Ремезов Митрофан Нилович
Современное искусство

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Малый театр: "Граф де-Ризоор" (Patrie), драма в 5 действиях и 7 картинах, В. Сарду, перевод И. Ф. Арбенина; "В родном углу", комедия в 4 действиях, П. М. Невежина.- Некролог артиста П. М. Свободина).

   

СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.

(Малый театръ: Графъ де-Ризооръ (Patrie), драма въ 5 дѣйствіяхъ и 7 картинахъ, В. Сарду, переводъ И. Ѳ. Арбенина; Въ родномъ углу, комедія въ 4 дѣйствіяхъ, П. М. Невѣжина.-- Некрологъ артиста П. М. Свободина).

   Въ бенефисъ артиста А. П. Ленскаго въ первый разъ шла на нашей сценѣ драма знаменитаго французскаго драматурга Викторьена Сарду, озаглавленная въ подлинникѣ Patrie (Отчизна), написанная лѣтъ двадцать назадъ. Для русскаго театра потеря была небольшая отъ того, что это произведеніе Сарду оставалось такъ долго непереведеннымъ, и постановка этой пьесы доказала еще одинъ, лишній, впрочемъ, разъ, что и знаменитые писатели, прославленные знатоки сцены, искуснѣйшіе мастера сочинять театральныя пьесы, могутъ написать совершенно негодную драму, длинную, ходульную и отчаянно скучную. На постановку этой пьесы потрачено много труда и, надо отдать полную справедливость театральному управленію, постановка вышла блестящею, во всѣхъ деталяхъ художественною. Но публикѣ ничуть не легче отъ того, что все тутъ сдѣлано "по-мейнингенски": декораціи, костюмы, всѣ аксессуары, группировка и движенія статистовъ, изображающихъ народъ, солдатъ и заговорщиковъ, захваченныхъ испанцами въ брюссельской ратушѣ. Отъ пальбы изъ ружей трескотня идетъ на весь театръ и дымъ стоитъ клубами на сценѣ. Похоронный звонъ, повторяющійся нѣсколько разъ и не прерывающійся въ продолженіе цѣлыхъ актовъ, нагоняетъ тоску и, въ концѣ-концовъ, надоѣдаетъ нестерпимо. Народа въ пьесѣ помираетъ тьма-тьмущая; весь первый актъ занятъ разстрѣливаніемъ, вѣшаніемъ, сожиганіемъ на кострахъ гражданъ Брюсселя, по приказанію испанскихъ начальниковъ города. Дѣло происходитъ въ 1568 году, когда въ Нидерландахъ неистовствовалъ знаменитый герцогъ Альба, намѣстникъ короля Испаніи, Филиппа II. Въ это время уже разгоралась борьба, кончившаяся освобожденіемъ Нидерландовъ отъ испанскаго владычества. Вильгельмъ Оранскій стоялъ уже во главѣ возстанія, начинать брать перевѣсъ надъ угнетателями "отчизны" и былъ въ постоянныхъ сношеніяхъ съ гражданами Брюсселя. Вождемъ недовольныхъ въ городѣ былъ графъ де-Ризооръ (г. Ленскій). Вопреки запрету испанскихъ властей, онъ отлучился изъ города и арестованъ, по подозрѣнію въ томъ, что имѣетъ скошенія съ Вильгельмомъ Оранскимъ. Ризоору грозитъ неминуемая смерть, но тутъ одинъ испанскій офицеръ, живущій на постоѣ въ домѣ графа, заявляетъ, что видѣлъ его, Ризоора, выходящимъ изъ комнаты его супруги въ ту ночь, когда графа не было въ Брюсселѣ. По словамъ офицера, графиня сама провожала мужа со свѣчей до лѣстницы; спьяну офицеръ сталъ придираться къ графу и обнажилъ шпагу, но тотъ вырвалъ у него оружіе, причемъ поранилъ себѣ руку. Далѣе офицеръ ничего не помнитъ: онъ свалился и тутъ же уснулъ на лѣстницѣ. Ризоора отпускаютъ, но для него ясно, что кто-то въ его отсутствіе былъ ночью въ спальнѣ его жены. Кто былъ -- дознать не трудно по ранѣ на рукѣ. Для Ризоора это остается довольно долго неизвѣстнымъ, мы же, зрители, узнаемъ очень скоро, что донна Долоресъ (г-жа Ермолова), супруга Ризоора, любитъ капитана Карлоо-ванъ-деръ-Пость (г. Южинъ), командующаго городскою милиціей, которую рѣшено упразднить и обезоружить. Капитанъ, другъ и единомышленникъ Ризоора, вмѣстѣ съ нимъ участвуетъ въ заговорѣ и уже сдѣлалъ всѣ приготовленія къ тому, чтобы впустить въ городъ принца Оранскаго съ его войскомъ, вооружить гражданъ и истребить испанцевъ. Донна Долоресъ объ этомъ понятія не имѣетъ и, узнавши, что мужу извѣстна ея невѣрность, рѣшается отдѣлаться отъ супруга самымъ простымъ способомъ -- доносомъ на него герцогу Альбѣ. Заговорщики попадаютъ въ разставленную имъ, по этому доносу, западню. Изъ нихъ испанцы успѣваютъ захватить пятерыхъ, въ томъ числѣ графа де-Ризоора и капитана Карлоо. Эта сцена происходить въ ратушѣ, и тутъ-то Ризооръ узнаетъ, что другъ его Карлоо и есть любовникъ Долоресъ. Молодая женщина вымолила, однако же,-- вынудила у герцога Альбы помилованіе любимому человѣку и свободный пропускъ ему до границы испанскихъ владѣній. Сама она запаслась такимъ же пропускомъ. Графъ де-Ризооръ закалывается кинжаломъ въ ту минуту, когда его ведутъ на пытку. Троихъ схваченныхъ заговорщиковъ ведутъ на казнь. Видя Карлоо свободнымъ, они подозрѣваютъ его въ измѣнѣ, называютъ "предателемъ" и "Іудой". На встрѣчу длинной процессіи, направляющейся къ мѣсту казни, случайно попадаетъ больная дочь герцога Альбы и тугъ же умираетъ. Въ послѣдней картинѣ Карлоо узнаетъ, что предала ихъ Долоресъ, закалываетъ ее кинжаломъ, такъ какъ поклялся Ризоору отомстить измѣннику, кто бы онъ ни былъ, и самъ кидается изъ окна на мостовую площади, гдѣ въ это время жгуть троихъ его сообщниковъ. Въ третьемъ дѣйствіи, кромѣ этихъ покойниковъ, выносятъ на сцену застрѣленнаго испанцами звонаря (г. Музиль).
   Читатель видитъ, что въ основѣ своей вся пьеса есть ничто иное, какъ мрачная и нисколько не новая историческая хроника въ лицахъ,-- не новая даже для сцены, такъ какъ она является до нѣкоторой степени повтореніемъ трагедіи Гёте Эгмонтъ. Кромѣ того, что это старо и, слѣдовательно, мало интересно, это и не художественно, а только -- трескуче, бьетъ зрителя по нервамъ съ перваго акта и такъ усердно, что къ концу акта притупляется впечатлительность, наступаетъ нервное утомленіе и затѣмъ -- скука. Авторъ, при вссй своей опытности, не соблюлъ мѣры, перезвонилъ черезъ край въ свои похоронные колокола. Драмы, собственно говоря, нѣтъ въ пьесѣ. Эпизодъ съ любовью донны Долоресъ приплетенъ тутъ сбоку, не онъ первенствуетъ и не онъ ведетъ развитіе дѣйствія. Самый мотивъ нелюбви, болѣе того, ненависти Долоресъ къ мужу представляется выдуманнымъ, искусственнымъ: не взлюбила она Ризоора за то, что онъ "любитъ родину" больше, чѣмъ ее, законную жену. Она приревновала мужа къ родинѣ и полюбила капитана; она -- испанка и католичка и возненавидѣла въ супругѣ нидерландца и протестанта. Но, можетъ возразить зритель, вѣдь, капитанъ тоже нидерландецъ и протестантъ и тоже любитъ свои Нидерланды не меньше, чѣмъ Ризооръ, и больше, чѣмъ любовницу, изъ-за чего же она промѣняла мужа на любовника? Дѣло тутъ совсѣмъ не въ томъ, что Долоресъ католичка и испанка,-- это и проскальзываетъ мимоходомъ, къ слову только,-- истинная же причина ненависти къ мужу и любви къ капитану заключается въ томъ, что Ризооръ законный мужъ, и, притомъ, не молодой мужъ, а Карлоо -- молодой и пылкій капитанъ, какъ быть должно -- любовникъ. Долоресъ предаетъ Альбѣ не враговъ Испаніи и католичества изъ преданности къ своему отечеству и къ своей религіи, а изъ разсчета избавиться отъ надоѣвшаго супруга, и приходить въ ужасъ, сообразивши, что вмѣстѣ съ Ризооромъ должны погибнуть, по ея милости, и его сообщники, и только угроза пыткой вынуждаетъ ее назвать еще нѣсколько именъ. Если бы не поразительная сила игры г-жи Ермоловой, фигура этой дамы была бы просто гадка и только. Въ данномъ случаѣ, какъ почти всегда, большинство публики не разбираетъ положенія и характера героини, едва слышитъ, что та говоритъ, и увлекается единственно талантливостью артистки, исполняющей эту роль. И, наоборотъ, до публики доходятъ отрывки патріотическихъ фразъ Ризоора, и за ихъ возвышенность публика прощаетъ дѣланность этой фигуры и г. Ленскому неестественность его игры. Фигура Ризоора сама по себѣ ходульна выше всякой мѣры, и только искренностью и задушевностью тона можно было бы до нѣкоторой степени придать ей человѣческій обликъ. А г. Ленскій своею игрой еще болѣе подчеркиваетъ промахи автора; артистъ словечка въ простотѣ не скажетъ и шага по-просту не сдѣлаетъ; все время онъ вѣщаетъ и красуется и тѣмъ вводитъ очень смягчающія обстоятельства въ судъ надъ донной Долоресъ: такого нестерпимаго супруга весьма простительно возненавидѣть до умоизступленія, до невмѣняемости, какъ то и дѣлаетъ пылкая испанка. Съ нѣкоторыхъ поръ этотъ "вѣщательный" тонъ замѣтно преобладаетъ въ игрѣ г. Ленскаго, и уважаемому артисту не мѣшало бы спуститься поближе къ землѣ и къ дѣйствительности, дабы невзначай людей не насмѣшить. Г. Рыбаковъ, въ роли герцога Альбы дѣлалъ, какъ всегда, вполнѣ добросовѣстно все, что могъ сдѣлать; по эта роль положительно не къ лицу г. Рыбакову, и съ четвертаго представленія онъ передалъ ее г. Гореву, который оказался, однако же, ничуть не лучше г. Рыбакова и слабѣе, чѣмъ былъ въ роли вводнаго лица, маркиза де-ла-Тремуйлъ, вставленнаго въ пьесу для цѣлей чисто-техническихъ. Пьеса, какъ и слѣдовало ожидать, успѣха не имѣла.
   Въ своей покой комедіи Въ родномъ углу г. Невѣжинъ зоветъ почтеннѣйшую публику на жительство въ деревню, гдѣ жить хотя и очень скверно,-- судя по комедіи г. Невѣжина,-- за то можно принести огромную пользу, а именно -- перевоспитать русскій народъ, по мнѣнію г. Невѣжина. Призывъ не новъ, и не авторъ комедіи Въ родномъ углу первый провозгласилъ: "господа интеллигенція, пожалуйте на землю". Но изъ того, что не г. Невѣжинъ выдумалъ звать насъ "въ народъ", никакъ не слѣдуетъ, чтобы онъ, какъ драматургъ, не вправѣ былъ повторить этотъ кличъ съ театральной сцены. Умныя рѣчи хорошо послушать и во второй, и въ третій разъ, и хотя бы даже въ десятый, тѣмъ болѣе, что зовъ на зовъ по приходится: одни приглашаютъ насъ "опроститься", другіе рекомендуютъ идти обучать "народъ",-- кто во что гораздъ,-- паукамъ, хозяйству, нравственности... Насчетъ "опрощиванія" мы не разъ высказывали свое мнѣніе и при немъ остаемся: находимъ такой способъ сліянія съ народомъ, по меньшей мѣрѣ, нецѣлообразнымъ. Того же мнѣнія держится и г. Невѣжинъ. Онъ приглашаетъ интеллигенцію воспитывать русскій народъ, у котораго "прекрасное сердце", но... чего-то не хватаетъ. Объ этомъ сообщаетъ авторъ намъ, призываемымъ, устами героини пьесы, молодой вдовы Тальниковой (г-жа Ѳедотова). Передадимъ, однако, дѣло по порядку. "Молодой вдовѣ" за тридцать лѣтъ, замужемъ она была двѣнадцать лѣтъ, съ мужемъ была несчастлива, овдовѣла годъ назадъ и ведетъ съ родными умершаго супруга процессъ изъ-за наслѣдства. Въ началѣ перваго дѣйствія получается извѣстіе о томъ, что дѣло ея проиграно и средства ея значительно уменьшаются отъ этого. Тальникова не падаетъ духомъ, рѣшаетъ ѣхать въ деревню, жить тихо и скромно, заниматься хозяйствомъ. Въ этомъ рѣшеніи поддерживаетъ молодую вдову сосѣдъ-землевладѣлецъ Сурковъ (г. Садовскій),-- скажемъ уже сразу,-- влюбленный въ Тальникову очень давно, съ тѣхъ поръ еще, когда она не была замужемъ. Вдова этого не подозрѣваетъ. Въ нее. Же влюбленъ столичный житель, очень богатый баринъ-rentier, Усвоевъ(г. Горевъ), что ей хорошо извѣстно, такъ какъ Усвоенъ ей сдѣлалъ предложеніе и сама она къ нему неравнодушна, по почему-то отсрочиваетъ свое согласіе и, наконецъ, рѣшается дать его, если Усгоевъ приметъ ея условія, а именно: жить съ нею въ деревнѣ безвыѣздно. Усвоевъ человѣкъ совсѣмъ городской, заманить его на вѣчное жительство въ деревню ничѣмъ нельзя, да и дѣлать ему тамъ нечего: денегъ у него довольно безъ возни съ хозяйствомъ, котораго онъ не любитъ, не знаетъ и знать не желаетъ, воспитывать и обучать народъ онъ не чувствуетъ ни малѣйшаго призванія, ко всей затѣѣ молодой вдовы относится весьма скептически и на-отрѣзъ отказывается отъ буколическаго счастья на лонѣ природѣ "въ родномъ углу", ибо родственныхъ чувствъ къ этому "углу" не питаетъ. Слова онъ говорить съ своей точки зрѣнія резонныя, но Тальникова противупоставляеть имъ свои женскіе резоны: если Усвоенъ не хочетъ сдѣлать по ея, стало быть, онъ не достаточно ее любитъ, а посему -- прощайте.
   Тальникова "въ родномъ углу", ея папаша Карамышевъ (г. Макшеевъ и племянница Ириша (г-жа Васильева 2-я), истые горожане, изнываютъ отъ бездѣлья и тоски. Хозяйка занимается хозяйствомъ и нравственнымъ перевоспитывавіемъ мужиковъ, а старому жуиру и молоденькой дѣвушкѣ ничего иного не остается, какъ съ утра до ночи дуться въ карты. "Ты бы цвѣточками занималась, ты бы ребятишекъ обучала",-- уговариваетъ Тальникова Иришу.-- "Надоѣли мнѣ цвѣточки, не хочу ребятишекъ, не умѣю ихъ учить... умираю отъ скуки!" -- рыдаетъ бѣдная дѣвушка. Вдова непреклонна, у нея двѣ задачи: первая -- пріучить народъ всѣ хозяйственныя сдѣлки, по найму земли, по ссудамъ, по наймамъ на работы, заключать словесно и исполнять на совѣсть; вторая -- устроить заводъ для разработки фосфоритовъ, коихъ богатѣйшія залежи имѣются "въ родномъ углу". Дѣло стало за малымъ -- денегъ нѣтъ у Тальниковой, а долговъ такъ много, что на ея имѣніе точить уже зубы сосѣдка, барыня-кулакъ, Рыткина (г-жа Никулина), на самое же вдову глаза разбѣгаются у двоюроднаго брата Рыбкиной, отставнаго гусара Дымникова (г. Рыбаковъ), превратившагося въ настоящаго Колупаева. Сія сказка сказывается весьма протяженственно, въ теченіе двухъ съ половиной актовъ. А тѣмъ временемъ нравственное усовершенствованіе народа не подвигается ни на полшага, и сама Тальникова убѣждается въ томъ, что "безъ мужчины" съ народомъ ей не справиться и денегъ на фосфориты не добыть. Гусаръ Дымниковъ на все согласенъ, на житье въ деревнѣ, на фосфориты, на воспитаніе народа и на что еще будетъ угодно молодой вдовѣ, только на одномъ условіи, если она выйдетъ за него замужъ. Въ противномъ случаѣ -- немедленное взысканіе долговъ, и тогда -- adieu фосфориты, мужики, родной уголъ!... Тѣмъ временемъ любовь сосѣда Суркова,-- въ чемъ онъ уже открылся Тальниковой,-- распалилась до такой степени, что благородный дѣлецъ Сурковъ запилъ мертвую съ отчаянія, потерявши надежду на взаимность сосѣдки. Этотъ запой такъ тронулъ молодую вдову, настолько убѣдилъ ее въ нѣжности Суркова, что Тальникова сама восчувствовала къ нему нѣжность и сама сдѣлала ему предложеніе. Тутъ является столичный житель Усвоевъ и опять предлагаетъ Тальниковой руку, сердце, состояніе и безпечальное житье на его средства. Тальникова читаетъ Усвоеву нотацію, потомъ выводить Суркова и объявляетъ о своей съ нимъ помолвкѣ. Столичный житель посрамленъ, рьяный горожанинъ папа-Карамышевъ посрамленъ, Колупаевы -- Дымниковъ и Рыткина -- будутъ посрамлены, женихъ и невѣста ликуютъ: фосфориты они перемелятъ, мужиковъ усовѣстятъ и "въ родномъ углу", по ихъ наставленію и примѣру, водворятся на землѣ миръ и въ человѣкахъ благоволѣніе. Вы думаете, это все? Нѣтъ, не все,-- этого мало: глядя на такую благодать, всѣ горожане, съ Усвоевымъ во главѣ, затоскуютъ въ городахъ, застыдятся, расползутся изъ нихъ и начнутъ каждый у себя "въ родномъ углу" Колупасвыхъ посрамлять, мужиковъ благовоспитывать, культуру насаждать и молоть,-- если не фосфориты, такъ какъ не во всякомъ углу они насыпаны,-- то во всякомъ случаѣ... Что же, однако, они молоть будутъ на пустопорожнихъ мѣстахъ? Вотъ этого авторъ не договорилъ,-- жаль. Ну, да это дѣло не опозданное, можно договорить въ другой разъ. Только, ужь если кто-нибудь изъ господъ драматурговъ возьметъ на себя этотъ трудъ, желательно, чтобы сдѣлано это было не такъ длинно и менѣе скучно, чѣмъ четырехъ-актная исторія о фосфоритахъ молодой вдовы, побѣждающей сердца мужчинъ въ городѣ и на лонѣ природы. Конечно, мы въ умиленіи отъ перспективъ, открытыхъ г. Невѣжинымъ, и въ восторгъ сердечномъ восклицаемъ: вашими бы, благодѣтель, устами такія конфетки кушать, столь онѣ намъ по вкусу!-- по, вѣдь, найдутся маловѣрные, которые скажутъ, пожалуй, что ваши конфетки годятся только для дѣтей средняго возраста... Однако, шутка шуткой, а вопросъ, затронутый г. Невѣжинымъ, весьма серьезенъ, и не только разрѣшить его, но и поставить правильно -- дѣло не легкое, и настолько онъ сложенъ, что однимъ вопросительнымъ знакомъ тутъ не отдѣлаешься. Не отклоняясь отъ содержанія комедіи Въ родномъ углу, всякій вправѣ спросить, напримѣръ: такъ ли желательно переселеніе въ деревню такихъ представителей интеллигенціи, какъ Усвоевъ, Карамышевъ и Ириша? Желательно ли, вообще, массовое переселеніе всей такъ называемой интеллигенціи въ деревню? Не изгадятъ ли всѣ эти Усвоевы, Карамышевы и имъ подобные жуиры и тунеядцы нашу деревню еще хуже, чѣмъ Рыткины и Дымниковы? Эти просто обдираютъ мужиковъ первобытными способами "чумазаго", и противъ нихъ есть не мало средствъ, которыя отчасти уже опредѣлены въ видѣ законодательныхъ мѣръ противъ кулачества и ростовщичества, отчасти же -- намѣчаются въ литературѣ, въ обществѣ, въ административныхъ сферахъ, въ видѣ различныхъ проектовъ, направленнымъ къ поднятію экономическаго и умственнаго уровня сельскихъ обывателей. Такимъ образомъ, "кулака" можно сократить, его и сократятъ, а потомъ его можно и совсѣмъ истребить, и его истребятъ, когда нужда, голодъ, податныя тяготы перестанутъ загонять мужика въ загребистыя лапы "чумазыхъ" всякихъ наименованій. Мало-мальски сытый мужикъ не пойдетъ въ кабалу къ Еолупаевымъ. Такой уже самъ норовитъ забрать въ руки и своего брата побѣднѣе, и интеллигента попроще или поглупѣе, вродѣ Тальниковой, напримѣръ. Не такая дряблая или миндальничающая интеллигенція нужна нашей деревнѣ, ничего отъ нея нельзя ждать, кромѣ пустяковины и вящаго развращенія крестьянъ безтолковыми благодѣяніями. А вотъ, что нужно,-- того г. Певѣжипъ самъ не знаетъ и своею комедіей доказалъ полнѣйшее свое незнакомство съ родными углами и ихъ насущными нуждами. Къ тому же, въ комедіи нѣтъ ни драматическихъ положеній, ни опредѣленныхъ характеровъ, и слишкомъ много разговоровъ, неидущихъ къ дѣлу. Что касается исполненія пьесы, то мы считаемъ нужнымъ отмѣтить превосходную игру г. Садовскаго, съумѣвшаго силою чувства и искренностью тона сдѣлать симпатичную фигуру запившаго отъ любви Суркова. Г-жа Садовская была, по обыкновенію, очень хороша въ видной роли старой няньки Тальниковой. Г-жа Васильева -- мило и естественно изображала скучающую въ деревнѣ городскую барышню. Г. Рыбаковъ слишкомъ каррикатурпо игралъ отставнаго гусара; въ его передачѣ выходить совсѣмъ по офицеръ нынѣшняго времени, а нѣчто вродѣ исчезнувшаго типа "бурбона" двадцатыхъ годовъ.
   Въ прошломъ мѣсяцѣ русская сцена понесла тяжелую утрату въ лицѣ очень талантливаго артиста Павла Матвѣевича Свободина, внезапно скончавшагося во время спектакля въ уборной Михайловскаго театра. Покойный Павелъ Матвѣевичъ воспитывался въ петербургскомъ театральномъ училищѣ, по выпускѣ изъ котораго дебютировалъ на сценѣ Александринскаго театра подъ фамиліей Козіенко,-- его настоящая фамилія. Не получая ни одной видной роли послѣ дебюта, молодой артистъ оставилъ казенную сцену, уѣхалъ въ провинцію и въ скоромъ времени, подъ фамиліей Свободина, занялъ видное мѣсто среди актеровъ, служившихъ въ частныхъ театрахъ. Съ 1881 г. Свободинъ игралъ въ Москвѣ въ труппахъ П. М. Медвѣдева, А. А. Бренко (въ Пушкинскомъ театрѣ), А. Ф. Ѳедотова (въ пассажѣ Солодовникова и въ Ботаническомъ саду), Ѳ. А. Корша (въ театрѣ Ліанозовыхъ) и въ "Новомъ" театрѣ М. В. Лентовскаго. Въ 1884 г. Свободинъ былъ вновь Припять на казенную сцену въ Петербургѣ, послѣ блестящаго дебюта въ роли Муромскаго въ драмѣ Сухово-Кобылина Дѣло. Въ роковой вечеръ своей кончины Свободинъ игралъ роль Оброшенова въ пьесѣ Островскаго Шутники. Смерть послѣдовала почти моментально отъ паралича сердца въ антрактѣ передъ послѣднимъ дѣйствіемъ. Ударъ былъ такъ неожиданъ, что театральное начальство совсѣмъ растерялось и крайне неловко продолжало спектакль, замѣнивши другимъ актеромъ лежавшаго въ уборной уже мертвымъ Свободина. Когда слухъ о смерти артиста проникъ въ зрительную залу, публика сама уже прекратила представленіе тѣмъ, что стала уходить изъ театра съ криками неудовольствія на печальный промахъ распорядителей. Имя П. М. Свободина. появилось въ печати въ журналѣ Артистъ подъ очерками изъ театральной жизни, озаглавленными Лицедѣи. Высоко-талантливый, умный и хорошо образованный сценическій дѣятель, Свободенъ умеръ въ самомъ разцвѣтѣ своихъ артистическихъ силъ, оставивши по себѣ добрую память во всѣхъ, близко его знавшихъ и по заслугамъ цѣнившихъ въ немъ добраго товарища, милаго человѣка и честнаго слугу драматическаго искусства.

Ан.

"Русская Мысль", кн.XI, 1892

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru