Ремезов Митрофан Нилович
По своим краям

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст издания: журнал "Русская Мысль", кн. VIII, 1892.

   

По своимъ краямъ.

Сухумъ-Кале, 11 мая 1892 г.

Дорогой В. А.

   Исполняю обѣщаніе и приступаю къ подробному отчету о томъ, что видѣлъ и слышалъ во время этой поѣздки на югъ Россіи. Начну по порядку. Не торопясь да потихоньку доползли мы отъ Москвы до Севастополя вдвое съ половиной сутокъ, стало быть, насъ тащили по 25 верстъ въ часъ. Какъ бы то ни было, доѣхали благополучно, и сложилъ я свое измученное въ вагонѣ тѣло въ очень приличной гостиницѣ Кистъ. Чисто и не особенно дорого, кормъ удовлетворительный, если не предъявлять въ вопросѣ о пропитаніи "эрмитажныхъ" требованій. Раннимъ утромъ, 2 мая, въ субботу, я пустился на осмотръ города и пришелъ въ восторгъ отъ красоты, громадности и удобствъ его бухтъ. Сдыхалъ я про нихъ и читалъ, но дѣйствительность превзошла всѣ мои ожиданія. Это цѣлыя внутреннія моря, недоступныя ни бурямъ, ни волненію, ни непріятельскимъ флотамъ, причемъ входъ въ эти закрытые порты возможенъ и легокъ для самыхъ крупныхъ судовъ во всякую погоду и во всякое время года. И такую-то данную намъ Богомъ благодать рѣшено покинуть ради жалкой Ѳеодосіи! Мнѣ объясняли такое рѣшеніе военными или, какъ говорятъ, стратегическими соображеніями. Какъ на важное неудобство имѣть въ Севастополѣ большой военный портъ и первоклассную крѣпость совмѣстно съ торговымъ портомъ, указывали, между прочимъ, на пребываніе тутъ иностранныхъ консуловъ, т.-е. зоркихъ чужеземныхъ глазъ, могущихъ досмотрѣть и сообщить, кому вѣдать любопытно, всѣ подробности и секреты военно-оборонительныхъ средствъ города. Такой мотивъ представляется мнѣ довольно легковѣснымъ. За консулами можно и пои а блюсти, желающимъ выглядѣть можно и не показать, можно самихъ ихъ пристроить подъ такой присмотръ, что они ничего путнаго не дознаютъ, и, наконецъ, ихъ любознательность можно удовлетворить такими способами и въ такомъ видѣ, что потомъ не поздоровится самимъ любопытствующимъ. Консулъ и всѣ, кто съ нимъ входить въ общеніе, настолько на виду, что съ такими дозорщиками справиться не трудно, тогда какъ съ негласными агентами иностранныхъ правительствъ ничего нельзя подѣлать...Къ. олову объ иностранныхъ консулахъ: мнѣ разсказывалъ здѣсь одинъ изъ высшихъ мѣстныхъ чиновниковъ, имѣющій въ рукахъ всѣ относящіеся къ дѣлу документы, о томъ, какъ нѣкій консулъ "великой" державы надѣлалъ разныхъ гадостей въ одномъ изъ крымскихъ портовъ и потомъ бѣжалъ, спрятавшись въ угольный ящикъ. Хорошъ дипломатическій агентъ! Грустно и обидно, что изъ-за возможности международной драки и ради вышеприведеннаго слабаго мотива погибаетъ такое сокровище, какъ Севастополь, равнаго которому нѣтъ во всей Европѣ. Что бы тутъ понадѣлали американцы или англичане!... А у насъ рѣшеніемъ перенести торговый портъ въ Ѳеодосію наповалъ ухлопываютъ Севастополь и, къ тому же, придется усадить много милліоновъ въ море около Ѳеодосіи, чтобы превратить ея дрянную бухту въ плохую гавань. Замѣчу мимоходомъ, что и превращать то слѣдуетъ не такъ, какъ это здѣсь дѣлается господами инженерами, быть можетъ, большими мастерами возводить всякія сооруженія, особливо -- милліонныя, но мало смыслящими въ мореходномъ дѣлѣ. О томъ, что надо сдѣлать, гдѣ и въ какомъ направленіи для устройства удобнаго, покойнаго и легко доступнаго порта, слѣдуетъ спросить опытныхъ моряковъ, старыхъ капитановъ, знающихъ Черное море, какъ свою ладонь, и всѣ его штуки, какъ капризы собственныхъ супругъ. Только такіе спеціалисты могутъ указать, что имъ нужно, а инженеры пусть придумываютъ, какъ это сдѣлать. Здѣсь же, сколько мнѣ извѣстно отъ лицъ достаточно освѣдомленныхъ, моряковъ не спрашивали, и серьезные люди весьма опасаются, какъ бы строители не соорудили, вмѣсто безопаснаго коммерческаго порта, морской западни и корабельной бойни, чему примѣры мнѣ указывали опытные капитаны.
   Севастополь я осмотрѣлъ пока бѣгомъ, вернусь въ него, познакомлюсь ближе и тогда напишу тебѣ о немъ подробнѣе. А пока -- въ путь дорогу и скорѣе туда, гдѣ "лавръ цвѣтетъ и апельсины зрѣютъ". Здѣсь гипперборейскій холодъ. Ровно въ часъ дня 5 мая отвалилъ отъ пристани пароходъ "Русскаго общества". Не безъ опасеній вглядывался я въ морскую даль, темнѣющую довольно подозрительно. Моряки говорили на пристани, что будетъ "свѣжо". Знаю я, что на ихъ языкѣ значитъ "свѣжо", и у меня начинаетъ сосать подъ ложечкой. Но вотъ мы обогнули херсонесскій маякъ, и все идетъ благополучно, покачиваетъ чуть-чуть, пріятно даже. Пассажиры бодры и веселы; слегка подмазанная барынька съ густо-накрашенными бровями жеманится съ офицеромъ, поигрываетъ глазками и вѣеромъ, совсѣмъ ненужнымъ, такъ какъ приходится сожалѣть о незапасливости тѣмъ, кто не взялъ съ собою теплаго пальто, и я завидую молодому ботанику, основательно завернувшемуся въ бурку и нахлобучившему мѣховую шапку. Офицера, въ одномъ сюртучкѣ, грѣютъ кровь и взгляды барыньки. Къ обѣду качка становится ощутительнѣе. Послѣ перваго блюда удаляется изъ-за стола одна дама, судорожно прижимая платокъ къ губамъ, за нею друга я, потомъ еще...
   -- Тамъ двухъ барынь уже "травитъ",-- сообщилъ мнѣ старый моряхъ, опоздавшій къ обѣду.
   Черезъ нѣсколько минутъ столъ опустѣлъ; насъ осталось человѣкъ пять, всѣхъ другихъ начало "травить". Меня Богъ миловалъ, я чувствовалъ себя прекрасно, несмотря на то, что качка усиливалась, и въ ночи уже катало во всю, какъ и надлежитъ, когда въ морѣ "свѣжо".
   -- Покачиваетъ изрядно,-- обратился я къ капитану на другой день, когда мы прошли Ѳеодосію и повернули на сѣверъ къ Керчи.
   -- Здѣсь постоянно такъ, всегда сквозной вѣтеръ. За Новороссійскомъ будетъ тихо.
   Въ Керчи я опятъ подошелъ къ капитану.
   -- Вы говорили, что будетъ тихо, а посмотрите-ка, что тамъ,-- и я указалъ на метеорологическую станцію, на которой угрожающе красовались штурмовые сигналы.
   -- Все врутъ,-- съ флегматическою досадой отвѣтилъ капитанъ.-- Ничего не будетъ, только людей пугаютъ...
   И старый капитанъ оказался правъ: отъ Новороссійска до Сухума мы дошли совершенно спокойно, и уже никого не "травило".
   Самая интересная остановка у такъ называемаго Новаго Аѳона. Едва пароходъ остановился довольно далеко отъ пристани, какъ на палубу высыпало множество пассажировъ-богомольцевъ. Я не подозрѣвалъ даже присутствія на кораблѣ такого числа странниковъ и не знаю, гдѣ ихъ сохраняли до тѣхъ поръ. Всѣ радостно и умиленно крестились ни монастырь. Подошли два большихъ баркаса; другіе два медленно подвигались, выжидая нагрузки первыхъ. Богомольцевъ съ ихъ котомками, мѣшками и узлами размѣщали такъ плотно, какъ сардинокъ въ коробкахъ. Когда баркасъ былъ "готовъ", то въ немъ видны были сплошь только головы паломниковъ.
   -- Неужели ихъ перевозятъ стоя?-- удивился я.
   -- Нѣтъ,-- отвѣтилъ одинъ господинъ, хорошо знакомый съ мѣстными порядками,-- ихъ, усаживаютъ рядами на колѣни другъ другу...
   Распоряжались этимъ лохматые послушники въ традиціонныхъ порыжелыхъ и грязныхъ колпакахъ, подъ наблюденіемъ юркаго монаха, пріятно улыбавшагося прибывшимъ во второмъ классѣ. Изъ перваго никто не сходилъ на берегъ. Вмѣстѣ съ монахомъ суетился молодой послушникъ, чистенькій, съ женоподобнымъ лицомъ и съ очень томными глазками. Откуда-то появились цѣлые вѣники розъ; ихъ подносили богомолкамъ изъ привилегированныхъ.
   -- Не спѣшите,-- убѣждалъ ихъ монахъ-распорядитель,-- для васъ подадутъ особый баркасъ, какъ вотъ съ этими управимся,-- онъ махнулъ рукой въ сторону "сѣраго" люда, спускавшагося сплошнымъ потокомъ по трапу и наколачиваемаго въ опасно перегруженныя монастырскія лодки.
   Отбыли, наконецъ, и привилегированные на особомъ баркасѣ. Совершенно опустѣвшій пароходъ заревѣлъ неистовымъ голосомъ и двинулся дальше.
   -- А много высадили?-- сказалъ я капитану.
   -- Да болѣе трехсотъ. Меньше почти никогда не бываетъ, а часто и значительно больше.
   -- Это вѣрно,-- подтвердилъ ѣдущій въ Сухумъ знатокъ мѣстной жизни.-- Трудовыя денежки всѣ тутъ оставятъ, съ недѣльку поработаютъ даромъ, а какъ станетъ тѣсно отъ прибывающихъ вновь, такъ и маршъ -- вонъ, безъ церемоніи.
   -- Какъ же домой, если деньжонки тутъ оставлены?-- спросилъ я.
   -- Разно бываетъ: одни пѣшкомъ плетутся и побираются Христовымъ именемъ,-- отвѣтилъ мой собесѣдникъ,-- другимъ, "по усмотрѣнію", выда'ютъ отъ монастыря цѣну билета до Новороссійска... И представьте, не было случая, чтобы такая ссуда не возвращалась съ нѣкоторымъ приращеніемъ, хотя бы въ видѣ мѣшка муки или крупы...
   Монастырь исчезалъ, точно уходилъ за покрытыя лѣсомъ невысокія горки. Южное солнце, несмотря на раннее утро, такъ и жарило, а вѣтеръ охватывалъ такимъ леденящимъ холодомъ, что отъ него приходилось укрываться въ плотно закрытой рубкѣ. Причина была на виду: на ближнихъ вершинахъ лежалъ только что выпавшій снѣгъ. Влѣво на плоскомъ мысу показался бѣлый столбъ маяка, за нимъ на такой же низинѣ пестрѣютъ разноцвѣтныя крыши одноэтажныхъ домиковъ. Между ними единственная крошечная церковка вся въ зелени. Это -- Сухумъ-Кале и его городской соборъ. Во вторникъ, въ часъ дня, мы отплыли изъ Севастополя и только въ пятницу около 8 часовъ утра я выбрался съ парохода на вождѣленную сушу, оказавшуюся, впрочемъ, довольно мокрою. Но объ этомъ до слѣдующаго письма,-- боюсь опоздать на почту.

-----

Сухумъ-Кале, вторникъ, 12 мая 1892 г.

   Въ Сухумѣ я пятый день и вотъ что скажу тебѣ: ты рекомендовалъ мнѣ никогда не ѣздить въ Балаклаву. Долгъ платежомъ красенъ,-- не ѣзди ты никогда въ Сухумъ, и если кто вздумаетъ сюда ѣхать, удержи -- здороваго "съ пристрастіемъ", что же касается больнаго, то слѣдуетъ употребить даже насиліе, что можетъ оказаться иногда необходимымъ, такъ какъ у насъ есть доктора, даже знаменитости, посылающіе своихъ паціентовъ въ это гнилое болото. Истинно говорю тебѣ: гнилое и прескверное болото во всѣхъ отношеніяхъ. Улицы кое-какъ осушены плохими открытыми канавами, въ которыхъ денно и нощно орутъ-заливаются многія тысячи лягушекъ. Окраины города, самыя ближайшія, и совсѣмъ не осушены. Только здѣшніе патріоты могутъ расхваливать и превозносить разныя прелести своего мокраго отечества. Въ дѣйствительности же сырость здѣсь почти такая же, какъ въ Поти, славящемся своими лихорадками, и лихорадки тутъ мало чѣмъ уступаютъ тамошнимъ. Это говорятъ мѣстные врачи и заслуживающіе полнаго довѣрія обывателя. Колебаніе температуры громадное; днемъ жара удручающая, но жара влажная, парниковая, съ закатомъ солнца термометръ падаетъ до 12 и даже до 8 градусовъ. Распаренное тѣло не высыхаетъ, а леденѣетъ. Влажное отъ испарины бѣлье, развѣшанное въ комнатѣ, не сохнетъ въ теченіе цѣлыхъ сутокъ. Теперь, въ половинѣ мая, мѣстные жители не снимаютъ фланелевыхъ фуфаекъ,-- говорятъ, они ихъ никогда не снимаютъ,-- ходятъ въ сукнѣ, къ вечеру надѣваютъ толстыя драповыя пальто и калоши... Зима, правда, довольно мягкая, морозы рѣдко достигаютъ 7--8 градус., днемъ тепло, и холода стоятъ не долго. Словомъ, зима такая, что въ защищенныхъ отъ холодныхъ вѣтровъ мѣстахъ выдерживаютъ безъ покрышки апельсинныя деревья, юки, драцены, даже бананы, не говоря уже объ азаліяхъ, камеліяхъ, магноліяхъ, тюльпанныхъ деревьяхъ, достигающихъ огромныхъ размѣровъ, какъ и араукаріи, въ особенности эвкалипты.
   Что хорошо въ Сухумѣ, т.-е., вѣрнѣе, въ его окрестностяхъ, это сады Татаринова, Введенскаго, купленный недавно великимъ княземъ Александромъ Михаиловичемъ, и Ноева, извѣстнаго нашего торговца, разводящаго здѣсь гіацинты, камеліи, азаліи на продажу въ Москвѣ. Казенный, такъ называемый Ботаническій садъ весьма запущенъ. Имъ завѣдуетъ не садоводъ и не ученый садовникъ, а лѣсничій вѣдомства государственныхъ имуществъ. Вообще, растительность удивительная, полу-тропическая. И, все-таки, повторяю, климатъ отвратительный, ибо что для флоры -- благодать, то для человѣка -- пагуба. Да не для человѣка только, а и для животныхъ. Собаки, кошки, коровы, куры,-- все, кромѣ буйволовъ,-- на то они и буйволы,-- дрожитъ въ лихорадкѣ, вымираетъ отъ лихорадки... Хорошъ курортъ! Мѣстные патріоты и нѣкоторые наши доктора любятъ приводить примѣры диковинныхъ выздоровленій отъ пребыванія больныхъ въ Сухумѣ. Противъ того, что они называютъ "фактами", спорить нельзя, разумѣется. Но дѣло въ томъ, что самые ихъ факты ровно ничего не доказываютъ. Много убѣдительнѣе статистика заболѣваемости, инвалидности и смертности въ мѣстныхъ войскахъ. А ею безпощадно уничтожается всякое значеніе фактовъ, выставляемыхъ въ пользу Сухума людьми, увлекающимися этою трущобой. А трущоба жестокая, развлеченій -- никакихъ, кромѣ изныванія на крошечномъ, гаденькомъ бульварѣ, гдѣ по вечерамъ бродятъ, какъ тѣни, пять-шесть наглухо застегнутыхъ военныхъ пальто, три-четыре пальто дамскихъ, столько же штатскихъ и десятокъ долгополыхъ туземцевъ. На всѣхъ лицахъ тоска, уныніе и часто слѣды лихорадки. Едва смерклось, на бульварѣ и на улицахъ тишина и пустыня абсолютная. Всѣ сидятъ по домамъ съ наглухо запертыми окнами. Свѣтится только клубъ, гдѣ дуются въ карты и дуютъ "кахетынское". Кругомъ по канавамъ вопятъ на всѣ голоса безчисленныя лягушки, мелькаютъ свѣтящіяся мухи, да отвратительно завываютъ стаи шакаловъ, занимающихся очисткою города отъ накопленныхъ за день нечистотъ. Другихъ способовъ ихъ удаленія здѣсь, повидимому, не знаютъ. О какихъ-нибудь жизненныхъ удобствахъ, а тѣмъ паче о комфортѣ пріѣзжимъ сюда надо забыть совсѣмъ. Квартиры скверны и дороги, содержаніе отвратительно и непомѣрно дорого. Всюду грязь восточная и стаи чахлыхъ собакъ на улицахъ. Мѣстныхъ производствъ -- никакихъ, торговли -- никакой. Вывозятся кукуруза и табакъ, доставляемые вьюками на лошадяхъ изъ горъ. Колонизація здѣшнихъ пустырей невозможна,-- говорю опять со словъ серьезныхъ старожиловъ, а не рекламирующихъ патріотовъ своей плохенькой колокольни. Русскіе и эстонскіе колонисты, въ большинствѣ случаевъ, не выносятъ здѣшняго климата и непривычны къ той культурѣ, которая здѣсь возможна и прибыльна. Воздѣланные участки дороги, разработка же пустырей требуетъ такой затраты, труда и денегъ, что никѣмъ не разобраны участки, раздаваемые чуть не даромъ около самаго города. Фруктовое садоводство и винодѣліе едва ли могутъ преуспѣвать, такъ какъ фрукты родятся безвкусные и безъ аромата, виноградъ быстро перерождается въ одинъ мѣстный сортъ, дающій плохое вино. Единственно, что здѣсь могло бы развиться, это культура маслины. Она хорошо выноситъ зиму и даетъ обильный, вызрѣвающій плодъ. Но такая плантація требуетъ большихъ затратъ и долгаго времени прежде, чѣмъ дастъ какой-нибудь доходъ. Для мелкихъ предпринимателей это почти невозможное дѣло. Если же вложить въ него солидный и свободный капиталъ, то оно, по моему убѣжденію, окажется "золотымъ" дѣломъ. Остальное все -- мечты игриваго воображенія, надѣлавшаго уже не мало всякихъ глупостей въ такъ называемыхъ "благодатныхъ" странахъ...
   Обрываю письмо,-- гость пришелъ. Завтра ѣду въ Новый Аѳонъ.

-----

Сухумъ, 16 мая 1892.

   Въ "чудномъ" курортѣ двое сутокъ такой холодъ, что у меня всѣ кости ноютъ, такой непрерывный, настоящій нашъ осенній дождь, что носа нельзя высунуть изъ дома. Даже лягушки замолкли,-- должно быть, и онѣ озябли. Я же согрѣваюсь только самоваромъ и сижу съ закутанными въ пледъ ногами. Изъ-подъ двери такъ и садитъ вѣтеръ. Здѣсь нѣтъ обыкновенія затворять входныя двери въ корридоръ гостиницы, и съ прислугой грузинами ничего не подѣлаешь. Сущіе дикіе азіаты. Умоляю я ихъ:
   -- Затворяйте вы двери.
   -- Какая двэри?
   -- Со двора двери, въ корридорѣ. Дуетъ оттуда, холодно.
   -- Холяндо,-- соглашается грузинъ.
   -- Такъ затвори дверь и будетъ теплѣе.
   -- Нылзя затворить, ходить нады...
   Вотъ и толкуй съ ними! Тупоголовые какіе-то,-- глаза наивные, почти дѣтскіе, улыбка добродушная, постоянная готовность услужить и угодить,-- на такого разсердиться стыдно, выбранить его совѣстно. Вотъ и ёжусь въ пледѣ, въ пальто и въ накинутомъ поверхъ всего халатѣ. Жду не дождусь завтрашняго дня, чтобы унести отсюда ноги по-добру, по-здорову. Весьма опасаюсь, впрочемъ, что выйдетъ не совсѣмъ по-здорову.
   Очень я доволенъ, что до этой непогоды успѣлъ побывать въ Псыртхскомъ монастырѣ, носящемъ громкое, эффектное и очень выгодное названіе "Новый Аѳонъ". Отнимите у этого учрежденія право именоваться Новымъ Аѳономъ, оставьте его при старинномъ названія Псыртхскаго монастыря, и растущая не по днямъ, а по часамъ обитель зачахнетъ и захудаетъ, весьма сократится притокъ въ нее богомольцевъ и всяческихъ пожертвованій со всѣхъ концовъ Россіи; все это усердствуетъ "святой горѣ Аѳону" и знать не захочетъ о какой-то "Псырстхѣ". Очень многіе и въ особенности богомолки, даже изъ "привилегированныхъ", которыхъ возятъ на особомъ баркасѣ, истинно вѣрятъ, что это и есть настоящая "святая гора", и разубѣдить ихъ въ этомъ нѣтъ никакой возможности. И прелюбопытное учрежденіе этотъ Новый Аѳонъ: выстроенъ онъ на русской территоріи, на русскія деньги, на землѣ, пожалованной русскимъ правительствомъ, населенъ и даже переполненъ русскими людьми, а "русскимъ" назвать его никакъ нельзя. Архимандритъ и всѣ монахи въ немъ турецкіе подданные, хотя всѣ они природные русскіе и нѣкоторые были въ русской службѣ. Здѣшніе игумены за поставленіемъ и вступающіе въ монашество за постриженіемъ обязаны отправляться въ Турцію и принимать, вмѣстѣ съ священнымъ саномъ, турецкое подданство. Выходитъ нѣчто ни съ чѣмъ несообразное. Мнѣ говорятъ, что это подданство только номинальное и фиктивное, что самый "старый" Аѳонъ съ его монастырями почти не зависитъ отъ турецкихъ властей... Все это, можетъ быть, и такъ, но этотъ Новый Аѳонъ не зависитъ ни отъ свѣтскихъ русскихъ властей, ни отъ епархіальнаго архіерея, и въ весьма малой мѣрѣ подчиняется св. синоду. Наша полиція, вездѣ очень придирчивая по части паспортовъ, не имѣетъ доступа на эту монашеско-турецкую территорію, гдѣ постоянно пребываетъ никому неизвѣстное, но большое число невѣдомаго, пришлаго народа. Про житье-бытье въ монастырѣ сухумцы разсказываютъ разныя невѣроятности во вкусѣ Декамерона, иногда и позабористѣе, а иногда и въ болѣе мрачномъ, средневѣковомъ духѣ. Подобнымъ "новелламъ" нельзя давать вѣры уже потому, что внутренняя жизнь монастыря недоступна постороннему наблюденію. Все прошлое здѣшнихъ монаховъ покрыто и стерто пребываніемъ на "Святой горѣ" и постриженіемъ тамъ, уничтожившимъ ихъ прежнія, подлинныя имена и званія. Говорятъ... впрочемъ, мало ли что здѣсь говорятъ, я не стану повторять сказаній и передамъ тебѣ лишь то, что видѣлъ собственными глазами, что знаю изъ достовѣрныхъ источниковъ. Вынужденъ же я, однако, начать какъ разъ съ того, чего не знаю и не могъ дознать: съ числа монаховъ и послушниковъ. Всѣ источники даютъ разныя цифры: по однимъ оказывается, что монаховъ 25, по другимъ -- 30, по однимъ послушниковъ 150, по другимъ -- 300, по третьимъ выходятъ совсѣмъ невѣроятное число -- 500 человѣкъ. На всѣ разспросы монахи отвѣчаютъ крайне неохотно и уклончиво. Мнѣ удалось лишь выпытать, что среднимъ числомъ ежедневно къ нимъ приходятъ богомольцевъ человѣкъ 200, остаются они въ монастырѣ приблизительно съ недѣлю и изъ усердія охотно исполняютъ разныя "послушанія". Въ переводѣ на обыкновенный языкъ это значитъ, что они работаютъ даромъ на монастырь. Я видѣлъ нѣсколько такихъ сценъ: богомолецъ кланяется земнымъ поклономъ проходящему монаху и проситъ "благословить на послушаніе". Монахи неизмѣнно отвѣчали: "иди къ завѣдующему работами". Что это за работы, я разскажу ниже. Про исполняющихъ же такія "послушанія" мнѣ передавали, будто ихъ число колеблется между тысячью и полутора тысячами рабочихъ ежедневно. Доходы монастыря отъ приносовъ денегъ богомольцами и отъ присылаемыхъ почтою пожертвованій нельзя опредѣлить даже гадательно, не рискуя дойти до совершенно фантастическихъ суммъ. Но у всѣхъ на виду, что дѣло здѣсь ведется милліонное и, пожалуй, даже многомилліонное. Съ пріѣзда отъ Сухума поразили меня размѣрами кирпичные наводы. Далѣе идутъ сады, виноградники съ винодѣльней, обширныя плантаціи маслинъ съ маслобойней, неисчерпаемыя каменоломни превосходнаго бѣлаго камня, водяная мельница, пасѣки, разработка большой лѣсной дачи, постройки громаднѣйшихъ сооруженій... Для всякихъ "послушаній" просторъ хорошій и выборъ разнообразный, начиная отъ мелкихъ садовыхъ работъ и кончая каторжнымъ трудомъ въ каменоломняхъ. Мельница приводится въ движеніе водяною силой, которой хватило бы еще на нѣсколько такихъ же заведеній. Горный потокъ схваченъ великолѣпною плотиной изъ тесанаго камня, затопилъ цѣлое ущелье и образовалъ необыкновенно красивое искусственное озеро въ полугорѣ. Помимо воды, идущей на мельницу, въ водопроводы для монастыря, для построекъ и въ фонтаны, черезъ каменную запруду устремляется цѣлый водопадъ, очень эффектный, изъ котораго образуется рѣчка, наполняющая систему рытыхъ прудовъ, служащихъ рыбными садками. Кромѣ существующихъ обширныхъ построекъ, вновь возводятся грандіозныя зданія, площадь подъ которыми составляетъ восемь десятинъ. Въ центрѣ заложенъ громадный соборъ... Далѣе я не буду употреблять эпитетовъ "громадный", "огромный",-- слишкомъ часто приходится повторять. Ты ихъ подразумѣвай вездѣ, гдѣ идетъ рѣчь о затѣяхъ о. архимандрита Іерона. По четыремъ угламъ площади очерчены четыре церкви, пятая готова вчернѣ. При ней двухъ-этажный корпусъ для велій съ подвалами, въ которые можно запрятать весь городъ Сухумъ и "го полторы тысячи жителей. Что предполагаютъ тутъ прятать монахи, я и представить себѣ не могу. Да и мало ли чего мы, сидя въ Москвѣ, представить себѣ не можемъ! Вотъ для примѣра: стою я у водопада съ отцомъ Евстихіемъ, бывшимъ донскимъ козакомъ, нынѣ гостинникомъ; о. архимандритъ "благословилъ ему" сопровождать меня и все мнѣ показывать,-- разумѣется, только "показное".
   -- Хорошо,-- хвалю я,-- искусникъ вашъ архимандритъ.
   -- Да,-- раздумчиво отвѣчаетъ мнѣ бывшій козахъ,-- вода -- сила... "отецъ архимандритъ полагаютъ приспособить электричество для освѣщенія.
   Какъ это тебѣ нравится? Правду говорятъ, что о. архимандритъ Іеронъ личность феноменальная! Въ двѣнадцать лѣтъ на пустомъ мѣстѣ воздвигъ нѣчто совершенно сказочное. Только какая же польза отъ того государству, краю, ближайшей округѣ? Да ровно никакой и никому, кромѣ двухъ десятковъ пришлыхъ съ Аѳона монаховъ. Всѣ ихъ висячіе пруды, сады, плантаціи, постройки никому не примѣръ и не указъ. Все это сдѣлано на пожертвованія, т.-е. на случайно доставшіяся деньги, сдѣлано даровымъ трудомъ множества пришлаго люда, привлекаемаго чтимымъ въ русскомъ народѣ именемъ "святой горы". Псыртхскіе или ново-аѳонскіе монахи хорошо распоряжаются даромъ достающимися милліонами рублей и тысячами даровыхъ рабочихъ, а какіе они хозяева, мы не знаемъ, такъ какъ нельзя назвать хозяйствомъ такое предпріятіе, которое для своего существованія и развитія почерпаетъ средства не изъ себя самого, не изъ доходовъ съ дѣла, а изъ другаго источника, притомъ же неисчерпаемаго. Первыя средства на основаніе монастыря получились тоже даромъ, пожалованіемъ большой лѣсной дачи, изъ которой монахи вырубили и выпродали за границу все, что было въ ней цѣннаго. Это ли хозяйство? Помнишь анекдотъ, какъ швейцарецъ на вопросъ: что вы культивируете? отвѣтилъ: "иностранцевъ"... То же самое должны по совѣсти сказать турецкіе подданные Новаго Аѳона, и съ большимъ даже правомъ, чѣмъ швейцарцы. Меня занимаетъ еще одинъ вопросъ, котораго мнѣ такъ и не удалось выяснить: отсылаетъ ли эта монашеская колонія какую-либо часть своихъ доходовъ въ метрополію -- на Аѳонъ? Если отсылаетъ, тогда выходитъ вотъ что: аѳонскіе монахи, т.-е. настоящаго Аѳона, платятъ дань Турціи, стало быть, часть этой дани уплачивается деньгами Новаго Аѳона, а слѣдовательно и я, давши нѣсколько рублей этому монастырю, сдѣлался данникомъ Порты... Благодарю, не ожидалъ!
   А дождь такъ и лупитъ. Костя ноютъ, лечь хочется. До свиданія. Напишу тебѣ изъ Керчи, если выберусь живымъ изъ чуднаго русскаго курорта...
   P. S. А вотъ тебѣ сухумскій курьезъ: хотѣлъ я послать отсюда живые цвѣты въ Москву, запаковалъ ихъ въ ящикъ, принесъ на почту. Не принимаютъ, говорятъ: "Отправляйтесь въ таможню, тамъ досмотрятъ и запечатаютъ". И я вынужденъ былъ съ посылкою изъ одного русскаго города въ другой продѣлать всѣ таможенныя формальности. Диковинныя дѣла у насъ творятся!

-----

Керчь, 22 мая 1892 г.

   Нептунъ былъ благосклоненъ, Борей угомонился, Аквилоны присмирѣли, вмѣсто "сквознаго вѣтра" между Новороссійскомъ и Керчью, шаловливо дули легкіе зефиры, вокругъ парохода кувыркались дельфины, точно заигрывали съ наядами. Но самихъ наядъ я не видалъ, за то въ Керчи былъ не мало удивленъ, встрѣчая городскихъ "нимфъ" среди бѣлаго дня чуть не на каждомъ перекресткѣ. Смѣлы и развязны, какъ имъ и подобаетъ быть въ приморскомъ городѣ. По росписанію, мы должны бы прибыть въ Керчь рано утромъ, пришли же къ позднему завтраку вслѣдствіе довольно забавнаго приключенія. Въ положенное время у Новороссійска пароходъ "Вел. княгиня Ольга" далъ свои три свистка и продолжаетъ стоять на мѣстѣ. Проходитъ полчаса, проходитъ часъ, стоимъ, и никакихъ приготовленіи къ отходу не замѣтно.
   -- Чего мы ждемъ, отчего не уходимъ?-- спросилъ я проходящаго мимо матроса.
   -- Нельзя, ваше благородіе, въ третьемъ классѣ трусъ.
   -- Какой трусъ? Кто труситъ?-- можешь представить мое удивленіе.
   -- Полиція, ваше благородіе,-- отвѣчаетъ матросъ невозмутимо.
   -- Чего же полиція труситъ?
   -- Да разбойниковъ, татаръ...
   Я такъ и разинулъ ротъ, матросъ скрылся. Что за чепуха? Иду за разъясненіемъ. Капитанъ въ волненіи шагаетъ около своей каюты въ загородкѣ, куда "входъ воспрещается". Спрашиваю:
   -- Что случилось?
   -- Полиція тутъ... Это чортъ знаетъ что такое! Они насъ еще часа четыре продержатъ... Они актъ... я самъ актъ составлю!-- капитанъ ругается.
   -- Да въ чемъ дѣло-то? Мнѣ матросъ вашъ наболталъ какихъ-то глупостей, что полиція чего-то труситъ, какихъ-то разбойниковъ...
   Оказалось вотъ что: полиція разыскиваетъ воровъ, ограбившихъ съ мѣсяцъ назадъ гдѣ-то почту, кажется, около Екатеринодара, и заподозрила нѣсколькихъ татаръ, ѣдущихъ на богомолье въ Мекку. Вмѣсто того, чтобы обыскать ихъ на берегу или свести на берегъ съ парохода, полицейскіе сочли за лучшее задержать срочный почтовый пароходъ и перетряхать ("трусить") тутъ весь скарбъ тринадцати татаръ. Само собою разумѣется, что у каждаго изъ нихъ оказались деньги, отъ 500 до 800 руб.,-- съ пустыми карманами въ Мекку не ѣздятъ, а ограбившіе почту на сорокъ тысячъ такимъ денегъ за голенищемъ не возятъ... Продолжался этотъ полицейскій "трусъ" ровно четыре часа послѣ срока отплытія парохода. За тѣмъ полиція отбыла, татары упаковали свои пожитки, и мы отправились "съ опозданіемъ". Весьма непредвидѣнныя бываютъ у насъ причины "опозданій" при срочно-паровыхъ сообщеніяхъ.
   Еще непредвидѣннѣе и удивительнѣе оказываются способы постройки и направленія вновь сооружаемыхъ путей сообщенія. Строится, наприм., шоссе изъ Новороссійска въ Сухумъ ради прокормленія нѣсколькихъ тысячъ рабочихъ изъ голодающихъ губерній. Что-жь, дѣло хорошее. Не совсѣмъ ладно только вотъ что: шоссе строится по берегу моря, т.-е. по совершенно пустому мѣсту, я села и поселки, находящіеся внутри страны и занимающіеся хлѣбопашествомъ, табаководствомъ, вянодѣліемъ, остаются, какъ были, безъ дорогъ, при однихъ вьючныхъ тропинкахъ. Спрашивается, для чего же и для кого строится береговое шоссе? При отсутствіи колесныхъ дорогъ къ поселкамъ, все, ими произведенное, должно перевозиться вьюнами, попрежнему. Какую же пользу принесетъ странѣ и развитію въ ней культуры сооруженное теперь шоссе? Кто-то мнѣ говорилъ, что это будетъ важная стратегическая дорога. Охъ, ужъ эта стратегія!... Ну, да Богъ съ ней. Можно было, кажется, стратегію удовлетворить, и по населеннымъ мѣстамъ проложить шоссе съ небольшою прибавкой къ затрачиваемой суммѣ. Вспомнилъ я объ этомъ шоссе потому, что третьяго дня, когда мы останавливались у Гудаута, такъ -- гаденькое прибрежное мѣстечко, тамъ сажали на спеціально зафрахтованный пароходъ (кажется, "Синеусъ") большія партія рабочихъ для отправки во-свояси. По словамъ какого-то мѣстнаго чина, рабочіе въ числѣ 7 тысячъ человѣкъ отказались отъ работы и потребовали вернуть ихъ домой. О причинахъ такого требованія ничего не могу сказать, такъ какъ съ рабочими я не говорилъ, видѣлъ только на берегу ихъ огромные таборы, а здѣшніе мундирные люди осторожно умалчиваютъ о причинахъ, бормочетъ что-то о "безсмысленности" народа.
   -- Что же ихъ гонитъ?-- допытывался я у мѣстнаго врача.-- Недостаточность платы или содержанія, болѣзни, можетъ быть, большая смертность?
   -- Нѣтъ, -- говорилъ докторъ очень неохотно, -- какія же болѣзни? Были случаи сыпнаго тифа... но умирало мало... народъ дикій.
   Такъ я ничего толкомъ и не добился. Вѣрить же всѣмъ разсказамъ пароходныхъ собесѣдниковъ нѣтъ никакой возможности. Единственно, въ чемъ сходятся всѣ повѣствованія, это то, что привезенныя многія тысячи рабочихъ долгое время оставались безъ крова, такъ какъ заранѣе не было для нихъ приготовлено ни бараковъ, ни землянокъ. Пробовали пріютить ихъ въ солдатскихъ палаткахъ, но порывами вѣтра палатки были уничтожены и значительная часть ихъ унесена въ море... но какъ эти разсказы, такъ и повѣствованія о болѣзняхъ и смертности между рабочими требуютъ тщательной провѣрки, на что у меня не было ни досуга, ни средствъ. Много тутъ болтаютъ неправдоподобнаго...
   Керчь -- городишко дрянненькій, почти сплошь одноэтажный и потому довольно широко раскинувшійся. Главный интересъ, затянувшій меня сюда, представляютъ здѣшнія древности. Многимъ я очарованъ по этой части и еще большимъ огорченъ и оскорбленъ до глубины души. Да и вправду, нельзя не восхищаться находимыми здѣсь остатками отдаленнѣйшихъ временъ, и большаго прискорбія достойна участь, постигающая эти драгоцѣнности,-- да, настоящія драгоцѣнности, въ самомъ даже варварскомъ значеніи этого слова, такъ какъ тутъ выкапываютъ множество золотыхъ украшеній, драгоцѣнныхъ камней, камеевъ, pierres gravées, не говоря уже о предметахъ весьма цѣнныхъ по своему археологическому и художественному значенію. Устроенъ здѣсь археологическою коммиссіей музей, вѣрнѣе же -- музейчикъ, жалкій и какой-то общипаный, на содержаніе котораго отпускается рублей 600 въ годъ. Имъ завѣдуетъ очень милый, повидимому, дѣльный и энергичный человѣкъ, образованный, знающій свое дѣло -- г. Дунбергъ. Только сдѣлать онъ ничего не въ состояніи, по ничтожности средствъ, находящихся въ его распоряженіи, и при установившихся здѣсь порядкахъ. Вотъ примѣры того, въ какомъ положеніи находятся любопытнѣйшія мѣстныя древности: заинтересовался я въ музейчикѣ висящими на стенѣ рисунками, изображающими стародавніе фрески, спрашиваю, что это такое и откуда?
   -- Снимки съ фресковъ въ здѣшнихъ катакомбахъ,-- отвѣчаетъ г. Думбергъ.
   Цѣну такимъ снимкамъ я давно знаю, по образцамъ снимковъ съ знаменитыхъ "Помпейскихъ танцовщицъ", подлинники которыхъ хранятся въ Пеаполитанскомъ музеѣ. Снимки также на нихъ похожи, какъ французскія терракоты на глиняныя фигурки изъ Танагры,-- по-просту говоря, ни на что ровно не похожи. Я и любопытствую посмотрѣть керченскіе фрески въ подлинникахъ, въ катакомбахъ.
   -- Нельзя,-- говоритъ г. Думбергъ,-- мы зарыли эти катакомбы.
   Я ротъ разинулъ, весь превратился въ знакъ вопросительный, въ знакъ удивительный.
   -- Да, -- улыбается добродушно хранитель керченскихъ древностей,-- если бы не зарыть катакомбы, такъ тамъ давно уже ничего бы не осталось. Туда и скотъ сталъ бы заходить, и люди лазить, наши "босяки"... Все уничтожили бы. Мы катакомбы и закапали, чтобы охранить ихъ.
   Изумительный способъ охранять древности! Неужели нельзя было огородить, приставить караулъ? "Средствъ нѣтъ",-- таковъ стереотипный отвѣтъ на всѣ мои: "неужели нельзя?"... Между тѣмъ, охраненіе антиковъ зарываніемъ ихъ, очень можетъ статься, ничего не охранитъ, такъ какъ "босяки", точно кроты, роются всюду, и г. Думбергъ, купно съ нашими "археологическими" заправилами, можетъ оказаться крайне удивленнымъ, не найда въ зарытыхъ катакомбахъ ни признака какихъ-либо фресковъ. Меня же ни капельки не удивитъ, если отковыренные по частямъ эти фрески окажутся въ коллекціи какого-нибудь русскаго или иностраннаго любителя. За посредниками между "босяками" и любителями тутъ дѣло не станетъ. Евреи въ городѣ открыто торгуютъ расхищенными древностями. Въ ихъ магазинахъ отведены для этой коммерціи цѣлыя отдѣленія, а дома у нихъ -- настоящіе музейчики. У выѣзда изъ города на гору "Митридата", или "Митра дата", какъ теперь пишутъ, существуетъ кабачокъ Ермолая Романовича Запорожскаго. Кабакъ въ нижнемъ этажѣ, а надъ нимъ цѣлый антикварный магазинъ, въ которомъ можно купить вещи цѣною отъ 20 коп. до нѣсколькихъ сотъ рублей -- за вазу, напримѣръ, съ хорошо сохранившимися рисунками. Ермолай Запорожскій своего рода знаменитость, его знаетъ вся Керчь, его знаютъ любители и настоящіе археологи въ Москвѣ и Петербургѣ, куда онъ возитъ свои рѣдкости на продажу. Ермолай Романовичъ знаетъ лично всѣхъ титулованныхъ и нетитулованныхъ, ученыхъ и неученыхъ археологовъ, знаетъ, кто чѣмъ интересуется и кому что предложить. Въ числѣ кліентовъ этого кабатчика-антикварія есть такія лица, которыя, по своему положенію, обязаны были бы заботиться объ охраненіи нашихъ древностей, а они... покупаютъ у него пріобрѣтаемое имъ за безцѣнокъ у хищниковъ-босяковъ, которыхъ здѣсь называютъ "счастливцами". Эти "счастливцы", въ одиночку и группами, копаютъ, какъ свиньи безпастушныя, всюду, гдѣ чаютъ поживу, и находятъ нерѣдко очень цѣнныя вещи. По иниціативѣ г. Дуиберга, полиція начала ловить "счастливцевъ", а судъ сталъ ихъ приговаривать къ аресту на мѣсяцъ и болѣе того. "Счастливцы" сдѣлались осторожнѣе, копаютъ по ночамъ, разставляютъ караульныхъ-мальчишекъ, подающихъ тревогу въ случаѣ опасности, разбѣгаются при видѣ экипажа и отъ приближенія къ нимъ человѣка въ "господской" одеждѣ, какъ то было со мною. Но, успокоенные пріѣхавшимъ со иною еврейчикомъ-коммиссіонеромъ, они мало-по-малу пріободрились, осмѣлились, вынесли изъ своихъ лачугъ и дешево продали нѣсколько прелюбопытныхъ вещицъ. Само собою разумѣется, что травлею "босяковъ-счастливцевъ" никогда не остановить хищничества. Не ихъ надо преслѣдовать, ловить и ввергать въ узилище, а скупщиковъ и торговцевъ, всякихъ коммиссіонеровъ и посредниковъ грабительской коммерціи. Только для этого у г. Дуиберга, кажется, руки коротки, такъ какъ за" коммерсантами стоятъ ихъ солидно-вліятельные постоянные покупателя, съ которыми хранителю музея неудобно вступать въ конфликты.
   Изъ мѣстныхъ обывателей, кромѣ торговцевъ, я видѣлъ любопытныя коллекціи керченскихъ древностей у г. Ц. и у г. Н. У перваго серьезнаго вниманія заслуживаетъ большое собраніе монетъ, pierres gravées, печатей, нѣсколькихъ камеевъ и кое-какихъ золотыхъ вещицъ. Въ особенности богатъ нумизматическій отдѣлъ его коллекціи. Въ домашнемъ музейчикѣ г. Н. имѣются превосходные образцы древне-греческихъ терракотъ, издѣлій изъ слоновой кости, античнаго стекла и формъ для терракотовыхъ фигуръ, найденныхъ въ Керчи, что указываетъ на существованіе здѣсь мастерскихъ этого рода вещей. Нѣкоторые экземпляры изъ собранія г. Н. могли бы занять видное мѣсто въ любомъ европейскомъ музеѣ. Тутъ есть такія вещицы, какихъ а не видалъ ни въ Берлинѣ, ни въ Вѣнѣ, ни въ Мюнхенѣ и Дрезденѣ, ни въ итальянскихъ, ни въ греческихъ нузеяхъ. Я говорю исключительно о терракотахъ и о стеклѣ. Грустно подумать о томъ, какая участь ждетъ эти коллекціи, когда не станетъ въ живыхъ владѣльцевъ, собиравшихъ все это съ такою любовью. Куда все это дѣнется, какъ все это растреплется!... Растреплятся, впрочемъ, и всѣ древности Керчи, если не будутъ въ самомъ скоромъ времени приняты серьезныя и энергическія мѣры къ ихъ дѣйствительному охраненію отъ хищничества и самаго варварскаго разрушенія, какъ-то случилось съ знаменитымъ "Золотымъ курганомъ". Тутъ безъ слѣда исчезло съ лица земли цѣлое огромное сооруженіе, нѣчто вродѣ заика, какъ мнѣ передавали, растащеннаго на выжиганіе взвести передъ глазами властей, чуть ли не съ ихъ дозволенія, во всякомъ же случаѣ -- съ ихъ вѣдома. Довольно тщательно охраняется такъ называемый "Царскій курганъ", очень любопытный, огромный погребальный покой, подвергавшійся, впрочемъ, расхищеніямъ неоднократно, повидимому, и много раньше, чѣмъ устроенъ при немъ караулъ. Уцѣлѣло въ немъ лишь то, чего не подъ силу унести даже нѣсколькимъ людямъ. Въ глубокомъ ходѣ, ведущемъ внутрь кургана, собраны изъ разныхъ мѣстъ обломки статуй архаической эпохи, нѣсколько надгробій разнаго вида и нѣсколько камней съ высѣченными на нихъ греческими надписями. Въ ряду послѣднихъ возбуждаетъ не малый интересъ каменная пакта, вся изсѣченная какими-то непонятными знаками, которыхъ никто до сихъ поръ не могъ дешифрировать, ни даже опредѣлить, что представляютъ собою эти знаки, іероглифы ли какіе май условныя письмена, или же -- ничего ровно. Я нисколько не удивлюсь, если, въ концѣ-концовъ, ученые придутъ къ этому послѣднему заключенію. Знаки эти раскиданы по всему камню въ такомъ безпорядкѣ, что нѣтъ никакой возможности уловить какое-либо соотношеніе или связь между отдѣльными фигурами, которыя, къ тому же, кажется, и не повторяются на этомъ камнѣ. Иныя же изъ нихъ въ отдѣльности встрѣчаются на другихъ камняхъ или же попадаются имъ подобныя. Очень можетъ, быть, что плита эта служила какому нибудь ученику каменьщика доской для упражненій въ искусствѣ высѣкать разныя изображенія. Это, впрочемъ, не моя догадка; ее высказалъ г. Ц., любезно сопровождавшій меня при осмотрѣ кургана. Нѣкоторые, находящіеся тутъ, надгробные камни совершенно одного типа и характера съ видѣнными мной въ Аемнахъ на древнемъ кладбищѣ. Это -- толстыя, ставившіяся на могилахъ вертикально, плиты, съ выбитыми на нихъ рельефными изображеніями, представляющими семейныя сцены прощанія остающихся въ живыхъ съ отходящими въ праотцамъ. Нѣсколько странный на нашъ взглядъ обычай воспроизводить на могильныхъ памятникахъ, рядомъ съ погребенными подъ ними покойниками, ихъ живыхъ родственниковъ удержался до сихъ поръ въ Италіи. Я видѣлъ на тамошнихъ кладбищахъ великолѣпные мраморные памятники, на которыхъ умершіе и похороненные "синьоры" занимаютъ очень скромное и невидное мѣстечко въ медальонахъ, а вдовы (преимущественно вдовы) этихъ покойниковъ красуются въ видѣ статуй, во весь ростъ, въ эффектнѣйшихъ костюмахъ и позахъ. Древне-греческіе памятники скромнѣе, на нихъ покойники и ихъ живые родственники изображались одинаково, въ одной картинѣ, иногда довольно наивной трогательной. У одного изъ евреевъ-торговцевъ я видѣлъ въ лавкѣ античный снимокъ миніатюру съ такого памятника. Ничего подобнаго мнѣ не попадалось на глаза нигдѣ въ музеяхъ, и никто не могъ объяснить мнѣ значенія и назначенія такого снимка. Очень можетъ быть, что подобныя миніатюры замѣняли въ свое время теперешніе портреты умершихъ родственниковъ. Къ сожалѣнію, я не могъ купить эти вещицы,-- оказалось мнѣ не по карману.
   Что же сказать тебѣ еще о Керчи? Есть тутъ "приморскій" бульваръ, какъ въ каждомъ черноморскомъ городѣ, маленькій и гаденькій; есть загородный садъ, тѣнистый и прохладный, въ которомъ гуляющихъ мало, лягушекъ много; есть еще садъ, содержимый какимъ-то афферистомъ для особливаго сорта гуляющихъ, не правильнѣе ли было бы сказать: "гулящихъ"? Есть на горѣ памятникъ "въ греческомъ стклѣ" какому-то градоначальнику и тамъ же церковь, представляющая собою копію, весьма плохую, съ храма Тезея въ Аѳинахъ... Посчастливилось въ Крыму этому храму: такія же копіи съ него есть въ Севастополѣ, въ Алупкѣ и, если не ошибаюсь, еще гдѣ-то.
   Вотъ и все. За симъ крѣпко жму твою руку и нетерпѣливо ожидаю парохода, чтобы отъ керченскихъ древностей перебраться въ раскопкамъ "древняго Херсонеса".

М. Ремезовъ.

(Окончаніе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.VIII, 1892

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru