Пиотровский Игнатий Антонович
Погоня за лучшим

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Конец впереди - повесть Н. Бицина. ("Русский Вестник" 1860 г. 22, 23 и 24).

ПОГОНЯ ЗА ЛУЧШИМЪ.

Критическіе очерки.

  

I.

   (Конецъ впереди -- повѣсть Н. Бицина. ("Русскій Вѣстникъ" 1860 г. 22, 23 и 24).
   Шагъ впередъ или вѣрнѣйшій путь для помѣщиковъ къ устройству ихъ благосостоянія въ настоящее время. Спб. 1861 {Книжонка "Шагъ впередъ" появилась у васъ и распространялась не только между книгопродавцами, но даже букинистами и на толкучемъ, въ то самое время, когда вышли "Положенія"... Она напечатана удивительно безграмотно, разгонистымъ шрифтовъ in 16о и 67 страничекъ съ огромными пробѣлами -- стоятъ 60 копѣекъ серебромъ! Не на то ли такая цѣна, что при книги приложено объявленіе объ изданіи г. Мюнстеромъ "Портретовъ" и "Портретной галлереи"?}.
  

.......Жалкій человѣкъ!
Чего онъ хочетъ? Небо ясно,
Подъ небомъ мѣста много всѣмъ;
Но безпрестанно и напрасно
Одинъ враждуетъ онъ... Зачѣмъ?
"Валерикъ" -- Лермонтова.

   Кто не знаетъ опредѣленія "государства", кто не знаетъ, что оно "есть соединеніе людей, живущихъ на извѣстной территоріи, подъ управленіемъ верховной власти, съ цѣлью достичь возможно большаго благосостоянія", и кто не увѣренъ, что только въ такомъ государствѣ возможно осуществленіе истины и правды,-- съ тѣмъ нечего много говорить -- это человѣкъ неблагонамѣренный! Авторъ брошюры "Шагъ впередъ..." какъ нельзя лучше способенъ оцѣнить эту мысль; его взглядъ на дѣло весьма хорошъ, и съ него-то мы и рѣшились начать нашъ очеркъ. "Прекрасно служить въ гусарахъ, говоритъ онъ: въ уланахъ, въ инженерахъ очень хорошо; по министерству государственныхъ имуществъ -- отлично; быть выбраннымъ въ предсѣдатели какой нибудь палаты, или просто въ исправники -- весьма пріятно,-- словомъ сказать, всякая служба царю и отечеству одинаково почетна, одинаково можетъ быть полезна (?) и наконецъ одинаково интересна (?). Но вѣдь и честный, "образованный сельскій хозяинъ также можетъ имѣть значеніе въ обществѣ..." (стр. 56--57). А мы, сознаться откровенно, послѣдняго-то мнѣнія какъ-то не замѣчали; исправникъ, предсѣдатель палаты -- все это люди достойные общественнаго вниманія въ вышеопредѣленномъ государствѣ, они могутъ жить открыто, задавать званые обѣды, являться въ обществѣ; ну, а помѣщикъ (въ смыслѣ агронома-хозяина) другое дѣло: спи въ деревнѣ; да хлопочи, чтобы навозу во время положили и т. д., а чтобы ему имѣть значеніе въ обществѣ -- этого мы не подозрѣвали.. И самъ авторъ оставляетъ на долю гусаровъ и улановъ -- принесеніе пользы, отдаетъ имъ почетъ; ну, а съ помѣщика довольно, если онъ будетъ состояніи пріобрѣсть вліяніе и значеніе въ обществѣ. И въ самомъ дѣлѣ, что за человѣкъ, который заботится о какихъ-то скотныхъ дворахъ, удобреніяхъ, урожаяхъ, когда другіе занимаются службою? Что за человѣкъ, сами посудите, который живетъ въ государствѣ, подъ управленіемъ верховной власти, а царю-отечеству не служитъ, чина, креста не имѣетъ? что ему значеніе въ обществѣ? да и въ какомъ еще обществѣ?
   Конечно, со всѣмъ этимъ можно не соглашаться, можно въ опроверженіе излагать цѣлыя философскія тенденціи о назначеніи человѣка, но все это будутъ одни "навожденія". Стоитъ только посмотрѣть на дѣйствительность, собрать поболѣе фактовъ изъ жизни членовъ истинно-принимаемаго, то есть такъ, какъ опредѣлено выше, государства, и мы придемъ къ выводу, что иначе здѣсь и бытъ не можетъ и что авторъ совершенно справедливо предпочитаетъ гусаровъ помѣщикамъ, и беретъ для оцѣнки не степень производительнаго труда каждаго, а привилегіи отъ занятій цѣлой касты людей. Нельзя не признать нашего состоянія нормальнымъ, нельзя сказать, что у насъ не такое истинное государство Россійское, а вглядитесь въ нашу жизнь и вы поймете, что нужно думать не иначе, какъ думаютъ наши помѣщики, болѣе воспитанные, болѣе близкіе къ столичнымъ порядкамъ.
   А думать они могутъ весьма просто. Чтобы быть хорошимъ хозяиномъ-помѣщикомъ, по ихъ мнѣнію, нужно умѣть правильно и точно извлекать возможно большую долю дохода съ имѣющагося имущества. Чѣмъ болѣе приноситъ имѣніе дохода, тѣмъ оно лучше; чѣмъ менѣе оно требуетъ хлопотъ и траты времени и капитала, тѣмъ оно выгоднѣе; чѣмъ оно спокойнѣе, безгласнѣе, тѣмъ оно драгоцѣннѣе.-- Имѣть помѣстье, населенное или ненаселенное, отнюдь не значить быть, хорошимъ агрономомъ, знать разныя и притомъ сбивчиво-многочисленныя, трудно и скучно заучиваемыя составы земель", вліяющихъ на плодородіе, знать форму и употребленіе земледѣльческихъ машинъ, условія, при которыхъ нужно принять ту или другую методу обработки почвы, и при которыхъ можно сдѣлать землю болѣе плодотворною, а имѣніе болѣе прибыльнымъ, не нужно изучать хозяйства другихъ, а можно безъ всего этого быть хозяиномъ, и хозяиномъ съ вліяніемъ, съ значеніемъ въ обществѣ. Хорошо имѣть помѣстье, хорошо улучшать его и зорко заботиться о всемъ принадлежащемъ, но не дурно заниматься болѣе пріятнымъ и быть все-таки помѣщикомъ, пользоваться опредѣленною формой доходовъ. "И неужели" могутъ даже спросить они, намъ быть вѣчно эгоистами и заботиться только объ улучшеніи имѣній, объ увеличеніи доходовъ? Мы люди, намъ свойственно все общечеловѣческое, вамъ свойственна любовь къ царю, къ родинѣ, которой нужны люди дѣла, да, родинѣ, но не неопредѣленному податію "родина", а прямому, главнѣйшему и первѣйшему ея представителю -- народу, вообще гражданамъ! И кто дастъ намъ право тратить свои силы и способности на усовершенствованіе какой нибудь земельки, бездушной, мертвой земельки, заселенной нѣсколькими людьми, принадлежащими намъ и безъ заботъ вашихъ проживающими смой вѣкъ, повторяемъ, нѣсколькими, когда вся отчизна требуетъ" и т. д. и т. д. Да, широко, очень широко! Какъ не склониться передъ требованіями всей отчизны, какъ не предпочесть благосостоянію сотенъ, благосостояніе милліоновъ и не кинуться въ водоворотъ общественной жизни, не опредѣлиться въ министерство на службу, гдѣ столько можно сдѣлать хорошаго, не ѣздить къ Борелю, не покупать картинъ для поощренія художества, не украшать залы,-- я все для того, что, если бы въ случаѣ намъ не удалось сдѣлать много добраго, то нашъ сынъ -- сынъ хорошо и со вкусомъ воспитаннаго человѣка -- будетъ способнѣе быть продолженіемъ фамиліи? Кромѣ того поступать, какъ слѣдуетъ благородному человѣку, не трудно. Странно было бы, увлекшись общими потребностями, забыть личныя нужды. Но исполнять хозяйственную часть въ своемъ помѣстьѣ и въ то же время подвизаться за трудномъ поприщѣ общественнаго дѣятеля невозможно. Нужно запастись человѣкомъ, не такъ возвышеннымъ въ своихъ побужденіяхъ приносить пользу государству и престолу; а готовыхъ замѣнить помѣщика въ его трудной миссіи -- управленіи имѣніемъ -- найдется не мало. И вотъ, отдача имѣнія въ управленіе и освобожденіе себя отъ обязанности пещись о своемъ помѣстья, можетъ быть основано за либеральнѣйшихъ тенденціяхъ... А тамъ... все пойдетъ, какъ надо: управителя дѣло! И такимъ образомъ въ заботахъ владѣльца объ имуществѣ вставляется посредникъ, лицо, съ необходимостью дѣйствовать съ барышемъ для плодородія земли, благосостоянія помѣстья, выгодъ владѣльца и своей личной пользы {Интересенъ по этому предмету взглядъ китайцевъ, заимствованный г. Opeстомъ Миллеромъ изъ "Polyglotte der Orientalischen Poesie" и переданный имъ русской публикѣ въ "Журналѣ Министерства Народнаго Просвѣщенія" за 1861 г. въ No 2; приводимъ его здѣсь:
  
   "Все можетъ онъ, другихъ ему не надо,
   Чтобы въ конецъ народъ весь взвести;
   Достаточно ему лганья, обмана,
   Чтобъ плодъ себѣ сторицей принести.
  
   "Вѣдь онъ одинъ въ чести у господина
   И умъ чужой онъ прячетъ отъ него,
   Затмилъ бы онъ и солнышко, и мѣсяцъ,
   Чтобъ выставитъ блудящій свой огонь.
  
   "Наружный блескъ въ глаза ему пускаетъ,
   Шумихой словъ ему ласкаетъ слухъ:
   "Тебя народъ, любя, благословляетъ".
   О томъ молчитъ, что ропотъ подъ окномъ.
  
   "Вотъ новый домъ ему уже выводитъ.
   Владѣньямъ жь позволяетъ втайнѣ гнить;
   Кому охоты нѣтъ въ дворовой службѣ,
   Свободенъ кто, тому и не везетъ."
   (Отд. критики стр. 93--94).
  
   Подобный взглядъ на отношенія управителя жъ владѣльцу, по мнѣнію сатирика-китайца, весьма раціоналенъ; ну, а для васъ, болѣе цивилизованныхъ, для насъ, спрашиваю я, можетъ ли онъ быть понятенъ?}.
   Другіе еще проще рѣшаютъ вопросъ. Вотъ хотя бы Бубеницынъ, одинъ изъ лицъ, выставляемыхъ г. Бицынымъ. Онъ человѣкъ -- comme il faut, такъ что странно видѣть его щегольской на рядъ, и великолѣпныя лакированныя пролетки въ глухомъ углу вашей обширно! Россіи,-- слѣдовательно, на его мнѣнія можно положиться, какъ на мнѣнія человѣка, понимающаго, что щегольскія перчатка, совершенно новыя дрожки, какихъ не много въ столицѣ, изящный видъ по новой модѣ и изящныя манеры -- совершенно необходимы всякому порядочному comme il faut. Кромѣ того, онъ говоритъ по-французски -- признакъ образованія, цалуеть и обнимаетъ знакомыхъ помѣщиковъ при всякомъ удачномъ выраженіи -- признакъ патріархальности и чистоты нравовъ, хлопочетъ по всѣмъ дѣдамъ друзей-помѣщиковъ -- признакъ общительности и услужливости, ѣздитъ изъ своей глухой сторонки постоянно то въ Петербургъ, то въ Москву -- признакъ влеченій къ изящному и т. д. и т. д.-- короче, хорошій человѣкъ. Въ постоянныхъ заботахъ, хлопотахъ, разъѣздахъ -- ему некогда заниматься своимъ хозяйствомъ; ввѣрить женѣ не хочетъ, и онъ учредилъ у себя между крестьянами круговую поруку. "Татарщина, батюшка, татарщина!" говоритъ онъ о положеніи своего хозяйства: "съ мужикомъ надо умѣючи ладить. Необтесано, грубо все это... Я всѣхъ этихъ пшеницъ да клеверовъ не придерживаюсь. Овесъ, да рожь! По-русски -- короче. И разъ навсегда вычислено, чего сколько десятина должна дать... урожай тамъ, неурожай... понимаете?-- мое дѣло сто. Отдай денежки, и знать ничего не хочу". У Бубеницына половина на оброкѣ, половина на пашнѣ, а за урожай весь міръ отвѣчаетъ. Собрать, продать это дѣло крестьянъ. Больше ли положеннаго получилось, меньше ли, до этого ему дѣла нѣтъ. Выплати одна половина, что стоитъ хлѣбъ (а у него для круглоты всѣмъ десятинамъ одинъ счетъ подведенъ), другая -- принеси оброкъ, и маршъ, по-военному, на всѣ четыре стороны. Недоимокъ у Бубеницына не бываетъ. Для отвращенія ихъ онъ прибѣгаетъ къ слѣдующему манеру: выбираетъ старосту изъ богатыхъ, и дѣлаетъ его вполнѣ отвѣтственнымъ лицомъ, потому что, по мнѣнію этого comme il faut, "самъ крестьянинъ съ своимъ братомъ всегда лучше управится: пусть онъ хоть даже выгоды извлекаетъ изъ моего довѣрія, а отвертѣться -- нѣтъ! impossible!" впрочемъ, этотъ господинъ самъ не скрывается и сознается, что "въ гастрономіи знаетъ толкъ, въ астрономіи -- никакого, а въ агрономіи -- и того меньше".
   Не зная народа и быта его, помѣщикъ Бубевицынъ и Комп. ни въ какомъ случаѣ не знаютъ потребностей своихъ владѣній, не могутъ произвести никакихъ улучшеній и, преслѣдуя не интересы общіе, а частные, нерѣдко вводятъ порядки, прямо противорѣчащіе здравому смыслу и условіямъ успѣховъ народнаго хозяйства. Но что будутъ дѣлать такіе господа, когда ихъ реакція окажется безплодною, староста уйдетъ, а они не будутъ имѣть права хозяйничать по-старому? И если староста останется, то какія усовершенствованія введетъ онъ при новой системѣ хлѣбопашества, онъ, лишенный прежде средствъ образоваться, привыкшій къ разъ заведенному порядку, и теперь обязанный прилагать къ практикѣ научныя открытія? Гг. Бубеницниы съ Комп. нерѣдко въ обществѣ ужасаются страданій соплеменниковъ дяди Тома, нерѣдко протестуютъ противъ варварства американскихъ плантатаровъ... Мы всегда сочувствуемъ ихъ словамъ...
   Сельское хозяйство должно по-настоящему играть у насъ немаловажную роль. "Россія", говоритъ авторъ брошюры "Шагъ впередъ": "по обилію и по разнообразію своей территоріи, безспорно, можетъ назваться первымъ земледѣльческимъ государствомъ въ цѣлой Европѣ". Но къ несчастію у насъ пока еще существуетъ очень немного агрономическихъ заведеній. Горыгорѣцкій институтъ, Лиссинское училище -- не могутъ снабдить Россію достаточнымъ числомъ агрономовъ. У насъ есть, впрочемъ, свои практики-агрономы, доморощенные, въ полѣ постигшіе условія плодородія принадлежащей имъ земли. Но пріученные опытами къ разъ заведенному порядку, они сильны только въ настоящее время, при настоящемъ положеніи дѣла. Выдумать что нибудь новое имъ едва ли удастся.
   Возьмемъ, для примѣра, хотя Горихвостова ("Конецъ впереди"). Поля у него великолѣпны; посѣвы всходятъ, какъ нельзя лучше; гумно желтѣетъ огромными скирдами; усадьба обстроена фундаментально; а по отзывамъ сосѣдей, крестьяне богаче другихъ въ уѣздѣ, потому что опъ-то самъ, Горихвостовъ, "хозяйственный баранъ". На дворѣ пашетъ отъ разложеннаго свѣжаго сѣна; огромныя скирды сложены на гумнѣ съ высокими крутыми подъемами, съ острымъ гребнемъ и образовали, по словамъ г. Бицына, "цѣлые переулки, цѣлый городокъ". Очевидно, не нуждающійся въ деньгахъ хозяинъ бережетъ прошлогодніе урожаи, чтобы не продавать въ дешевые годы, выжидаетъ голоднаго и тутъ сразу распродастъ всѣ эти переулки за десятерную цѣну. А на пашнѣ, между тѣмъ, напитавшись до-сыта доброю почвой, росла новая рожь: поникъ и цѣплялся, и засѣкалъ другъ друга, и причудливо другъ за дружкой узорился отяжелѣвшій колосъ. "Самому вѣтру, говоритъ авторъ: кажется, не подъ силу, не легко было волновать эту упругую, рослую, здоровую ниву". И лѣсъ расчищенный, обнесенный канавками, и садъ фруктовый, и огороды -- все это показывало, что принадлежитъ "хозяйственному барину". Что же за методы у этого Горихвостова? отчего у него все родится лучше, чѣмъ у другихъ? Онъ развиваетъ и защищаетъ свои принципы такимъ образокъ: "Это вотъ какой народъ, говоритъ онъ: за нимъ день и ночь смотри, не отводя глазъ ни на минуту, а то обворуютъ! Развѣ они о барскомъ добрѣ попеченіе имѣютъ? его выгоду наблюдать стараются? Только того и смотрятъ, какъ бы обокрасть, мошенники!" А поэтому онъ за всѣмъ наблюдаетъ самъ своею особой, во все входитъ и вездѣ присутствуетъ. Замѣтилъ онъ, напримѣръ, что умолотъ не хорошъ, а рожь родилась хороша, сноповъ много и по числу цѣлы. Онъ видитъ, что здѣсь есть штуки крестьянъ. "Нѣтъ! думаетъ онъ: пусть надъ пріѣзжими изъ столицы крестьяне надсмѣхаются, а меня не надуютъ!" и отправляется сейчасъ же изслѣдовать причины этой странности. Ему ничего не значитъ просидѣть цѣлую ночь на гумнѣ, выжидая разрѣшенія недоумѣнія. Ночь холодная; въ шубѣ мерзнетъ, а сидитъ. И подкараулитъ, и узнаетъ, что ему надо. Начали пропадать у него изъ саду яблоки, -- поймалъ бабу на мѣстѣ преступленія. "Ничего, говоритъ ей: тебѣ не сдѣлаю: яблокъ тебѣ захотѣлось поѣсть, ну, и ѣшь!" и заставилъ ее съѣсть тридцать зеленчаковъ-антоновокъ. И не случается у него упущеній н пропажъ -- хозяинъ отличнѣйшій. А находятся люди, которымъ досадно слушать его похвальбы, потому что Горихвостовъ "рѣшительно не понимаетъ, что его позволено (?) назвать скотиной!" И въ самомъ дѣлѣ, этотъ "хозяйственный баринъ" -- хорошій кулакъ -- только до тѣхъ поръ, пока его роль ограничивается однимъ наблюденіемъ, пока онъ можетъ приказать и Ѳомѣ, и Еремѣ, и Тавридѣ, и Ивану -- непремѣнно сдѣлать то или другое, безъ всякихъ договоровъ и тратъ. У него должна быть воздѣлана вся земля, и эта воздѣлка для него даровая. А что будетъ, когда и Ѳома, и Гаврила, и Ерема, и Иванъ потребуютъ себѣ заработной платы, когда они будутъ работать не такъ, какъ хочетъ Горихвостовъ, а такъ, какъ позволяютъ имъ ихъ силы, и то только тогда, если имъ будетъ выгодно тратить время и силы на полѣ подобнаго "хозяйственнаго барина?" Что станетъ дѣлать Горихвостовъ?... Для него все новое является не усовершенствованіемъ, а причиной гибели его состоянія, и Горихвостовъ считаетъ себя въ правѣ не слушать внушеній новаго времени, противиться прогрессивному движенію. И когда Бубеницынъ говоритъ: "Всѣмъ помѣщикамъ нужно учиться хозяйничать у Горихвостова".... "въ цѣломъ уѣздѣ такихъ, какъ у него крестьянъ потискать! Вѣдь какъ всѣ они у него хорошо обстроены; какой скотъ "держать! Въ какомъ довольствѣ живутъ!" -- Горихвостовъ въ правѣ заблуждаться и считать себя образцовымъ хозяиномъ, считать возможнымъ прожить такъ вѣкъ. Онъ еще гордится тѣмъ, что заморилъ бабу яблоками-зеленчаками, -- потому что "въ этихъ случаяхъ другіе садовники -- знаете ли? въ воровъ изъ ружей стрѣляютъ! да-съ!"
   И Горихвостовы, и Бубеницыны живутъ себѣ припѣваючи и не видятъ необходимости измѣнять свой образъ дѣйствій. Но нужда заставить ихъ взглянуть поснисходательнѣе на науку, или изобрѣсти новый способъ бездѣйствія, въ видѣ отдачи въ аренду и т. п. Во всякомъ случаѣ имъ нужно знать примѣры и средства устроить разумно свое хозяйство. Очень легко можетъ случиться, что въ окружности не найдется примѣровъ въ дѣйствительности. Помочь этимъ господамъ имѣли въ виду авторы вышеозаглавленныхъ нами сочиненій: одинъ -- наглядной обрисовкой образовъ, другой -- совѣтами. Понятно, какое значеніе могутъ имѣть эти труды, если они вполнѣ достигаютъ и гармонируютъ съ вызвавшей ихъ цѣлью.
   Г. Бицынъ представилъ намъ человѣка, который дошелъ до убѣжденія въ необходимости замѣнить крѣпостное состояніе вольнонаемнымъ трудомъ, уничтожилъ барщину и далъ свободу крестьянамъ своего помѣстья, подарилъ имъ усадьбу и т. д.,-- однимъ словомъ, по словамъ автора, -- "съумѣлъ удобно и хорошо сладить дѣло для обоихъ сторонъ" (Р. В. NoNo 23--24 стр. 600). Какіе задатки этого "хорошаго" устройства -- авторъ не считаетъ нужнымъ объяснятъ въ своей повѣсти, гдѣ, по его мнѣнію,--"не мѣсто развивать всѣ широкія основанія, на которыхъ" его герой "установилъ свою сельско-хозяйственную и нравственно-политическую реформу" (ibid), во во всякомъ случаѣ намъ кажется не лишнимъ было бы со стороны г. Бицына обрисовать хотя немного новое положеніе своего героя. Впрочемъ, нужно и за то быть благодарнымъ, что есть въ повѣсти: за обрисовку пути, которымъ шелъ Нельцевъ (герой) къ задуманной цѣли, путемъ, по всей вѣроятности, вѣрнымъ и образцовымъ; иначе не могло же явиться его результатомъ "хорошее устройство на широкихъ основаніяхъ", и самъ Нельцевъ не могъ вызвать у автора убѣжденія, что его герой можетъ служить примѣромъ для Горихвостовыхъ и Бубеницыныхъ.
   Нельцевъ былъ молодъ, когда онъ пріѣхалъ устроивать свое имѣніе; воспитывался онъ въ московскомъ университетѣ и уже въ университетѣ почувствовалъ потребность радикальнаго преобразованія своего хозяйства, основаннаго на крѣпостномъ правѣ. До своего пріѣзда въ деревню, онъ находился въ дружбѣ съ нѣсколькими молодыми людьми: одинъ изъ нихъ толковалъ постоянно о Европѣ и стремился служить въ Петербургѣ; другой много говорилъ о необходимости дѣла, и когда Нельцевъ уѣзжалъ въ деревню "устроивать хозяйство", онъ былъ весь занятъ волокитствомъ. Знакомые жалѣли, что такой молодой человѣкъ уѣзжаетъ въ глушь, для всѣхъ мало извѣстную и отнюдь непривлекательную. Самъ Нельцевъ былъ тоже страннаго взгляда на этотъ предметъ: -- свою деревню онъ называлъ степью, между тѣмъ какъ она лежала въ плодороднѣйшемъ и населеннѣйшемъ уѣздѣ, и считалъ своихъ сосѣдей какими-то полудикими, неотесанными, такъ что, при видѣ изящной одежды и пролетокъ Бубеницына, онъ невольно озадаченъ и пренаивно восклицаетъ: "Боже мой! что же это такое? Я къ нимъ ѣхалъ какъ въ степь, а они тутъ на самыхъ новомодныхъ пролеткахъ разъѣзжаютъ!" Но все-таки Нельцевъ пріѣхалъ съ намѣреніемъ улучшать свое хозяйство!
   Но вотъ онъ у деревни, -- остановился на постояломъ дворѣ; а первое столкновеніе съ деревенскимъ бытомъ должно было поразить подобнаго джентльмена. И дѣйствительно, на постояломъ дворѣ съ нимъ началъ говорить содержатель радушно, но вмѣстѣ съ тѣмъ фамильярно, такъ что Нельцевъ не зналъ, что отвѣчать. Первыя столкновенія нашихъ "образованныхъ" людей съ простонародьемъ выходятъ всегда какъ-то деревянны. Привыкшій къ "высшимъ" взглядамъ, не вдавшись въ деревенскую "прозаичность", а тѣмъ болѣе въ простонародную мелочность требованій, -- Нельцевъ не можетъ не быть пораженъ вопросомъ: "а что, баринъ, проѣзжали городомъ, не видали -- были горшки на торгу?" -- для него это слишкомъ нежданно. Онъ видитъ своего старосту и не знаетъ, что надобно спросить, объ чемъ поговорить. Староста Климъ скажетъ какой нибудь терминъ -- "запольное", "копна", "крестецъ",-- Нельцевъ задумается, что бы значили слова "копна" или "крестецъ?" мѣра ли это, или иное что нибудь? Климъ толкуетъ, что въ помѣстья Нельцева -- "Зеленыя Горки" -- поля неровныя, одни лучше, другія похуже; для запашки скота мало -- всего сорокъ головъ, а въ каждомъ клину по сто десятинъ земли; Климъ толкуетъ, а городской и третій день деревенскій житель самъ себѣ признается: "c'est du chinois!" На слѣдующій день крестьяне собрались и жалуются, что "земли много, дней не даютъ, и они издыхаютъ на барщинѣ" -- что кажется легче понять, а Нельцевъ разражается такою тирадой: "Они, можетъ быть, говорятъ правду, но на половину навѣрно вздору! но, Боже мой! что жь это за мученіе -- не умѣть даже отличить въ ихъ словахъ правды отъ вздору!" Среда подѣйствовала на Нельцева; откуда-то выкопалъ онъ, что мужики навѣрно говоритъ на половину вздору, между тѣмъ какъ онъ самъ пріѣхалъ за тѣмъ, что въ деревнѣ у него все вздорно, въ корнѣ ненормально, и самъ же онъ утверждаетъ Ронлищеву, что "все надо измѣнить, радикально все!" (No 23--24 стр. 617). Но отъ этого именно интересно, что будетъ дѣлать дальше Нельцевъ. Онъ пріѣхалъ совершенно неподготовленнымъ къ великому дѣлу преобразованія, онъ даже и сознаетъ смутно, что ему дѣлать, съ чего и какъ начать ему свое дѣло; а по словамъ г. Бицына оказывается, что онъ устроилъ это "все хорошо и даже на "широкихъ" основаніяхъ, слѣдовательно, вполнѣ разумно и сознательно. Первая стычка съ крестьянами отнюдь не служитъ подтвержденіемъ словъ автора, но она первая, что будетъ далѣе. Не опредѣляетъ этого самъ Кольцовъ въ разговорѣ съ Ронлищевымъ, съ человѣкомъ двадцать лѣтъ назадъ уничтожавшимъ у себя барщину, сознающимъ преимущества свободнаго хозяйства предъ обязательнымъ. Ронлищевъ только наводитъ Нельцева на фразы, довольствуется ими и нерѣдко дѣлаетъ выводы изъ словъ молодаго героя на основаніи неизвѣстной намъ логики. Посмотрите, напримѣръ, это мѣсто:
  
   "-- Работать сами не хотятъ, такъ долой ее (барщину), говоритъ Ронлищевъ: -- вѣдь вы наймете работниковъ?
   "А Нельцовъ думаетъ: "какъ онъ это, однакожъ, просто говоритъ!"
   "-- Вѣдь о чемъ же мы-то говорили, продолжаетъ старикъ: -- вѣдь вы сами сказали, что хотите работать?
   "-- Да какъ-то не ловко, отвѣчаетъ Нельцевъ" (стр 618 No 23--24)
  
   Кажется , ясно, что Нельцевъ не понимаетъ необходимости введенія новыхъ порядковъ по свойственному, вездѣ проглядывающему малодушію, а Ронлищвъ относитъ это... къ благородству сосѣда и объясняетъ этотъ отвѣть совершенно безсвязно съ предъидущимъ:
  
   "То есть, говоритъ онъ, это значитъ не такъ-какъ Горихвостовъ, да?
   "Нельцевъ понялъ, что соединилъ съ этимъ именемъ Ронлищевъ и кивнулъ въ знакъ согласія головою.
   "-- Ну, я васъ такъ и понялъ, говоритъ старикъ" (ibid).
  
   А такое мѣсто будто бы характеризуетъ съ хорошей стороны Нельцева?
   Но вотъ къ Нельцеву является Климъ и докладываетъ, что рожь совсѣмъ поспѣла, зажинать надо. Нельцеву кажется совершенно неумѣстнымъ и неразумнымъ жать его рѣдкую рожь, когда бы можно съ нею управиться очень скоро косою, и онъ спрашиваетъ у Клима мнѣнія на эту мысль. Климъ не совѣтуетъ приводитъ ее въ исполненіе, опираясь на то, что всегда бабы жали, а мужики или работали въ это время на себя, или справляли барщину въ другомъ мѣстѣ. Климъ не видитъ причины утомлять мужиковъ и освобождать бабъ; на это, по его мнѣнію, могутъ возроптать крестьяне и Климъ совершенно правъ. Это самъ Нельцевъ чуетъ и предлагаетъ собрать сходку, "пусть міръ рѣшитъ -- не жать"; и потомъ велитъ не сзывать мужиковъ, а просто заставить ихъ коситъ барскую рокъ. (Распоряженіе несогласнаго на обязательный трудъ! Второе столкновеніе съ крестьянами неминуемо должно породить недовольство и вызвать протестъ, что какъ-то не гармонируетъ съ "хорошими" результатами). И въ заключеніе Нельцевъ даетъ старостѣ знаменательный совѣтъ: "Ты, Климъ, говоритъ онъ: какъ нибудь, какъ нибудь! Я скоро это совсѣмъ передѣлаю..." (No 22 стр. 413).
  
   Какъ и слѣдовало ожидать, подобное распоряженіе вызываетъ неудовольствіе крестьянъ. Староста со слезами является къ Нельцеву. Земные поклоны дѣлаются одинъ за другимъ, и нашъ герой, все-таки противникъ татарщины, урезониваетъ Клима говорить дѣло и перестать кланяться. Оказывается, что крестьяне хотятъ видѣть Нельцева. Міромъ заправляетъ "мошенннкъ"-Ѳомка: что скажетъ, такъ тому и быть. Крестьяне ушли съ поля раньше срока, Митька-Косой -- "извѣстно, обиженный-малоумный" -- нагрубилъ старостѣ, а Ѳомка въ сердцахъ расшибъ косу о камень, чтобы не косить. Нельцевъ приказываетъ позвать Ѳому Егорова, а самъ отправляется на крыльцо -- велѣть отложить пролетки (онъ только что воротился Хомой) и сталкивается со всею толпою просителей. -- "Что вамь надо?" сильно спрашиваетъ онъ и инстнктивно почувствовалъ, что рѣшительный тонъ произвелъ впечатлѣніе на толпу, Нельцевъ повторяетъ опять "съ неподдѣльною грозностъю" второе "что вамъ надо?..." И пошелъ нашъ герой скакать отъ одного мужика къ другому, грозно прикрикивая "что тебѣ надо?" и т. д. и т. д.
   Кажется, изъ приведенныхъ фактовъ ясно видно, что Нельцевъ фразеръ, а не "хорошо устроивающій" хозяинъ. (Мы убѣдимся еще далѣе въ этомъ). Человѣкъ пріѣхалъ все измѣнить и ничего не дѣлаетъ, откладываетъ до осени, а для чего и отчего?-- Богъ вѣсть! Онъ пришелъ къ мысли о необходимости уничтоженія барщины, а самъ является барщинникомъ, похуже Горихвостова. Онъ не доросъ еще до того высокаго понятія, которое авторъ вздумалъ ему навязать, иначе первымъ его дѣломъ было бы осуществленіе своихъ убѣжденій, а не отвлеченныя заботы о кошеніи или жнитвѣ посѣяннаго хлѣба; выразимся яснѣе: онъ не захотѣлъ бы принуждать другихъ подчиняться своему желанію косить рожь, а устроилъ бы ото гораздо разумнѣе. Онъ убѣжденъ въ необходимости свободнаго труда, отъ него зависитъ ввести или отринутъ его у себя въ имѣніи, и вмѣстѣ съ тѣмъ ему надобно скосить, а не сжатъ свою рожь. Положимъ, у него нѣтъ капитала сейчасъ нанять работниковъ, но за то у него есть крѣпостные, съ которыми ему нужно только устроиться "обоюдно хорошо" (какъ этого желаетъ авторъ), а онъ не устроивается, не условливается; а вооружаетъ противъ себя крестьянъ, вноситъ въ свои дѣйствія непростительное насиліе. Какой крестьянинъ не согласится косить и коситъ безъ отдыху годъ, не только лѣто, чтобы потомъ сдѣлаться свободнымъ отъ барщины? какой крестьянинъ не согласится исполнять самыя причудливыя требованія своего барина въ надеждѣ на скорую независимость, въ благодарность за признанныя за нимъ гражданскія права? Отчего-же Нельцевъ не употребляетъ этого средства, не рѣшается изложить крестьянамъ дѣло, какъ оно есть, объяснить имъ свое желаніе уничтожить барщину и недостатокъ у ссбя матеріальныхъ средствъ къ осуществленію разумной идеи, не рѣшается просить у нихъ содѣйствія въ соблюденіи его выгодъ только до осени! Какой же крестьянинъ не рѣшится помочь ему? И вѣдь не благоразумнѣе-же заставить прострадать цѣлое лѣто населеніе Зеленыхъ Горокъ, не давъ ему цѣлебной опоры въ надеждѣ будущей свободы отъ барщины, предоставить старостѣ управляться какъ нибудь и, будто для дѣла, шляться по заднимъ дворамъ, или ѣздить по сосѣдямъ? Нельзя-же поступки Нельцева признать и хорошимъ устроиваніемъ на широкихъ основаніяхъ".
   Конечно, если бы г. Бицинъ глядѣлъ на дѣла иначе и считалъ "хорошимъ только хорошее, то ему не для чего было бы выставлять полу-идіота Митьку-Косаго, Ѳому, обставлять Нельцева неутѣшительными личностями съ цѣлью чертить идеалъ "хорошаго устроиванія на широкихъ началахъ". Мы очень хорошо понимаемъ цѣль автора -- показать, какъ при самыхъ неблагопріятныхъ обстоятельствахъ можно восторжествовать болѣе живыми современными воззрѣніями, но къ несчастію онъ забылъ, что такіе взгляды противоположны насилію. Съ этою цѣлью онъ заставляетъ дѣйствовать Нельцева такъ или иначе; все это выходитъ въ повѣсти неуклюже и натянуто, одно съ другимъ не связано,-- не говоря о томъ, что самъ герой, какъ представитель, по теоріи автора, "хорошаго устраиванія", можетъ не полезно, а гибельно дѣйствовать на жаждущихъ уничтоженія барщины. Совмѣстимо-ли, напримѣръ (кромѣ уже сказаннаго), предложеніе Нельцева, сдѣланное крестьянамъ, выйдти на оброкъ съ идеею "хорошаго устройства къ взаимнымъ выгодамъ"? какъ оно могло явиться въ головѣ человѣка, отличающаго причины отъ слѣдствій, выставленнаго для образца?-- "Мошенникъ" Ѳома Егоровъ понялъ лучше дѣло; отрокъ, до его мнѣнію, хотя и маленькій, а срокъ пришелъ, такъ и подай его, а барщину-то можно волочить. Съ какой же стати мужику добровольно лѣзть въ петлю? и какая польза отъ полумѣръ? Нельцевъ этого не понимаетъ по своей привычкѣ ничего не понимать до тѣхъ поръ, пока кто нибудь или что нибудь не наведетъ его на мысль, пригодную, по его мнѣнію, для предпринимаемаго имъ дѣла,-- связи ея съ своей задачей онъ, не отыскиваетъ, и оттого-то въ его распоряженіяхъ вездѣ видна урывчатость. Но авторъ этого не замѣчаетъ: для него Нельцовъ въ самомъ дѣлѣ кажется "хорошимъ устроивателемъ" своего имѣнія и оттого-то онъ внушаетъ Ронлищеву симпатію къ своему герою, тому Ронлищеву, у котораго "молніи блещутъ въ глазахъ" (P. В. No 24 стр. 619) и "сыпятся быстрыя, острыя, летучія вставки, оживляющія его рѣчь" (ibid. стр. 621), между тѣмъ какъ Нельцевъ на вопросы Ронлищева, "какъ онъ устроится съ крестьянами"? думаетъ совершенно не о томъ, и затрудняется "при одной мысли, что старикъ не допускаетъ о другомъ даже подумать чего нибудь, не совсѣмъ лестнаго" (ibid, rrp. 621)!
   Мало этого -- Нельцевъ личность совершенно робкая, не проникнутая ни одной идеей, а отсюда и неспособная къ самодѣятельности, къ преслѣдованію своей цѣли. На все его наталкиваютъ или обстоятельства, или разговоры знакомыхъ, и онъ силенъ только въ своемъ мнѣніи въ первыя минуты. За первымъ впечатлѣніемъ у кого пропадаетъ стойкость за идею, а потому въ его дѣятельности не только нѣтъ широкихъ основаній, но трудно отыскать какія нибудь основанія.
   Разъ, напримѣръ, Нельцевъ былъ свидѣтелемъ, какъ крестьяне напирали на Клима, а Митька-Косой даже тресъ старосту за воротъ, "какъ это иногда ястребъ дѣлаетъ съ курицею". Нельцевъ подлетѣлъ на пролеткахъ къ сараю, гдѣ происходила эта сцена, и первымъ движеніемъ налетѣвшаго героя -- было хлыснуть своимъ хлыстикомъ Митьку-Косаго! "Какъ ты смѣлъ битъ старосту?" вопилъ Нельцевъ.-- "Я-то не билъ, завывалъ Митька: о-охъ, о-охъ, о-охъ! онъ-то билъ!" Изъ толпы послышался голосъ Ѳомки: -- "Вольно вамъ обижать мужика-то!"
   Неправда-ли, г. Бицынъ, возмутительныя вещи выдѣлываютъ эти бездѣльники: Митька-Косой, да Ѳома Егоровъ? прибили старосту; помѣщикъ -- хорошій устроитель -- самъ видѣлъ, и они еще лгутъ въ глаза? экіе бездѣльники! Прямо видно, что здѣсь нужны не убѣжденія, а палка, хлыстъ, какъ это догадался сдѣлать Нельцевъ. Извольте послѣ этого ладить съ такимъ народомъ, извольте заботиться объ его участи! стоитъ-ли труда? Не дѣлаемъ-ли мы слишкомъ много, что говоримъ-то о необходимости уничтожить для нихъ обязательный трудъ? А если кто выполняетъ эти слова, хотѣ бы предварительно показалъ свое преимущество по положенію, того, г. Бицынъ, вѣдь можно признать геніемъ, хорошимъ устроителемъ своего помѣстья? вѣдь можно? А если какой нибудь человѣкъ за подобную дерзость Митьки Косаго или Ѳомы Егорова не накажетъ ихъ еще, а обойдется безъ розогъ и побоевъ, вѣдь такого-то человѣка намъ теперь и надо, вѣдь это, г. Бицынъ, будетъ для насъ идеалъ; "подымай выше" генія? а? Да, читатели, я знаю отвѣтъ даровитаго, правдиво-цѣнящаго автора, а вообразите, -- такимъ высоконравственнымъ человѣкомъ оказывается... Нельцевъ. Онъ призвалъ къ себѣ Клима, поговорилъ съ нимъ и рѣшилъ, что надо назначить старостой Ѳому Егорова: "до сихъ поръ онъ народъ мутилъ (замѣтьте!), пусть теперь онъ съ ними и управляется"! Ѳома сдѣлался старостой и явился къ Нельцеву.
  
   "-- Что тебѣ, спросилъ онъ (Нельцевъ), остановясь.
   "-- Увольте, Иванъ Александровичъ! говорилъ Ѳомка, не глядя ему въ глаза.
   "-- Послушай, Ѳома Егоровъ, это что за вздоръ такой? Я тебя сказалъ: будешь старостой, ты и будь!" (стр. 672 NoNo 23, 24).
  
   А Ѳома все таки продолжалъ просить объ увольненія его отъ старостства.
   Опять характеристическая черта!
   Черезъ нѣсколько минутъ къ Нельцеву пошелъ въ кабинетъ новый староста и доложилъ, что Митька Косой бѣжалъ въ Ерусланскъ.
  
   "-- Да мнѣ-то что? крикнулъ Нельцевъ: -- въ Ерусланскъ ли, въ лѣсъ ли, мнѣ-то что?
   "-- Онъ, выходитъ, въ судъ побѣжалъ, проговорилъ Ѳомка, и на этотъ разъ поднялъ глаза на Нельцева не безъ нѣкотораго нахальства (бездѣльникъ! неправда ли, г. Бицынъ?)
   "-- Что въ судъ? спросилъ Нельцевъ.
   "--На васъ жаловаться, выходитъ" (стр. 673--674).
  
   И Нельцевъ не послалъ погони воротить Митьку-Косаго. вотъ святая-то душа! ему все равно! Геніальный человѣкъ, образцовый человѣкъ Иванъ Александровичъ!
   Но видно только на словакъ Нельцеву было все равно, а на дѣлѣ-то и не казался ему этотъ побѣгъ -- ничтожнымъ происшествіемъ, и онъ началъ разсуждать:-- "Неужели, однако, въ самомъ дѣлѣ праву Ронлищевъ, и даже это надо простить имъ? Этого только не доставало во всѣхъ моихъ съ вами мытарствахъ (угадалъ!) чуть не весь годъ?"
   А послушать бы Ѳомку теперь, онъ тоже умѣетъ разсуждать! По мнѣнію этого "отъявленнаго" плута, Нельцевъ былъ кругомъ виноватъ. Вообразите, онъ прехладнокровно доказалъ бы вамъ, что Митька-Косой по дѣламъ расправился съ старостой, хоть староста тутъ, сказать правду, насколько невиноватъ лично. По его мнѣнію, заставлять работать по праздникамъ нельзя: законъ не позволяетъ, и если работа осталась съ субботы недоконченною, то изъ этого не слѣдуетъ, что какой нибудь староста Климъ, исполняя приказанія пославшаго его, можетъ заставлять міръ работать т отправлять барщину въ воскресенье. Будь на мѣстѣ Клима хоть Захаръ -- и Захара не надо бы слушаться, и Захара бы можно потрясти за шиворотъ. Ѳома началъ бы доказывать, что Нельцевъ напрасно прибилъ Митьку-Косаго и т. д. А Нельцевъ бы долженъ былъ согласиться съ Ѳомою, вѣдь авторъ заставляетъ его думать: -- "Крестьянина зовутъ глупымъ? Очень умно съ его стороны и волочить свою крѣпостную работу, и отъ нея уклоняться. Прямой расчетъ надувать своею помѣщика. А если къ тому же они другъ друга не понимаютъ, какъ же ему тѣмъ не пользоваться для своей выгоды? Право, очень умно!" (No 22. стр. 371--372).
   А пока Ѳома Егоровъ излагалъ бы своя возрѣнія, у Нельцева шелъ бы разговоръ съ Бубеницынымъ, сильно возставшимъ противъ своеволія крестьянъ. Герою г. Бицына было все равно на словахъ -- бѣжалъ ли Митька-Косой, или нѣтъ; а на дѣлѣ-то онъ побаивался, а потому немудрено, что уступилъ убѣжденіямъ пріѣхавшаго сосѣда, и въ барскомъ домѣ Золотыхъ Горокъ появился становой, на слова котораго "довѣрьтесь! все выполнено будетъ, какъ слѣдуетъ; гдѣ же самому помѣщику въ законы входить!... довѣрьтесь!" и т. д., Нельцевъ подписалъ двѣ бумаги: одну -- объявленіе о побѣгѣ Митьки-Косаго, другую -- которая "непремѣнно понадобится, если потребуется отзывъ"; выслушалъ множество циническихъ анекдотовъ, женируясь высказать свое мнѣніе о ихъ пошлости, и оставилъ при себѣ составленныя бумаги. А какъ же было не подчиниться словамъ Бубеницына! Хорошо, если Митька-Косой побѣжалъ бы въ станъ, или къ исправнику; а то, какъ къ предсѣдателю? и наложатъ опеку за жестокое обращеніе съ крестьянами! "Боже мой! думаетъ и тревожится Нельцевъ: -- я-то моимъ еще городскимъ пріятелямъ обѣщалъ смягчать здѣшніе правы! Хорошъ бы я былъ теперь въ ихъ глазахъ, еслибъ они услыхали, что меня просятъ отдать подъ опеку за жестокое обращеніе!"
   Бѣдный, право этотъ Нельцевъ, нигдѣ ему не удастся! Онъ ли не хорошій устроитель, онъ ли нехлопочетъ о благополучіи своихъ крестьянъ, а они, какъ на зло, не обладаютъ пророческимъ прозрѣніемъ и не могутъ оцѣнить вполнѣ его заслугъ! А къ этому еще -- пожалуй, узнаютъ пріятели:
  
             Что будетъ говорить
   Княгиня Марья Алексѣевна?
  
   О Боже праведный! лучше и не думать объ этомъ.....
   Но успокойтесь, читатель; г. Бицынъ не заставляетъ своего "хорошаго устроивателя" пострадать отъ "козней" или, правильнѣе, отъ правосудія предводителя и другихъ гг. имѣющихъ "власть", частію, вѣроятно, потому, что добродѣтель всегда торжествуетъ, а частію потому , что Митька-Косой -- "обиженный-малоумный" -- можетъ только быть орудіемъ для исполненія преступныхъ замысловъ другихъ, а самъ, подобно Нельцеву, не можетъ ничего начатъ. Оттого то на другой день послѣ бѣгства, рано утромъ лакей доложилъ Нельцеву, что Митька-Косой дожидается его: "только что свѣтать начало, пріѣхалъ въ деревню и прямо сюда." Нельцевъ вышелъ къ вернувшемуся преступнику.
  
   "-- Что тебѣ надо? спросилъ Нельцевъ.
   "-- Ужь простите! проговорилъ полуидіотъ, но такимъ тономъ, что это скорѣе походило на глупое требованіе, чѣмъ на умную просьбу.
   "Нельцевъ растерялся; Митька Косой заплакалъ. Онъ такъ ребячески всхлипывалъ, что Нельцеву стало жаль бѣдняка.
   "-- О чемъ же ты плачешь, Митька Косой? спросилъ Нельцевъ, взявъ его за рукавъ лѣвой руки, которая у него висѣла, тогда какъ правою онъ утиралъ слезы.
   "Бѣднякъ только всхлипывалъ. Нельцевъ повторялъ свое слово еще успокоительнѣе. Бѣднякъ все всхлипывалъ.
   "-- Я на васъ жаловаться ходилъ, наконецъ началъ онъ.-- Такой-то срамоты на свою душу и ни за что не принялъ бы. Измучился... Въ дорогу-то и хлѣбушка съ собою не взялъ... оголодалъ совсѣмъ... пуще нищаго... на душѣ срамота... Ее-то за что на себя принялъ?...
   "И ужь какъ въ люлькѣ ребенокъ онъ плакалъ и даже не утиралъ слезъ рукавомъ.
   "-- Но послушай, полно, Митька Косой! заговорилъ было Нельцевъ, но сдѣлалъ два шага вправо и сорвалъ завядшіе побитые морозомъ листочки душистаго горошка въ террассномъ ящикѣ.-- Ну, полно же! опять онъ къ нему обратился, ставъ на прежнее мѣсто.
   "Митька Косой упалъ въ ноги.
   "-- Не взялъ бы грѣха, говорилъ онъ уже рыдая:-- я-то убогій, меня-то всякій ткнетъ... Ой, ой, ой! За что жь теперь Ѳомка душу мою погубилъ совсѣмъ?...." (NoNo 23--24 стр. 693) и т. д.
  
   Какой въ самомъ дѣлѣ ребенокъ этотъ Нельцевъ! у него, положимъ, сердце мягкое, онъ готовъ жалѣть человѣка, всхлипывающаго по-дѣтски, а заговоритъ, начнетъ успокоивать и тутъ же отойдетъ, чтобы сорвать завядшій листокъ!! И уже послѣ длинныхъ сценъ и приступовъ рѣшаетъ, что Митька совсѣмъ невиноватъ, т. е. иначе говоря: Нельцевъ давно созналъ, что обязательный трудъ не годится, но это онъ созналъ въ общемъ, а въ приложеніи къ частному случаю -- онъ готовъ сказать: "и неужели имъ это простятъ?" Онъ прощаетъ Митьку-Косаго, вѣдь онъ идіотъ, можно ли на него сердиться? Другое дѣло Ѳома-подговорщикъ, "ядъ здѣшнихъ мѣстъ"; съ нимъ нужно обращаться иначе.... Ѳома передъ Нельцевымъ и "хорошо устроивающій хозяйство на широкихъ, нравственно-политическихъ основаніяхъ", забывъ найденное слово -- разгадку всѣхъ превратностей,-- кричитъ на Ѳому-подговорщика за то, что тотъ явился просить помилованія въ своей винѣ -- слѣдствія его невыгоднаго положенія.
  
   "-- Что ты ко мнѣ пришелъ? пуще возмущаясь духомъ, говорилъ Нельцевъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   "-- Что ты пришелъ? уже почти вскрикивалъ онъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   "-- Что я вамъ сдѣлалъ?... Что я вамъ сдѣлалъ? уже не былъ въ силахъ удерживаться Нельцевъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   "-- Окаменѣлъ! крикнулъ Нельцевъ, и отвернулся... Ожесточенъ! крикнулъ Нельцевъ, вѣдь ужь это..." (стр. 695) и не докричалъ, что онъ подразумѣвалъ подъ словомъ "это".
  
   Здѣсь у Нельцева является уже лично-обиженное званіе, онъ забылъ разгадку, "широкія" основанія и началъ принимать поступки Ѳомы Егорова, какъ направленныя исключительно противъ него. Онъ спрашиваетъ, "что я вамъ сдѣлалъ?", а самъ говорилъ, что все его хозяйство въ корнѣ гибельно дѣйствуетъ на его отношенія къ Ѳомкамъ, Митькамъ, Егорамъ, Иванамъ и т. д., что крестьянинъ умно дѣлаетъ, когда волочитъ барщину и т. д. и т. д. Мало того, онъ еще болѣе смотритъ строго на свои отношенія: "вѣдь этакъ (говоритъ онъ Ронлищеву) и въ самомъ дѣлѣ, какой нибудь Митька-Косой, или Ѳомка съ ножомъ къ горлу пристанутъ! Помилуйте, какъ же все "простить?" (стр. 650). Но г. Вицынъ заставилъ-таки Нельцева простить и Ѳомку, а Ѳомка такъ, кажется, убѣдительно просилъ его наказать! "Велите меня наказывать! говорить Ѳомка: велите Ѳому Егорова наказывать! кричитъ Ѳомка и стонетъ: ой, ой, ой, ой! и плачетъ; усы, борода смачиваются слезами, мѣшаются съ пескомъ. И Нельцевъ простилъ его, нашелъ довольно наказаннымъ! замѣчательный хозяинъ!
   Въ тотъ же вечеръ Нельцевъ приказалъ собрать мужиковъ, "чтобы всѣ были!" наказалъ онъ Ѳомѣ. И пошелъ Нельцевъ гулять по саду и думаетъ себѣ: "право, такъ завязалось у насъ все это гадкое дѣло и такъ неожиданно хорошо кончилось, что кстати я не найду удобнѣе мига, какъ именно нынче же объявить имъ всѣмъ, что мы другъ съ другомъ навсегда разстались (немся?), будемъ впередъ сосѣди и только!* (стр. 653.) "Гадкое дѣло завязалось" (само собою!), а кто былъ причиною, кто виновникомъ? гадкій Ѳома? неправда-ли, г. Бицынъ? Чего добраго (хорошо, что кончилось) еще могло выйдти что нибудь похуже: не даромъ же прежде въ разговорахъ съ бариномъ этотъ "мошенникъ" Ѳома былъ такъ нахаленъ... самъ Нельцевъ замѣтилъ что онъ, "ожесточенъ, а вѣдь это"... недалеко до осуществленія его опасеній, высказанныхъ Ронлищеву? скорѣе же покончить съ барщиной, иначе говоря, скорѣе принять рѣшительныя мѣры... являющіяся на сцену не какъ свидѣтельство убѣжденій Нельцева въ необходимости свободнаго труда, а какъ причуда барина, натолкнутаго "гадкимъ дѣломъ" на мысль, что кстати покончить нынче съ стариной; являющіяся простымъ нежеланіемъ еще разъ быть дѣйствующимъ лицомъ въ подобномъ происшествіи, въ которомъ -- при незнаніи Нельцевымъ хозяйства и неумѣніи отстранить подобный случай -- могутъ отдать имѣніе въ опеку, и тогда --
  
             Что будетъ говорить,
   Княгиня Марья Алексѣвна?
  
   Гдѣ же "широкія" основанія реформы Нельцева? гдѣ увидѣлъ ихъ г. Бицынъ? Не въ томъ ли, что Нельцевъ выгодно продалъ лѣсъ Ильѣ Трофимову? такъ это произошло единственно отъ добросовѣстности покупателя;-- не въ томъ-ли, что онъ ходилъ по "заднимъ дворамъ" и присматривался, что тамъ обрѣтается? или въ его намѣреніи завести фабрики въ крестьянскихъ избахъ, безъ лишняго комфорта? или въ его намѣреніи изучить народное хозяйство? Но вѣдь все это одни предположенія, а какъ только начался свободный трудъ, Нельцевъ уѣзжаетъ въ Москву, хотя "какъ на чужбину", а все-таки уѣзжаетъ. И какъ онъ хорошо думаетъ о своемъ подвигѣ: "не даромъ прошло для меня какихъ нибудь пять-шесть мѣсяцевъ! Я доволенъ! Хоть и очень не шумна была моя жизнь, самъ Свибловъ (московскій пріятель) не могъ бы помундирничать ею; но никогда еще и самъ мой другъ Свибловъ -- какъ ни мундирничай онъ своими міровыми интересами -- не сдѣлалъ бы столько, сколько я въ эти пять-шесть мѣсяцовъ!!" (стр. 703) Вообще герой очень хорошъ.
   Но въ самомъ дѣлѣ, отчего же Нельцевъ не могъ мирно и благополучно устроиться? вѣдь онъ все-таки далеко впереди всевозможвыхъ Бубеницыныхъ и Горихвостовыхъ и т. п. господъ? Бѣда въ томъ, что Нельцевъ самъ все захотѣлъ устроивать. Хозяйничать надъ землей -- онъ не ум123;лъ, а устроить бытъ крестьянъ, причисленныхъ къ Зеленымъ Горкамъ, онъ не могъ. Въ свое имѣніе онъ явился вполнѣ бариномъ. Нельцевъ хочетъ освободиться отъ барщины и хочетъ освободить другимъ.... что же онъ дѣлаетъ? идея созрѣла въ его головѣ и онъ носитъ ее при себѣ, вполнѣ увѣренный въ необходимости знать объ ней только одной изъ двухъ сторонъ, причастныхъ дѣлу. Онъ ни нельзя лучше характеризуетъ нашу формалистику, которая вездѣ пустила свои корни, и даже воспитанный въ Московскомъ университетѣ. Нельцевъ въ душѣ бюрократъ, эгоистъ, гордый предъ находящимися въ худшемъ положеніи, убѣжденный въ необходимости тайны, постепенности и т. п. Онъ ставитъ себя на пьедесталъ, дѣлаетъ себя фокусомъ всякаго благоустройства, не рѣшается подѣлиться своими намѣреніями съ обязанными покоряться его волѣ.... Онъ имѣетъ дѣло съ взрослыми, разумными, хотя не учеными людьми. Между ними должны быть отношенія близкія, не натянутыя. Взрослый человѣкъ не можешь сблизиться съ другимъ по постороннему предписанію. Даже въ школахъ, гдѣ такъ часто хвалятся умѣньемъ переработывать человѣческую натуру, воспитатель не имѣетъ никакихъ средствъ сблизить двухъ антипатичныхъ личностей болѣе, чѣмъ на кажущуюся дружбу, основанную на пустой, ничего незначащей, натянутой вѣжливости, или боязни выказать свою антипатію. А въ школѣ нѣтъ еще тѣхъ многочисленныхъ условій и предлоговъ къ неудовольствію, которые возникаютъ здѣсь изъ за матерьяльныхъ отношеній. Человѣкъ сближается только съ тѣмъ, въ кѣмъ онъ можетъ ужиться, но между нимъ и другимъ всегда являются извѣстныя условія, безъ которыхъ не можетъ ничего крѣпко установиться. Положительный человѣкъ, ясно сознающій свое положеніе и средства удовлетворенія своимъ потребностямъ, имѣя самъ силы выработать кусокъ хлѣба и обладая матерьяломъ, или занятіемъ, способнымъ ему доставить пропитаніе, не захочетъ быть подъ страхомъ случайности, и пользуясь сегодня достаточнымъ содержаніемъ, завтра по независящимъ отъ себя причинамъ тратить время и силы на чужую работу, ввергнуть себя въ неизвѣстное положеніе. Нельцевъ понималъ это отвлеченно; зналъ кромѣ того стремленіе человѣка освободиться отъ посторонней опеки, а хотѣлъ освободить самъ другихъ безъ участія ихъ въ этомъ освобожденіи, т. е. иными словами, хотѣлъ оказать имъ барскую милость, а не воздать должное. Понятно, что крестьяне не могли съ нимъ сблизиться: онъ былъ въ ихъ глазахъ смѣшонъ и непонятенъ, потому что кто же можетъ считать человѣка хорошимъ и дѣльнымъ, когда онъ ничего не сдѣлалъ дѣльнаго и хорошаго? а Нельцевъ именно не обрисовался въ ихъ глазахъ съ этой стороны.
   Крестьянина, какъ хотите, связываетъ съ бариномъ-помѣщикомъ, сознаніе собственнаго ничтожества предъ личностью своего помѣщика...
   Климъ -- прежній староста -- семидесятилѣтній старикъ иногда удивлялся мнѣніямъ и распоряженіямъ своего молодаго барина; но не такъ должны были смотрѣть на него крестьяне, болѣе живые, болѣе прочувствовавшіе новое время, особенно когда познакомились поближе съ его непонятнымъ обращеніемъ. Въ самомъ дѣлѣ какъ должна была подѣйствовать подобная сцена на мужика: "Гнѣвно вызвавъ Ѳому Егорова, онъ велѣлъ ему идти за собой, а остальнымъ крикнулъ: "вонъ изъ воротъ!" Почесывая затылки, пошли старики, a молодежь промежь себя гуторила"... Послѣ подобнаго пролога, кажется, нечего было ожидать хорошаго отъ Нельцева. Крестьяне видѣли начало сцены и поневолѣ ждали грозной развязки; только Ѳома Егоровъ не унывалъ; онъ стоялъ въ кабинетѣ Нельцева, какъ ни въ чемъ не бывало, точно сюда его призвали, какъ хорошаго знакомаго, съ которымъ хотятъ посовѣтоваться о добромъ дѣлѣ.
  
   "-- Послушай, Ѳома Егоровъ, сказалъ наконецъ мой юный герой:-- зачѣмъ ты объ камень косу сломалъ?
   "-- Ее развѣ, баринъ, можно о камень сломать? имѣлъ наглость отвѣтить Ѳомка: -- опять же, Иванъ Александрычъ, я развѣ какой лиходѣй себѣ, чтобы свою косу сталъ о камень ломать? Извѣстное дѣло, косимши, сломалась.
   "...Подумалъ Нельцевъ и сталъ ходитъ по комнатѣ...
   "-- Знаешь ли ты, Ѳома Егоровъ, что тебѣ за твой отвѣтъ стоитъ въ рожу дать?
   "-- Это какъ ваша воля будетъ,-- извѣстно, мы народъ -- подневольный.
   "...Подумалъ Нельцевъ и опятъ сталъ по комнатѣ ходитъ...
   "-- За что жь выходить такъ, Иванъ Александровичъ? началъ Ѳомка, видимо ободренный нерѣшительностію своего молодаго барина...
   "-- Эхъ, ты-ы! каторжникъ, право! не вытерпѣлъ Климъ...
   "Нельцевъ почувствовалъ себя очень неловко и не зналъ, что дѣлать.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   "Что жъ это, въ самомъ дѣлѣ? Искалъ Нельцевъ убѣжать куда нибудь, останавливался передъ Ѳомкой, хотѣлъ что-то говорить и опять точно рѣшался на что-то, и не могъ чего-то.
   "-- Послушай, Ѳома Егоровъ, наконецъ онъ сказалъ ему (и тонъ хорошо показывалъ, что ужь это онъ другое говорилъ, а не то, что хотѣлъ сказать прежде): понимаешь ли, что за одно то, что ты сейчасъ говорилъ, тебя наказать стоитъ?... Зачѣмъ вы себя скотами ведете? Драть-то васъ и все заставлять изъ подъ палки -- и я умѣлъ бы. Ты вотъ -- вотъ теперь уйдешь -- меня жь дуракомъ назовешь, что тебѣ рукъ не скрутили, да въ станъ не отправили: ну, хочешь, я буду умникомъ? Въ станъ, такъ въ станъ, -- дѣлать нечего!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   "-- Не хорошо, братъ! сказалъ Нельцевъ и опятъ заходилъ по комнатѣ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   "-- Бываетъ, точно, мы косимъ и рожь; да та значитъ, запольная, гдѣ рѣдка. Такъ та-то теперь зелена стоитъ, заключилъ Ѳома.
   "Вотъ то-то! подумалъ поздно спохватившійся Нельцевъ; -- наконецъ-ото понялъ по крайней мѣрѣ! хоть это-то хорошо!
   "-- Ступай, сказалъ онъ Ѳомкѣ" (стр. 604--606).
  
   Неужели можно крестьянамъ понять Нельцева, не зная его думъ и движенія мысли? А онъ всегда обращается съ ними одинаково; начнетъ "съ гнѣвомъ", а кончитъ ничѣмъ, положительно ничѣ;мъ. Онъ самъ знаетъ, что его назовутъ дуракомъ, и какъ не назвать? Спросить бы Ѳомку, зачѣмъ его баринъ звалъ, и онъ не отвѣтитъ положительно.
   Подобные разговоры нелѣпы, какъ доказательства шаткости нельцевскаго взляда на обязательный трудъ; они нисколько не согласуются съ его рѣчами о зловредности корня барщиннаго хозяйства; они наконецъ вредны, какъ указатели безалаберности барина въ отношеніяхъ къ крестьянамъ. Оттого и произошли для Нельцева всѣ непріятности, что онъ рутинно принялся за дѣло, не умѣя сдѣлаться понятнымъ для крестьянъ. А какія послѣ этого могли быть разумныя отношенія между нимъ и принадлежащими ему людьми? какой могъ совершиться между ними разумный договоръ? Нѣтъ! повторяемъ, уничтоженіе барщины Нельцевымъ есть съ его стороны обязательная милость, капризъ вольнаго самолюбія, а не сознаніе однородности плети и крови, однородности чувства и мысли, однородности нравъ... Только балованный, гордый Нельцевъ можетъ принимать Ѳому и Митьку, заставлять ихъ стоять и, разговаривая Богъ знаетъ о чемъ, вызывать съ ихъ стороны нахальное притворство и грубый обманъ. Самая реформа подѣйствовала на него не такъ, какъ онъ ждалъ: освободившись отъ барщины, онъ хотѣлъ учиться хозяйству -- и уѣхалъ для этого.... въ Москву.
   Дѣйствительно, Нельцевъ хорошо, великолѣпно, превосходно поступилъ, уничтоживъ барщину; но развѣ путь-то его къ этому благотворному измѣненію вѣренъ? развѣ эти двиганья шашками, это гордое я достойно подражанія? Нѣтъ, г. Бицынъ, вашъ герой не съумѣлъ хорошо сладить дѣло для обѣихъ сторонъ! Онъ, можетъ быть, теперь въ Москвѣ очень доволенъ своими поступками, можетъ быть онъ тамъ повторяетъ свои мысли при выѣздѣ изъ деревни: "хоть и очень не шумна была моя жизнь, но никогда еще и самъ Свибловъ, мой другъ, не сдѣлалъ бы столько, сколько я въ эти пять-шесть мѣсяцевъ! О, я очень доволенъ!" -- а мы только видимъ въ немъ, къ прискорбію, молодаго еще Горихвостова.
   Г. Бицынъ съ удовольствіемъ замѣчаетъ перемѣны въ своемъ героѣ съ первыхъ съ нимъ встрѣчъ и до окончанія его дѣла. Нельцевъ былъ прежде франтъ, денди. И вы думаете, чему даже радуется г. Бицынъ? Послушайте, чѣмъ онъ кончаетъ свою повѣсть: на Нельцевѣ, при выѣздѣ изъ Зеленыхъ Горокъ въ Москву, была дубленка. "Правда, -- говоритъ авторъ, -- дубленка была -- романовка, притомъ же фасонъ ея напоминалъ скорѣе какое-то шикарное пальто, чѣмъ тулупъ помѣщичій -- въ этомъ нѣтъ спору -- все же однако это была простая дубленка, и авторъ долженъ отдать справедливость своему герою въ томъ, что уже и это было съ ею стороны значительнымъ шагомъ впередъ" (стр. 704)1! Немудрено, что г. Бицынъ за дубленкой не разсмотрѣлъ уѣзжавшаго Нельцева и ошибочно призналъ его "хорошо сладившимъ для обѣихъ сторонъ свое дѣло съ крестьянами.... Нѣтъ, повторимъ еще разъ,-- не такихъ намъ надо Нельцевыхъ!
   Что пытался обрисовать намъ г. Бицынъ своимъ героемъ Нельцевымъ, то же самое взялъ для себя задачей авторъ брошюры "Шагъ впередъ". Авторъ, какъ слѣдуетъ наставнику, прежде всего начинаетъ говорить, что извѣстная пословица: "правда глаза колетъ" -- очень хорошая пословица, если она сохранилась до "вашего времени -- прогрессивнаго, критическаго", и это затѣмъ, чтобы имѣть право сказать, что полно, пора перестать не уважать старыхъ помѣщиковъ, не жалующихъ слѣдствія гибельнаго прогресса, не устроивающихъ свое житье-бытье по новому, не вводящихъ вмѣсто барщины у себя трудъ вольнонаемный. "Эхъ, господа! говоритъ онъ:-- плохіе вы судьи, какъ я посмотрю на васъ, если бросаете камень въ своего собрата!... Развѣ вы лучше устроили себя, и подъ часъ не такъ же жалуетесь на несправедливость будто-бы къ вамъ другихъ?" (стр. 2--3). Шутникъ, подумаешь, этотъ авторъ: вонъ куда махнулъ! И какъ вѣдь махнулъ -- любо-дорого! И ругаетъ-то онъ "неотвязчивую правду", и совѣтуетъ "прихлопнуть ее", и "жужжитъ-то" у него правда, "будто злая муха въ осеннюю пору", будто ненавидитъ онъ эту гласность щекотящую; а самъ подкрался къ намъ, да и бацъ: сказалъ такую правду, хоть прочь бѣги отъ нее! А самъ-то онъ куда! не чета читателю. "Вмѣсто всякихъ упрековъ и осужденій, которыми такъ щедро (не читывали!) осыпаютъ со всѣхъ сторонъ помѣщика за его прошедшее, попробуемъ мы посовѣтовать ему, какъ умѣемъ, на что именно въ своемъ хозяйствѣ онъ долженъ будетъ обратить особенное вниманіе при новомъ порядкѣ вещей. По нашему крайнему разумѣнію это (т. е. совѣты? проба??) будетъ самый вѣрный путь къ обогащенію помѣщиков-"землевладѣльцевъ" (стр. 5). Хотя тутъ авторъ, кажется, не шутитъ, а трудно понять, что онъ хотѣлъ сказать.... А этому собственно и посвящена глава 1-я (стр. 1--5).
   Намъ, вообще, не совсѣмъ понятно, къ чему написано это сочиненіе: книга имѣетъ цѣлью изложить вѣрнѣйшій путь для обогащенія помѣщиковъ землевладѣльцевъ,-- это, безъ сомнѣнія, очень похвально и хорошо; но для того, чтобы убѣдить закоренѣлаго барина въ необходимости отмѣны крѣпостнаго порядка и введенія совѣтуемаго здѣсь -- мало представить ему невыгоды крестьянъ, отчасти и его; ему надобно представить чрезъ становаго указъ съ изложеніемъ ст. Св. Зак., излагающихъ наказаніе за непринятіе совѣтуемыхъ правилъ, -- особенно не подѣйствуютъ на него безсодержательныя, голыя мнѣнія автора, признакъ не совсѣмъ яснаго пониманія дѣла, авторъ точно забываетъ свою цѣль совѣтовать, какъ устроиться,-- это конечно прочтетъ всякій помѣщикъ, -- а дѣлаетъ двусмысленныя описанія часто непонятныхъ невыгодъ прежней системы для помѣщика, точно говоря человѣку, вполнѣ убѣжденному, что говорить о крѣпостномъ правѣ -- просто страмить нашъ вѣкъ, наше время, -- а не помѣщику, привыкшему къ барщинѣ и видящему въ ней единственный источникъ своего богатства. Что значитъ, на примѣрь, это мѣсто: "При такой (полной во всѣхъ отношеніяхъ) зависимости личности крестьянина отъ помѣщика, "безъ сомнѣнія, и трудъ его на столько же принадлежалъ ему, на сколько онъ былъ въ правѣ располагать собой; стало быть трудъ крестьянина принадлежаль исключительно помѣщику. Чѣмъ же помѣщикѣ вознаграждалъ ого за этотъ трудъ? Во первыхъ, землей, которая (обработанная крестьяниномъ) давала крестьянину возможность содержать себя съ семействомъ, уплачивать государственныя подати и отправлять земскія повинности. Во вторыхъ, разнаго рода пособіями для поддержанія крестьянскаго хозяйства. Пособія эти дѣлались съ возвратомъ (не понимаемъ... не ссуду ли авторъ имѣетъ въ виду?) и безъ возврата. Такимъ образомъ мы видимъ, что помѣщикъ пользовался...." Но, читатель, извини насъ, мы дальше не можемъ выписывать: просто удивилъ васъ авторъ своимъ остроуміемъ! Ты, вѣроятно, понялъ, куда мѣтилъ авторъ; ты видѣлъ, какъ онъ преважно разсуждалъ, какъ весь трудъ крестьянина принадлежитъ помѣщику за право имѣть землю, т. е. быть въ состояніи содержать семейство, платить подати, получать въ ссуду деньги за трудъ для помѣщика и трудъ для себя; ты прочелъ это, благосклонный читатель, и что же ты теперь думаешь объ авторѣ? Я, сознаюсь, подумалъ, что онъ самъ помѣщикъ, а теперь вижу, что это.... но, впрочемъ, не хочу я навязывать тебѣ своего мнѣнія, читай самъ. Начинаю выписку съ точки: "Такимъ образомъ мы вводимъ, что помѣщикъ пользовался трудами своихъ крестьянъ вовсе не даромъ: онъ вознаграждалъ ихъ по мѣрѣ своихъ средствъ матеріальныхъ и той прибыли, которую онъ получалъ отъ своей вотчины" (стр. 6--7). Шутникъ этотъ авторъ! Ловко, ловко написалъ мѣстечко: сейчасъ узнаешь, что прогрессистъ,-- защищаетъ праваго, кто не даромъ пользуется дарованнымъ!
   Да кромѣ этого, авторъ приготовилъ еще хорошенькое мѣстечко. "Помѣщикъ, говоритъ онъ: подарившій въ прошломъ году Макару и Савелью по избѣ, разсчитываетъ, что если сегодня, завтра, черезъ годъ встрѣтится надобность въ избахъ {Изба крестьянская, примѣрно, стоитъ 25 лѣтъ!...} Петру, Сидору, Ивану, Сергѣю и прочимъ крестьянамъ его вотчины, то онъ точно также подаритъ и имъ. На этомъ основаніи не въ правѣ ли онъ требовать, чтобы всѣ его крестьяне дружно исполняли свое дѣло и работали, какъ одинъ человѣкъ. Онъ долженъ дѣлать для массы и для него должна также дѣлать масса. Но не такъ понимаютъ это крестьяне, которые думаютъ каждый за себя, и у которыхъ на каждомъ, кромѣ барщины, лежатъ еще другія не менѣе тяжелыя обязанности" (стр. 9--10). Не понимаютъ эти крестьяне, что имъ надо дѣлать, а то бы хорошо: и помѣщикъ былъ бы спокоенъ; они бы получали, въ случаѣ нужды, новыя избы, работали бы, авторъ не писалъ бы своей книжонки и никто бы даромъ не потерялъ 60 копѣекъ! Хорошо бы!!
   Потомъ авторъ разбираетъ выгоды вольнонаемнаго труда и, тамъ какъ при перемѣнѣ обязательнаго труда на вольнонаемный, понадобятся деньги, которыя не у всякаго помѣщика обрѣтаются въ наличности, то онъ придумалъ единственныя средства отстранитъ эту непріятность. По его мнѣнію нужно:
   "1) Продолжать хлѣбопашество на прежнемъ основаніи, предоставивъ въ пользованіе работниковъ за ихъ труды землю. Вслѣдствіе чего необходимо придется уменьшить господскую запашку, а вниманіе и труды самаго земледѣльца -- усугубить."
   Какъ видите, авторъ шутилъ все прежде; а теперь принялся толковать дѣло. Мы увѣрены, впрочемъ, что авторъ напрасно взялъ на себя роль учить помѣщиковъ "единственнымъ" средствамъ. На Руси давно знаютъ подобный методъ обработки земли на "прежнемъ основаніи".
   2) Отложить большую часть нашихъ обыкновенныхъ, мнимо необходимыхъ потребностей. Да, во многомъ придется отказать себѣ тому, кто захочетъ поддержать свое хозяйство и оставить безполезныя работы, думать, какъ и гдѣ выгоднѣе употребить рабочую силу."
   Это мнѣніе -- личное автора -- ни на чемъ видимо не основано. Оно бьетъ противъ свободнаго, вольнонаемнаго труда, а онъ самъ считаетъ его гораздо выгоднѣе крѣпостнаго. обязательнаго! Рѣшительно непонятна причина, по которой авторъ выставляетъ введеніе новыхъ порядковъ какою-то очистительною жертвою!
   "3) Обратить особенное вниманіе на мѣстное положеніе и способы имѣнія, въ которомъ легко можетъ случиться, что посѣвы одного рода сѣмянъ могутъ быть замѣнены другими съ большею выгодою для земледѣльца -- и наконецъ
   "4) Землевладѣлецъ долженъ привлекать для своихъ работъ крестьянъ справедливою оцѣнкою ихъ труда и ласковымъ съ ними обращеніемъ."
   Съ уменьшеніемъ запашки, по мнѣнію автора, одна часть ея должна быть обращена въ луга, на которыхъ необходимо сѣять кормовыя травы, а другая -- можетъ быть отдаваема въ наймы съ тѣмъ, чтобы доходъ съ нее употреблять на покупку скота. Такимъ образомъ съ усиленіемъ удобренія, уменьшенное количество запашки возместится лучшимъ урожаемъ. Потомъ, по мѣрѣ средствъ, разсчетливаго хозяина, запашка его снова можетъ увеличиваться. Вотъ тотъ путь по мнѣнію автора, которымъ мало-по-малу небогатый помѣщикъ будетъ имѣть возможность заводить свой рабочій скотъ и принимать работниковъ вольнонаемныхъ. Какъ видно, авторъ не обладаетъ изобрѣтательностью въ совѣтахъ, но за то онъ какъ будто знакомъ съ скотоводствомъ и объ содержаніи рогатаго и вообще рабочаго скота говорить въ своей книжонкѣ попространнѣе. По его мнѣиію, при новой системѣ труда необходимо увеличить число головъ рабочаго скота, а главное улучшить имѣющіяся породы.
  
   "Мы понимаемъ это дѣло такъ,-- говоритъ онъ,-- вмѣсто трехъ плохихъ коровъ лучше имѣть одну, да хорошую, на томъ основаніи, что она больше даетъ молока и удобренія.
   "Не такъ понимаютъ это другіе: потому что у нихъ хорошая черезъ годъ дѣлается хуже плохой. Во первыхъ отъ дурнаго присмотра, во вторыхъ отъ дурнаго помѣщенія и наконецъ, въ третьихъ, отъ дурнаго корма, который большею частію доходитъ даже не въ томъ количествѣ, въ которомъ бы слѣдовало. Молодыя телки часто ходятъ въ одномъ стадѣ съ прочимъ крупнымъ скотомъ, въ слѣдствіе чего начинаютъ телиться часто двухгодовалыя, отчего приплодъ отъ нихъ выходить мелкій и безсильный. Тоже самое бываетъ и съ лошадьми.
   "Обязанность скотника и скотницы, какъ и всякая другая обязанность, требуетъ своего рода знанія и любви кь дѣлу; поэтому хозяинъ, назначая людей въ эту должность, непремѣнно долженъ быть осмотрительнымъ. Забудьте дать пить или ѣсть человѣку, онъ у васъ попроситъ, а забудьте положить сѣна въ ясли скотинѣ, она такъ и останется голодною; не защищайте ее отъ хищныхъ звѣрей, -- ея не будетъ на свѣтѣ; ее загляните на скотный дворъ раза два ночью, навѣрно на утро увидите какой нибудь безпорядокъ. Все это лежитъ за отвѣтственности скотника и скотницы, имъ обо всемъ надо подумать и за всѣмъ присмотрѣть. Какъ же въ эти должности ставить людей едва, кого кн попало? А вѣдь нерѣдко у насъ только лѣнтяевъ дѣлаютъ скотниками, и за дурное поведеніе ссылаютъ въ скотницы.
   "Кромѣ присмотра животному необходимо теплое, свѣтлое и по возможности опрятное помѣщеніе. Очень часто съ октября и до мая скотъ помѣщается на темномъ скотномъ дворѣ, въ щели и окошечки котораго, дуетъ сквозной вѣтеръ и наметаетъ туда снѣгъ. Бѣдныя животныя дрогнутъ, собираются въ одинъ какой нибудь уголъ и плотно жмутся одно къ другому" и т. д., и т. д.-- словомъ сказать, о скотѣ авторъ разсуждаетъ превосходно.
   Отъ книги "Шагъ впередъ" пахнетъ дряхлостью. Видно, что автору не переучиться съизнова, не пріобрѣсти свѣтлыхъ взглядовъ. Несмотря на свои старанія прикрыться, у него проскользаютъ такія мѣста, что сейчасъ узнаешь орла по когтямъ. Онъ отлично разсуждаетъ о необходимости подготовки самихъ помѣщиковъ къ управленію народнымъ хозяйствомъ, чтобы не ввѣрятъ свой имѣнія желающимъ получитъ мѣсто управляющаго или домашняго учителя. Но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ точно самъ зараженъ родовыми преимуществами, точно боится, чтобы помѣщикъ не устроился, взявъ управляющаго не изъ помѣщиковъ; онъ не совѣтуетъ довѣрять другимъ сословіямъ и преспокойно, точно дѣлаетъ доброе дѣло, проповѣдуя разъединеніе,-- высказывается весьма положительно, что "о доморощенныхъ управляющихъ (крѣпостныхъ) нечего к говорить!" А почему? Отнюдь не оттого, что они не изучали агрономіи, а потому, что крѣпостной управляющій (при вольнонаемномъ трудѣ будетъ "бывшій") легче человѣка образованнаго согласится войти въ сношенія съ крестьянами (работниками!) для того, чтобы вмѣстѣ съ ними удобнѣе обманывать землевладѣльца" (стр. 61--62)! Все это было бы отлично, только не нельцевскихъ "хорошихъ слаживаній" и не подобныхъ "шаговъ впередъ" въ правѣ ждать освободившееся братство.

И. ПІОТРОВСКІЙ.

"Современникъ", No 4, 1861

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru