Помяловский Николай Герасимович
Помяловский Н. Г. : биобиблиографическая справка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   ПОМЯЛОВСКИЙ, Николай Герасимович [11(23).IV.1835, Малая Охта около Петербурга -- 5(17).Х.1863, Петербург] -- прозаик. Родился в семье священника. Восьми лет был отдан в церковноприходское училище. Через два года поступил в духовное училище при Александро-Невской лавре, а оттуда перешел в семинарию. 14 лет провел он в "бурсе" (так называли обычно духовные училища и семинарии). Эти годы оставили в сознании П. неизгладимый след. Через всю жизнь пронес он ненависть к "божественным наукам", преподававшимся в бурсе, к "долбне" и ко всем видам казенного воспитания. Интерес к литературному творчеству проявился у П. уже в старших классах семинарии. Это время совпало с общественным подъемом, наступившим в стране после смерти Николая I и окончания Крымской войны. Среди семинаристов пробудился интерес к вопросам общественной жизни, они стали выпускать рукописный журнал "Семинарский листок", в котором П. принимал самое деятельное участие: редактировал произведения своих товарищей, поместил там несколько своих статей и начало рассказа "Махилов", написанного под влиянием произведений о бурсе В. Т. Нарежного и Н. В. Гоголя. Уже в этом раннем литературном опыте обнаружилось несомненное дарование П.: тонкая наблюдательность, умение создавать яркие характеры, выразительный язык. Последние годы, проведенные в семинарии, были для П. временем напряженной внутренней работы и поисками своего места в жизни. "Я испытал свои силы,-- говорил П.,-- во всех родах сочинительства, и, кажется, во всех неудачно, кроме некоторых рассуждений. Я думал быть и богословом, и историком, и философом, и драматургом, и романистом, и лириком..." (Полн. собр. соч.-- М.; Л., 1935.-- Т. 1.-- С. XXV). После окончания семинарии (1857) П. давал частные уроки, помогал справлять церковные службы, занимался воспитанием младшего брата. Одновременно усиленно занимался самообразованием, читал художественную и педагогическую литературу, писал статьи, очерки на педагогические темы. Один из них "Вукол" (под псевдонимом Н. Герасимов) был опубликован в "Журнале для воспитания" (1859). Тогда же П. работал над очерком "Данилушка", в основу которого положены автобиографические факты (Женский вестник.-- 1867.-- No 3). По словам Н. А. Благовещенского, в это время П. "сиднем сидел над книгами и вырабатывал понемногу свои убеждения. Из всех журналов он с особенным наслаждением читал "Современник" (Там же.-- С. XX). Позднее П. признавался
   в письме к Н. Г. Чернышевскому: "...я Ваш воспитанник, я, читая "Современник", установил свое мировоззрение" (Там же.-- Т. 2.-- С. 272). Значительное влияние на формирование взглядов П. оказали лекции в Петербургском университете и знакомство с революционно настроенными студентами. П. становится убежденным материалистом и атеистом, сторонником теории "разумного эгоизма" и противником либерализма. В ноябре 1860 г. П. вместе со своими друзьями-студентами принял участие в организации воскресной школы в одном из рабочих пригородов Петербурга, где вскоре стал любимым и уважаемым преподавателем. В 1860 г. П. написал повесть "Мещанское счастье", которая была напечатана в февральском номере журнала "Современник" за 1861 г., а в октябре там же появилась повесть "Молотов". П. становится постоянным сотрудником "Современника", бывает на редакционных собраниях, участвует в деятельности Шахматного клуба, где пытается создать артель писателей-тружеников для изучения различных сторон общественной жизни. Но Шахматный клуб вскоре был закрыт, и задуманное предприятие не состоялось. Все, кто встречался с П., всегда отмечали удивительное обаяние этого человека, его ум, тонкую наблюдательность и остроумие. Деятель революционного движения 60 гг. Л. Ф. Пантелеев вспоминал: "В обществе, о чем бы ни шел разговор, это был блестящий собеседник; его речь была жива, остроумна, но всегда сдержанна; его разливистый смех не только не резал уха, но всех заражал веселостью... Не только все чтили в нем крупный талант, но кто хоть раз встречался с ним в светлые минуты, тот не мог не поддаться обаянию его приветливой личности" (Пантелеев Л. Ф. Воспоминания.-- М., 1958.-- С. 249). В 1862--1863 гг. в журналах "Время" и "Современник" были опубликованы четыре произведения П. из цикла "Очерки бурсы" (пятый остался незавершенным и появился в печати после смерти писателя). Всего, по свидетельству Благовещенского, П. хотел написать около 20 очерков и отразить в них все стороны бурсацкой жизни, но замысел этот ему осуществить не удалось, т. к. наступившая в стране реакция! обострила у писателя настроения тоски и отчаяния, которые мучали его еще в семинарию "Бурса проклятая измозжила у меня... силу: воли и научила меня пить,-- жаловался он своему другу Благовещенскому.-- Потом и в жизни обстоятельства вышли скверные, наконец, привык" (Полн. собр. соч.-- Т. 1.-- С. XIV). Писатель с горечью убедился, что окружающая жизнь мало чем отличается от бурсы. Однако к лету 1863 г. П. несколько воспрял духом и с увлечением начал работать над продолжением "Очерков бурсы", над большим романом "Брат и сестра", где предполагал нарисовать жизнь социальных низов большого города, над рассказом "Поречане", а также обдумывал замысел нового романа "Каникулы, или Гражданский брак", посвященного передовой молодежи 60 гг. Но в конце сентября 1863 г. П. заболел и спустя несколько дней умер от гангрены, прожив немногим больше 28 лет.
   Самыми известными произведениями П. стали повести "Мещанское счастье" и "Молотов", представляющие собой своеобразную дилогию, объединенную рассказом о судьбе одного героя -- разночинца Молотова. В дилогии затронуты многие социальные проблемы: отношение "плебейства и барства", женская эмансипация, проблема воспитания и т. п. Но главной, ведущей была проблема идейного формирования разночинной интеллигенции, ее судьба и право на определенное место в жизни, на счастье. Писатель рисует разные типы разночинцев. Прежде всего, это университетский приятель Молотова Негодящев, который видит смысл своего существования в том, чтобы быть верным слугой и защитником самодержавно-буржуазного строя.
   Другой тип разночинца -- Егор Иванович Молотов, вступающий в жизнь, наивный романтик, полный высоких и чистых побуждений, мечтающий о "вольном труде". Ему кажется, что помещик Обросимов, в имении которого он служит, видит в нем равного себе человека. Но вскоре Молотову открылось, что он нужен ему лишь как полезный работник, что между разночинцами, с одной стороны, и дворянами, с другой -- существуют глубокие противоречия. И Молотов начинает понимать, что ему, в отличие от выходцев из дворянской среды, самому нужно утвердить себя в жизни, добиваться нравственной и материальной независимости. Обо всем этом рассказано в повести "Мещанское счастье". Дальнейшей судьбе героя посвящена, повесть "Молотов". Десять лет отделяют события первой части дилогии от второй. За это время Молотов прошел суровую школу жизни, много узнал, чего-то добился, но и во многом разочаровался. Он гордится, что "никогда и ничего не крал, ни от кого не получал наследства. У меня,-- говорит он,-- нет ничего подаренного, найденного, заработанного чужими руками. Все, что у меня есть...-- все добыто моей головой и руками. Ни материально, ни морально я ни от кого не зависим". И в то же время Молотов понимает, что его жизнь бездуховна, а независимость относительна. Это рождает у него горькие раздумья, недовольство собой и сетования на судьбу. "Причина его грусти,-- писал Д. И. Писарев в статье "Роман кисейной девушки",-- очень понятна. Он сознает, что труд его бесполезен для общества. Он чувствует, что при других условиях он мог бы приносить людям действительную пользу. Но создать эти условия он не в состоянии" (Соч.: В 4 т.-- М., 1956.-- Т. 3.-- С. 187).
   В своей дилогии П. нарисовал еще одну своеобразную фигуру разночинца -- художника Череванина. Когда-то он мечтал о жизни, освещенной высокими идеалами. Но все это осталось в прошлом. Ныне это человек, во всем разуверившийся и видящий вокруг только мрак и безысходность. Однако, в отличие от Молотова, Череванин не желает приспосабливаться к обстоятельствам и выступает с резкой критикой сложившихся общественных отношений, современной ему культуры и искусства. Но и у него нет определенной программы действий, его протест против существующей действительности является результатом скептицизма и глубоко пессимистического настроения, которое он сам называет "кладбищенством". Беспокойный характер Череванина, некоторые его суждения о проблемах общественной жизни, о "мещанском счастье", которое он отвергает, его взгляды на искусство -- все это во многом близко самому П. Вместе с тем писатель отнюдь не идеализирует своего героя. Он видит зыбкость и неопределенность его жизненной позиции и отлично понимает всю несостоятельность "кладбищенства".
   Критическое отношение П. к своим героям-разночинцам, неудовлетворенность, которую высказывают по отношению к самим себе Молотов и Череванин, убежденность, что должны же быть и другие люди, которые знают, чего они хотят, чья жизнь связана с борьбой за светлые идеалы,-- все это заставляло читателей пристальнее вглядываться в окружающий их мир и делать выводы о необходимости поисков путей для его преобразования.
   Свою дилогию П. создавал, опираясь на лучшие традиции русской классической литературы. Уже в повести "Мещанское счастье" отчетливо чувствуется художественное воздействие творчества И. С. Тургенева: это и элементы лирического пейзажа, и некоторые детали сюжетного построения (линия Молотов -- Леночка в известной степени напоминает взаимоотношения героев "Рудина" и "Аси"). А в повести "Молотов" легко обнаруживается сходство истории семьи Дороговых с родословной Лаврецких ("Дворянское гнездо"), хотя это сходство не что иное, как полемический прием,-- П. в отличие от Тургенева рассказывает историю чиновничьего рода, у которого не было ни дворянских жалованных грамот, ни наследственных, ни каких-либо других имений. Еще более четко проступают в дилогии П. (особенно в "Молотове") гоголевские традиции. Напр., последняя фраза, которая завершает "Молотова" ("Эх, господа, что-то скучно..."), почти дословно повторяет финал "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" ("Скучно на этом свете, господа!") и выполняет ту же идейную функцию. Как и Гоголь, П. нередко использовал приемы гротеска. При всем этом П. никогда не был простым подражателем. С самого начала своей литературной деятельности он стремился выработать свой подход к изображению жизни, свою оригинальную манеру повествования. Его в первую очередь интересовали выходцы из социальных низов. "Надоело мне это подчищенное человечество,-- говорил П. Благовещенскому,-- я хочу узнать жизнь во всех ее видах, хочу видеть наши общественные язвы, наш забитый, изможденный нуждою люд..." (Полн. собр. соч.-- Т. 1.-- С. XI). Внимание писателя было сосредоточено прежде всего на раскрытии социальной сущности героев при изображении их повседневной жизни и общественного поведения. И писал об этом П., порой нарочито сгущая краски, беспощадно вскрывая всю подноготную изображаемых явлений, стремясь понять их истинный смысл и значение. В предисловии к роману "Брат и сестра" П. сравнивал свою деятельность с работой врача, изучающего гангрену и сифилис, адвоката, проникающего "в самый центр разложения нравственности человеческой", священника, выслушивающего "ужасающую исповедь людей, желающих примириться с совестью". "Позвольте же и писателю,-- говорил он,-- принять участие в этой же самой работе и таким образом обратить внимание общества на ту массу разврата, безнадежной бедности и невежества, которая накопилась в недрах его" (Там же.-- Т. 2.-- С. 165). В произведениях П. ярко проявляется аналитический ум писателя, полемическая заостренность высказываний и парадоксальность выводов. Ему порой бывали тесны рамки художественного повествования, и он прерывал свой рассказ откровенно публицистическими отступлениями, в которых комментировал и разъяснял суть происходящего. Язык произведений П., как правило, нарочито сдержан и лишен причесанности и литературных штампов. Писатель смело использует резкие и порой грубые слова, не боится неправильно построенных фраз. Очень точно сказал о его языке Писарев: "Помяловский всегда говорит резкими и грубыми словами о том, что резко и грубо в действительности" (Соч.-- Т. 3.-- С. 201).
   В "Очерках бурсы" П. намеревался высказать свое отношение ко всей системе воспитания и образования, насаждавшейся правящими кругами России как в духовных, так и в светских учебных заведениях. Спокойно и на первый взгляд невозмутимо рассказывает он о том, в каких условиях жили бурсаки, как проводили свободное время, как учились, как относились к учению и к своим преподавателям. Порой писатель даже пытается шутить, приглашая читателя посмеяться над проделками бурсаков и некоторыми преподавателями. Но смех этот горек. С трудом сдерживая негодование, П. говорит о "педагогической" системе, призванной обезличить ребенка, отучить его думать, заставить слепо подчиниться чужой воле. Этому в немалой степени способствовали многочисленные "божественные" науки, изучавшиеся бурсаками, а также методика их преподавания, главным принципом которой была "долбня, долбня ужасающая и мертвящая". Такая система воспитания и образования приводила к тому, что каждый, кто попадал в бурсу, выходил оттуда с искалеченной душой и изломанным характером. Недаром Карась (образ во многом автобиографический) с горечью говорил, что "многие честные дети честных отцов возвращаются домой подлецами; многие умные дети умных родителей возвращаются домой дураками. Плачут отцы и матери, отпускающие сына в бурсу, плачут и принимая его из бурсы".
   В "Очерках бурсы" воспроизведены действительные факты, хорошо известные автору. П. неоднократно подчеркивал, что в его произведении нет ничего вымышленного, что все герои там списаны с натуры. Вместе с тем в "Очерках" не просто воспроизведены достоверные факты. Писатель художественно обобщил все, что знал о бурсе. Поэтому в произведении П. не следует искать за каждым действующим лицом реальный прототип. Чаще всего писатель соединяет в одном персонаже черты характеров нескольких лиц, с которыми ему довелось встретиться в период обучения в бурсе. Раскрыть все особенности изображенной в "Очерках бурсы" среды П. помогло мастерское использование языка. Писатель смело вводит в художественную ткань, произведения разговорную и просторечную лексику, использует чисто бурсацкие слова (напр., "вселенская смазь", "на воздусях", "волосянка", "взбутетенить" и пр.), а порой и бранные выражения. В "Очерках" встречаются многочисленные примеры церковно-книжной речи, дословные и перефразированные цитаты из богословских текстов, прибаутки и песни, обильно насыщенные церковнославянскими выражениями. Исчерпывающую и наиболее глубокую оценку "Очерков бурсы" дал в статье "Погибшие и погибающие" Писарев, который убедительно доказал, что порядки, господствующие в бурсе, страшнее ужасов каторжной тюрьмы, изображенных Ф. М. Достоевским в "Записках из Мертвого дома", что если "мертвый дом, описанный г. Достоевским, заключает в самом себе задатки своего усовершенствования", то в бурсе таких задатков нет. При этом критик отметил, что бурса с ее тиранией, невежеством, нищетой является одним из наиболее характерных явлений русской действительности. "Бурса,-- писал он,-- одно из очень многих и притом из самых невинных явлений нашей повсеместной и всесторонней бедности и убогости" (Соч.-- Т. 4.-- С. 89).
   П. явился зачинателем новой, демократической литературной школы, из которой вышли такие писатели, как В. А. Слепцов, Ф. М. Решетников, А. И. Левитов, Г. И. Успенский и др. Творчество П. оказало влияние и на дальнейшее развитие русской литературы. Так, М. Горький писал в "Беседах о ремесле": "Я думаю, что на мое отношение к жизни влияли -- каждый по-своему -- три писателя: Помяловский, Глеб Успенский и Лесков. Возможно, что Помяловский "влиял" на меня сильнее Лескова н Успенского. Он первый решительно восстал против старой, дворянской литературной церкви, первый решительно указал литераторам на необходимость "изучать всех участников жизни" -- нищих, пожарных, лавочников, бродяг и прочих" (О литературе.-- М., 1953.-- С. 512).
  
   Соч.: Повести, рассказы и очерки: В 2 т. / С биографическим очерком Н. А. Благовещенского.-- Спб., 1865; Полн. собр. соч.: В 2 т.-- М.; Л., 1935; Соч.: В 2 т. / Вступ. ст. и примеч. И. Г. Ямпольского.-- М.; Л., 1965; Избранное / Вступ. ст. и примеч. Н, И. Якушина.-- М., 1980; Мещанское счастье. Молотов. Очерки бурсы.-- М., 1984 и 1987.
   Лит.: Десницкий В. А. Н. Г. Помяловский: Очерк жизни и творчества // Избранные статьи по русской литературе XVIII--XIX вв.-- М.; Л., 1958; Ждановский Н. П. Реализм Помяловского: Вопросы стиля.-- М., 1960; Ямпольский И. Н. Г. Помяловский: Личность и творчество.-- М., 1968; Пономарева Р. Д. К проблеме жанрового своеобразия "Очерков бурсы" Н. Г. Помяловского // Проблемы метода и жанра.-- Томск, 1983.-- Вып. 9.-- С. 206--225.

Н. И. Якушин

  
   Источник: "Русские писатели". Биобиблиографический словарь.
   Том 2. М--Я. Под редакцией П. А. Николаева.
   М., "Просвещение", 1990
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru