Садовской Борис Александрович
Н. К. Михайловский. Отклики

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Томы I и II. Издание редакции журнала "Русское Богатство". С.-Петербург.. 1904. Ц. 3 р..

Борис Садовской

Н. К. Михайловский. Отклики

Томы I и II. Издание редакции журнала "Русское Богатство". С.-Петербург.. 1904. Ц. 3 р.

   Года еще не прошло со дня смерти Михайловского, а уже имя его начало быстро забываться. С каждым днем его могила все больше и больше порастает неумолимой травой забвения. О нем не говорят, не вспоминают, волнуясь не передают трогательных воспоминаний. Потеря его не только не была для России тяжелым ударом, но в сравнении со смертью Чехова прошла почти незамеченной. И это вполне понятно. За последнее время Михайловский если и представлял некоторый интерес, то разве только как любопытная литературная окаменелость. Тип консервативнейшего по природе русского либерального журналиста, сам живой обломок консервативнейших шестидесятых годов, потомок по прямой линии Добролюбовых, Чернышевских, - он оставался последним могиканом, последним представителем традиций незабвенного "Свистка", эхо которого, отозвавшись через "Современник?- в "Русском Слове", "Деле" и "Отечественных Записках", Откликнулось в "Русском Богатстве" слабым замирающим отголоском. Всю свою долгую жизнь Михайловский неизменно писал об одном и том же - и все в одном и том же узко партийном духе. Кажется, проживи он еще двадцать - тридцать лет, его критическая виолончель продолжала бы с прежней самоуверенностью петь по тем же старым нотам, хотя бы ее надоевший мотив звучал диссонансом всему европейскому оркестру. С этой стороны Михайловский такой же либерал, как князь Мещерский консерватор. Сорокалетнее стояние на "славном посту", вменявшееся Михайловскому людьми его партии в особую заслугу, в своего рода гражданский подвиг, наделе повредило ему более всего. Этот журнальный Симеон-столпник, величественно стоя на своем посту, не только не был в силах сойти с него и смешаться с кипучим течением вечно ищущей мятущейся толпы, но не мог даже повернуть свободно головы, чтобы что-нибудь в этой толпе увидеть. И только издали по оптическому обману, казалось, что Михайловский, как гигантский серый камень, как естественная плотина, действительно направляет либеральное течение по какому-то его руслу.
   За сорок с лишним лет Михайловский написал несколько больших ученых статей, ныне в значительной степени устаревших, и множество журнальных очерков и критических заметок. Легко "владея пером", он умел гипнотизировать провинциально-наивного читателя развязной манерой, искусным подбором крылатых словечек и хлесткостью выражений, скрывавшими под остроумной формой пустоту и бессодержательность его идей. Критика его заключалась, главным образом, в постоянном уловлении чужих погрешностей и ошибок и. бравурно-презрительном отношении ко всем, кто был не его прихода. Полемические приемы Михайловского несложны. Кроме дешевого и грубоватого зубоскальства - прямого наследия журналистики шестидесятых годов с ее "бутербродами" и "стрижами" - у него заметна склонность к ядовитым и не совсем скромным намекам на те качества противников, которые, казалось бы, совсем даже не относятся к литературе. Так, говоря об Иване Аксакове, он не без ехидства указывает, что знаменитый публицист управляет банком и получает большое содержание; вслух сомневался, можно ли протянуть руку Алексею Толстому, написавшему "Пантелея-Целителя"; с нескрываемым презрением и ненавистью писал о стихах помещика Фета; Маркевичу намекал на взятки. Этот, если можно так выразиться, "либеральный сыск" в свое время подорвал немало писательских репутаций. Да и без того о писателях чем бы то ни было ему несимпатичных Михайловский всегда отзывался пристрастно и несправедливо, причем постоянно намекал то на донос и ренегатство, то на цинизм и манию величия. При чтении его статей всегда наперед можно угадать, к кому и как отнесется критик: В общем, это умение вовремя подмигнуть, хихикнуть, швырнуть грязью, удачно пустить магически действующее на публику словцо - еще лет десять тому назад почти всегда достигало известной цели. Бессловесная "публика", издавна запуганная журнальными авторитетами и разучившаяся нешаблонно мыслить, почтительно выслушивала однообразно-поверхностные рассуждения и плоские остроты Михайловского, считая их непогрешимыми формулами высокой мудрости и чуть ли не самых новейших откровений. На безрыбьи восьмидесятых годов этот некрупный по таланту публицист вдруг неожиданно для самого себя очутился в роли философа, учителя и пророка. Г-жа Вербицкая провозгласила его даже "властителем наших дум". И вот - с высоты своего позитивно-буржуазного трона Михайловский в качестве "первого критика" строго судил заблуждения Толстого и снисходительно признавал Чехова недурным беллетристом. Достоевский и Владимир Соловьев были бесцеремонно отодвинуты в угол. В то же время, будучи лишен от природы эстетического чутья и понимания поэзии, Михайловский брался судить таких гениальных поэтов, как Фет, с точки зрения "общественной пользы". В нескольких беглых заметках и отрывочных словах великий поэт был "разделан" с беспощадною, чисто писательскою свирепостью, и не столько за стихи, сколько за "отсталость" своих политических и литературных взглядов.
   В двух книжках "Откликов" собраны статьи Михайловского, печатавшиеся в "Русском Богатстве" с 1895 по 1898 год. Интересного здесь немного. Это все те же старые вариации на избитую тему. Ничего оригинального - все бледно, мертво, трафаретно-правильно и знакомо, знакомо... Это не живой огонь поэтического мышления, не свободные лучи вдохновения, а педантично-ровный свет керосиновой лампы. Все наиболее интересное, нужное из того, что появлялось за эти года в литературе, оставлено без внимания или встречено враждебно. Нежные молодые ростки безжалостно вытаптываются, все новое рассматривается небрежно, свысока. Осмеяны и не поняты талантливые работы преждевременно угасшего юноши-философа Ф. Е. Шперка и "Письма о поэзии" П. П. Перцова. Заря нового искусства приветствована негодующими циническими плевками. Розанов объявлен "ханжой" и "изувером". Лесков в качестве автора "Некуда" разобран односторонне-пристрастно. У Полонского одобрены его малодушные буднично-гражданские стихи, а Фет - о sancta simplicitas, - оказывается, потому только писал об "исцелении от муки", что у него, не было другой более подходящей рифмы к слову "звуки". Все это бессодержательное, а главное, никому не нужное старческое брюзжанье вперемежку с надоедливыми остротами и повторением хлестких словечек в конце концов невольно утомляет внимание и сливается в какой-то однообразно-серый монотонный гул. Надо сознаться, что издатели "Откликов" оказали памяти Михайловского плохую услугу. Незачем было вспрыскивать живой водой это поле* усеянное мертвыми костями. Лучше бы им остаться навсегда на мирном и тихом кладбище "Русского Богатства".
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru