Розанов Василий Васильевич
К организации гимназии

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В.В. Розанов

К организации гимназии

   Говорить так много хочется, говорить так о многом нужно, что растериваешься. Посему, сокращая время и строки, я изложу свои мысли о гимназиях, на опыте основанные (был сам учителем гимназии), в виде кратких афоризмов "с доказательствами".
   1) Гимназии наши суть "ученые сборники", как бы разных статей, на разные темы, -- по мотиву: "ведь это нужно знать", "ведь это интересно знать". Но это не суть учебные заведения, основанные и выработанные по педагогическим мотивам: "отроческая душа так-то растет и развивается, и законы ее роста требуют таких-то методов отношения к ней, таких-то методов усвоения, таких-то предметов и содержания".
   Все приноровлено к status quo человека и к тому -- вот "каков должен быть образованный человек"?
   Ничто не приноровлено к его росту и созреванию.
   Едва я написал этот афоризм, как всякий, взглянув на него, скажет: "Конечно -- так!" "Забота школы и министерства -- дать России образованного человека". Скажут это не только все родители, но и само министерство. Последнее прибавит только: "А как же? Что же еще делать? Как же иначе вести дело?"
   Не буду отвечать на вопрос (на него постепенно ответят мои статьи), а только скажу вывод:
   -- Ага, значит, все согласны, что гимназии наши не суть педагогические учреждения, педагогические заведения. Они рядом с педагогикой ("дето-воспитанием", "детоведением") и не стоят даже!!
   Поразительное открытие. Совершенно бесспорное.
   Отсюда -- наблюдаемое явление.
   В гимназиях наших (т.е. начальством и министерством) забыты и не применяются самые всеобщие, самые древние и самые неоспоримые принципы. Назову два:
   a) "Non multa, sed multum". Принципу этому тысяча лет, а простоит он до второго пришествия Христова: до того он вечен и прост. В переводе значит: "Немногое, а --много". Т.е.: "не разбрасывайся", стараясь охватить множество предметов, разнообразные знания, различные отрасли. Пусть не будет перед учеником ничего пестрого, ничего мелькающего, это -- вредно, это -- не воспитательно, не учебно. Это не отвечает силам и росту ученика, мальчика".
   Пока -- отрицание. "Non -- multa". А что же нужно и как?
   "Sed -- multum", "но -- много". Т.е. избрав одно что-нибудь или во всяком случае как можно меньше предметов (да! да! -- вот принцип педагогики!!), -- старайся, чтобы ученик углубился в него, рассмотрел его со всех сторон, знал его основательно, широко и глубоко ("multum").
   Едва я изложил этот принцип, как все закричат: -- Да, конечно, наши гимназии "беглым шагом марш" (они и не классические, и не реальные, а просто "беглые" и "легкомысленные"), не только не по этому принципу созданы, но они его отрицают и над ним надругаются всем своим существом, во всяком своем часе.
   Общество совершенно основательно "хмурится" на гимназии, потому что гимназии-то ведь, действительно, не педагогичны. Общество только не умело попасть "в точку", назвать что нужно, определить свое недовольство и недоумение "по-ученому", т.е. языком истории всемирной педагогики.
   Как это могло выйти? Как могло выйти такое чудо и до известной степени чудовищность, что министерство просвещения, взявшееся "учить", учит не педагогично и даже вовсе пренебрегая педагогикой. Ведь учителя называются "педагогами", а учительские советы "педагогическими советами"? Очень просто: учителям дано только "исполнять программы", а не рассуждать, "не делать замечания" о самых программах. Всю организацию и все эти программы вырабатывал "ученый комитет министерства просвещения". Это и есть собственно лаборатория, где все изготовлено. Хорошо, -- так "комитет"-то ученый, а не педагогический. Вот где, по какой-то немецкой поговорке, "зарыта мертвая собака", от которой распространяется зловоние. И члены ученого комитета не виновны: их "позвали", назначили "на службу" в ученый комитет. Позвали -- иди. Служи, получай жалованье, пенсию и ордена. Ну? -- из "жалованья" и "орденов" еще не выходит "педагогики"? Не выходит. Зато вышли наши "гимназии". Какие? "Ученые", а не "педагогические".
   Странно и дико, а так.
   До какой степени "педагогика" забыта в гимназиях и вовсе не приходит на ум самому министерству, можно видеть из следующего доказательства: почти всей массой студенты историко-филологического факультета поступают на службу учителей древних языков, истории и географии, а студенты физико-математического факультета поступают на службу в гимназии учителями математики и физики. Хорошо. Все это -- в "кругообращении самого министерства". Университеты -- его, гимназии -- его. И вот дикая вещь: ни на одном, ни на другом факультете нет кафедры педагогики и нет кафедры истории педагогики.
   "В учителя готовятся"...
   "В учителя не готовятся"...
   Я вам говорю -- "дважды два -- семь". Пусть везде это "четыре", но в министерстве просвещения -- "семь". Не дивно ли? "Постранствуй по Руси и ты, друг мой, откроешь множество Америк, совершенно никому не известных и совершенно никому не приходивших на ум".
   б) Второй забытый принцип: "Repetitio est mater studiorum". To есть "основательное усвоение предмета достигается через частое его повторение", -- через возвращение к "задам" его и через частый обзор "всего его содержания", всего его состава и всего течения.
   И ученики, и учителя отлично знают, что никаких "повторений" в гимназиях нет. "Поспеть бы к финишу", выхватить бы "кончик" программы "к экзамену": этот метод и "заказ" скакового ипподрома есть несчастный метод наших несчастных гимназий. Воистину несчастных! Ибо что же несчастнее гимназистика, уподобившегося скаковой лошади и которого в гимназии "тренируют", как на ипподроме. Горе, горе, горе... И никто не видит? Видят все, а Бог не дал "формулировать", определить, назвать.
   "Ученые" члены ученого комитета и суть "специалисты своего предмета": каждому из них представляется "невозможным обойтись без его специального предмета" и "интереснейших его подробностей", -- о, как интересных, при его-то углубленном отношении к одному предмету!! Ученые -- мастера своих наук: о, у них царит "multum, sed поп multa..." "Многое в одном"...
   Но членов-то много, они суть "многие", и все -- без педагогики.
   Уже из уважения к "чину", каждому невозбранно было дано начертать "программу" по своему специальному предмету... "Чин чина почитай", "нельзя же (другому члену и им всем) залезать в чужую область".
   Члены думали. Работали. Писали. "Недаром получали жалованье". Повышены за работу в чине и к празднику "представлены к ордену".
   Хорошо. Даже отлично. А когда придвинули кусочек к кусочку, "программу по физике" к "программе по математике" и обе -- к "программе по истории" и еще к "программе по русскому языку и словесности" и еще "к программе по естествоведению" и опять затем к "программе по законоведению в VIII классе", с такими в каждой "интереснейшими подробностями", без которых как же обойтись "образованному человеку", -- то и получились точка в точку:
   1) наши гимназические программы;
   2) где "multa, sed non multum" ["многое, но не много" (лат.)];
   3) никогда нигде -- "repetitio", т.е. ни в чем "основательного" знания, твердого знания. И в результате:
   4) "балаболка", а не "образованный человек".
   Получился наш "русский говорун", на все темы, -- литературная душа, словесная душа, "адвокат с маслом", а не русский спокойный ум, знающий дело свое. "О России же совсем ничто не помню. Кажется, это что-то дикое. Мы учены европейским просвещением".
   С этими "сынками" России трудно. Это -- не "сынки" наших родителей (дома они не таковы были), а "сынки" наших космополитических гимназий, созданных специальными учеными по стольким областям. "Помилуйте, тут все науки", и каждый член ученого комитета -- "авторитет в своей науке".
   Ведь один-то из таких ученых "авторитетов" (член Академии Наук) подал памятное прошение в Св. Синод, с официальным запросом, имеет ли он право отречься от христианства. Ах, как этот пример и случай сыграл свою прекрасную, нужную роль в истории русского просвещения. Ведь просьба-то -- случайна, ее могло и не быть. Но подавший просьбу и до нее был человеком, способным подать ее. И почему ему не быть членом ученого комитета? И почему вообще ученому комитету не состоять из таких или приблизительно таких членов?
   
   Впервые опубликовано: Новое Время. 1915. 4 мая. No 14061.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru