Николай Полетаев.
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Антология русской лирики первой четверти XX века
М., "Амирус", 1991
----------------------------------------------------------------------------
Содержание
В Сокольниках. (Сломанные заборы. 1923)
"Всю ночь весенняя вода". (Там же)
Красная площадь. (Там же)
"Мой друг, мой легкий воробей". (Там же)
Мой стих. (Там же)
Одоевские розы. (Там же)
Октябрь в подвале. (Там же)
"Перевешу сапоги на плечи". (Там же).
Песня о соловьях. (Там же)
Песня разбитого паровоза. (Там же)
"Поля! я кинул город пыльный". (Там же)
МОЙ СТИХ.
В глубоком омуте, на голубых полях.
Где муть яснится, шум утих,
На тихих, на безветренных полях
Родится, и цветет, и зреет стих.
Но чтоб его из глуби той достать,
Я долго жду, пока утихнет омут,
И опускаюся в немую гладь,
Куда лучу не проглянуть дневному.
И долго там ныряю, и ловлю,
И оправляю в звонкую оправу;
Я берегу мой стих, люблю,
Я не пущу к нему отраву.
Вот почему бряцанье слов немых
Так мало говорит другому,
И только тот сорвет живой мой стих,
Кто в свой нырнет оледенелый омут.
* * *
Поля! я кинул город пыльный,
Я к вам пришел, мои поля,
Больной, измученный, бессильный,
О тихом отдыхе моля.
Вы щедро льете воздух чистый
В мою отравленную грудь;
Как сладко здесь в траве уснуть,
Внимая птичке голосистой,
Звенящей в синей вышине,
Поющей песню только мне.
Но миг... и грохот безобразный,
И крик, и визг, и звон, и стон,
И голос птички заглушён,
И свод небес стал пыльно-грязный.
И бледные больные лица,
В тумане городского дня,
Вдруг стали бешено носиться,
Как приведенья, близ меня.
Их стон налрывный и визгливый
Меня измучил, оглушил,
Так светлые, родные нивы
Чумазый город задымил.
Поля! я кинул город пыльный,
Я к вам пришел, мои поля,
Больной, измученный, бессильный,
И вы не приняли меня.
В СОКОЛЬНИКАХ.
Посвящаю А...
Я помню беленькое платье,
Подснежник в темных волосах,
И нежных крепких рук пожатье,
И круг туманится в глазах.
Я помню: это было в мае,
Когда кружила карусель;
Зеленой тенью обнимая,
С гулянья увела нас ель.
И ты внезапно побледнела,
Зазеленела ель в глазах,
А шаловливый зайчик белый
Запрыгал в темных волосах.
И вот опять я вижу ели,
И глаз колодезную муть,
И нет весеннего веселья,
Нельзя прошедшего вернуть.
Жива ли ты теперь, не знаю,
И не найду в лесу ту ель,
Лишь помню это было в мае,
Когда звенела карусель.
* * *
Перевешу сапоги на плечи,
Положу в котомку сухарей,
И пойду от раскаленной печи
В беспредельную тоску полей.
Синева и зелень не задушат
Задымленного в огне печей.
Я иду не бор зеленый слушать,
Не звенящий в сумраке ручей.
Я пойду в немытую деревню,
Я пойду к забытому отцу,
Не скулить, не каяться плачевно,
Не кадить корявому лицу.
Я грозой спалю мою деревню,
Я дождем смету тоску с полей,
Чтоб победней, веселей, напевней,
Засверкал ж зазвенел ручей.
Чтоб в глаза покорные коровьи
Бросил он серебряную дрожь,
Чтоб пожаром вспыхнула на нови
Золотом бушующая рожь.
Чтоб на месте земляных конурок
Солнечные вздыбились дома,
Чтобы, сбросив бабий плат понурый,
Солнцем захлебнулась синева.
ПЕСНЯ О СОЛОВЬЯХ.
Апрель окреп и потонул в лучах
И бьется голубем ко мне в подвал,
А я хочу вам спеть о соловьях,
О соловьях, которых не слыхал.
Но только двор и синевы кусок,
И грязь цветет, и в золоте ручьи, -
По ним мальчишкой гнал я корабли.
Гнал на коленках, не жалея щек.
И ночью плыл большущий мой корабль,
А я в песках, я на коне скакал,
И утром плесень - солнечная рябь,
И утром не гудок гудел, а выл шакал.
Послушно шли большие на тот вой,
А я к ручьям на двор, на грязь в цветах,
Но это все опять о мостовой,
Ведь я хотел вам спеть о соловьях.
Это раз, но было со мной,
Синева разгорелась кругом,
И под этой под синевой
Только рожь - золотым ковром.
И потом, когда волосы мать
Рассыпала дождем по плечам,
Золотилась рожью кровать
И подвал облизался в лучах.
Вырос я и послушен гудку,
Только ночью жгут губы дня маяту,
Да вверху по тому же кусту
Звезды горсткой сверлят темноту.
На дворе я? Нет в темном пахучем саду,
Полон он соловьев в гремящего сна,
Я в доспехах сверкаю, я рыцарем с нею пройду.
Не помойкой - розами душит весна.
Вот почему, когда окошка сеть
Втянула голубя ко мне в подвал,
Мне хочется о соловьях вам спеть,
О соловьях, которых не слыхал.
ОДОЕВСКИЕ РОЗЫ.
Этот город мучных лабазов
Был театр моих розовых драм,
Полон он пахучих рассказов,
Отдан он полевым ветрам.
В этом городе с главной площади
Кругом поле, воля И сушь.
Там не бродит сырыми рощами
Водяная русалочья чушь.
За кривыми гнилыми заборами
В этом городе груда ров;
Я дышал там ими всеми порами,
Я любил так и креп к рос.
Этот город не сдам никому я.
Станет стражей любовь и рожь,
Из-за Раина поцелуя
За любимую Раину брошь.
Стихнет день там с обозами -
Соловей во всю мочь,
И прохладными розами
Орошается ночь;
Только мрак и зевота.
Только храп лошадей
Да висит позолота
Почерневших церквей.
Это в сумраке душном
Разметалась земля,
Это значит так нужно,
Это спят тополя.
Покосившийся на бок,
Будто слушает дом
Соловьиный припадок,
Соловьиный содом.
И до самой до серой
Петушиной зари
Буду я кавалером
Кавалером де-Грие.
Буду верен приказу
Моей нежной Манон,
Пока двери лабазов
Пьют зарю, как вино.
Этот город мучных лабазов
Был театр моих розовых драм,
Полон он пахучих рассказов,
Отдан он полевым ветрам.
* * *
Всю ночь весенняя вода
Мне не давала спать сегодня,
И все шумней, все полноводней,
Все исступленней я рыдал.
Как злился я на темный свод,
Где золотые гвозди вбиты;
Казалось, это он мне шлет
Туман сырой и ядовитый.
С расписанного потолка
Он грязь и муть весны смывает,
А нас в туманах потопляет,
Где боль, и злоба, и тоска.
И ослепленный пьяной мглой,
В грязи передвигая ноги,
Усталый ветер, злой, больной
Все мечется, и нет дороги.
Мой мал и робок молоток,
Мне нужен здоровенный молот;
И душный этот потолок
Мной был бы вдребезги расколот,
Чтобы на нас, как частый дождик,
Посыпалися золотые гвозди.
Всю ночь весенняя вода
Мне не давала спать сегодня,
И все шумней, все полноводней
Все исступленней я рыдал.
* * *
Мой друг, мой легкий воробей,
Водой и солнцем сбитый с толку,
Под гром подвод, в тисках камней
Чирикаешь ты без умолку.
Со мной, с утра глотая грязь,
Жилец помоек и сараев,
Ты не плетешь цветную вязь,
Как я, садам Бахчисарая.
Ты весел, милый воробей,
И здесь, в гнилых садах навоза,
А там жалкует соловей
Над задыхающейся розой.
Ей тяжко красной, молодой
Под тягой рос и лунным душем,
Ей тяжко страстной и одной
Певца невидимого слушать;
Он сладок, как цветенье лип.
Он пеньем только саднит ухо,
А я вцепился б, я бы влип
В ее дурманящее брюхо.
И целовал бы, мял бы, грыз
Живые сладостные губы,
И пал бы с розой пьяный вдрызг,
Как в кабаке поденщик грубый.
Мой милый, легкий воробей,
Ты, как и солнце, друг навоза,
А мне тоска в тисках камней,
Мне нужен сад и губы розы.
ОКТЯБРЬ В ПОДВАЛЕ.
В моем подвале все на месте,
Веками каждый гвоздик вбит,
Вот дампа: старая из жести,
И та же копоть, тот же свет.
Вот в октябре: оттают стены,
И застеклятся в декабре,
И эта жуть, и эти стоны,
В моей тоске, в моей дыре.
Прилип к оборванным обоям,
Не вытащить меня на верх,
И сердце, там, с весенним боем,
А в голове: и бред и вихрь.
Все крест в углу и все пугающие,
Звездящиеся глаза,
А я ведь ждал грозу ликующую,
Голубую грозу.
Я бил на Пасху яйца красные
Под бой и звон колоколов,
И разбивались муки крестные
О припомаженность голов.
О платья девушек шумливые,
О звонкие их голоса,
О голубые, золотоголовые,
Целующие небеса.
Так что ж теперь тону в кровати.
Тоской и дымом плотно сжат,
Ведь лик уж искажен в киоте,
И стекла дребезжат.
И вот ко мне, и вот опять,
Летят в дыму в на парах,
Мой голубой, мои золотой,
Мой неожиданный октябрь.
Он обоймет, он расшибет.
Веками сбитый мой подвал,
И я прочту в глазах ребят,
Что солнца близко не видал.
Что разве вот когда наспех,
Обедать шел в гудках,
Звенел по склянкам жаркий смех,
Пестрел в глазах, в ручьях.
ПЕСНЯ РАЗБИТОГО ПАРОВОЗА.
Забытый слесарями,
Разбитый паровоз,
Я долго за дверями
Депо родного мерз.
Не мчал в немые дали
Слепого ковыля,
На встречу не бежали
Полосками поля.
Не кутал шапкой сивой
Косматых деревень,
Не полз ко мне крапивой
С бугра худой плетень.
Проснитесь, подымитесь;
Зарей я ржаво ржу,
Калите и палите,
Сгоните боль и ржу.
Налейте мне мазутом
Железные бока,
Помчу к родным закутам
Разбойного сынка.
Прореху зычным свистом
Соломенную грусть,
Чтоб маком в поле мглистом
Зардел полынный куст.
Разрежу мрак глазами
И брызну искры в темь,
Привозными зубами
Взгрызу тугую земь.
И поле разгудится
Сплошное без полос,
И в золоте как жница,
Железный паровоз.
КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ.
Знамен кровавых колыханье.
На бледно-синих небесах,
Их слов серебряных блистанье
В холодных и косых лучах.
Рядов сплоченных шаг размерный,
И строгость бледно-серых лиц,
И в высоте неимоверной
Гудение железных птиц.
Не торжество, не ликованье,
Не смехом брызжущий восторг.
Во всем холодное сознанье,
Железный, непреложный долг.
7 ноября 1918.
Полетаев Николай.- Николай Гаврилович Полетаев - род. 24 июля (ст.
ст.) 1889 г. в г. Одоеве Тульской губ. Мать его - сиделка
Старо-Екатерининской больницы в Москве. Окончил торговую школу в Москве.
"Событий в жизни никаких не было,- говорит П.- нужда, тоска, стремление к
чему-то лучшему и больше ничего. Очень много читал. Это, кажется, самое
лучшее в моей жизни. Много пил. Это уже скверно. Это, очевидно,
наследственное. Плохого людям старался ничего не делать. Хорошего - не было
возможности". Писать Начал с 1918 г. В этом же году впервые и напечатано
было его стихотворение "Красный звон" в "Известиях ВЦИК" за 7 ноября.
Отдельные издания: 1) Стихи. Изд. Моск. Пролеткульта. М. 1919. 2) Песня о
соловьях. Изд. ВАПП М. 1922. 3) Сломанные заборы. Изд. "Кузница". М. 1923.
Полетаев Николай Гаврилович. - 24.7.1889-1935. Один из основателей
группы "Кузница".
"Стихи о подвальной жизни". М, 1929. Избранные стихи. М., 1935.
Избранные стихи., М, 1957.
Николай Полетаев
(1889-1935)
Стихотворения
Поэты - Революции. Русская поэзия первых десятилетий Советской власти
о Великом Октябре
М., "Правда", 1987
Красная площадь
"Горят все в золоте ручьи..."
Полеты раньше и теперь
"Портретов Ленина не видно..."
КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ
Знамен кровавых колыханье
На бледно-синих небесах,
Их слов серебряных блистанье
В холодных и косых лучах.
Рядов сплоченных шаг размерный,
И строгость бледно-серых лиц,
И в высоте неимоверной
Гудение железных птиц.
Не торжество, не ликованье,
Не смехом брызжущий восторг -
Во всем холодное сознанье,
Железный, непреложный долг,
1918
* * *
Горят все в золоте ручьи,
Бегут, гремят, звенят весною,
На кочках черные грачи
Кричат, ругаются с водою.
Уж в глубине дворов везде
Снег почернел, ослаб и тает;
Мальчишки, по пояс в воде,
Галдят, грачам не уступая;
Все льет, и хлещет, и горит
Неизъяснимыми огнями,
И все поет, все говорит,
Все полно голубыми днями.
Весна, вся в ярко-голубом,
На тонком на девичьем стане,
За оглушительным! станком
Ткет ослепительные ткани.
Ой, как играют, как снуют
Повсюду золотые нити,
Как хочется на вольный труд,
На солнце из подвала выйти.
Пусть жаром вешнего огня
Лучи пронизывают тело -
Как высь, как жизнь кругом меня,
Как жизнь моя заголубела!
1920
ПОЛЕТЫ РАНЬШЕ И ТЕПЕРЬ
Я с детства рвался плавать в небе,
В недостижимой вышине,
Но мысль зудящая о хлебе
Подтачивала крылья мне.
Бывало, стиснет сердце злоба,
Сомнет бессильная тоска -
И вдруг сорвутся крышки гроба,
И гроб летит за облака.
Я забывал нужду и горе,
Что слаб, заброшен, бос и гол,
И плавал, плавал на просторе
Средь голубых и ясных волн.
Со мною облака и звезды,
Во мне поют, звенят миры...
Но редек, резок вольный воздух
Для жителя гнилой норы -
И я с звенящей звездной выси
На землю упадал стремглав,
И нудных календарных чисел
Меня охватывала мгла.
Я зубы стискивал до боли,
Когда наваливали груз,
А в уши пела синей волей
Звездами крапленная грусть.
И вот теперь, когда пропеллер
Вдруг затрещит над головой,
Я рад, как будто сам все сделал
"Своею собственной рукой".
Как будто сам приделал крылья,
Ввинтил винты, связал концы,
Чтоб вам без страха и усилья
Лететь на звездные венцы.
Летите выше, выше, люди,
На Марс, на Орион, на Льва -
Но чтоб дышали вольно груди,
Чтоб не кружилась голова.
Спознайтесь вы с наукой гордой,
Как спознавались с молотком,
И в вольном небе стойте твердо,
Как у себя за верстаком.
1923
* * *
Портретов Ленина не видно:
Похожих не было и нет.
Века уж дорисуют, видно,
Недорисованный портрет.
Перо, резец и кисть не в силах
Весь мир огромный охватить,
Который бьется в этих жилах
И в этой голове кипит.
Глаза и мысль нерасторжимы,
А кто так мыслию богат,
Чтоб передать непостижимый,
Века пронизывающий взгляд?
1924
----------------------------------------------------------------------------
Лирика 20-х годов.
Ф., 'Кыргызстан', 1976.- (Русская советская лирика).
----------------------------------------------------------------------------
НИКОЛАЙ ПОЛЕТАЕВ
* * *
Эй, солнышко, здорово будь!
К тебе на помощь вышел,
И мне ведь хочется блеснуть
Лопатой с крыши.
Увязли в каше сапоги,
К тебе сушиться лезу.
Ой-ой, да ты тут пироги,
Знать, жаришь по железу'
А сколько малых поварят
Варят для птичек кашу
На мостовой, Да так горят,
Помойных склянок краше.
Эй, солнышко, на фронт труда,
По голубому своду - выше!
Пусть пляшет пьяная вода,
Сбегая опрометью с крыши.