Санковский Василий Демьянович
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Разговор между щеголем и ученым
    Две элегии
    Ода на вожделеннейший день...

Русская эпиграмма второй половины XVII -- начала XX в.

   

В. Д. Санковский

   

146. РАЗГОВОР МЕЖДУ ЩЕГОЛЕМ И УЧЕНЫМ

   

Щеголь

             Конечно, у тебя пустая голова,
             Что на сто слов моих одним ты отвечаешь.
   

Ученый

             Болтают вздор один, а говорят слова.
             Я мало говорю, а много ты болтаешь.
   
             <1764>
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Василий Демьянович Санковский родился на Украине. Учился он в Киевской и Московской духовных академиях, а также в Московском университете, где его литературным наставником был Херасков. В 1763 г. Санковский издавал журнал "Доброе намерение", а по переезде в Ярославль стал редактором первого русского провинциального журнала "Уединенный пошехонец" (1786). Как поэт более всего проявил себя в переводах античных классиков и в сатире "улыбательного рода".
   146. "Доброе намерение", 1764, No 9, с. 400. Ср. там же подобную эп-му П. И. Фонвизина "Разговор между ученым и щеголем".
   

-----

   

Две элегии

I

             Размучен мыслями, размучен злой тоскою,
             Пишу к тебе сие дрожащею рукою,
             Хоть мне велит молчать сомнение и стыд;
             Но ах! твои красы и твой прелестной вид,
             Твои красы, вина моей презлополучной доли,
             Твой вид, мучитель мой и хищник милой воли,
             Велят, чтоб я писал к возлюбленной своей,
             Чтоб я писал к тебе, предмет моих очей.
             Пишу, и то пишу, что в сердце ощущаю,
             И жалобу мою тебе самой вещаю.
             Лишь только я тебя увидел в первой раз,
             В тот самой для меня, увы! лютейший час,
             Почувствовал в себе, чего не знал дотоле,
             Почувствовал в себе, что я уже в неволе.
             Встревоженна тобой, во мне вспылала кровь,
             И страстную к тебе я стал иметь любовь.
             С тех дней всегда тебя я в мыслях вображаю,
             С твоим я именем и день и ночь встречаю.
             Я способов ищу с тобою купно быть
             И вздохами тебе свою любовь открыть.
             Движения твои и речи примечая
             И взоры взорами плачевными встречая,
             Хочу сказать: люблю, но вдруг остановлюсь
             И, мысли пременив, надеюсь и боюсь.
             От робости с тобой разстануся в молчаньи,
             Разстанусь в горести, в слезах, в тоске, в страданьи.
             Узрев тебя еще, я тож хочу сказать
             И руки милыя хочу облобызать;
             Но, как румяной стыд вдруг овладеет мною,
             Ни слова не сказав разстануся с тобою.
             Разставшись, более вздыхаю и грущу
             И прелестей твоих опять везде ищу.
   
                  Давно уже меня крушит сие смятенье,
             Производя в груди лютейшее мученье.
             Но я не открывал тебе до сих времен,
             Что совершенствами твоими стал пленен.
             Теперь, к твоим ногам я сердце повергая,
             Прошу тебя, прошу, прошу моя драгая:
             Прими сей нежной дар и вечно им владей,
             Ни сердца не щажу, ни жизни я своей.
             Лишь только б ты мою хоть мало страсть платила,
             Которая мое спокойство прекратила,
             Которая мое веселье отняла;
             А ты, прекрасная, мне будь во всём мила.
   
                  Хоть мыслишь ты, что я уже пленен другою,
             Но верь, что лишь пленен твоею красотою.
             Не трогают меня другие красоты,
             Одна ты мне мила, одна прелестна ты.
             Но что я делаю и что теперь вещаю?
             Я тщетною себя надеждою прельщаю,
             Чтоб ты могла меня, прекрасная, любить.
             Не можно, ах! тому никак не можно быть.
             Ты, будучи млада, разумна и прелестна
             И свету будучи достоинством известна,
             Нещастнаго любить не можешь никогда,
             Желанье получить не вижу и следа.
             Лишь только то меня в нещастьи ободряет,
             Что сердце нежное в девице обитает,
             И в коих большия приятности лица,
             В тех девах точно и нежнейшия сердца;
             А ты, любезная, имев лице прекрасно,
             Захочешь ли презреть тобою сердце страстно,
             И за любовь мою суровостью платить,
             И в раненой груди ран больше растравить.
             Но делай, что тебе, дражайшая, угодно
             И что твоей красе меня пленившей сродно.
             Коль вздохи не могут мои тебя тронуть,
             Скажи: нещастливой, в надежде ты не будь.
             Когда ж чувствителен тебе поток мой слезной,
             Позволь мне называть тебя своей любезной.
   

II

             О хищница моей любезныя свободы!
             Прелестные плоды нежнейшия природы,
             Прекрасное лице, прекрасная душа,
             Ах, если б не была ты столько хороша,
             Я страстен не был бы, дражайшая, тобою,
             Не жертвовал бы я тебе одной собою.
             Чего в тебе ищу, во многих бы искал
             И многих бы к себе усердьем привлекал.
             Сей град, сей милый град наполнен красотами,
             Как поле нежными усыпано цветами.
             Сколь много видим звезд на синих небесах,
             На берегах песку и птиц на древесах,
             Столь многи красоты в сем граде обитают
             И алчный взор очей заразами питают;
             Но в многих для меня прелестна ты одна,
             Сияешь, как в звездах прекрасная луна.
             В безчисленных цветах как роза всех нежнее,
             Так в многих красотах одна ты всех милее.
             Весною соловей поет всех лучше птиц,
             Равно моим глазам ты лучше всех девиц.
             Одна ты кровь мою вспалила первым взглядом
             И, напоив меня любви приятным ядом,
             Произвела во мне, увы! лютейшу страсть
             И прелестьми зараз взяла над сердцем власть.
             Тобой встревожен дух, тобой глаза прельщенны,
             И мысли уж мои тобою стали пленны.
             Ты, распалив меня своею красотой,
             Свободу отняла и рушила покой.
             Принудила меня всечасно сокрушаться,
             Вздыхать и в горести слезами обливаться.
             Но ах! не ведаешь, прекрасная, того,
             Что ты причиною нещастья моего.
             Лишь я тебя узрел, в те самыя минуты
             Вдруг начали меня терзать мученья люты;
             Покою с тех минут ни малого не зрю,
             Скрываючи любовь, которою горю,
             Которую к тебе, прекрасная, имею,
             Которую открыть стыжуся и робею.
   
                  Но что мне пользы в том, что горьки слезы лью,
             Что пользы в том, что я свирепу страсть таю?
             Болезни коль врачу больной не объявляет,
             Виновен ли он, что его не исцеляет.
             Больной виновен в том, он сам себе тиран,
             Что показать врачу своих не хочет ран,
             Болезни всякой врач хоть мало да поможет,
             Но ах, и сам Гален*) ран исцелить не может,
             Которыя терплю я от любовных стрел,
             К сим ранам пластыря никто не изобрел.
             Нигде такое, ах! лекарство не родится,
             Которым бы могла любовь искорениться;
             Лишь тот, кто мог меня смертельно уязвить,
             Тот может грудь мою и сердце исцелить.
             Клариса! ты меня смертельно уязвила
             И во груди моей ты раны растравила.
             Узнай мою болезнь и сжалься надо мной,
             И раны излечи мне данныя тобой.
             Плати мою любовь, которою пылаю,
             С которою живу и жизнь мою скончаю.
             Плати мою любовь, дражайшая, плати
             Иль сердце взятое обратно возврати.
   
                  Ах нет, владей ты им, владей моей душою,
             Навеки я пленен твоею красотою;
             Навеки лишь тебе я сердце поручил
             И в вечныя себя оковы заключил;
             Слезами речь мою и вздохами кончая,
             Прошу тебя, плати мою любовь, драгая.
   
   Свободные часы. М.: При Императорском Московском университете; 1763, сентябрь.
   

ОДА
на
ВОЖДЕЛЕННѢЙШIЙ ДЕНЬ
Высокоторжественнаго Тезоименитства
Ея Августѣйшаго Императорскаго
Величества,
Всепресвѣтлѣйшія Державнѣйшія
ВЕЛИКІЯ ГОСУДАРЫНИ
ИМПЕРАТРИЦЫ
ЕКАТЕРИНЫ ВТОРЫЯ,
САМОДЕРЖИЦЫ
ВСЕРОССІЙСКІЯ,
читанная
въ публичномъ собраніи
МОСКОВСКАГО УНИВЕРСИТЕТА,
1762. года,
Ноября 26 дня,

Сочиненная тогожъ Университета Студентомъ
Васильемъ Санковскимъ.
Печатана при Имераторскомъ Московскомъ
Университетѣ.

             Ужè Россія къ совершенству
             Чрезъ трудные пути пришла:
             ЕКАТЕРИНА къ благоденству
             Дѣтей Россійскихъ привела.
             Печалей мракъ ужè сокрылся,
             На радость вопль перемѣнился,
             Изсохли рѣки нашихъ слезъ.
             Россійска Мать ЕКАТЕРИНА,
             Блаженства нашего причина,
             Ниспослана къ намъ въ даръ съ небесъ.
   
             Минувше время воброжая,
             Отверстый вижу Марсовъ храмъ:
             Во внутренность его вникая,
             Ужасный зрю предметъ очамъ.
             Тамъ алчные мечи сверкаютъ,
             Людей тамъ люди умерщвляютъ,
             Одинъ другаго хочетъ смертъ.
             Багрова кровь течетъ рѣкою,
             Не сытый мечь держа рукою,
             Съ разверстымъ зевомъ скачетъ смерть.
   
             Минерва Росскихъ странъ вздыхала,
             И быть въ весельѣ не могла:
             Слезящи очи обращала
             Къ местамъ, въ которыхь кровь текла.
             Россійски Музы трепетали,
             Въ своихъ трудахъ ослабѣвали,
             Зря напряженный смерти лукъ.
             О время люто и нещастно!
             О время грозно и ужасно,
             Для всѣхъ художествъ и наукъ!
   
             Возможно ли, чтобъ свѣтъ со тьмою
             Когда ни есть могъ мирно жить?
             Возможно ли кому съ водою
             Свирѣпый огнь соединить?
             Никакъ: но можно, чтобы сіи
             Противныя себѣ стихіи
             Въ согласіе когда пришли:
             Равно не можно, чтобъ науки,
             Гдѣ ядеръ свистъ и трубны звуки,
             Безъ помѣшательства цвѣли.
   
             Марсъ строгъ, Минерва кротка дѣва:
             Согласнымъ быть возможно ль имъ?
             Сія Мать мира, тотъ Богъ гнѣва:
             Мы жертвовали обоимъ.
             Но зрѣлища днесь видимъ новы:
             Марсъ тяжкія нося оковы,
             Лежитъ поверженный у ногъ
             Всещедрыя Императрицы,
             Минервы Росской и Царицы.
             Сію намъ далъ всещедрый Богъ.
   
             Свирѣпый вождь кровавой брани,
             Ей началъ съ клятвой говоритъ:
             Не распростру стѣсненной длани,
             Доколѣ будетъ въ свѣтѣ жить.
             Чрезъ все въ оковахъ буду время,
             Твое доколѣ будетъ племя
             Россійскою владѣть страной.
             Коль кто противъ ТЕБЯ возстанетъ,
             Падетъ въ крови, и вдругъ увянетъ,
             Низверженный моей рукой.
   
             Сей речью Музы одобренны,
             Весельемъ начали пылать;
             Спокойнымъ миромъ огражденны,
             Дерзаютъ пѣть Россійску Мать.
             Дерзаютъ, купно и боятся,
             Незрѣлости своей стыдятся:
             Но побужденіе сердецъ
             Велитъ молчаніе оставить,
             МОНАРХИНЮ свою прославить,
             Сплетая Ей похвалъ вѣнецъ.
   
             Ужè на Западѣ и Югѣ
             Хвалы МОНАРХИНИ гремятъ;
             Ужè во всемъ пространномъ кругѣ
             Со удивленьемъ говорятъ:
             Стократъ блаженны Россы нынѣ,
             Что царствовать ЕКАТЕРИНѢ
             Господь надъ ними повелѣлъ!
             Гласятъ сіе, и повторяютъ,
             И мыслію своей вникаютъ
             Въ число <Е>я преславных дѣлъ.
   
             ОНА трудится денноночно,
             Для щастія Своихъ рабовъ:
             Въ законѣ ходитъ непорочно,
             И льстивыхъ ненавидитъ словъ,
             ОНА невинныхъ защищаетъ,
             Пути коварны пресѣкаетъ,
             И всѣмъ достойное даетъ.
             Какъ небо дождь во время зною,
             Такъ намъ ОНА своей рукою
             Щедроты безпримѣрны льетъ.
   
             Скажите днесь, О! Россы, сами,
             Не справедливу ль пѣснь пою?
             И безпритворными устами
             Вы подтвердите мысль мою.
             На зракѣ вашемъ начертанно
             Сердецъ веселье не сказанно,
             Что Ей во власть васъ Богъ вручилъ,
             Кто найдется въ странѣ толикой,
             Чтобъ отъ МОНАРХИНИ Великой
             Себѣ щедротъ не получилъ?
   
             О! естьли бы возможно было
             Отверстый къ сердцу путь иметъ,
             И, чтобъ оно въ себѣ ни крыло,
             Возможно было всѣмъ узрѣть:
             Тогда бы Россы поспѣшали,
             И всѣ свои сердца казали,
             За тѣмъ, что всѣ горятъ равно.
             Одно у всѣхъ повиновенье,
             Одна любовь, одно почтенье,
             Усердіе у всѣхъ одно.
   
             Но что въ смятенье духъ приводитъ?
             И нудитъ что меня сказать?
             Мнѣ нынѣ вдругъ на мысль приходитъ:
             Мы люди, можемъ мы ласкать.
             Но насъ народъ въ томъ оправдаетъ,
             Кой повсемѣстно восклицаетъ,
             И повторяетъ всякой часъ:
             Сѣдящая на Росскомъ Тронѣ,
             Сіяй на долгій вѣкъ въ Коронѣ.
             А гласъ народа, Божій гласъ.
   
             Мы слезы горьки проливали,
             Когда скончалась Россовъ Мать.
             Ея всечасно вспоминали,
             Не преставая воздыхать.
             Мы дни въ смущеньѣ проводили,
             И безпрерывно говорили:
             Къ чему мы днесь, къ чему пришли?
             Намъ безъ НЕЯ уже казалось,
             Что щастье наше окончалось,
             И дни златые отцвѣли.
   
             Но Росска Мать ЕЛИСАВЕТА,
             Въ ЕКАТЕРИНѢ днесь живетъ.
             Она равно златыя лѣта
             Странамъ Россійскимъ подаетъ.
             Какъ ТА кровь поданныхъ щадила,
             Меча въ кровиЄ не обагрила:
             Так нынѣ и сія щадитъ.
             Отъ Бога данну власть имѣя,
             Но о нещастныхъ сожалѣя,
             Одной щедротой злыхъ казнитъ.
   
             Стократъ, Россія, ты блаженна,
             Пре<с>лавная на свѣтѣ часть,
             Что Божіей рукой врученна
             МОНАРХИНѢ такой во власть!
             Ты днесь усердіемъ пылая,
             И руки къ небу простирая,
             Языкомъ сердце изъяви;
             В весельѣ утопая нынѣ,
             Скажи своей ЕКАТЕРИНѢ:
             Живи, МОНАРХИНЯ, живи.
   
             Да удивится смертныхъ племя
             Величеству преславныхъ дѣлъ,
             Которыя ТЫ въ наше время,
             Для щастія градовъ и селъ,
             Великодушно совершала,
             Когда на Тронѣ возсіяла,
             Какъ свѣтлая в ночиЄ луна!
             Твою всѣ будутъ помнить славу<,>
             Твою кротчайшую державу
             Прославятъ поздны времена.
   
   Оригинал здесь.
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru