Петрищев Афанасий Борисович
Хроника внутренней жизни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1. Предвыборные мероприятия.- 2. Без платформы и без паники.- 3. Очередные суждения об основных законах. Роль сплоченной реакции. В тенетах противоречий.- 4. Назад к основным вопросам.- 5. Мысли без хозяина и хозяин без мыслей.

   

Хроника внутренней жизни.

1. Предвыборныя мѣропріятія.-- 2. Безъ платформы и безъ паники.-- 3. Очередныя сужденія объ основныхъ законахъ. Роль сплоченной реакціи. Въ тенетахъ противорѣчій.-- 4. Назадъ къ основнымъ вопросамъ.-- 5. Мысли безъ хозяина и хозяинъ безъ мыслей.

   Въ серединѣ февраля нынѣшняго года "С.-Петербургскія Вѣдомости" писали:
   
   "Одинъ активный сановникъ на вопросъ: что вы дѣлаете?-- отвѣтилъ:
   -- Занимаюсь четвертой Думой.
   -- Да вѣдь у насъ еще третья жива...
   Сановникъ махнулъ рукой:
   -- Кто же думаетъ о третьей? Живой трупъ"...
   
   Положимъ, ниоткуда не видно, что будущій трупъ будетъ живѣе трупа нынѣшняго; но готовиться надо. И уже въ февралѣ были извѣстны нѣкоторыя общія основанія подготовительныхъ работъ.
   
   "Хотя правительство -- писалъ, напр., офиціозный "Кіевлянинъ" -- безпартійно, но оно окончательно рѣшило оперетѣся на національную партію".
   "Правительство заняло твердую позицію по отношенію къ предстоящимъ, выборамъ. Разумѣется, это будетъ имѣть огромное значеніе. Очень важно уже одно то, что правительство... подходитъ къ будущимъ выборамъ съ опредѣленными партійными симпатіями... А воля и желаніе начальства въ Россіи много значатъ".
   
   Правительство "подходитъ къ выборамъ съ опредѣленными партійными симпатіями". И это очень хорошо. Однако, все еще "трудно отвѣтить" на вопросъ: "что дадутъ будущіе выборы"?
   
   "Отъ того, какую позицію займетъ правительство и какъ сильно оно будетъ ее отстаивать, зависитъ очень много" {Цит. по "Кіевской Мысли", 5 марта.}.
   
   Не всѣ еще вопросы рѣшены, въ самой твердости есть еще нетвердость, "опредѣленныя партійныя симпатіи" все еще недостаточно опредѣленны. Предстояло разрѣшить множество частныхъ вопросовъ относительно которыхъ въ нѣдрахъ самой "національной партіи" были и есть большія разногласія. Цѣль выборовъ ясна: надо устранить лѣвую опасность, но допустить, чтобы четвертая Дума оказалась оппозиціоннѣе третьей. Но, во-первыхъ, откуда считать "лѣвыхъ"? Кадеты -- лѣвые; это безспорной Лѣвые -- и безпартійные прогрессисты. А октябристы и особенно тѣ "приличные", "независимые" октябристы, которые все-таки будируютъ на либеральный ладъ? Слѣдуетъ ихъ причислить къ врагамъ внутреннимъ или не слѣдуетъ? И какихъ средствъ требуетъ борьба съ лѣвою опасностью? Надо ли произвести новое кудетатистое усовершенствованіе избирательнаго закона, или можно обойтись мелкими партизанскими нажимами на законъ въ порядкѣ обычной полицейской практики? Вопросовъ предстояло рѣшить много. Но прежде чѣмъ окончательно сложилось то или иное рѣшеніе, покойному Столыпину пришлось пережить мартовскую передрягу: неожиданно разладилось организованное правительствомъ большинство Государственнаго Совѣта, пришлось подать прошеніе объ отставкѣ; потомъ "компенсація", трехдневный роспускъ Думы, "бурные" запросы въ Совѣтѣ и Думѣ... Столыпинъ удержалъ за собою постъ премьера. Однако, даже "Новое Время" не скрывало, что его отставка -- дѣло рѣшенное. "Столыпинъ не проченъ" -- это не могло не отражаться на самочувствіи и центральныхъ, и провинціальныхъ администраторовъ. Не могло это не отражаться и на подготовкѣ къ выборамъ, на темпѣ предвыборныхъ мѣропріятій. Будь Столыпинъ прочнѣе, музыка, вѣроятно, была бы не та. Однако, несмотря на непрочное положеніе Столыпина, музыка получилась достаточно эффектная.
   15 марта кончился трехдневный роспускъ. Дума и Совѣтъ предъявили запросы о незакономѣрномъ примѣненіи 87 статьи.. Приблизительно недѣли черезъ полторы въ газетахъ появились свѣдѣнія о циркулярѣ министра внутреннихъ дѣлъ, предлагавшемъ губернаторамъ "принять мѣры къ своевременному внесенію въ земскія и городскія смѣты 1912 года кредитовъ на производство выборовъ въ четвертую Государственную Думу" {"Кіевская Мысль", 31 марта.}. И уже этотъ невинный по внѣшности циркуляръ вызвалъ въ прессѣ соображенія о заднихъ цѣляхъ и конфиденціальныхъ замыслахъ:
   
   Быть можетъ,-- догадывалась, напр., "Кіевская Мысль""срокъ, отдѣляющій насъ отъ выборовъ, будетъ внезапно укороченъ. Возможность гильотинированія полномочій третьей Думы еще не исключена" {"Утро Россіи", 11 іюня.}.
   
   Въ концѣ мая и въ началѣ іюня объ этой "возможности" говорили уже вполнѣ опредѣленно:
   
   Въ "Berliner Tageblatt" телеграфируютъ изъ Петербурга, что... осенью Государственная Дума будетъ распущена, такъ какъ на ея поддержку Столыпинъ больше не надѣется"... {"Южная Заря", 17 февраля.}.
   
   Угроза надъ "живымъ трупомъ" повисла. Тѣмъ временемъ шли подготовительныя работы, и, въ частности, вопросъ о размѣрахъ и предѣлахъ лѣвой опасности, видимо подвергся болѣе точному рѣшенію. Уже въ серединѣ лѣта обнаружилось, что обычное предвыборное привлеченіе разныхъ общественныхъ дѣятелей къ суду по стадіямъ, влекущимъ лишеніе избирательныхъ правъ, на сей разъ задѣваетъ и октябристовъ. И "Голосъ Москвы" стадъ протестовать, жаловаться, заявилъ, что эти привлеченія имѣютъ цѣлью впредь до суда, который, вѣроятно, вынесетъ оправдательные приговоры, устранить лицъ, нежелательныхъ администраціи, "отъ участія во всякаго рода выборахъ, въ томъ числѣ и въ предстоящихъ въ 1912 г. выборахъ въ Государственную Думу". Жалобы такъ и остались жалобами. А обычныя предвыборныя мѣропріятія задѣли октябристовъ и съ другой стороны: въ августѣ по распоряженію администраціи былъ закрытъ крестьянскій союзъ 17 октября.
   Результаты не замедлили обнаружиться. Въ началѣ нынѣшняго года прогрессивная печать брезгливо отмѣчала "заигрываніе октябристовъ передъ избирателями путемъ фронды и словеснаго либеральничанія" {"Кіевская Мысль", 16 февраля.}.
   
   "Чѣмъ ближе къ избирательной кампаніи, тѣмъ либеральнѣе становится третьедумскій центръ" {"Саратовскій Вѣстникъ", 2 марта.}.
   
   Октябристы "охорашиваются и наряжаются въ либеральныя тоги"... Октябристъ "надѣваетъ тогу лишь для того, чтобы пустить пыль въ глаза..Разыгравъ свою роль на предвыборныхъ подмосткахъ, онъ быстро напяливаетъ на себя обычный свой халатъ и продолжаетъ прежнюю работу, не считаясь со своими рѣчами {Тамъ же.}.
   По естественному порядку вещей либеральная жестикуляція и? либеральное празднословіе должны были бы нарастать. И они, дѣйствительно, наростали. Къ маю "Голосъ Москвы" дошелъ дородичевскихъ нотъ:
   
   "О П. А. Столыпинѣ пока кончено. Немногихъ близорукихъ вводитъ въ заблужденіе внѣшняя побѣда, пиръ побѣдителей. Удивятся потомъ, на сколько онъ длился недолго. Удивятся, какъ могли на кораблѣ за звуками бальной музыки не замѣтить, что онъ идетъ ко дну"... "Онъ (Столыпинъ) не удержится. Онъ попадетъ въ маховое колесо исторіи, какъ попадалъ всякій, кто думалъ удержать своею рукою ходъ этого колеса".
   "Нѣтъ увѣренности -- вотъ основной симптомъ болѣзни власти. Поэтому неопредѣлененъ самый государственный строй; конституція и манифестъ 17 октября, неупраздненные явно по нерѣшимости, стали чѣмъ-то, о чемъ неприличного говорить"... "Возстановивъ противъ себя всѣхъ", министерство Столыпина "пытается создать хоть видимость общественнаго сочувствія, инсценируетъ свои партіи, свою печать. И оно готово само на моментъ повѣрить, что... можетъ опереться на созданный имъ же картонный оплотъ. Скоро покажутъ выборы, чего стоятъ эти надежды... Кончится бѣдою такой пиръ {"Голосъ Москвы", З мая.}.
   
   По мѣрѣ развитія предвыборныхъ мѣропріятій, тонъ октябристской печати спадалъ. Въ іюлѣ "Голосъ Москвы" дошелъ до защиты и восхваленія извѣстной расправы надъ женскимъ медицинскимъ институтомъ; въ августѣ октябристская печать приняла дѣятельное участіе въ кампаніи, направленной явно къ тому, чтобы объявить виднѣйшихъ представителей конституціонно-демократической партіи причастными къ подготовкѣ террористическихъ актовъ. Въ сентябрѣ "Голосъ Москвы" докатился до выступленій погромнаго характера. Слишкомъ топкая грань между октябристами и націоналистами такимъ образомъ была прорвана. Плоды пожать судьба опредѣлила г. Коковцову,-- "столпу консерватизма", какъ выразился о немъ гр. Витте. Въ октябрѣ "могущественная" думская партія октябристовъ вступила въ открытую связь съ націоналистами, съ "картоннымъ оплотомъ", если придерживаться майской терминологіи "Голоса Москвы". Въ началѣ ноября тотъ же руководящій органъ октябристовъ высказалъ, что самый "актъ" 17 октября 1905 г. является "дѣломъ необдуманнымъ, твореніемъ канцелярскимъ, не имѣющимъ ни историческихъ, ни косвенныхъ основъ, результатомъ безмѣрной самонадѣянности и крайняго легкомыслія".
   Плоды пожалъ г. Коковцовъ. Но жатва созрѣла уже къ моменту катастрофы 1 сентября. Октябристы были успокоены. Надлежало подойти вплотную къ рѣшенію вопроса о болѣе серьезной "кадетской опасности". Опытъ доказалъ, что частными мѣропріятіями, направленными противъ отдѣльныхъ лицъ, привлекаемыхъ, высылаемыхъ, исключаемыхъ изъ избирательныхъ списковъ и т. д., эта опасность устраняется далеко не вполнѣ. Требуется, очевидно, общій ударъ. И въ концѣ августа "Новое Время", "Россія", "Голосъ Москвы" одновременно начали жестокій обстрѣлъ кадетскихъ позицій. Справками изъ "Революціонной Россіи", "Освобожденія", изъ "Рѣчи" 1906 г. и разныхъ другихъ архивныхъ источниковъ "Новое Время" и "Голосъ Москвы" устанавливали слѣдующее:
   
   1) Доселѣ "гг. Милюковы настойчиво проводятъ программу" парижскаго конгресса революціонеровъ, происходившаго въ 1904 г. ("Голосъ Москвы", 23 августа).
   2) "Всѣ террористическіе акты 1905--6 гг. совершены при содѣйствіи кадетовъ"; "главари партіи соціалистовъ-революціонеровъ утверждаютъ, что обязательства, принятыя на себя соглашеніемъ соціалистовъ-революціонеровъ и кадетовъ, продолжаютъ сохранить свою силу и въ настоящее время и выразятся, между прочимъ, въ поддержкѣ, которую обязались оказывать эти партіи другъ другу въ предстоящей выборной кампаніи въ четвертую Думу" ("Голосъ Москвы", 24 августа).
   3) Теперь (въ концѣ августа) возрождается революціонный терроръ, и возрождается при содѣйствіи кадетовъ. "Конечно, почтенные лидеры кадетской партіи не возьмутъ въ руки браунинга (не дай Богъ, выстрѣлитъ!), но по договору они обязаны представлять въ распоряженіе революціонеровъ лицъ, умѣющихъ изготовлять взрывчатыя вещества" ("Голосъ Москвы", 26 августа),
   
   Полтора мѣсяца спустя, въ октябрѣ, тотъ же "Голосъ Москвы" производилъ историческія изысканія въ другомъ направленіи: оказалось, кадеты были въ союзѣ не только съ соціалистэлии-революціонерами, но и съ гр. Витте и съ П. Н. Дурново; послѣдній именно по кадетскому настоянію былъ призванъ въ 1905 г. на постъ министра внутреннихъ дѣлъ. Но это открылось приблизительно черезъ 40 дней послѣ смерти Столыпина. А за 10 дней до его смерти было извѣстно другое: соціалисты и кадеты хотятъ устроить новую смуту, поэтому власть и общество должны сплотиться:
   
   "Нужно готовиться къ борьбѣ. Предстоитъ двойной экзаменъ -- правительству и обществу -- экзаменъ на степень той политической зрѣлости, наличность которой обезпечиваетъ государство отъ покушеній революціонныхъ безумцевъ или проходимцевъ" {"Голосъ Москвы", 26 августа.}.
   
   "Общество", заговорившее такимъ тономъ, очевидно, уже "созрѣло". Вѣроятно, и министръ юстиціи достаточно былъ убѣжденъ, что къ кадетамъ вполнѣ примѣнимы 126 и 102 статьи Уголовнаго уложенія. Работы въ этомъ направленіи могутъ быть, разумѣется, возобновлены. Но кіевскою неожиданностью онѣ прерваны.
   И въ другихъ отношеніяхъ шла подготовка. По Россіи въ теченіе лѣта путешествовали кое-какіе "агитаторы изъ клуба націоналистовъ". Агитаціонную поѣздку совершилъ и г. Пуришкевичъ. Въ разныхъ большихъ и малыхъ городахъ основаны отдѣлы "всероссійскаго національнаго союза"; въ дополненіе къ нимъ старательно насаждались новые отдѣлы союза русскаго народа, бъ этой цѣлью, между прочимъ, г. Марковъ II, въ сопровожденіи нѣкоторыхъ мѣстныхъ дворянъ, священниковъ, сотрудниковъ мѣстной черносотенной печати, добровольцевъ и зѣвакъ, совершилъ своеобразный крестовый походъ по Курской губерніи; "крестоносцевъ" въ нѣкоторыхъ селахъ встрѣчали колокольнымъ звономъ; "по приказанію полиціи, зданія и церкви по пути слѣдованія г. Маркова были иллюминованы". Произнося агитаціонныя рѣчи, г. Марковъ и его спутники, разумѣется, не стѣснялись.
   
   -- Лѣвые хотятъ "отдать храмы на откупъ жидамъ", "поголовно истребить всѣхъ православныхъ христіанъ".
   -- "Кто не запишется въ союзъ, того къ чертовой матери"...
   -- "Выбирайте въ четвертую Государственную Думу только изъ союза истинно-русскихъ людей" {"Утро", 14 августа; "Рѣчь", 7 августа.}.
   
   Во многихъ мѣстахъ Западнаго края и кое-гдѣ внѣ этого района къ 1 сентября уже были организованы и приступили съ помощью начальства къ дѣятельности "патріотическіе" выборные комитеты.
   Шла дѣятельная работа по изысканію средствъ въ дополненіе къ извѣстнымъ "темнымъ деньгамъ". Еще въ началѣ іюня "Голосъ Москвы" сообщалъ:
   
   Въ Петербургѣ ходитъ очень странный слухъ. Говорятъ, что извѣстный инженеръ Е., домогающійся передачи обширныхъ морскихъ заказовъ группѣ южныхъ металлургическихъ заводовъ, желая заручиться поддержкой со стороны націоналистическихъ элементовъ Государственной Думы и правительства, предложилъ 300000 руб. на предвыборную агитацію въ пользу націоналистовъ".
   
   Дѣйствительно ли инженеръ Е. "предложилъ",-- осталось невыясненнымъ. Но, вообще, это -- одинъ изъ источниковъ. О другемъ источникѣ даетъ понятіе слѣдующая газетная телеграмма изъ Томска:
   
   "Губернаторъ обратился къ нѣкоторымъ мѣстнымъ купцамъ съ предложеніемъ дать денегъ на изданіе частной газеты, мотивируя свое предложеніе приближеніемъ выборовъ въ Государственную Думу" {"Рѣчь", 24 октября.}.
   
   Не только эти два источника, разумѣется, существуютъ. Но углубляться въ столь специфическую тему не буду. Достаточно отмѣтить, что и денежная сторона избирательной кампаніи не забыта. Не забыли, повидимому, запасаться и казенными избирательными цензами. Г-нъ А. Стаховичъ разсказалъ довольно подробно, какъ продѣланы двѣ такія операціи въ Орловской губерніи.
   1) Непремѣнному члену орловскаго по земскимъ и городскимъ дѣланъ присутствія статскому совѣтнику Петрову крестьянскій банкъ 1 іюля 1911 г. продалъ сразу два имѣнія: одно въ 65 1/2 десятинъ по нормальной цѣнѣ (152 р. 70 к. за десятину), но на очень льготныхъ условіяхъ (уплата наличными 1000 р. съ разсрочкою на 6 лѣтъ), другое, состоящее изъ 17 хуторскихъ участковъ, всего 171 3/4 десятинъ, по совершенно невѣроятной цѣнѣ -- 16 рублей за десятину, на условіяхъ: платежъ наличными 290 р. за всѣ 171 3/4 десятинъ и съ разсрочкой на 6 лѣтъ; такимъ образомъ, если вѣрить г-ну Стаховичу, при годичномъ взносѣ наличными всего около 220 р. (166 р. за первый участокъ и 48 р.-- второй) статскій совѣтникъ Петровъ сталъ владѣльцемъ полнаго ценза -- 237 десятинъ. Вотъ оно на что пригодился земельный фондъ крестьянскаго банка.
   2) На имя трехъ другихъ лицъ фиктивно куплено 700 десятинъ, при чемъ -- опять таки по словамъ А. А. Стаховича -- "расходы покрыты изъ казенныхъ средствъ,-- конечно, изъ тѣхъ, что не подлежатъ государственному контролю (губернская типографія и секретныя)" {"Утро Россіи", 21 и 31 августа; "Рѣчь", 4 августа и 5 ноября.}.
   Неожиданная смерть Столыпина и послѣдовавшее затѣмъ назначеніе г. Крыжановскаго, подъ руководствомъ котораго велись всѣ эти обширныя приготовленія, на высшій постъ внесли въ предвыборныя работы замѣшательство. Нѣкоторыя газеты поспѣшили высказать даже надежду, что послѣдуетъ радикальное измѣненіе плановъ.
   "При В. Н. Коковцовѣ нельзя разсчитывать на то, чтобы послѣдовали какія-нибудь указанія на счетъ того, какой элементъ на выборахъ является наиболѣе желательнымъ и заслуживающимъ поддержки. Наоборотъ, данныя при покойномъ премьерѣ указанія если еще не отмѣнены, то будутъ отмѣнены. И мѣстнымъ властямъ будутъ воспрещены заботы о проведеніи тѣхъ или иныхъ кандидатовъ подъ страхомъ законной отвѣтственности" {Тамъ же.}.
   И самъ А. И. Гучковъ будто бы сказалъ въ клубѣ націоналистовъ: "мы переживаемъ тяжелыя времена,-- настали сумерки {"Русское Слово", 25 октября.}". Какое распоряженіе напишетъ г. Коковцовъ, и для кого настали сумерки,-- это мы еще посмотримъ. А пока перейдемъ къ дальнѣйшему обзору предвыборнаго наслѣдства.
   

II.

   Наслѣдство богатое. Техническія подготовленія обширны, хотя и не удивительны: россійскаго обывателя даже казенными цензами не удивишь. Есть, однако, и для россійскаго обывателя кое-что любопытное вч предвыборномъ наслѣдствѣ. Правительство рѣшило выступать "съ опредѣленными партійными симпатіями". И вопреки предсказаніямъ о будущихъ циркулярахъ г. Коковцова, я полагаю, что, какъ рѣшено Столыпинымъ, такъ и будетъ. Въ этомъ одна изъ противорѣчій "обновленнаго строя": правительство стремится сохранить порядокъ, при которомъ власть должна быть внѣпартійной; но такъ какъ въ странѣ нѣтъ достаточной вѣры въ этотъ порядокъ, то самое стремленіе сохранить его является узкимъ партійнымъ дѣломъ. Получается какъ бы желаніе построить изъ кирпичей деревянный домъ. Но такъ ужъ сложилось. Начальство на выборахъ выступитъ, и при томъ съ опредѣленными симпатіями, ибо таковыя у него имѣются, а эти симпатіи по необходимости партійны. Покойный Столыпинъ лишь возвелъ противорѣчіе существующему строю въ обязательную для администраціи систему дѣйствій. Вышла обширная техническая подготовка, диктуемая "опредѣленными партійными симпатіями". Но если вы, не интересуясь техникой, спросите: какова избирательная платформа, формулирующая эти симпатіи, какими лозунгами правительственная партія намѣревается привлечь избирателей, то окажется, что ни платформы нѣтъ, ни лозунговъ пока не имѣется.
   Не мудрено, что нѣтъ платформы и лозунговъ для крестьянской, второй городской или рабочей куріи. Это -- плебеи, и мѣсто имъ избирательный законъ отводитъ плебейское. Они, сверхъ того, заражены превратными ученіями. Съ плебеями невозможно найти общій языкъ. Да и не въ нихъ сила, не они опора. Есть патриціи, первая курія, полные цензовики. Среди нихъ по преимуществу правительство вынуждено искать себѣ сторонниковъ. Съ ними, казалось бы, правительству легко сговориться. И путь для сговора открытъ. Существуетъ, положимъ, въ N-скомъ уѣздѣ извѣстное количество полноцензовыхъ избирателей. Пусть правительственная партія, какъ бы она ни называлась, предложитъ ихъ вниманію опредѣленную избирательную платформу,-- не болтовню на общія темы: еврейское засилье, Россія для русскихъ, русскіе для Россіи и т. д., а именно платформу: вотъ наши основныя цѣли, вотъ чего мы желаемъ добиться въ четвертой Думѣ, вотъ какіе законы намѣрены провести... Понравится платформа полноцензовымъ избирателямъ, и они сами, собственнымъ усердіемъ постараются избрать желательнаго правительственной партіи кандидата. Однако, вмѣсто этого прямого и открытаго пути, мы видимъ путь чрезвычайно извилистый и темный. Дѣловой платформы пока нѣтъ. Попытки сплотить избирателей на почвѣ опредѣленныхъ очередныхъ задачъ не сдѣлано. Дѣловой разговоръ замѣненъ никому ненужной націоналистической болтовней или прямо истерикой. А подъ шумокъ заводятся, напр., "патріотическіе" цензы, которые, естественно, раздражаютъ полноцензоваго избирателя, ибо онъ видитъ въ нихъ покушеніе измѣнить его коллективную волю посредствомъ крапленыхъ голосовъ. Создается цѣлый рядъ неловкостей, недоразумѣній, возникаетъ подобіе войны правительства съ полноцензовымъ избирателемъ. И все это какъ будто потому, что "избирательная канцелярія" г-на Крыжановскаго слишкомъ увлеклась техникой и упустила изъ виду, что на первомъ планѣ должна быть платформа.
   Не первый разъ, однако, "избирательная канцелярія" упускаетъ это изъ виду. Дѣловой платформы не было предложено полноцензовымъ избирателямъ и передъ выборами въ третью Думу. Тогда существовала особая платформа,-- психологическая, на исчезновеніе которой не такъ давно жаловался въ "Московскихъ Вѣдомостяхъ" сотрудникъ "Кіевлянина" г. Савенко:
   
   "Страхъ прошелъ, и недосожженные землевладѣльцы вновь, какъ и въ 1904 г" стали либеральничать, критиковать правительство, осуждать національный курсъ политики... Такихъ недосожженныхъ землевладѣльцевъ довольно много. Нѣкоторые изъ нихъ занимаютъ вліятельное положеніе. На предстоящихъ выборахъ эти равнодушные къ родинѣ люди сыграютъ свою ощутительную роль" {Цит. по "Рѣчи", 15 октября.}.
   
   "Голосъ Москвы" и "Утро Россіи" жалуются на обиліе такихъ же равнодушныхъ къ родинѣ людей среди "русскаго купечества".
   
   "Мы неоднократно указывали, что принадлежность купца къ кадетской партіи, поставившей на своемъ знамени принудительную экспропріацію частной собственности... можетъ быть объяснена лишь недоразумѣніемъ или политическимъ недомысліемъ"... {"Голосъ Москвы", 11 октября.}
   
   "Мы неоднократно указывали", и тѣмъ не менѣе...
   
   "Какъ это ни странно,-- пишетъ "Утро Россіи",-- но русское купечество въ массѣ не имѣетъ еще ни своей сознательно-буржуазной психологіи, ни своего государственно-правового критерія. Нерѣдкость встрѣтить въ Москвѣ и, въ особенности, въ провинціи купца, искренно считающаго себя соціалъ-демократомъ; еще чаще встрѣчаются купцы, серьезно поддерживающіе платформы, на знамени которыхъ написано: націонализація земельныхъ имуществъ" {Цит. по "Голосу Москвы", 11 октября.}.
   
   Если говорить по настоящему, то и либералы-землевладѣльцы и даже соціалисты-помѣщики были и будутъ, и среди купечества были кадеты и соціалъ-демократы въ 1907 г., есть нынѣ, будутъ въ 1917 г... Но, конечно, не этими частными случаями опредѣляется общее правило. Сложнѣе дѣло.
   Переворотъ 3 іюня тѣсно связанъ съ психологіей опредѣленнаго историческаго момента. Широкія массы заражены отрицательнымъ отношеніемъ къ сословной государственности. Но есть слои, которые до крайности напуганы; имъ все равно съ кѣмъ идти: Дурново -- такъ Дурново, Столыпинъ -- такъ Столыпинъ,-- лишь бы "противъ революціи". Такъ опредѣлилось настроеніе во времена второй Думы. И сообразно этому настроенію, г. Крыжановскій распредѣлилъ избирателей: массы -- второй разрядъ; крупные собственники (буржуазія и въ особенности землевладѣльцы) -- первый разрядъ, "хозяева"; они поставляютъ большинство, они во время выборовъ играютъ во многихъ отношеніяхъ рѣшающую роль. Это распредѣленіе осталось. Но психологія, съ которой оно связано, существенно измѣнилась. Паника, характерная для крупноцензовыхъ слоевъ въ 1906 -- 7 г.г., по самой природѣ своей не могла быть безконечной. "Хозяева" мало-по малу освоились съ тѣмъ, что происходитъ, отъ огульнаго страха перешли къ способности различать и оцѣнивать. Правда, революціонное движеніе не прекратилось,-- оно лишь измѣнило форму, частью разбилось на мелкіе ручейки, частью ушло на сложную молекулярную работу. Не прекратились и революціонные эксцессы. Экспропріаторство, къ счастью, пошло на убыль, но явились анархическія организаціи "мстителей". Не прекратился и бытовой терроръ. Въ частности, не прекратились и деревенскія "свои средствія". И самый страхъ далеко не исчезъ. Но много значитъ уже одно то, что люди вышли изъ того состоянія, когда "небо съ овчинку кажется". Пять лѣтъ назадъ кое-кому -- на лѣвомъ флангѣ -- казалось, что очередная задача революціи -- прямо перейти въ соціалистическій строй. Другіе -- на правомъ флангѣ -- полагали, что революціонеры хотятъ отнять у нихъ все имущество, дѣтей выгнать на улицу, женъ въ поневы одѣть и въ судомойки обратить, а мужей обрядить въ зипуны и заставить кули таскать. И для тѣхъ, и для другихъ было время точнѣе оцѣнить дѣйствительное положеніе вещей. Много значитъ и то, что крупноцензовые люди, такъ сказать, перебѣсились: ринулись въ политику, съѣзды да организаціи, взносы, пожертвованія... Десяткамъ, быть можетъ, и сотнямъ людей все это принесло выгоду: темныя деньги, концессіи, гарантіи, субсидіи. Но тысячи, разумѣется, на собственномъ опытѣ извѣдали, чти политика -- вовсе не дешевое занятіе: расходы большіе, времени уходитъ бездна, на бюджетѣ-то оно сказывается. Сказывается на бюджетѣ и другое. Г. Савенко сердится, что землевладѣльцы "осуждаютъ національный курсъ политики". Но для того, чтобы осуждать нынѣшнюю политику относительно, напр., евреевъ вовсе не надо быть либераломъ,-- достаточно быть, положимъ, кіевскимъ домовладѣльцемъ или дачевладѣльцемъ; да и вообще для землевладѣльца, живѣйше заинтересованнаго хотя бы только въ поддержаніи конкуренціи среди скупщиковъ и торговцевъ, въ существованіи дешеваго посредничества, дешеваго кредита, знающаго свое дѣло ремесленника и т. д., гоненія противъ евреевъ -- не такое ужъ выгодное дѣло. И не для однихъ землевладѣльцевъ. Ярмарочные комитеты тоже вѣдь "осуждаютъ національный курсъ политики". И не только національный курсъ бьетъ первую курію по карману. Веру хотя бы такую мелочь. Населеніе настроено враждебно. Его надо разоружить. И разоружаютъ. Установленъ, между прочимъ, сложный разрѣшительный порядокъ для пріобрѣтенія револьверовъ. И оно бы хорошо, однако, не очень. Прежде -- меланхолически пишетъ "Голосъ Москвы" -- Тула продавала "ежегодно около 25000 револьверовъ, теперь же всего 500 штукъ". Недавно появились въ цѣломъ рядѣ губерній (Тульская, Вологодская и др.) обязательныя постановленія, дополнительно стѣсняющія продажу, покупку и храненіе охотничьихъ ружей. И въ "Голосѣ Москвы" читаемъ:
   
   "Страшный переполохъ среди тульскихъ кустарей-ружейниковъ. Около 10.000 мастеровъ-кустарей обречены этимъ распоряженіемъ на безработицу и голодъ. Въ оружейныхъ мастерскихъ и у скупщиковъ на складахъ, которыхъ насчитывается до 50, съ утра до вечера толкутся кустари, кто проситъ работы, кто приноситъ изготовленныя ружья и части ружейныя, въ надеждѣ выручить за нихъ деньги, но владѣльцы принуждены отказывать... Торговля револьверами упала совершенно. Можно съ увѣренностью сказать, что торговля дробовыми ружьями сократилась почти въ такомъ же отношеніи"...--
   
   Словомъ, "вопросъ серьезный"; "отцы и дѣды прадѣды тульскаго кустаря со временъ Петра Великаго кормились выдѣлкой охотничьихъ ружей, они ничего другого дѣлать не умѣютъ"... {"Голосъ Москвы, 8 октября.} Еще бы не серьезный вопросъ -- раззореніе отрасли промышленности, которой живетъ добрая половина губернскаго города. И цѣлый рядъ другихъ серьезныхъ вопросовъ возникаетъ въ связи съ мѣрами, направленными къ разоруженію населенія: размноженіе вредителей (зайцы), и хищниковъ (волки), подрывъ звѣроловнаго промысла, пушной торговли и т. д. Заинтересовавшись данною частностью среди охранныхъ мѣропріятій, "Голосъ Москвы" пишетъ: "необходимо принять экстренныя мѣры", чтобы спасти Тулу отъ экономическаго опустошенія. Но вѣдь такихъ частностей очень много. И не Тулу только надо спасать. Одесса, пожалуй, гораздо болѣе опустошена, и много бы можно насчитать большихъ и малыхъ городовъ, опустошенныхъ ради охранительныхъ надобностей.
   Въ послѣднее время крупноцензовые люди въ земствахъ и городскихъ управленіяхъ выступили съ протестами противъ послѣдствій еще одной охранительной частности. "Третій элементъ", какъ извѣстно, вообще элементъ вредоносный. Это окончательно доказано въ 1905 году, когда... Требовалось, очевидно, усилить строгости. И онѣ были усилены, по газетнымъ свѣдѣніямъ, до такихъ размѣровъ: о прошломъ каждаго кандидата, приглашаемаго на земскую или городскую службу, забираются справки, начиная съ 1904 г., какъ по мѣсту службы (въ учрежденіяхъ), такъ и по мѣсту жительства (во всѣхъ полицейскихъ участкахъ, въ районѣ которыхъ находились квартиры кандидата). И только когда всѣми этими справками политическая благонадежность не опорочивается, приглашаемый кандидатъ допускается администраціей. Это незаконно. Для установленія такого порядка понадобилось частнымъ образомъ игнорировать юридическія нормы и сроки. Но что значитъ "юридическая формалистика", когда рѣчь идетъ объ охранѣ? Бѣда лишь въ томъ, что земства и города очутились при огромномъ некомплектѣ необходимѣйшихъ техническихъ силъ. Постоянныя, штатныя должности остаются въ значительномъ числѣ незамѣщенными. А приглашеніе техническаго персонала для надобностей экстренныхъ (выставки, эпидеміи и т. д.) во многихъ случаяхъ стало дѣломъ невозможныхъ: необходимъ эпидемическій врачъ, но для справокъ о его прошломъ, начиная съ 1904 г., нужны мѣсяцы переписки, и пока переписка окончится, либо эпидемія прекратилась, либо кандидатъ нашелъ уже другое мѣсто. Земство или городское управленіе могутъ, конечно, требовать, чтобы отзывъ губернатора о приглашаемыхъ на службу лицахъ былъ данъ не позже извѣстнаго срока. Но въ теченіе этого срока губернатору нельзя собрать справки, и, руководствуясь обязательными для него инструкціями и циркулярами, онъ устранитъ кандидата въ силу своего дискреціоннаго права. И вотъ сами же крупноцензовые люди выступаютъ съ протестами противъ такого положенія, нелѣпаго, невозможнаго, незаконнаго...
   Но развѣ только въ этомъ пунктѣ создалась положеніе и нелѣпое и незаконное? Пять лѣтъ назадъ люди кричали: нечего церемониться, на войнѣ -- какъ на войнѣ. При этомъ упускалось изъ виду, что война есть война, т. е. такое состояніе, когда люди дерутся, но не живутъ и не могутъ жить нормальной гражданской жизнью. Охранителямъ понадобилась такая система, которая, опустошая государство, больно бьетъ ихъ самихъ: вѣдь и они часть государства. 5 лѣта назадъ была паника. Мало-по-малу должно было явиться чувство, по крайней мѣрѣ, физической боли. Должно было явиться недовольство частностями, необходимыми въ общей системѣ, иногда очень выгодными для отдѣльныхъ группъ, но крайне убыточными для другихъ. На сцену, сверхъ того, выступили естественныя противорѣчія положеній, индивидуальныхъ и групповыхъ интересовъ, взглядовъ, вкусовъ... Охваченные паникой борцы съ революціей кончились. Явились просто обыватели, которые, правда, готовы бороться съ революціей, но которымъ нужно также жить, производить цѣнности, покупать, продавать, имѣть врачей, агрономовъ, инженеровъ, вѣрить въ завтрашній день и т. д. Періодъ, когда значеніе "реформы" 3 іюня опредѣлялось только надобностями внутренней войны, миновалъ. "Реформу" надо примѣнить и къ потребностямъ мирной жизни. А это вовсе не просто.
   Каждый соціальный слой, несмотря на внутреннія противорѣчія, конечно, отстаиваетъ свой групповый интересъ. Групповой интересъ -- величина устойчивая, но не постоянная: у нея есть свой максимумъ и свой минимумъ. Каждая группа, въ предѣлахъ, допускаемыхъ ея интересами, переживаетъ смѣны настроеній. Даже знаменитые 130.000 помѣщиковъ не представляютъ чуда, всегда равнаго самому себѣ. Это тѣ же люди, у которыхъ мѣняются настроенія, какъ и у всѣхъ другихъ людей. У нихъ есть своя правая, своя лѣвая и свой центръ. Вчера большинству 130.000 помѣщиковъ казалось, что нужная ему истина на сторонѣ правой, и оно шло за такими людьми, какъ гг. Марковъ и Пуришкевичъ. Сегодня настроеніе измѣнилось, большинству кажется, что нужная ему истина лежитъ лѣвѣе, и оно идетъ за такими людьми, какъ, напр., гг. Хомяковъ и Леоновъ. Никакой тутъ революціи нѣтъ. И нѣтъ отказа отъ своихъ интересовъ. Просто данная группа живетъ такъ же, какъ и все живое.
   Представьте, что правительство рѣшило бы наполнить Думу избранниками только этихъ ста тридцати тысячъ. Такъ какъ групповой интересъ этой опоры есть величина устойчивая, то и политика правительственная пріобрѣтетъ, разумѣется, извѣстную устойчивость и опредѣленность. Однако, правительству нужна была бы и гибкость, достаточная, чтобы лавировать между внутренними противорѣчіями опоры и приспособляться къ ея колеблющимся настроеніямъ. Ему надо такъ или иначе ладить съ опорой и тогда, когда она въ большинствѣ на сторонѣ Маркова, и тогда, когда ея большинство на сторонѣ Хомякова. Иначе неминуемъ затяжной конфликтъ между властью и ея соціальной базой. Уже одно это было бы не просто. Но вѣдь опора не только сто тридцать тысячъ, настроеніе которыхъ, повидимому, измѣнилось. Опора еще -- торгово-промышленный классъ, настроеніе котораго также измѣнилось. Вотъ "ще недавно "Москва слушалась" г. Крестовникова, а теперь "не слушается". Крупноцензовая "русская" Одесса еще недавно шла нога въ ногу съ генераломъ Толмачевымъ, а послѣдніе 3--4 мѣсяца воевала противъ него. И опять тутъ нѣтъ никакихъ революцій: обыкновенная смѣна настроеній въ предѣлахъ, допускаемыхъ групповымъ интересомъ... Имѣя дѣло съ двухсоставной опорой, правительство, очевидно, должно обладать еще большей гибкостью, чѣмъ въ первомъ случаѣ. Оставаясь устойчивой, поскольку устойчивы соціальные интересы опоры, политика власти, однако, должна быть построена на возможности колебаній и вправо, и влѣво. Представьте, далѣе, что правительство задалось цѣлью сплотить опору на почвѣ опредѣленной платформы на выборахъ. Очевидно, оно должно уловить господствующее настроеніе и примѣнительно къ нему строить свои планы и разсчеты. Но вотъ этого-то "примѣнительно" "обновленнымъ строемъ" и не предусмотрѣно. Онъ построенъ на иныхъ началахъ: власть дѣйствуетъ, охраняя устойчивые интересы опоры, а послѣдняя содѣйствуетъ; не правительство должна вести политику достаточно гибкую, чтобы вмѣщать, въ случаѣ надобности, и правыя, и лѣвыя настроенія опоры, а опора должна обладать гибкостью, чтобы поддерживать разъ навсегда принятый курсъ и слѣдовать за его случайными колебаніями. Начала явно несостоятельныя. Можно быть разныхъ мнѣній о 130.000 помѣщикахъ и россійской буржуазіи. Но это не политиканскіе кружки, именующіе себя партіями октябристовъ, націоналистовъ и т. п.; это -- настоящія соціальныя величины. Возможныя въ нихъ колебанія настроеній зависятъ отъ сложныхъ стихійныхъ причинъ. И дико думать, будто цѣлый общественный слой можетъ подчинить свои настроенія капризамъ очередныхъ министровъ. Это, во-первыхъ. А во-вторыхъ, если даже правительство откажется отъ очевидно несостоятельнаго принципа, оно все таки не можетъ вести достаточно гибкую политику. Къ этому пороку и къ другимъ несообразностямъ мы скоро перейдемъ. А пока и сказаннаго, мнѣ кажется, достаточно, чтобы понять, почему офиціозные публицисты заранѣе сердятся на избирателей перваго разряда... "Недосожженные", молъ... И въ самомъ дѣлѣ, какъ было бы просто, если бы опора все время неизмѣнно оставалась въ паническомъ ужасѣ. Не даромъ профессіональные политиканы въ послѣдніе мѣсяцы по всякому поводу и даже безъ всякаго повода кричатъ о возрожденіи революціоннаго натиска: неизвѣстные люди по неизвѣстнымъ мотивамъ убили прокурора Скопинскаго,-- видимое лѣто, революція; грузчики забастовали, -- ага, опять "начинается, какъ было и въ 1904 году"; загадочная перестрѣлка въ керченскомъ крѣпостномъ районѣ -- значитъ, революціонныя "нападенія на пороховые погреба и патронные склады начинаютъ пріобрѣтать эпидемическій характеръ и поражаютъ своею дерзостью и продуманностью" {"Голосъ Москвы", 26 августа.}... Эхъ, кабы запугать... Но запугать не такъ-то просто. И создалось положеніе, едва ли удобное: у власти есть соціальная база, въ которой правительство, т. е. активный органъ той же власти, находитъ "критику", неудовольствіе, а тогда о противодѣйствіе. Очевидно, надо думать, гдѣ выходъ изъ этого положенія..
   

III.

   По мнѣнію виднѣйшихъ идеологовъ охранительнаго лагеря (Левъ Тихомировъ, кн. Мещерскій и др.), закономѣрнаго выхода нѣтъ и быть не можетъ. Плохъ избирательный законъ 3 іюня, но еще хуже основные законы 1906 г. Въ нихъ корень зла. И всѣ усилія надо направить на "избавленіе Россіи отъ доказанно вредныхъ и опасныхъ послѣдствій этой неудачной конституціи" (слова г. Л. Тихомирова). Не о выборахъ надо думать,-- необходимъ прежде всего радикальный пересмотръ основныхъ законовъ. Необходимо, чтобы власть облекла себя учредительными диктаторскими полномочіями. Если вѣрить "Новому Времени", то и покойный Столыпинъ признавалъ "всѣ эти теоретическія разсужденія" "прекрасными"; онъ лишь полагалъ, что они "на практикѣ оказались бы злостною провокаціей и началомъ новой революціи". Въ прессѣ -- и особенно октябристской -- этотъ обмѣнъ мнѣній понятъ въ томъ смыслѣ, что вотъ де Левъ Тихомировъ стремится къ возрожденію абсолютизма, а покойный Столыпинъ защищалъ хоть куцую, но конституцію. Въ дѣйствительности вопросъ, разумѣется, гораздо сложнѣе. Не одни охранительные идеологи признаютъ, что изъ создавшагося положенія нѣтъ закономѣрнаго выхода. Сколько помнится, какъ-то П. Н. Милюковъ высказывалъ, что 3 іюня есть такой клинъ въ русской жизни, который едва ли можетъ быть устраненъ закономѣрными способами. А пути незакономѣрнаго устраненія, разумѣется, ближе для власти, чѣмъ для ея антагонистовъ. Въ послѣдніе мѣсяцы я присматриваюсь, на сколько это для меня доступно, къ предвыборнымъ настроеніямъ провинціи. "Правая сторона" готовится къ выборамъ. Лѣниво готовится къ выборамъ и "сторона лѣвая". У правительства нѣтъ лозунговъ. Нѣтъ лозунговъ и въ прогрессивной части, по крайней мѣрѣ, провинціальнаго общества. Не дать отпора "черной сотнѣ" нельзя и обидно, но настоящаго дѣла ждать не приходится. "Помѣщики свое возьмутъ". Если бы даже четвертая Дума оказалась прогрессивной,-- "все равно черезъ Государственный Совѣтъ не перепрыгнешь".
   -- Помилуйте! Старовѣрская свобода въ Государственномъ Совѣтѣ погибла. Волостное земство называютъ революціей. Десятимилліонную ассигновку на народныя школы тормазягъ. О чемъ тутъ можно разговаривать?
   Съ разныхъ сторонъ можно подходить къ мыслямъ о переворотѣ. Съ разныхъ точекъ зрѣнія можно, стало быть, и опасаться рекомендуемаго г. Л. Тихомировымъ выхода. Что собственно предлагается измѣнить? Въ 1905 и 1906 г. былъ натискъ. Основательно опасаясь, что первая Дума будетъ органомъ освободительнаго движенія, гр. Витте противопоставилъ ей Государственный Совѣтъ, наполненный въ большинствѣ высшей бюрократіей, крупнѣйшимъ землевладѣніемъ, представителями крупнѣйшей буржуазіи; на придатокъ представители ученыхъ корпорацій и т. д. Получился великолѣпный, съ охранительной точки зрѣнія, заслонъ. Что такое, напр., крупнѣйшее землевладѣніе, которому отведено значительное число мѣстъ въ Государственномъ Совѣтѣ? Это даже не 130.000. Это гораздо болѣе тѣсный кругъ лицъ, даже очень тѣсный,-- почти каста внутри сословія. Его групповые интересы очень узки. Возможныя колебанія настроеній въ немъ крайне ничтожны. Такой же узкой по своимъ соціальнымъ интересамъ, почти профессіональной группой являются и чины высшей бюрократіи. Черезъ этотъ заслонъ, дѣйствительно, не перепрыгнешь. Но вѣдь не только снизу не перепрыгнешь. Гр. Витте поставилъ великолѣпную преграду не одному освободительному движенію, солидная преграда создана и для правительства. Гр. Витте, соорудивъ защитную твердыню, несомнѣнно, ограничилъ власть,-- ограничилъ не только юридически, но и реально, ибо ей противопоставлена сплоченная организованная сила реакціоннѣйшихъ элементовъ страны. Юридическія ограниченія имѣютъ лишь формальный характеръ, это -- буква. Но организованная, сплоченная реакція въ обстановкѣ тѣхъ бытовыхъ условій, въ какихъ живутъ руководящія сферы, сила огромная и страшная.
   Съ именемъ П. А. Столыпина связано дальнѣйшее усовершенствованіе обороны противъ прогрессивныхъ элементовъ страны: Дума превращена въ представительство извѣстныхъ соціально-охранительныхъ группъ, которымъ отведено большинство мѣстъ въ Таврическомъ дворцѣ. Появилось двѣ твердыни, противопоставленныя освободительному движенію. Но что получилось для самой власти? Во-первыхъ, правительство, кто бы ни былъ премьеромъ -- Столыпинъ или Коковцовъ,-- должно вести политику упругую и прямолинейную, какъ требуетъ сплоченная реакція; но его политика должна быть достаточно гибка, чтобы сообразоваться съ измѣнчивыми настроеніями широкихъ круговъ землевладѣнія и буржуазіи. Не удовлетворишь первому условію,-- "шептуны" загрызутъ. А угодишь "шептунамъ",-- съ опорой въ болѣе широкомъ смыслѣ окажешься въ конфликтѣ. Во-вторыхъ, власть вынуждена такъ или иначе сообразоваться съ группами, не на столько значительными, чтобы ихъ соціальный интересъ во многихъ отношеніяхъ совпадалъ съ интересомъ общегосударственнымъ; и въ то же время это не случайныя группы, интересы которыхъ могутъ во всѣхъ отношеніяхъ не совпадать съ общегосударственнымъ интересомъ. Во многихъ отношеніяхъ интересы противоположны; во многихъ отношеніяхъ совпадаютъ... Что это значитъ и что отсюда слѣдуетъ? Поясню примѣромъ. Государству нужно, положимъ, развитіе народнаго образованія. Оно нужно и торгово-промышленному классу, и бюрократіи, и дворянству. Въ этомъ пунктѣ групповые и государственные интересы совпадаютъ. Но развитіе народнаго образованія ведетъ къ распространенію эгалитарныхъ идей, увеличиваетъ тѣмъ самымъ шансы освободительнаго движенія, которое одному элементу опоры грозитъ общественнымъ контролемъ, другому отмѣной сословныхъ привилегій, третьему -- уничтоженіемъ воспособленій... Съ этой точки зрѣнія групповый и общегосударственный интересы не только не совпадаютъ, но и прямо противоположны. И вслѣдствіе этого власть попадаетъ въ странное положеніе: если она противодѣйствуетъ народному образованію, охранительныя группы кричать: что же это такое, куда мы идемъ? Если она содѣйствуетъ, тѣ же группы подымаютъ крикъ: вѣдь это дорога къ крушенію, въ пропасть. Туда нельзя, но и сюда нельзя. И отъ большихъ вопросовъ правительство отдѣлывается мизерной ассигновкой въ 10 милліоновъ рублей, стараясь демонстративно выторговать изъ нея 2 милліона; да и эта ассигновка застряла въ Совѣтѣ.
   Беру другой примѣръ. Въ современныхъ намъ условіяхъ интересы государственной независимости требуютъ приспособленія къ милитаризму международной политики. Того же требуютъ и групповые интересы россійской буржуазіи, россійской бюрократіи, россійскаго дворянства. Но современная намъ международная военная техника возникла въ освобожденной отъ абсолютизма Европѣ. За этой техникой стоятъ: свободная наука, высокое культурное развитіе массъ, свободная иниціатива, высокое чувство отвѣтственности, серьезно организованный государственный и общественный контроль, точность разсчетовъ, невозможная при существованіи личнаго произвола, бюджетное право парламентовъ, устранившее бюджетный хаосъ и безхозяйственность полицейской государственности... Англія -- богатѣйшая изъ странъ. Но устраните въ ней хотя бы только бюджетное право парламента и начнется безхозяйственное таяніе государственныхъ средствъ, исключающее возможность тратить ежегодно сотни милліоновъ и на культурныя нужды, и на постройку дредноутовъ. Устраните свободу печати, собраній, общественныхъ организацій,-- и англійскіе Виккерсы станутъ не лучше россійскихъ. Военная техника нынѣшней Европы -- во многихъ отношеніяхъ ужасное, но законное дитя правового строя. И кому нужно имѣть этого ребенка,.тому необходимо имѣть и его родителей. Пока въ Россіи нѣтъ правового строя, принятаго конкурирующими съ нею культурными странами, ея оборона не можетъ быть поставлена на высоту, сообразную величинѣ государства, открытости его границъ, сложности его международныхъ отношеній. Но что значитъ правовой строй въ Россіи? Созовите у насъ настоящее народное представительство, предоставьте ему дѣйствительное бюджетное право, а не карикатуру на него, не "забронированный бюджетъ", придуманный гр. Вигте, что тогда произойдетъ съ бюрократическими штатами, пенсіями, секретными суммами, расходами государства на сословный кредитъ, субсидіями и подачками, за счетъ которыхъ питаются многіе промышленники? Предоставьте странѣ свободу печати, собраній, личную неприкосновенность и т. д. Общественное мнѣніе станетъ не хоромъ разрозненныхъ индивидуальныхъ мнѣній, а организованной силой. Но кто сомнѣвается, что значительная доля общественнаго вниманія уйдетъ все на тѣ же основные вопросы -- равноправіе и обезпеченіе быта малоземельныхъ и безземельныхъ. И едва-ли можно сомнѣваться, что для общественной мысли возможны только положительные отвѣты на эти вопросы. Равноправіе есть само по себѣ одно изъ необходимыхъ условій правового строя. Неустройство быта малоземельныхъ и безземельныхъ есть государственное бѣдствіе, а въ Россіи, при ея обширной территоріи и огромныхъ естественныхъ богатствахъ, это и недопустимый абсурдъ. Нѣсколько лѣтъ назадъ были охотники утверждать, будто не находящую нынѣ примѣненія трудовую энергію, "свободныя рабочія руки", поглотитъ индустрія. Нынѣ сами промышленники признаютъ и не скрываютъ, что рабочихъ рукъ заводы и фабрики могутъ вмѣстить не больше, чѣмъ допускаетъ емкость внутренняго рынка, и что нѣтъ надежны на завоеваніе рынковъ внѣшнихъ, подобныхъ тѣмъ, какими питается безземельный и малоземельный людъ Германіи, Франціи, Англіи и т. д. Можетъ быть споръ о формахъ рѣшенія вопроса, о содержаніи и характерѣ закона, отвѣчающаго на этотъ вопросъ, но нельзя вынести отрицательный отвѣтъ. Это инстинктивно понимаютъ крестьяне, -- они упорно твердятъ понынѣ: "какъ тамъ ни верти, а безъ земельки нельзя", "такъ ли, сякъ ли, а земля будетъ", "земли не будетъ -- и Россіи не будетъ". И стоитъ лишь дать положительный отвѣтъ "насчетъ земельки", и сразу станетъ ясной необходность обезпокоить, по крайней мѣрѣ, владѣтельцевъ латифундій, въ кабинетахъ которыхъ пишутся пьесы, разыгрываемыя объединеннымъ дворянствомъ, союзомъ русскаго народа и иными подобными "оплотами". Ясное дѣло -- правовой строй недопустимъ. А если онъ недопустимъ, то и удовлетворительная постановка государственной обороны недостижима. А разъ она остается недостижимой, тотъ же "мануфактурный король Россіи" г. Кнопъ, которому "Московскія Вѣдомости" приписывали авторскія права на "программу" г-на Гучкова, тѣ же Крестовниковы, тѣ же Шереметевы подымаютъ шумъ: гдѣ возрожденіе арміи и флота? Почему за 6 лѣтъ ничего въ сущности не сдѣлано? Ахъ какое, дескать, бездарное правительство! Ахъ, какіе, дескать, ничтожные министры! Правительство старается сдѣлать хоть что-нибудь. Нынѣшнимъ лѣтомъ въ обѣщанное время спустило въ невскую воду четыре желѣзныхъ коробки, которыя хотя и объявлены уже офиціально броненосцами, но будутъ таковыми впослѣдствіи, когда удастся изготовить и поставить на мѣсто машины, броню, вооруженіе; правительство въ Николаевѣ въ назначенный срокъ торжественно совершило закладку еще трехъ "дрэдноутовъ", потомъ, послѣ закладки, приступило къ окончательному разсмотрѣнію и утвержденію чертежей, къ срытію горы, возлѣ которой совершена закладка, къ постройкѣ на мѣстѣ этой горы тѣхъ приспособленій, которыя необходимы для сооруженія заложенныхъ дрэдноутовъ... И тѣ же охранители, на совѣсти которыхъ должны лежать столь демонстративныя выступленія, пожимаютъ плечами и фыркаютъ: скандалъ! Богъ знаетъ что! Положительно необходима и еще одна смѣна морского министра...
   Такое же по существу положеніе создалось и на почвѣ исключительныхъ положеній. Для защиты групповыхъ интересовъ они при данныхъ условіяхъ необходимы. Для государства они вредны. Въ этомъ пунктѣ групповой и государственный интересы противоположны. Но надо стать инороднымъ тѣломъ въ государствѣ, чтобы довести эту противоположность до ея логическаго конца и не почувствовать при этомъ никакихъ неудобствъ. Такія инородныя тѣла въ Россіи имѣются: у насъ создалась цѣлая профессія политическихъ лакеевъ, которые никакого другого промысла не имѣютъ и живутъ только за счетъ суммъ, коими оплачивается лакейство. Этимъ проходимцамъ рѣшительно все равно: чѣмъ бѣдственнѣе состояніе государства, тѣмъ для нихъ лучше. Это -- черви, которые грызутъ больного заживо, и для которыхъ настоящій праздникъ наступаетъ тогда, когда больной умираетъ и организмъ превращается въ трупъ. Не о проходимцахъ у насъ теперь рѣчь. Иныя бытовыя группы пьютъ шампанское, когда страна облекается въ трауръ; бываетъ, что день національнаго горя для нихъ является праздникомъ, и національный праздникъ -- днемъ скорби. Къ сожалѣнію, даже часто бываютъ эти плясы на похоронахъ и плачъ на свадьбахъ. Но, какъ бы ни была склонна, та или иная бытовая группа подражать дураку народной сказки, все же для нея есть предѣлъ, и предѣлъ этотъ въ томъ, что хоть въ нѣкоторыхъ пунктахъ ея групповой интересъ совпадаетъ съ интересомъ общегосударственнымъ. Все хорошо, а какъ дойдетъ до этого пункта, такъ и становится больно, скверно. Паспортныя строгости -- вещь прекрасная, но когда изъ-за нихъ купецъ терпитъ стѣсненія и убытки, онъ начинаетъ браниться: помилуйте, вѣдь за границей... Обязательныя постановленія тоже штука великолѣпная, нужная; но если они бьютъ по карману, то. сами посудите, можно ли не возмущаться: когда же, наконецъ, наше правительство водворитъ порядокъ, основанный на законѣ?.. Полицейскіе стражники -- прямо таки благодѣяніе: чуть кто запрекословитъ -- моментально въ тигулевку. Но когда тѣ же стражники самимъ дворянамъ "показываютъ дворянство", то... "Куда смотритъ правительство? Почему оно допускаетъ такія безобразія?". И такъ какъ послѣдствія чрезвычайныхъ положеній самими охранителями больно чувствуются на каждомъ шагу, то отдѣльные выкрики сливаются въ сплошной крикъ. Дошло до того, что значительная часть думскаго большинства голосовала за запросъ о незакономѣрности исключительныхъ положеній. Запросъ принятъ. И онъ ставитъ правительство въ очень щекотливое положеніе. Закономѣрностью, дѣйствительно, и не пахнетъ: положеніе объ охранахъ объявлено закономъ въ 1881 г. на 25 лѣтъ; срокъ этотъ окончился въ 1906 г.; законъ пересталъ быть закономъ, его нельзя было ни подтвердить, не внося въ Думу, ни внести въ Думу (первую и вторую), гдѣ его, разумѣется, отвергли бы, ни объявить по 87 статьѣ, ибо вторая Дума поступила бы съ нимъ такъ же, какъ съ положеніемъ о военно-полевыхъ судахъ. Оставалось праву противопоставить фактъ и силу. Это и сдѣлалъ Столыпинъ. Съ этого началъ премьерскую карьеру и г. Коковцовъ. Словомъ, правительство виновато,-- на оцѣнку значительной части даже думскаго большинства. Но если оно не станетъ расправляться съ "крамольниками", такъ же, какъ расправилось думское большинство въ самый моментъ принятія запроса съ московскимъ депутатомъ Тесленкомъ за цитату изъ Іеллинека, то будетъ еще больше виновато. Если г. Коковцовъ, въ самомъ дѣлѣ, захочетъ сократить дѣйствіе исключительныхъ положеній, его загрызутъ. Оставить все, какъ есть,-- его тоже будутъ грызть и при первой возможности свалятъ. Его преемникъ также будетъ во всемъ виноватъ и никого не удовлетворитъ.
   Правительство превратилось въ организацію, обреченную привлекать раздраженіе и тѣхъ, противъ кого оно воюетъ, и тѣхъ, за кого оно воюетъ. Охранители проклинаютъ гр. Витте, хотя для нихъ онъ ничего плохого не сдѣлалъ: онъ ихъ въ буквальномъ смыслѣ слова спасъ. Охранители проклинаютъ Столыпина и уже начали проклинать Коковцова. Правительство не въ силахъ съютить столь оригинальную опору. Оно не можетъ удовлетворить ея групповой эгоизмъ, ибо послѣдній во многихъ отношеніяхъ противорѣчитъ государственнымъ интересамъ, которые далеко не безразличны и для правительства, и для самихъ охранителей. И, наоборотъ, выдвинувъ интересы общегосударственнаго порядка, оно неминуемо упрется въ групповой эгоизмъ. Руководящая законодательная политика превратилась въ политическое бездѣлье, наполненное вермишелью. Чтобы скрасить пустоту такого бытія, приходится устраивать бумъ-думмъ-пол::тику,-- политику законодательныхъ эксцессовъ, демонстративнаго наскока на здравый смыслъ и установленныя понятія о правѣ.
   За покойнымъ Столыпинымъ было важное преимущество: не имъ установленъ "обновленный строй", но фактически онъ собралъ "хозяевъ", онъ ввелъ ихъ во владѣніе. Это помогало ему сохранять тонъ "домовладыки". У преемниковъ Столыпина -- и настоящихъ и будущихъ -- нѣтъ основанія для домовладыческаго тона: они приходятъ на гот.все, не они, а ихъ вводятъ во владѣніе "хозяева"; и даже г. Коковцовъ, старый министръ, достаточно, казалось бы, всѣмъ извѣстный, на первыхъ же шагахъ подвергся допросу съ пристрастіемъ: отъ него довольно таки нагло потребовали доказать, въ порядкѣ ли у него "національное чувство", вполнѣ ли онъ православный. И нельзя сказать, что г. Коковцовъ пренебрегъ этими требованіями. Не трудно предвидѣть дальнѣйшее логическое развитіе столь недвусмысленныхъ посылокъ: поставленное между врагами слѣва и раздраженными наскоками справа, лишенное возможностей политическаго творчества, правительство обречено на состояніе неустойчиваго равновѣсія; его авторитетъ долженъ катиться по наклонной плоскости. Это ненужно и вредно самой реакціи. И съ своей точки зрѣнія кн. Мещерскій имѣетъ полное основаніе желать, чтобы сооруженія гр. Витте и Столыпина были упразднены, а реакціонная оппозиція и реакціонная фронда -- возвращены въ то первобытное, раздробленное состояніе, которое можетъ быть охарактеризовано словами Фамусова.
   
   А наши старички? Какъ ихъ возьметъ задоръ,
   Засудятъ о дѣлахъ: что слово приговоръ!
   Вѣдь, столбовые все; въ усъ никому не дуютъ
   И о правительствѣ иной разъ такъ толкуютъ,
   Что если бъ кто подслушалъ ихъ... бѣда!
   
   Всегда вѣдь такъ было: влѣво правительство повернетъ -- "наши старички" по губерніямъ и клубамъ кричали, что "Россія гибнетъ"; повернетъ правительство вправо -- "наши старички" въ сущности очень довольны, но фрондируютъ; нѣтъ поворотовъ, правительство просто занято текущими дѣлами,-- старички все таки "придерутся къ тому, къ сему, а чаще ни къ чему, поспорятъ, пошумятъ и разойдутся". И правительству не такъ ужъ важно, о чемъ шумятъ и спорятъ въ Крутогорской губерніи "прямые канцлеры въ отставкѣ по уму",-- если крутогорскіе канцлеры будутъ какъ встарь, просто расходиться по домамъ, а не заполнять политическіе салоны Петербурга, если они лишатся возможности систематическаго ежедневнаго вмѣшательства въ правительственныя политическія дѣла.
   Цѣною того, что предлагаетъ г. Тихомировъ, правительство выиграетъ въ смыслѣ независимости и устойчивости. Но выиграть нельзя, не принося жертвъ и не рискуя. Если, дѣйствительно, покойный Столыпинъ видѣлъ въ переворотѣ революціонную опасность, онъ былъ правъ: ослабивъ или упразднивъ установленія, сдѣлавшіяся цитаделью реакціи, правительство неминуемо измѣнитъ созданное равновѣсіе въ благопріятную для освободительнаго движенія сторону. Желѣзная логика о борьбѣ антагонистовъ: если хочешь сопротивляться освободительному движенію, то долженъ стремиться къ возможно большему господству реакціонныхъ элементовъ. Безъ переворота скверно и переворотъ скверно... Жизнь привела покойнаго Столыпина къ промежуточному выходу, диктуемому инстинктами самосохраненія. Въ организованное представительство групповыхъ интересовъ мало-по малу начали вклиниваться: деверья, шуровья, націоналисты, казенные цензы... Говоря иначе, опредѣлилось стремленіе къ замѣнѣ крутогорскихъ "канцлеровъ" Молчаливыми, реакціонеровъ, сидящихъ на землѣ и все таки связанныхъ съ ея интересами,-- политическими лакеями. Перманентный "нажимъ" на основные законы 1906 г., -- вмѣсто предлагаемаго г. Л. Тихомировымъ открытаго ниспроверженія ихъ. Интрига личной политики -- вмѣсто предлагаемой г. Тихомировымъ диктатуры. Введеніе крашенныхъ картъ въ игру -- вмѣсто учредительныхъ функцій, которыя, по убѣжденіямъ г. Тихомирова, власть должна взять на себя. Вотъ что скверная практика жизни противопоставила "прекраснымъ теоріямъ" охранительныхъ идеологовъ.
   Легко, однако, понять, что этотъ выходъ никакой и никуда. Онъ не улучшаетъ, а ухудшаетъ положеніе. Замѣна "канцлеровъ" Молчаливыми нужна только для думскихъ и совѣтскихъ голосованій. Въ жизни это равносильно борьбѣ съ опорой и полному одиночеству правительства... Такой выходъ изъ безвыходнаго положенія лишь обостряетъ необходимость вернуться къ тѣмъ основнымъ вопросамъ, перерѣшить которые рекомендуетъ въ числѣ прочихъ г. Левъ Тихомировъ.
   Никуда не уйдутъ отъ основныхъ вопросовъ охранительныя группы. Къ основнымъ вопросамъ не могутъ не возвращаться даже тѣ реакціонеры, которые понимаютъ, сколь выгоденъ для нихъ "обновленный строй". Полагаю, никуда не уйдутъ отъ основныхъ вопросовъ и прогрессивные элементы страны,-- даже тѣ наиболѣе умѣренные средніе русскіе люди, которымъ, быть можетъ, очень хотѣлось бы успокоиться.
   

IV.

   "Прекрасныя теоретическія разсужденія"... Такъ, по словамъ "Новаго Времени", отозвался Столыпинъ 9 іюля 1911 года на письменное предложеніе г. Льва Тихомирова ниспровергнуть основные законы (оговорку покойнаго относительно практической стороны дѣла мы уже видѣли). 9 іюля -- разгаръ начатыхъ предвыборныхъ работъ. По этому можно судить, съ какимъ чувствомъ правительство везло возъ и ожидало 4-ую Думу. Еще не родилась, но уже въ достаточной мѣрѣ постыла. Повторяю, не видно, чтобы съ особеннымъ воодушевленіемъ подходило къ выборамъ и общество. Въ первую Думу средніе слои шли съ намѣреніемъ писать конституцію. До 25 апрѣля -- день появленія основныхъ законовъ,-- ее называли "Думой съ учредительными функціями". Вторая Дума прошла подъ знакомъ собиранія и организаціи силъ. Ея большинство предполагало вести "осаду",-- но опять для рѣшенія основныхъ вопросовъ правовыхъ и соціальныхъ. Третью Думу выбирали, когда въ обывательскіе умы стала прокрадываться мысль, что основные вопросы въ сущности уже рѣшены:
   -- Не по нашему, но что жъ дѣлать? Мы стали на якорь,-- и быть можетъ, надолго. Невесело, но могло быть и хуже. Все таки "у насъ есть конституція", -- неважная, ухудшеннаго прусскаго образца,-- но на большее, если принять во вниманіе, что мы живемъ на востокѣ отъ Пруссіи, пока нельзя и разсчитывать.
   Эта иллюзія нашла себѣ апологетовъ и идеологовъ въ либеральной печати. На разные лады стали повторяться аргументы: почти всѣ государства переживали на переходѣ отъ абсолютизма къ правовому строю періодъ призрачнаго конституціонализма; мы также обречены пережить его; и нельзя слегка относиться къ призрачной конституціи; благодаря ей мало по малу и общество, и власть привыкнутъ къ соблюденію конституціонной формы, ея начала войдутъ въ правосознаніе, въ нравы, возникнутъ правовыя представленія, не позволяющія игнорировать извѣстныя формальности; тогда возникнетъ и конституціонное существо... О людяхъ, впавшихъ въ Разочарованіе, говорятъ, что они ищутъ утѣшенія въ вѣрѣ. Лѣтъ 20 назадъ такую вѣру дали ложно понятые законы историческаго матеріализма: погодите, Россія "выварится въ фабричномъ котлѣ" у насъ появится крѣпкая буржуазія,-- тогда придетъ и правопорядокъ. Теперь утѣшеніе было найдено въ принципахъ психологической теоріи права -- впрочемъ, опять-таки ложно понятыхъ.
   Дѣйствительность на каждомъ шагу давала понять, что правосознаніе массъ воспитывается создавшимися условіями отнюдь не въ конституціонномъ направленіи. Но вѣра оставалась вѣрой. Крупный ударъ ей нанесло появленіе "яркой политики" и рожденныхъ послѣднею націоналистическихъ законопроектовъ. Осенью прошлаго года "всеобщій думскій любимецъ", московскій депутатъ г. Маклаковъ давая отчетъ избирателямъ, заявилъ о "глубокомъ разочарованіи":*
   -- "Ожиданія насъ обманули". Третья "Дума начала ухудшать положеніе. Изъ безполезной она стала становиться вредной" {Цит. по "Русской Мысли", февраль 1911 г.}.
   И, конечно, не одинъ г. Маклаковъ "глубоко разочаровался". Отъ попытокъ найти виноватаго, отъ упрековъ "въ измѣнѣ" до адресу октябристовъ либеральная печать мало-по-малу перешла къ оцѣнкѣ рухнувшихъ надеждъ по существу. Надѣялись на конституцію ухудшеннаго прусскаго образца (безземельную, октябристскую, которая впослѣдствіи, Богъ дастъ, станетъ мирнообновленческой). Но возможна ли въ Россіи конституція? По нѣкоторымъ личнымъ соображеніямъ, считаю нужнымъ напомнить, что этотъ вопросъ, но въ иной формѣ: возможна ли въ Россіи октябристская конституція, мнѣ пришлось поставить въ началѣ дѣятельности третьей Думы, въ разгаръ либеральныхъ надеждъ на нее. 3 года назадъ я писалъ, что октябристская (безъ земли) конституція въ Россіи невозможна, ибо нѣтъ у насъ того соціальнаго слоя, на который она могла бы опереться: трудовая масса къ ней холодна, дворянству всего важнѣе субсидіи, буржуазія и слишкомъ слаба, и слишкомъ зависима отъ экономической политики абсолютизма... Теперь для либеральной печати пришла очередь вспомнить тѣ же аргументы, но она такъ освѣтила и такъ окрасила ихъ, что исчезли оттѣнки, полутоны, опрокинуты понятія о перспективѣ, и получился лубокъ на славу. Я говорилъ, что у насъ нѣтъ соціальной почвы для октябристской или мирнообновленческой безземельной конституціи. По мнѣнію, напр., кн. Евгенія Трубецкого, въ Россіи нѣтъ "соціальнаго базиса" для всякаго вообще правового порядка.
   "У насъ еще не вырось тотъ общественный слой, который быль бы въ состояніи держать на себѣ и питать своими соками прогрессивную общественность".
   "Насъ губитъ слабое, зачаточное развитіе тѣхъ среднихъ слоевъ общества, которые могли бы послужить проводникомъ правовыхъ началъ въ жизнь".
   Вся бѣда въ томъ, что въ Россіи есть только двѣ дѣйствительно мощныя "реальныя историческія силы": 1) крестьянство и пролетаріатъ,-- "крайняя демократія пугачевско-эсеровскаго или пугачевско-эсдековскаго типа"; 2) бюрократія и землевладѣльцы,-- "крайняя олигархическая реакція дворянско-чиновничья". Вотъ почему, между прочимъ, не осуществлены и свободы, обѣщанныя манифестомъ 17 октября:
   
   "чтобы эти свободы стали фактомъ, необходимо преодолѣніе не только реакціи, но'и пугачевщины -- обѣихъ антиправовыхъ крайностей нашей жизни".
   
   "Необходимо преодолѣніе"... И преодолѣть могъ бы только либерализмъ, но подъ либерализмомъ нѣтъ сильнаго "соціальнаго базиса". И такимъ образомъ переходъ къ правовому строю -- въ настоящее время задача неразрѣшимая.
   Назвать пугачевцами -- въ бранномъ смыслѣ этого слова -- многомилліонную массу тружениковъ, значитъ, не только прибѣгнуть къ пріемамъ лубочной живописи, но и публично совершить неприличіе. Надо, однако, сказать, что и это неприличіе, и весь этотъ суздальскій пессимизмъ психологически понятенъ и неизбѣженъ. 60--70 лѣтъ назадъ тѣ либералы, которые настаивали на освобожденіи безъ земли, не имѣли подъ собою почвы,-- нерѣдко даже крестьяне находили, что лучше иго, чѣмъ такая "свобода"Но были другіе либералы, которые считали необходимымъ не только отмѣнить то право частной собственности, объектомъ коего являлись человѣческія души, но и обезпечить бытъ освобожденнаго отъ крѣпостной зависимости крестьянства земельнымъ надѣломъ; и проекты этихъ либераловъ имѣли подъ собою очень солидную почву. Теперь на очереди "увѣнчаніе неувѣнчаннаго" -- продолженіе стараго вопроса, сохранившаго отчасти и старую форму: конституція безъ земли или конституція съ землей. Такъ же, какъ прежде, первая безземельная конституція есть безпочвенная попытка создать прочныя правовыя отношенія, не обезпечивая въ земледѣльческой странѣ хозяйственный бытъ земледѣльской массы. По прежнему, въ нѣдрахъ самого либерализма сложилось теченіе, основанное на мысли, что правовой и хозяйственный вопросы надо рѣшать одновременно и параллельно. Можно обвинять кадетовъ, что они недостаточно понимаютъ всю важность этой мысли, недостаточно послѣдовательно проводятъ ее, но ихъ проектъ, конечно, имѣетъ подъ собою почву. Однако, еще 5 лѣтъ назадъ нѣкоторыми либералами, въ родѣ кн. Е Трубецкого рѣшено, что даже этотъ, кадетскій, проектъ слишкомъ "радикаленъ", неосуществимъ, ибо встрѣчаетъ сильный отпоръ справа и сверху, да, пожалуй, и нежелателенъ. Среди самихъ кадетовъ нашлись охотники смотрѣть на "принудительное отчужденіе", какъ на увлеченіе молодости. Усталость -- коварный совѣтчикъ. А именно, она то и нашептывала, что пора, дескать, трезво учитывать "реальности", не прать противу рожна, не желать невозможнаго,-- "удержали октябристскую конституцію", и ту дай Богъ отстоять... Но когда и "октябристы обманули", то ничего другого не осталось, какъ придти къ выводу:
   -- Значитъ, правовой строй въ Россіи вообще невозможенъ.
   "Сидѣнье надъ разбитымъ корытомъ", по словамъ кн. Трубецкого, "всегда предрасполагаетъ къ философскимъ размышленіямъ". Одному такому разбито-корытному философу 5 лѣтъ назадъ пришло на языкъ словечко: "Фефела". Другой разбито-корытный философъ вспомнилъ и словечко другое,-- то самое, между прочимъ, которымъ запугивали и Николая I, и Александра И: "пугачевщина". Слизь славянская -- оттого и свободы вамъ нѣтъ. Повальный бунтъ, разбойничество, "хулиганство" (срывается у кя. Евг. Трубецкого и это словечко), какая тутъ можетъ быть свобода? Каждый философъ, желая ругаться, походитъ немножко на сапожника: употребляетъ тѣ слова, которыя ему кажутся наиболѣе обидными...
   "Сидѣнье надъ разбитымъ корытомъ" предрасполагаетъ также къ исканію вѣры. Нельзя только отчаиваться, надо на что-либо и уповать. Нашелъ упованіе и кн. Евг. Трубецкой. По его мнѣнію, Россія все-таки будетъ спасена. И спасетъ ее аграрная политика Столыпина: она "пріобщаетъ крестьянскую массу къ личной собственности"; благодаря ей, "растительныя силы исторіи создадутъ у насъ новый типъ экономически независимаго крестьянина собственника".
   
   "Тогда только правовые принципы -- основа всѣхъ конституціонныхъ свободъ -- войдетъ въ сознаніе нашего крестьянства и станутъ ему дороги. Тѣмъ самымъ создастся недостающій теперь соціальный базисъ для русскаго либерализма... Россія станетъ государствомъ правовымъ".
   
   Цитируемыя мною соображенія кн. Евгенія Трубецкого высказаны имъ въ февральской книжкѣ "Русской Мысли" 1911 г. И любопытно: въ одной этой книжкѣ находимъ и еще нѣсколько заявленій, устремленныхъ къ той же вѣрѣ. Вотъ осторожное, облеченное въ условную форму мнѣніе г. Маклакова:
   -- Ужасна ставка на сильныхъ. Но "государственный прогрессъ всегда шелъ по трупамъ слабѣйшихъ... этотъ путь болѣе естественъ, болѣе сообразенъ съ законами природы; жизнь идетъ именно такъ: сильный поѣдаетъ болѣе слабаго"... "И если въ результатѣ благополучіе будетъ достигнуто дѣйствительно, и на хуторянахъ воздвигнется новая Россія, холодный историкъ проститъ и забудетъ все горе... Побѣдителямъ все прощается" {Стр. 108 и 109.}.
   Вотъ менѣе осторожный отзывъ г. В. Быстренина:
   -- Конечно, "всѣ мы знаемъ, что законъ 9 ноября явился, какъ орудіе политической борьбы". "Но жизнь беретъ и усвояетъ" "ту идею освобожденія личности", которая содержится въ этомъ законѣ и "объективно роднитъ его съ великой реформой 19 февраля" {Стр. 212.}.
   Эта дружная манифестація вызвала было нѣкоторую тревогу въ провинціальной печати {Напр., "Смоленскій Вѣстникъ", 23 марта.}. Тревога тѣмъ понятнѣе, что либеральныя надежды на 9 ноября появились давно. Цвѣтутъ онѣ и понынѣ. Но едва ли есть основаніе очень серьезно относиться къ новой вѣрѣ, взявшей свои догматы изъ землеустроительныхъ эвфемизмовъ Столыпина. Какую же вѣру можно основать на "пріобщеніи крестьянства къ личной собственности"? Крестьянство давно къ личной собственности пріобщено. И очень рѣшительно ее защищаетъ. Порою даже слишкомъ рѣшительно: вспомните расправы съ конокрадами. А если говорить о крѣпкихъ индивидуалистическихъ земледѣльческихъ хозяйствахъ, какъ массовомъ явленіи, какъ мощной соціальной базѣ, то эта база не создается при отсутствіи элементарныхъ правовыхъ гарантій и въ условіяхъ той почти первобытной зависимости отъ стихій, которая губитъ русское земледѣліе: "хорошая" засуха, неурожай, вотъ какъ теперь, и милліоны исправныхъ хозяевъ "идутъ по кусочки". Обстоятельства такъ сложились, что нуженъ правовой строй, а потомъ уже, если законодательство свободной Россіи проникнется индивидуалистическими тенденціями, создастся слой крѣпкихъ крестьянъ-собственниковъ. Сначала пусть сойдетъ снѣгъ,-- и тогда появится трава. Надѣяться на обратный порядокъ: сначала вырастетъ трава, а потомъ, вслѣдствіе тепла, развиваемаго органической жизнью, растаетъ и снѣгъ... Кн. E. Н. Трубецкой долженъ бы прежде всего доказать, что такой порядокъ возможенъ... Это не вѣра, которая можетъ найти многихъ адептовъ. Это -- крайніе предѣлы, до которыхъ дошла мысль, руководимая усталостью и ищущая на что уповать. Если ужъ до вѣры въ землеустроительные эвфемизмы дѣло дошло, то значитъ отступать больше некуда и уповать не на что.
   Основной вопросъ не рѣшенъ. Трудно придумать вѣру, что онъ рѣшится какъ-то самъ собою, незамѣтно, механически. И ничего другого не остается, какъ вернуться назадъ, опять къ нему и подумать, почему онъ не рѣшился, и какъ его рѣшить.
   Любопытно, что не такъ давно октябристы сдѣлали попытку повернуть назадъ, къ одному изъ основныхъ вопросовъ, а съ моей личной точки зрѣнія, къ самому основному вопросу -- "о землицѣ". Тактика октябризма въ значительной мѣрѣ сводилась къ тому, чтобы снять аграрный вопросъ и замѣнить его землеустроительными вопросами: переселеніе, разселеніе, крестьянскій банкъ, размежеваніе, а главное -- улучшеніе быта зажиточныхъ крестьянъ ("кулаковъ", по деревенской терминологіи) въ порядкѣ принудительнаго отчужденія общинной и семейной земельной собственности. Но не на хуторянахъ будущаго, не на гроссбауэрахъ, которыхъ воспитаютъ и вскормятъ "растительныя силы исторіи" построенъ октябристскій конституціонализмъ. Проще всего: нынѣшняя опора и количественно, и экономически слаба; но есть нѣсколько милліоновъ зажиточныхъ крестьянъ; "обновленный строй" дастъ имъ возможность поживиться за счетъ общинныхъ земель, и кому онъ поможетъ поживиться, тотъ и будетъ его естественнымъ защитникомъ. Какія'тамъ "растительныя силы исторіи". Попросту -- мы вамъ, а вы намъ, услуга за услугу, и получится "соціальный базисъ". И Столыпинъ страшно торопился ковать его. А октябристы дѣлали все, что можно, лишь бы поскорѣй подвергнуть принудительному отчужденію общинную и семейную земельную собственность, пустить ее тѣмъ самымъ на рынокъ, гдѣ она найдетъ себѣ хозяина. Безъ выкупа отчужденіе: семейная собственность декретомъ третьей Думы просто была объявлена несуществующей. И Столыпинъ торопился, и жизнь не медлила усвоить "идею освобожденія личности": кстати, теперь, во время голода, по словамъ газетъ, идетъ повальная продажа и скупка укрѣпленныхъ мужицкихъ земель -- по 20, 15, 10 рублей за десятину. Кулаки великолѣпно округляютъ свои владѣнія. Но въ какой мѣрѣ они могутъ быть опорой -- неизвѣстно. За то извѣстны и несомнѣнны: такое страшное увеличеніе безземельныхъ и нищихъ, такое не менѣе страшное наростаніе озлобленности, хищничества и разврата, съ одной стороны, мстительной расправы огнемъ и топоромъ -- съ другой, что весь "обновленный строй" сталъ подобенъ пороховому погребу, въ которомъ слишкомъ много самовоспламеняющихся матеріаловъ. И изъ октябристскаго парламента мнѣній минувшимъ лѣтомъ, до сліянія съ націоналистами, вышла попытка нащупать почву въ иномъ направленіи.
   Еще въ 1906 г. октябристы основали собственный крестьянскій союзъ. Предпріятіе это оказалось мертворожденнымъ. Но предъ 50-лѣтнимъ юбилеемъ 19 февраля вдругъ случилось чудо: мертворожденный сталъ обнаруживать признаки жизни и въ качествѣ организаціи, формально автономной по отношенію къ центральному комитету октябристовъ, приступилъ къ объединенію "всѣхъ крестьянъ, а также рабочихъ", во-первыхъ, "для выборовъ въ четвертую Государственную Думу", а во-вторыхъ, и вообще "для проведенія въ жизнь манифеста 17 октября". Съ этою цѣлью крестьянскій союзъ октябристовъ, между прочимъ, обратился ко "всѣмъ сельскимъ обществамъ", приглашая ихъ прислать делегатовъ "на проектируемый въ Москвѣ въ январѣ 1912 г. всероссійскій съѣздъ партіи крестьянъ". При этомъ каждому сельскому обществу "крестьянскій союзъ 17 октября" предложилъ обсудить на сходахъ по пунктамъ спеціально выработанную программу и снабдить представителей, которые будутъ посланы на съѣздъ, опредѣленнымъ мандатомъ. Программа, разосланная сельскимъ обществамъ, рѣзко распадается на 2 части: политическіе пункты изложены въ формѣ положительныхъ нормъ, экономическіе поставлены въ видѣ вопросовъ. Политическая часть программы предрѣшаетъ, что Россія должна бытъ монархіей не парламентарной, унитарной ("вся Россія едина и недѣлима"), сословной (но "всѣ сословія равно отвѣтственны передъ закономъ"), союзной съ церковью ("православіе должно быть главной религіей государства"). Въ части экономической программа опрашиваетъ мнѣнія сельскихъ обществъ: "Желательно ли увеличеніе пахотной земли? Желательно ли установленіе нормы земли домохозяина для прокормленія его семьи? Желательна ли переоцѣнка земли, не исключая помѣщиковъ и частныхъ лицъ?" {"Голосъ Москвы", 18 августа.} и т. д. Само "Новое Время" одобрило этотъ хитроумный подходъ къ проклятому вопросу. И администрація не препятствовала. Что затѣмъ произошло на мѣстахъ, когда были получены приглашенія и программы, -- неизвѣстно. Только вдругъ московскій губернаторъ нашелъ, что разсылка этихъ программъ не соотвѣтствуетъ уставу крестьянскаго союза 17 октября, и союзъ безъ промедленія былъ закрытъ. Прогрессивная печать реагировала на закрытіе протестами. "Голосъ Москвы", казалось бы, ближайше заинтересованный въ судьбѣ союза, ограничился фактическимъ сообщеніемъ. Конкретные поводы этой ликвидаціи, повторяю неизвѣстны. Но ея общія причины ясны: кто желаетъ сохранить сословность, тому нельзя подходить къ кардинальному вопросу объ устройствѣ земледѣльческаго быта,-- на первомъ же шагу онъ вступитъ въ противорѣчіе съ самимъ собою. Не рѣшивъ этого вопроса, нельзя сдвинуться съ мѣста. А подходить къ его рѣшенію значитъ рыть мины подъ тѣми охранительными началами, на основѣ которыхъ сооруженъ и Государственный Совѣтъ гр. Витте, и третьеіюнская Дума Столыпина. Передъ нами еще одно подтвержденіе старой истины: нельзя даже въ минимальной дозѣ обезпечить правовыя начала,-- жизнь немедленно воспользуется ими для своихъ цѣлей. Допустите во исполненіе манифеста 17 октября свободу даже такихъ союзовъ, какъ закрытое филіальное отдѣленіе октябристовъ,-- и легко представить, что заговорили бы на сельскихъ сходахъ при обсужденіи программы, съ какими мандатами явились бы представители сходовъ на предполагавшійся въ январѣ съѣздъ. И, наоборотъ, попробуйте хоть въ минимальной мѣрѣ удовлетворить эти легко представляемые мандаты,-- что останется отъ сословнаго строя?
   Въ провинціальныхъ газетахъ нерѣдко приходится читать такія, примѣрно, сообщенія корреспондентовъ:
   "Предстоящіе выборы въ четвертую Государственную Думу крестьянъ нашего села почти не интересуютъ... На первую и вторую Думы возлагали громадную надежду,-- полагали, что ихъ надѣлятъ землей". Надѣялись и на третью, но теперь "совсѣмъ извѣрились въ ней" {"Волжскія Вѣсти", 11 марта 1911 г.}.
   Возьмите не заинтересованныхъ непосредственно вопросомъ о землѣ, -- ну, хотя бы, напр., населеніе городовъ. Картина та же: на первыя двѣ Думы возлагалась надежда, что онѣ рѣшатъ основные правовые вопросы; надѣялись и на третью и, наконецъ, "совсѣмъ извѣрились". Не рѣшивъ основныхъ вопросовъ права и экономическаго быта, нельзя жить. Но рѣшать ихъ порознь -- право безъ быта или бытъ безъ права -- тоже нельзя. А между тѣмъ законодательный аппаратъ такъ организованъ, что онъ не допуститъ рѣшить основной вопросъ быта. И уже по этой причинѣ онъ органически неспособенъ рѣшить основной вопросъ права. Тѣмъ не менѣе:
   -- Граждане, выбирайте въ Думу!
   Спросите:
   -- Для чего?
   И справа и слѣва, и соціалъ-демократъ и октябристъ, и кадетъ и трудовикъ по совѣсти могутъ отвѣтить только одно:
   -- Для вермишели.
   Не той, разумѣется, вермишели, которую вноситъ правительство и которую покойный Столыпинъ въ своей лебединой рѣчи назвалъ единственно возможной, если не нажимать на основные законы, политикой защитнаго цвѣта. Есть вѣдь и лѣвая вермишель. Есть, напр., борьба съ административными эксцессами посредствомъ интерпелляцій. Что жъ -- на безрыбьѣ и ракъ рыба. Запросъ все-таки больше, чѣмъ совсѣмъ ничего. Но вотъ, напр., отзывъ въ сущности обывательской газеты относительно того, во что фактически обратилось право интерпелляцій:
   
   "Л. А. Кассо не можетъ жаловаться на свою судьбу... Одинъ запросъ о незакономѣрности его дѣйствій обсуждается, три запроса о противозаконности его дѣйствій признаны срочными. Министръ, вызывающій такой но токъ запросовъ,...можетъ благодарить Думу за оказываемое содѣйствіе. Накопленіе запросовъ о незакономѣрности свидѣтельствуетъ о томъ, что онъ дѣйствуетъ... весьма энергично. Возбужденіе запросовъ при нается указаніемъ на то, что онъ дѣйствуетъ похвально и безъ послабленій. И если въ Думѣ заговорятъ о сплошной незакономѣрности, то тамъ, внѣ Думы, будутъ говорить о томъ, что, значитъ, министръ твердой рукой насаждаемъ законность и порядокъ" {"Русское Слово", 28 октября.}.
   
   Это -- одна сторона дѣла. Есть и другая: запросами пользуются вѣдь и для того, чтобы поддерживать басни о ритуальныхъ убійствахъ, вести погромную пропаганду.
   Другой сортъ вермишели: основныхъ вопросовъ рѣшить нельзя, но нѣкоторые частные второстепенные законы въ либеральномъ духѣ, быть можетъ, и удастся провести, несмотря на Государственный Совѣтъ, зорко стоящій на стражѣ. Но, во-первыхъ, сколько шансовъ за удачу? А во-вторыхъ, пусть даже удастся провести "либеральный законъ",-- что толку? Въ томъ же "Русскомъ Словѣ" находимъ, между прочимъ, такую фактическую справку о примѣненіи на практикѣ закона о досрочномъ освобожденіи. Не бѣда бы, что этотъ третьедумскій законъ оказался на практикѣ слишкомъ мало примѣняемымъ. Произошло нѣчто худшее. Одинъ изъ тюремныхъ начальниковъ представилъ, напр., къ досрочному освобожденію арестанта Ж.; аттестація такая:
   
   "Человѣкъ молодой, кроткій, добрый и довѣрчивый, постоянно посѣщаетъ церковь, почтителенъ къ тюремной администраціи и стражѣ, участвуетъ во всѣхъ работахъ".
   
   Дѣло о досрочномъ освобожденіи Ж. переходитъ, какъ оно и полагается по закону, на окончательное рѣшеніе окружнаго суда. И окружный судъ рѣшаетъ: Ж. недостоинъ досрочнаго освобожденія, и недостоинъ, между прочимъ, потому, что "онъ не подчинился приговору суда и его обжаловалъ" {"Русское Слово", 19 октября.}. Другими словами, окружный судъ пользуется новымъ закономъ для нападенія на одну изъ важнѣйшихъ судебныхъ гарантій,-- для наказанія за подачу кассаціонной жалобы. И если даже судъ даетъ такое направленіе закону, то что же думать о томъ, какъ пользуется этимъ закономъ тюремная администрація? Какой частный законъ ни напиши,-- его примѣненіе зависитъ отъ тѣхъ началъ, которыми проникнута внутренняя политика. А для измѣненія этихъ началъ нужно рѣшить общій правовой вопросъ. И такимъ образомъ мы снова попадаемъ въ заколдованный кругъ.
   Есть цѣлый рядъ вермишельныхъ соображеній, такъ сказать стратегическаго характера: 1) Пуришкевичи все равно будутъ пользоваться думской трибуной, съ которой они говорятъ странѣ; нуженъ же имъ противовѣсъ; 2) все-таки не мѣшаетъ имѣть своего представителя въ Петербургѣ: бываетъ нужно ходатайство, бываетъ нужно оглашеніе тѣхъ или иныхъ мѣстныхъ фактовъ, наконецъ, вообще, мало ли что можетъ случиться,-- именно "на всякій случай" не лишне имѣть своего человѣка въ центрѣ и т. д. Соображенія, несомнѣнно, резонныя. Но въ противовѣсъ имъ даже не партійные люди, а просто обыватели имѣютъ цѣлый рядъ другихъ соображеній. Вотъ какъ разъ теперь горожане-домовладѣльцы стонутъ: вдругъ сразу прямые налоги выросли въ 3--4 раза, нерѣдко въ 7--8 разъ, а въ отдѣльныхъ случаяхъ возростаніе получилось 45-кратное: вмѣсто 1 р.,-- 45 руб. Домовладѣльцы-промышленники переложатъ тяжесть на квартирантовъ. Собственники мелкіе, имѣющіе домикъ или даже хатку лично для себя, должны покрыть этотъ финансовый экспериментъ изъ своего кармана.
   -- А кто все?-- Дума. Это ея штучки. Это она провела такой государственный налогъ съ недвижимостей.
   -- При прежнихъ порядкахъ министръ финансовъ не рискнулъ бы сразу увеличить налогъ въ 5--10 разъ. Вѣдь это что жъ такое!.. А съ Думой имъ море но колѣно. Погодите, они еще и не то устроятъ. Ужъ эта Дума!..
   -- Что они нашего брата, горожанина, бьютъ? Имъ бы помѣщиковъ такъ шарахнуть: въ прошломъ году платилъ 100 руб., а теперь плати тысячу... Читали въ газетахъ: по Петербургу приказъ былъ: аристократическіе особняки оцѣнивать пониже...
   -- Отъ васъ зависитъ, кого выбрать въ Думу,-- рискнулъ я недавно замѣтить одному такому критику, случайному попутчику въ дорогѣ.
   Онъ строго посмотрѣлъ на меня:
   -- А вы, господинъ, избирательскій законъ читать изволили?
   Отъ этихъ обывательскихъ конкретностей поднимитесь къ соображеніямъ общимъ, и вы получите не только то, что Дума превращена въ оплотъ реакціи, благодаря Думѣ легче вести агреесивноохранительную политику, отказывать въ продовольственной помощи голоднымъ, упразднить финляндскую конституцію и т. д.; Дума, сверхъ всего этого, освобождаетъ правительство отъ необходимой осторожности, дѣлаетъ возможными самые смѣлые зскперимевты: сегодня увеличили прямые налоги сразу въ 5--10 разъ, завтра проведутъ законъ о насажденіи крупнаго землевладѣнія въ Сибири, послѣзавтра введутъ націонализацію кредита... За вермишель, хотя бы и стратегическую, это слишкомъ дорогая плата, особенно если припомнить судьбу многихъ перводумцевъ, втородумцевъ да и третьедумцевъ, прогрессивныхъ выборщиковъ и кандидатовъ; цѣлыхъ думскихъ фракцій, исчезнувшихъ въ пещи огненной.
   Конечно, "неволя заставляетъ", "ничего не подѣлаешь"... Но когда я думаю, отчего нѣтъ ни предвыборныхъ надеждъ, ни предвыборнаго оживленія, мнѣ невольно вспоминается ожесточенная реплика одного купца, котораго "тожъ неволя заставила" поставлять разные продукты и матеріалы въ полицейскій участокъ:
   -- Коммерція, коммерція!.. На Ходынкѣ баба квасомъ торговала да костей не собрала,-- вотъ какая это коммерція!
   

V.

   Вы говорите: "граждане, идите на выборы!".. Обыватель ворчитъ:
   -- Знаемъ мы эти выборы. Иди на Ходынку квасомъ торговать...
   Вы предлагаете бойкотъ. Тотъ же обыватель ворчитъ:
   -- Сиди дома, Крема,-- галушки сами на печку пріѣдутъ...
   И квасомъ на Ходынкѣ торговать,-- какая коммерція! И ждать на печи, когда "галушки сами пріѣдутъ",-- тожъ не слишкомъ умное дѣло. Текущія мелочи и надобности сами по себѣ. Но вѣдь и мечтается обывателю: а вдругъ Deus ex machina, а вдругъ конъюнктура сложится, а вдругъ событіе,-- а мы на печи сидѣли!.. Время такое настало, что психологически невозможно "сидѣть на печи". Чувствуется, что жизнь дошла до какой-то поворотной черты. Именно чувствуется общая неустойчивость. Не считаться съ этой психологіей нельзя. Однако, нельзя и не видѣть, какіе эффекты создаются на почвѣ этой психологіи въ плоскости вермишельныхъ дѣлъ и вермишельныхъ мыслей, -- въ обстановкѣ, гдѣ нѣтъ мѣста политическому творчеству, но много мѣста для сильныхъ критическихъ позицій.
   Deus ex machina, ни дня, ни часа не вѣете... А пока, въ ожиданіи неожиданнаго, люди предаются "философскимъ размышленіямъ" такого, примѣрно, порядка:
   -- Молодой мѣсяцъ съ правой стороны,-- это, вѣрно, къ счастью... Лѣвая ладонь чешется,-- это къ деньгамъ...
   Прочитывая по необходимости ежедневно въ теченіе двухъ мѣсяцевъ порціи газетныхъ пророчествъ о "курсѣ" г. Коковцова, я невольно вспоминалъ логику этихъ народныхъ примѣтъ.
   -- Меньшиковъ написалъ...-- значитъ, "курсъ" будетъ лѣвѣе.
   -- Гучковъ сказалъ въ клубѣ націоналистовъ...-- слѣдовательно...
   -- Начались продовольственныя ассигнованія, "Россія" отказалась считать "общественныя работы" панацеей, саратовскій губернаторъ отмѣнилъ свой недоимочный циркуляръ, значитъ...
   -- Гр. А. А. Бобринскій сталъ устраивать политическіе рауты съ цѣлью, если вирить слухамъ, "объединить всѣхъ благомыслящихъ людей",-- вѣрная примѣта, что реакціонеры обезпокоены намѣреніями Коковцова.
   -- Самъ Коковцовъ въ Государственной Думѣ въ офиціальной рѣчи сказалъ, что государство обязано обезпечить рабочихъ врачебною помощью,-- ура, курсъ новый...
   Правда, черезъ нѣсколько дней Коковцовъ по поводу финляндскихъ законопроектовъ высказалъ мысли иного порядка, и въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ прямо противоположныя тому, что говорилъ, когда былъ только министромъ финансовъ; однако, тонъ у него все-таки мягче, чѣмъ у Столыпина; значитъ, и курсъ будетъ мягче,-- "на большее мы вѣдь и не разсчитывали"...
   Еще черезъ нѣсколько дней г. Коковцовъ по запросу о голодѣ сказалъ новую рѣчь, которая по отношенію оратора къ фактамъ уже не уступала обычнымъ рѣчамъ Столыпина, а въ деталяхъ, пожалуй, и превосходила ихъ,-- ничего не значитъ: если сопоставить отзывъ "Гражданина" съ тѣмъ, что сказала "Земщина", да если принять во вниманіе, кто пріѣзжалъ въ особнякъ гр. Бобринскаго, то "все-таки вертится"...
   Вертится, путается мысль, размѣнявшаяся на вермишель, на мелочи, цѣпляется за словечки, умолчанія, намеки, за пустяки, слѣдитъ за каждой крошкой, упавшей со стола случайно или по необходимости... И, увлекаясь всѣми этими дѣлами, упускаетъ изъ виду реальности. Между прочимъ, если ужъ дѣлать политику, хотя бы и вермишельную, то гораздо выгоднѣе было бы, если бы г. Коковцовъ, "столпъ консерватизма"-то, на первыхъ шагахъ старался показать европейскимъ сферамъ свое отличіе отъ "правыхъ", а не убѣждалъ русскій сферы въ неосновательности надеждъ, возлагаемыхъ на него слѣва. Такая политика имѣла бы, по крайней мѣрѣ, то преимущество, что ради нея не надо было бы насиловать дѣйствительность.
   Печальнѣе всего, что съ мыслью, размѣнявшейся на пустяки и ушедшей въ гаданія, невозможна борьба. Представьте, что я стану доказывать: г. Коковцовъ -- дѣйствительно таки "столпъ консерватизма", хотя и не изъ самыхъ высокихъ. Вѣдь, пожалуй, тѣ же люди, которые старательно гадали о перемѣнѣ курса, мнѣ скажутъ:
   -- Эка новость,-- кто же этого не знаетъ?
   Представьте другое,-- не обращая вниманія на личныя тенденціи г. Коковцова, я докажу неизбѣжность всѣмъ извѣстнаго crescendo:
   -- Если бы гр. Д. А. Толстой всталъ изъ гроба въ 1903--4 г.г., онъ могъ бы сказать: все-таки при мнѣ не было того, что вы переживаете при Плеве. Въ январѣ -- мартѣ 1906 г., во времена Витте Дурново, тѣ же слова могъ бы повторить Плеве: я былъ по вашему нехорошъ, но вѣдь при мнѣ не было ни повальныхъ драгонадъ, ни массовыхъ смертныхъ казней безъ суда. Казалось, что дальше П. Н. Дурново идти некуда. Но вотъ теперь гр. Витте пишетъ и говоритъ для печати: при мнѣ не было того, что вы пережили при Столыпинѣ. И во многихъ отношеніяхъ это вѣрно: не было. Превзойденъ П. Н. Дурново. Логически развиваясь, тѣ же остающіяся неизмѣнными политическія начала приведутъ къ тому, что и Столыпинъ будетъ превзойденъ его преемниками.
   Не такъ ужъ трудно показать неизбѣжность этого crescendo. Но если я займусь этимъ, сами гадальщики мнѣ, быть можетъ, скажутъ:
   -- Зачѣмъ ломиться въ открытую дверь,-- само собой понятно: освободительное движеніе наростаетъ, антагонистическая ему реакція свирѣпѣетъ, и т. д.
   Тюремные сидѣльцы нерѣдко увлекаются сложными вычисленіями: сколько часовъ, минутъ и даже секундъ въ тѣхъ годахъ и мѣсяцахъ, которые остались "до срока". Спросите одиночнаго обитателя, положимъ, "Крестовъ", когда онъ этимъ дѣломъ увлеченъ,-- зачѣмъ это? Вѣроятно, онъ и самъ разсмѣется и скажетъ:
   -- Просто такъ, глупость...
   "Мнѣ кажется, что и политическими прогнозами по методу Мартына Задеки люди занимаются на томъ же въ сущности основаніи: просто такъ, глупость. И не только кажется мнѣ это. Мнѣ приходилось за послѣдніе два мѣсяца въ однѣхъ и тѣхъ же газетахъ, а иногда и въ одномъ и томъ же номерѣ читать и предположенія, что курсъ не можетъ не измѣниться въ благожелательномъ смыслѣ, и разсужденія, что ожидать этой перемѣны нѣтъ основанія: и г. Коковцовъ -- величина, достаточно опредѣлившаяся, и логика вещей толкаетъ его въ опредѣленную сторону, -- кто сказалъ А, тотъ скажетъ и В... Мысль, спустившаяся съ высоты общихъ вопросовъ и не находящая сколько-нибудь плодотворнаго практическаго дѣла, уходитъ въ пустопорожнія мѣста; подталкиваемая жаждою перемѣнъ, увлекаемая надеждою на неожиданности неограниченныхъ возможностей, она становится, повидимому, слишкомъ независимой отъ своего хозяина. Хозяинъ-то, если его привести въ нормальное состояніе, прекрасно знаетъ и понимаетъ, что гаданія смѣшны, выводы произвольны. Но его мысль убѣгаетъ изъ-подъ его надзора. Вотъ и появилось множество мыслей, сбѣжавшихъ отъ хозяина, безпризорныхъ.
   Мысль, сбѣжавшая отъ хозяина, шалитъ. Но и хозяинъ, потерявшій должную власть надъ своими мыслями, тожъ становится подверженъ шалымъ случайностямъ. Это вообще состояніе интеллектуальнаго упадка, когда такъ легко подкрадывается къ человѣку пошлость и незамѣтно втягиваетъ его въ свои болота и трясины. Это злокачественный тупикъ, изъ котораго надо найти выходъ. И выходъ, думается мнѣ, есіь только одинъ: онъ ведетъ отъ безплоднаго скитанія по пустопорожнимъ низинамъ и болотамъ назадъ -- къ высотамъ нерѣшенныхъ и неотложныхъ общихъ вопросовъ.

А. Петрищевъ.

"Русское Богатство", No 11, 1911

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru