Одна мать (из провинции), перенеся страшную семейную потерю, обратилась ко мне с письмом, прося как-нибудь помочь в том душевном и отчасти религиозном мраке, который для нее настал: указать книги, чтение, сказать какие-нибудь мысли. Все религиозное, весь обычный путь, она сделала, и осталась с тою же сухою, бесслезною печалью. Но почему-то думая, что мне "некогда" ответить на письма даже такого серьезного содержания, она не дала адреса и просила сделать это литературно, т.е. изобразив такую жизненную потерю и возможное религиозное в ней утешение темою статьи, "не отрываясь от работы". Письмо получено несколько дней, и я тороплюсь уведомить несчастную женщину, что сделаю усилия, чтобы ей ответить, но это не может быть сделано быстро и необдуманно. И особенно затрудняет меня сочетание литературы как формы и профессии, как и (увы!) неизбыточного шаблона, -- с вещью столь внешаблонной, индивидуальной и интимной. Правда: тысячи таких; и тысячам бы можно говорить: но что делать с обычаем, который есть lex dura barbarorum, sed lex [закон суров и варварский, но это закон (лат.)].
7 октября 1911 г.
Впервые опубликовано: Новое время. 1911. 8 октября. No 12778.