозяину 70 руб. Авторъ одной газетной статьи говоритъ: "Нерѣдко при разсчетѣ Ко насчитываетъ на рабочаго долгъ, котораго онъ не признаетъ или не хочетъ отработать, и Ко задерживаетъ у него паспортъ {Въ нѣкоторыхъ договорахъ находимъ правило, что должники не могутъ требовать отъ пріисковаго управленія своихъ паспортовъ.}; онъ уходитъ безъ вида, попадается гдѣ-нибудь какъ бродяга, заключается въ острогъ и тамъ остается нѣсколько мѣсяцевъ, пока не будутъ собраны справки". Наконецъ, рабочаго "или высылаютъ въ мѣсто жительство, или посылаютъ на пріиски отрабатывать долгъ, хотя бы по закону этого, по окончаніи срока контракта, и не слѣдовало". Подтвержденіемъ этихъ словъ служитъ донесеніе есаула Озерова Корсакову осенью 1861 г. относительно промысловъ Енисейскаго окр.: "Почти всѣ должники по большей части безъ разсчетныхъ листовъ и безъ билетовъ ушли съ пріисковъ въ г. Енисейскъ {Озеровъ насчитываетъ около 5,000 человѣкъ, а такъ какъ въ этомъ году на пріискахъ всего Енисейскаго округа находилось 16,094 рабочихъ, то это составляетъ около 31%.}, гдѣ обращались съ просьбами своими къ каждому оффиціальному лицу; ихъ отправляли къ горному исправнику, который въ городѣ не всегда могъ разобрать ихъ жалобы (ибо многія Ко имѣютъ свои конторы на промыслахъ и при разборкѣ промышленники, основываясь на общемъ контрактѣ, остаются вполнѣ правыми) и долженъ былъ высылать ихъ обратно на пріиски. Впрочемъ, помощникъ горнаго исправника южной системы убѣдилъ "промышленниковъ дозволить рабочимъ наняться въ другія Ко съ тѣмъ, чтобы послѣднія уплатили за должниковъ состоявшіе на нихъ долги". О томъ же доносилъ и енисейскій жандармскій штабъ-офицеръ: по его словамъ, "самовольно" ушедшіе съ промысловъ и явившіеся въ Енисейскъ должники "нѣсколько дней сряду массами ходили по городу, останавливая почти каждое оффиціальное лицо съ предъявленіемъ своихъ жалобъ"; его квартира была "буквально осаждена", и каждое появленіе на улицѣ привлекало цѣлыя толпы съ безконечными жалобами. Въ слѣдующемъ году то же лицо писало еще рѣшительнѣе: "Въ настоящее время, когда въ цѣлой Россіи уничтожается обязательный и крѣпостной трудъ, на промыслахъ онъ существуетъ въ полной силѣ: иначе нельзя назвать работъ, на которыя привлечены люди не зарабатывать деньги, а отрабатывать долги". Напрасно, слѣдовательно, Лопатинъ увѣрялъ въ своей статьѣ, что "на дѣлѣ никакой кабалы рабочихъ не существуетъ".
   Иногда не рабочіе оставались должны золотопромышленнику, а пріисковое управленіе рабочимъ; вѣроятно, это бывало въ тѣхъ случаяхъ, когда, нанимаясь работать на томъ же пріискѣ на слѣдующую операцію, рабочіе оставляли свои деньги на сохраненіе въ пріисковой конторѣ. Довольно частымъ такое явленіе было на пром. Ленскаго т-на Баснина и Катышевцева: по крайней мѣрѣ, въ операцію 1868--9 г. т-во оставалось должнымъ 263 рабочимъ (24% всѣхъ явившихся рабочихъ), причемъ въ среднемъ на каждаго изъ нихъ приходилось 52 р.
   Относительно разсчета съ рабочими въ контрактахъ всего чаще встрѣчается правило, чтобы разсчетъ производился на самыхъ промыслахъ или въ первомъ жиломъ мѣстѣ. Въ нѣкоторыхъ контрактахъ было постановлено, что рабочіе не должны были требовать денегъ на промыслахъ до окончательнаго разсчета; иногда дѣлалась еще оговорка, что плата за старательскія работы производится также при окончательномъ разсчетѣ; но нѣкоторыя Ко въ концѣ 60-хъ годовъ расплачивались за старательское золото наличными деньгами немедленно по представленіи его въ контору. Общій разсчетъ производится обыкновенно около 10 сентября: такъ, въ 1866 г. въ южной части Енисейскаго округа разсчетъ былъ начатъ 8 и оконченъ 13 сентября.
   Додачи рабочихъ, какъ мы видѣли, были весьма не велики, но и ихъ они не всегда получали безъ задержки. Енисейскій жандармскій штабъ-офицеръ Боркъ осенью 1861 г. писалъ;
   "Въ настоящемъ году отъ невысылки во-время въ алтайское горное управленіе и въ енисейскій приказъ общественнаго призрѣнія обѣщанныхъ правительствомъ авансовъ для выдачи подъ залогъ золота большая часть золотопромышленниковъ оказалась безъ денегъ и въ невозможности послѣ окончанія осеннихъ работъ разсчитать рабочихъ. Большія массы послѣднихъ изъ сѣверныхъ промысловъ явились въ г. Енисейкъ и, не имѣя ни пріюта, ни продовольствія, обращались съ просьбами приказать разсчитать ихъ и отпустить по домамъ или, по крайней мѣрѣ, дать пристанище и продовольствіе до полученія разсчета. Жалобы эти за всеобщимъ недостаткомъ денегъ не могли быть удовлетворены своевременно". Нѣкоторые изъ золотопромышленниковъ, "въ ожиданіи съ часу на часъ привоза денегъ изъ Барнаула, куда давно было отправлено золото и гдѣ ожидали довѣренные, наняли своимъ рабочимъ въ городѣ временныя квартиры съ продовольствіемъ, другіе уклонялись и отъ этого, и между рабочими продолжались неудовольствія и жалобы {Тѣмъ не менѣе, рабочіе вели себя весьма скромно, никакихъ буйствъ по было, и число пьяныхъ было весьма незначительно.}. Неудобство это новыми мѣрами правительства, уже выславшаго въ енисейскій приказъ общественнаго призрѣнія 5 м. руб. для выдачи подъ залогъ золота, на будущее время, вѣроятно, устранится. Теперь же почти все золото уже отправлено въ сдачу въ алтайское горное управленіе въ Барнаулъ. Есть и въ настоящее время золотопромышленныя конторы, которыя, имѣя на своихъ промыслахъ даже "тысячи рабочихъ, умѣютъ вести дѣла такъ, что люди выходятъ безъ долговъ и никогда не жалуются. Но встрѣчаются и такіе золотопромышленники, которые, не имѣя ни денегъ, ни кредита, ставятъ работы кое какъ, въ надеждѣ на будущее, обманываются сами, обманываютъ рабочихъ, ставя себя и ихъ въ критическое положеніе". Со стороны рабочихъ въ этомъ году предъявлялось "множество жалобъ на ничтожность платы, хотя она, за весьма рѣдкими исключеніями, превышаетъ вообще норму контракта; разборъ этихъ претензій дѣлается крайне затруднительнымъ и управляющіе, ссылаясь на общій контрактъ, оказываются почти всегда правыми".
   Въ первой половинѣ 60-хъ годовъ золотопромышленники сѣв. части Енисейскаго окр. весьма часто разсчитывали рабочихъ не на промыслахъ, а въ Енисейскѣ, но въ 1866 г. енисейское губернское начальство заявило генералъ-губернатору Восточной Сибири, что разсчетъ рабочихъ въ этомъ городѣ вызываетъ скопленіе въ немъ "разнаго званія людей, отчего происходятъ безпорядки, развратъ и мотовство выходящихъ съ пріисковъ рабочихъ, и что переносъ разсчетовъ въ городъ служитъ только предлогомъ нѣсколькимъ тысячамъ празднаго народа бывать и оставаться безъ нужды въ городѣ, причемъ рабочіе удобнѣе всего могутъ проматывать" выданную за труды плату "и затѣмъ рѣшаться на всякія преступленія". Вслѣдствіе этого совѣтъ главнаго управленія Восточной Сибири въ декабрѣ 1866 г. постановилъ, чтобы золотопромышленныя Ко разсчитывали рабочихъ не въ городахъ, а на самомъ мѣстѣ работъ, въ пріисковыхъ конторахъ {Скарятинъ сообщаетъ, что одно время мѣстное начальство, заботясь о томъ, чтобы рабочіе изъ ссыльныхъ не пропивали заработныхъ денегъ по выходѣ изъ пріисковъ, распорядилось, чтобы пріисковыя конторы не выдавали денегъ на руки рабочимъ, а отсылали ихъ въ волостныя правленія. Золотопромышленники сдѣлали все возможное, чтобъ уклониться отъ исполненія этого требованія, такъ какъ это вызвало бы совершенно основательное неудовольствіе рабочихъ.}.
   Есть оффиціальное свидѣтельство 1859 г. высшей администраціи Восточной Сибири, что нѣкоторые золотопромышленники-откупщики производили разсчетъ съ рабочими въ кабакахъ и такимъ образомъ умѣли возвратить въ свои карманы выданную рабочимъ плату. Въ 1869 г. въ Биржевыхъ Вѣдомостяхъ напечатана была замѣтка о разныхъ злоупотребленіяхъ на частныхъ золотыхъ промыслахъ Енисейскаго окр. и, между прочимъ, объ открытой торговлѣ виномъ и о томъ, что нѣкоторые золотопромышленники даже разсчитывались съ рабочими виномъ, а не деньгами: у одной Ко въ 1868 г., за неимѣніемъ денегъ, предоставлено было рабочимъ получить всю задѣльную плату водкою. На эту корреспонденцію обратилъ вниманіе генералъ-губернаторъ Корсаковъ. Мѣстный горный ревизоръ рѣшительно отрицалъ фактъ, сообщенный въ корреспонденціи, указывая на невозможность его въ виду того, что разсчетъ рабочихъ производится подъ непосредственнымъ наблюденіемъ горнаго исправника, его помощника и козачьяго командира. Однако, въ концѣ 50-хъ годовъ этотъ надзоръ не помѣшалъ производить иногда разсчетъ рабочихъ въ кабакахъ.
   По выходѣ съ пріисковъ, рабочіе, по крайней мѣрѣ, получившіе додачу, старались вознаградить себя за тяжелый трудъ и долгое воздержаніе. Къ мѣстамъ выхода ватагъ наѣзжали въ концѣ 50-хъ и началѣ 60-хъ годовъ повѣренные откупа съ огромными запасами вина и купцы-сосѣднихъ городовъ съ залежалымъ товаромъ. Въ домахъ крестьянъ устраивались лавки. Поселенцы и крестьяне, наполнивъ баклаги 2--3 ведрами вина, спѣшили въ тайгу на встрѣчу рабочимъ, зная, что тѣ будутъ платить имъ по 50-- 60 к. за чайную чашку отвратительной бурды. Вотъ, наконецъ, голодные и усталые рабочіе входятъ въ первыя селенія, кабаки немедленно наполняются и начинается кутежъ.
   "Выходя съ пріисковъ,-- разсказываетъ Цвѣтолюбовъ,-- счастливый и не совсѣмъ ободранный и обсчитанный рабочій несетъ 50, а иногда и болѣе руб., другіе отъ 5 до 20 р... и не жаль ему этихъ денегъ, не мучитъ его мысль, что онѣ "не на одинъ годъ укоротили его жизнь". Все оставляется въ кабакѣ и другихъ пріятныхъ мѣстахъ. Немногіе несутъ деньги домой, помня, что у нихъ есть домъ, жена и дѣти". Цѣловальники нагло обсчитываютъ рабочихъ. "Толпы рабочихъ быстро прибываютъ. Въ одно мгновеніе переряжаются они изъ оборванныхъ полушубковъ, распоротыхъ и продправленныхъ шароваръ съ жалкими подобіями шапокъ и сапоговъ, въ суконные и верблюжьи азямы, красныя рубахи, плисовыя шаровары, заправленныя въ новые кунгурскіе сапоги. На головахъ новыя, заломленныя на бекрень или, смотря по степени опьяненія, заброшенныя на затылокъ шапки всѣхъ возможныхъ матерій и формъ. На груди, красуются крестообразно расположенныя и завязанныя за спиной бумажныя и шерстяныя крестьянскія шали, а у другихъ, несмотря на теплую осеннюю пору, вѣроятно, для пущей важности, шеи обвязали такими шалями, закрывающими лицо почти до самыхъ глазъ. У рѣдкаго не увидите подъ мышкой разнаго яркаго товара, накупленнаго по высокимъ цѣнамъ". Одни наигрываютъ на гармоникѣ, другіе пляшутъ, выкидывая невообразимыя колѣна. "Въ городахъ, ближайшихъ къ пріискамъ, повторяется все это, съ тою только разницей, что къ числу удовольствій пьяной публики принадлежатъ неизбѣжныя шарманки съ маленькими плясуньями и пѣвицами и безпрерывная ѣзда изъ одного кабака въ другой на извощикахъ, да вмѣсто простыхъ деревенскихъ шалей покупаются городскія". Вечеромъ изъ кабаковъ отправляются въ квартиры. "Тамъ начинается разгулъ другого рода, и сцены грязныя, отвратительныя, съ ихъ безчисленными послѣдствіями: болѣзнями, кражами изъ кармановъ, дѣтопродавствомъ и проч. и проч. На другой день, опохмѣлившись, отправляются дальше, "повторяя тѣ же сцены вездѣ, гдѣ есть кабаки. Накупленныя обновы пропиваются и раздариваются и затѣмъ, если путь длиненъ, нужно идти, прося подаянія".
   Этотъ разсказъ подтверждается и свидѣтельствомъ золотопромышленника Пестунова, который сообщаетъ еще, что непьющихъ рабочихъ крестьяне окармливаютъ въ кушаньяхъ дурманомъ и обираютъ. Если въ лавкѣ или кабакѣ "рабочій дастъ 25 р. и требуетъ сдачи, ему не даютъ, увѣряютъ, что онъ далъ цѣлковый, десятники и старшины нарочно его затрогиваютъ, чтобъ онъ ругался или даже подрался, и его, несчастнаго, берутъ подъ арестъ, обираютъ все, что найдутъ при немъ". Если у рабочаго осталось что-нибудь, то крестьяне иной разъ отбираютъ и послѣднее, увѣряя, что онъ задолжалъ за квартиру: защиты искать негдѣ, потому что крестьяне дѣйствуютъ заодно съ мѣстными и волостными властями. До засѣдателя же бѣдному рабочему далеко. Кутежъ рабочихъ, при выходѣ съ промысловъ, повторялся изъ году въ годъ. Отчасти большая строгость надзора, но, главное, уменьшеніе заработковъ привели къ тому, что, по словамъ Цвѣтолюбова, въ это время уже не ѣздили на боронахъ или не ходили по грязи, устланной ситцами и платками, а также меньше находили пріисковыхъ рабочихъ "съ раздробленными черепами или удавками на шеяхъ".
   Въ началѣ 40-хъ годовъ былъ случай, что сотни рабочихъ, желая выбраться изъ тайги сокращеннымъ путемъ, сбились съ дороги. "Хотя рѣдко и не въ большихъ размѣрахъ,-- разсказываетъ Цвѣтолюбовъ,-- но, къ несчастію, подобные случаи повторяются, несмотря на всѣ мѣры, принимаемыя начальствомъ. Рабочіе, какъ сорвавшіеся съ цѣпи, спѣшатъ съ пріисковъ, не ожидая проводниковъ.... сбиваются съ пути... и гибнутъ или отъ холода, или отъ недостатка въ хлѣбѣ" {Верхне-Амурская Ко вывозила рабочихъ на своемъ пароходѣ въ Горбицу, а при высокой водѣ Шилки до Срѣтенска.}.
   Пріисковымъ рабочимъ предстояли при возвращеніи домой и другія опасности. Такъ какъ многіе изъ нихъ несли съ собою заработанныя деньжонки, то иной разъ и товарищи, польстясь на заработокъ болѣе счастливаго и бережливаго работника, могли убить его, а не то можно было попасть подъ пулю и профессіональнаго охотника за "горбачами" (какъ называли пріисковыхъ рабочихъ), охотившагося за людьми, какъ другой охотился за звѣрями {См. разсказъ о такомъ охотникѣ за "горбачами", у котораго нашли въ половинѣ 60-хъ годовъ до 50 прострѣленныхъ армяковъ и полушубковъ, въ газетѣ Сибирь 1873 г., No 15, стр. 4.}.
   Часть рабочихъ оставалась на промыслахъ на зимнюю операцію. Нѣкоторые занимались, по свидѣтельству H. В. Латкина (1869 г.), на промыслахъ Енисейскаго округа до 1 марта, когда бывалъ "малый разсчетъ", но онъ оговаривается, что это обыкновеніе установилось недавно и что обыкновенно рабочіе или разсчитавшись вовсе уходили изъ тайги, или снова нанимались до главнаго разсчета, т.-е. до 10 сентября. Зимою на промыслахъ бывало всегда гораздо менѣе рабочихъ, чѣмъ лѣтомъ: наприм., лѣтомъ 1864 г. на промыслахъ Енисейской губ. было 20,027 рабочихъ, а въ декабрѣ 1863 г.-- 4,137 мужчинъ и 1,712 женщинъ {О положеніи старателей-золотничниковъ мы будемъ говорить въ особой статьѣ.}.

В. Семевскій.

"Русская Мысль", кн.XII, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru