Пушкин Александр Сергеевич
О втором томе "Истории русского народа" Полевого

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  
   Пушкин А. С. <О втором томе "Истории русского народа" Полевого> // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. -- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937--1959.
   Т. 11. Критика и публицистика, 1819--1834. -- 1949. -- С. 125--127.
   http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push17/vol11/y11-125-.htm
  

<О ВТОРОМ ТОМЕ "ИСТОРИИ РУССКОГО НАРОДА"> ПОЛЕВОГО.

<1.>

  
   Противуречия и промахи, указанные в разных журналах, доказывают конечно не невежество г. Полевого (ибо сих обмолвок можно было избежать, дав себе время подумать или справиться), но токмо непростительную опрометчивость и поспешность. Презрение, с каковым г-н П.<олевой> отзывался в своих примеч.<аниях> о К.<арамзине>, издеваясь над его трудом -- оскорбляло нравственное чувство уважения нашего к великому соотечественнику. Но сия опрометчивость, и необдуманность сильно повредили г. П.<олевому> во мнении малого числа просвещенных и благоразумных читателей, ибо они поколебали, если не вовсе уничтожили, доверенность, которую обязан он был им внушить. Теперь мы читаем Ист.<орию> Русск.<ого> Нар.<ода>, не полагаясь на добросовестность труда и верность разысканий -- но на каждое слово невольно требуем подтверждения постоянного, если не имеем терпения или способов справляться сами. Ист.<ория> Русск.<ого> Нар.<ода> состоит из отдельных отрывков, часто не имеющих между собою связи по духу, в коем они писаны, и походит более на разные журнальные статьи, чем на книгу, обдуманную одним человеком и проникнутую единством духа.
   Несмотря на сии недостатки Ист.<ория> Русск.<ого> Нар.<ода> заслуживала внимания по многим остроумным замечаниям (NB. Остро<умие>м называем мы не шуточки, столь любезные нашим веселым критикам, но способность сближать понятия и выводить из них новые и правильные заключения), по своей живости, хоть и неправильной, по взгляду и по воззрению недальному и часто неверному, но вообще новому и достойному критических исследований.
   Второй том, ныне вышедший из печати, имеет, по нашему мнению, большое преимущество перед первым.
   1) В нем нет сбивчивого предисловия и гораздо менее противуречий и многоречия.
   2) Тон нападения на < Карамзина> уже гораздо благопристойнее.
   3) Самый рассказ не есть уже пародия рассказа К<арамзина>, но нечто собственно принадлежащее г. П<олевом>у.
   II том начинается взглядом на всеобщее состояние Европы в XI ст.
  

<2>

   Г. Полевой предчувствует присутствие истины, но не умеет ее отыскать и вьется около.
   Он видит, что Россия была совершенно отделена от З.<ападной> Европы. Он предчувствует тому и причину, но вскоре желание приноровить систему новейших историков и к России увлекает его. -- Он видит опять и феодализм (называет его семейственным ф.<еодализмом>) и в сем феодализме средство задушить феодализм же, полагает его необходимым для развития сил юной России. Дело в том, что в России не было еще феодализма, как перы Карла не суть еще бароны феодальные, а были уделы, князья и их дружина; что Россия не окрепла и не развилась во время княжеских драк (как энергически назвал Карамзин удельные междоусобия), но, напротив, ослабла и сделалась легкою добычею татар -- что аристо.<крация> не есть феодализм и что аристокрация, а не феодализм, никогда не существовавший, ожидает русского историка. Объяснимся.
   Феодализм частность.
   Аристокрация общность.
   Феодализма в России не было. Одна фамилия, варяжская, властвовала независимо, добиваясь великого княжества.
   Феодальное семейство одно (vassaux).
   Бояре жили в городах при дворе княжеском, не укрепляя своих
   поместий,
   не сосредоточиваясь в малом семействе,
   не враждуя противу королей,
   не продавая своей помощи городам.
   Но
   они были вместе, придворные товарищи об их правах заб<отились><?>
   составили союз,
   считались старшинством,
   крамольничали.
   Великие князья не имели нужды соединяться с народом, дабы их усмирить.
   Аристокрация стала могущественна. Ив.<ан> В.<асильевич> III держал ее в руках при себе. Ив.<ан> IV казнил. В междуцарствие она возросла до высшей степени. Она была наследственная, отселе местничество, на которое до сих пор привыкли смотреть самым детским образом. Не Ф.<едор>, но Языков, т. е. меньш<ое> дворянство уничтожило местничество и боярство, принимая сие слово не в смысле прид<ворного> <?> чина, но в смысле а<ристокрации>.
   Феодализма у нас не было, и тем хуже.
  

<3.>

  
   История древняя кончилась богочеловеком, говорит г-н Пол.<евой>. Справедливо. Величайший духовный и политический переворот нашей планеты есть християнство. В сей-то священной стихии исчез и обновился мир. История древняя есть история Египта, Персии, Греции, Рима. История новейшая есть история християнства. Горе стране, находящейся вне ев.<ропейской> системы! Зачем же г-н П.<олевой> за несколько страниц выше повторил пристрастное мнение 18-го столетия и признал концом древней истории падение Западной Римской империи -- как будто самое распадение оной на Вост.<очную> и Запад<ную> не есть уже конец Рима и ветхой системы его?
   20 Гизо объяснил одно из событий христианской истории: европейское просвещение. Он обретает его зародыш, описывает постепенное развитие, и отклоняя всё отдаленное, всё постороннее, случайное, доводит его до нас сквозь темные, кровавые, мятежные и наконец <?> рассветающие века. Вы поняли великое достоинство фр.<анцузского> историка. Поймите же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; что история ее требует другой мысли, другой формулы, как мысли и формулы, выведенных Гизотом из истории християнского Запада. -- Не говорите: иначе нельзя было быть. Коли было бы это правда, то историк был бы астроном, и события жизни человеч.<ества> были бы предсказаны в календарях, как и затмения солнечные. Но провидение не алгебра. Ум ч<еловеческий>, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая -- мощного, мгновенного орудия провидения. Один из остроумнейших людей XVIII ст. предсказал Камеру ф.<ранцузских> депутатов и могущественное развитие <?> России, но никто не предсказал ни Нап.<олеона>, ни Полиньяка.

<1830>

  

<О ВТОРОМ ТОМЕ "ИСТОРИИ РУССКОГО НАРОДА" ПОЛЕВОГО.>

  
   Печаталась отдельными отрывками: "Противуречия и промахи" -- В. Е. Якушкиным в "Русск. Стар." 1884, декабрь, стр. 567--568, "Полевой предчувствует..." и "История древняя...." -- П. В. Анненковым в Собр. соч. 1855, т. I, стр. 270-- 271. Полностью -- статья опубликована П. О. Морозовым в Собр. соч. 1887, т. V, стр. 80--83 вместе с отрывками из статьи "О французской революции" и "Освобождение городов..."
   В собрание сочинений А. С. Пушкина входит, начиная с издания 1855 г., под редакцией П. В. Анненкова (том I, стр. 270--271).
   Черновые автографы хранятся в ЛБ 2387 Б, лл. 46, 47, 51, 52.
   Печатается по черновому автографу ЛБ.
   В отделе "Другие редакции и варианты" помещены первоначальные варианты автографа.
   Датируется 1830, октябрь--ноябрь.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru