Рейснер Лариса Михайловна
Меньшевики после восстания

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:

Лариса Рейснер.
Гамбург на баррикадах

Меньшевики после восстания

   Во время последнего восстания в Гамбурге портовые рабочие, бастовавшие уже несколько дней, не примкнули к борющимся массам. Они бродили по улицам, засунув руки в карманы, и с безобидным любопытством расспрашивали товарищей, возвратившихся из осажденных полицией кварталов, что там и как? Тысячи рабочих, организованных социал-демократами, остались мирными зрителями гамбургских событий. Портовики (за исключением верфей и мастерских, обрабатывающих нефтяные остатки, где заработная плата упала до издевательской цифры) являются аристократами среди остальной массы гамбургского пролетариата.
   Они получают больше, чем высшая категория береговых рабочих, например, строители, металлисты, железнодорожники, и, конечно, в несколько раз больше, чем парии гамбургского порта, занятые на верфях. Во время войны этот сытый слой усердно работал на военное ведомство, получал отличные оклады, был освобожден от воинской повинности и в революцию вошел реакционной, расхолаживающей струей, отлично совмещавшей свое мелкобуржуазное, рыхлое, теплое и сытое житье с безобидным билетом СПД. В восемнадцатом году эти меньшевистски организованные массы зажиточных рабочих всеми силами боролись с Советом рабочих депутатов, против его и без того водянистой и двойственной политики. На демонстрации безработных, на запрещение буржуазных газет, на разгром эсдековского листка "Гамбургское эхо", поливавшего свои желтые страницы ежедневной клеветой против Совета, эти массы ответили мощной реакционной контрдемонстрацией, арестом председателя Совета, восстановлением буржуазного сената, забастовкой железнодорожников, помешавшей отправке сильных добровольческих отрядов, которые гамбургский пролетариат мобилизовал на помощь городу Бремену, осажденному офицерской дивизией генерала Герстенберга. Словом, грузчики и рабочие, занятые на бесчисленных портовых складах, уже не в первый раз оказывают ценные услуги германской контрреволюции. Еще бы! Со всего мира стекаются торговые суда в удобную гавань Гамбурга. Корабельщикам некогда ждать, некогда торговаться из-за нескольких лишних пфеннигов. За каждый день простоя им приходится платить пеню, сроки поставок не ждут, фрахты и накладные желдорог истекают. Благодаря всем этим условиям грузчики и складчики пользуются неоспоримыми экономическими привилегиями там, где другие категории давно потеряли и восьмичасовой рабочий день, и половину довоенной заработной платы! В течение двух первых лет революции не перестает сказываться реакционное влияние гавани. Она против социализации предприятий, против ограничения частной торговли, против всякой социальной бури, могущей ослабить кредит вольного города за границей, усилить его иностранных конкурентов, обезлюдить гавани, живущие приливом и отливом мирового рынка. Еще в девятнадцатом году гамбургские меньшевики воображали, что Англия пощадит столицу "Uferland'a" (Поморья) за добродетельное подавление коммунизма. Сейчас от этих надежд не осталось ничего. Антанта дружно дожевывает остатки буржуазно-социалистической Германии и пустила по миру не только коммунистов, но и умереннейших меньшевиков. Их благосостояние пошатнулось, их профсоюзы собирают милостыню, их вожди, вышибленные из большой коалиции, голосуют за диктатуру буржуазии; тем не менее старые традиции еще держатся. Гавань обнищала, но среди нищих она все-таки кормится лучше, без мучительных перерывов. Благодарные рабочие-аристократы помогают полиции при разгроме баррикад и дружно посещают заседания и митинги СИД. Вчера у них был праздник. Вольный город Гамбург удостоился посещения знаменитого берлинца, геноссе Штампфера, редактора "Форвертса". Сотни рабочих пришли его послушать. Пожалуй, ни у одного русского рабочего не хватит терпения дочитать до конца статью, этот отчет обо всех извращениях марксистском мысли, с которыми испытанный меньшевик осмеливается выступать перед рабочей аудиторией, да еще в городе, где только что засыпаны окопы, пересекавшие предместья во всех направлениях, где дома рабочих кварталов исцарапаны пулями, где десятками считают убитых полицейских и сотнями -- раненых, арестованных и избитых рабочих. Но надо себе ясно представить все гниение, все глубочайшее падение рабочей и мелкобуржуазной Германии, растленной пятидесятилетием выхолощенного, обезвреженного лжесоциализма, чтобы оценить, каким актом величайшего героизма именно в таких условиях является вооруженное Восстание Гамбурга. Подняться в этом болоте, в этой трусливой, глубоко реакционной трясине, было бы в тысячу раз труднее, чем под солдатским сапогом нашего старого царизма, чем против отчетливой и ограниченной, всякому понятной, черной фашистской рубахи.
   Доктор Штампфер не старался быть особенно логичным. Он чувствовал себя все-таки в провинции, где хороший игрок, не стесняясь, может передернуть старой, явно меченной картой. Во-первых, все несчастье Германии происходит от бесчисленного множества областных парламентов. Их нужно упразднить и централизовать. Во-вторых, только сильная государственная власть способна защитить рабочий класс от наступающего капитала. Только государство- (крики: "Какое? Буржуазное?") может отстоять для рабочих восьмичасовой рабочий день. Даже почтенным, с брюшком и сединой, членам СПД стало как-то неловко, но у немецких меньшевиков есть простодушный и всегда успешный ораторский прием: как только галерея начинает свистеть, а старики с беспокойством оглядывают друг друга и замечают: "О, йе! Вот тебе на!" -- оратор вытаскивает на сцену Вильгельма. Живого, с усами, в полной парадной форме. Стоит докладчику щелкнуть его по носу, рассказать пару анекдотов про глупость бывшего императора, стоит ему с неслыханным мужеством обругать Вильгельма дураком, идиотом, маниаком, -- и обыватель блаженно содрогается при виде такого кощунства, и аудитория побеждена. Поплевав на Вильгельма, эсдек переходит к коммунистам.
   Оказывается, что именно они разрушили священный сосуд республики. Они, лишенные всякого почтения к законным формам демократии, к благородным и человеколюбивым методам парламентской борьбы, запятнали подол невинной девы -- республики -- кровью своих же братьев-пролетариев.
   В глубокую тишину обрушивает Штампфер свое обвинение:
   -- В Пруссии коммунисты зверски замучили двух полицейских чиновников. Разве бедный Шупо не такой же пролетарий, как мы?
   Ропот негодования, протесты. "Пфуй, долой коммунистов! -- кричат бюргеры-социалисты. -- Пфуй, и да здравствует республика!"
   Откуда-то сверху громкий, острый, насмешливый вопль, заглушаемый добродетельным хрюканием:
   --- Долой Шейдемана! На фонарь Эберта!
   -- Эберт, -- редактор "Форвертса" бьет себя в крахмальную грудь, -- Эберт, этот сын народа, достигший при помощи своих талантов наивысших должностей в государстве! Немецкий пролетариат может гордиться, что его сын из самых низов проник на такую высоту!
   В облаках парламентаризма является папа Эберт. Республика простирает над ним венец победы и указует на избирательную урну: из миллионов один может выиграть двести тысяч или стать президентом. Божественная лотерея демократии.
   Штампфер сознается в некоторых ошибках партии с обезоруживающей откровенностью. Партия училась. Ничто не дается без опыта и страданий. "Зачем нам все время ругать только свою собственную партию -- это обессиливает. Критиковать нужно келейно, с глазу на глаз. Вот, например, я, доктор Херц и Брайтшайд" -- тон доверия, интимной простоты. "Они голосовали против вотума доверия правительству Маркса, я был за него. И что же?.. Разве мы из-за этого поссорились? Ничуть не бывало! Ехали в одном купе, о политике не говорили -- она у нас вот где (жест пресыщения) -- и вместе кушали сосиски на станции. А ведь как спорили во фракции, чуть не до драки".
   Избиратели всегда польщены, когда им через замочную скважину позволяют взглянуть в кухню большой политики. Против почтенного "Форвертса" выступили один за другим десять или двенадцать ораторов. Они доказывали следующие азбучные истины: 1) социал-демократы вручили диктатуру буржуазии, 2) эта диктатура будет направлена исключительно против рабочего класса, 3) СПД несет за нее не только моральную, но и формальную ответственность.
   Всем этим ораторам, прерываемым председательским звонком и мучительно пытавшимся в эти десять положенных скоротечных минут обосновать свое глубочайшее разочарование в партии, свое бешенство по поводу ее преступлений, хлопали, кивали, устраивали громкие овации. И затем, с исключительным единодушием, подавляющим большинством, прошла резолюция доверия парламентской фракции СПД. Пожевав своего депутата, ткнув его носом в грехи эсдековской партии, обнаружив полное понимание всех ее шулерских приемов, -- избиратели утерли Штампферу разбитый нос и отпустили домой с вотумом полного доверия. Шулер не должен надувать своих -- за это бьют. Но жульничать на пользу родного мещанства, обыгрывать ненавистную революцию -- можно и должно.
   
   [1923]

----------------------------------------------------------------------------

   Источник текста: Рейснер Л. М. Избранное / [Вступ. статья И. Крамова, с. 3--18; Сост. и подготовка текстов А. Наумовой Коммент. Наумовой и др.]. -- Москва: Худож. лит., 1965. -- 575 с., 1 л. портр.: ил. ; 21 см.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru