Розанов Василий Васильевич
Ломоносовские издания, современные его жизни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В.В. Розанов

Ломоносовские издания, современные его жизни

   С благоговением я снял с полок несколько книг в кожаных полуразвалившихся переплетах, хранимых "через тридцать лет" (в течение тридцати лет), говоря синтаксисом XVIII века. Книги сии суть:
   Российская грамматика Михаила Ломоносова. Печатана в Санкт-Петербурге. При Императорской Академии Наук. 1755.
   В малую 8-ю долю листа. Перед заглавием картинка: солнце в лучах, внутри коего инициал имени Елисаветы Петровны, с короною над буквою. Под ним два гения (головки с крылышками) дуют изо всех сил. Еще ниже три символических полунагих фигуры (муз? божеств?) стоят за спинкою кресла. В широком кресле сидит, в лавровом венке и со скипетром, императрица Елизавета. Перед нею на круглом столе, покрытом скатертью, развернутая книга с заглавием "Российская грамматика". Перед столом "народ" или "учащиеся": безбородые фигуры времен Петра и Елизаветы (по костюмам) и с краю бородатая фигура времен Московского царства. На столе: циркуль, наугольник (прямой угол из дерева), древесная листва и плоды; у подножия стола -- два мальчика-гения записывают в книги, должно быть, "деяния Елизаветы" или имена славных ее сподвижников.
   После титульного листа -- лист с посвящением: "Пресветлейшему Государю Великому Князю Павлу Петровичу Герцогу Голстейн-Шлезвигскому, Стормапрскому и Дитмарсенскому, Графу Олденбургскому и Делменгорстскому и прочая, Милостивейшему Государю".
   Собрание разных сочинений в стихах и в прозе Господина Коллежского Советника и Профессора Михаила Ломоносова. Книга первая. Второе издание с прибавлениями. Печатано при Императорском Московском Университете 1757 года.
   В 4-ю долю листа. Перед титульным листом великолепный портрет Ломоносова: гордое, вдохновенное и пренебрежительное (высокомерное?) лицо повернуто в сторону (придумывает рифму? творит мысль стиха?). Одет в великолепный расшитый кафтан того времени. На листе бумаги, положенном на стол, вывел заглавие стихотворения:
   
   Ода
   Ее Имп. Велич-ву
   
   Под портретом подпись:
   
   Московский здесь Парнас изобразил витию,
   Что чистой (sic) слог стихов и прозы ввел в Россию,
   Что в Риме Цицерон и что Виргинии был,
   То он один в своем понятии вместил,
   Открыл натуры храм богатым словом россов
   Пример их остроты в науках Ломоносов.
   
   На столе, фигурном, без скатерти, стоит глобус и раскиданы циркуль и транспортир. В шкафу, стоящем влево, на полках реторты и вообще принадлежности химии. Сзади, через окно, виден сельский ландшафт.
   На титульном листе изображена: гора Парнас, на вершине коей четырехстолбный храм. Около него Пегас, поднявшись на задних ногах и тоже "вдохновенно отогнув в сторону голову", готовится полететь и уже почти летит. Внизу, -- полунагой Аполлон, в лавровом венке и сандалиях, играет на лире. По скатам Парнаса -- деревья, кусты и травы.
   Впереди текста и впереди самого оглавления книги помещено: "Предисловие. О пользе книг церковных в российском языке". Это -- знаменитое рассуждение, разучиваемое у нас в гимназиях.
   Книга содержит: переложение псалмов 1, 14, 26, 34, 70, 143, 145; "Ода, выбранная из Иова", "Утреннее размышление о Божием Величестве", "Вечернее размышление о Божием Величестве при случае великого северного сияния".
   Затем -- 12 од "торжественных" и "похвальных".
   Далее -- 44 "надписи" (к статуе Петра Великого, -- 5 отдельных надписей), "Надгробная Святому благоверному Князю Александру Невскому" и современные, на разные случаи.
   Еще далее -- 6 "Слов публичных", из них: "О пользе химии", "О электрических явлениях на воздухе, с изъяснением", "О происхождении света", "О рождении металлов".
   Позволим себе привести выдержку из 3-го "Слова" -- о Петре Великом:
   "И по окончании трудов военных, по укреплении со всех сторон безопасности целого отечества, первое имел (Петр Вел.) о том попечение, чтобы основать, утвердить и размножить в нем науки.
   Блаженны те очи, которые божественного сего Мужа на земле видели!
   Блаженны и треблаженны те, которые пот и кровь свою с Ним, за Него и за Отечество проливали и которых Он за верную службу в главу и в очи целовал помазанными Своими устами...
   Но мы, которые на сего Государя при жизни воззреть не сподобились"... И т.д. Какая красота, какая сила слова!!!
   И в заключение знаменитое стихотворное рассуждение: "Письмо о пользе стекла к Высокопревосходительному господину Генералу Поручику, Действительному Ея Императорского Величества Камергеру, Московского Университета Куратору и орденов Белого Орла, святаго Александра и святыя Анны Кавалеру, Ивану Ивановичу Шувалову, писанное в 1752 году".
   Это поистине великолепное издание следовало бы во всей благородной обстановке тех дней, т.е. с соблюдением формата, цвета и всех качеств бумаги, шрифта и драгоценных портрета и виньетки, -- переиздавать стереотипно ad usum scholarum [для школьников (лат.)]. Но наше параличное министерство просвещения (сегодня день стыда его!) ни о чем не догадается, никогда ни о чем не догадывалось.
   Краткой (sic) Российской (sic) Летописец с родословием. Сочинение Михаила Ломоносова. В Санкт-Петербурге при Императорской Академии Наук 1760 года.
   В малую 8-ю долю листа. Посвящен великому князю Павлу Петровичу.
   Эти, самим Ломоносовым изданные, книги нельзя почти читать: их можно только целовать, с пылью, на них насевшею, с пятнышками на страницах, с хлопочками тонкой, износившейся в веках кожи на переплете. Тут -- все древность, все -- золото, везде -- след забот, ума Ломоносова. Следующие книги уже можно читать.
   Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится РИТОРИКА, показующая правила обоего красноречия, то есть ОРАТОРИИ и ПОЭЗИИ, сочиненная в пользу любящих словесные науки трудами Михаила Ломоносова, Императорской Академии Наук и Исторического Собрания Члена, Химии Профессора. Шестым тиснением. В Санкт-Петербурге, при Императорской Академии Наук. 1791.
   Это -- перепечатывающийся учебник, -- обыкновенный школьный. И наконец:
   Покойного Статского Советника и Профессора МИХАЙЛЫ (sic) ВАСИЛЬЕВИЧА ЛОМОНОСОВА собрание разных сочинений в стихах и в прозе. В Типографии Императорского Московского Университета 1778 года.
   Три книги. С трагедиями "Тамира и Селим", "Демофент", с героическою поэмою "ПЕТР ВЕЛИКИЙ", и т.д. и т.д., всякие прелести...

* * *

   Так трудился, думал, печатался наш славный "Михайла Васильевич", -- около Петра как бы его младший брат по гению или его сын по вдохновениям и неустанности, по оживлению, склонности к пирам и наукам, к дерзости и надеждам, к войне (с академиками), к борьбе и вечному строительству России и для России. Имя -- прекрасное, праведное, почти святое по всестороннему одушевлению, в то благодатное время, когда у всех почти русских
   
   Восторг внезапный ум пленил.
   
   Что было за время... Какие они были все счастливые, в буклях, париках, в золоте кафтанов, с мечами, с гусиными перьями, с чернилицами и астролябиями. Поистине:
   
   Ступит на море -- море кипит.
   
   Так шли "походом" они на Запад за Русь, "брать штурмом" просвещение, "сравниваться" с Европой и, конечно, "завтра превосходить ее"... Бодрое племя: где ты зародилось? Ты родилось в дворцах и в деревнях, в морозах и в зное неизмеримых равнин Родины, от Астрахани и до Архангельска. Тебя родили цари и мужики: и вся ты с "ура!" двинулась вперед, на завоевание наук, искусств, стихотворчества, великолепной гордой прозы, "химии" и "похвальных слов". Да, "похвальных слов": гиганты чувствовали кровь в жилах.
   
   Не то, что нынешнее племя.
   
   И били вдребезги чернильницы, пиша все "оды" и "оды". Стоили "од" и писали "оды". Естественно. Натурально.
   Склонимся перед памятью великих. Соберем их книжечки. Эти старенькие, ветхие, священные книги. То "начало Руси", духовной, умственной, волнующейся, огненной... Казалось, она вся "подражательна": о, как в действительности она была оригинальна и самостоятельна, самобытна -- и нова в истории. "Шире ворота", -- сказала Русь всемирной истории: и с колокольчиками, бубенцами, с лихим ямщиком на облучке, с пушками и самопалами въехала в Германию, Францию, Голландию и Англию. И "отворили" ей ворота...
   Прошли ворота... Но, лихо въехав, мы неожиданно встретили какие-то пески. Пески, пески... желтые, однообразные. Тонет тройка в них, храпят лошади. Ямщик чешет затылок: или остановиться, или поворотить даже "вспять"?.. И сам ездок -- не то дремлет в тарантасе, не то видит какой-то мутный сон, не то отчего-то опьянел и глубоко равнодушен к "вперед", "назад", "влево" и "вправо". "Куда-нибудь"...
   Так пронеслось два века. Так мы живем и жили, под музыку "грустной песни ямщика"...
   
   Впервые опубликовано: Новое время. 1911. 8 ноября. No 12809.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru