Д. Н. Садовников
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Поэты-демократы 1870-1880-х годов.
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
Л., "Советский писатель", 1968
Биографические справки, подготовка текста и примечания В.Г. Базанова,
Б.Л. Бессонова и А.М. Бихтера
----------------------------------------------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
Биографическая справка
401. Попутный ветер (Народная сказка)
402. "Я искал тебя, искал..."
403. Полонянка (Жигулевское предание)
404. Астраханский загул
405. Стенькина шуба
406. Настасьина могила (Волжское предание)
407. В Жигули!
408. Суд
409. Зазноба
410. "Из-за острова на стрежень..."
411. В остроге
412. В Жигулях
413. К Волге
417. Аннабель-Ли (Из Эдгара По)
Дмитрий Николаевич Садовников родился 25 апреля 1847 года в Симбирске
(ныне Ульяновск), в небогатой дворянской семье. Отец писателя долгое время
работал домашним учителем у помещиков Симбирского края.
После его смерти (1861) Садовников был определен в симбирскую гимназию,
где основательно изучил английский язык и познакомился в подлиннике со
многими выдающимися произведениями английской литературы. Рано проявились
также и его литературные способности: с восьми лет он сочинял стихи -
подражания русским поэтам, а печататься начал, еще находясь в пятом классе
гимназии (корреспонденция из Симбирска в "Северной пчеле" за 1864 год). В
1866 году он закончил перевод поэмы Лонгфелло "Песнь о Гайавате".
В 1867 году Садовников вышел из седьмого класса гимназии и переехал в
Москву, где продолжал заниматься самообразованием. Вскоре он вынужден был
поступить в качестве учителя английского языка к богатому купцу и с ним
отправился в заграничное путешествие. После возвращения из поездки
Садовников переселяется в родной Симбирск. В дальнейшем, проживая то в
Москве, то в Петербурге, он писал стихотворения, а также статьи, главным
образом по вопросам истории и этнографии Поволжья.
В биографической заметке о Садовникове поэт-современник Ап. Коринфский
рассказывал, что Садовников "почувствовал непреодолимое тяготение к народу;
как истый волжанин, он полюбил Волгу и родное Поволжье, объездил и даже
обошел его вдоль и поперек, узнавая народ и его жизнь путем личного,
непосредственного общения с ним. Благодаря этому он обогатил отечественную
этнографию ценным вкладом собранных и на месте записанных преданий и
образцов простонародного творчества; при этом сам, невольно поддавшись
неотразимому обаянию этого творчества, он и в своих оригинальных
произведениях придерживался народного колорита и миросозерцания". {Ап.
Коринфский, Д. Н. Садовников и его поэзия, СПб., 1900, с. 108.}
С 1873 года Садовников публикует ряд стихотворных переложений
исторических легенд Поволжского края; их источниками послужили произведения
народного творчества, собранные и записанные самим поэтом. Среди них большое
место занимает цикл песен о Степане Разине, в том числе "Из-за острова на
стрежень..." (1833).
Следует заметить, что, при всей несомненной демократической
направленности песен и легенд Садовиикова, демократизм его не имел ярко
выраженного характера. Общественно-политическим взглядам поэта была
свойственна некоторая расплывчатость и неопределенность, а творчество его
питалось в основном фольклорно-романтическими истоками.
В 1870-е и начале 1880-х годов стихотворения Садовникова печатаются в
"Вестнике Европы", "Русской мысли", "Ниве", "Огоньке" и других изданиях.
В последний, петербургский период своей жизни Садовников много работает
над переводами стихотворений Байрона, Лонгфелло, Теннисона, Эдгара По и
других поэтов.
Личная дружба и литературные интересы связывали Садовникова с кругом
петербургских писателей (Тургенев, Достоевский, Я. П. Полонский), с
артистической средой (А. Г. Рубинштейн, М. Г. Савина), с художниками (И. К.
Айвазовский, И. Е. Репин). Он оставил интересные воспоминания (дневник) о
"пятницах" Полонского и встречах с Тургеневым и Достоевским. {Опубликовано в
сб.: "Русское прошлое", Пг., 1923, кн. 1 и 3.}
Садовников проявил себя также как выдающийся фольклорист: им составлен
сборник "Загадки русского народа" (1875), не потерявший своего научного
значения и в настоящее время (переиздан в 1960 году). Его записи сказок
составили сборник "Сказки и предания Самарского края", вышедший посмертно
(1884).
Скончался Садовников неожиданно, на 37-м году жизни, 19 декабря 1883
года в Петербурге.
Первый сборник стихотворений Садовникова под заглавием "На старой
Волге. Песни и легенды" был выпущен через двадцать три года после его смерти
(Симбирск, 1906). В него вошли только произведения, посвященные Волге и
Степану Разину. Наиболее полно из дореволюционных изданий поэзия Садовникова
представлена в книге "Песни Волги" (СПб., 1913). Она включает помимо
оригинальных стихотворений также и многочисленные переводы. Единственным
научным изданием произведений Садовникова в настоящее время является книга
"Избранные произведения и записи" (Куйбышев, 1940).
401. ПОПУТНЫЙ ВЕТЕР
(Народная сказка)
Ясный день глядится в воды,
Неба ровная лазурь
Не пророчит близких бурь,
Переменчивой погоды.
Вот лебедок белых стая
На реке разбила стан -
Белогрудый караван
Дремлет, ветра поджидая.
Нет попутному охоты
10 Двинуть грузные суда,
Чуть колышется вода,
Виснет парус без работы...
1
"Тронься, ветер ты низовый!
Полно, будет отдыхать!
Тучей темною свинцовой
Принакрой ты Волгу-мать;
Разведи речную воду,
Беляки седые вспень,
Дай попутную погоду,
20 Отряхни скорее лень!
Что гуляешь без заботы,
Или волюшка мила?
Позабыл свои налеты
Темнокрылого орла!.."
Так пловцы молили долго...
Набежали облака,
Затуманилася Волга,
Мать-кормилица река.
2
Задался по божьей воле
30 Ветреный денек,
Рыщет ветер в чистом поле
Вдоль и поперек;
Вот хлебами пробегает,
Приутих на миг,
Вот с прохожего срывает
Шапку, озорник.
Покачнулись, зашумели
Темные леса;
Пеной волны забелели,
40 Вздулись паруса.
3
Той порою из села
Старушонка внучке
С торгу бережно несла
На полтину мучки.
Как стерпеть озорнику?
И хитер, и ловок,
Подлетел и всю муку
Выдул из ночевок.
Пущен по ветру укор:
50 "Ишь, полтиной медной
Нажился залетный вор
От старухи бедной!"
И нужда-то и беда...
Исстари ведется,
Что где тонко, там всегда
Ниточка и рвется!
Вся развеяна мука,
И ни гроша денег...
Без радельного сынка
60 Год-то тяжеленек.
4
Встречу старухе - служивый как раз,
Не молод, видно, что дока;
Выслушал он о покраже рассказ:
"Царь, - говорит, - недалеко...
Счастье твое, что попался солдат;
Правды - в Москве лишь добиться,
Ветер-то в поле поймаешь навряд,
А без суда не годится.
Только минуй ты московских судей,
70 Разных подьячих да дьяков,
Прямо царю ты челом своим бей:
Суд у царя одинаков.
Правду, старуха, тебе говорю...
Ветер пусть по полю рыщет,
Ты же ступай да пожалься царю:
Он виноватого сыщет!"
- "Где мне дойти? Укажи, доведи:
Путь до Москвы тебе ведом..."
- "Ладно, старуха, за мною иди!.."
80 Робко пошла она следом.
5
Высок_и_, и светл_ы_, и богаты
Красовались царевы палаты:
Всюду била в глаза позолота,
Дорогая резная работа;
Залита была в золото даже
В переходах стоявшая стража...
На резном золоченом сиденьи
Рядом - сын, а кругом в отдаленьи
Холодна и недвижно-угрюма
90 Заседала боярская дума.
"Что вам надо?" - спросили сурово...
Началось челобитное слово.
6
Небывалое дело...
Поставлен на миг
Суд прошеньем таким
В неисходный тупик.
Напряженно кругом
Все решения ждут,
Призадумался царь:
100 Что поделаешь тут?
Вдруг сынок молодой,
Ясноокий сокол,
Встал, отцу своему
Речь такую повел:
"Место царское мне
Уступите на срок:
Я могу разрешить,
Что суду невдомек!
Мне неведом закон,
110 И какой я судья,
Но найду, укажу
Виноватого я!"
И тревога видна
В его детских очах,
И дрожит, как струна,
Эта речь на устах.
Царь ответил ему:
"Если чутко в груди
Бьется сердце твое,
120 Так садись и суди!"
И думцам объявил:
"Станет сын, а не я
Буйный ветер судить -
Это воля моя!"
Те не верят ушам.
Царь сказал и сошел;
Отрок-сын поднялся
На отцовский престол.
От царя услыхав
130 Несуровый отказ,
Окружающим он
Дал немедля наказ:
"Оседлайте коней,
Вы, гонцы-молодцы,
И гоните во все
Городские концы!
Тех купцов, у кого
Есть на Волге суда,
Для допроса ко мне
140 Приведите сюда!"
7
Перед очи царевы
Купцов привели -
У них бороды густы,
Туги кошельки.
На румяных щеках
Горя нет и следа:
Не видали они,
Что такое нужда...
И опять раздался
150 Голосок молодой:
"Когда ваши суда
Шли низовой водой,
Вы молили о чем:
О здоровье семей,
Барышах ли больших?
Говорите смелей!"
Отвечали купцы:
"Век свой хлеб продаем,
Так молили тогда
160 Мы известно о чем:
Как бы снизу задул
По пути ветерок
Да тяжелую кладь
Довезти нам помог...
Внял моленью господь...
В срок поспели суда..."
- "От моленого гостя
Случилась беда:
Ветер в поле муку
170 У старухи разнес,
Набедил и пропал,
Кто заплатит - вопрос?
За покражу теперь
И несите ответ:
Был он на руку вам,
Да другому-то нет!
Виноватые - вот!
Заплатите с лихвой!"
И с деньгами пошла
180 Старушонка домой.
"У царя на Москве
Сын надёжа растет!" -
По торгам, площадям
Загуторил народ.
<1876>
402
Я искал тебя, искал
У подножья серых скал.
Там, где море мощной грудью
Нагоняет вал.
Я искал тебя в лесах,
В заповеданных местах,
Где охватывает душу
Безотчетный страх.
По полям и над рекой
Разносился голос мой;
Но везде лежали чары
Тишины немой.
И в желаньи красоты
Гасли светлые мечты...
На призыв мой не хотела
Отозваться ты.
Раз с тобой наедине -
Наяву или во сне,
Я не знаю - ты нежданно
Показалась мне,
Ты склонилась надо мной,
Ты шепнула сердцу: пой!..
С той поры я нераздельно,
Нераздельно твой!..
Конец 1870-х годов (?)
403. ПОЛОНЯНКА
(Жигулевское предание)
Зеленые горы!.. Здесь каждый бугор
Особое носит названье -
Глухие овраги, расщелины гор
Хранят у себя с незапамятных пор
Поросшее мохом преданье.
Среди этих темно-зеленых холмов
Сказания местного слово,
Как крик выплывающих в небо орлов,
Как шум отдаленный сосновых лесов,
10 И дико, и вместе сурово...
Вот Девьей горы опустилась пята
И моется в зыби разлива,
А выше, над каменной гранью хребта,
Чернеют, как точки, одни беркута
И шепчет сосновая грива.
В те годы, когда под зеленую сень
Леса удалых принимали,
Работали нож да тяжелый кистень,
Любовь воровали со всех деревень,
20 Царевы суда обирали, -
Увел из-за Волги лихой атаман
С собой красоту полонянку -
Туда, где раскинул свой временный стан,
В дремучую глушь, под зеленый шихан,
В свою воровскую землянку.
Не сладко житье ей с немилым вдвоем,
И кажутся долгими ночи...
Тоскует она о селеньи родном;
Молчит, закрывая цветным рукавом
30 От слез потемневшие очи.
Не может к своим она весточки дать
В село, где крушатся немало
О ней и жених, и родимая мать...
"Бежать, - она думает, - надо бежать
Скорее во что бы ни стало!"
Неделя проходит - она уж не та;
Тоску на веселье сменила -
Светлей стали очи, приветней уста.
Глядит атаман - и ее красота
40 Его в свой черед полонила.
Бегут для него незаметно часы -
Он с ней остается подолгу;
Для ласковых слов ненаглядной красы,
Для светлых очей и тяжелой косы
Забыл он кормилицу Волгу.
"Скажи, красота, у меня ль не житье?
Моя ль не завидная доля?
Спасибо - забыла ты горе свое,
Люби атамана: всё будет твое,
50 Во всем тебе полная воля!
Смотри, - говорит он, взойдя на курган,-
Вон, видишь, белеют в тумане
Суда? То богатый идет караван -
С низовых местов, из полуденных стран,
Везут мне обильные дани.
Наденешь другой, побогаче наряд,
Персидскими шитый шелками;
Алмазные серьги в ушах заблестят,
И будет убор твой девичий богат
60 Цветными, как солнце, камнями!"
Но силою сердца ее не возьмешь,
Он душу ее не узнает:
У ней на словах золоченая ложь,
А замысел свой, что отточенный нож,
Она от него укрывает.
Как твердый утес прибылая вода,
Тоска ее тайная гложет.
Одна у ней дума: когда же? когда?..
А речи... Что речи?.. По ним никогда
70 Расстаться она с ним не может.
"Мне любо и здесь, молодец удалой,
На что мне постылую волю?
Привыкла к тебе, не пойду я домой,
Хочу поделить, разудалый, с тобой
Твою молодецкую долю.
Пойдем посидим, как сидели вечор,
И помнишь? на зоречке рано,
Поближе к реке, на знакомый бугор:
Там весело глазу, трава что ковер", -
80 Склоняет она атамана.
Садятся... И, лаской вконец опьянен,
На грудь полоненной девицы
Кладет утомленную голову он...
И тихо вечерний, разымчивый сон
Ему опускает ресницы.
За ними дремучего бора стена,
Они - на краю, у обрыва.
Кругом ни души... и везде тишина, -
Внизу только плещет о камни волна
90 Встающего тихо разлива...
О чем же тут думать? Толчок - и долой
С вершины крутого шихана
С подавленным стоном летит удалой,
Об острые камни стуча головой, -
И нет удальца атамана.
Землянка в ту ночь остается пуста.
Почуяв кровавое дело,
Наутро всплывают над ней беркута
И тщетно кругом озирают места,
Ища атаманово тело.
1880
404. АСТРАХАНСКИЙ ЗАГУЛ
Государевым указом
Все прошедшие вины
Атаману-вору Стеньке
С голытьбою прощены.
Откачнулся, разудалый,
Прочь от шаховой земли
И опять на Волгу сгрудил
Все суда и корабли.
Снова Стеньке с казаками
10 Вплоть до Дона вольный ход -
И до Астрахани Волгой
Он на Соколе плывет.
Вот и устье с камышами,
Святорусская земля;
Вон и башни зачернели
Астраханского кремля...
С каравана шум несется,
Песни, крики и пальба...
Дует свежая моряна
20 В парусовые зоба.
Вьются шали дорогие
На мачтовых деревах;
Снасти шелком перевиты,
Позолота на кормах...
А на пристани собрался
Астраханский вольный люд,
Машут шапками на Волгу,
Не расходятся и ждут.
Сходни брошены на берег;
30 Атаман вперед идет;
Перед соколом залетным
Расступается народ.
Да и есть чему дивиться:
Ворот золотом расшит,
На кудрях сибирский соболь,
На кафтане - аксамит.
А за ним толпою пестрой
Сходят царские стрельцы,
И низовые бурлаки,
40 И донские удальцы.
"Здравствуй, батюшка родимый! -
Все кричат, и стар и мал. -
Подобру ли поздорову?
Где, кормилец, пропадал?"
- "На царя работал, братцы;
За святую бился Русь...
Вот опосле, время будет -
Здесь делами разберусь;
А теперь гулять приглянул!
50 Пей, народ, на Стенькин счет!.."
И с ватагою казацкой
Шумно городом идет.
Всех поит, не разбирая,
Государевым вином,
Серебро горстями мечет,
Стелет улицу сукном.
А бабье и девки ловят
От удалых нарасхват -
Бирюзу, цветные бусы,
60 И парчу, и кановат.
Словно город весь огулом
Стал царевым кабаком:
Только Стенька показался -
Всё по городу вверх дном.
С воеводой вместе ходит;
По кормленому плечу
Бьет рукой да шутки шутит:
"Не ворчи! Озолочу!"
А чего ворчать? Недаром
70 Воевода с ним в ладу:
Стенька будет посильнее
Воеводы в городу...
За Степаном - только свистни -
Колыхнется весь народ...
А кому охота биться
За царевых воевод?
<1881>
405. СТЕНЬКИНА ШУБА
От казацкого веселья
Захмелела вся река.
На судах и пьют и пляшут,
Выбивая трепака.
Под ударами подковы
Разудалых плясунов
Рвется, словно холст дешевый,
Ткань узорная ковров.
На парчу золотной ткани
10 И на бархат шаровар
Льются редкие напитки
Из больших чеканных чар,
Налито рукою хмельной
И зеленое вино,
Алый бархат заливая,
Плещет с ними заодно.
И разносится далеко,
Громыхая и звеня,
По широкому раздолью
20 Бесшабашная песня.
Воевода от Степана
Не отходит, так и льнет:
На мосту на корабельном
С атаманом вместе пьет.
"На, попробуй воровского! -
Шутку шутит атаман
И из рук своих с заморским
Подает тяжелый жбан. -
Не претит?.." И тут же следом
30 Шлет поминки и дары:
Бирюзу, жемчуг и ткани,
И турецкие ковры.
Знай похваливай да клянчи -
Мимо рук не проплывет:
Наложил добра в амбары
Воевода семь подвод.
Да один ли воевода!
И приказные дьяки
Насовали по карманам,
40 Понабили сундуки.
Только всё ему, вишь, мало,
Недоволен, старый пес:
Так бы он, кажись, в амбары
Всё глазами и увез.
Кубок сильно приглянулся...
Весом будет гривны три,
Золотой, в каменьях ценных...
"Подари да подари!"
- "На, прими!.." Каймой цветною
50 Показалась больно шаль.
"Чай, уступишь, Тимофеич!"
- "На, бери, - не больно жаль!"
Со Степана дорогую
Шубу тянет за рукав...
Видно, соболь показался
Да персидский златоглав.
"Ну, брат, шубой не уважу;
Есть на ней большой завет...
На подарок этот ценный
60 Моего согласу нет".
- "Эй, отдай! Не ссорься лучше
И на зло меня не нудь:
В силах я цареву милость
Так и этак повернуть...
Вор ведь ты!.." Крепится Стенька...
Привскочил бы он с ковра,
Показал бы воеводе...
Да не Стенькина пора.
"Ты ведь, если разойдешься,
70 Так намелешь сгоряча...
Пошутил я..." И спускает
Шубу ценную с плеча.
"На, старик, бери да помни,
Что и я порой сердит...
Не наделала бы шуба
Много шуму", - говорит.
<1881>
406. НАСТАСЬИНА МОГИЛА
(Волжское предание)
За Степановой за любой,
За Настасьей молодою,
Цельный месяц смерть ходила
Сухопутьем и водою;
Привязалась лютой скорбью,
Извела былую силу
И свела порой осенней
Прежде времени в могилу.
Сам Степан ножом булатным
На горе ей яму роет;
Ни души кругом, лишь ветер
В буераке воймя воет...
Чем приметить это место
Для того, чтоб видно было
С Волги, со степи, из лесу,
Где Настасьина могила?..
Как на грех везде всё пусто,
Только степь кругом да камень,
А вдоль Волги, по вершинам,
Зеленеющая рамень...
Чу! Скрипят колеса... Смотрит:
По дороге, воз за возом,
Со стеклом торговцы едут,
Видно, с ярмарки, обозом.
"Стой! Опрастывай живее!" -
Крикнул им Степан с кургана.
А Степан шутить не любит,-
Надо слушать атамана.
"Поворачивайся живо!
Подвози, вали всё в кучу!
Опрокидывай телеги,
Выноси товар на кручу!"
И с утра до темной ночи
Выл кругом лишь ветер вольный
Да над Настиной могилой
Раздавался звон стекольный.
"Вот вам денег за работу,
Поделите да и с богом!
Чур, не вместе поезжайте,
А по разным по дорогам!
Вы ведь, резанцы да воры,
Только этим и живете,
Из-за стертого алтына
Брату горло перервете!
Если спросят, где достали,
Говорите, что отрыли
Этот клад в лесной трущобе,
На Настасьиной могиле!"
<1881>
407. В ЖИГУЛИ!
"...Эй, ребята, вверх поутру
Две посудины прошли, -
Что здесь даром заживаться,
Перекинем в Жигули!.."
И с удалыми гребцами
По разливу вешних вод
Стенька Разин на охоту
В легкой лодочке плывет...
Знай ныряй между кустами
10 Да поталкивай веслом
Застоявшийся в затоне
Прошлогодний бурелом...
Впереди река - что море,
А вдоль берега реки
Разметались на приволье
Рудо-желтые пески...
Видно, спешная работа:
Под рулем струи кипят,
Тихий говор раздается,
20 Да уключины скрипят...
Вот смолою потянуло,
Показались Жигули;
Сосен темные вершины
Обозначились вдали...
Справа, слева обступают,
Смотрят с берега леса, -
Не шелохнется без ветра
Их зеленая краса...
"Ну, - кричит Степан, - дружнее!
30 Весла в воду, песни в ход!
Ночку, братцы, погуляем,
А наутро - чья возьмет!..
Попытаем в буераке,
Порасспросим у реки:
Не дадут ли нам подачу
С каравана бурлаки!..
До зари бы только, братцы,
К Молодецкому поспеть,
А теперь - что все примолкли,
40 Станем лучше песни петь!.."
Атаман тряхнул кудрями,
Сам ногою встал на край:
"Нам без песни неповадно...
Эй, ты, Федька, начинай!.."
Удалая песня разом
Вдруг откуда ни взялась,
И река от этой песни
Словно шире раздалась...
Месяц всплыл - красен и светел,
50 Ветер с Волги потянул;
Песне темный бор ответил,
Разнося далеко гул...
Да и где родиться песням,
Как не здесь - у этих гор,
Под удары дружных весел
Выбиваясь на простор.
1881 (?)
408. СУД
Не для торгу едет Стенька
И не шуточки шутить -
Сбил он всех казаков вольных
Город Астрахань громить:
Выручать соболью шубу
К воеводе он плывет, -
Ночью к стенам подступает,
К утру приступом берет.
Все по городу в тревоге;
10 Воевода на коне, -
Пушкарей, людей служилых
Расставляет по стене.
Просит он стрельцов царевых,
Городскую просит рать
За святую божью церковь
И за правду постоять...
"Тяжело стучат пищали;
Бьют во все колокола,
Трубят... Мгла пороховая
20 Стены все заволокла...
Вдруг негаданно-нежданно
От Пречистенских ворот -
С тылу - шум несется, крики,
И бросается народ...
"Бей, ребята!.." Самопалов
Раздается трескотня;
Всё смешалось, побежало, -
Воевода сбит с коня.
Горожане, побогаче,
30 Разметались по церквам;
Вдоль по улицам широким -
Звон оружия и гам...
Вот пробит ясак на сдачу -
Пять ударов... Город сдан,
И на площади соборной
Показался атаман.
Шапка набок у Степана,
Раскраснелося лицо;
Аргамак под атаманом
40 Выгибается в кольцо.
"Ну, ребята! Где ваш ворог?
Подавай его сюда, -
Мы его теперь рассудим
Прежде страшного суда!"
Воеводу из собора
На ковре к нему несут;
У собора, под раскатом,
Стенька правит скорый суд.
Круг казачий в полном сборе;
50 Все ругаются, галдят:
"Что с ним, вором, время тратить?
Пусть попробует раскат!"
"Собирайся, - молвит Стенька, -
Близок твой последний час!
Показать тебя народу
Поведу в остальный раз..."
Подхватил рукой и тащит
Воеводу за собой:
"Покорись, собака, лучше!.."
60 Тот мотает головой.
С перепугу воевода
Стал белее полотна;
А Степан ведет на вышку -
Показались у окна, -
Наклонился к воеводе,
Что-то на ухо шепнул,
Показал рукой на город,
Размахнулся и - толкнул:
"Вот так сокол-воевода!
70 Полетать охота есть.
Полетел - да, вишь, на горе
Не умеет наземь сесть!"
1881 (?)
409. ЗАЗНОБА
По посаду городскому,
Мимо рубленых хором,
Ходит Стенька кажный вечер
Переряженный купцом.
Зазнобила атамана,
Отучила ото сна
Раскрасавица Алена,
Чужемужняя жена.
Муж сидит в ряду гостином
10 Да алтынам счет ведет,
А жена одна скучает,
Тонко кружева плетет.
Стенька ходит, речь заводит,
Не скупится на слова;
У Алены сердце бьется,
Не плетутся кружева.
"Полюбилась мне ты сразу,
Раскрасавица моя!
Либо лаской, либо силой,
20 А тебя добуду я!
Не удержат ретивого
Ни запоры, ни замки...
Люб тебе я али не люб?
Говори мне напрямки!"
На груди ее высокой
Так и ходят ходенем
Перекатный крупный жемчуг
С золотистым янтарем.
Что ей молвить?.. Совесть зазрит
30 Слушать льстивые слова,
Страхом за сердце хватает,
Как в тумане голова....
"Уходи скорей отсюда! -
- Шепчет молодцу она. -
Неравно старик вернется...
Чай, я - мужняя жена...
Нешто можно?" - "Эх, голубка,
Чем пугать меня нашла!..
Мне своей башки не жалко,
40 А его - куда ни шла!
Коль от дома прочь гоняешь,
Забеги через зады
В переулок, где разбиты
Виноградные сады...
Выйдешь, что ли?" - "Неуемный!
Говорю тебе - уйди!
Не гляди так смело в очи,
В грех великий не вводи!.."
- "Ну, коль этак, - молвит Стенька, -
50 Так на чью-нибудь беду
Я непрошеный сегодня
Ночью сам к тебе приду".
Отошел, остановился,
Глянул раз, пообождал,
Шапку на ухе поправил,
Поклонился и пропал...
Плохо спится молодице;
Полночь близко... Чу!.. Сквозь сон
Половица заскрипела...
60 Неужли же это он?
Не успела "ах" промолвить,
Кто-то за руки берет;
Горячо в уста целует,
К ретивому крепко жмет...
"Что ты делаешь, разбойник?
Ну проснется, закричит!.."
- "Закричит, так жив не будет...
Пусть-ка лучше помолчит.
Не ошиблась ты словечком, -
70 Что вводить тебя в обман:
Не купец - казак я вольный,
Стенька Разин - атаман!
Город Астрахань проведать
Завернул я по пути,
Чтоб с тобой, моя голубка,
Только ночку провести!
Ловко Стеньку ты поймала!
Так держи его смотри,
Белых рук не разнимая,
80 Вплоть до утренней зари!.."
<1882>
410
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выбегают расписные,
Острогрудые челны.
На переднем Стенька Разин,
Обнявшись с своей княжной,
Свадьбу новую справляет
И веселый и хмельной.
А княжна, склонивши очи,
Ни жива и ни мертва,
Робко слушает хмельные,
Неразумные слова.
"Ничего не пожалею!
Буйну голову отдам!" -
Раздается по окрестным...
Берегам и островам.
"Ишь ты, братцы, атаман-то
Нас на бабу променял!
Ночку с нею повозился -
Сам наутро бабой стал...
Ошалел..." Насмешки, шепот
Слышит пьяный атаман -
Персиянки полоненной
Крепче обнял полный стан;
Гневно кровью налилися
Атамановы глаза,
Брови черные нависли,
Собирается гроза.
"Эх, кормилица родная,
Волга, матушка-река!
Не видала ты подарков
0т донского казака!..
Чтобы не было зазорно
Перед вольными людьми,
Перед вольною рекою, -
На, кормилица... возьми!"
Мощным взмахом поднимает
Полоненную княжну
И, не глядя, прочь кидает
В набежавшую волну...
"Что затихли, удалые?..
Эй ты, Фролка-черт, пляши!..
Грянь, ребята, хоровую
За помин ее души!.."
<1883>
411. В ОСТРОГЕ
Уж как заперли Степана
В белый каменный острог,
В белый каменный острог,
Под висячий под замок.
Он и первый день помешкал,
И другой день погодил,
А на третий на денечек
Разудалым говорил:
"Не пора ли нам, товарищи,
На Волгу на реку,
Что на Волгу на реку,
Ко цареву кабаку?"
Говорил он эти речи,
А сам уголь в руку брал,
А сам уголь в руку брал,
Легку лодочку писал.
"Вы подайте-ка, товарищи,
Водицы мне испить,
Что водицы ли испить,
Да лиху беду избыть!"
Принесёну воду не пил,
Ковшик на стену плескал,
Ковшик на стену плескал,
Громким голосом вскричал:
"Приударьте-ка, ребята,
Удалые молодцы,
Удалые молодцы,
Понизовые гребцы!"
Не успел он слова молвить -
Очутились на реке,
Что на Волге на реке,
В разукрашенном стружке.
На корме ли сам хозяин
Усмехается стоит,
Усмехается стоит,
Товарищам говорит:
"Ночесь крепко мне спалося,
Братцы, сон я увидал -
Будто царский воевода
Стеньку Разина поймал!"
<1883>
412. В ЖИГУЛЯХ
...Курганы, кручи и вершины
Теснятся в неприветный ряд;
До сей поры они хранят
Свои суровые былины...
Зайдет ли речь о давней были -
Нам старики передают:
"Здесь из оврага выходили,
Там барки грабили, а тут -
На самой вышке, у Дурмана -
В лесу разбойничий был стан,
Да Стеньки - слышь ты- атамана
Подстерегали караван!.."
Под шапкой утренних туманов
Молчат сосновые леса
Про удальство и чудеса
Давно погибших атаманов...
Давно в горах не свищет пуля,
Кистень в лесу не сторожит;
Лишь чайка в воздухе дрожит,
Свою добычу карауля...
Из труб поселка дым взлетает,
Земля сохою поднята,
Стучит топор, и выплывают
В горах седые беркута...
Но дух людей, которым тесен
Казался мир в избытке сил,
Родной напев поволжских песен
В своем размахе сохранил.
И песня та путиной долгой -
И величава и стройна -
Несется вместе с синей Волгой,
Кидая в душу семена...
Кто песню вольную заслышит,
Кто от души ее споет -
Любое сердце расколышет,
Любые цепи разобьет.
22 января 1883
413. К ВОЛГЕ
Тебе несу стихи, река моя родная,
Они - навеяны и созданы тобой -
Мелькали предо мной, окраскою сверкая,
Как рыбки вольные сверкают чешуей.
Простор песков твоих, лесов живые краски,
Разливы вешние ликующей воды
И темных Жигулей предания и сказки
На них оставили заметные следы.
Я вырос близ тебя, среди твоей природы;
На берегах твоих я речь свою ковал
В затишье вечеров и в шуме непогоды,
Когда, сердитая, ты разгоняла вал...
И я не позабыл, живя с тобой в разлуке,
Разбега мощного твоей живой волны
И вот несу тебе мятежных песен звуки,
Ты навевала их, тобой они полны!..
1 февраля 1883
417. АННАБЕЛЬ-ЛИ
(Из Эдгара По)
Многие, многие годы назад,
У моря родной мне земли,
Жила одна девушка, звали ее
Красавицей Аннабель-Ли,
И, кроме любви, ни о чем
И думать мы с ней не могли.
Оба мы были простыми детьми,
Детьми той приморской земли;
Но выше земной была эта любовь,
Любовь к моей Аннабель-Ли, -
Настолько, что даже завидовать ей
И ангелы в небе могли!
Многие, многие годы назад
Осенние тучи пришли,
И ветром холодным убили они
Красавицу Аннабель-Ли.
Родные зарыли в могилу ее
У моря родной ей земли.
Знаю - завидовать нашей любви
И ангелы в небе могли!
И вот же причина (про то говорят
Все люди приморской земли),
Что ветер осенний унес от меня
Красавицу Аннабель-Ли.
Да, наша любовь была выше земной!
Не мудрые так не могли, -
И кто разлучит ее душу со мной?
Ни ангелы неба, ни духи земли -
Не в силах никто меня с ней разлучить,
С любимой Аннабель-Ли!
Мне при свете луны в душу крадутся сны
О красавице Аннабель-Ли;
И в мерцаньи ночей вижу свет я очей
Дорогой моей Аннабель-Ли...
Я расстаться с моей дорогой не могу
И всю ночь провожу на морском берегу,
На могиле родной мне земли,
Возле Аннабель-Ли.
Начало 1880-х годов
ПРИМЕЧАНИЯ
Настоящее издание ставит своей целью познакомить читателя с творчеством
малоизвестных представителей демократической поэзии 1870-1880-х годов.
В книгу не вошли произведения А. М. Жемчужникова, Л. Н. Трефолева и П.
Ф. Якубовича, поскольку их стихотворному наследию посвящены отдельные
сборники Большой серии, а также стихи тех поэтов, которые составили
соответствующие разделы в коллективных сборниках "Поэты "Искры"" (тт. 1-2,
Л., 1955) и "И. З. Суриков и поэты-суриковцы" (М.-Л., 1966).
В потоке демократической поэзии 70-80-х годов видное место принадлежало
популярным в свое время произведениям, авторы которых либо неизвестны, либо
не были демократами, хотя создавали подчас стихотворения, объективно
созвучные революционным и просветительским идеалам. Весь этот обширный
материал, в значительной своей части охваченный специальным сборником
Большой серии - "Вольная русская поэзия второй половины XIX века" (Л.,
1959), остался за пределами настоящего издания, так как задача его -
представить демократическую поэзию в разнообразии ее творческих
индивидуальностей. Ввиду этого в данном сборнике отсутствуют
произведения, авторство которых не подкреплено достаточно убедительными
данными (например, "Новая тюрьма" и "Сон", соответственно
приписывавшиеся П. Л. Лаврову {Поэтическое наследие Лаврова выявлено и
опубликовано не полностью. В бумагах поэта хранились две юношеские тетради
стихов (см.: Е. А. Штакеншнейдер, Дневник и записки, М.-Л., 1934, с.
541, прим. Ф. И. Витязева); из них пока известно только одно стихотворение,
напечатанное самим автором в 1841 г. В автобиографии Лавров указывал, что
некоторые его стихотворения были анонимно и с искажениями без его ведома
напечатаны в разных заграничных сборниках (П. Л. Лавров, Философия и
социология. Избр. произведения, т. 2, М., 1965, с. 618). Полным и точным
списком этих Стихотворений мы не располагаем. О стихотворениях периода
эмиграции Лавров сообщал: "Из позднейших стихотворений два, без
подписи, были напечатаны в газете "Вперед"" (там же). В настоящее время
Лавров считается автором четырех стихотворений из этой газеты, хотя одно
("Новая тюрьма") атрибутируется без веских оснований.} и В. Г.
Тану-Богоразу).
По этой же причине в книгу не вошли стихи видных народовольцев Б. Д.
Оржиха и Д. А. Клеменца, так как вопрос о принадлежности большинства
приписываемых им стихотворений остается спорным. -
Профиль настоящего издания определил и метод отбора текстов. С
наибольшей полнотой в нем представлены, естественно, стихи самых
неплодовитых поэтов (Г. А. Лопатин, Г. А. Мачтет), тогда как принцип
избранности распространен в основном на поэтов с обширным стихотворным
наследием (С. С. Синегуб, П. В. Шумахер, А. Н. Яхонтов, В. И.
Немирович-Данченко и др.).
Сборник состоит из двух частей. В первой помещены произведения поэтов,
непосредственно участвовавших в революционном движении, как правило
связанных с ним организационно и практически. Вторая объединяет поэтов,
зарекомендовавших себя в качестве профессиональных литераторов
демократического направления. Расположение материала примерно воспроизводит
этапы историко-литературного развития 70-80-х годов, т. е. поэты старшего
поколения предшествуют поэтам молодого поколения, завершающего эпоху, и т.
д. Внутри разделов, посвященных отдельным поэтам, материал расположен в
хронологической последовательности. При отсутствии данных для точной
датировки под текстом произведения в угловых скобках указывается год, не
позднее которого оно написано (в большинстве случаев это даты первых
прижизненных публикаций). Все авторские даты, если они почерпнуты из
указываемых в примечаниях сборников, газет, журналов, не имеют ссылок на
источник. Оговариваются только ошибочные даты либо две несовпадающие
авторские датировки.
Тексты печатаются по последним прижизненным редакциям. Исключение
сделано лишь для Н. А. Морозова, который, готовя в 1920 году первое
бесцензурное собрание своих стихотворений, написанных в годы тюремного
заключения, пересматривал и переделывал их. В результате такой правки,
проведенной в совершенно иных исторических условиях, по-новому начинали
звучать произведения, обязанные своим происхождением другой эпохе. Ввиду
этого стихи Морозова в настоящем сборнике печатаются в их первоначальных
редакциях с учетом той небольшой правки, которая была осуществлена автором в
легальных изданиях 1906-1910 годов.
Специальных текстологических решений требует также публикация
стихотворений С. С. Синегуба. При жизни поэта произведения его в основном
были напечатаны в коллективном сборнике "Из-за решетки" (Женева, 1877) и в
авторском сборнике "Стихотворения. 1905 год" (Ростов-на-Дону, 1906). Целый
ряд новонайденных произведений Синегуба был недавно обнародован в статьях В.
Г. Базанова: "Неизвестные стихотворения Сергея Синегуба", "К истории
тюремной поэзии революционных народников 70-х годов", "Еще об одной тетради
стихотворений Сергея Синегуба" ("Русская литература", 1963, No 4, с.
160-167; 1966, No 4, с. 164-174; 1967, No 1, с. 170-176). Источником
публикации послужили беловые автографы двух тетрадей, сохранившихся в
частном архиве (у внука поэта, С. В. Синегуба) и переданных публикатору.
В одной тетради находятся двадцать семь стихотворений. За исключением
шести, все они известны по сборнику "Из-за решетки", но многие из них даны в
других редакциях или с существенными разночтениями. Помета рукой Синегуба на
первой странице тетради No 1: "1873-1879" свидетельствует, что тексты ее
более позднего происхождения, {Отсюда можно заключить, что в тетрадь вошли
стихотворения эпохи "хождения в народ" и тяжелых лет пребывания в Доме
предварительного заключения и в Петропавловской крепости. Это подтверждается
и содержанием последних восемнадцати стихотворений, созданных после 1873 г.
Грань между стихотворениями, написанными до ареста Синегуба, и
стихотворениями, сложенными в тюрьме, легко устанавливается с помощью второй
пометы. На обороте 10-й страницы тетради No 1 рукой Синегуба обозначен
заголовок нового раздела: "Тюремные стихотворения". Заголовок этот
перечеркнут, вероятно, потому, что в первый раздел попало стихотворение
"Терн", которое частично или целиком было написано в заточении (оно имеет
типично тюремную концовку). Однако раздел "Тюремные стихотворения" в тетради
No 1 начинается стихотворением "Думы мои, думы...", которым открывается в
сборнике "Стихотворения. 1905 год" цикл "Тюремные стихи. (Из старых
тетрадок)". Стало быть, десять стихотворений, предшествующих в тетради No I
тюремным стихотворениям, мы вправе относить к написанным на свободе, т. е.
до конца 1873 г. Показательно также, что первый раздел стихотворений в этой
тетради открывается известной "Думой ткача", которая датируется началом 1873
г.} чем в сборнике "Из-за решетки" (1877). Это подтверждается их анализом:
Синегуб устранял длинноты в стихах, вносил в них стилистические исправления.
Тетрадь No 2 содержит тексты, не публиковавшиеся при жизни автора и
относящиеся, по всей вероятности, к двум последним годам тюремного
заключения поэта (два стихотворения помечены здесь 1877 и 1878 гг.).
Учитывая соотношение печатных и рукописных источников, произведения Синегуба
в данном издании приводятся по тетради No 1, если она дает последнюю
редакцию стихов, ранее напечатанных в сборнике "Из-за решетки".
Произведения, не обнародованные при жизни поэта, воспроизводятся по журналу
"Русская литература", прочие стихотворения - по прижизненным публикациям.
Исчерпывающие библиографические данные об авторских сборниках
содержатся в биографических справках.
Примечания имеют следующую структуру, после порядкового номера
указывается первая публикация стихотворения, затем все последующие
источники, содержащие какие-либо текстуальные изменения - вплоть до
публикации, в которой текст установился окончательно. Последняя выделяется
формулой "Печ. по...". Указанная формула не применяется, если после первой
публикации текст произведения не менялся или если эта публикация была
единственной. Далее приводятся сведения о наличии и местонахождении автогра-
фов, данные о творческой истории, поясняются малопонятные намеки и реалии,
лица, упоминаемые в стихотворении, и т. п. В примечаниях оговариваются
анонимные публикации, а также криптонимы и псевдонимы, если они не являлись
обычной подписью поэта (например, псевдоним В. Г. Богораза - "Тан").
Так как творчество многих поэтов представлено в этой книге с достаточно
строгим отбором, факт включения стихотворений в авторские сборники
отмечается в единственном случае - когда необходимо подтвердить атрибуцию
текста.
Разделы, посвященные Н. А. Морозову, В. Н. Фигнер, Омулевскому (И. В.
Федорову), А. Л. Боровиковскому, А. А. Ольхину, Н. В. Симборскому, Д. Н.
Садовникову, А. П. Барыковой (составление, биографические справки и
примечания), подготовлены к печати А. М. Бихтером; раздел стихотворений С.
С. Синегуба - В. Г. Базановым; остальные разделы - Б. Л. Бессоновым.
Условные сокращения, принятые в примечаниях
Буд. - "Будильник".
BE - "Вестник Европы".
ВО - "Восточное обозрение".
ВРП - "Вольная русская поэзия второй половины XIX века". Вступ. статья
С. А. Рейсера. Подготовка текста и примечания С. А. Рейсера и А. А. Шилова,
"Б-ка поэта", Б. с, Л., 1959.
ГИМ - Отдел письменных источников Государственного исторического музея
(Москва).
Д - "Дело".
Драгоманов - М. П. Драгоманов, Детоубийство, совершаемое русским
правительством, Женева, 1877.
ЖО - "Живописное обозрение".
"Звездные песни" I - Н. Морозов, Звездные песни, М., 1910.
"Звездные песни" II - Н. Морозов, Звездные песни. Первое полное издание
всех стихотворений до 1919 г., кн. 1-2, М., 1920-1921.
ИР - "Из-за решетки. Сборник стихотворений русских заключенников по
политическим причинам в период 1873-1877 гг., осужденных и ожидающих
"суда"", Женева, 1877.
"Из стен неволи" - Н. А. Морозов, Из стен неволи. Шлиссельбургские и
другие стихотворения, Ростов-на-Дону - СПб., 1906.
КС - А. В. Круглое, Стихотворения, М., 1903.
ЛН - "Литературное наследство".
МС -Н. Морозов, Стихотворения. 1875-1880, Женева, 1880.
Наб. - "Наблюдатель".
НСРПиС - "Новый сборник революционных песен и стихотворений", Париж,
1898.
ОД - "Общее дело. Газета политическая и литературная", Женева,
1877-1890.
03 - "Отечественные записки".
ПБ - "Песни борьбы. Сборник революционных стихотворений и песен",
Женева, 1892.
ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского дома)
АН СССР.
"Песни жизни" - Омулевский, Песни жизни, СПб., 1883.
ПЛ - "Петербургский листок".
РБ - "Русское богатство".
РЛ - "Русская литература".
РМ - "Русская мысль".
СиП - П. Шумахер, Стихи и песни, М., 1902.
СП - Ф. Волховской, Случайные песни, М., 1907.
СС -"Собрание стихотворений", СПб., 1879.
Ст. - Стих, стихи.
"1905 год" - С. Синегуб, Стихотворения. 1905 год, Ростов-на-Дону, 1906.
Т, С - Тан, Стихотворения, СПб., 1910.
ФПСС - Вера Фигнер, Полное собрание сочинений, т. 4 (стихотворения),
М., 1932.
ФС - Вера Фигнер, Стихотворения, СПб., 1906.
"Цветы и змеи" - Л. И. Пальмин, Цветы и змеи, СПб., 1883.
ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства
(Москва).
ЦГАОР - Центральный государственный архив Октябрьской революции
(Москва).
ЦГВИА - Центральный государственный Военно-исторический архив (Москва).
ЦГИА - Центральный государственный исторический архив (Ленинград).
ШСС - П. Шумахер, Стихотворения и сатиры. Вступ. статья, редакция и
примечания Н. Ф. Бельчикова, "Б-ка поэта", Б. с, 1-е изд., (Л.), 1937.
ЯС - "Стихотворения Александра Яхонтова", СПб., 1884.
401. BE, 1876, No 2, с. 751. Ветер низовый - дующий по низу или в
нижнем течении реки. Ночевка (ночовка) - лоток, неглубокое корытце.
402. "Песни Волги", СПб., 1913, с. 137.
403. "Огонек", 1880, No 11, с. 213. Автограф - ПД. Шихан - холм, бугор.
404. "Слово", 1881, No 2, с. 144. Автограф - ПД. Моряна - ветер, дующий
с моря. Аксамит - бархат. Кановат (коноват) - род восточного шелка.
405. "Слово", 1881, No 2, с. 146. Автограф - ПД. Гривна - серебряная
монета, в старину служившая и мерой веса. Златоглав -. воротник, отороченный
золоченым узором.
406. РМ, 1881, No 10, с. 331. Автограф -ПД. Рамень - лес.
407. "Наше время", 1893, No 6, с. 95. Печ. с поправками, приведенными в
No 7, с. 124. Молодецкий курган - по народным преданиям, одно из становищ
Степана Разина.
408. "Наше время", 1893, No 10, с. 159. Ясак - здесь: сторожевой
сигнал. Аргамак - порода лошадей. Раскат - плоская насыпь или помост над
валом крепости.
409. РМ, 1882, No 3, с. 265. Автограф -ПД. Стихотворение было
популярной народной песней в 90-е и 900-е годы.
410. "Волжский вестник", 1883, No 12, с. 261 (в цикле "Из "Волжских
песен""). Автограф - ПД. По-видимому, является поэтической обработкой
эпизода из монографии Н. И, Костомарова
"Бунт Стеньки Разина" (1858). Начиная с 90-х годов вошло в
народно-песенный репертуар и стало одной из любимых русских песен. Стрежень
- глубокая часть речного русла.
411. "Волжский вестник", 1883, No 27, с. 559 (в цикле "Из "Волжских
песен""). Автограф - ПД. Стружок, струг - старинное речное деревянное судно.
412. "Помочь. Вологодский сборник в пользу пострадавших от неурожая",
СПб., 1892, с. 195. Дурман - одна из скал Жигулевских гор.
413. Там же, с. 196.
417. Там же, с. 78. Автограф - ПД. Перевод стихотворения Э. По "Annabel
Lee" (1849).