Семевский Василий Иванович
Рабочие на сибирских золотых промыслах в пятидесятых годах

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Рабочіе на сибирскихъ золотыхъ промыслахъ въ шестидесятыхъ годахъ.

   Частная сибирская золотопромышленность въ шестидесятыхъ годахъ, если судить по количеству добытаго золота, мало развилась сравнительно съ предшествующимъ десятилѣтіемъ, несмотря на открытіе новыхъ мѣстностей для золотого промысла {Въ 1862 г. частная золотопромышленность была дозволена въ той части Алтайскаго горнаго округа, которая лежитъ по правую сторону р. Томи, въ 1863 г.-- въ юго-западной половинѣ Нерчинскаго горнаго округа, въ 1865 г.-- въ обѣихъ областяхъ Амурскаго края; въ 1866 году разрѣшенъ частный золотой промыселъ въ Туркестанской области.}. Изъ этихъ мѣстностей золотопромышленность стала развиваться въ Алтайскомъ округѣ (въ 1869 году здѣсь уже было добыто 57 п.), въ Нерчинскомъ округѣ (въ 1869 г.-- 138 п.) и въ Амурской области (въ томъ же году -- почти 102 п.). Что же касается прежнихъ золотопромышленныхъ системъ, то въ Маріинскомъ округѣ, Томской губерніи, въ Семипалатинской области и въ Ачинскомъ округѣ, Енисейской губерніи, добыча золота на частныхъ промыслахъ въ теченіе шестадеомыхъ годовъ стояла почти на одномъ уровнѣ, а въ остальныхъ округахъ Енисейской губерніи начала падать въ большей или меньшей стаями. Въ Верхнеудинскомъ округѣ, Забайкальской области, въ концѣ первой половины шестидесятыхъ годовъ золото стали промывать въ меньшемъ количествѣ, а въ Баргузинскомъ округѣ добыча его претерпѣвала значительныя колебанія, но къ концу шестидесятыхъ годовъ также стала быстро уменьшаться. Изъ прежнихъ системъ быстрое возростаніе золотопромышленности мы находимъ только въ Олекминскомъ округѣ, Якутской области (съ 199 п. въ 1860 году до 565 п. въ 1869 году).
   Несмотря на нѣкоторое увеличеніе количества добытаго золота на частныхъ сибирскихъ золотыхъ промыслахъ {Въ 50-хъ годахъ было добыто 10,758 пуд., въ шестидесятыхъ -- 11,054 пуда.}, число рабочихъ нѣсколько уменьшилось: по даннымъ Горнаго вѣдомства, среднее количество рабочихъ въ 50-хъ годахъ (въ 1850--57 и 59 гт.) равняюсь въ годъ 31,200 чел. {Раселли: "Свѣдѣнія о частномъ золотомъ промыслѣ въ Россіи". Изд. 2. Спб., 1803 г. (Труды коммиссіи для пересмотра системы податей и сборовъ, т. VIII, ч. I) Данную о 1833 годѣ опускаемъ, такъ какъ тутъ явная опечатка.}, а въ 60-хъ годахъ болѣе 29,000 чел. (это уменьшеніе можетъ объясняться дальнѣйшимъ улучшеніемъ техники промывки золота). Но, во всякомъ случаѣ, и увеличеніе количества добытаго золота, и уменьшеніе числа рабочихъ на сибирскихъ промыслахъ весьма ничтожно, и не въ этомъ характерное отличіе двухъ десятилѣтій въ исторія золотопромышленности, т.-е. 50-хъ и 60-хъ годовъ. Оригинальнымъ явленіемъ 60-хъ годовъ сравнительно съ предшествующею эпохой является измельчаніе промысла на большинствѣ золотоносныхъ системъ: между тѣмъ какъ въ 50-хъ годахъ (по данныхъ 1850--57 и 59 гг.) на одинъ промыселъ приходилось въ среднемъ 131 человѣкъ рабочихъ, въ 60-хъ годахъ эта средняя цифра равнялась всего 66 чел., т.-е. была ровно вдвое менѣе. Правда, въ нѣкоторыхъ богатыхъ системахъ, какъ, напримѣръ, въ Олекминскомъ округѣ, Якутской области, на одинъ пріискъ приходилось въ 60-хъ годахъ среднихъ числомъ по 140 рабочихъ, въ Нерчинскомъ округѣ, Забайкальской области, во второй половинѣ 60-хъ годовъ по 217 чел. (не говоря, уже объ Амурской области, гдѣ въ 1868 году былъ всего одинъ пріискъ съ 755 чел., а въ 1869 году -- два пріиска съ 789 рабочими на обоихъ вмѣстѣ), но за то на промыслахъ Западной Сибири (Маріинскаго и Алтайскаго округовъ и Семипалатинской области) въ среднемъ въ это же десятилѣтіе на одинъ пріискъ приходилось по 36 рабочихъ и въ южной части Енисейскаго округа по 65 чел. (въ сѣверной части Енисейскаго округа нѣсколько болѣе -- 84 чел.). Въ 50-хъ годахъ золотые промыслы изъ мануфактуръ превратились въ промышленныя учрежденія съ преобладающимъ при промывкѣ золота машиннымъ производствомъ. Казалось бы, золотопромышленность должна была идти далѣе по пути капитализаціи, но препятствіе явилось въ ограниченномъ количествѣ добываемаго металла: на очень многихъ системахъ, и особенно въ славившемся прежде своимъ богатствомъ Енисейскомъ округѣ, "содержаніе" золота въ золотоносномъ пескѣ стало быстро оскудѣвать и потому, вмѣсто дальнѣйшей капитализаціи, на промыслахъ Маріинскаго и Енисейскаго округовъ (а, быть можетъ, и нѣкоторыхъ другихъ) пришлось въ значительной степени перейти къ мной системѣ, а именно -- вмѣсто хозяйскихъ работъ съ такъ называемыми общеконтрактными и отрядными рабочими, состоящими на хозяйскомъ содержаніи, являются на многихъ промыслахъ артели старателей-золотничниковъ на своемъ содержаніи и получающія вознагражденіе съ золотника золота. Въ техническомъ отношеніи ихъ работы представляли несомнѣнный регрессъ, но безъ этихъ артелей на многихъ промыслахъ пришлось бы совсѣмъ бросить работы. Что число такихъ старателей-золотничниковъ было довольно значительно, видно изъ того, что въ 1869 году они составляли въ Енисейскомъ округѣ почти 15% всѣхъ рабочихъ.
   

I.
Литература о пріисковыхъ рабочихъ въ 60-хъ годахъ.-- Число и составъ рабочихъ.-- Наемъ рабочихъ и размѣръ задатковъ.-- Путешествіе на пріиски.-- Контракты.-- Время начала и окончанія работъ.-- Право золотопромышленниковъ передавать рабочихъ на промыслы другихъ компаній.-- Попытка выработать нормальный контрактъ.

   Въ 60-хъ годахъ, чаще чѣмъ въ предыдущее десятилѣтіе, печать затрогиваегъ положеніе пріисковыхъ рабочихъ; это сдѣлалось и болѣе возможнымъ съ облегченіемъ положенія нашей прессы и съ упраздненіемъ спеціальныхъ цензуръ разныхъ вѣдомствъ. При составленіи въ министерствѣ финансовъ въ началѣ 60-хъ годовъ Свода замѣчаній, представленныхъ частными лицами на нѣкоторыя статьи устава о частной золотопромышленности, были приняты во вниманіе и печатныя статьи, но составитель Свода не обратилъ вниманія на нѣсколько наиболѣе содержательныхъ очерковъ, такъ, наприм., на любопытную статью В--ва (Вс. Ив. Вагина) Договоры найма на золотые пріиски (въ газетѣ Амуръ 1860 г., 30--34) и Кривошапкина -- Взглядъ на состояніе золотопромышленности въ Енисейскомъ округѣ {Въ журналѣ Промышленность 1861 г., т. II, кн. 2--3; потомъ въ сокращенномъ видѣ вошла въ его книгу Енисейскій округъ.}. В. И. Вагинъ въ своей статьѣ разбираетъ юридическія отношенія рабочихъ въ золотопромышленникамъ, не касаясь дѣйствительнаго ихъ положенія; г. Кривошапкинъ также, главнымъ образомъ, основываетъ свое изложеніе на договорахъ рабочихъ съ золотопромышленниками и при составленіи его статьи видно вліяніе работы г. Вагина. Изучая отношеніе печати шестидесятыхъ годовъ къ вопросу о бытѣ пріисковыхъ рабочихъ, мы замѣчаемъ слѣдующее любопытное явленіе: когда появлялись наиболѣе содержательныя статьи о бытѣ рабочихъ, какъ, напримѣръ гг. Вагина и Цвѣтолюбова въ газетѣ Амуръ или статья Кривошапкина, золотопромышленники не издавали ни одного звука въ опроверженіе приводимыхъ въ нихъ фактовъ, но когда какая-нибудь корреспонденція или журнальная статья, хотя бы и составленная по тѣмъ же источникамъ, печаталась въ болѣе распространенномъ изданіи, они начинали бить тревогу и появлялось опроверженіе, или прямо написанное однимъ изъ нихъ, или очевидно ими внушенное. Бывало, впрочемъ, и такъ, что какой-нибудь золотопромышленникъ брался за перо для того, чтобы, подъ видомъ проявленія сочувствія пріисковымъ рабочимъ, провести мысль, осуществленіе которой было бы выгодно для владѣльцевъ промысловъ.
   Такъ, напримѣръ, золотопромышленникъ Тарасовъ въ статьѣ Нѣсколько словъ о ссыльно-поселенцахъ, какъ главной живой, дѣйствующей на частныхъ золотыхъ промыслахъ въ Енисейской губерніи {Енисейскія Губернскія Вѣдомости 1865 года, часть неоффиціальная къ No 6 и 7.}, наговоривъ не мало жалкихъ словъ о печальной судьбѣ ссыльно-поселенцевъ, въ заключеніе своей замѣтки дѣлаетъ правительству слѣдующее предложеніе: "Отчего бы не установитъ и того, чтобы артели ихъ (рабочихъ-поселенцевъ) жили недалеко отъ тѣхъ пріисковъ, на которыхъ они каждогодно работаютъ?... Право, недурно было.бы пристроить ихъ къ мѣсту и жизнь скитальческую перемѣнить на осѣдлую, дозволивъ имъ, при содѣйствіи золотопромышленниковъ, селиться около дѣйствующихъ пріисковъ, на пріискахъ или дорогахъ, ведущихъ къ нимъ, артелями, семействами и въ одиночку... Они могли бы въ осеннее и зимнее время заниматься устрой стволъ и исправленіемъ пріисковыхъ дорогъ за плату по соглашенію съ промышленниками, Оли могли бы брать въ оброчное содержаніе казенныя земли, заниматься доставкою на пріиски сѣна, припасовъ, лѣсныхъ подѣлокъ, дровъ, углей, смолы, дегтя и проч., и проч. Они могли бы завести и скотоводство". Несомнѣнно, все это было бы выгодно для золотопромышленниковъ, такъ какъ удешевило бы стоимость нужныхъ для пріисковъ припасовъ и, главное, создало бы постоянный контингентъ рабочихъ, находящихся въ полной экономической зависимости отъ золотопромышленниковъ, но это возобновленіе, въ формѣ газетной статьи, старинныхъ ходатайствъ объ эксплуатированіи ссыльно-поселенцевъ въ интересахъ золотопромышленниковъ {См. мою статью: Проекты введенія обязательнаго труда на сибирскихъ золотыхъ промыслахъ въ тридцатыхъ и сороковыхъ годахъ (Вост. Обозр. 1893 г. No 10).} не встрѣтило сочувствія правительства, къ которому обращался Тарасовъ. Въ другой статьѣ, напечатанной въ томъ же году въ Енисейскихъ Губернскихъ Вѣдомостяхъ {Предположенія о наймѣ рабочихъ на частныхъ золотыхъ промыслахъ (Енис. Губ, Вѣдом., 1905 г., No 37).} и, очевидно, также принадлежащей перу одного изъ золотопромышленниковъ, авторъ ходатайствовалъ о дозволеніи нанимать рабочихъ на золотые пріиски на основаніи общихъ гражданскихъ законовъ срокомъ до 5 лѣтъ (по закону 1838 г. на золотые промыслы можно было нанимать рабочихъ не болѣе, какъ на годовой срокъ). Это, разумѣется, было бы очень пріятно для владѣльцевъ промысловъ, которые, однако, всегда пытались доказывать, что они вовсе не желаютъ закабаливать рабочихъ.
   Когда въ томъ же году въ С.-Петербургскихъ Вѣдомостяхъ появилась (No 137) корреспонденція изъ Красноярска за подписью "Сибирскій патриотъ", въ которой положеніе пріисковыхъ рабочихъ было представлено въ весьма мрачномъ свѣтѣ, то золотопромышленники были взволнованы этою корреспонденціей, вѣроятно, всего болѣе потому, что она была напечатана въ одной изъ вліятельныхъ газетъ въ такое время, когда составлялся новый уставъ о золотопромышленности!.. Безъ сомнѣнія, поэтому и возраженіе на письмо "Сибирскаго патріота" было направлено не въ одно изъ частныхъ повременныхъ изданій, а въ редакцію Журнала Мануфактуръ и Торговли, издаваемаго при Министерствѣ Финансовъ, гдѣ оно и было напечатано {К. Ч--въ: "Замѣчаніе на письмо изъ Красноярска о золотомъ промыслѣ, въ Журн. Мануф, и Торговли, изд. при Минист. Финансовъ, 1866 г., т. VI.}.
   Когда министерство финансовъ задумало въ началѣ шестидесятыхъ годовъ составить новый уставъ о частной золотопромышленности, В. Скарятинъ и H. В. Латкинъ подавали записки въ это министерство, но и тотъ, и другой находили нужнымъ и путемъ печати послужить близкому имъ дѣлу. Книга В. Скарятина Замѣтки золотопромышленника (1862 г., 2 части), весьма бойко написанная, является горячимъ панегирикомъ и апологіей золотопромышленности, но авторъ мало касается положенія рабочихъ. Въ 1862 г. золотопромышленникъ Н. В. Латкинъ издалъ книгу Очеркъ сѣверной и южной системъ золотыхъ промысловъ округа, въ которой представляетъ положеніе пріисковыхъ рабочихъ въ то время въ довольно благопріятномъ свѣтѣ, но, однако, не скрываетъ нѣкоторыхъ фактовъ, очень омрачающихъ картину пріисковой жизни {Брошюра О золотопромышленности въ Сибири (1864 г.), написанная В. Латкинымъ, защищаетъ исключительно интересы предпринимателей.}. Книга Н. В. Латкина вызвала рѣзкую, но во многихъ отношеніяхъ справедливую рецензію въ журналѣ Дѣло (1869 г., No 11), которая въ свою очередь не осталась безъ отвѣта со стороны золотопромышленниковъ, а именно одинъ изъ нихъ, енисейскій золотопромышленникъ А. Лопатинъ, напечаталъ въ Извѣстіяхъ сибирскаго отдѣла географическаго общества ея подробное опроверженіе подъ заглавіемъ Замѣтки о положеніи рабочихъ на енисейскихъ золотыхъ промыслахъ, гдѣ стремился доказать, что мнѣніе рецензента журнала Дѣло о невыносимомъ положеніи рабочихъ на, промыслахъ Енисейскаго округа, вслѣдствіе эксплуатаціи ихъ золотопромышленниками, основано на свѣдѣніяхъ "или ошибочныхъ, или сомнительныхъ, или относящихся къ давно прошедшему времени", и потому Лопатинъ считалъ необходимымъ "возстановить факты въ ихъ настоящемъ видѣ", а, между тѣмъ, онъ, наоборотъ, слишкомъ тенденціозно прикрасилъ дѣйствительность.
   Мы воспользуемся въ своемъ мѣстѣ нѣкоторыми показаніями защитниковъ и противниковъ золотопромышленности по вопросу о бытѣ пріисковыхъ рабочихъ, но вся названная нами литература этого предмета не дала бы намъ возможности составить обстоятельный очеркъ быта рабочихъ въ 60-хъ годахъ, если бы мы не располагали весьма обширнымъ неизданнымъ матеріаломъ, извлеченнымъ какъ изъ петербургскихъ архивовъ (особенно горнаго департамента и комитета министровъ), такъ и изъ сибирскихъ архивовъ правительственныхъ учрежденій и частныхъ промысловъ. Къ сожалѣнію, этотъ матеріалъ не одинаково обиленъ относительно разныхъ мѣстностей Сибири {Такъ, наприм., архивъ горнаго исправника сѣверной системы Енисейскаго округа былъ истребленъ пожаромъ въ 70-хъ годахъ и потому мы вовсе не нашли въ немъ матеріаловъ относительно 60-хъ годовъ, но за то архивъ горнаго исправника южно-енисейской системы хранитъ въ себѣ массу пріисковыхъ контрактовъ и другихъ интересныхъ данныхъ. Неравномѣрность количества матеріаловъ относительно разныхъ мѣстностей объясняется отчасти и тѣмъ, что мы имѣли возможность лично посетить лишь нѣсколько пріисковыхъ системъ.}. Кривошапкина упрекали, что онъ рисовалъ бытъ пріисковыхъ рабочихъ исключительно на основаніи ихъ контрактовъ съ золотопромышленниками, указывая на то, что эти договоры не всегда соотвѣтствовали дѣйствительности. Считая и контракты весьма важнымъ источникомъ для изученія быта рабочихъ, мы, однако же, будемъ сопоставлять ихъ и съ другими фактическими данными -- разсчетными книгами, донесеніями золотопромышленниковъ и мѣстной администраціи, пріисковыми таксами и проч., и все это поможетъ намъ дать правдивую картину быта рабочихъ, главнымъ образомъ, на пріискахъ Маріинскаго, Енисейскаго и Олекминскаго округовъ.
   Общее число рабочихъ на промыслахъ Западной Сибири увеличиваюсь въ теченіе 60-хъ годовъ, но въ среднемъ за все десятилѣтіе было нѣсколько болѣе 3,000 человѣкъ въ годъ. На промыслахъ Восточной Сибири средняя цифра за все десятилѣтіе превосходитъ въ годъ 26,000 рабочихъ (по даннымъ горнаго вѣдомства).
   Въ предшествующія десятилѣтія преобладающимъ элементомъ среди пріисковыхъ рабочихъ были ссыльно-поселенцы; но постепенно число ихъ стало уменьшаться. Въ 1834 г. ссыльно-поселенцы составляли 82% всѣхъ пріисковыхъ рабочихъ; въ 1847 г. на промыслахъ въ Енисейской губерніи ихъ было уже 68%, а въ 1850 г. даже 53%; но въ 60-хъ годахъ ихъ относительное число вновь нѣсколько увеличилось, а именно въ 1850--54 гг. ссыльно-поселенцы составляли на промыслахъ Енисейской губ. въ среднемъ за эта пять лѣтъ -- 50,5% всѣхъ рабочихъ, а въ 1863--63 гг.,-- 52'%. Быть можетъ, это увеличеніе числа ссыльно-поселенцевъ объясняется тѣмъ, что нѣкоторыя компаніи стали нанимать ихъ преимущественно предъ другими рабочими, вѣроятно, находя, что съ людьми, лишенными правъ, легче расправляться, чѣмъ съ полноправными рабочими.
   Количество рабочихъ, пришедшихъ изъ Европейской Россіи, составляло на промыслахъ Маріинскаго округа въ 1860 г.-- 5%, а на пріискахъ киргизскихъ округовъ -- около 2% всѣхъ рабочихъ. На промыслахъ Енисейской губ. количество рабочихъ, пришлыхъ изъ Великороссіи, сильно увеличилось къ концу 50-хъ годовъ (въ 1858 г. оно равнялось 26%, въ 1859 г.-- 21% всѣхъ рабочихъ); въ 1860 г. оно опять возросло (26,3%), но потомъ стало быстро падать, затѣмъ вновь подниматься (въ 1867 г.-- 14%), а въ среднемъ за 8 лѣтъ (1860--67 гг.) на промыслахъ Енисейской губерніи составляло 13,3%, т.-е. нѣсколько менѣе, чѣмъ въ 50-хъ годахъ, когда оно равнялось 16,1%.
   На промыслы старались нанимать рабочихъ въ полномъ цвѣтѣ силъ: такъ, по инструкціи Ко Малевинскаго 1868 г. (сѣв. ч. Енис. окр.), предписывалось нанимать людей совершеннолѣтнихъ и не старѣе 40 лѣтъ, и изъ документовъ этой компаніи за предшествующій годъ видно, что дѣйствительно на ея промыслахъ были рабочіе не моложе 19 и не старѣе 45 лѣтъ; но, вѣроятно, на другихъ промыслахъ были и несовершеннолѣтніе работники, по крайней мѣрѣ, въ Киргизской степи на пріискахъ Кокбектинскаго округа употреблялись и мальчики отъ 12 до 14 лѣтъ, которые служили качальщиками на бутарахъ, а при машинной промывкѣ употреблялись для подчистки почвы въ забояхъ.
   Для найма рабочихъ на пріиски золотопромышленники или подговаривали особаго агента, заключая съ нимъ формальный договоръ, или посылали одного изъ служащихъ, снабжая его подробною инструкціей. Такъ, наприм., по договору, заключенному въ ноябрѣ 1868 года однимъ мѣщаниномъ съ уполномоченнымъ Ко Малевинскаго (въ сѣверной части Енисейскаго округа), первый обязался нанять въ Енисейской губерніи на промыслы этой компаніи 150 человѣкъ, причемъ долженъ былъ нанимать людей съ узаконенными видами и на годовой срокъ, совершенно здоровыхъ, не моложе 18 и не старше 45 лѣтъ; онъ не долженъ былъ нанимать рабочихъ съ "наружными болѣзнями, какъ-то: грыжею, скорбутомъ, сифилисомъ и одержимыхъ падучими болѣзнями", въ противномъ случаѣ компанія можетъ ихъ не принять и весь расходъ по найму такихъ людей падаетъ на счетъ нанимателя; онъ не долженъ былъ также нанимать разночинцевъ и отставныхъ солдатъ, "какъ положительно неспособныхъ къ горнымъ работамъ и, вообще, всѣхъ тѣхъ людей, которые прежде не занимались черною работой". Наниматель долженъ былъ дозволять женамъ рабочихъ слѣдовать за мужьями на промыслы лишь въ извѣстномъ количествѣ, а именно не болѣе 5 на 100 работниковъ мужского пола, и, притомъ, "женщинъ не старыхъ и не больныхъ, но исключительно способныхъ и годныхъ къ разнымъ хозяйственнымъ занятіямъ". Если рабочіе предоставятъ нанимателю полученіе ихъ видовъ, то всѣ издержки по этому предмету онъ долженъ отнести на счетъ рабочихъ. "Выдача рабочимъ задатковъ при наймѣ и отправкѣ на промыслы, полагая въ томъ числѣ уплату за нихъ податей и другихъ повинностей, одежду, обувь и путевыя издержки до г. Енисейска, не должна превышать въ сложности на всѣхъ до 35 р., а въ частности до 40 р. на человѣка", причемъ наниматель обязывался всѣми мѣрами стараться уменьшить и эту цифру. Всѣхъ нанятыхъ рабочихъ онъ обязался доставить въ Енисейскъ въ 25 марта и долженъ былъ отправить ихъ туда партіями не менѣе 50 человѣкъ въ каждой. Что касается неявки рабочихъ вслѣдствіе побѣговъ или безъ всякихъ законныхъ причинъ, то потерю выданныхъ имъ задатковъ компанія принимала не болѣе какъ 3 человѣкъ на 100, всѣ же прочіе неявившіеся ставились на счетъ нанимателя. За каждаго нанятаго, годнаго въ работамъ и доставленнаго въ срокъ, человѣка компанія Малевинскаго платила нанимателю по 5 руб. сер.
   Компанія Родственной, арендовавшей пріиски Ко Рязановыхъ въ южно-енисейской системѣ, поручила своему довѣренному въ январѣ 1869 г. нанять 200 человѣкъ, причемъ въ данной ему инструкціи было предписано въ задатокъ рабочимъ, на покупку одежды и обуви и на взносъ податей выдавать не болѣе 50 р. на человѣка, нанимать преимущественно поселенцевъ, рабочимъ, желающимъ взять съ собою на пріиски женъ, объявить, что за женщинъ, не работающихъ на промыслахъ, будетъ вычитатѣся изъ платы ихъ мужьямъ за хлѣбъ, соль и помѣщеніе по 5 руб. въ мѣсяцъ, и нанятыхъ рабочихъ отправлять не пѣшкомъ, а партіями, на подводахъ, подъ присмотромъ прикащиковъ.
   О томъ, какъ производилась наемка, мы встрѣчаемъ не мало указаній въ тогдашней печати. "Рабочихъ заставляютъ наниматься большею частью пьяныхъ и, пользуясь этою слабостью, обманываютъ ихъ, обольщаютъ, наконецъ, въ число денегъ выдаютъ имъ гнилые товары, которые волей-неволей долженъ брать рабочій" {Амуръ 1861 г., No 37, стр. 291.}. Покойный О. А. Дейхманъ, долго служившій въ Сибири и заслуживающій полнаго довѣрія, говоритъ о "наемкѣ подъ пьяную руку", какъ о явленіи обычномъ {Горный Журналъ 1871 г., No 5, стр. 296.}. "Безобразный способъ наемки людей при посредствѣ сельскихъ и волостныхъ писарей,-- читаемъ въ третьей статьѣ,-- спаиваніе и привлеченіе людей почти силой къ наемкѣ на работы,-- все это факты, извѣстные каждому и не подлежащіе сомнѣнію" {Амуръ 1861 г., No 65, стр. 569.}.
   Печатныя свидѣтельства подтверждаются и заявленіями составителей записокъ, присланныхъ, по вызову министра, въ министерство финансовъ.
   Въ запискѣ, обратившей на себя особенное вниманіе этого министерства и посланной на разсмотрѣніе сибирской администраціи, сказано, что цифры казенныхъ и общественныхъ сборовъ, взыскиваемыхъ съ поселенцевъ волостнымъ начальствомъ, сбываютъ изумительны, потому что никто ихъ не контролируетъ, все зависитъ отъ волостного писаря". Золотопромышленникъ Пестуновъ упоминаетъ въ своей запискѣ (1863 г.) о разныхъ темныхъ поборахъ въ размѣрѣ отъ 5 до 10 р., кромѣ трехрублеваго сбора за выдачу паспорта, въ счетъ задатка рабочаго. Золотопромышленникъ Латкинъ указываетъ на случай платежа податей, волостныхъ повинностей и поборовъ до 40 руб., а Асташевъ въ своей запискѣ говоритъ, что за одного рабочаго приходится уплачивать до 50 р. И изъ одного предписанія предсѣдателя совѣта главнаго управленія Восточной Сибири (1869 г.) мы узнаемъ, что въ волостяхъ при наймѣ съ рабочихъ удерживали иногда по 40 руб. съ человѣка, въ томъ числѣ по 10 руб. "подъ предлогомъ исправленія дорогъ". Такія же жалобы раздавались въ 50-хъ годахъ, раздаются и въ настоящее время.
   Рабочіе изъ ссыльнопоселенцевъ, по словамъ корреспонденціи изъ Красноярска (1865 г.), присылаются "на пріиски, какъ слышно, при содѣйствіи волостныхъ писарей"; къ посредничеству этихъ писарей прибѣгали при наймѣ рабочихъ еще въ 40-хъ годахъ, а для первой половины 60-хъ годовъ этотъ фактъ подтверждается запиской золотопромышленника Бестунова {"Писаря волостные,-- говоритъ онъ,-- стараются какъ можно болѣе выпроводить да промыслы людей. Нѣкоторые могли бы обойтись безъ пріисковъ, особенно крестьяне, но ихъ хоронятъ головы и старшины по приказанію засѣдателя и волостнаго писаря податьми. Писаря спрашиваютъ довѣренные: есть ли къ найму люди; если нѣтъ, то поѣдутъ въ другую волость. Писарь проситъ подождать: когда будетъ сборъ податей, тогда поневолѣ пойдутъ на промыслы, а ранѣе принудить нельзя. Всѣми этими собранными деньгами писарь дѣлится съ земскимъ исправникомъ, засѣдателемъ и прочими земскими чинами. Головы, старосты и старшины... тоже имѣетъ свою пользу. Имъ кажется завиднымъ, если которая волость выпуститъ болѣе народу на пріиски. Когда бываетъ много народу нанято въ волости, это время они считаютъ самымъ выгоднымъ для нихъ, а когда мало -- тужатъ, что плохая пожива. И сотеннымъ писарямъ, и старшинамъ на выдачу увольненія отъ общества для найма тоже есть своя польза. Поселенцевъ также притѣсняютъ выдачею билетовъ на промыслы... Случается, что пріѣзжаютъ на судахъ и баркахъ со сплавомъ и хотятъ наняться на промыслы, но ихъ не нанимаютъ, потому что у него билетъ вольный, а не пріисковый, т.-е. волость не получаетъ своихъ трехъ рублей и лишаетъ человѣка "работка".}.
   О наймѣ рабочихъ на пріиски маріинской системы мы находимъ слѣдующія свѣдѣнія въ статьѣ Гр. П--на: "Наемка рабочихъ на пріиски производится тотчасъ послѣ разсчета и даже во время разсчета между тѣми же самыми людьми, которые въ это время работали на пріискѣ; также нанимаются рабочіе и съ чужихъ пріисковъ, потому что въ это время начинается переходы отъ одного хозяина къ другому; это время -- здѣшній "Юрьевъ день". Получивъ задатки и отдавъ паспорта въ пріисковую контору, рабочіе уходятъ отдохнуть на недѣлю, на двѣ въ деревни, лежащія у окраины тайги, а нѣкоторые съ самаго начала наемки остаются на пріискѣ; какъ тѣ, такъ и другіе очень скоро растрачиваютъ свои деньги на вино, а изъ вышедшихъ въ деревни многіе возвращаются почти голыми и съ долгами на шеѣ; для "выгона" ихъ (мѣстное выраженіе) высылаются на пріиски служащіе, которые выкупаютъ и отправляютъ на пріискъ. Послѣ этой предварительной наемки бываетъ другая, главная; для этого сами хозяева "или" ихъ управляющіе выѣзжаютъ въ извѣстныя сборныя мѣста: деревни Баннова, Кедровка, Танбаръ и Тисуль. Если и здѣсь рабочихъ недостаетъ по заранѣе составленной смѣтѣ, то посылаются особые довѣренные въ Томскъ, въ разные округи Томской губерніи, на Иртышъ, Семипалатинскъ и даже въ Тобольскую губернію, въ которой они доѣзжаютъ до Тюмени" {Русское Слово 1861 г., No 6, стр. 11. Есть указанія, что нѣкоторые томскіе золотопромышленники-аферисты нанимали безпаспортныхъ рабочихъ и заставляли ихъ работать на пріискахъ, а потомъ прогоняли, причемъ рабочій не имѣлъ возможности жаловаться. А. Ш.: "Уголки золотопромышленнаго міра" (Дѣло 1870 г., No 7, стр. 52).}.
   Въ Томской губерніи, на основаніи предписанія генералъ-губернатора Западной Сибири (1854 г.), ежегодно командировался чиновникъ казенной палаты для наблюденія за правильностью найма рабочихъ на золотые промыслы и прекращенія при этомъ всевозможныхъ злоупотребленій. Но эти чиновники были сами не прочь отъ лихоимства: въ 1860 г. до свѣдѣнія генералъ-губернатора Западной Сибири дошло, что чиновникъ, командированный для наблюденія за наймомъ рабочихъ, производитъ незаконные и крайне обременительные поборы съ ссыльно-поселенцевъ при наймѣ ихъ на золотые промыслы и вообще позволяетъ себѣ противозаконныя дѣйствія. Томскій губернаторъ напечаталъ въ 1862 году объявленіе, въ которомъ, указавъ на незаконные поборы писарей, оповѣщалъ, чтобы крестьяне платили за паспортный бланкъ лишь 1 р. 40 к., а ссыльно-поселенцы -- 20 к.
   На промыслахъ Киргизской степи, Кокбектинскаго округа, рабочими были почти исключительно киргизы. Наемъ рабочихъ здѣсь начинался не по окончаніи работъ, а съ половины іюля, иногда съ первыхъ чиселъ августа. Сначала наемъ производился изъ числа тѣхъ людей, которые въ то время уже находились на пріискѣ; вѣсть о началѣ найма разносилась по степи, к тогда на пріискъ наѣзжали толпами желающіе наняться киргизы, такъ что къ 1 октября, т.-е. къ разсчету, большинство рабочихъ уже было нанято, а остальная часть пополнялась въ теченіе зимы. "При наймѣ рабочихъ,-- говоритъ П--нъ,-- вмѣсто контрактовъ, здѣсь служитъ порука. Поручитель обязывается, если рабочій не явится на пріискъ къ сроку, уплатить золотопромышленнику данный рабочему задатокъ. Если и поручитель, и рабочій оба остаются должниками золотопромышленника, то послѣдній обращается къ волостному начальнику, чтобы тотъ или доставилъ ихъ на работу на будущее лѣто, или взыскалъ съ нихъ скотомъ, причемъ золотопромышленникъ принимаетъ скотъ не иначе, какъ за половинную цѣну". По другимъ свѣдѣніямъ, наемъ на пріиски рабочихъ-киргизъ производился при помощи волостныхъ управителей, начальниковъ киргизскихъ волостей, состоящихъ обыкновенно въ дружбѣ съ пріисковымъ начальствомъ.
   Наемъ рабочихъ-киргизъ отличался нѣкоторыми особенностями, порядки же найма русскихъ рабочихъ были во всей Сибири болѣе или менѣе одинаковы. Относительно витимской системы Забайкальской области есть извѣстіе, что большинство рабочихъ на тамошнихъ промыслахъ были поселенцы, которыхъ золотопромышленники считали лучшими рабочими. Старались нанимать преимущественно бездомныхъ и холостыхъ поселенцевъ, такъ какъ они требовали меньше задатка. Наемъ сопровождался, какъ вездѣ, безшабашною гулянкой и пропиваньемъ забранныхъ впередъ денегъ, а иной разъ и одежды и обуви.
   Начать отработывать полученный имъ задатокъ рабочій могъ только но приходѣ на пріискъ, между тѣмъ, его обязывали со дня найма не отлучаться съ мѣста жительства и быть готовымъ въ отправкѣ въ тайгу по первому требованію. Такимъ образомъ, у рабочаго, нанятаго лишь на лѣтнюю операцію (а такихъ было большинство), иногда пропадало даромъ мѣсяца три.
   Мы видѣли, какія большія суммы взыскивали съ нанимающихся рабочихъ въ волостныхъ правленіяхъ для уплаты податей и недоимокъ. Въ виду этого, въ нѣкоторыхъ контрактахъ, какъ и въ 50-хъ годахъ, рабочіе оговариваются, что принимаютъ въ счетъ задатка то количество податей и повинностей, какое будетъ за нихъ уплачено, "но, во всякомъ случаѣ, платежъ податей за поселенцевъ ограничивается тѣмъ, что не долженъ превышать за податного повинностей за 1 годъ, а за льготнаго по 15 коп. сер."
   Размѣръ задатка далеко превышалъ норму, установленную закономъ для ссыльно-поселенцевъ (7 руб. 50 коп.). "Золотопромышленники,-- говоритъ авторъ одной газетной статьи,-- вынуждены обходить законъ подъ разными предлогами и выдавать поселенцамъ наравнѣ съ крестьянами и мѣщанами задатковъ отъ 30 до 50 рублей. Обыкновенно такое количество денегъ расписывается по разнымъ предметамъ, какъ-то: на одежду и обувь, на проходъ или содержаніе въ дорогѣ, ставится уплатою долга, а цифра задатка остается неизмѣнною въ 7 руб. 50 коп." {Амуръ 1861 г., No 54.}. По словамъ другихъ авторовъ, задатки бываютъ отъ 30 до 70 руб. Золотопромышленники въ своихъ запискахъ (1860--61 гг.) чаще всего говорятъ о задаткахъ въ 50-- 60 руб. Они жалуются также на пьянство рабочихъ, на пути и на промыслахъ: "дорогой требуютъ насильно денегъ, точно своихъ собственныхъ, ими уже заработанныхъ, говорятъ: моя шея будетъ отвѣчать".
   Въ 1862 г., по окончаніи лѣтнихъ работъ, нѣкоторые енисейскіе золотопромышленники и ихъ уполномоченные предполагали войти между собою въ соглашеніе о невыдачѣ задатковъ болѣе 30 руб. и о томъ, чтобы не нанимать впредь рабочихъ, не явившихся на работу; однако, это предположеніе, вслѣдствіе возникшихъ разногласій, не осуществилось. Въ слѣдующемъ 1863 году большинство золотопромышленниковъ южной части Енисейскаго округа составили объ этомъ обязательное постановленіе; однако, и на этотъ разъ общаго соглашенія достигнуть не удалось. Въ ноябрѣ 1863 г. мѣстному горному исправнику уполномоченные Ко Зотовыхъ подали заявленіе, въ которомъ они говорятъ, что уполномоченный ягой компаніи подписалъ заявленіе золотопромышленниковъ и ихъ представителей объ уменьшеніи задатка до 30 руб. на человѣка, такъ какъ "имѣлось въ виду",.что на эту мѣру согласятся не только золотопромышленники сѣверной части Енисейскаго округа, но и другихъ системъ, "потому что тогда только и могла быть достигнута цѣль постановленія; между тѣмъ, даже въ южной системѣ... нѣкоторые вовсе не подписали постановленія, какъ, наприм., компаніи Лопатина и Асташева, а другіе, и подписавши, отказались отъ него. На этомъ основаніи,-- продолжаетъ уполномоченный Ко Зотовыхъ,-- "и мы, имѣвшіе въ виду при сокращеніи задатковъ пользу другихъ компаній.... отказываемся совершенно отъ означеннаго постановленія, считая его вовсе не состоявшимся, точно также какъ отказались отъ постановленія золотопромышленниковъ сѣверной".
   Изъ послѣднихъ словъ видно, что было соглашеніе и въ сѣверной части Енисейскаго округа, но также не единогласное. Авторъ одной статьи въ Енисейскихъ Губернскихъ Вѣдомостяхъ поясняетъ, что "немногія лица, не участвовавшія въ соглашеніи, продолжая выдавать при наймѣ большіе задатки, выбирали людей наиболѣе сильныхъ и способныхъ къ работамъ. Это заставило и остальныхъ золотопромышленниковъ держаться прежняго порядка".
   А затѣмъ начались новыя жалобы золотопромышленниковъ на слишкомъ большіе задатки. Такъ, В. Латкивъ въ брошюрѣ о Золотопромышленности въ Сибири (1864 г.) говоритъ: "Задатку выдаютъ отъ 50 до 70 руб., да на проходъ ему дай, да обуй и одѣнь его, когда придетъ на пріискъ, и выйдетъ всего самое меньшее 70 или 85 руб. сер.... Когда же онъ отработаетъ эту сумму?" Авторъ одной статьи въ Енис. Губ. Вѣдом. въ виду неудачи частнаго соглашенія золотопромышленниковъ, предлагалъ правительству регулировать размѣръ задатковъ. Напротивъ, другіе требовали отмѣны ограниченія размѣра задатковъ, выдаваемыхъ ссыльно-поселенцамъ, и предоставленія вообще выдачи задатковъ добровольному соглашенію {Шелковниковъ въ газетѣ Амуръ 1861 г., No 54, и кап. Бѣлоносовъ въ Горномъ Журналѣ 1862 г., т. II, стр. 407.}.
   Авторъ одной статьи, написанной въ зашиту золотопромышленниковъ, К. Ч--въ, говоритъ: не всѣ "изъ этихъ денегъ выдаются на руки, а часть удерживается на уплату податей и повинностей и на паспортъ... Если довѣренному приходится платить податей и повинностей по 50 руб. за государственныхъ крестьянъ {Но словамъ Н. Латкина, въ его книгѣ Очеркъ сѣв. и южн. золот. промысл. Енис. окр., 1869 г., наиболѣе обыкновенною цифрою податей и повинностей было 20--30 слишкомъ рублей.}, то это, конечно, не его вина". Въ счетъ задатка, "по настоятельному требованію нанимающихся", выдаются "деньга на обувь и одежду", а часть также и на уплату долговъ. Золотопромышленникъ Тарасовъ откровеннѣе: онъ не скрываетъ, что не только обувь и одежду рабочіе получаютъ въ счетъ задатка натурою, а не деньгами, но что и для ушаты долговъ поселенцы забираютъ вещи, съ тѣмъ, чтобъ обратить ихъ въ деньги, конечно, съ значительною для себя потерей. "Въ настоящее время,-- продолжаетъ К. Ч--въ,-- дѣло найма рабочихъ находится въ такомъ положеніи, что если бы кто-нибудь рѣшился выдавать задатки, не доходящіе до 35 руб., то онъ рисковалъ бы остаться безъ рабочихъ. Сани золотопромышленники очень были бы рады избавиться отъ необходимости затрачивать такія деньги на задатки..." {К. Ч--въ: "Замѣчаніе на письмо изъ Красноярска о болотомъ промыслѣ" (Журн. Мануф. и Торг., издав. при Минист. Финансовъ, 1866 г., т. VI).}. Укоры золотопромышленникамъ за выдачу "огромныхъ" задатковъ мы встрѣчаемъ и послѣ того и въ печати, я со стороны администраціи. Посмотримъ, однако, такъ ли велики въ дѣйствительности были задатки рабочихъ, какъ это утверждали и золотопромышленники, и нѣкоторые писатели, и представители администраціи.
   Авторъ одной правдивой статьи о положеніи рабочихъ въ Маріанской тайгѣ говоритъ: "Задатки бываютъ различные: для нанятыхъ на пріискѣ" и въ ближайшихъ деревняхъ "отъ 7 до 25 руб., для нанятыхъ въ округахъ Томской и Тобольской губ. и на Иртышѣ и въ городахъ Семипалатинскѣ и Усть-Каменогорскѣ -- 25--30 руб., но изрѣдка они достигаютъ здѣсь и до 40 руб." {Гр. П--а--нъ; "О рабочемъ классѣ въ ближней тайгѣ", Русское Слово 1861 г., No 6 (стр. 12).}. Это свидѣтельство совершенно справедливо: изъ имѣющихся у васъ контрактовъ Маріинскаго и Алтайскаго округовъ 60-хъ годовъ мы видимъ, что наиболѣе обычными задатками можно считать 10--30 руб. и только въ двухъ контрактахъ задатокъ доходитъ до 50 руб., а въ одномъ равняется 67 руб.
   Отмѣтимъ еще слѣдующую мысль Гр. П--на: указавъ на то, что рабочіе сплошь и рядомъ выносятъ съ промысловъ ничтожныя подачи или даже (остаются въ долгу вслѣдствіе эксплуатаціи ихъ въ пріисковыхъ лавкахъ и тайной продажи вина на промыслахъ, онъ говорить: "Зная это, рабочій и старается въ задатокъ вогнать все свое жалованье". Противъ ограниченія задатковъ ссыльно-поселенцевъ "золотопромышленники протестовали, Потому что безъ большихъ задатковъ они рисковали вовсе остаться безъ рабочихъ. Рабочіе не хотѣли идти за пятирублевые задатки; это было все равно, что за 5 руб. работать цѣлое лѣто". Это замѣчаніе даетъ, по нашему мнѣнію, болѣе правильное освѣщеніе вопроса о размѣрѣ задатковъ, чѣмъ жалобы прессы на то, что большими задатками хотѣли закабалить рабочихъ. Весьма многіе изъ нихъ, дѣйствительно, оказывались промысловыми кабальными, такъ какъ, въ виду небольшихъ заработковъ, а не то и долговъ, они вновь принуждены были наниматься на пріиски; но эта кабальность обусловливалась не величиною задатковъ, а всѣмъ строемъ золотопромышленности. Во время поѣздки въ Сибирь въ 1891 г. я видѣлъ, что даже въ Олекминскомъ округѣ рабочіе нерѣдко нанимаются съ ничтожными задатками или вовсе безъ нихъ, но едва ли можно считать это выгоднымъ для рабочихъ. Нужно помнить, что пока рабочій долженъ хозяину, послѣдній безъ крайней надобности не разсчитаетъ его; при ничтожныхъ же задаткахъ золотопромышленники могутъ безъ церемоніи прогонять рабочихъ.
   На промыслахъ Киргизской степи, въ Кокбектинскомъ округѣ, по словамъ Гр. П--на, задатки при наймѣ лѣтнихъ рабочихъ выдавались за 3 мѣсяца впередъ: за полтора мѣсяца деньгами и за полтора мѣсяца товаромъ; слѣдовательно, при мѣсячномъ окладѣ жалованья въ 5 руб. задатокъ состоялъ изъ 7 руб. 50 коп. деньгами и изъ товаровъ на такую же сумму. Рабочіе, нанимавшіеся на одинъ мѣсяцъ, задатка деньгами вовсе не получали,-- имъ отпускался только товаръ.
   Изъ общихъ контрактовъ шестидесятыхъ годовъ южной части Енисейскаго округа (мы имѣемъ ихъ 37) видно, что и здѣсь задатки въ 50 и болѣе рублей выдавались сравнительно рѣдко (они встрѣчаются только въ 6 договорахъ), чаще же всего задатки равняются 5--30 рублямъ. Не крупнѣе, а еще мельче задатки такъ называемыхъ отрядныхъ рабочихъ, нанимавшихся на вскрышку турфа или торфа, т.-е. незолотоноснаго пласта, пріемъ обыкновенно всѣ такіе рабочіе на одномъ пріискѣ получали одинаковые задатки. Въ сѣверной части Енисейскаго округа задатки всего чаще колебалась между 5 и 45 рублями; они нѣсколько крупнѣе, чѣмъ въ южно-енисейской системѣ и для отрядныхъ рабочихъ: это объясняется большею дальностью сѣверной системы отъ населенныхъ мѣстностей. Нерѣдко отрядные рабочіе изъ Европейской Россіи, такъ называемые "нижегороды", и вовсе не брали задатковъ. Въ Одекминскомъ округѣ при наймѣ рабочихъ осенью 1867 г. на пріискахъ Ко Промышленности задатки ихъ колебались между 3 и 40 рублями, а въ Прибрежно-Витимскомъ товариществѣ нѣкоторые рабочіе были наняты на операцію 1867/8 года вовсе безъ задатка, наибольшій же задатокъ равнялся 74 рублямъ; но что большинство рабочихъ получили впередъ незначительныя суммы, видно изъ того, что средній задатокъ 322 рубочихъ равнялся 19 руб. 60 коп., а другихъ 258 рабочихъ -- почти 17 руб. Что касается амурскихъ пріисковъ, то относительно ихъ есть указаніе, что размѣръ задатка доходилъ тамъ иногда до 100 руб. {О. Дейхманъ: "Горная промышленность на Амурѣ". Горный Журналъ 1871 г. No 5, стр. 289.}, но, не имѣя контрактовъ амурскихъ пріисковъ этого времени, мы не можемъ опредѣлить наиболѣе обычнаго размѣра задатка.
   Изъ приведенныхъ данныхъ видно, что свидѣтельство о громадныхъ размѣрахъ задатковъ промысловыхъ рабочихъ несправедливо. Но тутъ мы указали только размѣръ задатковъ, полученныхъ при подписаніи контрактовъ или назначенныхъ по контракту, а были еще путевые расходы, увеличивавшіе размѣръ забора до начала работы. Рабочихъ отправляли на пріиски то пѣшкомъ, то на породахъ, причемъ въ обоихъ случаяхъ всѣ путевыя издержки падали на ихъ счетъ, и только для прохода по ненаселенной тайгѣ отпускалось на счетъ золотопромышленниковъ извѣстное количество сухарей. "Нерѣдко наниматели", по словамъ одного оффиціальнаго доклада совѣта главнаго управленія Восточной Сибири (1862 г.), "желая избѣжать и неявки, и несвоевременной явки на промысла рабочихъ, отправляютъ ихъ до промысловъ на подводахъ, относя этотъ довольно значительный расходъ на ихъ счетъ". Обязанность рабочихъ, если они будутъ отправлены на подводахъ, принять на свой счетъ путевые расходы опредѣлялась и нѣкоторыми контрактами. Въ 1862 году горный исправникъ южной части Енисейскаго округа, вѣроятно, по предписанію высшаго начальства, разослалъ циркуляръ съ запросомъ, въ какихъ округахъ производится наемъ рабочихъ и во что обошлась доставка каждаго человѣка на промыслы. Изъ донесеній 16 пріисковыхъ управленій этого округа видно, что наемъ рабочихъ чаще всего производился въ Красноярскомъ и Ачинскомъ округахъ Енисейской губ., въ Томскомъ и Маріинскомъ -- Томской губ., рѣже въ Каинскомъ -- Томской губ., Канскомъ -- Енисейской губ. и Нижне-Удинсконъ -- Иркутской губ. Доставка рабочихъ отъ сборнаго мѣста до Климовскаго заведенія (резиденціи) {На р. Енисеѣ, въ 70 верст. отъ г. Енисейска, противъ с. Усть-Тунгусскаго, на правомъ берегу Енисея.}, села Усть-Тунгусскаго {При впаденія Ангары въ Енисей, въ 68 в. отъ Енисейска.} или Стрѣлки {Въ 75 в. отъ Енисейска, также при впаденіи Ангары въ Енисей.} почти всегда производилась на лошадяхъ, а оттуда до пріисковъ обыкновенно пѣшкомъ; путешествіе продолжалось отъ 5 до 23 дней; стоимость доставки (продовольствіе, прогоны, а иногда и выдача разныхъ вещей) въ среднемъ на каждаго рабочаго колебалась между 3 и 20 рублями. Если прибавить указанные путевые расходы къ приведеннымъ выше размѣрамъ задатка въ Южно-Енисейскомъ округѣ, то, все-таки, мы не получимъ такихъ громадныхъ суммъ, какія любили называть нѣкоторые золотопромышленники.
   Что касается сѣверной части Енисейскаго округа, то мы видимъ, что въ 1867 г. при наймѣ для компаніи Малевинскаго задатокъ колебался между 21 и 54 рублями (лишь въ одномъ случаѣ онъ поднялся до 81 рубля), въ среднемъ же равнялся почти 38 рублямъ; дорожные расходы (за провозъ до Енисейска на подводахъ, содержаніе въ дорогѣ и въ Енисейскѣ и выдача товарныхъ вещей) обошлись отъ 2 до 25 р., въ среднемъ 17--18 р., слѣдовательно, рабочій являлся на пріиски съ долгомъ въ среднемъ 55-- 56 руб. При наймѣ на операцію 1869 г. рабочій являлся на пріиски съ долгомъ въ среднемъ 41--44 р., а въ другомъ случаѣ въ ту же операцію съ долгомъ въ 38 руб. Такимъ образомъ, съ путевыми расходами задатки рабочихъ въ сѣверно- енисейской системѣ принимаютъ уже довольно значительные размѣры.
   Въ показаніяхъ современниковъ мы встрѣчаемъ не мало жалкихъ словъ о пьянствѣ рабочихъ на пути на промыслы; изъ приведенныхъ выше цифръ всѣхъ путевыхъ расходовъ (со включеніемъ прогоновъ, пропитанія и проч.) видно, что пропивать приходилось не особенно-то много.
   При наймѣ рабочихъ, какъ и въ прежніе годы, заключались контракты. Кромѣ прежнихъ общихъ контрактовъ (на всѣ работы), контрактовъ на вскрытіе турфа и, наконецъ, договоровъ съ разными служащими и ремесленниками, въ 60-хъ годахъ впервые появляются еще контракты съ золотничниками (см. ниже) въ двухъ видахъ: или съ цѣлою артелью золотничниковъ, или съ подрядчикомъ, обязавшимся поставить отъ себя золотничныхъ рабочихъ. Въ 50-хъ годахъ договоры съ рабочими утверждались горнымъ исправникомъ только въ Олекминскомъ округѣ; то же мы видимъ и въ 60-хъ годахъ, по крайней мѣрѣ, относительно старательскихъ работъ общеконтрактныхъ рабочихъ. Условія относительно этихъ работъ представлялись на утвержденіе олекминскому горному исправнику Измайлову, и онъ дѣлалъ на нихъ такія надписи: "Найдя настоящее условіе вполнѣ удовлетворительнымъ для рабочаго класса людей, утверждаю таковое подписанъ съ приложеніемъ казенной печати"; или: "Находя настоящее условіе для рабочихъ людей не обременительнымъ, а сопряженнымъ съ пользою, утверждаю". Въ 1862 году Измайловъ написалъ управляющему Прибрежно-Ленской компаніи слѣдующее: "Найдя съ своей стороны представленное вами условіе съ рабочими людьми на старательскія работы не безъ выгоды для послѣдней стороны, я, таковое утвердивъ своимъ подписомъ, при семъ для должнаго руководства препровождаю. Причемъ не могу не высказать моего мнѣнія о неуравненіи на мой глазъ платы: въ будничные дни, наприм.. за 45 таратаекъ урка (т.-е. урочныхъ) 25 коп. и 25 же коп. за 15 таратаекъ старательскихъ; не лучше ли было бы назначить пряно 50 коп. за 60 таратаекъ и, въ случаѣ недовоза кѣмъ-нибудь, по разсчету дѣлать вычетъ. Управленіе отъ этого ничего не потерпитъ я имѣетъ ту выгоду, что даетъ возможность большей части работниковъ заработать денегъ и тѣмъ самымъ избѣжитъ должниковъ". Предложеніе Измайлова было вполнѣ справедливо, но пріисковыя управленія держались другой системы: низкой уплаты урочной работы и гораздо болѣе повышеннаго вознагражденія старательской, съ тою цѣлью, чтобы приманкою повышенной платы за старательскій трудъ побудить рабочаго возможно болѣе напрягать свои силы и исполнять такую работу, какую едва ли они стали бы выполнять при равномѣрномъ вознагражденіи за весь трудъ и пропорціональномъ вычетѣ за недоработку. Въ 50-хъ годахъ замѣчанія Измайлова не всегда отличались такимъ академическимъ характеромъ, иной разъ онъ прямо не утверждалъ условій, которыя находилъ несправедливыми, и требовалъ ихъ измѣненія. И теперь онъ обращалъ вниманіе на такіе случаи, когда рабочіе не согласились на условія, предложенныя имъ пріисковымъ управленіемъ. Такъ, въ іюнѣ 1862 г. "отрядный командиръ олекминскихъ промысловъ" (т.-е. находящихся на нихъ Козаковъ) донесъ Измайлову, что вслѣдствіе его предписанія онъ спрашивалъ рабочихъ на Ленскомъ пріискѣ Каты Шевцова, почему они не подписали составленнаго управленіемъ условія о лѣтнихъ старательскихъ работахъ. Рабочіе единогласно отвѣчали, что они желаютъ исполнять лѣтнія работы безъ письменнаго условія, какъ и въ предшествующіе годы, и предложенныя имъ управленіемъ урочныя работы находятъ соотвѣтствующими ихъ силамъ, а также назначенную за нихъ плату достаточною, но не рѣшаются подписать условіе потому, что хотя они и исполняютъ въ настоящее время при удобнымъ мѣстныхъ условіяхъ назначенныя договоромъ урочныя работы, но опасаются, что эта мѣстныя условія "при почвенной подчисткѣ каменистаго пласта" легко могутъ измѣниться, я въ такомъ случаѣ, хотя бы и при всегдашнемъ ихъ усердіи, они едва ли и въ половину могутъ исполнить назначенный урокъ, а, между тѣмъ, если они подпишутъ условіе, то управленіе можетъ не принять во вниманіе этихъ обстоятельствъ, сочтетъ невыполненіе уроковъ даже на неудобной мѣстности "предлогомъ лѣности въ работамъ" и "прибѣгнетъ къ мѣрамъ болѣе побудительнымъ", что "и дѣлалось съ нѣкоторыми изъ пахъ на Ленскомъ пріискѣ" минувшимъ лѣтомъ. Изъ дѣла не видно, какъ отнесся Измайловъ къ этому разногласію рабочихъ съ пріисковымъ управленіемъ.
   Въ Енисейскомъ округѣ или, по крайней мѣрѣ, въ южной его части (дѣла 60-хъ годовъ въ архивѣ исправника сѣверно-енисейской системы, какъ мы уже упоминали, не сохранились) мы не встрѣтили ни одного случая вмѣшательства исправника въ составленіе контрактовъ золотопромышленниковъ съ рабочими, хотя нашли тамъ сотни договоровъ, засвидѣтельствованныхъ имъ въ разсматриваемый періодъ времени. Относительно Ачинскаго и Минусинскаго округовъ мы знаемъ только одинъ случай, когда горный исправникъ желалъ заставить золотопромышленника перемѣнить контрактъ. Въ іюлѣ 1862 года енисейскій жандармскій штабъ-офицеръ Боркъ обратилъ вниманіе высшей администраціи Восточной Сибири на контрактъ, затаенный въ этомъ году съ рабочими золотопромышленниками Минусинскаго и Ачинскаго округовъ братьями Озеровыми. По словамъ Борка въ письмѣ И С. Корсакову, изъ этого договора можно видѣть, "до какой степени этотъ рабочій классъ, нанимаемый въ одиночку, повидимому, покорно и безсознательно подписываетъ всякіе договоры, какъ бы ни были они тягостны и даже невыносимы для него". Въ виду этого "неумѣнья" рабочихъ "оградить себя", Боркъ полагалъ, что "правительственная, самая внимательная опека" для нихъ "и до настоящаго времени составляетъ полную необходимость", и былъ, конечно, гораздо правѣе тѣхъ членовъ коммиссіи, вырабатывавшей новый золотопромышленный уставъ, которые, подобно Вернадскому, содѣйствовали составленію правилъ объ отношеніяхъ рабочихъ къ хозяевамъ въ духѣ либерально-буржуазной политической экономіи. Впрочемъ, Боркъ признавалъ желательность и возможность нѣкоторой самодѣятельности рабочихъ, но при поддержкѣ со стороны законодательства: онъ высказывалъ мысль, что, "только группируясь въ артели", рабочіе могутъ "постепенно пріучиться заботиться сами о себѣ". "Прилагаемый контрактъ,-- продолжаетъ Боркъ,-- свидѣтельствуетъ самымъ положительнымъ образомъ о возможности подчинить рабочій классъ самому широкому произволу. Въ немъ сказано все для этого и ничего для огражденія правъ рабочихъ"; естественнымъ результатамъ "подобныхъ договоровъ бываютъ безконечныя жалобы, остающіяся безъ послѣдствій". По мнѣнію Борка, контрактъ Озеровыхъ составляетъ исключеніе, однако, такой случай оказывается, все-таки, возможнымъ, е Золотопромышленникъ Василій Озеровъ,-- продолжаетъ Боркъ,-- есть довольно замѣчательное явленіе: владѣя, за исключеніемъ уже многихъ, отошедшихъ въ казну, нѣсколькими десятками промысловъ, заявленныхъ на разныя имена, и не имѣя достаточно средствъ обстановить надлежащимъ образомъ для разработки даже одного пріиска, онъ прибѣгаетъ въ разнымъ уловкамъ и выдумкамъ, лишь бы удержать ихъ за собой, нанимая рабочихъ по образцу прилагаемаго контракта. Несчастные рабочіе не всегда сполна получаютъ и ничтожную трехрублевую въ мѣсяцъ плату; Озеровъ или уклоняется подъ разными предлогами, или заставляетъ ихъ брать, вмѣсто денегъ, гнилой товаръ собственнаго издѣлія и пріобрѣтенный жъ, какъ бракъ". Далѣе Боркъ разсказываетъ, что въ прошломъ году горный исправникъ формально доносилъ енисейскому губернатору о неисполненіи Озеровымъ его законныхъ требованій и распоряженій, но губернаторъ передалъ этотъ рапортъ "на распоряженіе губернскаго правленія, которое, сдѣлавъ выговоръ исправнику за то, что онъ безпокоитъ начальника" (!!), приказало ему дѣйствовать на основаніи законовъ. Въ настоящемъ году горный исправникъ, получивъ списокъ съ контракта, съ марта мѣсяца разыскиваетъ Озерова, чтобы заставить его перемѣнить контрактъ; поиски его даже съ помощью земской полиціи остаются до сихъ поръ тщетными, а, между тѣмъ, онъ (Озеровъ) не выѣзжаетъ изъ Минусинскаго и Ачинскаго округовъ". Это свидѣтельство жандармскаго офицера Борка многое объясняетъ въ бездѣятельности исправниковъ. Находясь при своемъ тогдашнемъ ничтожномъ жалованьи въ полной экономической зависимости отъ золотопромышленниковъ, даяніями которыхъ они, главнымъ образокъ, существовали, горные исправники и сами не особенно хлопотали о раскрытіи злоупотребленій пріисковыхъ управленій, но, разумѣется, они стали еще менѣе заботиться объ этомъ, узнавъ, что не слѣдуетъ "безпокоить начальство" донесеніями о совершаемыхъ золотопромышленниками безобразіяхъ {Для того, чтобы дать понятіе о контрактѣ, заключенномъ Озеровыми съ рабочими, мы приведемъ только два его параграфа: 1) Относительно старательскихъ работъ было сказано, что ихъ "свойство, составъ и плата за нихъ опредѣляется управляющимъ, чему мы (рабочіе) подчиняемся безпрекословно и съ непремѣннымъ тѣмъ условіемъ, что никто изъ насъ и никогда не вправѣ не выйти въ праздникъ на такія работы, а кто это допуститъ себѣ изъ лѣности, такого предоставляемъ высылать (и побуждать) другими болѣе строгими мѣрами". 2) "Уроки, задаваемые намъ въ работахъ, должны выполнить тѣ, какіе будутъ опредѣлены управляющимъ и его прикащиками безпрекословно" (размѣръ ихъ въ контрактѣ не опредѣленъ).}.
   Какъ мы видѣли, олекминскій горный исправникъ внимательнѣе другихъ исправниковъ относился въ договорамъ, заключаемымъ рабочими съ золотопромышленниками, но и въ Олекминскомъ округѣ встрѣчались контракты, обращавшіе вниманіе высшей администраціи нѣкоторыми незаконными постановленіями. Нужно замѣтить, что олекминскому горному исправнику, повидимому, представлялись на утвержденіе лишь заключаемые весною договоры относительно старательскихъ работъ. Намъ не извѣстно ни одного замѣчанія исправника относительно общихъ контрактовъ, а, между тѣмъ, они иной разъ заслуживали не меньшаго вниманія.
   Послѣ того, какъ въ 1860 году, по случаю значительныхъ побѣговъ рабочихъ съ пріисковъ въ Олекминскомъ округѣ и другихъ безпорядковъ, было произведено на мѣстѣ дознаніе, совѣтъ главнаго управленія Восточной Сибири, разсматривая это дѣло въ слѣдующемъ году, замѣтилъ, что контрактъ Рукавишникова составленъ съ большими отступленіями отъ установленныхъ въ законѣ правилъ и явно стѣснителенъ для рабочихъ: въ немъ было, напримѣръ, сказано, что пріисковое управленіе можетъ оставлять рабочихъ на промыслѣ и послѣ 10 сентября, по личному своему усмотрѣнію, безъ ихъ согласія; время работъ назначено съ 4 час. утра до 8 час. вечера, тогда какъ по закону работа должна была начинаться съ 5 час.; плата за старательскую работу и вознагражденіе за самородки производится по назначенію и разсчету Рукавишникова; въ контрактѣ постановлено, чтобы рабочіе ее требовали кваса, хотя жажда во время горныхъ работъ очень велика; условленную плату за особыя подрядныя работы они могли требовать только тогда, если будутъ вырабатывать каждый день заданные имъ уроки, въ противномъ случаѣ плата назначается по усмотрѣнію хозяина, и проч. Совѣтъ по этому поводу постановилъ подтвердить, кому слѣдуетъ, чтобы рабочіе но были обременяемы большими уроками, чтобы работы производились не долѣе указаннаго въ законѣ времени, чтобы не было допускаемо жестокаго обращенія съ рабочими и заболѣвшіе не принуждалась бы работать, чтобы плата за старательское золото и другія старательскія работы выдавалась по особымъ, заключеннымъ на мѣстѣ, условіямъ, а не по произволу хозяевъ или управляющихъ. Имѣя въ виду ст. 2484 горнаго устава (изд. 1857 г.), гдѣ указано, что должно быть обозначаемо въ договорѣ съ рабочими, совѣтъ главнаго управленія Восточной Сибири высказалъ убѣжденіе, что если бы городская и земская полиціи, свидѣтельствующія договоры съ рабочими, и пріисковая полиція, наблюдающая за исполненіемъ ихъ, точно держались установленныхъ закономъ правилъ, то не могло бы случиться ни недоразумѣній, ни отягощенія рабочихъ. Журналъ совѣта былъ утвержденъ Корсаковымъ и затѣмъ въ напечатанномъ по этому поводу въ Иркутскихъ Губернскихъ Вѣдомостяхъ оффиціальномъ объявленіи сообщалось, что исправляющій должность генералъ-губернатора предписалъ подтвердить подлежащимъ властямъ, чтобъ онѣ не свидѣтельствовали контрактовъ, составленныхъ съ отступленіями отъ требованій закона и наблюдали за исполненіемъ договоровъ {30 сентября 1861 г. исправникъ южной части Енисейскаго округа предписалъ пріисковымъ управленіямъ вывѣсить въ казармахъ рабочихъ выписки главнымъ пунктовъ изъ контрактовъ относительно срока работъ, долговъ, пищи, количества рабочихъ часовъ и проч.}.
   Такимъ образомъ, на основаніи этого распоряженія, мѣстныя власти имѣли полную возможность не свидѣтельствовать контрактовъ, не соотвѣтствующихъ требованіямъ закона, а, между тѣмъ, даже въ тѣхъ рѣдкихъ случаяхъ, когда, какъ въ дѣлѣ Озерова, горный исправникъ желалъ ограничить самоуправство золотопромышленника, онъ могъ встрѣтить сопротивленіе съ его стороны и отсутствіе поддержки въ губернской администраціи.
   Въ контрактахъ съ рабочими 60-хъ годовъ, какъ и въ прежнее время, тотъ и рядомъ не обозначалось срока явки на пріиски, и они обязывались бытъ "всегда готовыми, по первому извѣщенію", отправиться на пріиски. Въ нѣкоторыхъ договорахъ прибавлялось, что рабочіе не должны уклоняться отъ явки на пріиски, если бы даже ихъ потребовали въ теченіе зимы. Быть можетъ, потому, что въ печати (какъ, наприм., въ статьяхъ Вагина и Кривошапкина) было обращено вниманіе на серьезныя неудобства для рабочихъ отъ того, что они не знаютъ времени, когда ихъ потребуютъ на промыслы, въ проектѣ общей формы контракта, составленной золотопромышленникомъ Крутовскимъ (см. ниже), была попытка установить болѣе удобный для рабочихъ порядокъ, и вліяніе этой попытки мы видимъ въ слѣдующемъ постановленіи договора съ Асташевымъ 1867 г.: "Къ отправкѣ на пріиски мы должны быть къ 1 января готовы, если кто изъ насъ будетъ раньше того нанятъ, а до того времени" они имѣли "полное право производить частныя работы въ жилыхъ мѣстахъ; съ 1 же января обязываемся не отлучаться изъ мѣстъ причисленія, по повѣсткѣ же, не уклоняясь ни подъ какимъ предлогомъ, должны немедленно являться на сборныя мѣста и артелями должны слѣдовать на пріиски на собственный нашъ счетъ". Однако, въ данномъ случаѣ предоставленіе рабочимъ свободы по 1 января не имѣло смысла, такъ какъ контрактъ былъ заключенъ 5 января. Въ другихъ договорахъ болѣе или менѣе точно назначенъ срокъ явки на пріиски, обыкновенно въ февралѣ или мартѣ.
   Напротивъ, срокъ окончанія работъ обыкновенно точно обозначался, какъ это и требовалось закономъ. Хотя горный уставъ требовалъ прекращенія промывки золота 10 сентября вездѣ, гдѣ не было устроено теплыхъ зимнихъ промываленъ, однако, изъ 11 извѣстныхъ намъ общихъ контрактовъ 60-хъ годовъ Маріинскаго и Алтайскаго округовъ въ восьми срокомъ окончанія договора назначены 1 октября, въ двухъ -- 20 сентября и лишь въ одномъ -- 10 сентября. На промыслахъ Киргизской степи разсчетъ съ рабочими производился 1 октября. Напротивъ, въ Южно-Енисейскомъ округѣ наиболѣе обычнымъ срокомъ найма на лѣтнюю операцію было 10 или 11 сентября; впрочемъ, нѣкоторые золотопромышленники предоставляли себѣ право продолжить работы до 20 сентября, а нѣкоторые прямо назначали дискъ разсчета 1 октября. Почти во всѣхъ извѣстныхъ намъ общихъ контрактахъ сѣверно-енисейской системы, а также и во всѣхъ договорахъ Олекминскаго округа срокъ работы, въ виду болѣе суроваго климата этихъ мѣстностей, назначенъ 10 сентября.
   Совершенно противорѣчитъ закону договоръ 4 крестьянъ съ Асташевымъ (1863 г.), по которому они обязались быть у него на промыслахъ въ работѣ, какую имъ назначатъ, 4 года за 800 руб., полученныхъ ими для найма рекрута. Здѣсь, такимъ образомъ, годовой заработокъ рабочаго на готовой пищѣ оцѣнивался въ 50 руб. Хотя при выдачѣ денегъ впередъ трудъ рабочихъ и могъ быть оцѣненъ и нѣсколько дешевле, но, все-таки, этотъ договоръ показываетъ, что заработки пріисковыхъ рабочихъ не считались особенно значительными.
   Требуя отъ рабочаго, чтобъ онъ не оставлялъ пріисковъ, даже на время, до истеченія срока контракта, безъ разрѣшенія пріисковаго управленія, золотопромышленники предоставляли себѣ право разсчитывать рабочихъ, когда имъ вздумается, причемъ оставшіеся въ долгу обязывались уплатить его или отработать (въ нѣкоторыхъ контрактахъ прибавлено: "во всякое время года, гдѣ управленіе укажетъ"). Золотопромышленники предоставляли себѣ право увольнять до срока и нанявшихся для вскрыши турфа отрядныхъ рабочихъ, притомъ какъ "всю артель", такъ и часть ея; за оставшіеся при этомъ долги обыкновенно отвѣчала вся артель {Въ операцію 1869--70 г. на Гавриловскомъ пріискѣ Ко Рязановыхъ и др. (сѣверной части Енисейскаго округа) изъ 412 рабочихъ было разсчитано до срока 14, т.-е. около 3%. На промыслахъ и резиденціяхъ Прибрежно-Витимской Ко (Олекминскаго округа) въ операцію 1865-- 66 г. изъ 1,308 рабочихъ было разсчитано до срока 51 (около 4%). На олекминскихъ промыслахъ И. Базилевскаго въ операцію 1869--70 г. изъ 502 рабочихъ разсчитано до срока 20 человѣкъ (4%).}.
   Золотопромышленники предоставляли себѣ также право переводить нашихъ рабочихъ на другіе свои пріиски; въ нѣкоторыхъ договорахъ дозволялось отправлять рабочихъ изъ сборнаго пункта даже на другую сисгему промысловъ; въ другихъ контрактахъ сдѣлана только оговорка, что при переводѣ съ одного пріиска на другой рабочимъ даются хозяйскіе харчи (т.-е. сухари); въ третьихъ -- что на проходъ съ пріиска на пріискъ шагалось на каждыя 30 верстъ по одному дню въ счетъ мѣсячной платы и рабочіе обязывались ничего болѣе за это не требовать.
   Въ контрактахъ хозяевамъ предоставлялось также право передавать нанятыхъ рабочихъ другимъ золотопромышленникамъ, иногда безъ всякихъ оговорокъ, въ иныхъ же договорахъ прибавлялось условіе, чтобъ у новыхъ хозяевъ они имѣли бы тѣ же права и несли тѣ же обязанности, какія указаны въ договорѣ. Напротивъ, въ контрактахъ съ золотопромышленникомъ Флягинымъ (1865 г.) и съ Цыбульскимъ (1865 г., Маріинскаго округа) было прямо сказано, что при передачѣ другимъ хозяевамъ рабочіе должны будутъ у нихъ "разсчитываться по тѣмъ же условіямъ, какими будутъ обязаны тамъ другіе работники",-- слѣдовательно, рабочіе могли оказаться въ необходимости исполнять такія обязательства и за такую плату, какихъ они не предвидѣли при своемъ наймѣ {Въ договорѣ съ Прибрежно-Витимскою Ко Олекминскаго округа (1867 г.) дозволялось передавать рабочихъ другому золотопромышленнику на промысла или въ поисковыя партіи, но не иначе, какъ въ томъ же округѣ и на тѣхъ же условіяхъ.}. Между тѣмъ, въ контрактахъ 50-хъ годовъ такая передача на промыслы другихъ владѣльцевъ обусловливалась согласіемъ рабочихъ.
   Вагинъ, въ своей статьѣ, справедливо возмущается тѣмъ, что золотопромышленники присвоили себѣ право передавать рабочихъ на пріиски другихъ хозяевъ. "Правда,-- говоритъ онъ,-- законъ не запрещаетъ подобнаго дѣйствія, но не очевидно ли, что онъ отдаетъ въ распоряженіе компаніи не только трудъ, но и личность рабочаго, которою хозяинъ распоряжается по своему произволу, что онъ нѣкоторымъ образомъ вводитъ особый родъ торга людьми?... Это право и на дѣлѣ превращается въ торгъ людьми. Намъ извѣстны,-- продолжаетъ г. Вагинъ,-- случаи, что одна компанія передавала рабочихъ другой, получивъ съ послѣдней ту сумму, какую, по ея разсчетамъ, рабочіе оставались ей должны. Рабочіе въ такихъ случаяхъ прямо говорятъ, что компанія продала ихъ" {Въ нѣкоторыхъ договорахъ прямо указано, что долги рабочихъ обязано уплатить то лицо, которому они будутъ переданы.}. "Законъ, очевидно, не предвидѣлъ такого случая, онъ старался предупредить только самовольные переходы рабочихъ отъ одного хозяина къ другому (уставъ горный, съ. 2505-я). По общимъ законамъ, переходъ позволяется только по взаимному согласію рабочаго съ прежнимъ хозяиномъ, и въ такомъ случаѣ должно составиться новое условіе (зак. гражд., ст. 2262-я). Но при наймѣ рекрутъ строжайше запрещены не только передача наемниковъ, но и какое бы то ни было посредство въ наймѣ".
   Золотопромышленникъ А. Лопатинъ старается доказать въ своей статьѣ, что условія о передачѣ рабочихъ другой компаніи полезны не только золотопромышленникамъ, но и рабочимъ {"Такое условіе не можетъ назваться торгомъ людьми,-- говорятъ онъ,-- оно вводится въ контрактъ для обоюдной пользы золотопромышленника рабочихъ. Часто случается, что на томъ пріискѣ, который разрабатывается, неожиданно бѣднѣетъ содержаніе золота или вовсе прекращается золотоносная розсыпь, или же во время половодья разрушаются, а иногда и вовсе уничтожаются водою канавы, машины и даже разрѣзы. Во всѣхъ подобныхъ случаяхъ остановка работъ, а иногда я совершенное прекращеніе ихъ на все лѣто необходимо. Тогда золотопромышленнику приходится перевесть рабочихъ на другой свой пріискъ, если у него есть таковой въ запасѣ, или передать ихъ въ другую компанію; иначе онъ долженъ разсчитать рабочихъ. Въ послѣднемъ случаѣ, сверхъ тѣхъ убытковъ, которые неизбѣжны при остановкѣ работъ, золотопромышленникъ потерпитъ еще и отъ пропажи долговъ за рабочими, а рабочіе, возвратясь за нѣсколько сотъ и тысячъ верстъ съ долгомъ на шеѣ, потеряютъ и время, и заработокъ, какой надѣялись получить".}. Что такія условія выгодны для золотопромышленниковъ, этого нечего и объяснять, если же они полезны и для рабочихъ, то почему бы не обусловливать передачу этихъ послѣднихъ другой компаніи ихъ согласіемъ, какъ это было въ 50-хъ годахъ, иначе все сказанное Лопатинымъ не опровергаетъ замѣчанія Крквошапкина, что, благодаря этому условію, рабочіе могутъ попасть на пріиски такой компаніи, къ которой они ни за какія деньги не нанялись бы добровольно. О возвращеніи рабочихъ "съ долгомъ на шеѣ" въ томъ случаѣ, если работы были прерваны не по ихъ винѣ, по-настоящему не должно бы быть и рѣчи, такъ какъ слѣдовало бы вознаградить рабочихъ за понесенные ими убытки отъ потери возможности заработка, ради котораго они пришли за нѣсколько сотъ и тысячъ верстъ.
   Рабочіе, опоздавшіе явиться на промыслы къ назначенному сроку, обыкновенно обязывались въ контрактахъ отработать всѣ просроченные дни послѣ разсчета иногда въ двойномъ размѣрѣ, хотя бы и не были у хозяина въ долгу, а въ иныхъ договорахъ золотопромышленнику предоставлялось право сдѣлать за просроченное время вычетъ изъ заработка (по 50 к. и по 1 р. за день, а по договору съ золотопромышленникомъ южно-енисейской системы Лопатинымъ, авторомъ только что цитировапной статьи, и по 2 руб. въ день) {По договорамъ съ отрядными рабочими, нанявшимися для вскрыши торфа, назначался за просрочку штрафъ и по 3 р. въ день.}.
   Во многихъ договорахъ пріисковому управленію предоставляется право, въ случаѣ неявки рабочаго (иногда сказано, по первому извѣщенію въ назначенное мѣсто), нанять на ихъ счетъ другихъ, хотя бы и за большую плату {Въ договорѣ съ золотопромышленникомъ южно-енисейской системы Григорьевымъ (1869 г.) ему предоставлялось право просить о высылкѣ неявившихся рабочихъ "чрезъ сельскую стражу" со взысканіемъ съ виновныхъ расходовъ по пересылкѣ.}.
   Изъ общаго числа рабочихъ, нанятыхъ на пріиски Енисейской губ., не являлось въ 60-хъ годахъ отъ 1,2 до 2%. Сравнительно съ первою половиной 50-хъ годовъ процентъ неявивщихся въ Енисейской губерніи гораздо ниже. Въ другихъ горныхъ округахъ Восточной Сибири процентъ добившихся бывалъ иногда больше. Такъ, наприм., въ 1864 г. въ Верхнеулшсконъ и Баргузинсконъ округахъ Забайкальской области не явилось 3,6% нанятыхъ рабочихъ, но въ 1869 г. только 1,9%. Въ Олекминскомъ округѣ не явилось въ 1869 г. даже 5,6%, въ Нерчинскомъ -- 4,2%, но во всей Восточной Сибири, со включеніемъ Енисейскаго округа, не явилось въ этомъ году лишь 2,4% всѣхъ нанятыхъ рабочихъ.
   Изъ всего сказаннаго видно, что контракты, заключаемые золотопромышленниками съ рабочими, не только не обезпечивали правъ этихъ послѣднихъ, но во многихъ отношеніяхъ предоставляли ихъ полному произволу хозяевъ. Совѣтъ главнаго управленія Восточной Сибири пришелъ въ 1862 году къ слѣдующему заключенію: "Принявъ во вниманіе, что со стороны золотопромышленниковъ при заключеніи контрактовъ съ рабочими, въ изложеніи взаимныхъ ихъ условій, иногда допускались выраженія не ясныя... или двусмысленныя, или, наконецъ, и произвольныя, которыя обращались къ непредвидѣнной рабочими невыгодѣ ихъ, совѣтъ главнаго управленія Восточной Сибири полагаетъ, что для отвращенія подобныхъ случаевъ будетъ полезно введеніе формы, по которой бы всѣ взаимныя условія золотопромышленниковъ съ рабочими излагались въ контрактахъ и ясно, и подробно. Составленіе подобной формы слѣдуетъ возложить на горныхъ исправниковъ, обязавъ ихъ дѣйствовать въ этомъ отношеніи по соглашенію съ золотопромышленниками и подъ наблюденіемъ горныхъ ревизоровъ"; окончательное же утвержденіе формы контрактовъ должно зависѣть отъ высшей администраціи Восточной Сибири.
   Послѣ того, какъ заключеніе совѣта было утверждено Корсаковымъ {Оно было напечатано въ Енисейскихъ Губернскихъ Вѣдомостяхъ 1863 г., No 42.}, ему были представлены до марта 1865 года формы контрактовъ отъ двухъ горныхъ исправниковъ: сѣверной части Енисейскаго округа и Забайкальской области. Поэтому главное управленіе Восточной Сибири разослало въ остальнымъ горнымъ исправникамъ, и, между прочимъ, къ исправнику южной части Енисейскаго округа, циркуляры, въ которыхъ настаивало на немедленномъ составленіи формы контрактовъ.
   Но еще ранѣе этого, 29 іюня 1864 года, у исправника южной части Енисейскаго округа состоялось совѣщаніе золотопромышленниковъ и ихъ довѣренныхъ, на которомъ они постановили, чтобы копіи съ контрактовъ всѣ та промысловыхъ управленій съ рабочими были доставлены къ золотопромышленнику и управляющему промыслами Ко Рязановыхъ Мих. Андр. Крутовскому, который и долженъ былъ составить общую для всѣхъ форму кои тракта; затѣмъ она должна быть сообщена на разсмотрѣніе по всѣмъ промысламъ, а окончательное совѣщаніе предположено было созвать не позже второй половины августа. Потребовалось, однако, нѣсколько совѣщаній, прежде чѣмъ составленная на нихъ форма контракта была отправлена въ горное отдѣленіе главнаго управленія Восточной Сибири (въ апрѣлѣ 1865 г.).
   Въ архивѣ горнаго исправника южной части Енисейскаго округа сохранился проектъ формы контракта въ двухъ редакціяхъ: первоначальной, вѣроятно, составленной Крутовскимъ, и окончательной, принятой на совѣщаніи золотопромышленниковъ. Любопытно сравнить нѣкоторые параграфы обѣихъ редакцій, такъ какъ это наглядно покажетъ отношеніе золотопромышленниковъ къ рабочимъ. Какъ мы видѣли, въ контракты обыкновенно включалось условіе, что рабочіе должны быть готовы къ отправкѣ на промыслы по первому требованію, безъ точнаго обозначенія срока отправки, что мѣшало имъ наниматься въ еще свободное время на другія работы (на ато неудобство указывалось и въ печати). Поэтому Крутовскій внесъ въ свой проектъ слѣдующее условіе: "Къ отправкѣ на пріиски мы должны быть готовы въ 1 числу января мѣсяца (если кто изъ насъ раньше нанятъ), а до того времени имѣемъ право производитъ частныя работы въ жилыхъ мѣстахъ; съ 1 же января обязываемся ожидать повѣстки со стороны управленія въ мѣстахъ причисленія" и проч. Между тѣмъ, въ окончательной редакціи этотъ пунктъ изложенъ въ томъ видѣ, какъ обыкновенно устанавливалось въ контрактахъ: "Къ отправкѣ на пріиски мы должны быть готовы по первому требованію, не уклоняясь отъ сего ни подъ какимъ предлогомъ", и проч. Напротивъ, относительно осенняго срока работъ общее собраніе золотопромышленниковъ оказалось милостивѣе: Крутовскій желалъ продлить его до 1 октября, а золотопромышленники назначили 20 сентября. Въ окончательной редакціи сказано, что пріисковое управленіе даетъ рабочимъ, если они пожелаютъ, по одному льготному дню въ мѣсяцъ. Жилища рабочихъ на вновь разрабатывающихся пріискахъ должны были по первой редакціи строиться рабочими въ свободное время безплатно, а по второй редакціи "изъ поденной платы". При опредѣленіи пищевого пайка рабочаго въ первоначальной редакціи назначено каждому по 1 ф. говядины, а по окончательной "не менѣе 1 ф.". За леченіе въ больницѣ платы не полагалось {Впрочемъ, съ такою многозначительною оговоркой: "но если бы кто изъ насъ скрылъ при наемкѣ какія-либо застарѣлыя болѣзни или подъ предлогомъ болѣзни находился на излеченія въ пріисковой больницѣ съ цѣлью уклоненія отъ работъ, то компанія имѣетъ полное право не только дѣлать вычетъ за всѣ употребленные во время теченія медикаменты, но и заставить отработать всѣ дни нахожденія въ больницѣ и послѣ срока работъ"; въ окончательной редакціи еще прибавлено: "если же этого кто изъ насъ не исполнитъ, то платятъ за каждый неотработанный день штрафу по 1 р. с."}. Въ окончательной редакціи было прибавлено, что за прогульные дни управленіе можетъ дѣлать вычеты съ каждаго по 2 р. 50 к. за каждый день. Такимъ образомъ, измѣнененія, сдѣланныя общимъ собраніемъ золотопромышленниковъ въ первоначальной редакціи, хотя иногда и клонились въ пользу рабочихъ, но нерѣдко были для нихъ и невыгодны. Впрочемъ, намъ придется еще возвращаться бъ этой у проекту при разсмотрѣніи нѣкоторыхъ сторонъ жизни ласковыхъ рабочихъ.
   Подлинный экземпляръ окончательной редакціи былъ подписанъ, по предложенію горнаго исправника, управляющими и довѣренными золотопромышленныхъ компаній. При этомъ большинство подписывалось, что принимаетъ эту форму контракта "къ руководству" или "къ исполненію", нѣкоторые же приняли ее только "къ свѣдѣнію".
   Проекты формы контракта, составленные въ другихъ округахъ Восточной Сибири, намъ неизвѣстны: мы знаемъ только, что въ 1866 г. генералъ-губернаторъ Корсаковъ представилъ въ министерство финансовъ форму контрактовъ для найма рабочихъ на частные золотые промыслы, проектированную совѣтомъ главнаго управленія Восточной Сибири, но правительство отвергло мысль о составленія такихъ формъ. Если онѣ составлялись и въ другихъ мѣстахъ въ томъ же духѣ, какъ въ Южно-Енисейскомъ округѣ, то утвержденіе ихъ высшею администраціей ихъ могло бы не улучшать, а скорѣе ухудшить положеніе пріисковыхъ рабочихъ; но, съ другой стороны, и то почти совершенное упраздненіе регулированія отношеній между золотопромышленниками и рабочими, какое мы видимъ въ уставѣ золотопромышленности 1870 г., нельзя считать правильнымъ рѣшеніемъ вопроса, что и начинаютъ сознавать въ настоящее время.
   Въ назначенное время рабочіе являлись на сборный пунктъ и оттуда пѣшкомъ или на подводахъ отправлялись на промыслы {Относительно пріисковыхъ дорогъ въ оффиціальномъ отчетѣ о золотопромышленности въ Восточной Сибири мы находимъ слѣдующія свѣдѣнія: "Къ золотымъ промысламъ Енисейскаго округа дороги находятся въ удовлетворительномъ состояніи, какъ равно и къ пріискамъ Ачинскаго и Минусинскаго округовъ; къ пріискамъ же Олекминскаго округа онѣ улучшаются съ каждымъ годомъ; наконецъ, къ пріискамъ витимской системы и къ верховьямъ Чикоя, Верхнеудинскаго округа, доpoги едва только возможны для верховой ѣзды, особенно во время или послѣ дождей. Къ пріискамъ Канскаго и Нижнеудинскаго округовъ дороги возможны только для верховой ѣзды".}. По неоффиціальнымъ свѣдѣніямъ, даже и въ енисейской тайгѣ дороги были не вездѣ удовлетворительны. На сѣверно-енисейскую систему вело 6 дорогъ, но, по словахъ Н. Латкина, не было "ни одной хорошей"; въ южной же системѣ, но его показанію, "дороги устроены довольно порядочно", однако, для экипажей лѣтомъ была доступна только одна дорога (изъ д. Мотыгиной).
   

II.
Американскій способъ снятія турфа и промывки песковъ.-- Продолжительность рабочаго для.-- Ночныя подземныя работы.-- Урочная система работъ и размѣръ уроковъ.

   Кромѣ обычнаго способа горныхъ работъ на золотыхъ промыслахъ, въ концѣ 50-хъ годовъ былъ заимствованъ изъ Америки новый способъ снятія турфа и промывки песковъ. Вывезъ его изъ Америки Пакулевъ, а впервые онъ былъ примѣненъ въ 1858 г. на промыслахъ Ко Зотовыхъ. Золото по этому способу промывалось такимъ образомъ, что золотосодержащіе пески бросали въ длинные, большею частью 5-ти аршинные деревянные желоба или ящики, установленные наклонно на деревянныхъ подставкахъ и вставленные одинъ въ другой, въ которые пускали сильную струю воды. Землистыя части песковъ, а также и мелкіе камешки уносились по желобамъ въ канаву или подставленную деревянную колоду, золото должно было осаждаться на днѣ желоба въ укрѣпленныхъ тамъ рѣшеткахъ или деревянныхъ доскахъ съ просверленными или выдолбленными въ нихъ отверстіями, крупные же камни отбрасывались изъ желобовъ желѣзными вилками или рогульками въ сторону. Почти такимъ же образомъ снимались и торфа или пустые насосы, лежащіе на золотносномъ пласту {Н. Латкинъ: "Очеркъ сѣверной и южной системы золотыхъ промысловъ Енисейскаго округа". Спб., 1869 г., стр. 150--171. "Объ американскомъ способѣ промывки золото-содержащихъ песковъ" (Горный Журналъ 1860 г., т. IV).}.
   Уже первые опыты примѣненія американскаго способа показали, что онъ несравненно дешевле добычи золота по обыкновенной системѣ, но, требуя извѣстныхъ условій мѣстности, не можетъ быть введенъ вездѣ. Опыты примѣненія этого способа въ большомъ размѣрѣ на промыслахъ Ко Зотовыхъ, а затѣмъ Ко Григорова, были неудачны, и обѣ компаніи понесли значительные убытки, но опытъ на одномъ пріискѣ Латкина былъ успѣшенъ. Послѣдній горячо защищаетъ этотъ способъ въ своей книгѣ, главнымъ образомъ, въ виду его дешевизны. Скарятинъ полагаетъ, что этому способу предстоитъ большое будущее, такъ какъ онъ можетъ содѣйствовать измѣненію всего строя золотопромышленности въ Сибири; при немъ, по мнѣнію Скарятина, "могутъ работать хоть 10 человѣкъ, и работать если не съ большею, то ужъ никакъ не съ меньшею выгодою, и сотня рабочихъ. Такимъ образомъ, золотой промыселъ дѣлается доступнымь самымъ мелкимъ капиталистамъ, а, можетъ быть, современемъ сдѣлается доступнымъ даже и простымъ артелямъ рабочих". Онъ выражалъ надежду, что, благодаря этому способу, произойдетъ устраненіе монополіи большого капитала. Промыселъ пойдеть въ разбродъ". Онъ считалъ даже возможнымъ, что современемъ "хозяиномъ сдѣлается рабочая артель" (какъ было въ Калифорніи). Пакулевскій способъ почти не привился, но что потребность въ примѣненіи къ золотопромышленности артельнаго труда дѣйствительно назрѣла, показываетъ появленіе въ половннѣ 60-хъ годовъ въ горныхъ округахъ Томской и Енисейской губерній артелей старателей-золотничниковъ, о которыхъ мы скажемъ ниже. Къ сожалѣнію, вторая мысль Скарятина, что современемъ хозяиномъ промысла сдѣлается рабочая артель, до сихъ поръ еще не осуществлена, но мысль живая и плодотворная, и объ осуществленіи ея должна позаботиться ея высшая горная администрація.
   Въ контрактахъ съ рабочими 60-хъ годовъ, какъ и прежде, болѣе или менѣе точно обозначалось количество рабочихъ часовъ, хотя иной разъ при этомъ дѣлались такія оговорки, которыя показывали, что учетъ работы количествомъ часовъ не имѣетъ никакого значенія для горныхъ рабочихъ. По контрактамъ самое раннее начало работъ (по крайней мѣрѣ, когда оно точно обозначалось) -- 3 ч. утра, между тѣмъ какъ по закону (св. зак. т. VII, ст. 2484), рабочій долженъ былъ трудиться каждый день "не болѣе, какъ съ 5 ч. утра до 8 пополудни, съ означеніемъ, сколько изъ того дается на обѣденный отдыхъ, и съ исключеніемъ воскресныхъ и торжественныхъ дней"; но такъ какъ далѣе упоминалось о "старательской работѣ", какъ о "работѣ сверхъ условленнаго времени", то золотопромышленники, вродѣ г. Безобразова, и толковали это постановленіе такимъ образомъ, что указанное количество рабочихъ часовъ относится только къ урочнымъ работамъ, упуская изъ вида, что если старательская работа превратилась уже въ обязательную, то на нее должно распространяться правило объ ограниченія количества ежедневнаго труда. Такъ это дѣло понималъ и совѣтъ главнаго управленія Восточной Сибири, когда въ своемъ оффиціальномъ, напечатанномъ въ газетахъ, постановленіи (1861 г.) указывалъ на то, что "время работъ назначается съ 4 ч. утра до 8 ч. вечера, а на нѣкоторыхъ пріискахъ работаютъ и до 8 1/2 ч. вечера, тогда какъ закономъ назначено съ 5 ч. утра до 8 ч. вечера". Въ оффиціальномъ докладѣ одного изъ отдѣленій главнаго управленія Восточной Сибири (1862 г.), какъ на одну изъ причинъ побѣговъ рабочихъ, указывалось на "непомѣрныя работы съ 4 ч. утра до 11 ч. вечера, что при маломъ отдыхѣ совершенно обезсиливаетъ рабочаго". Въ печати мы встрѣтили даже указаніе, что работы продолжались иногда отъ 2 ч. утра до 10 ч. вечера, т.-е., если принять отдыхъ въ 2 ч., продолжались 18 часовъ {Cтатья Пищикова въ Сынѣ Отечества 1861 г., No 60.}. Что такіе случаи дѣйствительно бывали, это засвидѣтельствуетъ намъ одинъ золотопромышленникъ, вовсе не склонный рисовать бытъ рабочихъ въ мрачномъ свѣтѣ.
   Въ общихъ контрактахъ 60-хъ годовъ съ золотопромышленниками Маріинскаго и Алтайскаго округовъ обыкновенное количество рабочихъ часовъ въ день 13--14 1/2, но условія объ этомъ сопровождаются нерѣдко такими оговорками, которыя давали возможность заставить работать и болѣе, а въ договорѣ съ Лавровскою (Мар. окр. 1864 г.) при обозначеніи времени начала и окончанія работъ оставлено даже бѣлое мѣсто, и въ такомъ видѣ контрактъ и былъ вписанъ въ книгу Дмитріевскаго волостного правленія въ с. Тисулѣ. Въ контрактѣ съ Петровымъ (Мар. окр. 1864 г.) количество рабочихъ часовъ обозначено такимъ образомъ: "на работу выходить, не исключая и праздниковъ, каждое число не позже 5 ч. утра, а сходить не ранѣе 8 ч. пополудни безъ всякихъ отговорокъ на неудобство времени. На обѣдъ же намъ вмѣстѣ съ отдыхомъ въ половинѣ дня полагается не болѣе 1 1/2 ч.". Понятно, что подобный контрактъ нисколько не гарантировалъ рабочихъ отъ чрезмѣрнаго напряженія ихъ сихъ пріисковымъ управленіемъ {По договору съ Ко Рязановой и Триполитова (Мар. окр.) работа должна была продолжаться съ 4 ч. утра до 8 ч. вечера, за исключеніемъ на обѣдъ и отдыхъ 1 1/2 часовъ, слѣдовательно, всего 14 1/2 часовъ. Въ договорѣ съ Цибульскимъ, золотопромышленникомъ Маріинскаго и Ачинскаго округовъ, не были точно обозначены начало и конецъ работъ ("не позже 5 ч. утра, не ранѣе 8 ч. пополудни") и, кромѣ того, вовсе не опредѣлена продолжительность отдыха, который назвалъ только "небольшимъ".}. По словамъ автора одной статьи о золотопромышленности южной части Томской губ., рабочіе должны были трудиться "отъ 4 ч. утра до окончанія урока, съ отдыхомъ по получасу утромъ и вечеромъ для чая и по часу въ полдень для обѣда".
   На промыслахъ Кокбектинскаго округа въ Семипалатинской области работа начиналась съ пятаго часа утра и продолжалось до 12; зачѣмъ рабочіе обѣдали и отдыхали до третьяго часа пополудни, а потомъ работали до седьмого или восьмого часа вечера {См. ст. Н. Абрамова о золотопромышленности на этомъ округѣ въ 1867 г. въ Тобольск, Губерн. Вѣдом. 1870 г., No 1.},-- слѣдовательно, рабочій день продолжался, если показанія цитированнаго автора справедливы, 11--12 часовъ.
   Въ общихъ контрактахъ Южно-Енисейскаго округа количество рабочихъ часовъ въ тѣхъ случаяхъ, когда оно точно обозначено, бывало отъ 12 1/2 до 14 часовъ. Въ договорѣ съ Асташевымъ 1861 г. рабочіе обязываются работать съ 5 до 8 часовъ, за исключеніемъ 2Ма часовъ на обѣдъ и отдыхъ, "но мы не будемъ,-- сказано далѣе,-- имѣть ни претензій, ни ропота на управленіе промысла, если иногда занятіе наше работами и продолжится болѣе вышеозначенныхъ часовъ, ибо при такомъ условіи, какое поставлено ниже... относительно производимой намъ платы (за старательскую работу) продолженіе работъ будетъ зависѣть отъ собственной вили нашей, дабы болѣе сдѣлать выработки, а потому болѣе получить и платы", Въ договорѣ же съ Асташевымъ 1862 г., послѣ опредѣленія времени горныхъ и плотничныхъ работъ (съ 5 до 8 часовъ, съ отдыхомъ въ 1 часъ, т.-е. 14 рабочихъ часовъ), далѣе прибавлено: "а съ 8 до 10 часовъ для себя за особую плату по обоюдному съ управляющимъ промысла согласію" съ золотника добываемаго золота, "для чего вамъ и будетъ къ заданному уроку примѣриваться на стараніе излишекъ песковъ по усмотрѣна управляющаго". Слѣдовательно, въ случаѣ согласія рабочихъ на эту добавочную работу, ихъ рабочій день доходилъ уже до 16 часовъ. Въ договорѣ съ М. Крутовскимъ (1868 г.) опредѣлено было работать съ 5 ч утра до 8 ч. вечера, причемъ времени на отдыхъ не было вовсе назначено. Это не значитъ, конечно, чтобы рабочихъ заставляли трудиться безъ перерыва 15 часовъ, но, слѣдовательно, продолжительность отдыха вполнѣ зависѣла отъ произвола пріисковаго управленія. Такъ какъ при существованіи опредѣленныхъ размѣровъ урока постановленія контрактовъ о продолжительности рабочаго дня не соблюдались и рабочіе не отпускались съ работъ до окончанія урока, то нѣкоторые золотопромышленники и не привали этого въ своихъ договорахъ, вовсе не стѣсняясь предписаніемъ заона. Такъ, въ договорѣ съ Ко Рязановыхъ (1861 г.) рабочіе обязывала начинать работу съ 4 ч. утра (въ договорѣ съ Завадскимъ 1869 г. даже съ 3 часовъ утра) и оканчивать ее не прежде, какъ по окончаніи урока {Въ договорѣ съ Ко Зотовыхъ (1860 г.) сказано: "Хотя на основанія горныхъ положеній опредѣлено время съ 5 ч.утра до 8 вечера, но мы, зная по опыту, что здоровый усердный работникъ заданную ему работу можетъ окончить и скорѣе этого времени и, слѣдовательно, выработаетъ болѣе другого, желаемъ для собственной пользы своей производить работу, не стѣсняясь временемъ поурочно, и за выработку уроковъ получать я самую плату на особыхъ условіяхъ...; на этомъ основаніи, если бы уроковъ своихъ къ 8 часамъ не окончили, то обязываемся продолжатъ ихъ и далѣе этого времени; но если успѣемъ окончить уроки своя и ранѣе, то ранѣе можемъ быть отъ работъ уволены". Въ договорѣ съ золотопромышленниковъ Поповымъ (1868 г.) опредѣлено было: "на работу выходить по усмотрѣнію управляющаго и окончивать ее "не иначе, какъ по совершенной выработкѣ своего урока, для обѣда полагая полтора часа съ 10 мая по 10 августа, а въ остальные мѣсяцы менѣе часа, такъ какъ дни короче".}.
   Въ контрактѣ на вскрышу турфа съ Баландинымъ (1865 г.) опредѣлена продолжительность рабочаго дня съ 3 утра до 9 ч., причемъ не обозначено даже время для отдыха, т.-е. если принять часъ на отдыхъ, то рабочій день могъ быть доведенъ до 17 часовъ. Это бывало и въ дѣйствительности, какъ показываетъ свидѣтельство золотопромышленника Н. Латкина (см. ниже). Между тѣмъ, въ 50-хъ годахъ наибольшая продолжительность рабочаго дня, опредѣляемая контрактомъ, равнялась 15 час. Любопытно, что наибольшую продолжительность рабочаго дня мы встрѣчаемъ на нѣкоторыхъ промыслахъ сравнительно крупныхъ золотопромышленниковъ: тугъ, безъ сомнѣнія, сказывалось вліяніе введенія машиннаго производства при промывкѣ золота, какъ и въ 50-хъ годахъ. Крупнымъ компаніямъ, къ тому же, вѣроятно, болѣе мирволили и исправники, допуская нарушеніе закона о продолжительности рабочаго дня. Что дѣйствительность была въ этомъ отношеніи не лучше контрактовъ, видно, между прочимъ, изъ словъ золотопромышленника Безобразова: въ своемъ возраженіи на печатное оффиціальное объявленіе (1861 г.) о различныхъ злоупотребленіяхъ на промыслахъ, Безобразовъ писалъ въ слѣдующемъ году М. С. Корсакову, что работа на пріискахъ, т.-е., конечно, въ лѣтнюю операцію, всегда начиналась въ 3 ч. утра. На недостаточность времени, даваемаго рабочимъ для ночного отдыха, обратила вниманіе и мѣстная администрація. Въ іюнѣ 1865 г. горный исправникъ южной части Енисейскаго округа разослалъ слѣдующій циркуляръ: "Я замѣтилъ, что на нѣкоторыхъ промыслахъ будятъ рабочихъ людей иногда часа за два до выгонки ихъ на работу. Это изнуряетъ людей, такъ какъ при усиленномъ физическомъ трудѣ лишній часъ отдыха могъ бы въ возстановленіи ихъ силъ принести значительную пользу, а, между тѣмъ, этотъ часъ, проводимый въ докучныгь тяжелыхъ сборахъ ни ожиданіяхъ раскомандировки, ослабляетъ людей, а съ тѣмъ вмѣстѣ и ихъ охоту къ дѣятельности". "Признавая это вреднымъ и тяжелымъ порядкомъ", горный исправникъ просилъ промысловыя управленія "сейчасъ же принять мѣры къ устраненію его и для сего распорядиться: будить рабочихъ всѣхъ вообще въ одно время, напримѣръ, часокъ позже, безъ замедленія группировать ихъ на раскомандировку, раскомандировывать и ставить на работу сейчасъ же безъ всякой потери времени. Я увѣренъ, что эта мѣра будетъ полезна и для рабочихъ, и въ промысловомъ дѣлѣ". Распоряженіе это исправникъ просилъ "объявить рабочихъ и служащимъ къ исполненію".
   Въ извѣстныхъ намъ договорахъ сѣверной части Енисейскаго округа продолжительность рабочаго дня опредѣлена въ 12 1/2 -- 13 1/2 часовъ, но иногда съ оговоркою, что "для собственной пользы" рабочіе желаютъ трудиться, "не стѣсняясь временемъ, а поурочно".
   Что продолжительность рабочаго дня бывала въ дѣйствительности о болѣе обычной нормы контрактовъ, видно изъ указаній самихъ золотопромышленниковъ: такъ, Н. В. Латкинъ, въ статьѣ О причинахъ побѣговъ рабочихъ съ золотыхъ промысловъ Восточной Сибири, указываетъ на "тяжелыя, утомительныя работы, иногда продолжающіяся на нѣкоторыхъ промыслахъ до 17 часовъ въ сутки" (!) {Содѣйствіе русской промышленности и торговлѣ 1862 г., прибавл. къ No 3.}. Далѣе въ этой статьѣ авторъ говоритъ: "Усиленная работа по 16--17 часовъ въ сутки должна бытъ положительно запрещена, чтобы нигдѣ работы не производились долѣе 9 ч. вечера (!) и не начинались бы ранѣе 5 ч. утра и притонъ съ извѣстныхъ двухчасовымъ отдыхомъ на обѣдъ и на ужинъ", слѣдовательно, авторъ предлагалъ не дозволять работать болѣе 14 часовъ въ сутки. Н. В. Латкинъ, въ своей книгѣ, вышедшей въ концѣ 60-хъ годовъ, говорить, что "работы начинаются лѣтомъ обыкновенно въ 4 ч. утра"; на завтракъ, обѣдъ и ужинъ давалось 2 1/2 часа, и затѣмъ продолжаются работы "обыкновенно до 8 или 9 ч. вечера; но есть промыслы, гдѣ работы заканчиваютъ въ 10 ч. и позднѣе; впрочемъ, такихъ немного". Слѣдовательно, по слогамъ Н. Латки ? а, обычная продолжительность рабочаго дня ІЗМа -- 14У* часовъ, но бываетъ и 157* и даже б. Относительно промысловъ сѣверной части Енисейскаго округа онъ говоритъ: "Въ прежнее время, лѣтъ 6--7 тому назадъ, во многихъ компаніяхъ обращались съ рабочими не совсѣмъ гуманно". Относительно "отягощенія работами славилась одна почтенная (!) и сильная Кф Г. и Б. (Голубкова и Бенардаки), и подо правду сказать, что нигдѣ не было столько больныхъ, бѣглыхъ и изнуренныхъ рабочихъ, какъ на ея промыслахъ... Я самъ былъ очевидцемъ,-- продолжаетъ Н. Латкинъ,-- какъ работы продолжались на нѣкоторыхъ ея промыслахъ до 11 или даже 12 ч. ночи, а начинались онѣ въ четвертомъ часу утра", т.-е. если принять въ день 27" часа отдыха, то, все-таки, получимъ 18 рабочихъ часовъ, именно столько, сколько указывалъ Пищиковъ въ цитированной выше статьѣ. "Утомленные люди нерѣдко не уходили ужинать и засылали на забояхъ на сырой землѣ. Благодаря Бога и нынѣшняго взгляда начальства и общества, -- говоритъ Латкинъ,-- нынѣ этого уже не дѣлается {Рецензентъ книги Латкина въ журналѣ Дѣло (1869 г., No 11) выражаетъ относительно этого сомнѣніе: "говорятъ, что на нѣкоторыхъ пріискахъ работы начинаются въ 2 ч. ночи и продолжаются до 11 и 12 ч. слѣдующей ночи".} и въ этой компаніи, но все хе воспоминаніе о возмутительности дѣйствій управленія этой Ко не скоро изгладится; при этомъ надо замѣтить, что управленіе этой Ко считалось образцовымъ и лицо, руководившее имъ, было въ свое время великимъ авторитетомъ".
   Относительно Олекминскаго округа мы видѣли, что въ 1861 году контрастъ Рукавишникова вызвалъ замѣчаніе со стороны главнаго управленія Восточной Сибири, что на основаніи этого договора работы начинались съ 4 ч. утра и кончались въ 8 ч. вечера. Безъ сомнѣнія, вслѣдствіе оффиціальнаго выговора, въ договорѣ съ Рукавишниковымъ слѣдующаго года начало работъ назначено было въ 5 часовъ, а окончаніе даже въ 7 ч., но за то неизвѣстно, какъ продолжителенъ былъ отдыхъ. Въ другихъ договорахъ Олекминскаго округа продолжительность рабочаго дня опредѣляется въ 13 1/2--14 часовъ, а въ договорѣ съ Ленскимъ товариществомъ (1863 г.) рабочіе обязываются трудиться въ лѣтнее время не менѣе 14 часовъ.
   При обозначеніи количества рабочихъ часовъ всегда дѣлается оговорка, что въ экстренныхъ случаяхъ при укрѣпленіи плотинъ, устройствѣ водопроводныхъ канавъ, укрѣпленіи ортъ и шурфовъ, въ случаѣ пожара и т. л., рабочіе обязаны безпрекословно и усердно работать во всякое время и во всякую погоду; иногда прибавлено даже: подъ опасеніемъ взысканія за убытки. Ни о какомъ особомъ вознагражденіи за эти труды нѣтъ и рѣчи {Только въ одномъ договорѣ съ Ленскимъ товариществомъ Баснина и Катышевцева (1863 г.) сказано: "Отъ экстренной необходимой работы отказываться мы, рабочіе, не должны ни въ какое время, съ тѣмъ, однакожъ, чтобъ управляющій платить намъ каждому въ будничные дни обыкновенную плату изъ 3 р. с. оклада въ мѣсяцъ, т.-е. до 10 коп. въ день, и въ воскресные и праздничные дни каждому одолжающемуся въ работѣ человѣку по 50 к. с. въ день".}.
   Въ началѣ 60-хъ годовъ работы на нѣкоторыхъ золотыхъ промыслахъ производились въ двѣ смѣны, такъ что одни работали днемъ, другіе ночью. Но, по словамъ Лопатина, это бываетъ "только въ рѣдкихъ, исключительныхъ случаяхъ", и такія работы "бываютъ непроизводительны". Что, дѣйствительно, ночныя работы были весьма рѣдкимъ явленіемъ, видно и изъ того, что изъ всѣхъ извѣстныхъ намъ контрактовъ съ пріисковыми рабочими мы встрѣтили упоминаніе о нихъ въ договорахъ всего двухъ золотопромышленныхъ компаній: одномъ -- Томской губерніи и одномъ -- Олекминскаго округа {Въ договорѣ съ Прибрежно-Витимскою Ко Олекминскаго округа (1867 г.) сказано: "если встрѣтится надобность на производство, вмѣсто дня, въ ночное время работъ, то отъ таковыхъ откалываться мы не должны и выполнять ихъ въ точности, какъ бы и днемъ".}. Это объясняется тѣмъ, что ночныя работы могли быть только подъ землею, а "ортовыя" (подземныя) работы упоминаются въ контрактахъ также весьма рѣдко {Изъ многихъ извѣстныхъ намъ договоровъ южной части Енисейскаго округа ортовыя работы упоминаются только въ двухъ: съ Асташевымъ и Логиновымъ.}.
   Относительно поисковыхъ партій, занятыхъ пріисканіемъ новыхъ золотоносныхъ мѣстъ, въ общихъ контрактахъ нерѣдко встрѣчается обязательство рабочихъ тамъ, гдѣ нельзя проѣхать ни на лошадяхъ, ни на лодкахъ, переносить на себѣ припасы и необходимые для работъ инструменты, иногда подъ страхомъ (въ случаѣ уклоненія отъ этого) возмѣщенія всѣхъ убытковъ отъ произшедшей остановки работъ {Въ договорѣ съ золотопромышленникомъ Маріинскаго и Ачинскаго округовъ Цибульскимъ (1864 г.) мы встрѣтили слѣдующее странное условіе: "Если будемъ мы въ командировкѣ для развѣдки мѣстъ шурфовкою или по другимъ занятіямъ внѣ промысла, то въ этихъ случаяхъ должны имѣть повиновеніе, требуя за то время вознагражденія или особой платы (?|) и старанія, если этого не дастъ намъ самъ хозяинъ или его довѣренный". Быть можетъ, это означаетъ, что рабочіе не должны въ подобныхъ обстоятельствахъ требовать прибавки къ обычной мѣсячной платѣ, но и въ такомъ случаѣ это мѣсто любопытно для характеристики и контрактовъ вообще, и золотопромышленника Цибульскаго въ особенности, въ договорахъ котораго и при опредѣленіи количества рабочихъ часовъ мы находимъ подобныя же, весьма о опасныя для рабочихъ, неточность и неопредѣленность.}.
   Уже въ 50-хъ годахъ стали, вмѣсто извѣстнаго количества часовъ работы, назначать опредѣленные уроки, и въ дѣйствительности урочная система работъ была общепринятою. Въ 60-хъ годахъ размѣръ уроковъ сталъ указываться во всѣхъ контрактахъ, хотя и весьма возможно, что опредѣленіе контракта въ этомъ отношеніи не всегда соотвѣтствовало дѣйствительности. Дѣло въ тонъ, что, какъ видно изъ показаній свѣдущихъ людей, въ 50-хъ годахъ начала распространяться система такъ называемыхъ полуторныхъ уроковъ, т.-е. обязательныя прибавки половины или хотя бы и меньшей доли къ нормальному уроку на условіяхъ старательской работы (при работѣ на пескахъ ранѣе, чѣмъ на турфахъ), между тѣмъ, въ контрактахъ такой порядокъ сказывается лишь въ концѣ этого десятилѣтія. Быть можетъ, контракты потому отставали отъ жизни, что золотопромышленники стѣснялись постановленіями закона, требовавшаго точнаго обозначенія въ договорахъ количества рабочихъ часовъ. Пода существовало такое точное обозначеніе, въ рамки опредѣленнаго рабочаго дня трудно было умѣстить извѣстный размѣръ урока съ опредѣленною прибавкой; поэтому на бумагѣ все еще оставался и старый порядокъ распредѣленія работъ, между тѣмъ какъ свѣдущіе люди еще въ первой половинѣ 50-хъ годовъ свидѣтельствовали о началѣ распространенія системы полуторныхъ уроковъ. Но, во всякомъ случаѣ, въ 60-хъ годахъ на огромномъ большинствѣ пріисковъ стараніе въ праздники было обязательно и производилось въ томъ же порядкѣ и обыкновенно съ тѣми же уроками, какъ и въ будни, а въ будни работа сверхъ урока, было или нѣтъ нормировано контрактомъ ея количество, обыкновенно также составляла прямое продолженіе урочной работы, т.-е. была общимъ стараніемъ на торфахъ или пескахъ.
   Изъ контрактовъ съ промысловыми управленіями Западной Сибири наиболѣе типичнымъ для первой половины 60-хъ годовъ является договоръ съ золотопромышленницею Маріинскаго округа Лавровскою (1864 г.), въ которомъ размѣръ урока опредѣленъ такимъ образомъ: "Вскрышу каждый куб. сажени торфа производить при мерзлой землѣ такимъ числомъ рабочихъ, какое, по усмотрѣнію промысловаго управленія, необходимо будетъ нужно, при такой же землѣ безъ лошадей, т.-е. съ откаткою на тачкахъ, четырмя человѣками, а при одной хозяйской лошади двумя человѣками. Добычу каждой куб. сажени золотосодержащихъ песковъ, вывозку въ машинѣ и промывку ихъ съ уборкою эфеля въ указанное мѣсто производить не болѣе какъ тремя человѣками съ потребнымъ количествомъ лошадей". Точно такое же опредѣленіе урока мы находимъ и въ нѣсколькихъ контрактахъ южной части Енисейскаго округа въ первой половинѣ 60-хъ годовъ. По оффиціальному свидѣтельству, въ 1853 г. въ южной части Енисейскаго округа при работѣ съ лошадью ставилось при добычѣ торфа также два человѣка на куб. сажень, а при ручной откаткѣ отъ 4 до 6 человѣкъ; что же касается добычи и промывки песковъ, то при вододѣйствующей чашѣ на кубическую сажень песку требовалось отъ 3 до 4 человѣкъ. Такимъ образомъ, уроки Лавровской, по крайней мѣрѣ, при ручной откаткѣ торфа и при добычѣ и промывкѣ золота, совпадали съ максимальными, а не съ минимальными уроками 50-хъ годовъ. Но въ другихъ извѣстныхъ намъ контрактахъ съ золотопромышленниками Маріинскаго округа въ 60-хъ годахъ уроки были болѣе {Такъ, въ договорѣ съ Ко Рязановой и Триполитова (1803 г.) урокъ при вскрытія турфовъ до 1 марта былъ назначенъ по 1 куб. саж. на 2 человѣка съ лошадью (между тѣмъ какъ, по оффиціальному свидѣтельству 1853 г., въ зимнее время прибавлялось по 2--3 чел. на сажень, смотря по качеству турфа), а съ 1 марта до окончанія срока полагалось добывать и отвозить торфовъ и песковъ по 1 1/4 саж. на 2 человѣка. Въ контрактѣ съ маріинскимъ и ачинскимъ золотопромышленникомъ Цыбульскимъ 4 человѣка съ 2 лошадьми должны были лѣтомъ добывать и отвозить 3 саж. торфа (т.-е. болѣе чѣмъ въ Ко Рязановой и Триполитова, гдѣ 4 человѣка вскрывали 2 1/2 саж.); размѣръ же уроковъ при добычѣ и промывкѣ песковъ былъ вовсе не опредѣленъ въ контрактѣ и назначеніе его предоставлялось усмотрѣнію промысловаго управленія. По договору съ золотопромышленникомъ Шитиковымъ, при добычѣ и промывкѣ песковъ 2 человѣка должны были промывать не менѣе 1 куб. саж. съ добычей и вывозкой песку и отвозомъ эфеля и гальки, между тѣмъ какъ, по договору съ Лавровскою, это количество добывалось и промывалось тремя человѣками.}. Такимъ образомъ, напряженность труда все болѣе и болѣе увеличивалась.
   Въ нѣсколькихъ договорахъ южной части Енисейскаго округа опредѣленіе размѣра уроковъ на торфахъ и пескахъ точно такое же, какъ и въ контрактѣ съ маріинскою золотопромышленницей Лавровской (1864 г.), но и здѣсь уроки современемъ возросли {По договору съ Асташевымъ 1867 г. при добычѣ турфа (при талой землѣ и ручномъ откатѣ) на куб. сажень ставилось уже не 4, а 3 чел., а при 1 хозяйской лошади считалось 1 1/2 чел., вмѣсто 2, т.-е. 3 чел. на 2 куб. сажени; добывать 4 саж. золотосодержащихъ песковъ должны были 5 чел. (т.-е. на добычу 1 сажени считался 1 1/4 чел.), а добыть 1 куб. саж. песку, промыть на машинѣ и отвезти гальку и афель въ отвалы должны были не болѣе 2 1/2 человѣкъ (вмѣсто прежнихъ 3), т.-е. 5 чел.-- 2 куб. сажени съ необходимомъ количествомъ хозяйскихъ лошадей. Подобное же увеличеніе напряженности труда произошло и на промыслахъ Исаева, по договору съ которымъ (1865 г.) количество промываемыхъ песковъ еще болѣе увеличено (на 1 куб. саж. полагалось уже не 2 1/2, а только 2 1/4 чел.). Въ договорѣ съ Ко Мясникова на 1861--62 годъ мы находимъ огромный урокъ на торфахъ: при талой землѣ съ ручною откаткой на тачкахъ должно было добыть и вывезти 1 куб. саж. двумя человѣками (во всѣхъ другихъ договорахъ тремя или четырьмя чел.), а при одной хозяйской лошади 1 1/2 чел., т.-е. тремя человѣками 2 саж.}.
   Въ трехъ договорахъ южной части Енисейскаго округа (съ Удерейскою Ко 1861 г., съ Зубовою 1863 г. и съ Асташевымъ 1868 г.) мы встрѣтили при опредѣленіи урока на торфахъ и пескахъ обязательное соединеніе урочныхъ и старательскихъ работъ, а именно прибавку 1/4 старательской сажени. По договору съ А. Лопатинымъ (1862 г.) "на выработку 1 куб. сажени какъ золотоноснаго песка съ отвозкою на машину или къ механическому подъему, такъ и турфа въ отвалы или тоже въ механическому подъему л, ставилось по 2 чел. на сажень, причемъ отмѣрялось въ стараніе уже не 1/4, а 1/2 сажени, такъ что при таломъ грунтѣ они должны были вырабатывать каждый день золотоноснаго пласта или турфа по 1 1/2 саж., не требуя особыхъ возчиковъ {При вскрышѣ торфа ручныхъ откатомъ на тачкахъ ставилось по этому договору на выработку 1 куб. саж. при откаткѣ на разстояніи до 15 саж. по 2 чел. на сажень, при разстояніи до 25 саж.-- 3 чел. и т. д., при мерзломъ же грунтѣ прибавлялось людей по усмотрѣнію промысловаго управленія.}. По договору съ Ко Хотинскаго и Макарова (1868 г.) урокъ былъ назначенъ при вскрышѣ турфа и добычѣ пессковъ -- 1 куб. саж. двумя человѣками съ 1 лошадью; сверхъ того, для увеличенія своей "заработки" рабочіе обязались сверхъ кубической сажени двумя человѣками съ лошадью вырабатывать "со вступленія въ работы на пріискъ по 10 мая еще 1/4 сажени", а съ мая, т.-е. съ начала промывки носковъ, опредѣленные на вскрышу турфа должны были, сверхъ указаннаго "хозяйскаго урока, безпрепятственно принимать себѣ въ замѣръ торфа въ каждый день для старанія на 2 чел. и 1 лошадь по 1/2 куб. саж., а назначенные на добычу песковъ, подвозку ихъ на машину, отвозку гадьки и эфеля и др. работы обязывались забойщикъ и возчикъ въ "хозяйскій урокъ" добыть и свезти на машину 1 куб. саж. песковъ и сверхъ этого урока "принимать себѣ каждый день въ стараніе на 1 забойщика и возчика по 1/4 саж.", если же, сказано далѣе, "кто-либо изъ насъ подъ разными предлогами захотѣлъ бы уклониться и не принимать... старательскаго замѣра торфовъ и песковъ, то изъ насъ никто этого сдѣлать не можетъ и съ работъ самовольно отлучаться не долженъ, а если кто это учинитъ, то управленіе, при содѣйствіи мѣстнаго начальства, имѣетъ взыскать по всей строгости закона за неповиновеніе и ослушаніе". Эти слова показываютъ, что введеніе прибавочной старательской четверти или половины сажени было сдѣлано не безъ нѣкоторой борьбы: очевидно, рабочимъ болѣе нравился готъ порядокъ, когда старательская работа въ будни не была обязательною, а предоставлялась ихъ собственному желанію и усмотрѣнію. Наконецъ, этотъ процессъ сліянія урочныхъ и старательскихъ работъ завершился тѣмъ, что о немъ стало упоминаться въ нѣкоторыхъ договорахъ въ видѣ особаго заявленія, какъ, наприм., въ договорѣ съ Григоровымъ 1869 г. {"За каждый рабочій день на пріискахъ,-- сказано здѣсь,-- опредѣляется плата во 10 коп. каждому рабочему. Сверхъ того дозволяются золотопромышленниками и ихъ управляющими старательскія работы на золотѣ и на турфѣ въ будни и въ праздники, за которыя, по усмотрѣнію ихъ, я производится еще особая плата. Но такъ какъ неопредѣлительность старательскихъ работъ и самое вознагражденіи за оныя не обезпечиваютъ... заработокъ вашихъ, а равно золотопромышленники и ихъ управляющіе безъ опредѣлительности работъ нашихъ не могутъ основать на нихъ своихъ соображеній, то, но избѣжаніе сего, по взаимному согласію между нанимателемъ и нами, врывали для себя нужнымъ и полезнымъ соединить урочныя работы и мѣстѣ со старательскими и получать за тѣ и другія нераздѣльную плату".}. Не касаясь пока размѣра платы, мы укажемъ только величину уроковъ. На турфахъ талыхъ конною отвозкой рабочіе обязались по этому договору вырабатывать каждый день двумя человѣками отъ одной до двухъ (!) куб. саж. {Въ договорѣ съ Ко Григорова и Семенова (1870 г.) отъ 1 1/2 до 2 cаж.}, а ручнымъ откатомъ двумя (!), тремя и никакъ не болѣе четырьмя человѣками {Въ договорѣ 1870 года двумя или тремя чел.}, смотря по свойству турфа и близости откатки въ отвалы. При добычѣ и отвозкѣ песковъ на машину они должны были вырабатывать 3--4 куб. саж. тремя или четырьмя человѣками при 2 лошадяхъ. Сравнивъ это количество работъ съ тѣмъ, какое было опредѣлено въ договорѣ съ Лавровскою и другими золотопромышленниками начала 60-хъ годовъ, мы, если даже и примемъ во вниманіе нѣкоторую прибавку въ то время на стараніе (около 1/4 урока), все-таки, увидимъ, какъ сильно увеличилась напряженность труда. При промывкѣ песка это отчасти еще можетъ объясняться усовершенствованіемъ промывальныхъ машинъ, хотя собственно работа забойщиковъ осталась въ столь же первобытномъ видѣ, какъ и прежде, относительно же вскрытія торфа мы не видимъ" этого и лишь изрѣдка въ договорахъ упоминается объ искусственныхъ приспособленіяхъ для подъема торфа. Различіе въ размѣрѣ уроковъ на разныхъ промыслахъ можетъ объясняться различіемъ въ свойствѣ почвы, но, все-таки, увеличеніе уроковъ съ теченіемъ времени несомнѣнно.
   Въ Олекминскомъ округѣ, какъ мы уже упоминали, весною заключались съ рабочими особые договоры на старательскія работы. Въ договорѣ 1 мая 1863 г. съ ленскимъ товариществомъ Баснина и Катышевцева рабочіе съ начала промывки песковъ обязались "въ каждый рабочій будничный день вскрыть торфа и отвезти его въ отвалы или добыть и отвезти на машину золотосодержащихъ песковъ двумя человѣками при 1 лошади по 1 куб. сажени за обыкновенную мѣсячную плату, на отвозку же въ кучу гальки и эфеля на каждыя 3 куб. сажени песковъ должны становиться по 2 лошади" {Длz разравниванія отваловъ гальки, эфелz и торфа пріисковое управленіе должно было поставить особыхъ людей. Разстояніе отваловъ отъ мѣста работъ не должно было ни въ какомъ случаѣ превышать 150 саженъ.}. Сверхъ только что указанной урочной работы, рабочіе обязалась за особую ежедневную плату "двумя человѣками при одной лошади добывать песковъ и подвозить на машину, а торфа вскрыть и отвозить въ отвалы по 1/4 куб. саж., а смотря по удобству добычи песковъ и вскрыши торфа -- и болѣе" {Но для отвоза гальки, эфеля и торфа въ отвалы особыхъ людей они не должны были требовать.}. Въ праздничный день полагались такіе же уроки для урочныхъ и старательскихъ работъ. Если же кто изъ рабочихъ "свергъ выполненія урочной и старательской работы изъявитъ желаніе, составя между собою небольшія артели, промывать пески или вскрывать торфа", то управляющій не долженъ былъ имъ въ томъ отказывать, а обязанъ былъ указать имъ мѣсто для работъ. Такимъ образомъ, по этому договору такъ называемая частно-старательская работа (сверхъ урочной въ размѣрѣ 1 саж., а старательской -- 1/4 саж. на указанное количество людей) была не обязательна. Но вслѣдъ за тѣмъ, въ тотъ же день особымъ дополнительнымъ условіемъ рабочіе и эту работу превратили въ обязательную {Въ этой дополнительной "подпискѣ" сказано: "Каждые изъ насъ 2 человѣка рабочихъ при одной лошади должны, кромѣ 1 саж. за мѣсячную плату и 1/4 саж. изъ поденной платы, вырабатывать еще 1/4 саж. частно-старательской работы или же, считай въ каждой куб. сажени 40 таратаекъ песковъ", рабочіе обязывались "вывозитъ на машину по 10 таратаекъ по частно-старательской работѣ", получая добавочную плату за пески съ каждой таратайки, а за турфъ съ сажени.}, и, такимъ образомъ, по этому добавочному условію 2 рабочихъ съ 1 лошадью должны были обязательно вырабатывать въ день уже не 1 1/4, а 1 3/4 куб. саж. Въ договорѣ Прибрежно-Витимской компанія (1867 г.) мы также встрѣчаемъ полуторные уроки, т.-е. обязательную прибавку половины урока въ видѣ старанія.
   Пищиковъ въ своей статьѣ говорить, что обременительность урочныхъ промысловыхъ работъ "выходить изъ всякаго вѣроятія": "Напримѣръ, есть ли какая-либо возможность на разстояніи отъ 200 до 300 саж. отъ мѣста добычи песковъ до промывальной машины перевезти на 1 лош. и 2 чел. рабочихъ 1 1/2 куб. саж., составляющихъ тяжести до двухъ тысячъ пудовъ, и этотъ урокъ отъ того только такъ малъ, что лошадь не въ состояніи больше вывезти; если бы лошадь могла вывозить 2 саж. въ смѣну, двѣ положили бы на урокъ, т.-е. на каждаго человѣка сажень". Какъ мы видѣли, къ концу 60-хъ годовъ дѣло дошло и до этого. "Обыкновенно,-- продолжаетъ Пищиковъ,-- 2 чел. съ лошадью и на вышеозначенномъ разстояніи могутъ добыть и вывезти кубическую сажень безъ большого труда, и этотъ урокъ достаточенъ для пользы хозяина и не обременителенъ для рабочихъ. "Большіе уроки ведутъ свою родословную,-- говоритъ Пищиковъ въ другомъ мѣстѣ, -- отъ громадныхъ выработокъ отрядными рабочими, потоку что уполномоченные, видя постоянно у отрядныхъ большія выработки... вообразили себѣ, что рабочіе, нанятые по такъ называемому общему контракту... могутъ вырабатывать такіе же уроки", и "приняли себѣ за правило задавать на 2 чел. и 1 лош. 1 1/2 куб. саж., не соображая того, что эти уроки почти никогда не вырабатываются", и "если иногда показываютъ" ихъ "выработанными", то "только тогда, когда рабочіе воровски сами или съ согласія служащаго, находящагося при смотрѣніи за рабочими, передвигаетъ на 1/4 или 1/2 аршина ближе къ началу работъ... шнуръ, означаюшій окончаніе заданнаго урока" {Сынъ Отечества 1861 г., NoNo 31 и 50.}. Но часто уменьшать, такимъ образомъ, урокъ оказывалось, разумѣется, невозможнымъ, а что неотработка урока не проходила рабочему даромъ, это мы увидимъ ниже. Лопативъ въ своей статьѣ (1871 г.) говоритъ: "Назначеніе уроковъ при всѣхъ земляныхъ работахъ не одинаково и зависитъ отъ различныхъ условій. Если торфа мерзлые или мясвиковатые (глинистые) и отвозка ихъ отдалена, то на выработку одной куб. сажени ставится отъ 7 до 15 человѣкъ; если же грунтъ состоитъ изъ сыпучаго песку съ мелкимъ камнемъ (галькою) и не мерзлый, то 1 сажень вырабатываютъ 2 человѣка при 1 лошади". Но если таковъ былъ урокъ въ самомъ началѣ 60-хъ годовъ, то 10 лѣтъ позднѣе, когда писалъ Лопативъ, уроки были уже гораздо болѣе, и у самого Лопатина еще въ 1862 году 2 человѣка (вмѣстѣ съ обязательномъ стараніемъ) должны были выработать каждый день пласта или турфа по полторы сажени. Увѣряя въ своей статьѣ, что "урочную работу хорошіе рабочіе зачастую кончаютъ въ 5--6 часовъ вечера", Лопатинъ, повидимому, забывалъ, что за урочною саженью у него слѣдовала еще обязательная добавка въ видѣ лишней старательской половины сажени на 2 рабочихъ. Корреспондентъ одной петербургской газеты утверждалъ даже, что пріиски были "страшнѣе каторги" {Въ доказательство своихъ словъ онъ приводитъ слѣдующій примѣръ: "Въ 1861 году ссылался на заводы Енисейской губерніи бѣглый каторжникъ Черниковъ. Дорогою онъ сошелся съ поселенцемъ Ѳедоровымъ, пересылавшимся по этапу на пріискъ компаніи Рязановыхъ. Черниковъ и Ѳедоровъ помѣнялись между собою званіемъ, именами и фамиліями. Черниковъ ушелъ на пріиски, а Ѳедоровъ -- на мѣсто Черникова въ каторгу. На пріискахъ Черниковъ пробылъ только до 15 апрѣля и, испытавъ пріисковыя работы, чистосердечно самъ объявилъ о себѣ, что онъ каторжникъ". Авторъ опроверженія на эту корреспонденцію пытался объяснить приведенный случай тѣмъ, будто бы бѣжать съ каторги удобнѣе, чѣмъ съ пріиска (?), вслѣдствіе его отдаленности отъ жилыхъ мѣстъ, забывая, что не мало народа бѣжало, однако, съ пріисковъ и что бѣглому каторжнику также приходилось обыкновенно пробираться по лѣснымъ трущобамъ въ малонаселенныхъ мѣстностяхъ.}.
   Въ то время, какъ общіе контракты представляютъ большое разнообразіе въ размѣрѣ уроковъ, контракты съ отрядными рабочими на вскрышу торфа гораздо менѣе отличаются въ этомъ отношеніи другъ отъ друга, что, по всей вѣроятности, объясняется задѣльною платой отрядныхъ рабочихъ, при которой они сами старались наработать какъ можно болѣе и выше нормы, установленной въ контрактѣ; усердіе къ труду поддерживалось въ нихъ и тѣмъ, что они нанимались на пріисковыя работы артелями. Въ огромномъ большинствѣ контрактовъ и Маріинскаго, и Енисейскаго округовъ, въ теченіе всего десятилѣтія 60-хъ годовъ, отрядные рабочіе обязывались вскрывать 1 куб. саж. (иногда не менѣе 1 куб. саж.) двумя человѣками на хозяйской лошади; въ нѣкоторыхъ контрактахъ къ этому прибавлено, что сработанное сверхъ урока зачисляется въ стараніе, т.-е. оплачивается по повышенной платѣ {По договору съ Лопатинымъ (1862 г.) пріисковому правленію предоставлялось право заставить рабочихъ вскрывать турфы съ отвозомъ на тачкахъ, но съ тѣмъ, чтобы ручная откатка продолжалась не долѣе 10 сентября. Болѣе частая ручная откатка турфа въ сѣверно-енисейской системѣ объясняется тѣмъ, что стоимость содержанія тмнъ лошадей была очень дорога, вдвое дороже содержанія человѣка (Гор. Журн, 1860 г., т. IV, стр. 15--16).}. Въ договорѣ съ компаніей Квятковской и Королева (южной част. Енис. окр. 1865 г.) постановлено, чтобы въ будни лишная старательская выработка была не болѣе 1/4 саж., а въ праздники полагалось выработать 1 1/4 куб. сажени; въ договорѣ же съ Поротовымъ (южн. часъ Енисейск. окр. 1865 г.), при такомъ же условіи относительно будней, въ праздники назначено вырабатывать по 1 1/2 куб. сажени. Въ договорѣ съ компаніей Малевинскаго (сѣв. част. Енис. окр. 1865 г.) выработка 1 куб. саж. съ ручною отвозкой на тачкахъ должна была производиться тремя человѣками при разстояніи отваловъ отъ 3 до 50 саж., а въ договорѣ съ компаніей Голубкова и Кузнецова (сѣв. част. Енис. окр. 1867 г.) на тачкахъ -- четырьмя человѣками, на лошадяхъ -- двумя человѣками. Что и этотъ послѣдній урокъ былъ не малъ, видно изъ слѣдующаго письма довѣреннаго компаніи Голубкова: "О платѣ за излишнюю сверхъ урока выработку турфовъ въ будни въ условіи не было слова, потому что я не предполагалъ, чтобы они могли вырабатывать лишнее", и затѣмъ слѣдуетъ дозволеніе назначить праздничную плату за излишнюю старательскую выработку сверхъ назначеннаго урока. Мы видимъ, слѣдовательно, что если большіе уроки, какъ думалъ Пищиковъ, "ведутъ свою родословную" отъ уроковъ отрядныхъ рабочихъ, то послѣдніе умѣли, по крайней мѣрѣ, мѣшать ихъ дальнѣйшему увеличенію въ контрактахъ, и уроки въ 1 1/2 саж. на 2 человѣкъ съ лошадью очень рѣдки, хотя, можетъ быть, въ дѣйствительности они ни ой разъ и вырабатывали болѣе назначеннаго.
   Въ случаѣ недоработки назначеннаго урока, рабочіе должны были или отработать его на другой день сверхъ урочнаго назначенія, лишаясь, тѣмъ не менѣе, платы за эту недоработку, или подвергались особому вычету (по одному договору отъ 50 коп. до 3 р., смотря по количеству недоработаннаго урока) {По договору съ Даниловымъ (южн. часъ Епис. окр. 1863 г.), въ случаѣ недоработки, или лишеніе платы за невыработанное количество, или отработка на другой день. По договорамъ Олекминскаго округа съ Рукавишниковымъ (1862 г.) и Марковымъ (1862 г.) на недоработку полагался денежный вычетъ, въ первомъ пропорціонально количеству, недостающему до урока, во второмъ -- по 15--25 к. въ день.}. Въ договорахъ съ отрядными рабочими, нанявшимися на вскрытіе турфа, мы встрѣчаемъ, въ случаѣ недоработки урока, или отработку его на другой день, или отработку въ праздничные дни по будничной платѣ, или вычетъ изъ праздничнаго или вообще старательскаго заработка, соотвѣтственно количеству недоработаннаго. Иногда же отрядные рабочіе выговариваютъ въ контрактахъ, чтобы вычета за недоработку съ нихъ не дѣлали.

В. Семевскій.

(Продолженіе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.X, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru