Руссо Жан-Жак
Проф. Г. Геффдинг. Жан-Жак Руссо и его философия. Перевод с нем. Л. Давыдовой

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Проф. Г. Геффдингъ. Жанъ-Жакъ Руссо и его философія. Переводъ съ нѣм. Л. Давыдовой. Изданіе редакціи журнала "Образованіе". Спб. 1898. На русскомъ языкѣ существуетъ довольно обширная литература о Руссо, и при этомъ не только переводная, но и оригинальная. Тѣмъ не менѣе, книжка проф. Геффдинга является далеко не лишней. Небольшая по объему, но въ высшей степени содержательная, она даетъ въ сжатой формѣ вѣрную картину жизни, литературной дѣятельности и міросозерцанія Руссо, отъ котораго ведутъ начало столько умственныхъ теченій, продолжающихся вплоть до нашихъ дней. Не давая ничего существенно новаго ни въ смыслѣ матеріала, ни въ смыслѣ оцѣнки, пр. Геффдингъ умѣло систематизируетъ часто парадоксальные и противорѣчивые взгляды знаменитаго женевскаго гражданина и даетъ надежную руководящую нить тѣмъ, которые безъ особенной спеціальной подготовки захотѣли бы ознакомиться непосредственно съ сочиненіями Руссо.
   Опредѣляя значеніе "Исповѣди", какъ біографическаго источника, авторъ указываетъ троякій характеръ, который придавалъ ей послѣдовательно Руссо. Сначала онъ задумалъ дать "человѣческій документъ", правдивую картину внутренней и внѣшней жизни одного человѣка, весьма цѣнный для философовъ матеріалъ для сравненія при изученіи человѣческаго сердца. При этомъ самъ Руссо былъ увѣренъ, что въ состояніи послѣ долгихъ лѣтъ совершенно правдиво воспроизвести, если не фактическія детали событій, то во всякомъ случаѣ тѣ чувства, которыя онъ испыталъ при этомъ. Геффдингъ справедливо объясняетъ невозможность такого объективнаго изображенія своихъ душевныхъ движеній, прежде всего по самому характеру процесса самонаблюденія, а затѣмъ потому, что время вноситъ неизбѣжныя измѣненія въ наши воспоминанія о пережитыхъ чувствахъ. Позднѣе, подъ вліяніемъ угрызеній совѣсти за нѣкоторые свои поступки, Руссо придалъ своимъ мемуарамъ характеръ публичнаго покаянія. Еще позднѣе, подъ вліяніемъ озлобленности противъ дѣйствительныхъ и мнимыхъ враговъ, Руссо еще разъ измѣнилъ характеръ своей книги, желая придать ей значеніе оправдательнаго документа противъ всѣхъ обвиненій, которыя на него взводились или могли быть взведены. "Я сказалъ правду, -- говорится въ послѣднихъ строкахъ "Исповѣди":-- если кто-нибудь знаетъ вещи, противныя тому, что я только что изложилъ, какъ бы онѣ ни были доказаны, то онъ знаетъ ложь и шарлатанство... Я объявляю громко и безъ страха: если кто-нибудь, даже не читая моихъ произведеній, разсмотритъ собственными глазами мою природу, мой характеръ, мой образъ жизни, мои склонности, мои развлеченія, мои привычки, и можетъ счесть меня безчестнымъ человѣкомъ, тотъ самъ заслуживаетъ, чтобы его задушили". Такую увѣренность несчастный мученикъ своихъ страстей основывалъ на томъ, что при всѣхъ своихъ даже самыхъ возмутительныхъ поступкахъ, онъ имѣлъ хорошія намѣренія. Въ этомъ мы имѣемъ право ему повѣрить, но такіе переходы отъ покаяній къ самооправданію заставляютъ насъ вдвойнѣ недовѣрчиво относиться къ сообщаемымъ фактамъ.
   Изложивъ главнѣйшіе эпизоды личной жизни Руссо и его отношеній къ знаменитымъ современникамъ, Геффдингъ группируетъ взгляды его на главнѣйшія проблемы философіи. Во всѣхъ областяхъ приходится отмѣчать крайній радикализмъ его основныхъ положеній и частичное отреченіе отъ нихъ въ практическихъ выводахъ. Въ первомъ же своемъ разсужденіи ("Содѣйствуютъ ли успѣхи наукъ и искусствъ очищенію нравовъ или ихъ порчѣ?"), доставившемъ ему сразу славу парадоксальнаго, по блестящаго мыслителя, Руссо далъ основаніе думать, что онъ совершенно отрицательно относится ко всякой культурѣ, отдаляющей человѣчество отъ счастливаго естественнаго состоянія, и ко всѣмъ ея составнымъ частямъ, общественнымъ формамъ жизни, наукѣ, искусству и т. д. Но вскорѣ онъ беретъ назадъ крайности своей теоріи: онъ говоритъ, что онъ отрицаетъ дурную культуру и готовъ признать хорошую, что надо различать естественнаго человѣка на естественной ступени жизни и естественнаго человѣка въ гражданской организованной жизни,-- послѣднее ему не кажется невозможнымъ; изображая развращающее дѣйствіе искусства и литературы, онъ въ сущности имѣетъ въ виду лишь современную ему пустую и условную литературу и впослѣдствіи на практикѣ самъ берется за реформированіе ея, стараясь въ своихъ романахъ изображать естественныя, природныя чувства; онъ не хочетъ вернуть невѣжество первобытнаго человѣка, а хотѣлъ бы обратить человѣчество къ "разумному невѣдѣнію" и сознательной наивности. Въ области соціальныхъ и политическихъ вопросовъ Руссо также высказываетъ радикальнѣйшія сужденія: земля ничья, а плоды ея общія, все общественное и соціальное неравенство создалъ человѣкъ, который первый отгородилъ кусокъ земли и сказалъ: "это мое"; если же теперь нельзя уже отказаться отъ всякой общественной организаціи, то надо помнить, что человѣкъ рождается свободнымъ и что эту природную свободу никто у него ее имѣетъ права отнять, верховныя права народа на самоопредѣленіе неотчуждаемы, представители народные должны быть избираемы лишь на короткіе сроки съ самыми точными инструкціями, наилучшія условія для установленія справедливаго строя представляютъ маленькія государства, которыя должны соединяться между собою на федеративныхъ началахъ (идея, осуществленная позднѣе въ Соединенныхъ Штатахъ). Но въ примѣненіи своихъ революціонныхъ идеаловъ Руссо крайне остороженъ, тутъ онъ опирается на принципъ, что общественный строй и культура всегда должны соотвѣтствовать дѣйствительно даннымъ условіямъ. Разсуждая объ идеальномъ государственномъ устройствѣ для Польши, Руссо предостерегалъ даже отъ поспѣшнаго освобожденія крестьянъ отъ крѣпостной зависимости: "не освобождайте тѣла раньше души", совѣтуетъ онъ.
   Религіозныя воззрѣнія Руссо сводились къ непосредственному, субъективному чувству, свидѣтельствующему о существованіи божества. "Сохраняй душу свою въ такомъ состояніи, -- говоритъ савойскій викарій,-- чтобы она всегда желала, чтобы былъ Богъ,-- тогда ты никогда не будешь въ Немъ сомнѣваться". Познаніе Бога дается не изученіемъ, не усвоеніемъ догматовъ, традицій и откровенія, а непосредственнымъ созерцаніемъ творенія; "захлопни книги и или ла просторъ природы", говоритъ тотъ же виварій. Руссо думаетъ, что въ собраніи христіанъ, евреевъ, магометанъ можно сговориться относительно главныхъ истинъ естественной религіи, если только предварительно исключить изъ этого собранія теологовъ всѣхъ исповѣданій. Но на практикѣ Руссо не хочетъ становиться въ противорѣчіе съ положительной религіей. Онъ считаетъ дѣломъ государства установленіе внѣшняго культа, который долженъ быть признаваемъ въ его границахъ. Руссо заставляетъ своего еретическаго савойскаго викарія "съ искреннимъ благоговѣніемъ служить мессу, а самъ въ Невшателѣ ходилъ къ цричастію. Однако, всѣ указанныя противорѣчія и непослѣдовательности не уменьшаютъ громаднаго значенія многихъ идей, которыя впервые высказалъ Руссо. Онъ указалъ, что задача государства заключается въ уменьшеніи соціальнаго неравенства. Онъ далъ главнѣйшія основы раціональнаго воспитанія и подвинулъ впередъ психологію дѣтскаго возраста. Онъ возвратилъ литературу изъ нездоровой атмосферы салоновъ къ живому изображенію жизни. Наконецъ, онъ провозгласилъ принципы, на которыхъ построены всѣ демократіи, начиная съ 1793 г.

"Міръ Божій", No 6, 1898

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru