Розанов Василий Васильевич
Д. П. Шестаков. Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. -- Статьи и очерки 1898--1901 гг.
   М.: Республика; СПб.: Росток, 2009.
   

Д. П. ШЕСТАКОВ. СТИХОТВОРЕНИЯ

Издание П. П. Перцова. С.-Петербург, 1900 г. Стр. 102.

   В лице г. Шестакова наша поэзия приобретает не пышное, но твердое и очень чистое обещание. Судя по посвящению А. А. Фету и первой строке в нем:
   
   Твой ласковый зов долетел до меня --
   
   маститый почивший поэт приласкал робкую музу неофита; но, судя по содержанию всего сборника, неофит и в самом деле поднес к благословению увенчанного старца нечто ценное, а не одно "парнасское брянчанье струн". Это ценное -- душа поэта, необыкновенно чистая и какая-то сосредоточенная, серьезная... Можно поручиться о г. Шестакове, что он никогда не полезет в кривое и безобразное, в сучок и корень, -- к чему есть такое тяготение у поэтов наших дней, а всегда останется пышным или незаметным, ароматным или без запаха, но непременно и только цветком. 26 мая этого года он написал Пушкину:
   
   С тихой и светлою думой твои пробегаю страницы:
   Это -- безбрежная даль, родины милой поля,
   Это -- горячая кровь безбрежно широкого сердца,
   Это -- свежо и легко мир облетевшая мысль.
   Только великой стране дается великий художник;
   Лишь океан красоты перлом бесценным дарит.
   
   В форме есть подражание знаменитому стихотворению Пушкина, написанному по смерти Дельвига:
   
   Грустен и весел вхожу, художник, в твою мастерскую.
   
   -- но мысль, сложенная в эту подражательную форму, вполне самостоятельна и очень полно очерчивает и тонко подчеркивает существенные особенности пушкинского гения.
   У поэта совершенно отсутствуют мажорные тоны; но и минорные у него нигде не приобретают резкого, колющего, ноющего тона, оставаясь на степени легкой грусти, почти всегда разрешающейся в поэтическое видение. Среди детской русской антологии, т. е. стихотворений о детях и к детям, высокое место займет следующий почти непосредственный порыв:
   
   Молитесь! молитесь! Уж бледные крылья
   Бездушная гостья раскрыла над нею.
   Лежит, разметалась в томленьи бессилья,
   Как птичка больная, малютка родная...
   Я истине верить не смею!
   Давно ли, давно ли в улыбке счастливой
   Ее раскрывались румяные губки,
   И смех разливался волной шаловливой,
   И солнце, казалось, лишь ей улыбалось,
   Ей -- маленькой нашей голубке!
   Молитесь, молитесь! Чуть теплится чутко
   Над детской постелькой ночник, замирая;
   И ангелы нежно целуют малютку
   В усталые глазки, и светлые сказки
   Ей шепчут, с собой увлекая...
   
   И страшно, и прекрасно, потому что страшная действительность так живо нарисованной смерти почти истребляет в душе способность к восхищению; но заключительный образ манит каким-то лучшим обещанием и убаюкивает самое впечатление смерти.
   До половины сборника посвящено переводам из гомеровских гимнов ("К Гее, всеобщей матери" и "К Селене"), из Палатинской антологии, Марциала, Микель-Анджело, Гёте, Вальтер-Скотта, Камар-Катиба, Теофиля Готье, X. М. д'Эредиа и Самена. Вот два перевода из "Западно-восточного Дивана":
   
   Книга книг, из дивных диво,
   Книга вечная любви --
   Я читаю терпеливо
   Строки нежные твои.
   Капля счастья, волны муки,
   Море плача и тревог;
   Вот отдел -- тоска разлуки,
   Вот свиданье -- пара строк.
   Объяснений, уверений
   Без числа и без конца...
   Ты, Низами, светлый гений,
   Понял робкие сердца!
   Ты борьбе неразрешимой
   Разрешение нашел --
   Ты любимого к любимой
   Чрез страдания привел.
   
   Стихотворение называется "Моя хрестоматия" и напоминает известное стихотворение Пушкина, где он исчисляет своих любимых поэтов. Вот другое, шутливо-скептическое, что так мало идет и редко встречается у серьезных мусульман:
   
   Други, вечен ли коран? --
   Спрашивать не след.
   Други, создан ли коран? --
   Я не знаю, нет!
   Пусть, по долгу мусульман,
   Книгой книг зову коран,
   Но вино живет во век...
   Знай и веруй человек --
   Это ангелов творенье,
   Исповедуй без сомнения.
   Смело веруй, смело пей, --
   Близок Бог душе твоей...
   
   В переводах есть та симпатичная черта, что они избраны собственно для выражения какого-нибудь русского настроения, настроения русской души. Это -- не переводы ученого человека или холодного эстетика, а несколько ленивого поэта, которому иногда не хочется выдумывать свои формы и он пользуется чужою, но всегда для выражения своего чувства. Автору нужно приложить величайшее старание, чтобы не испортить этого прекрасного сборника последующими слабыми произведениями. Ему надо быть вдумчивым и осторожным и не покидать своей уединенной сосредоточенности.
   

КОММЕНТАРИИ

   НВип. 1899. 15 дек. No 8550. С. 11.
   Грустен и весел вхожу, художник в твою мастерскую -- А. С. Пушкин. Художнику (1836). Написано о посещении мастерской скульптора Б. И. Орловского, автора памятников Кутузову и Барклаю де Толли у Казанского собора.
   ...стихотворение Пушкина, где он исчисляет своих любимых поэтов -- возможно, имеется в виду стихотворение Пушкина "К Батюшкову" (1814), где упомянуты Жуковский, Парни, Овидий и другие поэты.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru