Павленко Петр Андреевич
Как возник образ Воропаева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Петр Павленко
   Собрание сочинений в шести томах
   Том шестой
   

Как возник образ Воропаева

   Первые наброски будущего романа помечены декабрем 1944 года, когда, получив десятидневный отпуск из редакции газеты "Красная звезда", где я работал в течение всей войны в качестве военного корреспондента, я приехал в Крым.
   Здесь впервые столкнулся с людьми, черты которых потом вошли в характер моего полковника Воропаева. Это были демобилизованные вследствие ранений офицеры.
   Один из них особенно привлек мое внимание. Он, видно, быстро опускался на тыловой работе, хотя в недавнем прошлом был хорошим коммунистом и прекрасным офицером. Выбитый обстоятельствами из привычной обстановки, он не мог найти себе места в новых для него условиях. Судьба этого офицера заинтересовала меня. Я кое-что записал о нем в свой блокнот.
   В феврале 1945 года я был уже в войсках 3-го Украинского фронта. Там накапливались впечатления о Румынии, Венгрии и Австрии. Все, что производило на меня впечатление, я заносил в свою записную книжку, конечно еще не представляя, зачем и для чего может мне пригодиться записанное.
   В мае я неожиданно заболел острой формой туберкулеза и, вернувшись с фронта в Москву, оказался в палате Центрального туберкулезного института. Спустя три месяца я выехал в Крым с наказом врачей поселиться там надолго.
   Труден был этот наказ. Мне пришлось перевезти в Крым всю свою семью. Тут-то я и вспомнил того демобилизованного офицера, которого я встречал в Ялте в декабре 1944 года, и невольно тогда подумал -- а каково-то будет мне самому в новых и нелегких условиях. В Ялте я этого старого знакомого, однако, уже не застал. Он выехал, не справившись со своею новой жизнью, и оставил по себе не очень теплые воспоминания. Зато здесь появились другие люди, -- те же демобилизованные раненые или вышедшие в отставку. С необычайной энергией принимались они за дела. Одни из них шли на советскую работу, другие "садились на землю" и превращались в садоводов и огородников.
   Образ моего Воропаева начал конкретизироваться. Я собирал его, как пчела собирает мед с цветов, и он, таким образом, суммировал в себе черты многих реальных людей, еще и по сию пору живущих вблизи меня, хотя, конечно, никого из них он целиком не воспроизводит и не повторяет. У одного взята воля, у другого -- упорство, у третьего -- любовь к массовой работе. Наконец многое является плодом моей авторской догадки, как это всегда бывает, когда лепишь не документальный, а обобщенный портрет.
   Так же, как Воропаев, родились и другие персонажи моей книги. Вероятно, не один я встречал таких людей, как Юрий и Наталья Поднебески, как Варвара Огарнова, как старик Цимбал.
   Мне как-то пришлось беседовать с колхозниками одной сельхозартели в Крыму. Они находили в своей среде многих, напоминающих героев моей книги, даже и Воропаев нашелся у них, -- и были твердо убеждены, что я изобразил именно их сограждан.
   Мне пришлось разочаровать их. В основе моего романа лежала не одна, а много человеческих судеб, и я не "списывал", как у нас иногда говорят, с кого-то определенного, а пытался писать так, чтобы созданные мною люди были по возможности типичны, то есть напоминали бы многих и казались реальными существами. Много вошло в книгу и лично мною пережитого. Военные сцены в Австрии -- это, конечно, мои личные впечатления, которые я, изменив соответственно, перенес на доктора Гореву. Болезнь Воропаева -- отчасти и моя болезнь.
   Какую же задачу ставил я себе, работая над "Счастьем"? Я хотел показать, что истинное счастье не в кругу малых личных интересов, а в кругу больших общественных, что горение, жизнь на миру во имя интересов коллектива есть самая счастливая, самая полноценная. Она не только воспламеняет дух, но и врачует тело.
   Однако в процессе писания книги мне стало ясно, что не в одном Воропаеве дело. В книге родились и требовали подробного рассказа о себе и Поднебески и Огарновы, то есть все те, кого Воропаев поднял и повел вперед. И я уже думаю над тем, что, пожалуй, надо писать вторую книгу о судьбе Юрия и Наташи Поднебеско, Ани Ступиной и Лены Журиной. Во всяком случае многие из моих читателей рекомендуют не оставлять героев "Счастья", а показать, как они выходят на самостоятельную дорогу.
   Возможно, я это и сделаю.
   Но, с другой стороны, есть у меня иные планы. Одновременно со "Счастьем" я работаю (вместе с кинорежиссером Чиаурели) над сценарием "Падение Берлина". В этом сценарии хотелось бы показать политическую борьбу двух миров, капиталистического и социалистического, борьбу, закончившуюся разгромом немецкого фашизма.
   Материал, накопленный мною для сценария, настолько огромен, что родится искушение написать большой политический роман о людях социализма и людях капитализма.
   И я еще сам не знаю, на чем остановлюсь. Писатель по своему существу человек жадный, -- все хотелось бы написать, и то и это. Может быть, так оно и случится.
   
   1948
   

Примечания

   Как возник образ Воропаева. -- Впервые опубликовано в бюллетене Прессбюро отдела печати Управления пропаганды и агитации Главного Политического Управления Вооруженных Сил Союза ССР 5 августа 1948 года, затем перепечатано в ряде военных газет под рубрикой "Писатели о своих творческих планах".
   Печатается по тексту Прессбюро.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru