Входит маленький толстенький мальчик или в сером халатике, или в красной рубашечке и синих штанишках.
-- Бубука, сделай мне пищик, -- говорит мальчик, подходя к столу.
-- Какой пищик? -- не отрываясь от работы, спрашиваю Бебку.
-- Как у парохода!
-- Не умею я пищики делать.
-- Так я тебе пищик покажу!
-- Ну хорошо, только не теперь, после, Бебка, я сейчас занимаюсь.
-- А ты надень пальто, шапку, застегнись и идем, а потом и занимайся.
Я ничего не отвечаю, стараюсь сосредоточиться, и строю серьезное лицо.
Бебка ползает по полу, собирает лоскутки цветной бумаги и что-то свертывает.
-- Ты что делаешь, Бебка?
-- Конфетку делаю маме, она съест ее; вчера мне дала много-много больших конфетов, а тебе не прислала!
-- Отчего же не прислала?
Я -- тебе сам принесу, когда приедет папа.
Бебка влезает на стул и долго глядит на цветы.
-- У тебя, Бубука, цветов много?
-- Много.
-- И желтых?
-- И желтых.
-- Дай мне один цветок?
Я вынимаю из стакана цветы и подаю Бебке.
-- Вот, бери все и поди погуляй, а после я и пищик тебе сделаю.
-- Как у парохода?
-- Лучше, чем у парохода, только иди и погуляй.
Бебка берет цветы и, роняя их, идет к двери. Я выпускаю его.
В открытое окно долго слышится детский голос, вроде песенки:
Бубука все цветы отдал.
Бубука все цветы отдал.
Снова принимаюсь за работу, но ничего не выходит, мне видится Бебка: он роняет цветы и поет...
Проходит час, другой. Снова слышится голос Бебки, он быстро подбегает ко мне:
-- Бубука, на тебе! -- и вынимая изо рта конфету, подает мне.
Я делаю вид, что сосу.
-- А теперь давай!
Он идет в соседнюю комнату, где работают сапожники: сердитый Иван Онуфрич и длинный Петр Андреич, -- и там повторяется та же самая сцена.
-- А теперь давай! -- слышится настойчивый голос Бебки.
* * *
Стоят холода.
По утрам серебряный тонкий покров ложится на нежно-зеленую озимь, а волны коричневые с белыми, как груди чаек, и красные, как крапинки крови, гребнями мечутся под крики стального вихря, прилетевшего с тундры.
Бебка не показывается.
Я проходил по окраине города и в окне одного дома увидел его: он играл с ребятишками в своем сером халатике, в высоких с резинами калошах, надетых на чулки.
И сегодня, когда вихрь улетел, и солнце, играя и грея, собирало стада пушистых, грозовых облаков, снова вздрогнула дверь, и вошел Бебка.
-- Ты где это пропадал?
-- Пчелов ловил.
-- А я тебя видел!
-- Где ты видел?
-- В лесу видел, да ты не узнал меня; ну-ка скажи мне, как меня зовут?
-- Бубука!
-- А еще как?
Бебка долго молчит, потом хватается ручонками за мою шею, лезет на колени и шепотом вместо на ухо говорит на нос:
-- Козел бородатый.
* * *
Пароход идет!
Вижу из окна, как где-то далеко мелькает что-то, словно старая серая льдина.
Спешу на пристань.
Дорогой попадается Бебка; он в длинном пальто со штрипкой ниже талии, на голове пушистая синяя шапка блином, с пампушкой посередине.
-- Бубука, пароход идет, возьми меня с собой!
Я беру его за руку, и мы бежим...
На пристани Бебка усаживается на перилы лестницы и ждет.
Наконец, пароход подплывает и долго пронзительно ревет.
-- Ну, Бебка, поедем к людоедам?
-- Сам поезжай, а я не поеду! -- и Бебка таращит глазенки во все стороны, словно еще увидит что-то и очень нужное.
-- Тогда пойдем домой, больше уж ничего не увидим.
Медленно взбираемся на берег, Бебка поминутно оглядывается, не уйдет ли пароход обратно.
По реке скользят лодки; чайки кричат.
-- Как пройдет пароход, -- говорит усталым голосом Бебка, -- ты беги, Бубука, беги!
* * *
После обеда приходит Бебка и, молча, стоит около меня.
-- Здравствуй, Сака-фара!
-- Сам ты Шака-фара! -- недовольно отвечает Бебка.
-- Что ты губы-то распустил, ишь ты какие они длинные у тебя, словно у Агаги какой, побил тебя кто?
Бебка молчит.
-- Ты не обедал?
Молчит.
-- Чаю хочешь?
Молчит.
-- Вот что, Бебка, пойдем-ка, да заснем, и я лягу с тобой, расскажу тебе страшную-страшную сказку!
Я беру его на руки и несу на кровать.
Сначала делаю ему "долгую-долгую" козу и сороку с "холодненькой водицей" и грею животик, но он не улыбнется, тогда закрываю глаза и начинаю храпеть.
-- Бу-бу-ка! -- тихо говорит Бебка.
-- А! это ты, Бебка, а я думал, детосека пришел!
-- Ска-зку! -- еще тише говорил Бебка.
-- Сказку! Ну, слушай!..
-- "Когда-то давно-давно жили-были Чокыр и лиса, жили они дружно, приятелями, в лес ходили, на пароход ходили"...
Бебка зевнул и затаращил глазенки
"Вместе спали после обеда и цветы собирали желтые, пищики делали"...
-- Как у парохода? -- сонно спрашивает Бебка; его личико розовеет, губки надуваются и оттопыриваются.
"И вот случилось раз, не стало у них хлеба, а есть хочется"...
Бебка спит; я тихонько слезаю с кровати.
Но скоро он просыпается, испугался, -- мокрехонький, -- и начинает плакать...
Уносят домой.
* * *
-- Я тебе цветов желтых принес! -- кричит Бебка.
Он растегивает штанишки и вытаскивает оттуда измятые одуванчики.
Я беру у него цветы и застегиваю штанишки.
-- Ну, а теперь, пойди лучше к Ивану Онуфричу, я сейчас занимаюсь, Бебка!
-- Тогда я к тебе никогда не приду! -- ворчит и уходит.
Из соседней комнаты слышу такой разговор:
-- Ты козла содрал, Рогатый?
-- Содрал.
-- Пищит?
-- Сейчас запищит, слышишь? -- и Длинный начинает пищать.
-- Мама говорит, заяц у нас убежал с кашей.
-- Я его встретил! -- строго замечает сердитый сапожник.
-- А козла?
-- И козла.
Иван Онуфрич входит ко мне, ставит два стула, вешает на спинки нитки и начинает мотать.
Бебка ходит за ним и, если нитка путается, он терпеливо ждет, когда Иван Онуфриевич распутает узел.
Бебка работает!
Потом, когда сучат дратву, он, в длинном сапожном фартуке с молотком ходит по комнате. Он заглядывает на полки с книгами и постукивает по корешкам.
-- Эти мне нравятся, оне хорошие, -- говорит он, показывая на те книги, где наклеены разноцветные билетики, -- а эти нехорошие, и почему книги не падают?
* * *
Хмурое, холодное утро.
Должно быть, по морю льды идут.
Река серая, грязноватая.
Дождь пошел мелкий осенний.
Я сижу у окна; тихо, только ветер протяжно долго гудит и стонет.
Вдруг вижу Бебку; он стоит на берегу с голыми до колен ногами и смотрит в даль реки.
-- Здравствуй, Бебка! -- кричу ему.
-- Бубука! -- отвечает его звонкий голосок, -- пароход пришел?
-- Не знаю, а пищик?
-- Свистульки у меня нет, ты сделай мне, Бубука!
И Бебка бежит ко мне, начинаются разговоры о пищике, о желтых цветах, о козле.
* * *
Я собирался уезжать.
Догорал вечер, -- малиновый, нежась, лежал на тихой реке.
Зацветал шиповник.
Принесли Бебку проститься, его уж укладывали спать.
-- Простись же с Бубукой, он никогда не приедет к нам!
Бебка сонный вытянул губки и вдруг увидал на столе собранные в кучу пестрые речные камушки.
-- Что это, Бубука?
-- Это я ем, кушанье на дорогу.
-- Отдай мне!
-- Ну бери, тебе на память, Бебка.
Он сразу оживился, собрал все камушки в свою шапку и заторопился домой. Но когда хотел надеть шапку, камни посыпались, и он захныкал.
Впервые опубликован: Курьер. 1902. 24 ноября. С. 3 (с подписью: А.Ремизов (Молдаванов).
Рукописные источники: РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 2. No 92. Прижизненные издания: Шиповник 1. Дата: 1901.
По воспоминаниям писателя, рассказ, написанный в 1901 г. в Усть-Сысольске, дорабатывался в Вологде при участии Б. Савинкова и П. Щеголева -- товарищей по ссылке, оказывавших дружескую поддержку Ремизову в его начальных шагах на литературном поприще. Свой первый прозаический опыт автор адресовал в 1902 г. в издательство "Знание" -- М. Горькому и в журнал "Русское богатство" -- В. Г. Короленко. Оба они отказались принять рассказ для публикации.
В письме от 4 сентября 1902 г. Короленко следующим образом мотивировал такое решение: "Очерк Ваш "Бебка", присланный Вашим товарищем Б. Савинковым, я прочел. Для журнала он не подходит уже по своей миниатюрности. Написан очерк литературно, но это как будто запись слов и движений одного ребенка, не переработанная в художественный типический образ" (РНБ. Ф. 634. No 249. Л. 3) Тем не менее рассказ был вновь переписан и вместе со стихотворением "Колыбельная песня" отправлен на суд заведующему литературным отделом московской газеты "Курьер" Л. Н. Андрееву. Уже 22 ноября Ремизов получил положительный ответ, подписанный секретарем редакции И. Д. Новиком: "Ваши "Колыбельная песня" и "Бебка" приняты и будут помещены в непродолжительном времени". (Там же, Л. 7). Историю публикации рассказа см.: Встречи. С. 125--126; Иверень. С. 205; 212--213; Грачева А. Алексей Ремизов и Леонид Андреев (Введение к теме) // Исследования. С. 41--45. Публикация в сборнике "Чертов лог и Полунощное солнце" существенно отличается от первой печатной редакции рассказа. К самым примечательным текстологическим расхождениям относится замена реплики Бебки, адресованной лирическому герою: "Ста-рый ка-зак Алек-сей!" -- на более комичную, привнесенную в редакцию 1908 г.: "Козел бородатый". В редакции из сборника также отсутствует концовка, расположенная в первой редакции после отточия: "Черная с золотыми очами южная ночь покрывает меня. Ветер улетел, ветер не звенит замерзшими ключами от моих дверей. Завтра быть может... Но где же Бебка, где ты?"
Дратва -- толстая смоленая нить для шитья кожи.
Бебка -- маленький сын ссыльных, с которыми Ремизов жил в одном доме в Усть-Сысольске, находясь там в 1900--1901 гг. под гласным надзором полиции. В одном из альбомов Ремизова сохранилась фотография родителей мальчика, доктора Заливского и его жены Любови Семеновны, с припиской -- "а у них мальчик Бебка" (РНБ. Ф. 92. No 340. Л. 22 об.). О реальном герое своего первого опубликованного произведения Ремизов вспоминал: "Я кончил "Эпиталаму" -- плач девушки перед замужеством и рассказ о самом младшем нашем товарище -- сын доктора Заливского, сослан в Усть-Сысольск с отцом -- мой чудесный "Бебка", его мать царская кормилица, здоровый мальчик, и совсем не похож на других моих приятелей косоглазых кикимор из белых ночей и крещенских вьюг" (Иверень. С. 205).
Онидетвсоседнююкомнату,гдеработаютсапожники -- обстоятельства реальной жизни поднадзорного Ремизова, снимавшего угол в доме на берегу Усть-Сысолы вместе с ссыльными сапожниками из Вильно. (См.: Иверень. С. 158--159). В альбоме писателя сохранилась фотография этих ссыльных, подписанная значительно позже: "За работой. У меня в усть-сысольской Обезвелволпалате" (РНБ. Ф. 92. Оп. I. No 340. Л. 23).