Розанов Василий Васильевич
Еще о врачах-психиатрах и лечебницах-тюрьмах

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Розанов В. В. Собрание сочинений. Признаки времени (Статьи и очерки 1912 г.)
   М.: Республика, Алгоритм, 2006.
   

ЕЩЕ О ВРАЧАХ-ПСИХИАТРАХ И ЛЕЧЕБНИЦАХ-ТЮРЬМАХ

   Злоупотребления и самая возможность злоупотреблений психиатрических лечебниц и гг. "психиатров" с душевнобольными, -- или с людьми только со странностями, излишествами и вообще с лицами, ведущими себя не по шаблону и норме, -- представляют собою чрезвычайно опасную сторону общественной жизни, тем более опасную, что она в высшей степени растяжима и допускает множество личных вариантов воззрения. Известно, что о таком-то "больном" одни медицинские авторитеты высказываются, что он "ненормален", а другие -- что он совершенно или почти "нормален". Известна "отдача на испытание" предполагаемого душевнобольного, каковая сама по себе уже доказывает, что в болезни его нет прямой очевидности. В статье, вызванной убийством в Риге доктора Шенфельда, я обратил внимание на то, что "психиатрическая лечебница" этого врача обратилась в острог для несчастного фон-Раутенфельда, а битье и схватывание им в частном доме (!!) своего "пациента" во всяком случае совершенно выходит из пределов "прав" врача, как и совершенно разрушает иллюзию об образованности, деликатности, гуманности и проч, мнимых ученых "психиатров". Неужели наука психиатрии рекомендует в некоторых случаях давать пощечины пациентам? Речь шла именно о пощечинах, о которых рассказал г. Павлов в своей корреспонденции из Риги ("Утро России"). Здесь мы имеем перед собою не медицинский только, но правовой вопрос, и явно -- дело закона и прокурорского надзора защитить свободу граждан, предупредить ясным словом самую возможность якобы научных пощечин. Насильственно запирать в лечебницу можно не сомнительного или испытуемого больного (если он в то же время не есть уголовный преступник), а лишь такого душевнобольного, болезнь коего носит определенное название, и в числе непременных свойств этой болезни значится посягательство на жизнь другого, и вообще значатся угрожающие, опасные поступки. Но эта определенная и вовсе уж не такая многочисленная группа больных, свобода коих угрожает обществу, -- должна содержаться в психиатрических лечебницах таким образом, чтобы бегство их было невозможно, т. е. чтобы надзор за ними был тщателен и сторожа не отлучались ни по каким поводам, праздничным, или семейным, или просто "выпивочным". А то ди-- ректор-"психиатр" наймет подешевле кой-каких сторожей, -- больные разбегутся, и вдруг директор сам, своей ученой персоной, начинает гоняться по городу за некоторыми ему особенно интересными пациентами и даже смирять больных научно оправдываемыми пощечинами. Кстати, если директор Шенфельд дрался, притом в частном доме, то что же у него в лечебнице выделывали сторожа? И не была ли его "психиатрическая лечебница" своеобразным исправительным батальоном, нигде в российской администрации не зарегистрированным? Во всяком случае, необходимость более ясного закона и большая активность местной прокуратуры диктуется, так сказать, безопасностью и честью самих гг. психиатров, дабы им не попадать в положение или в риск убитого Шенфельда. Врачи невольно распускаются даже до фатальных "пощечин", а "подозреваемый" больной, или "испытуемый" больной, который до исхода испытания сознает себя как все, как люди, не лишенные чести, -- естественно защищается от пощечин или отомщает за пощечины так, как это вообще бывает и как поступил фон-Раутенфельд. Вообще, получив пощечину, -- здоровый тоже стреляет. Это отнюдь не признак сумасшествия.
   Случай между фон-Раутенфельдом и психиатром Шенфельдом вызвал разговоры и в печати, и в обществе. И ввиду большей ясности дела я позволяю себе, в дополнение уже известного, привести следующие строки из частного письма ко мне г. Ф. С. Павлова {Адрес на бланке его письма: Рига, Большая Московская ул., д. 129. Телеф. 42-71.}, корреспонденция которого послужила мне основанием для некоторых юридических вопросов. "Вы поняли, в своей статье, правильно сущность дела. Из моей второй корреспонденции, помещенной в No 190, от 18 августа, в "Утре России", вы можете увидеть, каким способом несчастный фон-Раутенфельд попал в лечебницу для душевнобольных д-ра Шенфельда и по каким данным был признан умалишенным. Я уроженец города Риги, около 20 лет сотрудничаю в местных газетах, фактически хорошо знаю местную жизнь. Про лечебницу д-ра Шенфельда говорили давно. Привозили богатых клиентов издалека. Мнимобольные совершали побеги, и их на станциях железных дорог ловили при помощи жандармов и водворяли обратно. Сколько народа загублено этим путем и сколько тяжелых дел совершено на этой почве, думается, известно лишь одному Господу Богу. Будучи сам врагом всякого насилия, я в данном случае не могу порицать поступка фон-Раутенфельда, убившего д-ра Шенфельда. Меня брат покойного д-ра Шенфельда пригрозил в рижской печати привлечь к ответственности за клевету в печати, но обвинить меня ему не удастся. Я выставил бы ряд свидетелей и указал бы, где находятся относящиеся к обстоятельствам этого дела документы, как, напр., свидетельство рижской городской лечебницы для душевнобольных "Ротенберг", из которого видно, что фон-Раутенфельд находился там на испытании и был признан вполне нормальным и здоровым (подпись директора лечебницы г. Тилинга и врача-психиатра Шварца). Это было после того, как он бежал из заграничной лечебницы для душевнобольных, куда был посажен обманным образом. Интересно также письмо брата-студента фон-- Раутенфельда, к которому должно было перейти имение Линденру после смерти Гейнриха-Иоанна фон-Раутенфельда. Ф. Павлов".
   Автор пишет частное письмо, -- и тон письма не оставляет сомнения о его искренности. Еще раз повторяем, что в интересах самих врачей-психиатров, их безопасности и чести, им следует ввести в некоторое урегулированное русло свою деятельность по части экспертизы, а особенно уж по части уловлений и усмирений... Не дело врача хватать и сковывать; не честь ему -- физическая расправа с больным (пощечины Шенфельда)... И, наконец, вспомним древнее изречение, что "супруга Цезаря не должна быть даже подозреваема". Уже печально вообще для врачебно-психиатрического персонала, для психиатрических лечебниц, когда около них образуется говор, является шепот, является заподозривание, что врачи-психиатры начинают проявлять странную наступательную энергию около пациентов, которые с кое-какими странностями в поступках и словах имеют несчастие совмещать наследование миллионных состояний (фон-Раутенфельд). Врачи, вообще спокойные при виде разных психических странностей, не торопящиеся брать к себе в лечебницы на хлеба нищих людей, воображающих себя Сократами, Спинозами и Буддами (заметка на мою заметку в "Речи"), тут вдруг начинают торопиться и запирают на замок с преимущественным вкусом наследников-богачей, возле которых, конечно, имеются вице-наследники и вообще лица, которым "не досталось". Тут нужно быть очень осторожным. Неприятна здесь роль сутяги старых времен, какого-нибудь Чичикова возле духовного завещания старухи, -- но во сколько же раз отвратительнее роль науки и ученых, когда они тут тоже соучаствуют!! Тут, нам кажется, наука отнюдь не должна быть тороплива и активна; здесь именно, возле бо-- гатого-то наследства, она должна быть скупа на действия и упряма, как лошадь, которую понукают, и она все-таки не идет. Можно брать (собственно -- пассивно принимать) лишь тогда богатого наследника в лечебницу, когда он действительно и очевидно сумасшедший в прямом и грубом смысле, в смысле физическом и так сказать площадном; и нужно по мере сил отказываться принимать в таковые лечебницы людей с неуловимыми или трудноуловимыми психозами. Он может быть и не так здоров и разумен, как подлинный Сократ или Спиноза, -- но здоров в той достаточной степени, чтобы сознательно перейти в православие, как поступил фон-Раутенфельд, сознательно повенчаться с любимою девушкою и мирно прожить то состояние, которое лестно получить другим. Так было с молодым дворянином в Риге, и совершенно напрасно вмешался в это менее психиатрическое, нежели наследственное, дело врач Шенфельд. Вмешался и погиб.
   

КОММЕНТАРИИ

   НВ. 1912. 3 сент. No 13103.
   В статье, вызванной убийством в Риге доктора... -- см. статью В. Розанова от 27 июля 1912 г. "Врачи-"психиатры" в качестве самовольных тюремщиков" (выше в наст. томе).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru