Lib.ru/Классика: Португалов Вениамин Осипович. Беспредельность гигиены

БЕЗПРЕДѢЛЬНОСТЬ ГИГІЕНЫ.

Говорятъ, что король Альфонсъ X кастильскій однажды выразилъ свое неудовольствіе существующимъ порядкомъ и отъ души сожалѣлъ, что съ нимъ не посовѣтовались при сотвореніи міра. Вселенная имѣла бы тогда лучшій и болѣе простой планъ. Современная гигіена имѣетъ гораздо больше правъ претендовать на такое значеніе среди человѣчества. Прочтите любое сочиненіе по гигіенѣ и вы убѣдитесь, что вы во многомъ отступаете отъ правилъ ея, что все васъ окружающее не только не сообразуется съ ея требованіями, а напротивъ того все совершается какъ будто на перекоръ разумнымъ ея началамъ. Еще печальнѣе то обстоятельство, что громаднѣйшее большинство публики смотритъ на правила гигіены, на ея разумныя и опытныя требованія, какъ на вздоръ, какъ на чистѣйшіе пустяки. Врачу въ особенности часто приходится жутко. Каждый разъ, какъ врачу нужно обратить особенное вниманіе на нарушеніе гигіеническихъ условій, онъ становится въ какое-то неловкое, щекотливое положеніе. Попробуйте^ будь вы хоть семи пядей во лбу, указать любой барышнѣ на искаженіе и вредъ современной моды, обратите вниманіе хозяйки дома на нелѣпость нѣкоторыхъ установленныхъ обычаевъ, на дурныя послѣдствія общепринятыхъ формъ жизни и вы этимъ наживете себѣ злѣйшихъ враговъ, васъ не послушаютъ, примутъ всѣ ваши толкованія Богъ знаетъ за какой вздоръ и поспѣшатъ обратиться къ тому, кто скромно излагаетъ свои мнѣнія въ формѣ микстуръ, порошковъ, пилюль и "не суется не въ свое дѣло." А между тѣмъ теперь настало такое время, когда наука видитъ все спасеніе человѣчества лишь въ гигіенѣ въ обширнѣйшемъ значеніи этого слова. Мы хотимъ здѣсь познакомить читателя съ далеко не преувеличенными претензіями этой отрасли знаній и указать, какія великія надежды возлагаетъ она на будущее и на развитіе людского здраваго смысла.

Всѣ стремленія и побужденія человѣчества направлены къ достиженію возможно большаго благосостоянія. И въ этомъ вся суть прогресса. Замѣчательно еще то, что прогрессъ тѣмъ выше, чѣмъ большее число индивидуумовъ пользуются житейскими благами, чѣмъ выше благосостояніе массъ. Въ этомъ отношеніи нельзя не видѣть рѣзкой разницы между древней и новой цивилизаціей. Идеалъ древней общины -- государство. Личность сама по себѣ была ничтожна, не существовала; все приносилось въ жертву государству. Масса голодала, нищенствовала, развратничала, истреблялась эпидеміями, заразами, вымирала -- но Римъ процвѣталъ, Римъ утопалъ въ роскоши и нѣгѣ, грабилъ и пировалъ, и великодушно утолялъ голодный народъ хлѣбомъ и зрѣлищами. Идеалъ современной общины -- личность, наибольшее развитіе ея физическихъ и умственныхъ силъ, наибольшее ея благосостояніе. Вся суть гигіены сводится къ тому же. Принципъ ея -- отправленіе и свободное развитіе всѣхъ органовъ человѣческаго тѣла. Отсюда вытекаютъ два главныя стремленія гигіены: съ одной стороны, въ ея интересѣ охранять здоровье какъ отдѣльнаго человѣка, такъ и цѣлыхъ массъ, съ другой стороны, она всячески стремится усовершенствовать человѣческую расу во всѣхъ отношеніяхъ и въ этомъ случаѣ она не знаетъ границъ, она безпредѣльна. Такое значеніе гигіена получила только въ послѣднее время; до сихъ же поръ на нее смотрѣли какъ на ничтожную вѣтвь медицины и смѣшивали ее съ медицинской полиціей. Гигіена была отдана административнымъ порядкомъ въ руки полиціи! Въ древнемъ мірѣ гигіена также имѣла въ виду чисто-государственныя цѣли. Упражняя юношей въ борьбѣ, бѣганьи, развивая ихъ физическія силы, государство заботилось преимущественно о томъ, чтобы приготовить хорошихъ воиновъ, сильныхъ защитниковъ отечества. Съ другой стороны, молодежь упражнялась въ произношеніи рѣчей, въ ораторскомъ искуствѣ. Все это конечно давало хотя и односторонніе, но все-таки хорошіе результаты. Поэтому древній міръ дѣйствительно можетъ похвастать своими, атлетами какъ въ физическомъ, такъ и въ умственномъ мірѣ, и смѣло можетъ подтвердить, что упражненіе какъ тѣлѣсныхъ, такъ и умственныхъ силъ съ извѣстною сноровкою въ опредѣленномъ наукою направленіи превращаетъ человѣка изъ животнаго въ разумное существо. Средніе вѣка, погрязшіе въ невѣжествѣ и фанатизмѣ, совершенно забыли о настоящей цѣли человѣческаго существованія. Мистицизмъ, возведенный въ идеалъ человѣческаго совершенства, поставилъ за дачею своей умерщвленіе плоти. Слѣды этой слѣпоты и теперь довольно осязательны, но это печальное отступленіе отъ законовъ природы съ каждымъ днемъ все больше и больше уступаетъ успѣхамъ и свѣту науки. И въ настоящее время не вся Европа можетъ похвастать всестороннимъ развитіемъ, а главное сколько нибудь разумнымъ примѣненіемъ всѣхъ требованій гигіены. Да это само собою понятно. Полное развитіе гигіены вовсе не такая легкая вещь. Для ея всесторонняго процвѣтанія необходимъ такой соціальный порядокъ, который теперь составляетъ лишь pium deriderium для большинства европейскихъ государствъ. Между тѣмъ во многихъ мѣстахъ Европы "куда ни кинь -- все клинъ". Потому-то всякое разумное стремленіе гигіены натыкается на такія непреодолимыя преграды и препятствія, что полнѣйшее осуществленіе, блестящихъ ея надеждъ до лучшей поры, до иного времени не мыслимо. "Американцы, англичане, французы и голландцы, говорить Эдуардъ Рейхъ {Die Hygieinv und ihr Studium. Von Eduard Reich. 1808 стр. 3.}, начинаютъ въ широкихъ размѣрахъ изучать и примѣнять правила этой высокой науки. Нѣмцы же еще не поняли значенія гигіены; они смотрятъ на нее, какъ на второстепенное дѣло, смѣшиваютъ ее съ другими отраслями медицины и удѣляютъ ей чуть не послѣднее мѣсто въ своихъ медицинскихъ системахъ.

Познакомить русскую публику съ современнымъ значеніемъ и современными требованіями гигіены, по нашему крайнему разумѣнію -- настоятельнѣйшая необходимость. Русское общество отличается отъ другихъ европейскихъ обществъ именно тѣмъ, что въ немъ все наплывное, нѣтъ несокрушимыхъ традицій, оно легко отрѣшается отъ привитыхъ ему ложныхъ понятій, не отстаиваетъ обветшалыхъ формъ жизни, и если не имѣетъ за душой ни твердыхъ убѣжденій, ни великихъ истинъ, то не имѣетъ за собой и многихъ ложныхъ системъ и научныхъ заблужденій. Какъ бы то ни было, но всѣ реформы послѣдняго времени имѣютъ въ виду благосостояніе не отдѣльныхъ классовъ общества, а цѣлыхъ массъ. И если государство беретъ въ основу всѣхъ своихъ задачъ благосостояніе массъ, если оно ставитъ конечною цѣлью всѣхъ своихъ стремленій процвѣтаніе каждой отдѣльной личности, если оно для достиженія такихъ великихъ цѣлей призываетъ лучшихъ людей своихъ, то эти лучшіе люди должны до тонкостей знать науку общественной жизни -- соціологію; они, какъ свои пять пальцевъ, должны знать народное хозяйство и его экономическій бытъ: они подробно должны изучать нравы и обычаи и весь умственный складъ своего народа, его индивидумныя особенности, его антропологію, они тщательно должны ознакомиться съ окружающею его природою и взаимными межъ ними отношеніями: они должны собирать всѣ свѣденія, касающіяся его общественной и частной жизни -- они должны составлять его статистику; они должны заботиться о сохраненіи его здоровья, о предупрежденіи эпидемій, о продолженіи его рода, объ усовершенствованіи его поколѣній. Велика эта задача и трудно ея исполненіе. Мы утверждаемъ, что гигіена даетъ полнѣйшіе и удовлетворительнѣйшіе отвѣты на всѣ эти вопросы, она правдиво и честно разрѣшаетъ всѣ эти задачи. И пусть читатель въ виду такой сложной задачи не подумаетъ, что она ему не подъ силу, что она не его ума дѣло, что она требуетъ спеціальнаго изученія, и спеціально ей посвященныхъ тружениковъ. Это своимъ чередомъ. Хотя въ такомъ предположеніи читателя и есть доля правды, но онъ жестоко ошибется, если онъ на этомъ основаніи будетъ сидѣть сложа руки и откажется отъ всякаго ознакомленія съ необходимымъ для него предметомъ и предоставитъ это дѣло спеціалистамъ. Мы и не намѣрены навязывать ему, чтобы онъ спеціально занялся изученіемъ фоліантовъ по части гигіены какого нибудь Эстерлена или Мишеля Леви. Съ него вполнѣ будетъ достаточно, если онъ на первый разъ прочитаетъ "Популярную Гигіену" профессора Реклама, совершенно справедливо названную "настольной книгой для сохраненія здоровья и рабочей силы въ средѣ народа." Книга эта научитъ нашего читателя многому хорошему. Она научитъ его. когда онъ долженъ встать и что онъ, вставши, прежде всего долженъ сдѣлать. Она научитъ его, какъ онъ долженъ одѣться и что носить въ разное время года и при различныхъ обстоятельствахъ; она научитъ его, что и какъ кушать и въ какое время дня, чтобъ онъ зналъ что ему полезно, и что вредно для его здоровья и нормальнаго труда; она научитъ его, чѣмъ и какъ заниматься втеченіи дня, когда и какъ отдыхать, когда ложиться спать, какъ поставить свою кровать (извините, читатели, мы убѣждены, что вы и этого не знаете), какую устроить постель, чѣмъ прикрываться, что читать на сонъ грядущій. Она научитъ его, какую себѣ выбрать квартиру, или какъ устроить домъ, какъ его отапливать и чѣмъ освѣщать, какъ поддерживать въ немъ чистоту воздуха, эту ничѣмъ незамѣнимую пищу легкихъ; какія предпочитать общественныя увеселенія, какой выбрать родъ службы, въ какомъ возрастѣ жениться; читательницу научитъ (если эта хорошая книга, паче чаянія, попадетъ въ руки какой нибудь провинціальной читательницы), въ какомъ возрастѣ выйти замужъ и даже научитъ, какого выбрать жениха. Смѣемъ увѣрить читателя и читательницу, что инстинктъ въ этихъ случаяхъ -- глупѣйшая штука и не ведетъ къ добру, а раціональныя знанія одни способны руководить человѣкомъ для устройства своего семейнаго счастья. Эта книга научитъ вашего читателя и читательницу, какъ вести себя въ первое время брачной жизни и во все послѣдующее время; какъ свить гігкздо будущему птенцу, какой костюмъ ему приготовить, какія принадлежности запасти для его индивидуальной жизни. Эта книга научитъ нашу читательницу, что она сама должна кормить своего ребенка и какъ надлежащимъ образомъ къ этому приготовиться. Она научитъ нашихъ читателей, какъ воспитывать своихъ дѣтей, какія игрушки имъ давать, когда приступить къ грамотѣ, какія предпочесть знанія, какъ подавать имъ примѣръ нравственности и въ какое, заведеніе отдать ихъ, къ какому роду жизни ихъ приготовить; книга эта научитъ читателей, къ кому и когда обратиться въ случаѣ болѣзни, какого выбрать врача, кому довѣрить свое здоровье и сердечныя страданія. Книга эта даетъ наставленія, какъ себя держать въ дорогѣ, куда предпринимать путешествія и съ какою цѣлью, какое для этого нужно платье, чѣмъ заниматься въ дорогѣ, какія занимательныя и интересныя сочиненія выбрать для того, чтобы путешествіе не было пустою тратою времени, а было бы употреблено съ пользой.

А если читатель углубится въ чтеніе и прочтетъ эту книгу со вниманіемъ, съ интересомъ къ самому себѣ и къ окружающимъ его, то онъ найдетъ въ ней еще чрезвычайно много дорогихъ наставленій. Онъ найдетъ въ ней физіологически доказанную аксіому, что каждый человѣкъ долженъ трудиться физически или умственно, что онъ долженъ жить своимъ трудомъ и что жить на чужой счетъ, выѣзжать въ чужой шеѣ не только безнравственно, но и вредно для здоровья, да вредно, т. е. разстраиваетъ физическое и умственное здоровье. Эта книга научитъ его, на худой конецъ уважать чужой трудъ, уважать мозолистыя руки милліоновъ тружениковъ, чернорабочихъ, мастеровыхъ, землепашцевъ; научитъ его смотрѣть съ уваженіемъ на согбенную спину и поясничную боль литературныхъ рабочихъ. Эта книга кромѣ того научитъ читателя, какъ по бросаться въ крайности, какъ держаться средины, мѣры, не напрягать своихъ физическихъ или умственныхъ силъ до чрезмѣрности, до излишества. Словомъ, эта книга научитъ читателя быть хорошимъ человѣкомъ. Одна молодая дама, умирая, сказала намъ: "я мало жила, но я много жила!" Какъ мало, но какъ много сказано этими словами: быть хорошимъ человѣкомъ! Повторяемъ, что всякій кто прочтетъ, а главное, кто, прочитавши Популярную гигіену Реклама будетъ строго слѣдовать всѣмъ требованіямъ этой соціальной науки, тотъ смѣло можетъ претендовать на это великое титло, на это лучшее званіе "хорошій человѣкъ".

Отсюда ясно, что гигіена всеобъемлюща и далеко не составляетъ отрасли медицины Она скорѣе поглощаетъ въ себѣ медицину, какъ цѣлое часть. На всемъ пространствѣ Европы отъ праваго берега Рейна и вплоть до Уральскаго хребта (а за хребтомъ конечно не лучше) говоритъ Эдуардъ Рейхъ, {Die Hygieine und ihr Studium. Стр. 18.} тщетно стали бы мы искать какое нибудь ясное, опредѣленное пониманіе нашей науки. Тѣ немногіе единичные послѣдователи, которые готовы на указанномъ пространствѣ споспѣшествовать ея процвѣтанію и примѣнять ея истины въ такихъ же широкихъ размѣрахъ, какъ эти дѣлаютъ американцы и западники, тѣхъ общественная рутина не терпитъ, даже преслѣдуетъ, ненавидитъ, подозрѣваетъ. Въ университетахъ нѣтъ кафедры для гигіены, преподаютъ лишь медицинскую полицію и діететику и то поверхностно и какъ бы мимоходомъ. Что гигіена имѣетъ болѣе обширный объемъ, чѣмъ медицина, что успѣшное ея примѣненіе предполагаетъ такія диковинныя вещи, которыя членамъ медицинскихъ факультетовъ даже и не снились, объ этомъ знаетъ развѣ одинъ изъ тысячи тѣхъ, коимъ объ этомъ вѣдать надлежитъ. Микроскопія, патологическая анатомія и т. д. вещи очень почтенныя и даже необходимыя; но ради ихъ пренебрегать гигіеной, которая все-таки альфа и омега всей медицины и всей соціологіи, презирать ея представителей и считать ихъ литературной сошкой, отказывать ея притязаніямъ на вмѣшательство въ дѣло цѣлебнаго искуства, воспитанія, государственнаго управленія и общественнаго устройства -- это не то что близорукость, это просто безуміе!"

Такимъ образомъ гигіена есть наука о томъ, какъ разумно жить на бѣломъ свѣтѣ. И чтобы это опредѣленіе не показалось преувеличеннымъ, мы позволимъ себѣ изложить здѣсь сущность главнаго принципа этой всеобъемлющей науки. Мы выше сказали, что, по нашему крайнему разумѣнію, сущность главнаго принципа гигіены заключается въ томъ, чтобы каждый органъ нашего тѣла получалъ соотвѣтствующую пищу, совершалъ бы соотвѣтствующее отправленіе и соразмѣрнымъ упражненіемъ достигалъ бы дальнѣйшаго развитія и совершенствованія. Условіе sine qua non этого принципа -- уловить и установит. норму нашихъ физіологическихъ потребностей, строго помня, что каждое нарушеніе, всякое изнасилованіе этой нормы не можетъ пройти безнаказанно, становится источникомъ большаго или меньшаго ряда физическихъ и нравственныхъ страданій, влечетъ за собою послѣдствія подчасъ непоправимыя. Такъ мы знаемъ, на сколько человѣческое существованіе зависитъ отъ количественнаго и качественнаго состава пищи. Мы знаемъ, мы увѣрены, что весь вопросъ въ борьбѣ за существованіе человѣка сводится на пищу. Мы знаемъ, что для питанія организма, для образованія крови существуетъ особый довольно сложный аппаратъ органовъ -- пищеварительный аппаратъ. Мы должны доставлять въ этотъ аппаратъ опредѣленное количество пищи во-первыхъ для того, чтобы пища подверглась въ немъ такимъ химическимъ измѣненіямъ, которыя превращаютъ ее въ кровь и выработываютъ изъ нея матеріалъ, годный для питанія всего организма, а во-вторыхъ этимъ самымъ доставляется работа аппарату, аппаратъ развивается и совершенствуется, аппаратъ приспособляется ко всѣмъ тѣмъ условіямъ, которыя неминуемо его встрѣтятъ въ жизни. Или лучше сказать, условія жизни приспособляютъ себѣ вашъ пищеварительный аппаратъ. Вотъ тутъ и происходитъ борьба. Если условія жизни успѣютъ въ этомъ предпріятіи, если вашъ пищеварительный аппаратъ выдержалъ съ ними борьбу, вы просуществуете долго и просуществуете въ добромъ здоровья, въ противномъ случаѣ вы падаете жертвой борьбы. У васъ родился ребенокъ. Теченіемъ вѣковъ и естественнымъ подборомъ, организація его унаслѣдовала потребность питаться человѣческимъ молокомъ, и даже въ томъ случаѣ пищеварительный аппаратъ долженъ выдержать нѣкоторую борьбу съ этимъ новымъ невѣдомымъ дотолѣ условіемъ жизни. Но вотъ вмѣсто материнскаго молока, въ силу разныхъ обстоятельствъ, вы начинаете кормить его то коровьимъ молокомъ и подъ часъ прокислымъ, да еще изъ рожка или соской, то хлѣбными крошками, картофелемъ и т. д. Условія измѣнились, стали сложнѣе, борьба запутаннѣе, опаснѣе, побѣда сомнительнѣе, наступаетъ критическій моментъ, пищеварительный аппаратъ не въ силахъ выносить эту работу и несоотвѣтствующую ему пищу, онъ извергаетъ все въ него вводимое, его рветъ и слабитъ и въ большинствѣ случаевъ ребенокъ умираетъ; оттого такая страшная смертность на дѣтяхъ въ первые дни ихъ слабаго существованія, особенно въ безпредѣльныхъ дебряхъ нашего обширнаго отечества.

Но вотъ ребенокъ выросъ и сталъ взрослымъ человѣкомъ, въ силу соціальной обстановки онъ трудится физически 12 часовъ въ сутки и потребляетъ количество пищи недостающее на питаніе его организма и не вознаграждающее его физическую работу, онъ слабѣетъ, истощается, вымираетъ или прибѣгаетъ къ непитательной качествомъ, по обильной количествомъ пищи, обременяющей пищеварительный аппаратъ излишней работой, или употребляетъ вещества, задерживающія питаніе, какъ алькоголь -- и вотъ снова источникъ цѣлаго ряда страданій. Но нѣтъ, вы снабжены всѣмъ нужнымъ; вы владѣете большими капиталами, или множествомъ кабаковъ, или строите желѣзную дорогу -- вы спокойны на счетъ питанія; вы даже не знаете, откуда и какимъ волшебствомъ являются на вашъ столъ эти сдобныя булочки и сахарныя печенья, какъ по щучьему велѣнью столъ вашъ покрывается изысканнѣйшими блюдами и лучшими заморскими винами; вы не привыкли садиться за столъ безъ шампанскаго, кажись, чего же лучше?-- вашъ органъ вкуса соблазняетъ васъ и увлекаетъ васъ, вы поѣдаете слишкомъ много; вы задаете своему пищеварительному аппарату такую сложную задачу, что онъ съ крайнимъ усиліемъ разрѣшаетъ се и, едва успѣвъ покончить ее, какъ вы снова налагаете на него туже обязанность, онъ всячески протестуетъ противъ такихъ насильственныхъ и самовольныхъ распоряженій съ нимъ, и вы становитесь предметомъ постоянной заботливости врача; аптекарскіе счеты разстраиваютъ вашъ карманъ, а, можетъ быть, и безъ того разстроенное здоровье; вы перебѣгаете отъ одного эскулапа къ другому, отечественныя и заграничныя минеральныя воды записали ваше имя на страницахъ своихъ скудныхъ содержаніемъ лѣтописей, вы съ жадностью читаете всѣ кумысо-воздухо-минерально-лѣчебныя зазыванія и вездѣ являетесь вы ихъ гостемъ и все напрасно: пищеварительный аппаратъ вашъ не превозмогъ обиліе матеріала, которымъ вы его нагружали, въ теченіе всей своей жизни вы не знали ни мускульнаго ни мозгового труда, которые научили бы васъ не давать волю органу вкуса; ваша организація одрябла, вы тяготитесь собственной жизнію, которая была ничто иное какъ ошибка, жалкій продуктъ собственной неумѣренности, незнанія, безполезнаго существованія. Среди этихъ крайностей является благодѣтельная гигіена и своимъ могущественнымъ сводомъ научныхъ правилъ устанавливаетъ норму, научаетъ васъ регулировать потребность пищеварительнаго аппарата съ мышечной работой и указываетъ вамъ "предѣлъ, его же не прейдеши."

Вопросъ о пищѣ настолько важенъ и сложенъ, что мы посвятимъ ему особенную статью. Здѣсь мы его коснулись лишь ради первостепеннаго его значенія. Перейдемъ къ другимъ потребностямъ человѣческаго организма. Скажите любому гастроному, что вино имъ потребляемое поддѣльно, что въ немъ есть подмѣси не то чтобъ вредныя его здоровью, а портящія его вкусъ, и онъ возопіетъ противъ такого зла, онъ проклянетъ администрацію, обязанную заботиться о чистотѣ и безпримѣсности вина, онъ готовъ въ три-дорога заплатить за настоящее цѣльное вино, за отсутствіе всякой подмѣси. Скажите тому же господину, что безъ вина еще можно обойтись и что онъ долженъ употребить нѣсколько лишнихъ рублей для того, чтобы у него въ домѣ воздухъ былъ почище, чтобъ его дворъ можно было пройти, не затыкая себѣ" носъ и ротъ, и вы легко убѣдитесь, что такой господинъ отнесется ко всѣмъ вашимъ совѣтамъ довольно равнодушно, сочтетъ все это излишнею затѣей. Да и есть ли гдѣ нибудь въ Россіи такое людское мѣстожительство, гдѣ воздухъ былъ бы совершенно чистъ, безъ всякихъ амміачныхъ et tutti quanti примѣсей? мы сомнѣваемся. И сомнѣваемся, конечно, не безъ причины. Собственнымъ опытомъ удалось намъ убѣдиться, что въ нѣсколькихъ городахъ пермской губерніи нельзя пройти ни по одной улицѣ, гдѣ мѣстами не пришлось бы зажать носъ и ротъ отъ нестерпимой вони. Во всѣхъ городахъ пермской губерніи, въ которыхъ намъ пришлось пожить, почти всѣ дома устроены такъ, что ретирады находятся у главнаго входа въ домъ, рядомъ съ парадными дверьми, и куда бы вы не зашли, васъ прежде всего поражаетъ отвратительнѣйшій запахъ. Въ городѣ Шадринскѣ существуетъ обычай, на улицѣ, передъ домомъ, копать помойную яму, куда сливаютъ всѣ нечистоты и тѣмъ дѣлаютъ улицы буквально неудобопроходимыми. Въ домахъ же постоянная духота и невыносимо чѣмъ-то пахнетъ. Форточка въ окнахъ -- величайшая рѣдкость, исключительная досгопримѣчательность; печи непремѣнно чадятъ; постоянно и повсемѣстно слышишь жалобы на головную боль отъ угара, который въ суровыя зимы свирѣпствуетъ повально. Если гдѣ есть плита, то вы о существованіи ея узнаете во всякое время дня и отъ передней до гостиной Несмотря на всѣ паши назиданія, намъ удалось только немногихъ убѣдить устроить у себя печи съ герметическими заслонками. Утверждаютъ, что о цивилизаціи народа легче всего можно судить по его умѣнью удалять свои нечистоты. Мы не знаемъ, на сколько въ этомъ отношеніи далеко ушла западная Европа, но намъ случалось видѣть такія спальни, изъ которыхъ извѣстный сосудъ не выносится по цѣлымъ днямъ. Такова повсемѣстная заботливость о воздухѣ. А между тѣмъ чистый воздухъ такая же необходимая пища для нашего организма, какъ хлѣбъ и мясо; такая же безусловно-неизбѣжная потребность нашихъ легкихъ, какъ молоко для грудного младенца. Даже трудно опредѣлить, что важнѣе для человѣка -- пища или воздухъ. Извѣстны случаи, что люди проводили болѣе или менѣе продолжительное время безъ пиши. Но жизнь немыслима при полномъ отсутствіи воздуха. Здоровая жизнь тоже немыслима при дурномъ воздухѣ. Хорошій чистый воздухъ, освѣжаемый здоровою и роскошною растительностью неизсякаемый источникъ нашего физическаго благосостоянія. Но воздухъ городовъ, въ которыхъ вѣчно пыль стоитъ столбомъ и вы двигайтесь какъ въ облакѣ; но воздухъ нашихъ учебныхъ и увеселительныхъ заведеній; но воздухъ нашихъ каменныхъ палатъ съ потными испареніями, перемѣшанными даже французскими парфюмеріями; но воздухъ нашихъ жалкихъ квартиръ, въ которыхъ сушатся дѣтскія пеленки и въ каждомъ углу хранится то мокрая тряпка, то грязное бѣлье; по воздухъ нашихъ ресторановъ, переполненныхъ удушливымъ табачнымъ дымомъ; но воздухъ нашихъ тавернъ, нашихъ кабаковъ, насыщенныхъ спиртными испареніями и дымомъ махорки; но воздухъ нашихъ крестьянскихъ избъ, въ которыхъ гніютъ вонючія онучи, гдѣ все потѣетъ, гдѣ сѣроводородъ и амміакъ и другіе непривлекательные газы оспариваютъ другъ у друга первенство -- все это страшно дурной воздухъ, все это убійственный воздухъ, все это такой воздухъ, что избави Богъ всѣхъ хорошихъ людей отъ такого дурного воздуха По есть еще болѣе худшій воздухъ, это воздухъ нашихъ мастерскихъ ризнаго рода. Вообразите себѣ, какова атмосфера тѣхъ лабораторій, въ которыхъ работаютъ по нѣсколько сотъ человѣкъ у горновъ и нечей, расплавляющихъ желѣзо и мѣдь и при температурѣ внѣшняго воздуха отъ 30 градусовъ тепла до 35 градусовъ холода. Вся фабрика переполнена угольной пылью, или частицами соли, или парами азотной, сѣрной и соляной кислоты, или испареніями ртути, свинца, хлора, брома. Мастеровые работаютъ до величайшаго изнеможенія, рубашка на ихъ мокромъ потномъ тѣлѣ" покрывается кристаллами пота, и въ такомъ кромѣшномъ аду они остаются съ 5 часовъ утра до 6 вечера. Трудная задача для легкихъ. Они и не выносятъ. И вотъ куда пробирается чахотка, этотъ величайшій бичъ рода человѣческаго, истребляющій людей en masse. И не только чахотка, а теперь положительно доказанная вещь, что всѣ народныя эпидеміи: тифъ, холера, дизентерія, корь, оспа, скарлатина и коклюшъ имѣютъ своимъ источникомъ происхожденія "дурной воздухъ". Послѣ всего этого "кто же станетъ еще сомнѣваться, говоритъ Карлъ Рекламъ {Карлъ Рекламъ, Популярная Гигіена, стр. 408.}, что въ дурномъ воздухѣ заключается настоящая причина вырожденія человѣческой расы, что дурной воздухъ -- злѣйшій врагъ человѣческаго рода..." Чуть не каждому врачу приходится выслушивать упреки почтеннѣйшей публики, почему мы до сихъ поръ не изобрѣли и не нашли средства противъ чахотки, противъ холеры. Разные европейскіе и азіятскіе Тамерланы и Наполеоны, которыхъ набѣги на человѣчество были не менѣе опустошительны, чѣмъ эпидеміи холеры и чахотки, но назначали даже преміи тому счастливцу, который откроетъ средство противъ чахотки. Рѣдкій годъ проходитъ, чтобы не опубликовали въ газетахъ, что вотъ-де найдено вѣрнѣйшее средство отъ чахотки, отъ холеры, отъ рака. И что же? человѣчество преспокойно продолжаетъ умирать сотнями и тысячами, не взирая на всѣ эти открытія и изобрѣтенія. А между тѣмъ мы готовы были бы поклясться, что противъ всѣхъ этихъ бѣдъ средства въ рукахъ людей, еслибъ были увѣрены, что намъ повѣрятъ, что захотятъ выслушать насъ и выполнить наши требованія. Средства эти съ непогрѣшностью математическихъ доводовъ предлагаетъ человѣчеству -- гигіена. "Наука имѣетъ многія средства къ улучшенію воздуха въ загороженныхъ пространствахъ, на открытыхъ площадяхъ; можно было бы даже устроивать фабрики воздуха -- большіе магазины, выпускающіе ночью въ густонаселенные города чистый воздухъ, чтобы вытѣснить испорченный; можно было бы указать многочисленныя средства сдѣлать безвредными нездоровыя примѣси атмосферы, -- но прежде чѣмъ человѣческій родъ не расплодится до такой степени, что придется драться за каждую струю воздуха, прежде чѣмъ болѣзни, нужда, отчаянье не заставятъ людей взяться за умъ, прежде чѣмъ многія тысячи не погибнутъ, вслѣдствіе недостатка воздуха для дыханія, -- до тѣхъ поръ люди не вспомнятъ о раціональномъ удовлетвореніи естественной потребности -- потребности дыханія" {Карлъ Рекламъ, "Популярная Гигіена", стр. 200.}. Ко всѣмъ такимъ воззваніямъ, ко всѣмъ такимъ разумнымъ научнымъ требованіямъ человѣчество относится равнодушно; слишкомъ просты эти указанія, чтобы человѣчество сразу уразумѣло ихъ и послѣдовало имъ. Какъ въ самомъ дѣлѣ согласиться вдругъ завести фабрики воздуха -- вѣдь это не винокуренные заводы, которые дадутъ огромнѣйшіе барыши. Довольно и того, что заботится, чтобы улицы были правильны; довольно и того, что ихъ хоть немножко подметутъ къ пріѣзду начальства. Но, говоритъ Карлъ Рекламъ {Карлъ Рекламъ, "Популярная Гигіена", стр. 201.}, чтобы сохранить городъ въ здоровомъ состояніи и доставить легкимъ его жителей весь нужный воздухъ или, выражая мысль эту еще осязательнѣе для читателя, чтобы снасти часть людей, цѣлыми тысячами помирающихъ ежегодно отъ чахотки въ каждомъ большомъ городѣ, чтобы избавить отъ горя и отчаянья какъ одного больного, такъ и его семью, чтобы сократить число вдовъ и сиротъ, чтобы сдѣлать людей болѣе сильными и болѣе охочими къ работѣ, чтобы этимъ путемъ увеличить сумму заработка и житейскихъ радостей каждаго, чтобы открыть для государства возможность болѣе значительныхъ доходовъ, наконецъ", чтобы создать довольныхъ и вѣрныхъ гражданъ,-- для всего этого недостаточно, чтобы полиція имѣла надзоръ за постройкою жилищъ, запрещала устраивать слишкомъ тѣсныя квартиры, жить въ подвалахъ, предупреждала порчу воздуха и старалась по возможности о сохраненіи его чистоты посредствомъ засыпанья канавъ, очищенія улицъ хорошей системой клоакъ, перенесеніемъ кладбищъ за черту города и другими средствами; нѣтъ, здѣсь прежде всего необходимо, чтобы дома и улицы города были "хорошо вентилированы".

И такъ, читатель, оставьте хоть на время нашего короткаго лѣта вашъ чумный кабинетъ, вашу удушливую гостиную, вашъ пыльный городъ, поспѣшите въ лѣсъ, подальше отъ большой дороги, гдѣ не несетъ падалью и подышите, широко раскрывъ грудь, на свободѣ, чистымъ безпримѣснымъ воздухомъ; вы тогда почувствуете себя инымъ человѣкомъ.

Человѣческій организмъ вполнѣ подтверждаетъ общій всему живущему законъ природы, что движеніе -- жизнь и на оборотъ жизнь -- движеніе. Сердце человѣка начинаетъ совершать свои правильныя ритмическія движенія въ первые же дни утробной.жизни. Малѣйшая остановка его производитъ обморокъ; болѣе продолжительное прекращеніе движенія сердца обусловливаетъ смерть. Кровь находится въ безпрерывномъ движеніи и въ постоянномъ обращеніи, малѣйшій застой причиняетъ мучительнѣйшія болѣзни, томительнѣйшія страданія. Всѣ соки нашего тѣла также въ постоянномъ движеніи и обращеніи. Весь обмѣнъ веществъ, обусловливающій жизнь, совершается въ силу закона безостановочнаго движенія. Отъ силы и степени этого движенія зависятъ степень и прочность нашего здоровья, энергія нашего характера, направленіе нашихъ стремленій. Вотъ съ этой-то цѣлью человѣческій организмъ снабженъ особымъ, довольно сложнымъ аппаратомъ, которымъ приводится въ движеніе весь механизмъ нашего тѣла. Этотъ аппаратъ состоитъ изъ разнообразнѣйшихъ группъ мускуловъ, дающихъ намъ возможность совершать всякаго рода передвиженія, принимать различныя удобныя позы, даетъ намъ возможность совершать механическую работу и зарабатывать ею кусокъ хлѣба. Отсюда понятно, какъ важно правильное регулированіе этого отправленія. Во что мы видимъ вездѣ? Совершенное искаженіе этой физіологической потребности человѣка. Привилегированные классы общества въ провинціальныхъ городахъ ведутъ буквально сидячій образъ жизни. Только въ большихъ губернскихъ городахъ высшая публика прогуливается непродолжительное время въ разныхъ загонахъ или крошечныхъ садикахъ и, разумѣется, вовсе не съ цѣлью удовлетворить физіологической потребности движенія, а совершенно въ иныхъ видахъ. И то это случается лишь въ праздничные дни. Въ будни же считается весьма предосудительнымъ гулять чуть не всею провинціальной публикой за весьма небольшимъ исключеніемъ. Большинство городовъ такъ устроены, что въ нихъ даже нѣтъ ни садовъ, ни парковъ, гдѣ можно бы расправить свои члены, а потому публика средней руки, купечество и мѣщанство отправляются въ поле попить чайку. Въ поле отправляются, разумѣется, въ экипажахъ, а не пѣшкомъ и пьютъ не одинъ чай, а и вино et cetera и не совершаютъ тамъ движеній, а тоже больше сидятъ. Въ каждомъ уѣздномъ городѣ пермской губерніи рѣдкій домохозяинъ не имѣетъ своей собственной лошади, и ходить пѣшкомъ считается признакомъ дурного тона. У иного во флигелѣ живутъ квартиранты въ 10 шагахъ отъ дому, по коптръ-визитъ своимъ квартирантамъ хозяйка дома дѣлаетъ непремѣнно іи" экипажѣ. Нѣкоторыя даже въ баню, находящуюся при каждомъ домѣ, отправляются не пѣшкомъ, а на лошади. Какъ тутъ не разъѣхаться до размѣровъ египетской пира миды? Только и слышны жалобы: "докторъ, у меня одышка, совсѣмъ задыхаюсь -- Гуляйте побольше, сударыня. "Да гдѣ же гулять-то? По улицѣ неприлично, и скучно, и ноги болятъ." Весь провинціальный чиновный классъ въ силу своей обстановки обреченъ на сидѣнку, а потому сибирскіе желудки изъ рукъ вонъ что такое. Рѣдкій членъ привилегированнаго сословія въ уральскомъ районѣ не страдаетъ брюшнымъ полнокровіемъ, завалами и т. д. Къ этому еще присоединяется, что они не знаютъ никакого физическаго труда; большинство барышенъ -- кисейныя; рѣдкая съумѣетъ сшить себѣ что нибудь. Еслибъ мы позволили себѣ замѣтить иной барышнѣ на ея жалобу, что горничная дура, потому что не умѣетъ выгладить юбку съ плойками, что не мѣшало бы ей самой выгладить или, по крайней мѣрѣ, научить горничную, то мы за такое замѣчаніе попали бы въ число самыхъ неприличныхъ господъ.

Говорятъ и толкуютъ у насъ о женскомъ трудѣ. Нужно бы нѣсколько точнѣе опредѣлить, какимъ именно женщинамъ готовятъ эту обязанность. Все крестьянское населеніе Россіи, разумѣется, ни сколько не нуждается въ этой заботливости. Женское крестьянское населеніе въ потѣ лица страдаетъ чуть не круглый годъ, оттого крестьянскія бабы и отличаются хорошею мускулатурой, способной выносить всякій трудъ. Высшаго аристократическаго сословія мы не имѣемъ нрава коснуться. Во-первыхъ, оно очень малочисленно, вовторыхъ. всякій трудъ съ ихъ стороны былъ бы лишеніемъ куска хлѣба, отниманіемъ заработка у бѣднаго человѣка. Остается среднее сословіе, женщины котораго дѣйствительно нуждаются какъ въ физическомъ, такъ и въ умственномъ трудѣ. Человѣку средняго сословія дѣйствительно необходимо имѣть жену, которая брала бы на свою долю опредѣленную часть труда. Человѣкъ средняго сословія можетъ внѣ дома лини, заработывать деньги; мелкіе чиновники, купцы средней руки, учителя, врачи люди большею частью заняты внѣ дома. Полнымъ властелиномъ домашняго хозяйства остается жена. Вовсе не малый трудъ позаботиться о томъ, чтобъ былъ приготовленъ хорошій, удобоваримый, сытный и соотвѣтствующій средствамъ обѣдъ, присмотрѣть за чистотой, одѣть ребятишекъ, сшитъ для нихъ предметы первѣйшей необходимости, удовлетворить ихъ желаніямъ, во время уложить ихъ спать. Правда, для всего этого есть и стряпка и нянька; но у насъ нѣтъ и нескоро будетъ ни такихъ стряпокъ, которыя знали бы, что именно и какъ приготовить, ни такихъ нянекъ, которыя знали бы правильный уходъ за дѣтьми. Все это женщина средняго сословія при теперешней соціальной обстановкѣ должна умѣть сдѣлать собственными руками. Мы знаемъ безчисленное множество семействъ, гдѣ каждый день происходятъ непріятности изъ за пустяковъ въ родѣ того, что обѣдъ плохъ, что много денегъ истрачено. Правда, все это пустяки, но вѣдь вся жизнь изъ пустяковъ. Женщина средняго сословія необходимо должна еще обладать такими знаніями, которыя дѣлали бы ее независимою отъ всякихъ случайныхъ обстоятельствъ и приключеній. То она вовсе замужъ не выходитъ, то она остается молодой, безпомощной вдовой съ гурьбою ребятъ, то она не можетъ вынести самодурства своего властелина; во всѣхъ этихъ случаяхъ, имѣй она въ рукахъ независимый физическій или умственный трудъ, и она свободна; она не умретъ съ голода, и въ борьбѣ съ окружающими обстоятельствами бодро выйдетъ побѣдительницей. Прибавимъ теперь, что такой трудъ для нея физіологически необходимъ. Трудъ именно даетъ ей здоровье. Она тогда больше будетъ въ движеніи, больше на открытомъ воздухѣ; мускулатура ея будетъ въ постоянной работѣ, не будетъ такой дряблой, какъ у большинства теперь. Такой трудъ возбудитъ у нихъ и установитъ правильный аппетитъ и, при умѣньи удовлетворить его должнымъ количествомъ пищи, предупредитъ у нихъ безкровіе, малокровіе, всякія дѣвичьи немочи, которыя мы потомъ съ трудомъ поправляемъ цѣлыми пудами желѣза.

Если непріятно и печально смотрѣть на праздно-шатающихся тунеядцевъ, если внушаютъ къ себѣ отвращеніе разнаго рода лежебоки и леитяи, то съ другой стороны еще печальнѣе, еще грустнѣе видѣть наше фабричное и заводское рабочее сословіе, истощающее свои физическія силы, свою мускулатуру напряженнымъ 12-часовымъ трудомъ. Всякое физіологическое отправленіе совершается въ предѣлахъ возможнаго, и можетъ длиться лишь опредѣленное время безъ ущерба организму; въ противномъ случаѣ всякое усиленное напряженіе влечетъ за собою ослабленіе, усталость, истощеніе, изнеможеніе, болѣзнь, смерть. Какъ въ машинѣ опредѣленное количество каменнаго угля даетъ соотвѣтственное количество пара, стало быть и соотвѣтственное количество работы, такъ и организмъ человѣка, потребляя опредѣленное количество пищи, можетъ совершать лишь опредѣленное количество труда, которое еще зависитъ и отъ степени напряженія. Живая сила ни что иное, какъ переходъ химическаго процесса, превращаемаго пищей въ нашемъ организмѣ въ движеніе. Если человѣкъ въ теченіи года принимаетъ въ свои организмъ около 3,100 фунтовъ матеріалу и вѣсъ его за это время не увеличивается, потому что такое же количество матеріала имъ и выдѣляется, то изъ этого ясно слѣдуетъ, какъ дважды два четыре, что онъ можетъ дать силу движенія лишь въ 3,100 фунтовъ, которую онъ и заявляетъ соотвѣтственнымъ количествомъ работы. Но живой организмъ отличается отъ машины тѣмъ, что его нельзя заставить потреблять двойное количество пищи и совершать двойное количество работы. Да объ этомъ никто и не думаетъ заботиться, до этого никому равно никакого дѣла нѣтъ. Напротивъ того, всякій наровитъ взвалить на рабочаго человѣка какъ можно больше труда при возможно меньшей платѣ, лишающей средствъ возстановить потери организма потребнымъ количествомъ пищи. Отсюда самое неправильное распредѣленіе труда: наилучше питающіеся, наименѣе трудятся и на оборотъ; отсюда та страшная смертность рабочаго класса отъ изнурительныхъ болѣзней. Отсюда, наконецъ, безотлагательная потребность въ правильномъ распредѣленіи труда въ физіологически-законномъ регулированіи его, въ необходимомъ чередованіи труда и отдыха. Ясно теперь, какъ важна гигіена въ этомъ случаѣ и чему она учитъ. Ясно, насколько вѣрны и справедливы ея требованія. Чтобы расходъ организма не превышалъ его доходовъ она требуетъ вести имъ строгіе счеты, а потому она требуетъ движенія, какъ необходимую физіологическую потребность организма, требуетъ мышечнаго труда и даетъ возможность совершенствовать мускулатуру для различныхъ случаевъ жизни въ цѣлой системѣ гимнастическихъ упражненій, которыя безусловно должны сдѣлаться однимъ изъ главнѣйшихъ элементовъ воспитанія во всѣхъ учебныхъ заведеніяхъ. Посмотрите, до чего неуклюжъ, неотесанъ русскій мужикъ, какимъ чурбаномъ смотритъ подчасъ русскій купчикъ; до чего угловаты и непривлекательны манеры нашихъ ученыхъ, большинства семинаристовъ, огромнаго множества студентовъ. Непріятна также сутуловатость и кривобокость дѣвицъ; особенно же какъ-то жалко и больно смотрѣть на юную грудь, плоскую, какъ аспидная доска; глаза рѣжетъ отсутствіе тѣхъ выпуклыхъ формъ на ней, которыя придаютъ особую прелесть женщинѣ и указываютъ на ея прекрасное назначеніе быть кормилицей грядущихъ поколѣній. Но вотъ, даже грубая выправка дѣлаетъ изъ мужика-вахлака браваго солдата, посмотрите какимъ молодцомъ возвращается онъ въ родное село и какъ онъ тамъ ловеласничаетъ. Оттого у насъ до сихъ поръ въ обществѣ пользовались преимуществомъ военные, щеголявшіе своею осанкою и удальствомъ. Даже Чичиковъ придавалъ большое значеніе своему умѣнью повернуться на одной ножкѣ съ ловкостью "почти военнаго человѣка". Все это доказываетъ, что извѣстная степень граціи необходима какъ мужчинѣ, такъ въ особенности женщинѣ. Мы ниже объяснимъ, почему это физіологически необходимо. Пока же скажемъ, что граціозность эта достигается лишь систематическимъ упражненіемъ мускуловъ -- гимнастикой. Превосходная книга профессора Реклама предлагаетъ наставленія, какъ самымъ удобнымъ образомъ, во всякомъ мѣстѣ, легко и скоро можно научиться гимнастикѣ, вполнѣ достигающей цѣли, употреблять свои мышечныя движенія съ пользой для организма, для жизни.

Однимъ изъ элементовъ для опредѣленія степени культуры и цивилизаціи того или другого народа, мы между прочимъ взяли бы количество мыла, потребляемаго среднимъ числомъ тѣмъ или другимъ народомъ какъ для обмыванія своего собственнаго тѣла, такъ и для чистки бѣлья. Такія цифры, кажется, могли бы служить приблизительно вѣрнымъ масштабомъ для опредѣленія чистоплотности какого нибудь народа. Къ сожалѣнію, имѣющіяся у насъ подъ рукою статистики не даютъ намъ отвѣта на этотъ любопытный вопросъ, но личный опытъ убѣдилъ насъ, что въ Россіи дѣло это обстоитъ очень плохо. Кожа, покрывающая наше тѣло, имѣетъ довольно сложное и въ высокой степени важное физіологическое отправленіе. Кровь, въ обиліи притекающая къ кожѣ, обмѣнивается здѣсь газами, то есть окисляется кислородомъ воздуха. Это накожное дыханіе или, какъ оно обыкновенно называется, перспирація имѣетъ столь важное значеніе, что уничтоженіе его убиваетъ животное, еслибъ мы вздумали покрыть кожу животнаго лакомъ; потомъ кожа усѣяна безчисленнымъ множествомъ микроскопическихъ отверстій, такъ называемыми порами, чрезъ которыя выдѣляется потъ, кожное сало et cetera. Выдѣленія эти сопровождаются потерей теплоты въ организмѣ, а потому кожа есть важнѣйшій регуляторъ температуры въ организмѣ. Такое высокое значеніе и объясняетъ намъ причину, почему она такъ нуждается въ тщательномъ уходѣ. Кожное сало и всѣ выдѣленія нота смываются мыломъ, поры кожи прочищаются, раскрываются, такимъ образомъ облегчается кожная перспирація, а этимъ поддерживается постоянное и правильное соотношеніе между температурой тѣла и температурой внѣшней окружающей атмосферы. Отсюда, становится яснымъ, какъ важенъ правильный уходъ за кожей и неизбѣжнымъ спутникомъ ея -- волосами. Но и здѣсь, какъ во всемъ остальномъ, касающемся гигіены, мы видимъ двѣ рѣзкія противоположности, двѣ грустныя крайности. По всей пермской губерніи почти при каждомъ домѣ баня. Баня, какъ извѣстно, безусловная потребность русскаго человѣка. Но баня у русскаго человѣка далеко не имѣетъ гигіеническаго назначенія. Во-первыхъ, онъ посѣщаетъ ее разъ въ двѣ-три недѣли: во-вторыхъ, онъ парится въ ней, натирается въ ней рѣдечнымъ сокомъ и тому подобными гадостями; въ-третьихъ, никогда почти не отправляется въ баню одинъ, а непремѣнно съ женой. Зато русскій человѣкъ носить по цѣлымъ недѣлямъ одну рубаху, не перемѣняя и не сбрасывая ее нерѣдко въ теченіи одной, двухъ и даже трехъ недѣль. Остальное же платье онъ носитъ подчасъ до послѣдней возможности, до гнили. Мастеровые потѣютъ во время работъ до того, что на рубашкахъ образуются кристаллы, выдѣляемые потомъ, какъ кора изъ соли, и все-таки они эту рубаху носятъ на своемъ тѣлѣ цѣлую недѣлю. Утверждаютъ, что негры нестерпимо воняютъ; думаемъ, что простой русскій людъ немногимъ уступитъ въ этомъ отношеніи неграмъ. Въ качествѣ практикующаго врача, намъ, конечно, нерѣдко приходилось выслушивать грудь, многострадальную грудь большинства хворающихъ русскихъ людей, и подчасъ буквально задыхались въ атмосферѣ, заключающейся между влажной рубашкой и потной грудью. Далѣе извѣстно, какъ любитъ русскій человѣкъ пить чай. Мы знали одного субъекта, который выпивалъ по 40 стакановъ чаю въ сутки, одѣтый притомъ въ полушубокъ, и вотъ, напотѣвшись вдоволь, чаепійца выбѣжитъ на улицу и т. д. Спрашивается, какое значеніе можетъ имѣть при такихъ условіяхъ баня? Какую пользу можетъ она приносить, употребляемая такъ рѣдко и такъ несогласно съ правилами гигіены?

Не говоря уже объ отсутствіи всякихъ экономическихъ соображеній, такъ какъ вмѣсто дрянной бани для всякаго домохозяина, можно было бы устроить общія наиболѣе комфортабельныя, не говоря о томъ, что любая баня служитъ какъ бы memento mori пожара, каждая баня какъ будто нарочно приспособлена къ тому, чтобы въ ней удобнѣе простудиться. Но не одно простое сословіе такъ небрежно обращается съ своею кожею, намъ иногда случалось упрашивать барышню смыть грязь съ шеи; что же касается до остальной кожи, то намъ очень рѣдко случалось видѣть чистоплотнаго мужчину или женщину изъ купеческаго и чиновнаго класса средней руки. Подчасъ сверху шелки да бархаты, а снизу самая грязная рубашка и еще болѣе грязныя остальныя принадлежности. Естественно, что демократическіе паразиты находятъ себѣ обильную и богатую почву на кожѣ низшаго и средняго сословія. А накожныя болѣзни, чесотка et cetera, проникаютъ даже и въ болѣе благородный слой общества.

Другою крайностью мы считаемъ то обиліе духовъ, парфюмерій, помадъ, натираній, пудръ и особенно румянъ и бѣлилъ, къ которымъ прибѣгаетъ извѣстная масса людей обоего пола для приданія своей кожѣ лучшаго лоску, для произведенія искуственнаго румянца и бѣлизны. Это полнѣйшее искаженіе чувства изящнаго мало того что не ведетъ къ цѣли, по приноситъ положительный вредъ. Помада лишь грязнитъ голову, парфюмеріи лишь заглушаютъ, а не уничтожаютъ тѣ непривлекательные запахи, которые отдѣляются на кожѣ, и въ добавокъ они портятъ воздухъ, румяна же и бѣлила имѣютъ иногда гибельное вліяніе на здоровье человѣка. Недавно одинъ докторъ имѣлъ двухъ паціентокъ, которыя страдали сильнѣйшими болями въ разныхъ мѣстахъ тѣла, и одна изъ нихъ была безплодна. Врачъ послѣ тщетныхъ изысканіи убѣдился наконецъ, что паціентки его страдаютъ хроническимъ отравленіемъ. Румяна и бѣлила ядовито дѣйствовали на ихъ организмъ, причиняли имъ невыносимыя страданія и мѣшали дѣторожденію. Съ прекращеніемъ этого злоупотребленія прекратились боли и одна изъ паціентокъ вслѣдъ за тѣмъ сдѣлалась матерью {См. Medicinische Neuigkeiten 1866. No 71.}. Мы знали одну почтенную даму, которая румянила свою семилѣтнюю дочку каждый разъ, какъ ее нужно было показывать гостямъ.

Гигіена грозно возстаетъ противъ всѣхъ этихъ крайностей, она требуетъ лишь чистоты и утверждаетъ, что чистота и простота -- красота и что никакія искуственныя украшенія не могутъ восполнить физическихъ, а тѣмъ паче иныхъ недостатковъ. За то она также требуетъ, чтобы человѣкъ не лишалъ себя естественныхъ красотъ. Мы помнимъ то время, когда всѣ, претендовавшіе на званіе образованнаго, цивилизованнаго человѣка, брили бороду. Потомъ борода вдругъ стала фигурировать, какъ признакъ либерализма; вслѣдъ за этимъ она опять стала подвергаться гоненію. Все это проистекало отъ грубаго непониманія разумныхъ требованіи гигіены, отъ искаженія и профанированія физіологической связи между различными частями нашей организаціи. Профессоръ Рекламъ утверждаетъ, что "борода, согрѣвая небо, предохраняетъ отъ катарральныхъ воспаленій зѣва и отъ опуханія миндалевидныхъ желѣзъ; по опыту извѣстно, что у мужчинъ, носящихъ бороды, болѣзни эти бываютъ несравненно рѣже, чѣмъ у безбородыхъ и у женщинъ" {Рекламъ, Популярная Гигіена, стр. 212.}. Далѣе онъ снова возвращается къ этому и увѣряетъ, что "въ тѣхъ полкахъ, гдѣ введено общее ношеніе бородъ, болѣзни дыхательныхъ органовъ случаются рѣже, чѣмъ въ бритыхъ командахъ {Ibidem, стр. 148.}." Желательно было бы, чтобы борода перестала играть политическую роль и ей возвращено было бы лишь физіологическое ея значеніе, какъ охранительница горла и зубовъ отъ ненужныхъ и мучительнѣйшихъ страданій.

Старое обветшалое положеніе, что человѣкъ ѣсть дли того, чтобы жить, а не живетъ для того, чтобъ ѣсть, хотя и оправдывается рѣдко на дѣлѣ, но въ сущности оно, собственно говоря, должно бы быть такъ. Большинство людей главную цѣль своего существованія видитъ въ ѣдѣ, но они во всякомъ случаѣ ѣдятъ и питаются для того, чтобы подольше продлить эту жизнь, которая доставить имъ удовольствіе побольше съѣсть. Самое же незначительное меньшинство поддерживаетъ питаніе своего организма для того, чтобы жить по преимуществу своими мозгами. Мы назовемъ жизнь первыхъ -- животною, а вторыхъ -- разумною. Присматриваясь къ людямъ, мы пришли къ тому убѣжденію, что въ каждомъ человѣческомъ субъектѣ превалируетъ одинъ какой нибудь органъ, одна такъ сказать функція, для большаго благоденствія которой приспособлена вся остальная организація. Большинство людей имѣютъ точку своего соприкосновенія въ брюхѣ, меньшинство въ мозгахъ. Слова нѣтъ, что и у первыхъ есть мозги, также какъ у вторыхъ желудокъ. Но у первыхъ функція мозговая относится къ брюшной какъ 1 къ 100; у вторыхъ же на оборотъ, функція мозговая относится къ брюшной какъ 100 къ 1. Читатель жестоко ошибется, если прочтетъ въ нашихъ физіологическихъ размышленіяхъ упрекъ первымъ и похвалу послѣднимъ. Вовсе не это имѣемъ мы въ виду сказать: люди, цѣлыхъ 12 часовъ въ сутки тратящіе свою мускульную силу въ физическомъ трудѣ, не могутъ уже быть заняты умственнымъ трудомъ, не могутъ работать мозгами. Имъ остается лишь подумать о питаніи тѣла и о возстановленіи потраченныхъ силъ. Мозги служатъ лишь приходорасходчикомъ физіологическихъ отправленій и рады, если на ихъ долю достается достаточная доза питанія. Они, правда, посредничаютъ между органами чувствъ и внѣшнимъ міромъ, но впечатлѣнія, воспринимаемыя ими этимъ путемъ, остаются голыми впечатлѣніями, не обобщаются, не даютъ выводовъ. Оттого эти люди понимаютъ лишь интересы минуты и неспособны заглядывать въ даль, неспособны къ апріористическимъ воззрѣніямъ. Нервы у нихъ мало развиты и мало впечатлительны. Органъ голоса и даръ слова не соотвѣтствуетъ одинъ другому. Первый неизмѣримо превышаетъ второй; лексиконъ ихъ не богатъ словами, слѣдовательно и понятіями. Въ нихъ больше преобладаетъ первобытный языкъ жестовъ. Все это, конечно, потому, что мозги не получили должнаго развитія, надлежащаго упражненія. Изъ президентовъ, каковое званіе имъ наиболѣе приличествуетъ, они разжалованы въ экономы. Недаромъ говорятъ о многихъ людяхъ, что у нихъ царя нѣтъ въ головѣ. Это вѣрно относительно тѣхъ, которыхъ мозги не самостоятельны, не привыкли къ саморазвитію, рутинны и скорѣе составляютъ продуктъ общественной поверхностности, чѣмъ индивидуальнаго усовершенствованія. Такова крайность, обусловливаемая соціальной рутиной. Но... Тибо-Саибъ велѣлъ написать на спинкѣ своего трона большими буквами изъ разноцвѣтныхъ каменьевъ слѣдующій афоризмъ: "лучше нѣсколько мгновеній существованія молніи, чѣмъ столѣтіе жизни червяка".

Суть жизни, но нашему крайнему разумѣнію, заключается въ стремленіи понимать окружающую природу и извлекать изъ нея всевозможную пользу сколько для себя, столько же и для другихъ. Это высшее благо жизни, это разумнѣйшая ея цѣль. Природа дала намъ для этой способности особый органъ -- мозги. Мозги отличаются отъ остальныхъ органовъ нашего тѣла особаго рода питаніемъ. Собственно говоря, почти каждый органъ нашего тѣла имѣетъ двойное питаніе: одно заключается въ постоянномъ притокѣ свѣжей крови, другое спеціальное для каждаго органа. Такъ желудокъ самолично питается кровью, а спеціальная его потребность пища; легкія питаются кровью, а спеціальная ихъ потребность кислородъ; мускулы питаются кровью, а спеціальная ихъ потребность движеніе, мозги питаются кровью, а спеціальная ихъ потребность понятія или знанія. Алмазъ шлифуется лишь алмазомъ, умъ человѣческій -- продуктъ мозговой, шлифуется лишь тѣмъ же умомъ, то есть знаніями, понятіями, пріобрѣтенными человѣчествомъ путемъ опыта въ теченіи тысячелѣтіи. Вы спросите, читатель, неужели всѣ должны быть учеными? Положимъ, нѣтъ, но всѣ должны обладать знаніями. Нѣтъ профессіи въ жизни человѣка, шагу нельзя сдѣлать безъ предварительной подготовки, безъ предварительныхъ знаній. Чѣмъ больше знаніи, тѣмъ шире пониманіе, тѣмъ возможнѣе пользованіе природою, тѣмъ правильнѣе и справедливѣе отношеніе къ окружающему, тѣмъ развитѣе мозги, тѣмъ они здоровѣе, тѣмъ они лучше функціонируютъ. Отсюда ясно, какъ божій день, что знанія такая же физіологическая потребность вашего организма, какъ хлѣбъ и говядина. Но если это такъ, скажетъ читатель, почему же такъ много людей на свѣтѣ безъ знаній? На это мы отвѣтимъ любознательному читателю, что во-первыхъ, одни лишь кретины и микроцефалы, люди съ ничтожными мозгами, безъ всякихъ знаніи, а во-вторыхъ, вѣдь проводятъ же тысячи людей всю свою жизнь впроголодь, вѣдь питаются же многіе милліоны кореньями, глиной и всякой дрянью.

Такимъ образомъ, чѣмъ большими знаніями обладаетъ каждый индивидуумъ и чѣмъ больше такихъ индивиду умовъ въ массѣ, тѣмъ эта масса считается выше, образованнѣе, цивилизованнѣе, счастливѣе. Такихъ абсолютно-счастливыхъ массъ до сихъ поръ въ природѣ не встрѣчали, но такія относительно счастливыя массы вполнѣ возможны и желательны. Да въ этомъ одномъ и заключается весь прогрессъ. Итакъ мы доказали, что знанія физіологическая потребность, физіологическая пища мозговъ. Физіологія требуетъ для мозга -- знаній. Гигіена указываетъ, каковъ долженъ быть выборъ знаній. Какъ не всякая пища пригодна для желудка, такъ не всякія знанія особенно питательны для мозга, хотя потребность эта неизбѣжно должна быть удовлетворяема. Въ такихъ крайнихъ случаяхъ люди прибѣгаютъ иногда къ сплетнямъ, которыя никогда не выражаютъ собою, будто люди интересуются другими людьми, а служатъ дѣйствительнымъ выраженіемъ физіологической потребности какимъ нибудь матеріаломъ шевелить мозги. Посмотрите на любое провинціальное общество, прислушайтесь къ предмету и содержанію ихъ разговоровъ и вы скоро убѣдитесь, что въ большинствѣ случаевъ бесѣды страдаютъ полнѣйшимъ отсутствіемъ знаній, и что постоянный ихъ колоритъ самая грустная скудость содержанія. Какъ часто приходилось намъ въ провинціи видѣть полную гостиную дамъ, безмолвно проводящихъ цѣлый вечеръ, считающихъ даже неприличіемъ заявить себя чѣмъ инымъ кромѣ да или нѣтъ. У насъ рѣшительно говорить не умѣютъ и не имѣютъ о чемъ говорить. Нѣтъ знаній и нѣтъ общихъ интересовъ, а потому разговоровъ быть не можетъ. Нечѣмъ обмѣниваться, нечѣмъ шлифовать свои мозги, кромѣ повторенія въ тысячный разъ какого нибудь изношеннаго анекдота или свѣжо-пспеченой сплетни. У насъ обыкновенно толкуютъ, что вотъ-де такой-то очень умный человѣкъ, скромно себя держитъ, то есть очень мало говоритъ, но за то много дѣлаетъ, и такой-то вертопрахъ, много глаголетъ, по все это слова, фразы, а на дѣлѣ ничего. Думаемъ, что и то и другое -- крайность. Русское общество именно на такой степени историческаго развитія, что ему нужны, во-первыхъ, люди съ знаніями, а, во-вторыхъ, нужно, чтобъ эти люди говорили и дѣлали столько, сколько они говорятъ и говорили бы настолько, насколько они дѣлаютъ. Гигіена считаетъ несправедливостью, что одни люди обладаютъ слишкомъ обширными познаніями, не дѣлятъ ихъ съ другими, загромождаютъ ими мозги и слишкомъ работаютъ ими въ ущербъ другимъ функціямъ, особенно мышечной. Съ другой стороны, гигіена указываетъ на то несправедливое распредѣленіе труда, въ силу котораго рабочій классъ исключительно работаетъ мускулами въ ущербъ мозгамъ. Отсюда гигіена доходитъ до справедливаго и физіологически оправдываемаго требованія, чтобъ "всякій разумный человѣкъ былъ работникъ" и чтобъ "всякій работникъ -- былъ разумный человѣкъ."

Мы разсмотрѣли важнѣйшіе органы нашего тѣла, мы опредѣлили физіологическое отправленіе ихъ, мы обозначили гигіеническія условія ихъ процвѣтанія и благоденствія. Такимъ образомъ, изъ всего вышесказаннаго неминуемо слѣдуетъ, что изученіе или. по крайней мѣрѣ, знакомство съ гигіеной необходимо для всѣхъ слоевъ общества; что гигіена должна лечь въ основаніе всякаго воспитанія, должна быть предметомъ преподаванія во всѣхъ учебныхъ заведеніяхъ какъ мужскихъ, такъ и женскихъ; что для народа и для, такъ называемой, образованной публики должны но преимуществу издаваться популярныя сочиненія по части гигіены. Ни по какой отрасли знаній популярныя книжки не могутъ быть такъ общедоступны, такъ понятны, такъ полезны, такъ близки интересамъ и сердцу публики, какъ популярныя книги по части гигіены. Извѣстно, что обновленная жизнь Россіи началась съ того момента, какъ она получила самый чувствительный урокъ и, оглянувшись кругомъ, увидѣла въ себѣ полнѣвшаго невѣжу. Вскорѣ затѣмъ обнаружилась потребность и стремленіе ознакомиться съ окружающей природой. Первымъ по времени популярнымъ сочиненіемъ, появившемся на Руси, была Физіологія обыденной жизни Льюиса. Четыре изданія этого сочиненія прочла съ тѣхъ поръ Россія. Съ легкой руки Льюиса пошли переводы и другихъ quasi-популярныхъ сочиненій. Льюиса читали, читали по нѣсколько разъ, читали и не понимали, не понимали и все-таки читали. Не понимали потому, что популярныхъ физіологій нѣтъ и быть не можетъ, а читали потому, что вещь-то была чрезвычайно новая и затрогивала самыя чувствительныя стороны жизни. Хотя провинціальный читатель или читательница, въ жизни ничего другого не читавшіе кромѣ собранія иностранныхъ романовъ, вдругъ по увлеченію людей или по указанію заѣзжаго студента натыкались на Льюиса и прочитывали цѣлыя страницы, ничего не понимая, но за то другія страницы были совершенно понятны, заинтересовывали, вызывали на лицахъ читавшихъ выраженіе "ахъ, какъ пріятно и хорошо все это знать!" Лѣтъ съ десять такъ шути ли и забавлялись и все-таки дошутились вѣдь до Сусловыхъ, Гончаровыхъ (ужь, разумѣется, не автора "Обрыва"), Кашеваровыхъ etc. Вотъ, собственно говоря, послѣдствія популярныхъ книжекъ по части естественныхъ наукъ. Классицизмъ этимъ похвалиться не можетъ. Но признаемся откровенно, что за то теперь такъ сказать и минуло время такихъ популярныхъ книгъ, какъ Физіологія обыденной жизни Льюиса. Она была и осталась для большинства книгой не вполнѣ и далеко не вполнѣ понятной. Физіологію безъ руководства, физіологію безъ предварительной подготовки понять нельзя и польза отъ нея лишь настолько существенна, что побуждаетъ къ болѣе подробному и дальнѣйшему изученію предмета. И въ этомъ отношеніи, по личному опыту, мы не знаемъ ни одной вполнѣ удовлетворительной книги. Если Льюисъ для многихъ темная вода, то Физіологическія письма Карла Фогта еще менѣе понятны и еще труднѣе изучать ихъ, а какіе нибудь Физіологическіе эскизы Молешота и подавно. По нашему мнѣнію, всякій, желающій ознакомиться съ строеніемъ человѣка, благоразумно поступитъ, если онъ предварительно прочтетъ при чьей либо помощи "Руководство къ изученію анатоміи, физіологіи и гигіены" Джона Дрейера въ прекрасномъ и дѣльномъ переводѣ доктора Симонова, а потомъ уже возьмется за Льюиса. Онъ тогда конечно обогатится знаніями, но едва ли еще съумѣетъ приложить ихъ къ дѣлу, примѣнить ихъ себѣ же на пользу. Всю эту рѣчь мы ведемъ къ тому, чтобы выставить превосходство въ этомъ случаѣ популярныхъ книжекъ по части гигіены. Трудно опредѣлить, что у насъ больше пользы и отрезвляющаго здраваго смысла принесло: "Физіологія обыденной жизни" Льюиса или "Будьте здоровы" доктора Бока? Думаемъ, что кто читалъ и то и другое, больше вынесъ отъ второго, чѣмъ отъ перваго. Тоже самое мы должны сказать о "Популярной гигіенѣ" профессора Реклама; книга эта почти не требуетъ предварительной подготовки, читается легко, вполнѣ общедоступна, не грѣшитъ многословіемъ, но съ каждой прочитанной страницей читатель пріобрѣтаетъ новыя, полезныя знанія, легко примѣнимыя на практикѣ и богатыя своими чуть не чудотворными послѣдствіями.

До сихъ поръ мы говорили о гигіенѣ отдѣльнаго лица, объ индивидуальной гигіенѣ, но есть еще гигіена соціальная, общественная, регулирующая отношенія лица къ обществу и обязанности или отношенія общества къ лицу. Какъ первая изъ нихъ или индивидуальная гигіена строго основана и опирается на данныхъ частной физіологіи, такъ и вторая или соціальная гигіена основана на данныхъ общей физіологіи. Отсюда вытекаетъ тѣсная связь гигіены съ общей физіологіей или антропологіей. Мы пояснимъ это примѣромъ. Нѣтъ сомнѣнія, что одинъ изъ важнѣйшихъ моментовъ столкновенія отдѣльнаго лица съ обществомъ есть бракъ. Цѣль природы -- какъ извѣстно, безостановочное продолженіе всего живущаго. Люди безсознательно повинуются этой цѣли природы, которая для достиженія ея избрала могущественнѣйшее средство, одно лишь бросающееся въ глаза близорукому человѣчеству. Это средство, это всесильное орудіе -- любовь. Но далеко не этимъ мотивомъ руководится человѣчество при совершеніи своихъ бракосочетаній. Тутъ господствуютъ совершенно иные законы: экономическіе, физіологическіе, словомъ соціологическіе. Кетле первый подмѣтилъ, а Бокль провѣрилъ, что ежегодное число браковъ зависитъ вовсе не отъ прихоти людской. "Число браковъ, ежегодно совершающихся, опредѣляется не характеромъ и желаніями частныхъ лицъ, а общими фактами, надъ которыми частныя лица не имѣютъ никакой власти. Теперь извѣстно, что число браковъ находится въ постоянномъ и опредѣленномъ отношеніи къ цѣпамъ на хлѣбъ. Въ Англіи опытомъ послѣдняго столѣтія доказано, что число браковъ вмѣсто того, чтобы имѣть отношенія къ личнымъ чувствамъ, опредѣляется просто уровнемъ заработковъ массы народа; такимъ образомъ это важное общественное и религіозное установленіе находится не только въ зависимости, но въ полномъ подчиненіи отъ цѣны на съѣстные припасы и отъ заработной платы." {Бокль. Исторія цивилизаціи, т. I, стр. 23.} Но если это физіологическое отправленіе въ зависимости отъ колебанія рыночныхъ цѣнъ на хлѣбъ, го оно еще больше зависитъ отъ физіологической зрѣлости организма. Такъ какъ большинство браковъ совершается какъ alliance par convenance, то физіологическая зрѣлость организма вовсе не принимается во вниманіе при совершеніи бракосочетаніи. Въ простомъ классѣ" общества, гдѣ преимущественно уважается и цѣнится трудъ, тамъ необходимо пріобрѣсть работницу и потому, какъ только парень подросъ, его сейчасъ же женятъ. Здѣсь рѣдко обращаютъ вниманіе на то, что невѣста старше или моложе жениха. Это почти безразлично, лишь бы нашлась невѣста и дѣло въ шляпѣ". Въ высшемъ классѣ общества всякую шестнадцатилѣтнюю дѣвицу вамъ охотно отдадутъ замужъ. Мы согласны съ тѣмъ, что каждая 16-лѣтняя барышня, какъ барышня, можетъ быть и очень умна и мила и т. д. Но если дѣвица шестнадцати лѣтъ становится женой и матерью, то мы глубоко убѣждены, что такая особа, какъ жена и мать, положительно глупа. Скажите на милость, что знаетъ, чему успѣла научиться дѣвица въ 16 лѣтъ? Ровно ничему. Часто еще люди здѣсь руководствуются закономъ противоположностей. который утрируютъ до nec plus ultra. Такъ, часто старики женятся на молодыхъ дѣвушкахъ, юноши влюбляются въ взрослыхъ дѣвицъ, а старухи любятъ краснощокихъ юношей. Но тутъ-то является статистика и побиваетъ камнемъ всѣхъ этихъ физіолого-отстуипиковъ. Статистика въ-очію доказала, что слишкомъ ранніе и слишкомъ поздніе браки чрезвычайно гибельны и влекутъ за собою или преждевременную смерть молодыхъ супруговъ, или такіе браки безплодны или наконецъ дѣти, рождающіеся отъ такихъ браковъ, въ высшей степени болѣзненны и недолговѣчны. Такимъ образомъ статистика въ лицѣ" лучшихъ своихъ представителей, какъ Эстерленъ, Кетле и другіе, установляетъ срокомъ для бракосочетаній: для дѣвицъ возрасть отъ 20 до 26 лѣтъ, а для мужчинъ отъ 25 до 35 лѣтъ. Эти данныя статистики подкрѣпляются и получаютъ еще большую силу изысканіями антропологовъ. Вейсбахъ взвѣшиваніями мозговъ пришелъ къ тому заключенію, что у женщинъ мозги достигаютъ полнаго развитія въ 20 лѣтъ, а у мужчинъ въ 30. Отсюда становится яснымъ, что при совершеніи бракосочетаній и при выборѣ невѣсты или жениха нужно обладать нѣкоторыми знаніями, установленными и провѣренными наукою. Гигіена является здѣсь полнѣйшей руководительницей. "Частная физіологія изучаетъ процессъ оплодотворенія; общая физіологія или антропологія обнимаетъ этотъ процессъ цѣликомъ и занимается изслѣдованіемъ результатовъ и условій скрещиванія разныхъ породъ; а гигіена опредѣляетъ тѣ правила, по которымъ этотъ процессъ должно сохранять въ нормальномъ состояніи, какъ улучшить родъ человѣческій физически и нравственно, какъ предохранить его отъ вырожденій {Ed. Reich. Die Hygiene und ihr Studium. Стр. 5,}." Антропологическія изысканія по вопросу о бракахъ между близкими родственниками и по вопросу о скрещиваніяхъ между различными расами цѣликомъ входятъ въ составъ гигіены. Гигіена положительно воспрещаетъ первыя и одобряетъ нѣкоторыя стороны послѣднихъ. Наслѣдственное расположеніе, по нашимъ личнымъ наблюденіямъ, бываетъ иногда довольно рѣзко-выраженною причиною пьянства, и ничѣмъ инымъ не можетъ быть объяснено. Кромѣ того извѣстно, какъ сильно дѣйствуетъ примѣръ родителей на дѣтей и потому мы думаемъ, что одною изъ хорошихъ мѣръ противъ пьянства, такъ сильно распространеннаго почти во всѣхъ слояхъ русскаго общества, было бы скрещиванье пьющихъ съ непьющими племенами. Кажется, что минуло безвозвратно то классическое время, когда исторія считала чернымъ пятномъ на памяти великаго Казиміра, что онъ былъ женатъ на красавицѣ Эстеркѣ. Гражданскіе и церковные законы совершенно воспрещаютъ бракосочетанія между русскими и единоплеменниками Эстерки и, сколько намъ кажется, въ отношеніи гигіены къ полнѣйшему вреду первыхъ. Такимъ же образомъ повсемѣстный упадокъ аристократическихъ семейства" указываетъ на необходимость освѣженія крови, по крайней мѣрѣ, породою средняго сословія. Этимъ мы имѣли въ виду выразить отношенія гигіены къ антропологіи и ту важную роль, какую играетъ гигіена въ вопросѣ брака.

Послѣдствіями брака обыкновенно бываютъ дѣти, и съ перваго дня рожденія до вступленія въ званіе гражданина они составляютъ предметъ семейной и общественной заботливости, они тотъ матеріалъ, изъ котораго соціальная обстановка и та или другая система воспитанія можетъ слѣпить, изваять, выточить тотъ или другой образчикъ, ту или другую форму хорошихъ или дурныхъ людей. Никто конечно но станетъ сомнѣваться, что въ каждомъ новорожденномъ человѣкѣ имѣются прирожденныя, индивидуальныя, наслѣдственныя свойства, но "уловить ихъ нѣтъ никакой возможности, потому что въ неизмѣримомъ большинствѣ случаевъ характеръ психическаго содержанія на 999 тысячныхъ дается все питаніемъ въ обширномъ смыслѣ слова и только на одну тысячную зависитъ отъ индивидуальности". {Сѣченовъ. Рефлексы головного мозга. Стр. 182.} Педагогика, какъ наука, занимающаяся воспитаніемъ дѣтей и человѣка, разумѣется, въ конечныхъ результатахъ своихъ стремится создать здоровыхъ, умныхъ, крѣпкихъ и честныхъ субъектовъ. Гигіена стремится во всѣхъ своихъ предначертаніяхъ къ тому же. Понятно, что въ основу педагогики должна лечь гигіена и только гигіена. Но вся система воспитанія, которую намъ самимъ пришлось пережить и вынести, знать ничего не хочетъ о требованіяхъ и правилахъ гигіены и скорѣе предоставляетъ полнѣйшее искаженіе, рѣзкое противорѣчіе всѣмъ здравымъ понятіямъ гигіены. Въ былое время всѣ старанія учителей и родителей направлены были лишь къ тому, чтобы ученики выучили твердо урокъ и хорошо выдержали бы экзамены; какихъ бы это усилій не стоило юношѣ, сколько бы не пострадало отъ этого физическое здоровье юноши, родителямъ и учителямъ почти до этого не было никакого дѣла. Вся суть воспитанія и обученія была не наука, не знанія, а достиженіе цѣли: полученіе диплома и право на служебную карьеру. Воспитанія же въ строгомъ смыслѣ вовсе не существовало. Школа не давала никакого воспитанія; школа служила лишь зазубриваніемъ латинскихъ склоненіи и спряженій. Отъ нихъ мало вынесешь нравственныхъ правилъ и честныхъ стремленій. Дома же воспитаніе было самое жалкое. Судите, какое воспитаніе получалъ сынъ, проведшій два-три года въ гимназіи и пріѣхавшій на вакаціонное время домой, гдѣ онъ видѣлъ какъ папаша, состоящій на службѣ, ровно ничего не дѣлалъ, по цѣлымъ суткамъ игралъ въ карты, напивался пьянымъ до безобразія, выкуривалъ по четверкѣ табаку; обращался по фельдфебельски не только съ прислугой, но и съ мамашей" Какого толка ждать отъ мальчика, когда онъ видѣлъ, что папаша его, обладая еще меньшими познаніями, чѣмъ онъ самъ, третьяго класса гимназистъ, и, ровни ничѣмъ не занимаясь, тратитъ однакожъ большія деньги, не падышется на свою пару лошадей, живетъ припѣваючи и комфортабельно, Богъ вѣсть откуда пріобрѣтая все это. Ну, а если мальчикъ подросъ уже, знаетъ, что папаша получаетъ 1500 руб. въ годъ и проигрываетъ въ одну ночь тысячъ пять! И рвется бѣдный мальчикъ изъ гимназіи скорѣе домой; цѣлую ночь по спитъ; все зубритъ mensa, mensae, mensarum, а въ головѣ домашнія радости и забавы: катанье, ничего недѣланье, жранье, лошади, идіотическое уженіе рыбы и другія соблазны и рюмки водки и т. д., и т. д. Хотите, чтобы ваши дѣти получили хорошее воспитаніе, ведите сами себя лучше и не подавайте дѣтямъ своею жизнью примѣръ всего дурного, въ противномъ случаѣ не взыщите и не пеняйте на учителей, на гимназію, что вашъ мальчишка плохо учится и мало успѣваетъ. Это дома. А хотите, чтобы вашъ сынъ выдержалъ гимназическій курсъ, отдайте его лишь въ то заведеніе, гдѣ учатъ гимнастикѣ и сколько нибудь сообразуются съ правилами гигіены. Лесли такихъ заведеній нѣтъ, вы какъ членъ земщины просите, чтобъ ихъ завели. Докторъ Гиллере (Hillairé) въ своемъ рапортѣ министру народнаго просвѣщенія во Франціи говоритъ: "Справедливость требуетъ сказать, что гимнастика, наука вразумляющая движеніямъ, обусловливаетъ правильное развитіе тѣла, возрастаніе и равновѣсіе всѣхъ силъ организма". И далѣе онъ говоритъ: "Раціональная педагогическая гимнастика необходима для хорошаго воспитанія; она тѣсно связана съ интеллектуальнымъ воспитаніемъ, котораго она составляетъ полезнѣйшее и неизбѣжное дополненіе. Это до того вѣрно, что всюду, гдѣ" народное просвѣщеніе довольно распространено, преподаваніе гимнастики идетъ рука объ руку съ нимъ. Такимъ образомъ, если мы возьмемъ карту Европы, разрисованную различными красками, соотвѣтствующими развитію народнаго просвѣщенія, то на первомъ планѣ увидимъ одинаково преуспѣвающими и въ томъ и другомъ Пруссію, Саксонію, Баварію, великое герцогство Баденское, Виртембергъ, Швейцарію, Голландію, Данію и Швецію; въ этихъ странахъ гимнастика въ большомъ почетѣ, она входитъ въ составъ программы большинства учебныхъ заведеніи, въ которыхъ она своимъ научнымъ и раціональнымъ направленіемъ возведена на такую же степень, на какой находится интеллектуальное воспитаніе. На второмъ планѣ мы увидимъ Францію, Англію, Бельгію, на третьемъ Австрію, Италію и Грецію и наконецъ на послѣднемъ планѣ Россію, Испанію и Папскую область. Всюду одна и таже параллель. Вѣдь это поучительно." {См. Annales dllygiene publique el de Medicine l'égale, Deuxieme serie. Avril 1864. 62 Numero. Стр. 164--167.} Изъ физіологіи мы знаемъ, что каждый органъ обнаруживаетъ болѣе значительную склонность къ заболѣванію именно въ то время, когда онъ быстро растетъ и развивается. Въ юношескомъ возрастѣ конечно всѣ органы болѣе или менѣе растутъ и развиваются, а тутъ имъ школа на каждомъ шагу помѣха, они дышатъ самымъ тлетворнымъ воздухомъ, не дѣлаютъ никакого движенія, сидятъ по нѣскольку часовъ сряду въ спертыхъ удушливыхъ классахъ, напрягаютъ свои неокрѣпшіе мозги и выходятъ изъ школы вялыми, безжизненными, блѣднолицыми, безкровными, страдаютъ сердцебіеніемъ, преждевременнымъ геморроемъ, разстраиваютъ свою грудь, наживаютъ чахотку и становятся жертвой по. ной педагогики. "Никогда не надобно забывать, говоритъ профессоръ Рекламъ, что сидѣніе есть противоестественное, ненормальное положеніе, вынужденное тѣснотою нашихъ жилищъ, что вслѣдствіе сидѣнья пищеварительные органы всегда стѣсняются и отправленіе дыхательныхъ органовъ встрѣчаетъ препятствія, что слѣдовательно сидѣніе при всѣхъ обстоятельствахъ нездорово и потому, обнаруживающемуся при немъ напряженію спинныхъ мускуловъ, а также давленію на животъ надобно противодѣйствовать тѣлесными упражненіями, холодными умываніями и купаньемъ." {Карлъ Рекламъ. Популярная Гигіена, стр. 63.} Въ другомъ мѣстѣ онъ къ этому прибавляетъ: "Никогда не должно соединять двухъ-часовыхъ, одинъ за другимъ слѣдующихъ уроковъ, послѣ которыхъ часъ времени хорошо посвятить легкимъ тѣлеснымъ упражненіямъ и рекреаціи." {Ibidem, стр. 59.} Разсказываютъ, что когда Гумбольду показали программу нашихъ кадетскихъ корпусовъ, то онъ будто выразился, что не въ состояніи былъ бы по ней выдержать экзамена. Анекдотъ этотъ во всякомъ случаѣ доказываетъ, до чего сложно и мнэгообильно было преподаваніе въ нашихъ учебныхъ заведеніяхъ, что конечно никакъ не ведетъ къ цѣли, не даетъ многосторонне-образованныхъ людей, а только набиваетъ голову никуда ненужнымъ хламомъ; большинство не выдерживаетъ гимназическаго курса и бросается куда попало, значительное меньшинство едва попадаетъ въ университетъ, гдѣ. также большая половина "убояхся бездны премудрости", удаляется вспять и ищетъ службы, и рѣдко кто, побывавши въ нашихъ учебныхъ заведеніяхъ, пріобрѣтаетъ въ нихъ любовь къ наукѣ, къ занятіямъ, даже къ чтенію. Въ доказательство мы приведемъ, что вездѣ слышны жалобы на недостатокъ людей, десятки кафедръ въ университетахъ некѣмъ замѣстить, цѣлые факультеты закрываются и что провинція почти ничего не читаетъ. Въ провинціи очень рѣдко встрѣтишь домъ, въ которомъ выписывается журналъ и то развѣ для того, чтобы прочесть какой нибудь "Обрывъ". Серьозныхъ же статей вообще не читаютъ. Еще рѣже въ провинція встрѣтишь человѣка, который выписывалъ бы и читалъ серьезную книгу, у котораго была бы физіологическая потребность къ чтенію, къ пріобрѣтенію знаніи. А отчего все это? Да оттого, что наши учебныя, заведенія со всѣми своими уроками и зазубриваніями, своими репетиціями и экзаменами, отбиваютъ охоту и отъ пауки, и отъ просвѣщенія, и отъ чтенія.

Гербертъ Спенсеръ, разсуждая о вырожденіи современныхъ поколѣній, говоритъ: "Многіе утверждаютъ, что между образованными классами подростающее поколѣніе не такъ хорошо сложено и не такъ сильно, какъ его предки. Сначала мы были склонны отнести это къ одному изъ многихъ проявленіи старой тенденціи -- превозносить прошлое въ ущербъ настоящему. Вспоминая факты въ родѣ того, что размѣры старыхъ доспѣховъ доказываютъ, что современные мужчины рослѣе древнихъ, что таблицы смертности показываютъ не уменьшеніе, а увеличеніе продолжительности жизни, -- мы не обратили вниманія на то, что казалось намъ ни на чемъ не основаннымъ вѣрованіемъ. Но болѣе тщательное наблюденіе поколебало наше мнѣніе. Оставляя въ сторонѣ земледѣльческіе классы, мы замѣтили, что въ большинствѣ случаевь дѣти не достигаютъ роста родителей; по массивности склада, принимая въ разсчетъ различіе возрастовъ, они повидимому тоже отстаютъ. Медики говорятъ, что современный народъ далеко не можетъ переносить тѣхъ кровопусканій, которыя дѣлались въ старину. Преждевременныя лысины встрѣчаются чаще теперь, чѣмъ прежде. Ранняя порча зубовъ встрѣчается поразительно часто въ возрастающемъ поколѣніи. Въ общемъ складѣ коитрастъ также замѣчателенъ. Прошлыя поколѣнія, живя бурно, переносили болѣе настоящаго поколѣнія, которое живетъ скромно. Люди пили много, не вели регулярной жизни, не хлопотали о свѣжемъ воздухѣ, мало заботились о чистотѣ, но оставались способны на продолжительныя занятія до пожилыхъ лѣтъ, и безъ вреда для себя: посмотрите лѣтописи суда и адвокатуры. Мы же, которые думаемъ много о нашемъ физическомъ благосостояніи, мы, которые ѣдимъ умѣренно, не пьемъ черезъ мѣру, мы, которые заботимся о вентиляціи и опрятности, мы, которые дѣлаемъ ежегодныя экскурсіи и пользуемся большимъ медицинскимъ знаніемъ,-- мы постоянно сламываемся подъ нашими трудами. Обращая большое вниманіе на законы здоровья, мы кажемся слабѣе нашихъ дѣдовъ, которые во многихъ отношеніяхъ дѣйствовали вопреки законамъ здоровья. А судя по внѣшности и частымъ болѣзнямъ возрастающихъ поколѣній, они невидимому будутъ еще менѣе крѣпки, чѣмъ мы. Отчего же это происходитъ? Не оттого ли, что прежнее перекармливаніе какъ взрослыхъ, такъ и дѣтей было менѣе вредно, чѣмъ недокармливанье, которое мы встрѣчаемъ такъ часто теперь? Не отъ недостаточности ли одежды, введенной ложной теоріей закаливанья? Не отъ того ли, что во вниманіе къ ложной утонченности, мы оставляемъ дѣтскія игры? На основаніи нашихъ разсужденій можно заключить, что каждая изъ этихъ причинъ имѣла вѣроятно свою долю участія въ порожденіи зла. Но тутъ существуетъ еще другое вредное вліяніе, можетъ быть самое сильное изъ всѣхъ -- это чрезмѣрная умственная дѣятельность" {Гербертъ Спенсеръ. Умственное, нравственное и физическое воспитаніе. Т. 3, стр. 188 и 189.}. О, если бы родители знали и видѣли, какой цѣной физическаго здоровья достаются ихъ сыновьямъ золотыя медали, похвальные листы при переходѣ изъ класса въ классъ, еслибъ они предвидѣли, какими грустными послѣдствіями изнеможенія и умственнаго разслабленія угрожаютъ имъ въ жизни ночное бдѣніе и усидчивыя занятія; еслибъ они все это взяли въ толкъ, они не гонялись бы тогда за этой мишурой и предпочли бы, чтобъ ихъ дѣти знали поменьше ненужныхъ классиковъ. да обладали бы лучшимъ здоровьемъ и большимъ здравымъ смысломъ. Отъ души желаемъ, чтобы Популярная Гигіена профессора Реклама попала въ руки учащейся молодежи. Число отличныхъ, но слабыхъ учениковъ, быть можетъ, уменьшилось бы, но за то увеличилось бы число здоровыхъ и уменьшилось бы число тупыхъ педантовъ {Близко намъ знакомый учитель уѣзднаго училища и женской гимназіи увѣрялъ насъ, что онъ пришелъ къ тому убѣжденію, что "чѣмъ хуже учатся ученики, тѣмъ полезнѣе для ихъ здоровья".}. Но гигіена учитъ, какъ согласить и развить и здоровье и умъ. Изъ вышеприведенной цитаты Герберта Спенсера, читатель легко можетъ понять, что причиною вырожденія современныхъ поколѣній одно лишь нарушеніе и искаженіе гигіеническихъ правилъ. А потому только гигіена въ силахъ поправить это великое зло. И потому мы снова съ полнѣйшимъ правомъ повторяемъ, что въ основу педагогики должна лечь гигіена и только гигіена.

Теперь мы предположимъ, что девять десятыхъ молодого поколѣнія вступаютъ въ жизнь и составляютъ общину, одни лизнули науки и бросили; другіе вовсе не вступали даже въ предверіе этого храма; третіе достигли высшихъ ея ступеней. Вступая въ общи и у или составляя ее, человѣкъ на каждомъ шагу приходитъ въ столкновеніе съ соціальною или народною экономіей, съ соціальнымъ устройствомъ. Кто изъ насъ молодъ не бывалъ? Кто, усвоивъ въ университетѣ честныя понятія, убѣжденія и стремленія, при столкновеніи съ дѣйствительной жизнью, не терпѣлъ на каждомъ шагу пораженій своимъ самымъ завѣтнымъ мечтамъ, не разочаровывался во всѣхъ своихъ предпріятіяхъ, не уходилъ изъ борьбы истерзаннымъ вопіющими несправедливостями историческаго недоразвитія? Соціальное устройство требуетъ самыхъ точныхъ правилъ гигіены. Раціональное сельское хозяйство, правильное лѣсоводство, улучшенные способы обработки земли все это имѣетъ въ виду и конечною цѣлью благосостояніе человѣка. Къ тому же несомнѣннымъ образомъ стремится и гигіена. Въ дѣятельности земскихъ управъ не видно и слѣда санитарныхъ мѣропріятій. А казалось бы, что это чуть ли не главнѣйшая ихъ обязанность. Помилуйте, разчистить лѣсъ и сберечь его какъ источникъ очищенія воздуха и добыванія чистаго кислорода, осушить болота и тѣмъ уничтожить заразу, провести хорошую и удобную дорогу сообщенія, снабдить народонаселеніе хорошей, чистой водой, улучшить способы обработки земли, то есть улучшить пищу края, чье же это дѣло, какъ не земщины? У насъ же понадобилось устроить гостиный дворъ и вотъ лучшая площадь въ городѣ, отѣненная деревьями и служившая мѣстомъ отдохновенія, прогулки и для лучшаго обмѣна воздуха застраивается балаганами. Въ иномъ городѣ хорошенькая сосновая роща; вмѣсто того, чтобы ее разчистить, устроить, сдѣлать удобной для прогулокъ, купечеству необходимо разпіиритъ рынокъ и вошь хорошенькая роща падаетъ жертвой купеческаго невѣжества. Такой богатый городъ какъ Казань Не имѣетъ воды, пьетъ какую-то муть изъ Кабанаго озера, въ которомъ водяные вши кишатъ миріадами. Тутъ же подъ носомъ богатѣйшіе ключи, по провести ихъ и сдѣлать хорошіе водопроводы будетъ стоить нѣсколько тысячъ. Гдѣ же ихъ взять? Очень просто. людямъ состоятельнымъ привозятъ хорошей воды отъ 30 до 50 коп. за бочку, люди богатые пьютъ дистиллированную воду, зельтерскую воду, лимонадъ газесь, шампанское, а масса-то вся пьетъ кабаную воду, переполненную всевозможными гадостями.

По нашему крайнему разумѣнію, каждая земская управа должна имѣть своимъ непремѣннымъ членомъ санитарнаго врача. Везъ его совѣта и одобренія ни одно деревцо въ его районѣ не должно быть срублено, никакая площадь не должна быть застроена; ни одно общественное зданіе не должно быть воздвигнуто, ни одна дорога не должна быть проложена безъ совѣта, безъ наблюденія санитарнаго врача. Онъ предлагаетъ управѣ, какъ оберегать лѣса, какъ осушать болота, какъ завести водопроводы, какъ проложить дороги, какъ устроить канавы, какъ истреблять нечистоты и сохранять здоровый воздухъ. Все это дѣло санитарнаго врача, члена земской управы. Такая роль будешь гораздо существеннѣе и полезнѣе всѣхъ возможныхъ больницъ, на которыя такъ накинулись земскія управы. Если бы въ земскихъ управахъ участвовали врачи, и еслибъ они знакомы были съ такими сочиненіями, какъ напримѣръ книга Георга Марша "Человѣкъ и природа" или "вліяніе человѣка на измѣненіе физико-географическихъ условіи природы" и съ такими капитальными твореніями, какъ начала Военно-полевой хирургіи нашего умнаго учителя Н. И. Пирогова, то они съ одной стороны знали бы какія послѣдствія влекутъ за собою истребленія лѣсовъ, а съ другой стороны знали бы, какой вредъ приносятъ иногда у насъ больницы. Н. И. Пироговъ, завѣдывавшій на своемъ многоопытномъ вѣку сотнями госпиталей, увѣряетъ, что наименьшую смертность даже въ самыхъ важныхъ хирургическихъ операціяхъ и при другихъ самыхъ невыгодныхъ условіяхъ онъ видѣлъ въ своемъ имѣніи въ жалкихъ и бѣдныхъ лачугахъ крестьянъ и именно потому, что никогда въ такой лачугѣ не лежало больше одного больного и воздухъ слѣдовательно не портился, какъ въ нашихъ больницахъ. Въ Красноуфимскую городскую больницу мы каждый разъ входили, зажимая себѣ и ротъ и носъ. Каково-то было тамъ лежать больнымъ!?

А Георгъ Маршъ говоритъ, что "съ истребленіемъ лѣса все мѣняется. Одно время земля, испуская свою теплоту въ воздухъ, терпитъ въ ней недостатокъ, а другое время года чрезмѣрно нагрѣвается отъ безпрепятственнаго дѣйствія солнечныхъ лучей. Вслѣдствіе того происходятъ климатическія крайности и земля поперемѣнно страдаетъ то отъ лѣтняго зноя, то отъ зимняго холода. Холодные вѣтры, получивъ безпрепятственный доступъ къ ея поверхности, сметаютъ съ нея снѣгъ, который долженъ былъ бы служить ей охраною отъ морозовъ и осушаютъ ея и безъ того уже скудную влагу. Атмосферическія осажденія становятся также не постоянны какъ и температура; воды, образующіяся отъ тающаго снѣга и отъ весеннихъ дождей, не поглощаются какъ прежде рыхлымъ и губчатымъ растительнымъ слоемъ, а быстро стекаютъ по замерзшей поверхности и вмѣсто того, чтобы увлажнять землю и служить запасомъ для питанія постоянныхъ водныхъ теченій, стремятся въ долины, а изъ долинъ въ моря. Почва, утративъ свое лиственное покрывало и лишившись той сѣти корней, которая прежде ее скрѣпляла, сохнетъ и обращается въ порошокъ. Ручьи мельчаютъ, испаряются отъ дѣйствія солнца и сохнутъ. Большія рѣки перестаютъ быть судоходными, устья ихъ заваливаются и въ гаваняхъ, гдѣ прежде находили убѣжище большія суда, образуются опасныя мели".

"Лишаясь своего растительнаго слоя, земля становится все менѣе и менѣе производительна, а вслѣдствіе этого и менѣе способна охранять сама себя посредствомъ новой растительности и мало-помалу дѣлается совершенно голою. Воды смываютъ съ безплодныхъ камней горъ покрывавшую ихъ богатую органическую почву и заносятъ ее въ сырыя низменности, гдѣ вслѣдствіе этого является роскошная водяная растительность, разложеніе которой производитъ лихорадки и другія болѣзни и такимъ образомъ земля становится непригодной служить мѣстомъ обитанія для человѣка".

"Но природа мститъ за нарушеніе своихъ порядковъ рано или поздно, и неразсчетливое истребленіе лѣсовъ должно неминуемо сопровождаться своимъ естественнымъ послѣдствіемъ т. е. ухудшеніемъ почвы и климата {Георгъ Маршъ. "Человѣкъ и природа" стр. 227--229.}."

Таковы послѣдствія истребленія лѣсовъ и невѣжественнаго обращенія съ ними. Отсюда также очевидно, насколько здѣсь важна гигіена, какъ необходимы земщинѣ санитарные врачи. Да и не только но отношенію къ лѣсамъ, а и вообще вся соціальная обстановка нуждается іи" улучшеніяхъ. Возьмите любой уѣздной городокъ. вы въ немъ не найдете куска хорошаго бѣлаго хлѣба, вы по цѣлымъ недѣлямъ будете сидѣть безъ куска говядины, безъ куска рыбы; въ единственной лавкѣ, эксплуатирующей весь о колодокъ только послѣ Макарьевской ярморки найдете свѣжій товаръ, къ концу же года и сыръ швейцарскій испортился и икра испортилась, колбаса заплеснѣвела, всѣ мучные припасы и разнаго рода крупа протухли; сушенные фрукты, какъ винныя ягоды, финики, черносливъ погнили, конфекты поиспортились Вина всѣ отъ безчисленнаго множества подмѣсей и подкрашиваній перекисли и отвратительны. Извольте тутъ лакомиться и радоваться. Да въ уѣздныхъ пакостныхъ городишкахъ положительно бываютъ времена, гдѣ буквально ѣсть нечего. Въ городкѣ же живетъ 20, или 30 чиновныхъ семействъ, нить ѣсть нужно; потребности болѣе или менѣе все-таки развиты и -- ничего, большею частью сидятъ сложа руки, безпомощные, не умѣя взяться за умъ и пособить горю. Вся надежда лишь на эксплуататора-купца, который за всякую малость деретъ съ нихъ въ три дорога, а они въ свою очередь тоже ужь никакъ не остаются въ долгу у него: берутъ все въ кредитъ и благо если заплатятъ десять процентовъ по принципу, высказанному Бомарше, что кто долговъ не платитъ, тотъ ихъ не имѣетъ. Противъ всѣхъ этихъ бѣдствій мы видимъ спасеніе лишь въ учрежденіи сколько нибудь порядочныхъ обществъ потребленія, въ устройствѣ ассоціацій, которыя въ состояніи будутъ вести дѣло для общей пользы какъ съ экономической, такъ и съ гигіенической точки зрѣнія и предохранять своихъ членовъ и ихъ семейства отъ отравленія мышьяковыми конспектами, колбаснымъ ядомъ, гнилой рыбой, тухлой говядиной, дурно прокопченой ветчиной, отъ которой въ свѣтлое; Христово Воскресенье рвешь всѣхъ отъ мала до велика. Ассоціація путемъ усовершенствованія и развитія сдѣлается наконецъ современемъ такимъ центромъ, такой средой, гдѣ каждый образованный человѣкъ обезпечитъ себѣ кусокъ насущнаго хлѣба и отъ безуспѣшныхъ заботь, отъ вѣчнаго шатанья по переднимъ чело его не покроется преждевременными морщинами. Ассоціація оцѣнитъ способности и трудъ каждаго и приспособитъ ихъ къ дѣлу. А то эта вѣчная погоня за кускомъ хлѣба подламываетъ не одну жизнь. Едвали есть обстоятельство, которое такъ быстро подрывало бы жизнь образованнаго человѣка, какъ забота о кускѣ хлѣба. Пролетарій переноситъ эти заботы съ чувствомъ какого-то рокового неизбѣжнаго фатализма, въ нѣмомъ и глухомъ раздумьи; для образованнаго же человѣка эти заботы -- червь зловредный, который его постоянно гложетъ, разъѣдаетъ и подтачиваетъ корни самаго цвѣтущаго здоровья до основанія" {De Neufville. Lebenedaauer und Todesursachen 22 verschiedene. Stände iu Francfort, стр. 28.}.

Мы кончили. Мы старались показать физіологическое значеніе каждаго органа нашего тѣла, мы намекнули на гигіеническія условія ихъ цвѣтущаго развитія. Мы пробовали доказать, что человѣкъ долженъ употреблять хорошую пищу, дышать чистымъ воздухомъ, упражнять свои мускулы, обмывать свою кожу, шлифовать знаніями свои мозги, развивать свой органъ рѣчи, во время запастись женой, разумно воспитать дѣтей, быть членомъ ассоціаціи и хорошимъ гражданиномъ. И чѣмъ лучше будутъ условія и обстоятельства его окружающія для достиженія этой цѣли, тѣмъ лучше, тѣмъ выше, тѣмъ совершеннѣе будетъ его организація; тѣмъ вѣрнѣе онъ предохранитъ себя и избавитъ свое потомство отъ всякихъ напастей, отъ злыхъ недуговъ, отъ болѣзней. Ясно, что гигіена безпредѣльна. И такой усовершенствованный организмъ будетъ обладать хорошими и честными убѣжденіями, въ силу своихъ положительныхъ знаній имѣть твердый характеръ и здравую волю, потому что, говоритъ Фейербахъ, "мое существо не есть слѣдствіе или продуктъ моей воли, а напротивъ того моя воля есть слѣдствіе, есть продуктъ моего существа," {Feuerbach. Gottheit, Freiheit und Unsterblichkeit. Стр. 106.} Бернгардъ Котта въ своихъ геологическихъ картинахъ рисуетъ намъ планъ зданія, въ которомъ зритель сразу могъ бы обозрѣли" всѣ фазы геологическаго развитія земли и который былъ бы украшенъ принадлежностями различныхъ формацій: плесіозаврами, ихтіозаврами и птеродактилями. Увлеченные этой картиной, мы намѣрены съ нашимъ читателемъ пуститься въ идеальныя страны. Мы знаемъ, какое мизерное единство былъ человѣкъ въ эпоху пещерныхъ животныхъ, въ эпоху свайныхъ построекъ и кухонныхъ объѣдковъ. Посмотритъ теперь на идеалъ будущаго усовершенствованнаго человѣка. Предъ нами мужчина среднихъ лѣтъ, красавецъ собою съ черными какъ смоль волосами, съ черными красивыми, выразительными глазами, съ рѣзкими, характеристическими чертами лица. Онъ высокаго роста, физически хорошо сложенъ, голосъ у него звучный, рѣчь его плавная, движенія граціозны, станъ осанистый, мускулы его крѣпки и превосходно развиты: онъ можетъ поднять большія тяжести, онъ безъ устали можетъ пройти нѣсколько верстъ. На немъ нѣтъ жира и фигура Бентинга ему противна. Онъ родился отъ здоровыхъ и крѣпкихъ родителей, мать его сама вскормила своею грудью, ни разу не пеленали его, каждый день сама его купала, обмывала, чесала, зубы у него прорѣзались безъ малѣйшей боли и безъ всякихъ поносовъ. Онъ сталъ на ноги, постоянно проводилъ время на воздухѣ съ своею матерью; его научили гимнастикѣ и грамотѣ. Такъ онъ росъ, выросъ и сталъ человѣкомъ. Теперь онъ владѣетъ хорошимъ кускомъ земли, которую обработываетъ сообща съ другими при помощи разныхъ машинъ, онъ членъ управы и завѣдуетъ техническою частью своей общины, онъ спеціально знаетъ свое дѣло, но онъ хорошо знакомъ съ окружающею природой. Всѣ явленія ея ему понятны, ему они также знакомы, какъ характеръ родной матери. Онъ членъ разныхъ ученыхъ обществъ; онъ пайщикъ разныхъ ассоціаціи и обществъ потребленія. Онъ питается хорошей пищей съ нѣкоторымъ избыткомъ, шампанскаго не пьетъ, въ карты не играетъ табаку не куритъ, онъ большею частью въ движеніи на открытомъ воздухѣ, занятъ дѣломъ, онъ живетъ трудами рукъ своихъ, онъ техникъ, механикъ и землеработникъ. Онъ не владѣетъ капиталомъ и не копитъ его. Ему капиталы ненужны, ему нуженъ трудъ. Ему 28 лѣтъ. Настала пора жениться. Онъ встрѣтилъ блондинку, хорошо сложенную съ округленными формами, съ свѣтло-голубыми глазами и съ поразительно-бѣлыми и чистыми зубами. Ей 22 года. Онъ женился, не получивъ приданаго. Онъ любитъ ее до глубины своей честной, благородной души. Ихъ связываетъ физическое здоровье и прелесть тѣлесныхъ формъ; ихъ сплотили во едино общность понятіи, идей, убѣжденій, стремленій. Онъ любитъ ее въ силу одинаковости интеллектуальнаго развитія. И вотъ предъ ними рѣзвится коренастый, краснощокій мальчишка кудряшка съ материнскими глазами и съ отцовскимъ складомъ головы и съ нимъ шалитъ сестричка, стройная, гибкая брюнетка. Жена его не надоѣдаетъ ему семейными дрязгами; ей не нужно шиньоновъ и другихъ дикообразныхъ украшеній Онъ доставляетъ ей лишь средства. Она хорошо знаетъ арифметику и умѣетъ распредѣлить эти средства. Она знаетъ уходъ за дѣтьми лучше самаго Комба. Онъ человѣкъ открытый, прямой непоколебимой твердости въ убѣжденіяхъ и каждый свои шагъ совершаетъ въ силу извѣстныхъ принциповъ. Его познанія естественны; его понятія -- реальны: его выводы -- строго логичны. Онъ не споритъ никогда, онъ убѣждаетъ, онъ снисходителенъ къ людскимъ несправедливостямъ, онъ все понимаетъ физіологически. Онъ въ жизни никогда не хворалъ и никогда не лечплся, для него аптеки не нужны, кастороваго масла въ глаза не видалъ. Врачъ -- его лучшій другъ, но врачъ этотъ санитарный, гигіенистъ, членъ земской управы. Они оба вмѣстѣ самые полезные дѣятели земства. Онъ проживетъ сто лѣтъ и хворать не намѣренъ. Вы поражены, читатель, вы увѣрены, что это невозможно, что это небожитель? Ошибаетесь! этотъ субъектъ именно и заслуживаетъ, чтобы вы въ него указали пальцемъ и сказали бы: Ессе homo!

Человѣческія заблужденія, суевѣрія, предразсудки, несправедливости, погрѣшности! Ваша участь рѣшена. Наука произнесла надъ вами свой строгій неумолимый приговоръ. Вамъ исчезнуть -- ей цвѣсти. И гдѣ бы вы не спрятались, куда не скрылись бы, въ какихъ трущобахъ ни коснѣли бы, вездѣ разыщутъ васъ лучи науки и вытѣснятъ васъ, сокрушать васъ. Не устоять вамъ противъ критики разума, противъ анализа науки. Вездѣ и всюду побѣда надъ вами несомнѣнна, потому что рано или поздно, но тьма должна уступить свѣту.

В. Португаловъ.

"Дѣло", No 8, 1869

Оставить комментарий Португалов Вениамин Осипович (bmn@lib.ru) Год: 1869 Обновлено: 29/11/2021. 97k. Статистика. Статья: Публицистика Публицистика	Ваша оценка:

Португалов Вениамин Осипович Беспредельность гигиены

БЕЗПРЕДѢЛЬНОСТЬ ГИГІЕНЫ.

Португалов Вениамин Осипович
Беспредельность гигиены