Lib.ru/Классика: Португалов Вениамин Осипович. Развитие и порча

РАЗВИТІЕ И ПОРЧА.

(Статья вторая.)

Если мы представимъ самую низшую ступень человѣческаго существованія, на которой едва замѣтны слѣды жизни, похожей на жизнь европейца, и затѣмъ поднимемся до самаго высшаго уровня цивилизованнаго быта, то вамъ прежде всего бросится въ глаза громадная разница въ матеріальномъ благосостояніи несчастнаго дикаря и развитаго европейца. Эта разница такъ велика, какъ велико разстояніе отъ безобразной, холодной и зловонной юрты до кристальнаго дворца Лондона. Собственно, въ этомъ и состоитъ главное преимущество цивилизаціи. Она увеличиваетъ удобства нашей жизни, даетъ намъ лучшія и болѣе легкія средства для борьбы съ окружающимъ міромъ и, дѣйствуя на матеріальную сторону нашей жизни, вмѣстѣ съ тѣмъ возвышаетъ и нравственный ея уровень. Она между-прочимъ облагораживаетъ отношенія между полами. Это такое огромное преимущество культурно-историческихъ народовъ сравнительно съ дикарями, что оцѣнить его сразу, по одному какому-нибудь благотворному послѣдствію, было-бы крайне ошибочно и невѣрно. Кромѣ исчисленныхъ нами выше преимуществъ, улучшенное положеніе женщины у цивилизованныхъ народовъ ведетъ за собою болѣе или менѣе нормальную плодовитость, между тѣмъ какъ забитая и загнанная женщина дикаря отличается крайнимъ безплодіемъ, что уже само по себѣ составляетъ одну изъ могущественнѣйшихъ причинъ вымиранія первобытныхъ племенъ. Это явленіе довольно рѣзко обозначается въ Полинезіи, на Марказасѣ, въ Гаваѣ, на Таити, среди маорисовъ, а также въ Меланезіи, къ покой Голландіи и даже въ Америкѣ. Явленіе это до того рѣзко бросилось въ глаза естествоиспытателямъ и путешественникамъ, что многіе изъ нихъ сочли его за особенность, исключительно свойственную низшимъ расамъ, за что-то присущее ихъ организаціи, ихъ натурѣ. Въ самомъ дѣлѣ, довольно странно, что у ботокудовъ у макузи, у большинства бразиліянскихъ племенъ, также-какъ у большинства сѣверо-американскихъ индѣйцевъ жени, имѣютъ очень мало дѣтей иди и вовсе ихъ не имѣютъ. Такую крайнюю безплодность причиняетъ, съ одной стороны, слишкомъ продолжительное кормленіе грудью дѣтей, съ другой,-- нужда, рабская подавленность и вѣчное обремененіе непосильными трудами истощаютъ ихъ слабыя силы и кладутъ преждевременный конецъ ихъ жалкому существованію. Кромѣ того, многія племена совершаютъ свои браки въ одномъ и томъ-же племени, а такъ-какъ нѣкоторыя изъ нихъ ограничиваются чуть не одной фамиліей, то можно безъ преувеличенія сказать, что они совершаютъ свои браки въ одномъ семействѣ. Но такое кровное и родственное сближеніе неминуемо ведетъ къ уменьшенной плодовитости, а стало бытьи къ вымиранію, какъ это замѣчено, по увѣренію Чуди, у ботокудовъ.

Слишкомъ ранніе браки -- другое обстоятельство, располагающее къ безплодію, особенно у племенъ, страдающихъ недостаткомъ женщинъ. Такъ въ Гвіанѣ у тарума за недостаткомъ женщинъ браки совершаются даже до наступленія половой зрѣлости. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ избытокъ мужчинъ и недостатокъ женщинъ, напримѣръ въ Новой Голландіи, имѣлъ послѣдствіемъ тотъ странный и весьма пагубный обычай, что молодыхъ дѣвушекъ отдавали тамъ замужъ за стариковъ и только послѣ смерти послѣднихъ, когда сами женщины уже переступали за первую молодость, ихъ снова бракосочетали съ юношами. То-же было у ирокезовъ.

Что въ этой безплодности женщинъ играетъ существенную роль жалкое положеніе женщинъ, доказывается тѣмъ, что явленіе это совершенію измѣняется къ лучшему тамъ, гдѣ положеніе женщинъ улучшено. Такъ новозеландки съ европейцами и ботокудянки съ бѣлыми, а также, что очень важно, съ неграми даютъ очень обильный приплодъ. Это ничѣмъ инымъ не можетъ быть объяснено такъ вѣрно,"какъ болѣе спокойною жизнью съ извѣстнымъ довольствомъ, какимъ пользуются женщины, соединяясь съ иноплеменниками. Утверждать, что это послѣдствіе помѣси съ высшей расой, будетъ ошибка,потому-что негры не выше ботокудовъ, между тѣмъ фактъ плодовитости все-таки остается и здѣсь въ своей силѣ.

Любовь или привязанность къ дѣтямъ, безспорно, самое безкорыстное чувство, равномѣрно распредѣленное во всемъ животномъ царствѣ. Но чѣмъ отличается это чувство у человѣка, вполнѣ развитого образованнаго, отъ привязанности къ дѣтямъ, выражаемой дикарями? Дикарь любитъ и воспитываетъ своего ребенка только въ личномъ интересѣ, для удовлетворенія своего самаго грубаго эгоистическаго чувства, и потому только личнымъ интересомъ руководится онъ при воспитаніи и вскармливаніи своихъ дѣтей. Человѣкъ образованный и развитый любитъ и воспитываетъ своихъ дѣтей въ интересѣ цѣлаго общества, съ соціальною цѣлью, для пользы своей страны. Это -- непроходимая бездна... То человѣческое общество, которое выработало такой гражданскій взглядъ на дѣтей, стоитъ на неизмѣримо-высокой степени развитія, и основы его соціальнаго быта несокрушимы. Первые проблески такого строя замѣтны лишь въ древней Греціи въ лучшую пору ея историческаго развитія, но во всей своей силѣ принципъ этотъ вырабатывается новымъ свѣтомъ, представляющимъ наилучшую высшую форму соціальнаго строя, какой когда-либо видѣлъ міръ. Но дикарь выражаетъ это чувство совсѣмъ иначе. Онъ распоряжается своими дѣтьми смотря по обстоятельствамъ. Онъ ихъ, правда, любитъ со всею силою животной привязанности; но если они ему почему-либо мѣшаютъ, онъ спѣшитъ отъ нихъ отдѣлаться тѣмъ или другимъ путемъ. Такъ готентоты придерживаются стариннаго обычая, въ силу котораго они зарываютъ живьемъ грудныхъ дѣтей, какъ-скоро мать умерла. Если являются на скверный людской свѣтъ двойни, то одно дитя непремѣнно падаетъ жертвой. Бушмены, при семейныхъ ссорахъ, во время голода, который такъ часто посѣщаетъ ихъ или при столкновеніи съ врагами, спѣшатъ избавиться отъ лишней обузы -- отъ дѣтей. Они это дѣлаютъ иногда просто изъ мести, когда одинъ изъ супруговъ хочетъ насолить другому. Это намъ напоминаетъ случай, какъ одна женщина отрѣзала себѣ носъ, чтобы отомстить мужу и напакостить ему тѣмъ, что всѣ станутъ надъ нимъ трунить, что у него безносая жена. Какъ-только бушменъ предвидитъ затрудненіе въ прокормленіи себя и дѣтей, онъ ихъ истребляетъ. Тамъ, гдѣ безпомощныя дѣти вызываютъ малѣйшее умственное или физическое напряженіе дикаря, къ чему онъ нисколько не привыкъ, такъ-какъ это вовсе не въ его натурѣ, тамъ дикарь видитъ въ дѣтяхъ помѣху своей жизни и устраняетъ эту помѣху самымъ вѣрнымъ способомъ.

При такомъ взглядѣ на дѣтей ничего нѣтъ удивительнаго, что дикарь старается задушить это злосчастное созданіе еще въ утробѣ матери, а потому искуственный выкидышъ сильно распространенъ между всѣми дикарями вообще. Явленіе это, конечно, имѣетъ всевозможныя варіяціи. Атопаски просто заботятся о выкидышѣ. Гуава большую часть дѣвочекъ убиваютъ при самомъ актѣ рожденія или зарываютъ ихъ живыми въ землю, такъ-что вскармливаютъ едва половину рождающихся дѣтей. У племени тупи существовалъ обычай, что новорожденнаго ребенка клали на порогъ и, если отецъ поднималъ его, то это означало, что онъ признаетъ его своимъ. Въ противномъ случаѣ ребенка убивали. Можно себѣ вообразить, сколько дѣтей истребляло такое самодурство дикарей! Племя гуай-кура просто изчезло съ лица земли, благодаря тому, что они все собирались пощадить лишь послѣднее дитя; а такъ-какъ очень трудно разсчитать, какое будетъ послѣднее, то они довели себя до того, что изчезли съ лица земли. Основаніемъ такому обычаю, по увѣренію индіанокъ, послужило то предположеніе, что отъ правильныхъ и своевременныхъ родовъ онѣ старѣются и дурнѣютъ, а имъ, видите-ли, необходимо сохранить свою красоту. Въ сущности-же дѣло вовсе не въ томъ. Такъ-какъ они вѣчно. бродяжничаютъ и нерѣдко сами мрутъ съ голода, то для нихъ дѣйствительно невозможно прокормить больше одного ребенка. А потому, какъ-только такая матрона чувствуетъ себя въ тягости (а не въ благословенномъ положеніи), она ложится на землю, а окружающія ее бабы отпускаютъ ей такіе сильные удары въ животъ, что вскорѣ показывается кровь, а затѣмъ и несчастный плодъ. Какъ назвать эту акушерскую операцію? Исходъ ея такой-же, какъ послѣ цезарскаго сѣченія, потому-что большинство тутъ-же умираетъ, а если какая и остается въ живыхъ, то она всю свою жизнь хирѣетъ и чахнетъ.

Карибы всегда убиваютъ одно дитя при появленіи на свѣтъ двойней: съ одной стороны рожать двойни считается неприличіемъ -- человѣкъ не крыса, не кошка, не двуутробка, на самомъ дѣлѣ, чтобы сразу рожать по нѣскольку экземпляровъ. Съ другой стороны, кто знаетъ, не означаютъ-ли двойпи супружескую невѣрность. Слабыя и уродливыя дѣти у этихъ первобытныхъ спартанцевъ вовсе нетерпимы, а потому ихъ истребляютъ тотчасъ, чтобы избавиться отъ излишней обязанности возиться съ ними. Прекрасный полъ этихъ племенъ имѣетъ самыя разнообразныя настойки травъ, чтобы произвести выкидышъ; притомъ въ различныхъ мѣстностяхъ эта операція совершается въ различное время, смотря по тому, гдѣ что считается цѣлесообразнѣе для красоты и здоровья. Даже у культурныхъ народовъ Америки господствовалъ тотъ-же обычай. Мехиканцы смотрѣли на двойни, какъ на вѣрный признакъ, означающій смерть отца или матери, а потому старались предотвратить этотъ приговоръ судьбы смертью одного изъ дѣтей. Въ Перу двойни также считались дурнымъ предзнаменованіемъ для родителей, почему тамъ спѣшили умилостивить судьбу или продолжительнымъ постомъ, или умерщвленіемъ одного ребенка. Дорійскія женщины убивали дѣтей, чтобъ сохранить свою красоту.

Тѣ-же обычаи свирѣпствуютъ въ Новой Голландіи. Кромѣ прежнихъ причинъ дѣтоубійства, здѣсь замѣчательны слѣдующія. Трудные роды, причиняющіе сильную боль, служатъ яснымъ доказательствомъ, что плодъ одержимъ злымъ духомъ, а потому такихъ субъектовъ немедленно убиваютъ. Той-же участи подвергаются всѣ дѣти, происходящія отъ европейскихъ родителей, если послѣдніе бросаютъ мать на произволъ судьбы. И вообще дѣти, рожденныя отъ иноплеменниковъ, особенно мальчики, немедленно истребляются, дѣвочки же и безъ того истребляются. Такъ, каждая мать считаетъ своимъ долгомъ убить если не вторую, такъ, по крайней мѣрѣ, третью дѣвочку. Случается даже и такъ, что родители за лучшее предпочитаютъ сожрать своихъ новорожденныхъ дѣтей. Какъ при такихъ обстоятельствахъ ожидать приращенія, и увеличенія народонаселенія? Какого ждать добра отъ такихъ всесокрушающихъ міровоззрѣній? Какія преимущества можетъ прогипоставить такой народъ въ борьбѣ за существованіе при столкновеніи съ цивилизованнымъ народомъ и какъ ему не вымирать, когда собственная умственная тупость является его первымъ и самымъ страшнымъ врагомъ.

Но нигдѣ нѣтъ такого систематическаго потребленія дѣтей, какъ на островахъ Океаніи вообще. Такъ, въ Микронезіи ни одна мать не можетъ возростить больше трехъ дѣтей: всѣхъ остальныхъ она должна истребить. На всѣхъ этихъ островахъ мѣстное правительство заботится о предупрежденіи чрезмѣрнаго размноженія населенія и съ этой цѣлью принимаетъ мѣры, чтобы тѣмъ или другимъ путемъ устранить излишекъ. Здѣсь, значитъ, законъ Мальтуса практикуется de facto и господствуетъ во всей своей силѣ. Такая предусмотрительность нашла себѣ подраженіе, если не въ количественномъ отношеніи, то по меньшей мѣрѣ, въ качественномъ въ системѣ наполеоновскаго растлѣванія и гнета; эта система зорко слѣдила, чтобы въ странѣ не было избытка и излишка людей интеллигентныхъ, развитыхъ и всегда старалась удалить ихъ во всевозможныя Кайены. Этимъ, конечно, достигалась та-же цѣль, какъ и въ Микронезіи. Какъ въ Микронезіи нельзя было опасаться избытка лишнихъ ртовъ, такъ въ наполеоновской Франціи спокойно можно было спать, пока разные Льетри удаляли излишекъ слишкомъ пылкихъ и мыслящихъ головъ.

На Таити дѣтоубійство до того въ ходу, что объ немъ говорятъ нисколько не стѣсняясь, какъ о самой обыденной вещи и, по меньшей мѣрѣ, двѣ трети дѣтей истребляется съ полнѣйшимъ равнодушіемъ. Первые дѣти до третьяго включительно обыкновенно умерщвляются, двойни тоа:е самое и ужь непремѣнно. Отсюда, съ одной стороны, роды быстро слѣдуютъ одни за другими, съ другой стороны, вовсе не рѣдкость встрѣтить женщину, которая обагрила свои руки кровью 4, 6, 8, 10 и даже большаго числа дѣтей, зато нельзя встрѣтить ни одной почти, которая была-бы свободна отъ этой неумышленной жестокости. Тамъ была ассоціація Ареонсъ, члены которой обязаны были строго подчиняться закону, предписывавшему истребленіе всѣхъ дѣтей, и кто преступалъ этотъ законъ -- немедленно былъ исключаемъ изъ общества. Какъ исключеніе, дозволялось лишь господствующимъ князьямъ оставить въ живыхъ первенца-сына, а знатнѣйшіе члены обязаны были старшее въ родѣ дитя и всѣхъ дѣвочекъ непремѣнно умертвить. На островахъ Товарищества два путешественника Вилліамо и Беннетъ хотѣли освѣдомиться, какъ сильно распространено тамъ дѣтоубійство. Сидя въ комнатѣ, въ которой тутъ случайно сошлось нѣсколько женщинъ, они обратились къ нимъ съ вопросомъ, сколько дѣтей каждая изъ нихъ истребила на своемъ вѣку, и получили слѣдующій отвѣтъ: одна убила 9 дѣтей, другая 7, третья 5; всѣ трое вмѣстѣ 21 дитя! Одна особа, умирая, созналась, что она доконала 16; а какой-то знатный начальникъ удовлетворился лишь 19 дѣтоубійствами. И все это дѣлается изъ опасенія, чтобы не дать разростись народонаселенію на островѣ, гдѣ отецъ, вскармливающій четырехъ дѣтей, считался-бы самымъ несчастнымъ страдальцемъ, до крайности обремененнымъ непомѣрной нуждой.

Способъ умерщвленія дѣтей отличается необыкновеннымъ разнообразіемъ. Какъ хотите, а изобрѣтательность людская на гадости также талантлива, какъ и на хорошія дѣла, если на первыя не больше, чѣмъ на послѣднія. Дѣтямъ накладываютъ на ротъ мокрую тряпку или сжимаютъ гортань пальцами, или просверливаютъ голову заостреннымъ бамбукомъ еще въ утробѣ матеря, или въ минуту появленія на свѣтъ,-- или наконецъ зарываютъ живыми въ землю, причемъ самая земля не касается ребенка непосредственно, а изъ нея образуютъ сводъ. Все это еще ничего. Но вотъ болѣе утонченная манера, достойная незабвенной инквизиціи: новорожденному ломаютъ пополамъ конечные суставы на пальцахъ рукъ и ногъ и, если младенецъ настолько упоренъ, что не соглашается испустить духъ отъ этой операціи, то ее совершаютъ дальше надъ мыщелками. Если и послѣ этого смерть не беретъ, то очередь за локтевымъ и колѣннымъ суставами. Если ребенокъ все-таки упорствуетъ и продолжаетъ жить, то, понятное дѣло, ничего больше не остается дѣлать, какъ задавить его. И все это дѣлается съ самымъ благочестивымъ намѣреніемъ. Какъ инквизиція сотнями сожигала еретиковъ во славу Божію, такъ и дикари совершаютъ эту чудовищную жестокость единственно изъ высокаго уваженія къ душѣ ребенка; ибо души умерщвляемыхъ, воображаемыя въ образѣ стрекозы, все-таки считаются священными и пользуются уваженіемъ. Почти въ каждой деревнѣ, какъ въ любой европейской тюрьмѣ палачи, находятся сейчасъ-же охотники, избирающіе дѣтоубійство своимъ спеціальнымъ ремесломъ. Вотъ что странно. Въ случаѣ, если не найдется такого мастера и ребенокъ проживетъ хотя-бы четверть часа, то его уже убить никакъ нельзя и тогда онъ становится нѣжно любимымъ своими родителями дѣтищемъ. Чѣмъ это лучше, чѣмъ это уступитъ круповскимъ пушкамъ, митральезамъ, игольчатымъ ружьямъ, бомбамъ, начиненнымъ нитроглицериномъ, и другимъ изобрѣтеніямъ, придуманнымъ, благодаря цивилизованнымъ дикарямъ, для истребленія рода человѣческаго? И откуда такая заносчивость у quasi-цивилизованныхъ дикарей, гордящихся этими богопротивными изобрѣтеніями и щеголяющихъ этими безчеловѣчными жестокостями? И кто больше заслуживаетъ названія дикаря,-- отаитянинъ, ломающій суставы новорожденнаго ребенка, или пруссакъ, толкающій въ пылающій огонь безсильную старуху? предоставляемъ судить читателю.

Одно изъ капитальнѣйшихъ преимуществъ, которыми цивилизація и культура наградили образованнаго человѣка, заключается, по нашему крайнему разумѣнію, въ томъ, что онъ цѣнитъ свою жизнь, дорожитъ своимъ здоровьемъ и съ такимъ-же уваженіемъ относится къ жизни и здоровью другихъ. Дикарь ни во что не ставитъ свое тѣло, у него жизнь -- копейка, здоровье -- предметъ, нестоющій особеннаго вниманія. Такъ-же грубо смотритъ онъ на жизнь и здоровье другихъ людей, а потому человѣческія жертвоприношенія, канибализмъ и самыя истребительныя воины, сопровождаемыя всевозможными варварскими пріемами, считаются у дикарей дѣломъ самымъ обыкновеннымъ. Такъ, во Флоридѣ при смерти господина умерщвляли всѣхъ его женъ и всю прислугу, чтобъ она ему служила на томъ свѣтѣ, гдѣ она ему тоже надобится для тѣхъ-же цѣлей, какія выполняла на землѣ. Тамъ-же приносили въ жертву солнцу первороднаго сына. Жертвоприношенія дѣтей были довольно часты въ Виргиніи, въ Новой Англіи, у племени сіу. У карибовъ, при смерти воеппоцачальниковъ, нѣсколько женъ хоронили вмѣстѣ съ нимъ живыми, а знатныхъ господъ сопровождалъ на тотъ свѣтъ непремѣнно одинъ изъ его рабовъ, котораго также живого зарывали въ землю. Все это цвѣточки; посмотримъ на ягодки. Человѣческія жертвоприношенія, которыхъ требовала религія культурныхъ народовъ Америки, превосходятъ всякое вѣроятіе, и происхожденіе этого обычая теряется въ самой допотопной древности. Насъ въ этомъ случаѣ даже нисколько не утѣшаетъ, что явленіе это вытекаетъ изъ самой глубокой религіозности и не основывается на жестокости. Людямъ вовсе оттого не легче, что та или другая колоссальная гадость опирается на такую-же колоссальную глупость. Этимъ лишь объясняются, но нисколько не оправдываются всѣ человѣческія заблужденія. Утѣшительно развѣ лишь то, что съ успѣхомъ цивилизаціи глупости людскія уменьшаются въ количествѣ и въ размѣрахъ. Такъ индо-германскія племена и семиты во время оно также отличались этой дикой набожностью и истребляли другъ друга во имя религіи. Теперь, по крайней мѣрѣ, это изчезло изъ общественнаго культа. Жертвоприношенія людей въ древней Мехикѣ просто ужасны. Во время открытія Америки епископъ Зумаррага насчитывалъ до 20,000 жертвъ ежегодно; въ главномъ городѣ и его окрестностяхъ ежегодно приносилось въ жертву 2,500. Овіедо утверждаетъ, что Монтезума ежегодно приносилъ въ жертву до 5,000; при какомъ-то праздникѣ въ городѣ Тласкала ежегодно падало 800 жертвъ. Въ случаѣ какого-нибудь общественнаго несчастья, напр., засухи, неурожая, число жертвъ увеличивалось. Освященіе главнаго храма въ Тенотитланѣ, по словамъ Торквемады, стоило 62,344 жизней, а по другимъ источникамъ до 80,000 жизней. Изъ череповъ этихъ жертвъ устраивались пирамиды и такая пирамида въ главномъ мехиканскомъ храмѣ содержала 136,000 череповъ. Кромѣ того, каждый маленькій праздничекъ требовалъ хоть нѣсколькихъ жертвъ, а большой многихъ и очень многихъ. Смерть знатной особы была въ то-же время смертью для всѣхъ его женъ и рабовъ, потому-что на 4, 20, 40 и 80 день совершались по немъ тризны, стоившія жизни десяткамъ людей. Въ Гватемалѣ кипхи и въ Никарагуѣ толтеки также были щедры на человѣческія жертвоприношенія, какъ и мехиканцы. Въ Дохіи при смерти властелина любимыя имъ жены отравлялись.

Въ Перу для жертвоприношенія употреблялись военноплѣнные и притомъ въ особенно-торжественныхъ случаяхъ. Но при смерти любого инка до 1,000 женъ и рабовъ добровольно лишали себя жизни, чтобы и на томъ свѣтѣ служить своему господину. Это платоническое холопство совершенно въ нравахъ невѣжественной и суевѣрной толпы, на какой-бы сощальной ступени она пи стояла. Больше же всего здѣсь доставалось на долю несчастныхъ дѣтей. Какъ только заболѣвалъ какой-нибудь знатный баринъ, тогда немедленно приносили въ жертву божеству одного изъ егэ дѣтей, въ полной увѣренности, что божество удовлетворится этой замѣной, замѣстителемъ, подставой. При выступленіи въ походъ, при заболѣваніи владыки и при его миропомазаніи приносились въ жертву мальчики, рѣже дѣвочки, въ возрастѣ отъ 4 до 10 лѣтъ и въ числѣ отъ 200 до 1,000. Покойнику отъ одного уха до другого проводили кровавую полосу изъ крови жертвы; все это дѣлалось въ угоду божеству, которое особенно любило дѣтей. Это доказывается тѣмъ, что дѣти охотно шли на встрѣчу смерти: ихъ увѣряли, конечно, что имъ достается лучшая доля. Такое систематическое истребленіе дѣтей лучше всего доказываетъ, съ какимъ пренебреженіемъ относится дикарь къ своей и чужой жизни и до какого извращенія всякаго здраваго смысла можетъ донести человѣка одолѣвающая глупость.

Но нигдѣ въ такихъ размѣрахъ не совершались человѣческія жертвоприношенія, какъ на островахъ Фиджи. Совершеннолѣтіе любого изъ сыновей военоначальниковъ празднуется особымъ торжествомъ. Однажды для такого празднества былъ уничтоженъ цѣлый городъ, всѣ жители умерщвлены, собраны въ кучу, на нее наложили слой рабовъ и сверхъ всего этого усѣлся новопосвященный виновникъ торжества. Всѣ претерпѣвшіе кораблекрушеніе и приставшіе къ ихъ берегу должны быть убиты. Это ихъ неоспоримое вѣрованіе, и кто этого не сдѣлаетъ, самъ можетъ претерпѣть кораблекрушеніе. Состарѣвшіеся родители погребаются заживо своими дѣтьми, а больныя дѣти своими родителями, и это по личной иниціативѣ и но собственному желанію жертвы, потому-что всѣ они глубоко увѣрены, что послѣ такого рода смерти сразу они переселяются въ иную, лучшую жизнь. Вотъ причина, почему такой обычай практикуется съ чувствомъ искренней привязанности, и отсюда, конечно, понятно, что очень мало людей умираетъ своею естественною смертью. Надъ могилой и при похоронныхъ процессіяхъ воеводъ человѣческія жертвы также обыкновенны, какъ и многочисленны, причемъ первенство оспариваютъ любимыя жены и болѣе преданные рабы. Мать, любимый сынъ которой умеръ, отправляется вслѣдъ за нимъ въ могилу; другъ сопровождаетъ друга. Глупыя жертвы до того увѣрены въ возмездіи на томъ свѣтѣ, что онѣ торопятся какъ можно скорѣе покончить съ жизнью, а потому жены сами налагаютъ на себя руки, если никто не хочетъ оказать имъ этой услуги. Приведемъ слѣдующій, весьма интересный, случай: какой-то островитянинъ Фиджи въ силу какого-то состраданія не задавилъ своего плѣнника и отказалъ своему божеству въ этой жертвѣ, и что-же? божество приснилось ему, грозно укоряло его въ такомъ ужасномъ упущеніи и до того терзало его, что несчастный островитянинъ чуть не впалъ въ бѣшенство. О, какъ часто люди свои болѣзненныя, разстроенныя фантазіи принимаютъ за повелѣнія свыше, и какъ часто люди въ самыхъ важныхъ своихъ семейныхъ и общественныхъ дѣлахъ руководствуются разными предчувствіями, сновидѣніями, грезами и ложными ощущеніями.

При закладкѣ и освященіи домовъ и разныхъ зданій, храмовъ и прочее, считалось непремѣннымъ условіемъ человѣческое жертвоприношеніе. Обычай этотъ былъ распространенъ по всему свѣту. Древніе семиты строго соблюдали этотъ обрядъ. Финикійскіе города считались застрахованными отъ непріятеля, когда у всѣхъ городскихъ воротъ зарывали людей. У индо-германскихъ племенъ обычай этотъ былъ въ большомъ ходу, и слѣды его до сихъ поръ замѣтны: такъ, въ южномъ Гарцѣ, самое маленькое дитя дома погружается босикомъ въ холодную воду рѣки, чтобы ее задержать. Тотъ-же обычай имѣлъ мѣсто и у славянъ и у кельтовъ, гдѣ до сихъ поръ употребляютъ разныхъ животныхъ на закланіе. Это доказываетъ, что животныя здѣсь заступили мѣсто прежнихъ человѣческихъ жертвоприношеній. То-же значеніе, по всей вѣроятности, имѣетъ то множество череповъ, которыми украшены входы но дворецъ, городскія ворота и общественныя площади въ Дагомеѣ и у дагомейскаго короля. Особенно же этотъ обычай доведенъ до чрезмѣрности на островахъ Фиджи. Тамъ всякую вновь отстроенную ладью необходимо спустить въ море по тѣлу живыхъ рабовъ, чтобы застраховать ее отъ бурь и несчастій. Въ каждомъ, вновь строющемся, зданіи каждый столбъ, чтобы онъ прочно держался, долженъ обхватить рабъ и заживо съ нимъ быть схороненъ, задавленъ, на что всегда можно найти охотниковъ, въ надеждѣ на хорошее вознагражденіе въ царствѣ тѣней. Въ Новой-Зеландіи средній столбъ зданія всегда долженъ былъ покоиться на цѣлой группѣ труповъ. Тотъ-же обычай и въ южной Америкѣ: дворецъ Боготы опирался на груду дѣвичьихъ труповъ, а фундаментъ и столбы были напитаны человѣческою кровью. Въ Малороссіи, при постройкѣ дома, рабочіе вырѣзываютъ изъ дерева изображеніе гуся или утки я укрѣпляютъ это изображеніе къ верхушкѣ лѣсовъ, окружающихъ зданіе. Нѣтъ сомнѣнія, что это символъ прежнихъ жертвоприношеній. Всѣ эти странныя человѣческія жертвоприношенія служатъ одною изъ могущественнѣйшихъ причинъ вымиранія первобытныхъ народовъ и доказываютъ, съ одной стороны, какъ ничтожна жизнь людская въ глазахъ дикихъ и какъ, съ другой стороны, громадны преимущества въ этомъ отношеніи людей и народовъ цивилизаціи. Не знаешь, чему скорѣе удивляться, тому-ли, что первобытныя племена вымираютъ, или, вѣрнѣе, тому, какъ они при такихъ условіяхъ давнымъ-давно не изчезли съ лица земли безслѣдно. Искуственный выкидышъ, дѣтоубійство и жертвоприношенія, казалось-бы, достаточно свидѣтельствуютъ, какъ мало цѣнитъ дикарь человѣческую жизнь и какъ ничтожны въ его глазахъ именно тѣ отношенія, которыми цивилизованный человѣкъ больше всего дорожитъ. Однако, въ жизни дикарей есть явленія, которыя еще рельефнѣе характеризуютъ, какъ грубы и ограниченны ихъ понятія о жизни. Это именно война и особенно людоѣдство, канибализмъ. Но война -- понятіе весьма условное. Читатель, знакомый съ ходомъ военныхъ событій современной прусско-французской рѣзни, впадетъ въ грубую ошибку, если онъ подумаетъ, что дикари также запасаются разными Шаспо и истребляютъ другъ друга по всѣмъ правиламъ тактики и стратегіи. Тотъ способъ войны, котораго придерживаются современные представители высшей цивилизаціи, выступающіе въ открытое поле и подвергающіе свою жизнь очевидной опасности, въ глазахъ первобытнаго человѣка -- величайшая глупость. Все искуство военнаго дикаря, по его понятіямъ, состоитъ лишь въ умѣньи подстеречь врага, внезапно на него напасть или устроить засаду, почему онъ старается проявить не храбрость, а быстроту, лукавство, хитрость, отвагу или смѣлость. Но зато у нихъ война нескончаема, потому что вѣчно найдется не одинъ поводъ къ войнѣ; то у нихъ возникаютъ споры изъ-за границъ, то кипитъ въ нихъ чувство мести изъ-за кровной обиды, то они въ большинствѣ случаевъ становятся самымъ безсознательнымъ, слѣпымъ орудіемъ борьбы за существованіе, выражаемой непримиримой родовой ненавистью и національной враждой. Все это ежеминутно даетъ имъ все новую и новую пищу къ самой ненасытной кровожадности. Такъ сѣверо-американскіе дикари очень воинственны и всю жизнь свою посвящаютъ дѣлу взаимнаго истребленія безъ всякой благовидной причины, безъ малѣйшаго осмысленнаго повода. Но этотъ скрытный, можно сказать, трусливый способъ войны ведетъ къ самымъ, гибельнымъ послѣдствіямъ. Они ведутъ кровопролитнѣйшія войны, потому что неприготовленный, обезоруженный дикарь при внезапномъ нападеніи совершенно теряется и тогда врагъ не знаетъ пощады. Жены, дѣти, и старъ и младъ -- все падаетъ подъ жестокими и безпощадными ударами врага, которому необходимо какъ можно больше скальповъ {Кожа, содранная съ головы.}, такъ какъ эта добыча считается величайшею воинскою доблестью. Въ Виргиніи, особенно у гуроновъ, женъ и дѣтей сперва обращали въ рабство, но если война затягивалась и обѣ стороны ожесточались, то побѣдитель забывалъ всякое чувство состраданія и кровопролитіе обыкновенно продолжалось до тѣхъ поръ, пока рука не отказывалась больше служить отъ истощенія физической силы. Да... но этого рода война имѣла для дикарей всегда самое роковое значеніе; она всегда угрожала существованію цѣлыхъ народовъ и всегда была самою могущественною и самою непосредственною причиною вымиранія. Этимъ однимъ путемъ положительно изчезли съ лица земли цѣлыя племена сѣверо-американскихъ индѣйцевъ. Если къ этому присоединить еще людоѣдство, которое, хотя у сѣверо-американскихъ дикарей не было слишкомъ распространено, тѣмъ не менѣе значительно проявлялось, то намъ станетъ вполнѣ попятнымъ, что вымираніе дикихъ племенъ -- явленіе слишкомъ обыкновенное и не имѣетъ въ себѣ ровно ничего загадочнаго. Тутъ даже ненужно такъ-называемаго "дуновенія цивилизаціи", чтобы истребить населеніе цѣлыхъ полосъ земля. И дѣйствительно многія племена изчезли и изчезаютъ безслѣдно, особенно если истребленіе ихъ опирается на религіозный принципъ. Такъ, у многихъ сѣверо-американскихъ племенъ существо вали цѣлыя общества, которыя питались человѣческимъ мясомъ для пріобрѣтенія какихъ-то воображаемыхъ, сверхъестественныхъ силъ. Другія племена ограничивались тѣмъ, что добывали лишь сердце пораженнаго ими плѣннаго врага и съѣдали или изъ мести, или въ надеждѣ, что сила и храбрость врага перейдетъ къ тому, кто сожретъ это сердце. Такъ, цивилизованный дикарь мечтаетъ, что съ пріобрѣтеніемъ профессорской кафедры онъ сдѣлается обладателемъ потребныхъ для этого качествъ и свойствъ.

Еще сильнѣе свирѣпствовала война и еще болѣе было распространено людоѣдство въ южной Америкѣ. Здѣсь-то и жило то отвратительное племя, которое свое названіе канибалы передало самому гнусному явленію, извѣстному съ тѣхъ поръ подъ именемъ канибализма. Первоначальное мѣсто ихъ жительства были Антильскіе. острова. Отсюда, но разсказамъ Колумба, они дѣлали опустошительные набѣги на сосѣднія страны, проникали подчасъ довольно далеко въ глубь материка, чтобы достать себѣ женъ, а мужчинъ они убивали и пожирали также, какъ и дѣтей, прижитыхъ съ плѣнными женщинами. Даже жены ихъ были страшно воинственны и до того самостоятельно дрались съ врагами, что сказаніе объ амазонкахъ, такъ часто повторяющееся въ сѣверной части южной Америки, вѣроятно, обязано своимъ происхожденіемъ этимъ необыкновеннымъ женщинамъ.

Если мы теперь обратимъ вниманіе на то, что племя туни было безумно-храбро и воинственно и что оно также, какъ и гуарана, пита лось человѣческимъ мясомъ, если сообразимъ, что почти всѣ южно-американскія племена отличались неимовѣрною храбростью и были между собою въ постоянной и вѣчной войнѣ, такъ-какъ они всѣ были канибалами, особенно-же племена гуайкурусъ, тобосъ, абиноны, патагонцы и жители Огненной земли,-- если сообразимъ, что всѣ эти племена занимались истребленіемъ мужчинъ, женъate и дѣтей обращала въ рабство, то намъ будетъ совершенно ясно, почему численность этихъ племенъ значительно уменьшилась и теперь продолжаетъ уменьшаться. Сильное людоѣдство господствовало и въ Мехикѣ. Рабы и военно-плѣнные, принесенные въ жертву, вслѣдъ затѣмъ были пожираемы, а у племени онитолиссъ человѣческое мясо открыто продавалось на рынкѣ. Этотъ обычаи до того тамъ былъ въ обыкновеніи, что объ этомъ говорили также просто, какъ у насъ о баранинѣ. Воображаемъ положеніе испанцевъ, когда дикари сказали имъ, что ихъ мясо горькаго вкуса!

Еще интереснѣе военное искуство и людоѣдство на островахъ Океаніи и въ Австраліи. Собственно говоря, въ Австраліи битвы не отличаются такимъ кровопролитіемъ, какъ теперешняя прусско-французская рѣзня. Тамъ обыкновенно сойдутся двѣ враждебныя партіи въ 200 человѣкъ каждая и сначала долго и сильно ругаютъ одно другую на чемъ свѣтъ стоитъ; потомъ онѣ наступаютъ другъ на друга и начинаютъ метать свои копья, пока кого-нибудь не поранятъ. Тотъ поднимаетъ ужаснѣйшій крикъ, и тогда битва прекращается. Подумайте, какую тоску и скуку нагналъ-бы такой способъ войны на французовъ и пруссаковъ, считающихъ себя такъ далеко ушедшими въ цивилизаціи и такъ неизмѣримо выше стоящими австралійскихъ дикарей. Послѣдніе, однакожъ, не уступятъ первымъ ни въ мужествѣ и храбрости, ни въ силѣ и стойкости, а въ умѣньи переносить физическую боль и всякія лишенія дикари эти поспорятъ съ любымъ цивилизованнымъ народомъ Европы. При всеобщей враждебности всѣхъ племенъ между собою въ Австраліи, при постоянныхъ войнахъ изъ-за самыхъ пустыхъ поводовъ, и при томъ способѣ вести войну, котораго они придерживаются, стараясь напасть на спящихъ и безоружныхъ, ничего нѣтъ удивительнаго, что войны у нихъ безконечны, ибо они никогда не могутъ вполнѣ утолить свою жажду мести. Понятно, что все это, вмѣстѣ взятое, не можетъ не имѣть самаго пагубнаго вліянія какъ на ихъ численность, такъ и на существованіе ихъ вообще. И нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что эти войны -- одна изъ могущественныхъ причинъ ихъ вымиранія.

Еще хуже эти отношенія въ Меланезіи. На островѣ Тана свирѣпствуетъ вѣчная вражда между отдѣльными племенами и всякое частное оскорбленіе влечетъ за собой общественную войну и ненасытнѣйшій канибализмъ: убитыхъ враговъ рѣжутъ въ куски, варятъ ихъ мясо съ корнемъ ямсъ; цвѣтныхъ они всегда предпочитаютъ бѣлымъ (противны на вкусъ, должно быть) и, въ знакъ особаго расположенія къ друзьямъ и, знакомымъ, разсылаютъ имъ отдѣльныя порціи. На островахъ Эрроманго и Маре до того неистовствовала война и людоѣдство, что даже не щадили ближайшихъ родственниковъ. Только-бы попались въ плѣнъ, -- ихъ тотчасъ-же убиваютъ и жрутъ. На островѣ Луизіада, по увѣренію лучшаго знатока этихъ острововъ, Марздева. господствуетъ самый грубый канибализмъ. Тамъ пожираютъ и друга, и недруга, само собою разумѣется умершихъ также, какъ и убитыхъ. Обитатели острова Изабелла отчаянные воины и самые грубые людоѣды. Нѣкоторыя племена Новой Гвинеи убиваютъ всякаго, кто имъ попадется подъ руку, чтобы добыть, по возможности, больше головъ, потому что считается большимъ подвигомъ имѣть ихъ побольше,-- и вотъ, въ силу этой одной грубой причины и исключительно для одной этой цѣли тамъ возникаютъ самыя упорныя и самыя кровопролитнѣйшія войны. Нужно-ли еще что-нибудь таинственное или загадочное для объясненія вымиранія первобытныхъ племенъ?

Каждое явленіе въ природѣ какъ-будто за правило себѣ поставило имѣть различныя степени, начиная отъ maximum'а и доходя до minimum'а. Взаимное истребленіе и подоѣдство также варьируютъ въ различной формѣ, но нигдѣ эти явленія не достигали такихъ формъ и не дошли до такихъ крайностей, какъ на островахъ Фиджи. Тамъ жизнь человѣческая потеряла всякую цѣнность, какъ товаръ совершенно вышедшій изъ употребленія и неимѣющій никакого запроса на мірскомъ рынкѣ. Тамъ вѣчная война: кто-нибудь съ кѣмъ-нибудь да воюетъ, кто-нибудь кого-нибудь да преслѣдуетъ, и ужь, конечно, никоимъ образомъ не на животъ, а на смерть. Ложь, коварство, обманъ, предательство и измѣна какъ будто какъ тамъ и родились, выросли и воспитались до такой степени виртуозности, что довѣріе и безопасность тамъ немыслимы, не смѣютъ обнаружить тамъ и тѣни своего существованія. Вотъ почему тамъ никто не смѣетъ выйти безъ оружія изъ опасенія внезапнаго и коварнаго нападенія; даже самые ближайшіе родственники не смѣютъ полагаться другъ на друга: до того тамъ необходимо быть осмотрительнымъ. И это, конечно, не безъ самой основательной причины, потому-что при своихъ нападеніяхъ они не знаютъ ни малѣйшей пощады: все падаетъ подъ ихъ ударами, такъ: что цѣлыя области опустошаются и вымираютъ. При такомъ звѣрскомъ настроеніи, ничего нѣтъ мудренаго, и что людоѣдство процвѣтаетъ тамъ такъ, какъ нигдѣ больше на всемъ бѣломъ и черномъ свѣтѣ. Въ глазахъ тамошнихъ дикарей вовсе нѣтъ людей, а водятся лишь двѣ свиньи: настоящая свинья и "длинная свинья"; это -- человѣкъ. На всякомъ праздникѣ, на любомъ банкетѣ самое лакомое блюдо -- человѣческое мясо. И племя, которое задаетъ такой пиръ, не останавливается ничѣмъ; въ случаѣ надобности они пожираютъ собственныхъ дѣтей; всѣ же враги, попавшіе въ плѣнъ, всѣ, потерпѣвшіе кораблекрушеніе, безусловно съѣдаются. Въ случаѣ крайности, чтобы добыть искомое мясо, первый встрѣчный безоружный субъектъ изъ народа становится этой жертвой; такъ однажды 16 женщинъ были пойманы и съѣдены. И стоитъ лишь такому пирующему племени не послать этого драгоцѣннаго лакомства всѣмъ союзнымъ племенамъ и друзьямъ, чтобы изъ-за этого возбудить самую мстительную войну. Изжареннаго еще стараются предварительно разукрасить. Ему даютъ дубину въ руки, намазываютъ лицо красной краской и надѣваютъ на голову парикъ. Повѣрьте, что еслибы у него были рога, то они навѣрное покрыли-бы ихъ позолотой. Бабы же собираются вокругъ, издѣваются надъ трупомъ и выкидываютъ самые безстыжіе па, танцуя и отплясывая самый дикій и циническій капканъ. Способъ приготовленія человѣческаго мяса очень разнообразенъ. Однажды умеръ сынъ одного изъ военочальниковъ. Отецъ, оплакивая невозвратимую потерю сына, вопилъ: "онъ былъ такъ храбръ! Бывало онъ озлится на своихъ женъ, и тогда онъ ихъ немедленно убивалъ и самъ-же пожиралъ!". На одномъ такомъ банкетѣ кровожадные фиджи сожрали 200 военно-плѣнныхъ враговъ. Кто умираетъ естественной смертью, того, собственно говоря, не ѣдятъ, однакожъ случается и такъ, что вскрываютъ могилы и пожираютъ трупы. Но и этого мало; звѣрство ихъ не останавливается ни передъ чѣмъ. Эти Шейлоки отрѣзываютъ по куску мяса отъ живого врага и съѣдаютъ его въ его-же глазахъ! Положимъ, что основой этого каннбализма сначала была звѣрская ненависть, жажда мести, подчасъ хвастовство или намѣреніе усвоить себѣ свойства и качества пожираемаго; но теперь тамъ единственная причина людоѣдства -- просто пристрастіе къ человѣческому мясу, какъ къ вкусному лакомому блюду, которое они теперь предпочитаютъ рѣшительно всякому другому. А потому они никогда не ѣдятъ его сырымъ, и вилка для этого блюда совершенно особенная: ею запрещено кушать что-нибудь другое (табу). Съ барабаннымъ боемъ приглашаютъ они своихъ единомышленниковъ и сотоварищей, а женщинъ, рабовъ и нѣкоторыхъ жрецовъ вовсе не допускаютъ до такихъ пирушекъ. Они конечно, оправдываютъ все это тѣмъ, что это они дѣлаютъ во имя божества, которое, по ихъ понятіямъ, архи-канибалъ {Правъ Вольней, говора, что дикари создаютъ себѣ боговъ по своему образу и подобію.}; они увѣряютъ, что они посвящаютъ всѣ эти блюда сперва божеству, которое, конечно, отказывается жрать добытую ими пищу, и тогда лишь позволяютъ они себѣ съѣсть все это. Не выбросить-же, на самомъ дѣлѣ, такой лакомый кусокъ! Но чего нельзя оправдать этимъ путемъ? И какъ, на самомъ дѣлѣ, этимъ путемъ не оправдать всѣ другія гадости, когда имъ оправдывается людоѣдство?

Эта страшная страсть къ людоѣдству поддерживается еще самымъ суетнымъ тщеславіемъ. Для дикаря обладать черепомъ убитаго врага -- все равно, что для маршала Наполеона заполучить орденъ почетнаго легіона и вотъ почему дикари съ такимъ неистовствомъ преслѣдуютъ свою ничтожную и жалкую цѣль. Отъ души жалѣемъ, что этотъ обычай изчезъ у цивилизованныхъ народовъ, хотя символы его сохранились доднесь. Такъ овладѣть шпагой врага почти тоже значитъ, что заручиться черепомъ дикаря.

Войны дикарей имѣютъ еще то пагубное послѣдствіе, что вслѣдъ за истребленіемъ людей обыкновенно слѣдуетъ опустошеніе до тла страны. Поля, засѣянныя разными злаками и питательными кореньями, раззоряются до послѣдняго зерна, кокосовыя пальмы и хлѣбныя деревья срубаются до единаго, жилища сожигаются, всякія пожитки увозятся, уничтожаются -- словомъ, раззореніе полное, повсемѣстное, и послѣ этого страна на многіе годы превращается въ пустыню. Но не тоже ли самое мы видимъ теперь на поляхъ тѣхъ двухъ великихъ народовъ, которые хвастаются тѣмъ, что они стоятъ во главѣ высшей цивилизаціи, въ чемъ, конечно, не можетъ быть никакого сомнѣнія? Но если мы видимъ такія явленія среди дикарей на разныхъ Фиджи et tutti quanti, то мы тамъ не видимъ ни универептетовъ и академій, ни желѣзныхъ дорогъ и телеграфовъ, ни храмовъ наукъ и искуствъ, ни культуры и цивилизаціи.

Но довольно этихъ ужасовъ и омерзительныхъ сторонъ человѣка: отвернемся отъ нихъ съ такимъ-же отвращеніемъ, какъ отъ всего гнуснаго и недостойнаго людей; отвернемся отъ этихъ проявленій дикой жизни, называемыхъ человѣческими жертвоприношеніями, дѣтоубійствомъ, людоѣдствомъ и прусско-французской рѣзней. Но намъ необходимо, хотя еще разъ, обернуться и взглянуть на все пройденное, чтобы къ нему не возвращаться больше. Читателю теперь должно быть ясно явленіе вымиранія, которое совершенно отлично отъ явленія вырожденія, что будетъ предметовъ дальнѣйшаго нашего изслѣдованія. Мы теперь повторимъ вкратцѣ, что вымираніе есть неизбѣжный результатъ цѣлой группы причинъ, работающихъ заодно, неминуемымъ слѣдствіемъ которыхъ должно быть исчезаніе цѣлыхъ племенъ. Слишкомъ большая воспріимчивость дикарей къ міазмамъ, болѣзни, возникающія невольно при столкновеніи первобытныхъ народовъ съ цивилизованными европейцами, опустошительныя эпидеміи, неистово свирѣпствовавшія среди дикарей и завезенныя къ нимъ представителями цивилизаціи, полнѣйшее пренебреженіе и самое безчеловѣчное обращеніе съ больными, полнѣйшая безпечность дикаря и отсутствіе всякой заботы О завтрашнемъ днѣ, безпардонное распутство и обычный развратъ, затѣмъ безплодіе, искуственный выкидышъ и непомѣрное дѣтоубійство, наконецъ человѣческія жертвоприношенія, войны и людоѣдство -- комплектъ всѣхъ этихъ причинъ вмѣстѣ взятыхъ -- агрегатъ такихъ явленій.-- Чего-же еще нужно, чтобъ народъ вымиралъ массами? Поставьте самый цивилизованный, самый крѣпкій, исторически развитой народъ въ такія-же условія быта и онъ также станетъ вымирать, какъ любое племя дикарей. Нѣтъ! хуже и скорѣе вымретъ. Мы смѣло можемъ утверждать, что никакой цивилизованной народъ такъ долго не устоялъ бы и невынесъ-бы и десятой доли тѣхъ невзгодъ, какія, выноситъ дикарь. Изнѣженное европейское общество могло бы погибнуть и отъ не сравненію слѣбѣйшихъ причинъ. Если еще что спасаетъ дикарей -- такъ это -- полнѣйшее отсутствіе психическихъ или душевныхъ страданій, Дикари, такъ сказать, страдаютъ лишь физически, а не морально. Они вымираютъ лишь отъ физическихъ непосредственныхъ ударовъ; имъ чужды моральныя и интеллектуальныя страданія -- удѣлъ народовъ культуры и высшей цивилизаціи. Посмотрите, что сталось съ Франціей, avec cette grande nation, въ какихъ-нибудь два мѣсяца, когда пришлось ей испытать рядъ пораженій. Мы не позволимъ себѣ назвать ее въ настоящую минуту деморализованной: пусть такъ думаетъ близорукое филистерство; но она пала духомъ, она убита горемъ; ея нравственныя и интеллектульныя страданія ужасны. Ее побиваетъ не Бисмаркъ и игольчатыя ружья, а глубокая, психическая скорбь, душевная боль, какую причиняетъ безнадежная любовь, оскорбленное самолюбіе, глубоко искренній патріотизмъ изгнаннаго въ ссылку мученика своихъ несокрушимыхъ убѣжденіи....

Такова картина вымиранія первобытныхъ племенъ; таковы ея ужасающія причины, таковъ неизбѣжный исходъ ихъ быта! О неужели они такъ-таки всѣ и пропадутъ безслѣдно? Неужели ничто не способно спасти ихъ и отвратить этотъ безжалостный результатъ? Неужели цивилизація со всѣми своими средствами... Позвольте -- мы еще ничего не сказали о томъ, какъ поступала съ ними цивилизація -- мы скоро возвратимся къ этому вопросу -- а пока намъ нужно сказать, въ чемъ-же преимущества собственно цивилизованныхъ народовъ сравнительно съ дикарями. Вѣдь большинство явленій, если не всѣ, описанныхъ нами изъ быта дикарей, встрѣчается также и у самыхъ цивилизованныхъ народовъ; такъ въ чемъ же собственно преимущества послѣднихъ передъ первыми? Вопросъ вполнѣ раціональный, хотя и несовсѣмъ вѣрно поставленный. Правда, людоѣдства и человѣческихъ жертвоприношеній у цивилизованныхъ народовъ нѣтъ больше; но войны, истребительныя и опустошительныя войны до сихъ поръ тиранизируютъ человѣчество, а эпидеміи, нищета и бѣдность, искуственные выкидыши, дѣтоубійство, пьянство и развратъ -- все это слишкомъ знакомо цивилизованнымъ народамъ, чтобъ игнорировать эти явленія и махнуть на нихъ рукой. Если же нѣтъ людоѣдства и человѣческихъ жертвоприношеній, то давно-ли европейское общество освободилось отъ пытокъ, инквизицій, anto-dafé и сожиганій на кострахъ разныхъ вѣдьмъ и волшебницъ. Отсылаемъ читателя за подробностями, отъ которыхъ у него мурашки побѣгутъ по тѣлу, къ Лекки {Geschichte des Ursprunges und Einflusses der Aufklaerung in Europa. Стр. 101--107.}, которыя ему вполнѣ докажутъ, что жестокости европейскихъ народовъ до недавняго прошлаго во многомъ похожи на грубые пріемы дикарей. По громадныя преимущества цивилизованныхъ народовъ сравнительно съ дикарями въ борьбѣ за существованіе заключаются именно въ томъ, что всѣ эти явленія у дикарей составляютъ господствующій элементъ, явленія эти у нихъ слишкомъ общи, обыденны и обыкновенны, между тѣмъ, какъ у людей и народовъ цивилизованныхъ эти явленія слишкомъ исключительны, рѣдки и составляютъ элементъ ненормальный. Величайшее преимущество, которымъ, по нашему крайнему разумѣнію, владѣетъ цивилизованный народъ предъ дикаремъ, это -- протестъ и протестъ активный, а не пассивный. Цивилизація, просвѣщеніе, прогрессъ народа начинается лишь съ того момента, когда въ немъ зарождается критика и протестъ противъ существующаго зла. Возрождеіне Европы началось именно такимъ образомъ. Протестъ -- могущественнѣйшее орудіе, двигающее прогрессъ и цивилизацію. Первобытные народы не знаютъ протеста, и у нихъ нѣтъ протестующихъ, у нихъ нѣтъ развитыхъ людей, негодующихъ на ихъ грубую и дикую жизнь и ищущихъ лучшихъ формъ существованія. Всѣ явленія своей жизни они считаютъ нормальными. У нихъ нѣтъ развитыхъ людей, выдающихся изъ общей массы и способныхъ анализировать явленія своей жизни. Оттого они вѣчно находятся instatu quo. Отсюда ихъ безусловная неподвижность и вѣчный застой. Этимъ громаднымъ преимуществомъ владѣютъ лишь культурные и цивилизованные народы, и этой силѣ они обязаны всѣми успѣхами прогресса. Почти ни одно явленіе изъ описанной нами жизни дикарей не встрѣтило съ ихъ стороны никакого протеста, никакого противодѣйствія, между тѣмъ какъ каждый шагъ въ жизни цивилизованныхъ народовъ подвергается глубокому анализу, и малѣйшее уклоненіе отъ выработанной лучшими умами нормы встрѣчаетъ сильнѣйшій отпоръ и неумолкаемый протестъ. Такая рѣзня и звѣрская жестокость, какими заявляютъ себя теперь отсталые и отживающіе элементы нѣмецкой націи, принадлежатъ, правда, къ явленіямъ той-же дикой, неразумной и недостойной цивилизаціи жизни, но за-то все, что есть образованнаго, развитаго, честнаго, разумнаго въ Европѣ и Америкѣ, громко и съ болью сердца протестуетъ противъ этой бойни, гнушается главными виновниками этого народнаго бѣдствія. Такимъ образомъ мы видимъ, что многія явленія изъ жизни дикарей повторяются у цивилизованныхъ народовъ, и такъ-какъ одинаковыя явленія имѣютъ всегда одинаковыя послѣдствія, то очень естественно, что тѣ-же причины могутъ довести любой цивилизованной народъ до вымиранія и, конечно, доводятъ, если въ средѣ его не явится протеста, если онъ заблаговременно не приметъ мѣръ къ устраненію угрожающей ему опасности, къ предупрежденію преждевременной смерти. Даже дикари иногда приходятъ сами къ сознанію царюющаго среди нихъ зла и готовы остановить его. Такъ извѣстію, что людоѣдство прежде было несравненно шире распространено и мѣстами прекратилось по личной иниціативѣ, безъ всякаго посторонняго вмѣшательства какихъ-бы то ни было миссіонеровъ, безъ вліянія христіанства, которое тоже несомнѣнно привело въ нѣкоторыхъ другихъ мѣстахъ къ прекращенію этого отвратительнаго явленія. Какъ-только въ народѣ зародилось сознаніе, что такое-то явленіе компрометируетъ его человѣческое достоинство, и сознаніе это старается принять активную форму, то не подлежитъ сомнѣнію, что такое явленіе исчезнетъ. Но пока протестъ замкнутъ въ самомъ себѣ и не выходитъ наружу изъ своей пассивной рамки, до тѣхъ поръ онъ не имѣетъ никакого значенія. Такъ, напримѣръ, и среди народовъ европейскихъ въ извѣстной массѣ можетъ долгое время жить протестъ безъ всякаго значенія, потому-что сама масса слишкомъ пассивна и не имѣетъ активныхъ, развитыхъ людей, готовыхъ заявить протестъ. Такое явленіе возможно у народа, стоящаго почти всею своею массою на самой зародышевой ступени развитія. Таковы, напр. наши раскольники.

Поэтому, хотя протестъ и есть самое капитальное преимущество, какимъ владѣетъ цивилизованный человѣкъ, но такое значеніе онъ пріобрѣтаетъ лишь тогда, когда онъ выраженъ въ активной формѣ. И въ этомъ отношеніи народы Запада имѣютъ свое неоспоримое преимущество, и вотъ почему народамъ запада далеко до вымиранія, хотя у нихъ и повторяются многія явленія, напоминающія жизнь дикарей.

Итакъ, жестокія эпидеміи одинаково постигаютъ какъ дикарей, такъ и цивилизованныхъ народовъ; по дикари совершенно безсильны противъ нихъ и безропотно подчиняются этому бѣдствію; цивилизованные же народы, особенно-же цивилизованное общество принимаетъ противъ нихъ самыя энергическія мѣры, предупреждаетъ и предохраняетъ себя отъ появленія и развитія эпидемій. Цивилизованное общество выработало для себя общественную гигіену и въ этомъ его громадное преимущество. Голодъ, нищета и невѣжество одинаково посѣщаютъ какъ дикарей, такъ и цивилизованныхъ народовъ; по первые безпомощны и зависятъ отъ случая, вторые ищутъ самыхъ радикальныхъ мѣръ противъ такихъ общественныхъ бѣдъ и находятъ ихъ -- и вотъ другое капитальное преимущество цивилизаціи. Дѣтоубійство, искуственный выкидышъ, безплодіе, развратъ и распутство также свойственны дикарямъ, какъ и народамъ, гордымъ своею цивилизаціею; но первые до того сжились съ этими явленіями, что они кажутся имъ самыми естественными, между тѣмъ какъ цивилизація энергически противодѣйствуетъ всѣмъ такимъ общественнымъ бѣдствіямъ; это опять-таки громадное преимущество цивилизаціи. Наконецъ, войны также гибельны какъ для дикарей, такъ и для народовъ цивилизаціи, по первые смотрятъ на воину, какъ на одно изъ условій самаго существованіи, между-тѣмъ, какъ всякая война вызываетъ теперь въ цивилизованныхъ кружкахъ стараго и новаго свѣта самый негодующій протестъ и глубокое отвращеніе къ торжеству грубой силы. Слѣдовательно, чѣмъ народъ имѣетъ больше такихъ преимуществъ, чѣмъ больше въ немъ негодующихъ элементовъ, чѣмъ энергичнѣе его протестъ противъ существующихъ безпорядковъ, чѣмъ больше въ немъ представителей умственнаго и нравственнаго развитія, тѣмъ этотъ народъ сильнѣе въ борьбѣ за существованіе, тѣмъ могущественнѣе его историческое значеніе, тѣмъ прочнѣе его соціальное положеніе, тѣмъ счастливѣе онъ.

Этимъ мы закончимъ обзоръ вымиранія вообще, по факты нами представленные касаются также вопроса о будущности первобытныхъ племенъ, которымъ намъ здѣсь слѣдуетъ заняться для большей ясности самаго явленія вымиранія. Вопросъ этотъ, однакоже, требуетъ предварительнаго ознакомленія съ тѣми пріемами цивилизаціи, какіе употреблялись въ отношенія первобытныхъ дикарей. Обращеніе бѣлыхъ людей съ цвѣтными объяснитъ намъ кое-что. Самое постыдное пятно, компрометирующее цивилизацію -- это эксплуатація дикихъ племенъ европейцами. Цѣлые вѣка европейцы выдѣлывали съ дикарями всякія безобразія, какія только способна придумать преступная и развратная фантазія, руководимая необузданными страстями, и эти-же эксплуататоры остались правы, вышли сухи изъ воды, а дикари кругомъ виноваты, потому будто-бы, что не съумѣли усвоить плодовъ цивилизаціи, такъ щедро предлагаемыхъ этимъ пасынкамъ природы. Чтобы убѣдиться, насколько между собою солидарны народы европейской цивилизаціи, стоитъ посмотрѣть, какъ они всѣ одинаково безразсудно поступали съ первобытными племенами во всѣхъ частяхъ свѣта. Насъ здѣсь еще не столько интересуетъ физическое истребленіе ли карей европейцами, сколько та нравственная порча, которую внесли европейцы въ бытъ дикарей и которая окончательно и безвозвратно погубила ихъ. Намъ извѣстно, что готтентоты уже до знакомства съ европейцами представляли собой народъ. шедшій къ паденію и начинавшій вымирать. Сосѣдніе народы сжали ихъ со всѣхъ сторонъ; имъ не было житья; ихъ стѣснили въ самую жалкую кучу и порядкомъ поубавили въ числѣ. но все это ничто въ сравненіи съ тѣмъ, что съ ними выдѣлывали голландцы, явившіеся на мысъ Доброй Надежды въ 1652 году. Прежде всего они забрали у нихъ столько земли, сколько имъ понадобилось, а понадобилось имъ очень много, потому-что, какъ люди благороднаго происхожденіи и высокой породы, они были очень лѣнивы, воздѣлывали каждый разъ все новыя и новыя земли и предпочли заниматься скотоводствомъ, а не земледѣліемъ. Затѣмъ вовсе некстати законъ запретилъ обращать готтентотовъ въ рабство, но развѣ нельзя обойти законъ? И вотъ ихъ обратили въ служителей и такъ-какъ ихъ нельзя было продавать, какъ рабовъ, то съ ними обращались въ тысячу разъ хуже, чѣмъ съ рабами. Но въ 1796 году судьба послала спасеніе: англичане "эти искусные, по словамъ Расплюева, мореплаватели", вытѣснили голландцевъ и заняли ихъ мѣсто на мысѣ Доброй Надежды. Сначала національная ихъ суетность сильно гнушалась недостойными поступками голландцевъ, по ма.то-по-малу они стали имъ подражать во всемъ. Недаромъ, конечно, дикари Океанія считаютъ человѣка "длинной свиньей" -- европейцы въ этомъ отношеніи нисколько получше, потому-что голландцы иначе не называли готтентотовъ, какъ "чернымъ скотомъ". У одного голландца захворалъ лихорадкой "черный скотъ", бывшій у него въ услуженіи. Болѣзнь приняла дурной оборотъ: боэръ повѣсилъ носъ. Его старались утѣшить. "Да чортъ съ нимъ, сказалъ боэръ: мнѣ лишь-бы найти другого погонщика для продажи масла, а тамъ чортъ съ нимъ и съ его душой". И это вовсе не исключительный случай, а общее воззрѣніе и господствующее отношеніе. А до чего простиралось истребленіе какихъ-нибудь бушменовъ, можно судить уже по тому, что одинъ весьма почтенный господинъ въ какихъ-нибудь 6 лѣтъ полонилъ и убилъ 3,200 бушменовъ, а другой участвовалъ въ одномъ походѣ, стоившемъ 2,700 бушменамъ жизни. Томсонъ зналъ одного колониста, который втеченіе 30 лѣтъ принялъ участіе въ 32 такихъ хищническихъ набѣгахъ, изъ коихъ каждый обходился въ 200 бушменовъ. Съ завоеваніемъ мыса англичанами система эта должна была прекратиться, но боэры до того привыкли къ этимъ набѣгамъ, что ихъ ужь никакъ нельзя было отучить отъ нея и, по всей вѣроятности, бушменамъ отъ англійскаго управленія досталось еще хуже, чѣмъ отъ голландскаго. Наконецъ боэрамъ надоѣли всѣ эти ненавистныя англійскія постановленія, и они въ числѣ 5,000 переселились въ Портъ Наталь, гдѣ они свободно и безцеремонно могли продолжать свое омерзительное своеволіе. Знаете, читатели, какъ такого рода поступки называются? Неизбѣжная смерть отъ "дуновенія высокой культуры!" Ботъ до какого безстыдства доходятъ люди, заинтересованные въ порабощеніи другихъ людей. Что-же удивительнаго, что готтентоты питаютъ теперь къ европейцамъ самую непримиримую ненависть, такъ-что едва ли возможно какое-нибудь на нихъ вліяніе. Мудрено-ли, что теперь готтентоты стали грубѣе, лѣнивѣе и нравственно испорченнѣе, чѣмъ они были до знакомства съ превосходительными и высокоблагородными европейскими барышниками. Очень ужь странно вводили христіанство голландцы среди готтентотовъ. На многихъ храмахъ гласили надписи: "собакамъ и готтентотамъ входъ запрещается". Всѣми силами боэры старались не допустить распространенія христіанской вѣры среди дикарей; они запретили своимъ рабамъ и ихъ дѣтямъ принимать крещеніе и подъ страхомъ смертной казни запрещали имъ даже произносить имя миссіи и ея резиденціи. Голландская компанія всѣ усилія употребила, чтобы выжить моравскихъ братьевъ изъ среды готтентотовъ, потому-что они имѣли слишкомъ большое вліяніе на послѣднихъ. Въ 1831 г. случилось даже такъ, что готтентоты, руководимые миссіонерами, удалились и устроили поселеніе на Kot-River, гдѣ они скоро достигли цвѣтущаго состоянія; и чтоже? Съ большимъ трудомъ удалось не допустить боэровъ до окончательнаго разрушенія этой колоніи, и то силою. Двѣсти лѣтъ, какъ готтентоты живутъ въ такихъ тискахъ, и все-таки еще не исчезли!

Можно отдать честь и справедливость европейцамъ, что они очень большіе мастера на гуртовыя убійства. Они смѣло могутъ похвалиться, что это искуство доведено у нихъ до высочайшей степени совершенства и стоитъ превыше всѣхъ прочихъ искуствъ. Притомъ они ни одному богу такъ вѣрно не служатъ, какъ Марсу, и остаются всегда и вездѣ послѣдовательны, потому-что они съ одинаковымъ рвеніемъ истребляютъ другъ друга также, какъ и всякія чужеземныя племена. Послушаемъ, какъ они съумѣли расправиться съ американскими дикарями. Нужно замѣтить, что индѣйцы сѣверной Америки очень привѣтливо встрѣтили европейцевъ, а европейцы первые постарались разрушить добрыя отношенія. Изъ-за какого то пустого предлога они напали на племя неко;.700 человѣкъ пало при внезапномъ и неожиданномъ нападеніи, остальныхъ они разсѣяли, истребили, продали въ рабство. Англичане и испанцы первые придумали въ сѣверной Америкѣ "благородную охоту" на рабовъ Даже благочестивые пуритане, которыхъ ханжество также противно, какъ противно набожному еврею свиное сало, и тѣ молили и благодарили Господа Бога за то, что онъ ниспослалъ сильную и истребительную эпидемію, обезлюдившую страну и переморившую индѣйцевъ сотнями. Всякій удачный походъ христіанъ противъ индѣйцевъ, сопровождавшійся всякими жестокостями и стоившій жизни тысячамъ индѣйцевъ, эти благочестивые мужи считали признакомъ божьей благодати, и на всякую неудачу смотрѣли, какъ на гнѣвъ божій, какъ на кару за ихъ собственные грѣхи. Удивительная логика благочестія! Часто подумывали, какъ-бы совсѣмъ истребить индѣйцевъ. Послѣ этого, конечно, ничего нѣтъ мудренаго, что еще въ нашемъ XIX столѣтіи правительству Соединенныхъ-Штатовъ былъ представленъ проектъ и, вѣроятно, не одинъ, какъ совсѣмъ искоренить индѣйцевъ. И какъ ихъ искореняли-то! Англичане долго сомнѣвались и колебались, совмѣстно-ли это съ христіанскимъ ученіемъ и съ человѣколюбіемъ сожигать враговъ живыми. Но такъ или иначе, а они вполнѣ достигли цѣли, потому-что многія и многія мощныя племена съ корнемъ уничтожены европейцами.

Еще хуже заявляли себя европейцы въ южной Америкѣ. Тутъ отличались испанцы, достойные подданные Филиппа II, во владѣніяхъ котораго хотя солнце никогда не заходило, но подданные никогда не видѣли его свѣтлымъ и чистымъ, не привѣтствовали съ радостью, а смотрѣли на него лишь сквозь черныя тучи фанатизма, преслѣдованія, мракобѣсія и въ вѣчномъ страхѣ за жизнь свою. Законъ запрещалъ обращать людей въ рабство, но онъ не запрещалъ держать готовыхъ рабовъ. Законъ гласилъ: вы имѣете право держать у себя только тѣхъ рабовъ, которые были рабами у туземныхъ владѣтелей и вамъ проданы, какъ рабы. Кажется, чего-же больше? И испанцы отлично воспользовались этимъ постановленіемъ. Вотъ они отправляются въ походъ и лавируютъ такъ, чтобы взять въ плѣнъ военачальника, котораго они принуждаютъ выкупать свою свободу продажей всѣхъ своихъ рабовъ. Мѣстное управленіе признавало эту куплю совершенно законною. Если же, бывало, найдется такой дуракъ, который самъ добровольно покорится, то испанцы подъ его предводительствомъ нападали на его враговъ, чтобы ихъ обратить въ рабство. Изъ этого вытекаетъ та мораль, что какъ-бы законъ ни былъ хитеръ, но такъ-какъ онъ придуманъ людьми, то не можетъ быть, чтобъ не нашлось людей еще хитрѣе, которые съумѣли-бы обойти его. Въ большомъ обыкновеніи было обрѣзаніе ушей и носа. Испанцы были опытные хирурги по этой части и вообще очень находчивый народъ. Такъ, законъ запрещалъ слишкомъ обременять вьючныхъ животныхъ. Ну что же? Это послужило удобнѣйшимъ случаемъ обратить самихъ индѣйцевъ въ вьючныхъ животныхъ. Ими, конечно, затыкали всѣ дыры: рудокопныя работы, всѣ домашнія черныя услуги -- все возлагалось на индѣйцевъ; а похищеніе сабинянокъ тамъ совершалось систематически чуть не каждый день. Но индѣйцы были настолько глупы и неблагодарны, что были недовольны этими милыми пріемами своихъ высокихъ посѣтителей и массами возставали. Европейцамъ того только и нужно: индѣйцевъ крошили, какъ капусту, хотя они подчасъ не давали спуску и своимъ эксплуататорамъ.

Та-же исторія повторялась и въ Бразиліи. Сначала, какъ водится, туземцамъ наобѣщали всѣ блага свободы, потомъ стали смотрѣть сквозь пальцы на "благородную охоту" за людьми, а тамъ и разрѣшили ее, потому нельзя-же иначе, и дошли до того, что въ 3 года съ 1628 по 1630 въ Ріо-де-Жанейро было продано 60,000 индѣйцевъ въ рабство. Всѣ они были изъ Парагвая. Это вызвало кровопролитнѣйшую расирю, въ которой, трудно сказать, кто кого перещеголялъ въ одичалости и звѣрствѣ -- европейцы дикарей, или дикари европейцевъ. Скорѣе первые. Къ счастью, подоспѣли святые отцы іезуиты. Они воспротивились такому напрасному пролитію крови и окончательному порабощенію туземцевъ. Они всячески хлопотали закрѣпостить индѣйцевъ для своего ордена и такъ-какъ они прикрывали эту цѣль всякими благовидностями, то имъ ровно ничего не удалось. Даже и теперь положеніе индѣйцевъ не лучше подъ владычествомъ бразильцевъ или португальцевъ, потому-что изъ всѣхъ европейскихъ народовъ португальцы безчеловѣчнѣе и безбожнѣе всѣхъ обращались съ индѣйцами Америки.

Для большаго успѣха охоты воспитали особую породу кровожадныхъ собакъ, которыя помогали своимъ столь-же кровожадными, охотникамъ вывѣдывать непріятельскій лагерь. Офицеры соперничали между собою такими собаками, а какой-то лейтенантъ Антоніо Перейра (да сохранитъ исторія это великое имя!) кормилъ своихъ собакъ однимъ лишь мясомъ индѣйцевъ, чтобы воспитать и развить въ нихъ безошибочный нюхъ. Когда съ введеніемъ болѣе приспособленныхъ къ труду негровъ въ индѣйцахъ не оказывалось надобности, то экспедиція имѣла цѣлью не плѣнъ безполезныхъ людей, а по возможности болѣе гуртовое истребленіе ихъ. Для достиженія этой цѣли -- возможно большаго истребленія, они оставляли въ лѣсу платье людей, умершихъ въ оспѣ или скарлатинѣ, въ надеждѣ, что индѣйцы присвоятъ себѣ это платье и между ними появятся опустошительныя эпидеміи. И надежды ихъ рѣдко обманывали. Точь-вточь такъ поступали англичане въ сѣверной Америкѣ. О достойное соревнованіе! Еще теперь, по увѣренію Чуди, въ Бразиліи встрѣчаются личности, для которыхъ охота на индѣйцевъ -- величайшее наслажденіе и еще недавно какой-то комендантъ напалъ на альдею, индѣйскую деревню, за какое-то преступленіе и, въ звакь тріумфа, принесъ съ собою триста ушей. Тамъ и до сихъ поръ водятся самые закоренѣлые фанатики, которыхъ девизъ "истребить альдею". Это ихъ единственная мечта, которая ихъ вдохновляетъ, чаруетъ. Такъ, недавно снарядилась тамъ съ этой цѣлью экспедиція. Ночью окружили обреченную на жертву альдею и едва начало свѣтать, они напали на спящихъ, такъ-что съ восходомъ солнца дымились лишь окровавленные и разтерзанные трупы. Читатель, вы не подумайте, что мы передаемъ вамъ эпизодъ изъ современной прусско-французской бойни. Бѣдные индѣйцы, не подозрѣвая и не предчувствуя угрожающей имъ гибели, спятъ себѣ беззаботнымъ сномъ, и вотъ являются европейцы, овладѣваютъ предварительно всѣмъ оружіемъ индѣйцевъ и отправляютъ ихъ спать вѣчнымъ, непробуднымъ сномъ. Въ живыхъ оставляютъ лишь дѣтей и женщинъ, которыхъ продаютъ въ рабство. И въ большинстве случаевъ, единственная причина, побуждающая напасть и уничтожить беззащитную альдею -- страсть къ добычѣ, захватить дѣтей, продать въ рабство и выручить деньги. Все это творится въ конституціонной Бразиліи противъ природныхъ обитателей страны!

Такой-же участи подверглись храбрые арауканы, которые въ теченіе 200-лѣтней ожесточенной борьбы отстаиваютъ у испанцевъ свою независимость. Храбрые арауканы теперь почти совсѣмъ одичали. Напрасно было-бы искать въ нихъ прежнихъ храбрецовъ и мужественныхъ воиновъ. Неистовыя жестокости европейцевъ и вѣчная война исказили это благородное племя и низвели его на степень самыхъ грубыхъ дикарей. Пусть-же вся тяжесть этого безстыдства падетъ на главныхъ виновниковъ этой несправедливости, на европейцевъ!

Какъ обращались съ ними испанцы -- лучшимъ примѣромъ можетъ послужить слѣдующій разсказъ очевидца. Маіоръ Родригецъ преслѣдовалъ какое-то небольшое племя индѣйцевъ. Долго онъ искалъ это племя, которое тщательно укрылось отъ вражескихъ преслѣдованій. но ему удалось поймать изъ этого племени одну женщину съ сыпомъ и маленькой дочкой. Никакія угрозы и никакія обѣщанія не могли побудить эту несчастную выдать своихъ. Тогда заставили сына стать на колѣни и разстрѣляли его въ глазахъ матери и сестры. Тѣмъ не менѣе женщина оставалась непоколебимою. Тогда и ей приказали стать на колѣни, чтобы умереть; малолѣтняя дочь не выдержала, взмолилась и обѣщала открыть убѣжище отца и братьевъ. Мать бросилась на нее и хотѣла ее задушить, разгнѣванная, но ее оторвали отъ дѣвочки, отправились въ указанное ею направленіе, а мать все продолжала осыпать ее самыми адскими проклятіями за трусость и измѣну. Несчастная мать должна была быть свидѣтельницей избіенія всѣхъ членовъ ея семейства и сама послѣдняя испустила духъ, проклиная прощальнымъ взглядомъ всю Европу съ ея цивилизаціей, съ ея гнусной ложью и съ ея безчеловѣчною и звѣрскою жестокостью. И это опять-таки далеко не единственный и исключительный случай, а явленіе, которое совершается сплошь и рядомъ. Послѣ этого насъ хотятъ увѣрить, что невольничество есть лучшій исходъ, какого можетъ желать цвѣтной человѣкъ при столкновеніи съ бѣлымъ. И это называется "дуновеніемъ высокой культуры", которую не могутъ претворить, усвоить, впитать, вынести дикари. Къ сожалѣнію, эти жертвы европейской эксплуатаціи не могутъ утѣшить себя даже тѣмъ, что между истинными представителями европейской цивилизаціи и ея заднимъ, скотнымъ дворомъ разныхъ барышниковъ и маіоровъ, въ родѣ Родригеца, лежитъ цѣлая пропасть.

Ботокуды также терпѣли сильное гоненіе отъ европейцевъ; іезуиты за нихъ вступились и давай ихъ обращать въ христіанство. Но способъ, которымъ они производили крещеніе и какимъ домогались его, былъ для дикарей самымъ тяжелымъ испытаніемъ. Они ихъ нагоняли, ловили и при малѣйшемъ сопротивленіи запирали въ карцеры, гдѣ держали ихъ до тѣхъ поръ, пока дикари не соглашались принять крещеніе. Хотя испанскіе законы и запрещали такой способъ обращенія, но тѣмъ не менѣе онъ былъ въ полномъ ходу.

Въ Калифорніи тоже очень оригинально обращали іезуиты индѣйцевъ въ христіанство. Если, бывало, кто изъ туземцевъ противится новому ученію, его заключаютъ въ тюрьму и морятъ голодомъ нѣсколько дней, потомъ показываютъ ему кусокъ мяса, чтобы ему дать понятіе о томъ, какое хорошее житье его ожидаетъ у миссіонеровъ и этимъ путемъ его заманивали обратиться въ христіанство. Пойманныхъ бѣглецовъ пороли и били палками, чему подвергали даже женщинъ, и привѣшивали имъ тяжелые желѣзные шесты, чтобъ отнять у нихъ возможность къ бѣгству. Прозелиты обыкновенію служили благочестивымъ отцамъ миссіонерамъ, какъ рабы; поэтому нисколько не удивительно, что туземцы употребляли всѣ средства, чтобы избѣгнуть въ предлагаемой имъ религіи и навязываемой европейской культуры. Но лучшимъ средствомъ избѣгнуть того и другого оказалась для нихъ смерть. Они въ миссіяхъ умирали en masse. Болѣзни тамъ не выводились и смертность съ каждымъ годомъ возрастала. Въ 1786 году окрестили 7701 индѣйца; изъ нихъ въ короткое время умерло 2388. Въ 1813 году окрестили 57,328 и изъ нихъ умерло 37,437. Но это еще было милостиво, потому-что когда миссіи въ Калифорніи были упразднены въ силу измѣнившихся политическихъ событій, положеніе туземцевъ значительно ухудшилось. Начались страшнѣйшія охоты на рабовъ или просто травля людей; ихъ рубили, гдѣ только настигали, безъ различія нола и возраста. Одинъ испанскій генералъ научилъ военному строю калифорнійцевъ и образовалъ изъ нихъ солдатъ; но, убѣдившись, что они очень наметались въ военномъ дѣлѣ, онъ испугался ихъ и велѣлъ всѣхъ изрубить. Читая эти описанія, какъ прикажете поступать: смѣяться или плакать? А развѣ Наполеонъ III не трусилъ своихъ собственныхъ солдатъ?!

Но хуже всего европейцы дали себя знать культурнымъ народамъ Америки, съ которыми впервые они познакомились. Завоеваніе Мехики стоило гораздо большаго числа людей, чѣмъ сколько ихъ пожертвовано было богамъ во все время существованія мехиканскаго государства. Кортесъ и его послѣдователи не давали пощады ни женщинамъ, ни дѣтямъ. Кортесъ раздѣлилъ всѣхъ мехиканцевъ между испанскими завоевателями и роздалъ ихъ въ качествѣ прислуги, такъ-что какъ высшая аристократія, такъ и простонародье должно было выполнять для своихъ новыхъ господъ самыя тяжелыя работы, что съ непривычки дѣйствовало на нихъ самымъ пагубнымъ образомъ. Кто не повиновался или кто отказывался взносить подати изъ-за какихъ бы то ни было причинъ, продавался въ рабство. Но налоги были вообще очень тяжкіе и взыскивались съ необыкновенною строгостью. Многіе туземцы съ отчаянья лишали себя жизни, другіе отказывались производить потомство или прибѣгали къ искуственнымъ выкидышамъ, чтобы избавить своихъ дѣтей отъ невыносимо-тяжкаго ига. Къ тому-же еще были разрушены всѣ водопроводы, вслѣдствіе чего страна обратилась въ пустыню. Ко всему этому вскорѣ присоединилась святая инквизиція, которая дѣйствовала такъ ревностно, что сожигала по 100 еретиковъ заразъ -- словомъ, на несчастныхъ мехиканцевъ сразу обрушилась такая бездна несчастій, что едва-ли какой-нибудь народъ въ свѣтѣ въ состояніи былъ-бы вынести такое тлетворное "дуновеніе высокой культуры", и они вымирали массами. Ужь если чему удивляться, такъ скорѣе тому, что, несмотря на такую цивилизацію, народъ до сихъ поръ сохранилъ еще остатки своего прежняго существованія, Та-же исторія повторилась и въ Перу, чему ручательствомъ служитъ одно имя Пизаро. И эта процедура вѣдь длилась не день и не годъ, а цѣлые два, три вѣка... Есть чѣмъ похвастать европейцамъ!

Трудно сказать, кому изъ европейскихъ народовъ принадлежитъ пальма первенства въ дѣлѣ распространенія описанной нами цивилизаціи и въ надѣленіи дикарей "дуновеніемъ высокой культуры". Голландцы, англичане, испанцы, португальцы и французы не уступятъ въ этомъ отношеніи другъ другу ни одного лавроваго листочка изъ своей славы. Но къ прискорбію и русскіе не безъ грѣха. Камчадаламъ и алеутамъ выпало первымъ на долю воспринять плоды цивилизаціи изъ рукъ именитыхъ русскихъ воиновъ и разныхъ промышленниковъ. Атласовъ, открывшій Камчатку въ 1699 г. и назначенный правителемъ края въ 1706 году, до того свирѣпствовалъ во ввѣренномъ ему краѣ, что его собственные подчиненные, казаки, возстали противъ него и завладѣли полуостровомъ. Но несчастнымъ камчадаламъ отъ этого не стало лучше. "Спинѣ одинаково больно, кто не держитъ кнутъ", говоритъ геніальнѣйшій русскій публицистъ, и казаки, разъ привыкшіе къ убійствамъ и крови, звѣрски деспотствовали среди камчадаловъ. Исторія этого полуострова, со дня открытія и до 1731 года, есть рядъ злодѣйствъ, убійствъ, возстаній и неистовыхъ кровопролитій. Наконецъ терпѣніе камчадаловъ лопнуло, и они возстали въ всемъ пространствѣ полуострова, какъ одинъ человѣкъ. И вотъ, несмотря на то, что камчадалы дикари, они однакожъ настолько были разумны, что успѣли составить на всемъ полуостровѣ заговоръ и сохранили его въ глубокой тайнѣ, такъ-что такой прыти никто отъ нихъ не ожидалъ, и Берингъ, бывшій тогда тамъ съ войсками, никакъ не подозрѣвалъ, чтобы они были способны на такія энергическія предпріятія. Заговоръ, однакожъ, охватилъ весь полуостровъ и былъ до того хорошо организованъ, что съ удаленіемъ Беринга всѣ русскіе съ женами и дѣтьми были истреблены или взяты въ плѣнъ. Но Берингъ какъ-то возвратился, и тогда расплата была коротка...

Почти вся Океанія въ различной степени подверглась той-же участи. Въ Меланезіи, напр., мѣстному населенію много вреда причинили торговцы сандальнымъ деревомъ, обыкновенно англійскіе или американскіе капитаны, которые прибѣгали къ самымъ омерзительнымъ и гнуснѣйшимъ насиліямъ, чтобы добыть нужнаго товару. Присвоивая себѣ это дерево въ собственность вездѣ, гдѣ они только находили его, они естественнымъ образомъ вызывали туземцевъ на бой. Газъ, во время такой схватки, туземцы скрылись въ пещеру въ близь лежащей горѣ; матросы настигли ихъ, зажгли огонь у входа въ пещеру и задушили дымомъ всѣхъ укрывшихся въ пещерѣ.

Въ Покой Голландіи образованные англичане поступали съ туземцами самымъ варварскимъ образомъ. Полнѣйшее своеволіе -- единственное явленіе, съ которымъ могли хорошенько ознакомиться туземцы. Наймутъ кого на работу,-- и въ большинствѣ случаевъ ничего не платятъ, или, во всякомъ случаѣ, несравненно меньше, чѣмъ европейскому работнику. Понятно, что туземцы предпочитаютъ нищенствовать и шататься безъ дѣла, чѣмъ работать даромъ. Вездѣ и во всемъ англичане обращалась съ ними, какъ съ дикими животными, а потому они съ отвращеніемъ смотрѣли на прививаемую имъ культуру, хотя они довольно способны воспринять ее и развиваться. Лордъ Грей разсказываетъ случай, какъ одинъ туземецъ, получившій хорошее европейское образованіе и проявившій извѣстную долю дарованія, плюнулъ на все и возвратился къ своимъ въ дикіе первобытные лѣса. Кто-же позволитъ себѣ порицать его? Среди своихъ онъ нашелъ семью, почести, пріобрѣлъ, имущество, а въ колоніи его презирали, онъ былъ голъ, одинокъ, ничто. "И я бы такъ поступилъ", говорить лордъ Грей.

Туземцы Тасманіи, которые были еще миролюбивѣе новоголландцевъ, уже не существуютъ болѣе. Это -- дѣло европейскихъ рукъ.

Что особенно вредило всѣмъ народамъ Океаніи, такъ это, конечно, колоніи преступниковъ. Тутъ европейцы строго придерживались малороссійской пословицы "отъ тоби небоже, то мыни негоже". Все, что выплевывало европейское общество, отправлялось туда цивилизовать дикарей. Какъ эти подчасъ совершалось, можетъ пояснить слѣдующій примѣръ. Преступникъ вручаетъ туземцу заряженное ружье и уговариваетъ его, чтобы онъ выстрѣлилъ самъ себѣ въ ухо, если хочетъ испытать пріятное ощущеніе, чтобы склонить къ этому, онъ сначала выстрѣливаетъ незаряженыымъ ружьемъ себѣ въ ухо. Понятное дѣло, что тасманіецъ застрѣлился и палъ самой жалкой жертвой самаго гнуснаго обмана со стороны представителя европейской цивилизаціи.

Когда колонія туда прибыла, то одинъ офицеръ вздумалъ позабавиться и угостить картечью мирныхъ чадъ очаровательной природы. Неистовства долго длились, наконецъ мирныя дѣти не вынесли и возстали, чтобы пасть безвозвратно. Великій англичанинъ Дарвинъ съ горечью сознаетъ, что вся вина въ ихъ вымираніи всею своею тяжестью падаетъ на его соотечественниковъ. Нигдѣ истребленіе туземныхъ обитателей не совершалось съ такою жестокостью и нигдѣ, ихъ такъ систематически не доконали до послѣдняго, какъ въ Тасманіи. Несмываемое пятно на ХІХ-омъ вѣкѣ. Вѣчный упрекъ ему! Все нами здѣсь приведенное, казалось, должно бы убѣдить каждаго, что нечего обвинять первобытныхъ народовъ въ неспособности усвоивать себѣ плоды цивилизаціи. Не они чуждались культуры, а культура всегда и вездѣ отшатывалась отъ нихъ!

До сихъ поръ мы описывали прямые и непосредственные удары, которые причиняли европейцы первобытнымъ племенамъ, но мы не коснулись вреднаго вліянія безнравственности мнимой европейской цивилизаціи. Понадобились-бы цѣлые фоліанты, чтобы описать послѣдствія той нравственной порчи, которую вносили европейцы въ жизнь и соціальный бытъ дикарей. И вліяніе этой нравственной порчи неизмѣримо хуже и глубже поражало, чѣмъ физическія страданія. Послѣднія дѣйствовали, какъ острая болѣзнь, которая, разъ поразивъ организмъ, оставляетъ его въ покоѣ; первыя бередили организмъ хронически, отравляя всѣ соки его, какъ злокачественная язва, какъ разъѣдающій ракъ, какъ венерическая зараза.

Всѣ жестокости и злодѣйства, которыми надѣляли европейцы первобытныхъ народовъ, еще полбѣды, но нравственное растлѣніе, привитое къ нимъ, едвали излечимо. Были моменты въ исторіи, когда человѣческое общество подвергалось страшному истребленію, но оно совершалось въ силу нравственной идеи и потому ударъ былъ временный, безъ дурныхъ послѣдствій, и какъ только ударъ миновалъ, общество быстро оправлялось, уходило впередъ и становилось еще могущественнѣе прежняго. Какъ часто упрекали французскую революцію или Петра Великаго въ кровопролитіи и при этомъ упускали изъ виду, что эти ужасныя кровопролитія имѣли всегда временный характеръ и были лишь минутнымъ несчастьемъ, но они не портили нравственно массы народной на нѣсколько поколѣній, между тѣмъ, какъ благодѣтельныя послѣдствія такихъ историческихъ явленій, какъ французскій переворотъ XVIII вѣка или Петръ Великій, чувствуются до-сихъ-поръ чуть не въ каждомъ уголку земного шара. Изъ этого, однакожъ, не слѣдуетъ, чтобы цѣль оправдывала средства или чтобы мы оправдывали эти явленія исторической необходимостью; мы только констатируемъ фактъ и говоримъ, что изъ двухъ золъ все-же лучше выбрать меньшее. Какой-нибудь Наполеонъ, можетъ быть, меньше истребилъ людей, чѣмъ французская революція, но онъ нравственно растлилъ, можетъ быть, не одно поколѣніе. Но когда эти два фактора соединяются вмѣстѣ -- и физическое истребленіе и нравственное растлѣніе, тутъ ужь ничего не подѣлаешь. Остается одно -- пропадать, хоть будь семи пядей во лбу. У первобытныхъ же народовъ не то что семи пядей, а лба-то совсѣмъ подчасъ нѣтъ. Гдѣ-же имъ было бороться съ такими могучими силами, и что оставалось имъ дѣлать, какъ не вымирать, вымирать и вымирать...

Несправедливость, оказанная европейцами первобытнымъ племенамъ, еще и потому заслуживаетъ строжайшаго порицанія, что она въ высшей степени вредна самимъ-же европейцамъ, и, конечно, никто не станетъ утверждать, что истребленіе первобытныхъ племенъ можетъ принести европейцамъ какую-бы то ни было пользу. Европейцы, еслибъ они даже поставили себѣ задачей распространеніе цивилизаціи, не должны были бы упускать изъ виду, что природа не любитъ однообразій, и насильно навязывать другимъ свое выработанное вѣками -- значитъ стремиться подвести всѣхъ и все къ одному уровню, сравнять все, что, по меньшей мѣрѣ, невозможно и немыслимо. Цивилизація, какъ плодъ высшаго развитія культурныхъ народовъ, есть та могущественная сила, которая сближаетъ людей, бывшихъ, въ естественномъ состояніи, во враждебныхъ отношеніяхъ. Она группируетъ въ органическое цѣлое разрозненные элементы и придаетъ человѣческому обществу прочность и независимость и дѣлаетъ возможнымъ, что огромное количество спящихъ силъ становится свободнымъ. Освободившіяся силы и влекутъ общество къ высшему развитію. Цивилизація, слѣдовательно, одна даетъ возможность раскрыть, проявить и обнаружить дѣятельность человѣческаго духа. Но такую дѣятельность, въ различной степени и разнообразной формѣ или въ большей или меньшей мѣрѣ, способенъ проявить каждый народъ. А потому главная задача цивилизованныхъ народовъ въ отношеніи нецивилизованныхъ состоитъ лишь въ томъ, чтобы имъ передать хорошія стороны цивилизаціи, а не истреблять ихъ самыми могущественными средствами, какими надѣлила ихъ цивилизація. Цивилизованные народы должны при этомъ постоянно имѣть въ виду, что ничто такъ не вредитъ развитію, какъ возвратъ въ дикое состояніе, потому-что это нравственное паденіе слѣдуетъ, съ возрастающею скоростью, обыкновеннымъ законамъ паденія. Грубое обращеніе съ дикарями прямо повлекло европейцевъ назадъ, и продолжительное варварское истребленіе дикарей имѣло своимъ первымъ послѣдствіемъ нравственное паденіе самихъ европейцевъ. Цѣлые отдѣлы образованныхъ народовъ, въ силу причиненной дикарямъ несправедливости и благодаря своей лѣности и любостяжанію, впали въ крайнее варварство или остановились въ развитіи. Такъ голландцы на мысѣ Доброй Надежды, испанцы, португальцы и отчасти англичане въ Америкѣ потеряли значеніе цивилизованныхъ народовъ и значительно приблизились къ тѣмъ, которыми они прежде такъ гнушались. Вѣчное проливаніе крови и постоянныя убійства сдѣлали ихъ равнодушными къ человѣческимъ страданіямъ и наполнили ихъ душу звѣрскою жестокостью. Съ другой стороны разнообразіе окружающей насъ природы не допускаетъ однообразіи въ цивилизаціи. Разнообразныя способности и свойства дикарей продуктированы втеченіе вѣковъ естественными условіями каждой страны и имѣютъ вездѣ свое незамѣтное значеніе и полновѣсное достоинство, которымъ скорѣе слѣдуетъ пользоваться, а не пренебрегать. На всемъ земномъ шарѣ происходитъ работа: кому суждено, чтобъ у него преобладала физическая работа, -- кому умственный трудъ достался въ преимущественный удѣлъ; у одного производительнѣе умственный трудъ, у другого физическій, а у иного оба рода работы въ полной гармоніи. Но пока suum cuique. Крайнимъ температурамъ тропическихъ и полярныхъ странъ суждено проявить преобладающую продуктивность матеріальныхъ силъ, умѣренному же поясу -- интеллектуальныхъ силъ. Высокая степень развитія интеллектуальныхъ силъ едвали возможна подъ тропиками, гдѣ крайняя температура дѣйствуетъ разслабляющимъ образомъ какъ на туземцевъ, такъ и на европейцевъ. Но такъ-какъ европеецъ все-таки сразу нигдѣ не можетъ аклиматизироваться, то въ личномъ интересѣ европейца, чтобъ ему туземецъ былъ всегда и во всемъ помощникомъ и другомъ. Во сколько было-бы лучше для всѣхъ колоній, еслибъ вмѣсто кровопролитіи, туземцы нашли въ переселенцахъ наставниковъ, а переселенцы въ туземцахъ помощниковъ и интеллигентныхъ рабочихъ. Отсюда понятно, насколько практичнѣй для европейца заботиться о сохраненіи и развитіи туземныхъ племенъ.

Хорошее знакомство съ окружающей природой, которымъ обладаютъ естественныя племена,-- такой кладъ, которымъ никакъ не слѣдуетъ пренебрегать. Вѣдь нѣкоторые изъ нихъ создали такую богатую и оригинальную культуру, что разрушеніе ея навсегда останется невознаградимою потерей для человѣчества. Даже мехиканская мораль достигла такой чистоты, что многіе ея принципы едвали уступятъ христіянскимъ. Во всякомъ случаѣ, въ интересѣ цивилизаціи имѣть самые разнообразные центры культуры. Человѣчество отъ того можетъ лишь выиграть. Различіе культуръ имѣетъ ту неоспоримую выгоду, что ихъ взаимное столкновеніе, соревнованіе, соперничество, конкуренція, самостоятельное творчество обогащаютъ и разнообразятъ человѣческій интеллектъ до безконечности, а это въ концѣ концовъ приводитъ лишь къ стройному и разнообразному въ однообразіи развитію.

А потому все, что осталось отъ первобытныхъ племенъ (а осталось гораздо больше, чѣмъ думаетъ читатель) должно быть пощажено. Борьба за существованіе и естественный подборъ сдѣлаютъ свое дѣло безъ насильственнаго вмѣшательства человѣка. Нечего его торопить и черезчуръ ему споспѣшествовать. Сильнѣйшіе и безъ того побѣдятъ слабѣйшихъ; они распространятъ свое могущество и, во всякомъ случаѣ, будутъ господствующими. Но это сдѣлается само собою, безъ опіума, безъ огня и меча, безъ всякихъ насильственныхъ мѣръ. Средство въ рукахъ людей, но цивилизованные народы должны выказать свое превосходство надъ первобытными племенами не въ физической, все уничтожающей и все сокрушающей, силѣ: превосходство ихъ должно выражаться въ умственномъ и нравственномъ совершенствѣ. Вотъ единственное орудіе, которое вправѣ цивилизованные народы пустить въ ходъ въ своей борьбѣ за жизнь съ дикими народами.

Что-же нужно сдѣлать, чтобъ поднять духъ первобытныхъ народовъ и не дать имъ погибнуть окончательно? А все то, что нужно сдѣлать вообще для спасенія каждаго народа. Хотите поднять духъ этихъ народовъ?... Вызовите въ нихъ чувство собственнаго достоинства, устраните навязанные имъ такъ щедро пороки и подѣйствуйте на ихъ хорошую сторону, оживляя и укрѣпляя ее. Необходимо ихъ прежде сдѣлать людьми, а потомъ уже христіанами, говоритъ Герландъ. Для этого необходимо обезпечить ихъ естественныя права, признать неприкосновенною ихъ собственностью почву, на которой они живутъ, и строго слѣдить за тѣмъ, чтобы колонисты не причиняли имъ нималѣйшей несправедливости,-- иначе говоря, поставить на мѣстѣ всерастлѣвающаго принципа эксплуатаціи и анархіи принципъ человѣческой и соціальной солидарности. Понятное дѣло, что такихъ людей, какъ лордъ Грей, немного найдется, но все-же государства, владѣющія колоніями, могутъ установить такое управленіе, которое гарантировало-бы туземцамъ и личность и собственность ихъ. Но до сихъ поръ англійскіе и вообще европейскіе матросы руководствовались лишь однимъ правомъ.-- правомъ насилія, правомъ сильнаго. Преступленія, совершаемыя ими, остаются безнаказанными, между тѣмъ какъ малѣйшее преступленіе со стороны туземцевъ въ отношеніи европейцевъ наказывается съ строжайшею жестокостью. Такая несправедливость явно свидѣтельствуетъ о нравственной несостоятельности самихъ европейцевъ и одинаково вредна какъ тѣмъ, такъ и другимъ. Какое понятіе могутъ себѣ составить цвѣтные люди о нравственности бѣлыхъ, когда имъ приходится быть свидѣтелями слѣдующей катастрофы. На одномъ изъ острововъ Микронезіи какой-то купецъ продалъ огнестрѣльное оружіе враждебному племени. Король велѣлъ его убить. Тогда весною 1867 г. прибылъ англійскій военный корабль "Персеусъ" подъ начальствомъ капитана Стевенса, чтобъ потребовать возмездія. Изслѣдовавъ дѣло, Стевенсъ убѣдился, что купецъ поступилъ безчестно, продавая оружіе врагамъ; тѣмъ не менѣе онъ рѣшился строго наказать (для примѣра, значитъ) виновныхъ и потребовалъ казни короля. Островитяне, угрожаемые непобѣдимою армадою военнаго корабля, рѣшились не сопротивляться, но просили, чтобы приговоръ надъ королемъ, по крайней мѣрѣ, исполнили матросы корабля, но на это Стевенсъ никакъ не хотѣлъ согласиться. "Островитяне сами должны его казнить". И островитяне сами казнили своего короля. Но этого мало. Островитяне провозгласили своимъ королемъ самого капитана. Стевенсъ возложилъ на свою главу корону и поспѣшилъ de facto доказать, что онъ вполнѣ достоинъ своего предшественника и умѣетъ пользоваться своимъ правомъ, какъ слѣдуетъ. Тотчасъ онъ издалъ декретъ, которымъ всѣмъ подданнымъ повелѣно было доставить на бортъ корабля куръ, лицъ, плодовъ и всего, чего можно было достать. Все было немедленно и безпрекословно исполнено. Конечно, все это досталось королю безъ всякой платы, хотя нѣкоторыхъ-то подданныхъ, особенно усердныхъ, импровизированное величество и вознаградило всякими бездѣлушками, ножиками, ножницами и т. п. Собравъ дань, король удалился, предоставивъ туземцамъ выбрать себѣ короля по своему вкусу.-- Это постыдное дѣло совершилось на глазахъ всей образованной Европы, подъ эгидой англійскаго флага, и всѣ газеты передавали этотъ фактъ, какъ забавный анекдотъ, какъ молодецкую штуку! Такъ поступать значитъ топтать ногами свое собственное національное значеніе и достоинство. Такъ поступать значитъ оскорблять чувство справедливости и гуманности. И это дѣлаетъ не Нагиба Степановъ, а представитель пресловутой поборницы человѣческихъ правъ Англіи, и во имя справедливости. И такой пошлый поступокъ приводитъ въ восторгъ всю европейскую публику! Пока будутъ имѣть мѣсто такія явленія, до тѣхъ поръ первобытнымъ племенамъ нечего ждать добра, до тѣхъ поръ и европейцамъ нечего хвастать, что они въ нравственномъ отношеніи ушли дальше дикарей.

Правительства и общества развитыхъ людей должны употребить всѣ свои силы, чтобы искоренить всѣ эти несправедливости. Такія улучшенныя отношенія поднимутъ нравственность самихъ европейцевъ, подвинутъ ихъ дальше по пути прогресса, и тогда цивилизація принесетъ всему человѣчеству несмѣтное благо. Мы нисколько не впадемъ въ преувеличеніе, если скажемъ вмѣстѣ съ Герландомъ, что все совершенное въ Европѣ для нравственнаго возвеличенія бѣлыхъ въ той-же мѣрѣ отразится и на цвѣтныхъ.

Позитивная философія, устами de Pompery утверждаетъ {La Philosophic positive. 1870. No 5. Стр. 277.}, что "только сентиментальнымъ людямъ непріятна та истина, что chaque peuple n'а généralement que le gouvernement qu'il mérité". De Pompery можетъ насъ причислить къ сентиментальнымъ людямъ, по приведенные нами факты и обобщенія даютъ намъ право придти къ другому заключенію. Мы убѣждены, что нѣтъ на всемъ земномъ шарѣ ни одного народа, который не заслуживалъ-бы лучшаго соціальнаго строя, чѣмъ тотъ, который онъ имѣетъ. Данныя, нами приведенныя, всѣ прямо говорятъ въ пользу этого положенія.

В. Португаловъ.

"Дѣло", No 12, 1870

Оставить комментарий Португалов Вениамин Осипович (bmn@lib.ru) Год: 1870 Обновлено: 01/08/2022. 93k. Статистика. Статья: Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: (Статья вторая).

Португалов Вениамин Осипович Развитие и порча

РАЗВИТІЕ И ПОРЧА.

Португалов Вениамин Осипович
Развитие и порча