Павленко Петр Андреевич
Крымская палитра

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Петр Павленко
   Собрание сочинений в шести томах
   Том шестой
   

Крымская палитра

   Есть начинания, которые даже издали кажутся очень удачными... Таково издание тома крымских рассказов С. Н. Сергеева-Ценского, приуроченное к семидесятилетию автора, но желательное во всякое время.
   Но, быть может, оно особенно и исключительно нужно не столько к юбилею автора, сколько к юбилею (очень юному) нового, возрожденного Крыма, которому сейчас необходима богатая и разнообразная духовная пища, тем более что он, Крым, становится второй родиной многих десятков тысяч людей и этим людям нужно все знать о Крыме.
   Немало русской крови и русского пота пролито в горах Крыма. Мы живем на костях своих предков в самом точном и узком смысле понятия этого, ибо таких жертв, какие несла Россия за Крым, не несла она ни за одну свою область.
   А что мы знаем о Крыме?
   Литература о нем огромна, но эта литература, главным образом научная, историческая или узко специальная, не многим доступная, да не всем и интересная.
   Художественные произведения о Крыме разбросаны (а пора было бы свести их в нечто хрестоматийное!), да тоже как-то сразу и не сообразишь, какие же это произведения и чьи они.
   Одна из первых пьес Ломоносова была посвящена крымской теме.
   Одна из первых советских книг -- "Падение Даира" А. Малышкина -- также посвящена Крыму.
   Писали о Крыме Пушкин, Вяземский, Веневитинов, Некрасов, Мицкевич. Отразился Крым в прекрасных незабываемых вещах А. П. Чехова, в рассказах Горького, Бунина, в очерках и рассказах Куприна.
   Крымские вещи Сергеева-Ценского должны занять почетное место на книжной полке. Сергеев-Ценский весь и целиком создан Крымом, как художник, и -- осмелюсь сказать -- не был бы Сергеевым-Ценским, живи он вне Крыма.
   Его огромное и яркое дарование, сразу всех обрадовавшее при своем появлении в русской дореволюционной литературе, по своей природе южное. Муза Ценского -- крымчанка, у нее загорелые руки, ее лицо потрескалось от солнца и ветра, а ноги загрубели от каменистых дорог, она любит соленую хамсу, и молодое вино, и копченую султанку, и мидии, она умеет управлять парусом, но не боится и коня.
   Муза Ценского подсказывает писателю портреты своеобразных людей труда, людей самых, казалось бы, пустяковых профессий -- и он находит горы интересного и необычайного в каждой, самой маленькой жизни.
   Вот перед нами книга Сергеева-Ценского ("Крым", том 1) с двенадцатью произведениями, в том числе одним небольшим романом.
   Первый рассказ в книге "Уголок" помечен июнем 1905 года в Алуште, последний -- "Память сердца" -- 1934 годом и тоже в Алуште. Таким образом, в книге проходит крымская жизнь такою, какою видел ее автор в течение добрых тридцати лет. Согласитесь, это редкий случай постоянства, тем более редкий, что автор нам известен как романист широкой темы, а совсем не областник, которого можно было бы обвинить в нарочитом пристрастии к своему "углу".
   Но, с другой стороны, можно ли было требовать, скажем, от Айвазовского, чтобы он не писал моря, а писал горы, в то время как он был изумительным маринистом?
   И если бы С. Н. Сергеев-Ценский ничего в своей жизни не написал, кроме рассказов о Крыме, ни удивительной повести "Движение", ни "Севастопольской страды" (хотя ведь это тоже -- Крым), мы должны были бы быть благодарны ему за то лишь, что он открыл нам крымскую природу так же, как русскую открыл художник Левитан.
   Я не знаю никого другого, кто бы писал о море и горах с такою расточительностью, как Ценский. По-моему, у него больше ста описаний моря -- и ни одного повторяющегося.
   У него нет скучных описаний природы, таких, которые читатель опускает, потому что не переживает их. Когда Ценский пишет, какое стояло солнце, то -- честное слово -- я могу поверить тому, что читатель на Дальнем севере улыбнется от радости, от тепла в душе.
   Ценский несравненный пейзажист и знает свою силу. Отрывки из его пейзажей хочется цитировать и заучивать наизусть, так они законченно цельны, так они по-настоящему красочны.
   Впрочем, Ценский пишет -- это давно известно -- не пером, а кистью, и не чернилами одного цвета, а подлинными красками, и его рукописи, вероятно, похожи на палитры художников, заляпанные самыми необычайными пятнами.
   Вот, например:
   "Тимофей, рядом со мною, весь переливисто сияет. Ярко золотится на нем широкий соломенный бриль, парусиновый рабочий пиджак, белая жилетка и брюки -- все заляпано цветными полосами и пятнами, как палитра: сорокалетние щеки его горьмя-горят, подожженные снизу длинными рыжими усами; весь он точно наскоро сколочен из каких-то нестерпимо ярких обрывков и обломков, и смотреть на него больно глазам" ("Улыбки").
   Мне кажется, так именно или очень похоже на Тимофея должен выглядеть и сам Сергей Николаевич Ценский -- яркая палитра живого русского языка.
   А вот другое место о Тимофее:
   "Я смотрю на Тимофеевы глаза, усы и щеки, на колючий широкий подбородок, на низковатый морщинистый лоб, вижу, как все это движется, живет, вкладывается целиком в каждое его слово, и как-то становится все страшно внимательным в моей душе, точно я никогда не видел, как смеются и говорят люди; и слова его для меня не слова: я их осязаю, вижу, и, боясь, как бы не порвалось их цветное кружево, я говорю..."
   И мне жаль, что это написано о Тимофее, потому что отлично относится опять-таки к самому Ценскому и похоже на отношение к нему читателей.
   А какой он замечательный мастер диалога!
   Так мало у кого разговаривают люди, как у Ценского, это язык живой, не выдуманный и главное -- точный.
   Тимофей-маляр говорит своим собственным языком, таким, какого Ценский уже никому больше не даст, чтобы мы навек запомнили живописнейшие рассказы Тимофея о перепелах, ястребах, дрофах, о ловле рыбы и о многом другом, неповторимые в своей прелести.
   А печник Федор из рассказа "Неторопливое солнце" будет говорить уже совсем другим, хотя тоже замечательным языком, а дворник Назар из того же рассказа -- опять особым, только ему присущим. И так все, кого ни возьми.
   В рецензируемой книге много и отлично говорится о людях скромных профессий, и портреты этих людей, пожалуй, наиболее удачны. Штукатур Павел ("Кость в голове"), специалист по проверке весов Митрофан ("Воронята"), рыбник Пискарев ("Конец света") и земледелец Пантелеймон Дрок ("Маяк в тумане") не написаны, а как бы изваяны из камня -- их не забудешь, не спутаешь с другими, они не устаревают в памяти.
   Данный через простых людей Крым рисуется нам с той стороны, с какой мы его меньше всего знаем, -- со стороны будничного быта.
   Что такое Крым со стороны нездешнего человека?
   Здравница, курорт, веселое место, где все отдыхают и все временное. А на самом деле курорты Крыма и курортный быт Крыма не самое главное и далеко не самое типичное. В Крыму, как и в других областях советской страны, идет обычная трудовая жизнь с ее обычными интересами, маленькими страстями, радостями и огорчениями -- и этой жизни посвящает свое пристальное внимание Сергеев-Ценский.
   Природа и человеческая речь -- два увлечения Ценского. Глаз и ухо художника ловят самые тончайшие оттенки цвета и самые нежные обороты слова и передают их с исключительной, ни у кого другого не повторяющейся остротой.
   Старшее поколение наших писателей, работавших в одну пору с Алексеем Максимовичем Горьким, было очень сильно в передаче человеческой речи, но и среди сильнейших мастеров, среди замечательнейших богатырей горьковского цикла уменье Сергеева-Ценского поймать на слух и -- не извратив -- передать витиеватое, узорное, путаное речение русского простого человека всегда выделялось своим своеобразием, своей "хваткой".
   Издание "Крыма" Сергеева-Ценского можно приветствовать, таким образом, со всех точек зрения. Эту книгу большого мастера слова прочтет любой и за пределами Крыма.
   Выход сборника произведений Сергеева-Ценского, касающихся Крыма, является заметным литературным событием.
   Но, кроме того, у нас в Крыму, на юной родине многих тысяч советских людей, собравшихся из разных углов советского государства, издание "Крыма" открывает, по сути дела, галлерею книг на ту же тему писателей старшего поколения и начинает своеобразную библиотеку произведений современных писателей о своем крае.
   Книга Ценского нужна. Ее будет интересно читать и перечитывать. Есть чему и поучиться в ней.
   Крымское областное издательство отлично поступило, начав свою деятельность именно с книги Сергеева-Ценского. Ее выход за номером первым (если это даже не так фактически, то все же ее следует считать первой качественно) невольно гарантирует издательство от возможного снижения художественного уровня в дальнейшем. Если же гарантировать сие не удастся, сравнение этой удачи с последующими неудачами будет особенно чувствительно для самолюбия молодого издательства, и оно, наверное, постесняется издавать плохие книги.
   Иначе быть не может.
   
   1945
   

Примечания

   Крымская палитра. -- Впервые опубликовано в газете "Красный Крым", 28 октября 1945 года; было перепечатано в альманахе "Советский Крым", No 2 за 1946 год.
   Печатается по тексту газеты "Красный Крым".
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru