Аннотация: "Тиха, как подлая воровка..."
Издыхающий зубр Из "Ликов современности". Средний человек "По ночам, когда-то, на погосте..." Тоска обывателя
А. Радзиевский
(Альми)
"Тиха, как подлая воровка..."
----------------------------------------------------------------------------
Стихотворная сатира первой русской революции (1905-1907)
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
Л., "Советский писатель", 1969
----------------------------------------------------------------------------
171
Тиха, как подлая воровка,
И с каждым часом всё наглей,
Везде позорная веревка
Царит на родине моей.
Полны спасительного рвенья,
Христовой истины столпы,
Ей шлют свои благословенья
И "патриоты", и попы.
О вы, творцы жестокой были,
Неумолимые сердца,
Вы все как будто бы забыли,
Что у веревки два конца.
<1907>
А. Радзиевский - писатель, сотрудник сатирических журналов "Еж",
"Стрекоза", "Сатирикон" и "Новый Сатирикон", редактор журнала "Поэт"
(1907-1908).
171. "Еж", 1907, No 3, с. 7, подпись: Альми.
---------------------------------------------------------------------------
Русская стихотворная сатира 1908-1917-х годов
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание
Л., "Советский писатель", 1974
---------------------------------------------------------------------------
А. РАДЗИЕВСКИЙ
480. Издыхающий зубр
481. Из "Ликов современности". Средний человек
480. ИЗДЫХАЮЩИЙ ЗУБР
Я враг вчерашнего режима,
Я рыцарь завтрашнего дня -
Без принужденья, без нажима
К присяге привели меня.
Я не ропщу, не упираюсь,
И, не боясь порвать нутра,
Я вместе с прочими стараюсь
Кричать гражданское "ура".
Кричу, но трудно лезть из кожи:
Бросая клич свой в общий гул,
Я сознаю - порой похоже
Мое "ура" на "караул!".
Кричу: "Да здравствует свобода!" -
Но как-то дико самому:
Как за слова такого рода
Не волокут меня в тюрьму.
Кляну я прошлого останки,
К свободе ревностью горя,
Но всё же страшно без охранки
И всё же жутко без царя.
Идя с народом шаг за шагом,
Я к страшным лозунгам привык,
Хотя порой пред красным флагом
Себя я чувствую, как... бык.
"Долой тиранов!.." Глас мой зычен,
Но в сердце ропот, в сердце жуть:
Эх, надавать бы зуботычин
Да всем бы... глотку им заткнуть.
Земля и воля!.. Сладко внемлю
И мыслю: что за благодать...
Ах, только б фабрику и землю
Успеть мне вовремя продать.
Дремавших втуне сил излишек
Святому делу отдаю...
Возможно ль? Я - в толпе мальчишек
И "Марсельезу" я пою.
Не обойтись порой без грима...
Но обвинять ли в том меня?
Я враг вчерашнего режима,
Я рыцарь завтрашнего дня.
<Июнь 1917>
481. ИЗ "ЛИКОВ СОВРЕМЕННОСТИ"
Средний человек
Ряд волшебных изменений милого лица.
1
Трачен молью, вечно с болью
То на сердце, то в боку,
Смутно склонен к богомолью,
Ясно предан кабаку.
Вечно пьяный, обуянный
То химерой, то хандрой,
Только в пошлости румяный,
Только в подлости герой.
Чуть овражек - путь уж тяжек,
А заляжет - сущий пласт.
Ради радужных бумажек
Небо с радугой отдаст.
При удаче - нрав собачий,
Пред угрозой - мягкий воск.
Ни холодный, ни горячий,
Модной глупости киоск.
Всем играя, всем марая,
Стонет, ищет без свечи
От желудка и от рая
Невозможные ключи.
Ликом бледен, сердцем беден,
Пялит в мистику глаза...
И невинности не вреден,
И пороку не гроза.
2
Лишь только завеяли красные флаги,
Лишь только замолк пулемет -
В сознании долга, в порыве отваги
Он высунул нос из ворот.
Стоял он еще у парадного входа
Соседнего дома, и там,
Завидев несчетные толпы народа,
Святым предавался мечтам.
И были так ясны, так вдумчивы лики,
Так светлой надежды полны,
И сердце баюкали песни и клики,
Как ласки весенней волны.
Рассеялись тучи вчерашних сомнений,
Разгладились складки чела.
В душе он почувствовал зуд словопрений,
Под мышками - крылья орла.
Что площадь - то вече, что дом - то парламент.
Какой необъятный простор!..
И влек его в гущу людей темперамент,
Как полный бензина мотор.
3
Мелькнули недели, подобные летам;
Он видит кошмарные сны.
Дрожит его сердце. Он верит приметам
Грядущей гражданской войны.
Опять океан неприветливо вспенен,
Растут за валами валы.
Посмотрит налево - неистовый Ленин,
Направо - видение мглы.
Из уст вылетают лишь вопли да скрежет,
Он стал по-иному речист:
"Коль нынче случайный Марат не зарежет,
То вздернет потом монархист".
Мерещатся всюду лишь зло и напасти,
Свобода не так хороша...
И слезно взывает к низвергнутой власти
Залезшая в пятку душа!..
<Август 1917>
КОММЕНТАРИИ
Александр Радзиевский, подписывавшийся также псевдонимом: Альми, в
1907 г. редактировал журнал "Поэт", печатался в сатирическом журнале "Еж" и
выпустил книгу стихов "Воскресный Дон-Жуан". В последующие годы сотрудничал
в журналах "Стрекоза", "Сатирикон", "Бич", "Новый сатирикон".
480. НС, 1917, No 23, с. 7, подпись: Альми. Марсельеза - см. при меч.
461.
481. "Бич", 1917, No 31, с 10, подпись: Альми. Средний человек
подразумевается обыватель. Эпиграф - из стих. А. А. Фета "Llleuoi, робкое
дыханье...". 1. Радужные бумажки - деньги. Марат - здесь, в нарицательном
смысле: революционер.
----
* * *
По ночам, когда-то, на погосте
Из могил вставали мертвецы,
И тайком к живым ходили в гости
Сёстры, братья, дети и отцы.
Мудрено ль? - Тяжка земля сырая,
Душен сумрак сдавленных досок,
А вверху смеётся жизнь, играя,
И небесный купол так высок!
Но теперь мертвец вставать боится
И гниёт спокойно в душной мгле,
Оттого, что в гробе слаще спится,
Чем теперь живётся на земле.
("Чтец-декламатор", т.1. 1913)
----
Тоска обывателя.
Городовой!.. Как звучно это слово,
Какая власть, какая сила в нем!
Ах, я боюсь - спокойствия былого
Мы без тебя в отчизну не вернем.
Мечтой небес, миражем чудной сказки
Опять встает знакомый образ твой,
И вижу я, что без твоей указки
Нам не пройти житейской мостовой.
Где б ни был ты, ты был всегда на месте;
Везде стоял ты грозно впереди;
В твоих очах, в твоем державном жесте
Один был знак: <Подайся! Осади!>
И на людях и на родном безлюдьи
За всем следил твой неустанный взор.
К твоим словам прислушивались судьи,
С тобою был в союзе прокурор.
Бранился ль я с неугомонным <ванькой>,
Иль ночью шел по улицам с трудом,
Не ты ль мне был заступником и нянькой,
Не ты ли мне указывал мой дом?
Прекрасен клич восставшего народа,
Волнуют грудь великие дела,
Но без тебя ведь и самая свобода
Запуганному сердцу не мила.
Но без тебя и званье гражданина -
Пока пустой, лишенный смысла звук,
Как в жуткой тьме прекрасная картина,
Как люстра, не надетая на крюк.
Теперь, когда идем мы диким скопом,
Забывши все, чему молились мы,
И скачет жизнь неистовым галопом,
И злая блажь тревожит нам умы -
О, появись с багрово-красным ликом,
С медалями, с крестами на груди
И обойди всю Русь с могучим криком:
<Куда ты прешь! Подайся! Осади!>
Мечтой небес, миражем чудной сказки
Опять встает знакомый образ твой,
Я заблудился без твоей указки,
Я по тебе скорблю, городовой!
"Новый сатирикон", No 23, 1917