Розанов Василий Васильевич
О поклонении зерну

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В.В. Розанов

О поклонении зерну

   "Маленькое письмо" CCCXLIX А.С. Суворина пробуждает грустные мысли. "Дожди... дожди..." "Бог дал урожай, да урожай из рук вывалился"; "зерно есть, т.е. было, да сохранить его было невмочь" -- так сетуют крестьяне и помещики, а автор "письма" ставит пометку: "Работаем, как при Рюрике". -- "На полях пропадает хлеб, проросший, мокрый, с почерневшей, гниющей соломой; пропадают, вероятно, -- если сообразить, что дожди обнимают пространство нескольких губерний, -- миллионы рублей в этой непогоде. Пропадает и надежда прокормиться".
   Мы умеем молиться о зерне, а нужно выучиться молиться самому зерну. Что это значит, что за мысль? Нужно полюбить и нужно уважать самое зерно не как статью дохода, а как в самом деле центр забот, обширной мысли, да и обширной поэзии. Нужно начать культуру зерна, как мы имеем культуру дорог, войны, промышленности. Разве, в самом деле, не очевидно, что мы имеем культуру промышленности, а культуры зерна и не начинали? "Был урожай, да из рук вывалился": но, Боже, если бы так рассуждали египтяне, они вечно повторяли бы скучную присказку: "был урожай, да водой смыло", "ничего не можем поделать". А ведь это 4000 лет тому было, вот когда уже люди поставили вопрос: "Как сохранить урожай?"
   "Хлеб пророс, мокрый; в соломе -- загнил и почернел"; "дожди: ничего не можем поделать". В бессилии помещики постукивают барометр. Автор "письма", в общем сторонний полю и хлебу человек, вопит: "где интеллигенция"? И горько и смешно: мы изобрели бессмеровскую сталь: кто видел ее кипение, не мог не удивиться гению человеческому. Брошенные в котел обрезки рельс распукаются, как мука в молоке; все готово; свисток дает приказание всем удалиться; системою рычагов громадный котел, на многосаженной высоте висящий, передвигается к глиняной чаше, величиною в этот же котел, и опрокидывается. Медленно течет стальное молоко струею в толстое бревно с огромной высоты в эту подставленную чашу. Секунды и минуты текут; блеск, жар, сияние, а всего больше -- удивление, удивление смиренного вашего ума перед умом-гигантом, который это выдумал, который над этим потрудился и здесь успел.
   Да тут ум обывателя подавлен. В отношении поля я тот же смиренный и несведущий обыватель, который не только не подавлен зрелищем почерневшей от дождей соломы, но прямо смеюсь этому зрелищу и, наконец, злюсь на людей, "постукивающих в отчаянии барометр". "Бессемеровскую сталь изобрели, а вот как высушивать колос -- не изобрели". Просто я не хочу верить, чтобы тема сохранения урожая, при всяком решительно дожде, была неразрешима для средств науки, для изобретательности человека и кооперации сил человеческих. "Не помолились зерну" -- и только, т.е. не начали культуры зерна, а все, "как при Рюрике". -- Впрочем, против Рюрика есть одна прибавка, коммерческая: страхуем урожай. -- "Ты что же, человек Божий, сидишь?" -- "А я посеял хлебушко, хлебушко застраховал, и вот сижу, мне что таперича".
   Брюссельские кружева плести умеем, а соломы высушить не умеем. -- "Тут чаво ж один поделаешь, тут надо деревней". -- Ну, черти, так деревней принимайтесь. -- "Не приобыкши". -- Да к чему же вы тысячу-то лет "приобыкали" или чему вас тысячу-то лет учили? Плести лапти и в церковь ходить? Это за вас бабы и ребятишки сделают, и без всякой науки. Где ваша наука?
   В это и упирается вопрос: нет "науки", т.е. нет никаких знаний у человека, кроме самых элементарнейших вещей: питания и грубой работы. В лес сходить и грибов набрать -- это так, это по-нашему. Набрал корзиночку и съел сковородочку. Но дальше? Посложнее? Да ломал вас кто-нибудь в жизни, т.е. переламывал вашу мысль, разминал косточки, гладил особенным способом мускулы? -- "Как же, ломал нас медведь да татарин; то он сломает, то мы сломаем". Да, но это сила, а вот гибкости ума и мускулов -- этого-то и не хватает русскому человеку. Не хватает нашей деревне, не хватает городу. Нет узора, нет сложности -- в уме, в труде и, наконец, во всей цивилизации. Там, здесь и всюду -- нет одухотворенности и нет изящества. Одни привычки. "Мы привыкли молотить на солнце, а тут -- дождь; не знаем, что делать, разве постукать барометр". А нужны знания, работа ума и поменьше нытья.
   Вся сложность жизни, и вся одухотворенность, и всякий дух -- к нам идут от Запада, где шла эта работа ума. Отсюда и "иностранные капиталы". Мы сами решительно не можем или не хотим усложниться, и нет в нас никакого духа, кроме духа косности. "Не приобыкши". И все еще нас пугает прогресс! "уф -- как летим, как бы голову не сломать", "держи-ка машину, стой", "растрясло совсем". Ведь эти крики поминутно мы слышим, и вся-то наша история есть какое-то вековое "тпррр".
   -- Ну, сиди, матушка, а то и впрямь растрясешься.
   
   Впервые опубликовано: Литературное приложение к "Торгово-промышленной газете". 1899. 26 сентября. No 28.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru