Розанов Василий Васильевич
Религиозные голоса в нашей смуте

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Розанов В. В. Собрание сочинений. Около народной души (Статьи 1906--1908 гг.)
   М.: Республика, 2003.
   

РЕЛИГИОЗНЫЕ ГОЛОСА В НАШЕЙ СМУТЕ

   Года 2--3, может быть, 4--5 назад среди московского студенчества выделилось несколько человек, горячо ищущих религиозной истины. Тут были математики, естественники, юристы; филологов почему-то, кажется, не было ни одного. Были уже и кончившие университет, и продолжавшие еще учиться. Среди коренных русских фамилий попадались немецкие и польские: но все они были православные, т. е. это были внуки и правнуки обрусевших немцев, поляков, литовцев. Они завязали связи с ректором и некоторыми профессорами Московской духовной академии; приезжали сюда, в Петербург, искать "советов", "разъяснений" и указаний у ректора здешней духовной академии, епископа Сергия (теперь епископ Финляндский), известного своим образованием, мягкостью и кротким христианским духом. Среди рядового студенчества они выделялись большею начитанностью, знанием иностранных языков; некоторые из них побывали за границею и в юго-славянских землях; некоторые же получили степень магистра такого-то "права" или такой-то "математики" (чистой или прикладной). Но удивительнее было то, что рассказывалось об их жизни: со всем фанатизмом молодости они кинулись на путь "буквального" исполнения евангельских заветов Спасителя и, как первые христиане или подражая им (не думаю, чтобы "подражая"), -- спали чуть не на досках, соблюдали посты или во всяком случае еду и питье сократили до наименьшего; женщин не касались и вообще так же старались по части "умерщвления плоти", как и пламенного проповедничества. Явление это среди учащихся не было для меня совершенно новым. В гимназии, в Нижнем Новгороде, я помню своего товарища Маринина, который, живя в бедной, но не очень бедной семье, спал не только на досках, но и подбивая доски гвоздиками -- "подражая Христу"... Был чист душою, как дитя; тоже был начитан: и все старался исполнять "буквально"! Замечательно это стремление у нас, русских, к "буквальности", -- от старообрядцев до университета.
   Двоих из этих молодых людей я видел и слышал в приезд их в Петербург, год назад. И, как и многие другие, я был очарован их словом, энтузиазмом, верой вот в эту "буквальность", будто все можно исполнить "по букве и до конца", "как сказал Христос". С историей они не считались. С действительностью не считались. Для них точно ничего и не было, никого и не рождалось между мучениками римских цирков и их собственною готовностью "хоть на муку". На мой старый возраст, однако, они подействовали талантом, но не подействовали убеждением: и я только улыбнулся на их разные "призывы". Передо мною точно воскрес мой добрый Маринин, с его праведною душою, с его неопытностью. Помню, тот все улыбался и глаза светились радостью (восторгом?). Эти были старше, с бородами, угрюмее, грознее, печальнее. Видно было только, что и они страшно чисты душою и жизнью. "Как дело обернется: не вышло бы из вас печальной памяти Фотиев", -- подумал я про себя.
   Не в моем духе эта пугающая, грозящая, постящаяся религиозность. Не понимаю, какая непременная связь всего этого с Богом? Вспомнили бы эти юноши Христа, который "ел с мытарями и блудницами", в противоположность Иоанну Крестителю, который "питался акридами и диким медом в пустыне". Уж если настаивать на "буквальности", то я сказал бы молодым людям, что они идут "по пути Иоанна Крестителя", но "на путь Христа" даже не вступали: на тот "путь", где прежде всего развязаны узы "субботы", т. е. точности, формализма, внешности и господства формул, обрядности и закона. Словом, "братаясь с мытарями и блудницами", даже, вероятно, сам принадлежа к ним, я не был потрясен "пророческим видом" приезжих из Москвы. Но не могу скрыть, что на других они производили очень сильное впечатление. "Этот вид пророка" всегда обаятелен, и особенно, когда он соединен с молодостью и окружен молодежью же, порывистой, самоотверженной, готовой к страдальчеству. И опять же мне приходилось слышать, что личное влияние этих молодых людей в Москве очень сильно. Между прочим, они сильно действуют и на священников. Главное -- "пост и молитва", и такое сочетание с математикой!
   Один из этого кружка, г. Вал. Свенцицкий, в недавней книжке "Полярной Звезды" напечатал "Открытое обращение верующего к православной церкви":
   
   "Я не могу молчать... Я жажду голоса церкви, я исстрадался, не слыша его. И я, слабый в своем одиночестве, -- ибо все мы без церкви одиноки, -- но веруя и исповедуя невидимую святую соборную и апостольскую церковь, -- теперь решаюсь воззвать к ее голосу".
   
   Далее, в оправдание своей дерзости "воззвать", он говорит слова, пожалуй служащие интимным исповеданием не только его лично, но и всего этого кружка, который я охарактеризовал выше:
   
   "Если вы веруете в Христа и церковь для вас -- не мертвый звук, а живое тело его, если вы не на словах, а всем существом своим поняли, что весь смысл жизни в том, чтобы облечься во Христа и облечь в Него мир, чтобы каждое дыхание ваше свершалось во имя его -- "да будет Бог вся во всем", -- то вы" и т. д. "должны" то-то и то-то.
   
   Подчеркнутые мною слова и есть credo энтузиаста, сколько я могу судить не по напечатанному "обращению" теперь, а по тому, что привелось изустно услышать от него в его приезд в Петербург.
   Отвечу на этот пафос так: самому облечься во Христа -- еще можно, да и то туда не уместится ни математика, ни юриспруденция, ни вообще университет. Ведь кружок молодых людей, в сущности, "разорвал с наукою", выйдя на религиозный путь: и что из того, что они не "ругают" науки, не "отрицают" ее? Они к ней похолодели, перестали ею заниматься; так что, очевидно, если бы они, положим, не с университета, а еще с 3-го класса гимназии стали "облекать себя во Христа", то они вовсе и не пошли бы в университет, в них не развилось бы самого любопытства к науке, заинтересованности ее вопросами: а в этом все и дело, в заинтересованности, в пытливости умственной. Где она -- Христос как бы еще не рождался; а где Он родился -- потухла наука; не буду спорить, может быть, потухла как головешка перед солнцем, но во всяком случае "потухла", в этом все дело, и следовательно, призыв нового апостола "облечься во Христа, да будет Бог вся во всем" -- есть или риторика, чего я не хочу сказать, -- а во всяком случае неопытная юношеская фраза, которую более опытный ум может оттолкнуть в сторону с самым презрительным видом. Ведь в том и трагедия европейской истории или, пожалуй, трагедия самого христианства, что "мир не умещается во Христа", не по злу своему (не зло же наука?), но по разнице объемов. Чему нас и научает монастырь, откуда роковым образом и появились монастыри как искусственная и болезнетворная, страдальческая нудная попытка "усекнуть" человека и "отсечь" в нем многое натуральное и идеальное, хотя бы и доброе (наука), но, однако, никак не входящее в Христа и, следовательно, не могущее "облечься" в Него. Нужно и индивидуальному человеку родиться как-то не очень пылким, не очень любопытствующим, не быть очень счастливо поставленным в семье, чтобы лет в 17 минуя науку, забавы, игры и любовь, свернуть одиноко и угрюмо на путь "пустынницы"? А как всему-то миру, целой цивилизации начать "усекаться", каковое "усекновение" составляет, к великому прискорбию, сущность "облекания во Христа", как об этом непоколебимо учит вся Церковь, все столпы ее, светильники, руководители и устроители. Таким образом, невозможна и неисполнима главная нотка московских энтузиастов, интимный из всех порыв. Просто -- он ложен, уродлив для мира, страдателен для него. И между тем они приходят, и в частности г. Свенцицкий "взывает к Церкви" во имя любви к человеку и миру: это другая половина их столь же несомненного пафоса. Отсюда, из необдуманности и несогласованности двух струн, двух нот, в душе их получается надломленность, какофония и прямая фальшь в их голосе. У человека сильного, искреннего и глубокого (каким я его видел) "призыв" прозвучал вяло и бессильно; на него, наверное, никто не ответит: но как "призывающий" очень верит в себя и в свое слово, то, взамен ожидаемого и не получаемого "голоса церковного", я дам ему простой писательский ответ, из которого он увидит, до какой степени невозможна его позиция. И все, что именно с этой позиции он будет говорить, неизменно останется лишенным простоты, ясности и даже полного чистосердечия. Бывают такие положения...
   

КОММЕНТАРИИ

   Маленькая газета. 1906. 18 апр. No 84.
   Статья написана по поводу "Открытого обращения верующего к православной церкви" В. Свенцицкого (Полярная Звезда. 1906. No 8. С. 561--564).
   ...не вышло бы из вас печальной памяти Фотиев. -- По-видимому, речь идет об архимандрите Фотии (Спасском), влиятельнейшем духовном лице при Александре I, участнике политических интриг.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru