Ремезов Митрофан Нилович
Современное искусство

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Московский Малый театр: трагедия Шиллера "Мария Стюарт".- Большой театр: балет "Светлана".- Исторические концерты А. Г. Рубинштейна.- Выставка картин в Соляном городке в Петербурге.

   

Современное искусство.

Московскій Малый театръ: трагедія Шиллера Марія Стюартъ.-- Большой театръ: балетъ Свѣтлана.-- Историческіе концерты А. Г. Рубинштейна (окончаніе {Русская Мысль, кн. II.}).-- Выставка картинъ въ Соляномъ городкѣ въ Петербургѣ.

   Постановка на сценѣ Малаго театра трагедіи Шиллера Марія Стюартъ была самымъ крупнымъ явленіемъ закончившагося сезона и составляетъ большую заслугу передъ публикой М. И. Ермоловой, давшей ее въ свой бенефисъ, и новаго театральнаго управленія, положившаго немало стараній на тщательную постановку лучшей, по нашему мнѣнію, изъ трагедій Шиллера. На Императорской сценѣ Марія Стюартъ шла въ первый разъ. До сихъ поръ мы видѣли ее только въ частныхъ и въ нѣмецкомъ театрахъ при значительно слабѣйшихъ исполнителяхъ. Лучшая постановка съ внѣшней стороны и въ смыслѣ дружнаго исполненія принадлежитъ мейнингенской труппѣ, память о которой сохранится надолго въ Москвѣ и въ Петербургѣ. Посѣщенію Россіи этою знаменитою труппой мы обязаны очень многимъ; къ сожалѣнію, наши театры переняли отъ нея лишь то, что относится къ декоративной и костюмерной части. Хорошо и это, конечно; но это далеко не все, даже по части внѣшней обстановки пьесы. Съ внѣшности мы и начнемъ разборъ Маріи Стюартъ. Костюмы и гримъ артистовъ не оставляютъ желать лучшаго. Начиная съ королевы Елизаветы и Маріи Стюартъ и кончая статистами, мы во всѣхъ видѣли точное воспроизведеніе старинныхъ портретовъ и картинъ того времени. Нельзя сказать того же о декораціяхъ. Тронная зала въ Вестминстерѣ хотя, быть можетъ, и вѣрна исторически, но крайне безобразна на сценѣ. Это какой-то кривой корридоръ, въ одномъ изъ закоулковъ котораго поставили королевскій тронъ рядомъ съ чуланомъ, отгороженнымъ низкою перегородкой неизвѣстно для какихъ надобностей. Кромѣ того, въ тронной залѣ, въ тюрьмѣ Маріи и въ кабинетѣ Елизаветы у входныхъ дверей пристроены лѣстницы въ нѣсколько ступеней единственно ради того, чтобы придать больше эффектности появленію артистовъ на сцену. Мы находимъ, что эффекты происходятъ оттого очень сомнительные. Отъ постояннаго повторенія они теряютъ способность производить впечатлѣніе, на которое разсчитаны; для зрителей же, сидящихъ на правой сторонѣ залы и видящихъ въ отворенныя двери, какъ актеры, входящіе съ противуположной стороны, сначала взбираются на три ступеньки за кулисами и потомъ сходятъ съ такихъ же трехъ ступенекъ на сценѣ,-- пропадаетъ всякая иллюзія и получается довольно смѣхотворное впечатлѣніе тамъ, гдѣ оно неумѣстно, какъ, напримѣръ, въ первой картинѣ пятаго дѣйствія, когда появляются на сценѣ дамы, приближенныя королевы шотландской, и сама несчастная королева, идущая на казнь. Изъ директорской ложи это забавное и ненужное перелѣзаніе черезъ трехступенный порогъ виднѣе, чѣмъ откуда бы то ни было; но его, должно быть, не замѣчаютъ или не чувствуютъ его комизма.
   Обстановка персоналомъ бѣдна до послѣдней крайности. Въ торжественномъ пріемѣ гордою королевою Елизаветой французскаго посольства фигурируютъ на сценѣ: королева, три лорда, два пажа, два статиста и пятнадцать ряженыхъ солдатъ, изображающихъ тѣлохранителей. Такимъ образомъ, весь пышный дворъ британской королевы состоитъ изъ семи человѣкъ; дамъ при немъ не полагается, да и кавалеровъ тоже. Хорошъ дворъ, хорошъ торжественный пріемъ "чрезвычайнаго" посла Франціи, предлагающаго британской королевѣ вступить въ бракъ съ французскимъ королемъ! Народа, что ли, у дирекціи не хватаетъ или костюмовъ? Такой пустоты на сценѣ мы не видѣли ни у г. Лентовскаго, ни у г. Сѣтова при дворахъ ихъ опереточныхъ королей.
   Относительно исполненія мы сказали бы, что трагедія сыграна превосходно, если бы со сцены прибрали, наконецъ, г. Вильде, невозможнаго во всѣхъ отношеніяхъ и всегда, и бывшаго болѣе, чѣмъ невозможнымъ, непозволительнымъ, въ день бенефиса г-жи Ермоловой. Даже наша московская публика, до послѣдней крайности снисходительная и сдержанная на выраженія своего неодобренія, на этотъ разъ не вытерпѣла и стала шикать. А ужь она ли не смирна на этотъ счетъ? Шесть разъ она спокойно переносила игру того же г. Вильде въ Побѣжденномъ Римѣ и только на седьмомъ представленіи наградила его по заслугамъ дружнымъ свистомъ. Мы понимаемъ выдачу артистамъ пенсій въ удовлетворительныхъ размѣрахъ, мы понимаемъ необходимость даже синекуръ театральныхъ для заслуженныхъ артистовъ, но не успѣвшихъ отслужить пенсіонный срокъ; тому и другому нельзя не сочувствовать, когда знаешь, что не одними лаврами и цвѣтами усыпанъ путь театральнаго артиста. Но изъ этого отнюдь не слѣдуетъ, чтобы можно было давать актеру уродовать и уничтожать роли потому, что онъ уже очень много лѣтъ уничтожалъ и уродовалъ всѣ роли, за которыя брался, какъ это дѣлалъ и дѣлаетъ съ образцовою настойчивостью г. Вильде.
   Г-жа Ѳедотова была безподобна въ роли Елизаветы. Съ начала до конца, до послѣдняго возгласа, завершающаго драму, у г-жи Ѳедотовой не сорвалось ни одного невѣрно сказаннаго слова, ни одного неловкаго движенія. И при этомъ не было даже тѣни чего-либо заученнаго или дѣланнаго. Нѣтъ, артистка такъ отождествилась съ изображаемымъ лицомъ, что сама своею собственною индивидуальностью уже не жила въ теченіе четырехъ актовъ трагедіи, а жила всецѣло тою условною жизнью, которая создана фантазіей великаго художника и воспроизвести которую правильно способенъ только далеко изъ ряда выдающійся артистъ. Образъ королевы Елизаветы вышелъ настолько цѣльнымъ, живымъ и художественно законченнымъ въ исполненіи г-жи Ѳедотовой, что дальше этого едва ли можетъ идти артистка. Эта роль есть, несомнѣнно, лучшая въ теперешнемъ репертуарѣ г-жи Ѳедотовой и надолго должна послужить высшимъ образцомъ для нашихъ артистовъ.
   Нельзя того же сказать объ игрѣ г-жи Ермоловой въ роли Маріи Стюартъ. При всемъ нашемъ уваженіи къ ея необыкновенно крупному таланту, при всемъ сочувствіи къ ея постоянному стремленію развивать и совершенствовать свои дарованія, мы считаемъ своею обязанностью отмѣтить здѣсь то, что мы находимъ не совсѣмъ правильнымъ въ изображеніи г-жею Ермоловой личности шотландской королевы. Среди выраженій безусловнаго восторга, среди овацій въ театрѣ и диѳирамбовъ, которые привыкла постоянно слышать достойная любимица всѣхъ слоевъ московскаго общества, нашъ голосъ прозвучитъ, быть можетъ, непріятнымъ диссонансомъ; но сказать искренное и, по мѣрѣ нашего разумѣнія, правдивое слово насъ обязываютъ какъ наше личное убѣжденіе, такъ и высокое положеніе на русской сценѣ артистки, объ игрѣ которой мы должны дать отчетъ публикѣ. Въ изображеніи характера Маріи Стюартъ у г-жи Ермоловой оказывается важный пробѣлъ -- недостаточно выраженное легкомысліе, такъ сказать, фривольность, отчасти унаслѣдованная ею отъ Стюартовъ и Гизовъ, вмѣстѣ съ пылкимъ темпераментомъ, и въ особенности развитая воспитаніемъ при французскомъ дворѣ, куда она была привезена пятилѣтнимъ ребенкомъ. Легкіе нравы двора Екатерины Медичи, неустойчивая мораль католическаго воспитанія, атмосфера политическихъ и любовныхъ интригъ, охватившая пылкую дѣвочку, сдѣлавшуюся въ 15 лѣтъ женою Дофина и вскорѣ потомъ короля Франциска II, -- все это оставило яркіе слѣды на характерѣ шотландской королевы, слѣды, признака которыхъ мы не видали въ воспроизведеніи личности Маріи Стюартъ г-жею Ермоловой. Шиллеръ даетъ для этого совершенно достаточный матеріалъ въ своей трагедіи, и указываемый нами пробѣлъ въ исполненіи мы считаемъ очень существеннымъ. Благодаря ему, сцена съ Мельвилемъ въ пятомъ актѣ теряетъ почти все свое значеніе. Ѳдному изъ газетныхъ рецензентовъ эта сцена показалась даже совсѣмъ лишнею, и онъ печатно предлагаетъ исправитъ трагедію Шиллера и передѣлать сцену по его указанію. Мы на этотъ счетъ держимся иного мнѣнія и полагаемъ, что исправлять должно игру актеровъ въ соотвѣтствіи со смысломъ драмы, а не классическія произведенія великихъ поэтовъ по измышленіямъ газетныхъ репортеровъ. Тотъ же недостатокъ легкомыслія, въ указанномъ нами смыслѣ, портитъ первую сцену третьяго акта, при выходѣ Маріи въ паркъ. Г-жа Ермолова является тутъ слишкомъ молодою, какою-то наивною дѣвочкой, выпущенной на прогулку послѣ долгаго сидѣнья въ пансіонѣ. Это не такъ, тутъ весь тонъ невѣренъ и не согласуется со всѣмъ остальнымъ и съ настоящимъ характеромъ роли. Между наивностью и фривольностью разница огромная; въ выраженіи же того и другаго оттѣнокъ крайне тонкій, доступный лишь сильно развитому художественному чутью при глубокой продуманности каждаго движенія и каждаго колебанія голоса. Для наивной шалуньи, какою мы видѣли Марію въ этой сценѣ, переходъ къ слѣдующему затѣмъ объясненію съ Елизаветой совершенно невозможенъ, равно какъ для женщины, способной на такое героически-легкомысленное объясненіе, немыслимы ребяческія наивности пансіонерки. Недостаточно ярко и, вмѣстѣ съ тѣмъ, недостаточно тонко проведенъ и послѣдующій переходъ -- къ надеждѣ на свободу и на новую любовь. Отдѣльно взятыя сцены исполнены артисткою превосходно и каждая въ отдѣльности производитъ на зрителей болѣе или менѣе сильное впечатлѣніе. Въ общемъ же, въ результатѣ этихъ, такъ сказать, частныхъ впечатлѣній не получается цѣльнаго образа героини. Ея характеръ не ясенъ; отъ зрителя ускользаетъ необходимая связь между ея душевнымъ строемъ и ея поступками, идущими наперекоръ принятыхъ ею рѣшеній. Г-жа Ермолова много поработала надъ частностями и ихъ исполненіе довела до высокой степени совершенства; но, увлекшись детальною отдѣлкой, она упустила изъ вида общій тонъ, который долженъ звучать постоянно черезъ всю роль, то слабѣя до едва замѣтныхъ оттѣнковъ, то прорываясь съ неудержимою силой. Все это легко поправимо при огромномъ талантѣ г-жи Ермоловой, если только она согласится съ нашими замѣчаніями. Труднѣе, по нашему мнѣнію, исправить и сгладить чувствуемый нами диссонансъ между игрою г-жъ Ермоловой и Ѳедотовой. У нихъ разная читка стиховъ, разныя школы. Сказать, которая лучше, мы не можемъ; хороши обѣ. Въ данномъ случаѣ, мы, лично, отдаемъ предпочтеніе г-жѣ Ѳедотовой, какъ въ трагедіи Побѣжденный Римъ признавали преимущество на сторонѣ г-жи Ермоловой. Въ Побѣжденномъ Римѣ диссонансъ этотъ не былъ замѣтенъ, потому что тамъ не было ни одной такой сильной сцены между двумя артистками, какая имѣется въ третьемъ актѣ Маріи Стюартъ. Здѣсь же разница дикціи производитъ, на насъ, по крайней мѣрѣ, такое же впечатлѣніе, какое бы получилось въ оперѣ, если бы сопрано и контръальто пѣли въ одной сценѣ въ разныхъ тонахъ. Мы думаемъ, что въ интересахъ художественности г-жа Ермолова могла бы нѣсколько измѣнить свою читку въ соотвѣтствіи не съ манерою г-жи Ѳедотовой, а съ особеннымъ характеромъ классической трагедіи, всегда болѣе или менѣе ходульнымъ и требующимъ классической декламація, конечно, до извѣстной мѣры, обусловливаемой временемъ.
   Г. Ленскій былъ превосходенъ въ роли Дудлея, графа Лейстера, и вотъ его манера читать стихи какъ разъ подходила къ читкѣ г-жи Ѳедотовой. Кое-какія замѣчанія, сдѣланныя ему газетнымъ рецензентомъ, предложившимъ исправить промахи Шиллера, мы не можемъ признать правильными. Такъ, этотъ рецензентъ совѣтуетъ г. Ленскому въ сценѣ между двумя королевами-соперницами (III актъ) не оставаться безучастнымъ зрителемъ, а выражать игрою волнующія его чувства. Надо отдать полную справедливость г. Ленскому, онъ провелъ роль съ большимъ тактомъ, талантливо, обдуманно и очень умно. Какъ человѣкъ съ крупнымъ дарованіемъ и достаточною сценическою опытностью, г. Ленскій хорошо знаетъ, что лучше "не доиграть", чѣмъ "переиграть", хотя бы самую малость, и потому поступилъ въ указанной сценѣ совершенно правильно, сохранивши полную сдержанность, соотвѣтствующую исполняемой роли и приличествующую ловкому царедворцу. Совсѣмъ иначе держалъ себя г. Южинъ въ роди Мортимера. Читалъ онъ хорошо, но жестикулировалъ такъ, какъ жестикулировать совсѣмъ не слѣдовало. Такъ никто не махаетъ и, навѣрное, никогда не махалъ руками ни при англійскомъ, ни при французскомъ дворахъ XVI вѣка. Въ IV дѣйствіи г. Южинъ, ради сомнительнаго эффекта, выхватываетъ свой кинжалъ изъ ноженъ весьма преждевременно, и выходитъ это совсѣмъ не хорошо. Потрясая кинжаломъ, онъ читаетъ длинный монологъ, а передъ нимъ стоятъ во фронтъ гвардейцы и спокойно ждутъ, когда же онъ заколется. Потомъ вдругъ, ни съ того, ни съ сего, солдаты бросаются отнимать у него оружіе; но онъ вырывается и закалывается. Монологъ слѣдуетъ читать безъ потрясанія кинжаломъ и вынимать его изъ ноженъ должно только въ послѣднее мгновеніе передъ самоубійствомъ; тогда естественнымъ будетъ и движеніе солдатъ; иначе дѣло принимаетъ оборотъ, не лишенный нѣкотораго комизма. Для представленія ко двору королевы Мортимеру не мѣшало бы смѣнить свой домашній костюмъ на болѣе приличный торжественному случаю. Г. Горевъ правильно и обдуманно провелъ роль Паулета, рыцаря, которому поручена стража Маріи. Объ остальныхъ исполнителяхъ говорить нечего; всѣ они были довольно плохи.
   У всѣхъ нашихъ актеровъ слѣдуетъ отмѣтить, между прочимъ, ихъ полное неумѣніе носить какіе бы то ни было костюмы, начиная съ греческихъ въ Медеѣ и кончая старинными европейскими въ Іоаннѣ д'Аркъ и Маріи Стюартъ. Мы слышали, что новое московское управленіе театрами намѣрено ставить пьесы классическаго репертуара отчасти для того, будто бы, чтобы выучить актеровъ носить тоги, жюстъ-о-коры и короткіе плащи. Постановку классическихъ трагедій мы вполнѣ одобряемъ, но не вѣримъ тому, что она вызывается приведеннымъ мотивомъ. Къ костюмамъ надо пріучать людей смолоду, въ школахъ. А теперь, что ни дѣлай, гг. Дурново, Рыбакова, Рябова и др. уже не передѣлаешь... римлянами, греками, рыцарями и придворными кавалерами; они всегда будутъ изображать собою "ряженыхъ" и всегда будутъ возбуждать улыбку. Изъ всѣхъ артистовъ Малаго театра одинъ г. Ленскій умѣетъ лучше другихъ носить костюмы.
   Въ Большомъ театрѣ сезонъ закончился постановкою новаго балета Свѣтлана, обошедшагося дирекціи, какъ слышно, въ 28 тысячъ рублей. На масляницѣ Большой театръ былъ полонъ, также какъ и на Рождество, это время спектаклей для дѣтей. Въ обыкновенное же время, даже въ праздники, балеты вытанцовываются передъ пустою залой. Ихъ время, кажется, миновало; не можемъ лишь сказать съ увѣренностью, что оно миновало безвозвратно. Во всякомъ же случаѣ возврату его и привлеченію публики въ балетъ не будетъ содѣйствовать Свѣтлана. Въ Петербургѣ танцовщина Цукки на время оживила балетоманію. Въ Москвѣ едва ли это удастся какой бы то ни было танцмейстершѣ; здѣсь балетъ надо считать дѣломъ поконченнымъ, о чемъ пожалѣютъ, конечно, очень немногіе. Что же касается дѣтей, то и для нихъ опера будетъ не менѣе занимательна и не въ примѣръ полезнѣе балетовъ.

Ан.

"Русская Мысль", кн. III, 1886

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru