Пяст Владимир Алексеевич
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:


                               Владимир Пяст

                               Стихотворения

     "Наше наследие", 1989, No 4

                       "Строгость правил гармонии..."

     Владимир   Алексеевич   Пяст   (1886-1940)   вошел  в  историю  русской
литературы  прежде  всего  как  человек  из  ближайшего окружения Александра
Блока,  с  которым  его  связывали  многолетние  взаимоотношения (знакомство
писателей  состоялось  в январе 1905 года, а последние их встречи датируются
весной  и  летом  1921  года). В первые же месяцы общения Блок сказал своему
собеседнику: "Про Вас наверно могу сказать, что Вы существуете для меня" (В.
Пяст. Воспоминания о Блоке. - Письма Блока к Вл. Пясту. Пб., 1923, с. 25). А
спустя  одиннадцать  лет  он назвал в "Записных книжках" Пяста среди четырех
своих  "действительных  друзей".  В 1911-1913 годах Блок и Пяст одновременно
занимаются  изучением  творчества  шведского драматурга Августа Стриндберга.
Причем Блок утверждал, что познакомил его в 1911 году со Стриндбергом именно
Пяст. В истории взаимоотношений Блока и Пяста были периоды и горячей дружбы,
и  некоторого охлаждения, и даже неприязни (с 1918 до весны 1921-го). 11о он
оставил след в отечественной культуре не только как друг и один из биографов
великого  поэта,  но  и  как поэт, прозаик, переводчик, теоретик литературы,
специалист по декламации, автор пособий по плаванию, шахматам и шашкам.
     В.  А.  Пестовский родился в 1886 году в семье чиновника (его предки по
отцовской  линии,  по семейному преданию, вели свою родословную от известной
польской фамилии Пястов; отсюда и псевдоним, избранный литератором).
     С    1895   по   1904   год   будущий   поэт   учился   в   двенадцатой
Санкт-Петербургской гимназии, которую окончил с золотой медалью. В 1904 году
он  поступил  на  математическое отделение физико-математического факультета
Петербургского университета, а осенью 1906 года перешел на романо-германское
отделение  историко-филологического  факультета, которое покинул весной 1910
года.  Пяст  начал выступать со стихотворными публикациями с середины 1900-х
годов,  а  в  1909  году выпустил в издательстве "Товарищества М. О. Вольфа"
первый   сборник   стихов  "Ограда",  по  преимуществу  ставший  характерным
воплощением мироощущения и эстетики "младшего символизма". К тому же времени
сформировались  и литературно-критические взгляды В. А. Пяста, с достаточной
исчерпанностью   отраженные   в  его  "Книге  о  русских  поэтах  последнего
десятилетия"   (СПб.,  1909).  Претендуя  на  роль  выразителя  мистического
осмысления  искусства  в духе Владимира Соловьева, писатель утверждал веру в
то,  что  красота  "спасет  мир"  и  противопоставлял  творческий,  богатый,
религиозный"  символизм  "бессилию",  "стихийничеству"  и "безрелигиозности"
декадентства.  В связи с этим не кажется парадоксальным, например, сочетание
в  оценке Пястом "симфоний" А. Белого иронии по поводу изображенных ужасов и
похвалы за "строгость правил гармонии".
     "Строгость правил гармонии..." Этой классической формуле Владимир  Пяст
оставался неизменно верен и мировоззренчески, и жизненно - в  тяжелое  время
испытаний, выпавшее на его долю в тридцатые годы, когда он вопреки всеобщему
духовному   обнищанию   неуклонно   популяризировал   классику,    занимаясь
переводческой и декламаторской деятельностью.
     После Октября Пяст служил в Институте  живого  слова  в  Петрограде,  а
затем переехал  в  Москву.  С  1930  по  1936  год  находился  в  ссылке,  а
впоследствии жил в Голицыне под Москвой.
     Он умер в 1940 году в Москве от рака легких.

                                   * * *

     Предлагаем  вниманию  читателей  подборку  стихов В. А. Пяста, главы из
книги  воспоминаний  "Встречи" (М., 1929); копию заявления Пяста 1936 года в
Наркомвнудел   СССР   из   собрания   Т.   Фоогд-Стояновой,  ныне  живущей в
Нидерландах  дочери  жены  поэта  К.  И. Стояновой: письмо М. А. Бекетовой к
Пясту от 17 июня 1935 года и того же архива и воспоминания Т.Фоогд-Стояновой
о поэте.
                                                                 Е. Тверской


                                   ВНОВЬ

                         Вновь вдыхаю запах сладкий
                         Свеже-павшего листа,
                         И в родимые места
                         Вновь спешу, таясь, украдкой.

                         Те же замкнутые дали
                         Серых туч пролили дождь.
                         Очертанья тех же рощ
                         Предо мной приветно встали.

                         И по-прежнему тоска
                         Улеглась - и безмятежно.
                         Точно чья-то - нежно, нежно -
                         Руку тронула рука.

                         И опять вступаю я
                         В эту сумрачную осень
                         Все живым, как этих сосен
                         Все зеленая семья.


                                   * * *

                 Я так тебя любил, что даже ангел строгий,
                 Над скорбною землей поникнувший челом,
                 Благословил меня опущенным крылом
                 Пройти по сумраку сияющей дорогой.

                 Я так тебя любил, что Бог сказал: "Волшебным
                 Пройди, дитя, путем в творении моем;
                 Будь зачарован им, лобзайся с бытием,
                 И каждый день встречай мой мир псалмом хвалебным"

                 Но - я не знаю кто - в меня пустил стрелой.
                 Отравленной людским кощунственным проклятьем.
                 Но - я не знаю кто - сдавил меня объятьем,
                 Приблизивши ко мне свой лик истомно злой.

                 Но - я не знаю чей - запал мне в душу сев
                 Желанья жгучего порока и паденья.
                 Но - я не знаю чье - открылось мне виденье,
                 Слепительным огнем обманчиво зардев.

                 Я так тебя любил, что думал пронести
                 Сосуд моей любви, столь хрупкий, невредимым
                 Среди кромешной тьмы, затканной алым дымом.
                 Я не сумел, не смог. Прости меня, прости!


                                 ДО СИХ ПОР

                     Ночь бледнеет знакомой кудесницею
                          Детских снов.
                     Я прошла развалившейся лестницею
                          Пять шагов.

                     Коростель - без движения, всхлипывая
                          В поле льна.
                     Ровный отблеск на сетчатость липовую
                          Льет луна.

                     Я в аллее. Ботинкой измоченною
                          Пыль слежу.
                     Перед каждою купою всклоченною
                          Вся дрожу.

                     Старой жутью, тревожно волнующею,
                          Вдруг пахнет.
                     И к лицу кто-то влажно целующую
                          Ветку гнет.

                     Путь не долог. Вот тень эта матовая -
                          Там забор.
                     О, все так же дыханье захватывает
                          - До сих пор!

                     23 июня 1905


                               РЕКВИЕМ ЮНОСТИ

                   Мне тридцать лет. Мне тысяча столетий.
                   Мой вечен дух - я это знал всегда.
                   Тому не быть, чтоб не жил я на свете. -
                   Так отчего так больно мне за эти
                   Быстро прошедшие года?

                   Часть Божества, замедлившая в Лете,
                   Лучась путем неведомым сюда, -
                   Таков мой мозг. - Пред кем же я в ответе
                   За тридцать лет на схимнице-планете,
                   За тридцать долгих лет, ушедших без следа?

                   Часть Божества, воскресшая в поэте
                   В часы его священного труда, -
                   Таков я сам. - И мне что значат эти
                   Годов ничтожных призрачные сети,
                   Ничтожных возрастов земная череда?

                   За то добро, что видел я на свете,
                   За то, что мне горит Твоя звезда,
                   Что я люблю, люблю Тебя, как дети,
                   За тридцать лет, - за триллион столетий, -
                   Благодарю тебя, о, Целое, всегда.

                   1916


                                   * * *

                      Весь Ваш внутренний мир я люблю,
                      И люблю я все внешнее Ваше.
                      Оттого и спокойно терплю
                      Исчезание огненной чаши.

                      Молча муку такую сношу,
                      Как попавшие заживо в склепы.
                      Справедливости только прошу
                      Я, быть может, тяжелый, нелепый;

                      Пусть тяжелый, нелепый, как ложь,
                      В трехсосновой завязнувший чаще
                      Приносящий несчастье, - я все ж
                      Настоящий! Да, да! Настоящий.

                      Настоящее знал я тогда,
                      Знал блаженство, не бывшее в мире;
                      Пожеланий моих провода
                      Разнесли его всюду в эфире.

                      Утро каждое я посылал
                      Самой малой возникшей былинке.
                      Чтобы пестик ее просиял,
                      И лучистыми стали тычинки.

                      Всем желал одного: чтоб как я.
                      Не иначе, блаженными были, -
                      Ибо с самых родов бытия
                      Ослепительней не было были.

                      Да, пожалуй, еще об одном
                      Попрошу Вас: когда Вам не спится.
                      Как-нибудь, у меня за окном
                      В час ночной, пролетев, очутиться.

                      И послушать, как сонную тишь,
                      В расстояньи, за шторою близкой, -
                      Под каблук угодившая мышь
                      Разрезает пронзительным писком.

                      То мой бред. Потому не боюсь
                      В нем я с истиной впасть в разноречье.
                      Потому - как мертвец, я смеюсь,
                      Что у мыши - лицо человечье.



---------------------------------------------------------------------------
     Анна Ахматова. Pro et contra
     Антология. Том 1
     Серия "Русский путь"
     С.-Пб.,  Издательство  Русского  Христианского гуманитарного института,
2001
---------------------------------------------------------------------------

                               Владимир ПЯСТ

                                   * * *

                                                А. А-ой

                        ...Здравствуй, желанная дочь
                        Славы, богини-властительницы!
                        В каждом кивке твоем - ночь
                        Жаждет луны победительницы,
                        Славы любимая дочь!

                        Ночь. И сама ты - звезда,
                        Блеском луну затмевающая...
                        Вот ты зажглась навсегда!
                        Вот ты, на тверди мерцающая,
                        Огромная звезда!


                         Владимир Пяст (1886-1940)

                     "...Здравствуй, желанная дочь..."

     Впервые:   Львиная   пасть.  Вторая  книга  лирики.  Берлин;  Пг.;  М.:
Издательство З. И. Гржебина. 1922. С. 29.

Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru