Парнах Валентин Яковлевич
Письма к Вс. Э. Мейерхольду

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Мнемозина: Документы и факты из истории отечественного театра XX века / Вып. 4. М.: Индрик, 2009.
    

Письма В. Я. Парнаха Вс. Э. Мейерхольду (1922 -- 1930)
Публикация, вступительная статья и комментарии О. Н. Купцовой

   "Я изнывал в моем городишке: словно магнит, меня притягивал Петербург. Ведь там, казалось мне, расцветало то, что я любил больше всего: поэзия. Там жил мой любимый поэт Александр Блок -- "очарование символизма", как назвал его Иннокентий Анненский. Там, по слухам, известный режиссер ставил странные, смелые спектакли"[i], -- писал в 1930 е гг. о своей таганрогской юности Валентин Яковлевич Парнах (Парнох; 1891 -- 1951), поэт, переводчик, эссеист, хореограф, музыкант.
   "Известный режиссер", ставящий странные и смелые спектакли, -- это Мейерхольд, с которым Парнах, уже студент Петербургского университета (юридического, затем филологического факультета -- отделения романских языков), познакомится позже, в 1913 г. на занятиях Студии на Троицкой, куда его приведет М. Ф. Гнесин, "... иногда бывал в "Студии". То, что говорит Мейерхольд, меня восхищает, некоторые мысли важны не только для актера, но и для всякого художника", -- писал тогда Парнах Гнесину[ii].
   Летом 1915 г., в разгар мировой войны Парнах выехал в Европу с намерением в Россию больше не возвращаться[iii]. Поселился в Париже, учился в Сорбонне. Был знаком и дружил со многими представителями французского авангарда: художниками Фернаном Леже и Пабло Пикассо, дадаистами Тристаном Тцара и Фрэнсисом Пикабиа[iv], сюрреалистами Анри Бретоном, Луи Арагоном, Жоржем Рибмон-Дессенем, Полем Элюаром и др. В Париже с 1919 по 1922 г. Парнах издал первые четыре стихотворных сборника. Здесь же изобрел свои эксцентрические танцы (названные П. Пикассо "сюрреалистическими"[v]), рождение которых объяснял тем, что четырехлетнее "сидение в окопах обрекло миллионы тел на рабскую неподвижность. И вот, наконец, разряд: целые страны затанцевали. Из Америки в Европу ринулись фокстроты. И гробовая тишина былого тыла разрядилась ликующей, трагической музыкой джаза, в которой воскресли удары корибантийской меди, заглушая отчаяние"[vi].
   С оживлением в Париже литературной жизни русской эмиграции в июле-августе 1921 г. Парнах участвовал в организации поэтического объединения "Палата поэтов" в кафе "Хамелеон", простом монпарнасском кабачке, "где за пиво брали всего несколько су и где можно было петь, танцевать, устраивать литературные вечера и чувствовать себя, как дома"[vii].
   Но в своих тогдашних театральных пристрастиях Парнах оставался верным Мейерхольду, искания режиссера 1910 х гг. по-прежнему были для него точкой отсчета. В статье "Пантомима, балет, цирк в Париже" он писал: "Как в России, где Вс. Э. Мейерхольд первый провозгласил значение цирка в театре, -- в убогом французском театре были сделаны попытки цирковых постановок. Лучшей из них явилась в 1917 и 1920 гг. постановка "Парада", муз. Эрика Сати, декорации и костюмы П. Пикассо, либретто Жана Кокто ("Русский балет" С. Дягилева). <...> Первая постановка "Парада" вызвала шумный скандал. Ныне "Парад" признан и широкой публикой. <...>
   Тот же Жан Кокто, французский поэт и хореограф, поставил в Театре Елисейских Полей в Париже в 1920 г. свою пантомиму "Бык на крыше", где использовал кинематографический прием замедленных движений. Играли акробаты из цирка Медрано, бр. Фрателлини. Действие изображало бар. Электрический вентилятор отсекал головы. Тот же автор, в том же театре, в 1921 г. поставил "Свадьбу на Эйфелевой башне" в исполнении труппы Шведского балета, под управлением Жана Борлина.
   Здесь был применен прием искусственных огромных голов-масок работы Ирэн Лагю. Характер действия -- буффонада. Два огромных граммофона по обеим сторонам сцены исполняли роль объясняющих усиленных голосов. Музыка для этих постановок написана молодыми соратниками Кокто, учениками Сати: Дариусом Милво, Жоржем Ориком и др."[viii].
   Летом 1921 г. Парнах принял решение вернуться в Советскую Россию. "Хочу, наконец, после 6 лет отсутствия попасть к Вам. <...> Тяжко приходится с деньгами. Но ездил осенью в Испанию и весной в Италию, где, как и здесь, выступал с моими танцами. Из Рима, с советским курьером написал Блоку и Брюсову"[ix], -- пишет он Гнесину. Выехав из Парижа в январе 1922 г., Парнах почти на полгода застревает в Берлине, не получая необходимых документов для въезда в Советскую Россию. Оттуда и пишет Мейерхольду в надежде на помощь и поддержку.
   Сразу же по приезде в Москву (в августе-сентябре) Парнах создал "Джаз-банд Валентина Парнаха", в состав которого кроме него самого вошли пианист Е. И. Габрилович, шумовик Г. И. Гаузнер, ударник А. И. Костомолоцкий[x].
   "Он приехал с мечтой о новом искусстве, о чудесных и странных звучаниях, о необычных пластических и танцевальных жанрах. <...> Я назвал бы его визионером, мечтателем. Он умел видеть будущее, многоцветное, счастливое, -- так характеризовал тогдашнего Парнаха Е. Габрилович, -- <...> я не совсем в этом уверен, но и тогда, и сейчас, шестьдесят с лишним лет спустя мне так кажется, -- это был человек, абсолютно далекий от музыки. Он не был композитором, не играл на инструментах. Я не уверен даже, что он знал ноты, мог прочитать музыкальную партитуру. Он пришел к джазу как любитель, "аматер". <...> После войны в парижских кафе зазвучала новая музыка, появились ошеломляющие непривычные тембры... Вот это увлечение новой графикой, живописью, жестами, интонациями, танцами, этим "новым языком" кафе и бульваров и привело, как мне представляется, Парнаха к джазу"[xi].
   1 октября 1922 г. был дан лекционный концерт джаз-банда в Институте театрального искусства (ГИТИС). Его повторение прошло в Доме печати в присутствии К. Голейзовского, С. Эйзенштейна, В. Мейерхольда. "Парнах прочел ученую лекцию о джаз-банде, потом с грехом пополам (ибо никто в Москве не умел играть на саксофоне) сыграли джазовые мелодии. Когда же сам Парнах исполнил страннейший танец "Жирафовидный истукан", восторг достиг ураганной силы[xii]. И среди тех, кто яростно бил в ладоши и взывал "еще", был Всеволод Эмильевич Мейерхольд.
   Он тут же предложил Парнаху организовать джаз-банд для спектакля, который тогда репетировался"[xiii].
   Почти сразу же после этого концерта Парнах начал преподавать хореографию в драматической студии Первого рабочего театра Пролеткульта у Сергея Эйзенштейна (Эйзенштейн и сам вместе со студийцами обучался "у щуплого, исходящего улыбкой Валентина Парнаха фокстроту"[xiv]), в Лаборатории театра экспрессионизма И. Соколова[xv]. Парнах был создателем особой танцевальной системы[xvi]. "Насколько я знаю, -- свидетельствовал все тот же Габрилович, -- танцам он специально тоже нигде не учился, разве что взял несколько случайных уроков по пантомиме или балету. Но в Россию приехал уже сложившимся танцовщиком. Занимался на станке. Каждое утро, например, он делал соответствующие упражнения. В этом еще одна тайна Парнаха (с ним вообще было связано немало загадок). Он был танцовщиком не классическим, не кавалером в па де де, а исполнителем совершенно особого рода, позже я ничего подобного не встречал..."[xvii]. Парнах изобрел и свою систему записи хореографических движений, которой заинтересовался Мейерхольд.
   Первый в РСФСР джаз-банд принял участие в третьем акте мейерхольдовского "Великодушного рогоносца". А в спектакль "Д. Е." Парнах получил приглашение от режиссера не только как руководитель джаз-банда, но и как исполнитель эксцентрических танцев "Этажи иероглифов" и "Жирафовидный истукан". "... Мейерхольд уловил нашу броскость, несколько "цирковую" зрелищность и очень точно вводил нас в совершенно неожиданных эпизодах "Д. Е.", внезапно разрывая ткань спектакля таким вот шокирующим "ударным" номером. Мы отвлекали, пугали, смешили, восхищали, вызывали улыбки.
   Наши джазовые "вставки" помогали режиссеру создавать эффект движения. Скажем, в "Д. Е." был эпизод, когда движением щитов (выкрашенных в красный цвет планшеток) достигалось впечатление улицы, толпы, мелькания. К этим щитам прибавлялась бурная джазовая музыка -- результат был впечатляющим!"[xviii] -- вспоминал Габрилович.
   О джаз-банде и исполнении Парнахом эксцентрических танцев в спектакле "Д. Е." А. Гвоздев писал: "Для характеристики Франции играют настоящую, действительно современную французскую музыку (отрывки из киносимфонии Мийо "Бык на крыше"), Америка передается приемами американского тинг-тингля шумовым оркестром (джаз-бандом, организованным В. Парнахом) и т. д. "Фокстротирующие танцы" выполняются мастерски. Отличную технику, замечательную точность темпа и выверенность ритма показал в своих резко угловатых, геометричных танцах В. Парнах. <...> танцы, поставленные для нее [М. И. Бабановой] и для З. Райх балетмейстером Голейзовским, кажутся вялыми в сравнении с приемами В. Парнаха"[xix].
   В "Учителе Бубусе" (1925) так же, как и в "Д. Е.", звучали импровизации джаз-банда под руководством Парнаха, но в этом спектакле музыканты играли уже за сценой и лишь аккомпанировали танцам. Сам Парнах исполнял здесь танец "Эпопея".
   С апреля 1925 г. Парнах числится в драматургической лаборатории ГосТИМа[xx].
   В это время Парнах был многим интересен Мейерхольду: изобретенной им танцевальной системой (в чем-то родственной биомеханике), своим мимическим "оркестром-переполохом" -- джаз-бандом, своим увлечением цирком и Чарли Чаплином[xxi].
   "Потом Мейерхольд к нашему коллективу заметно охладел. Мне кажется, оркестр окончательно распался в 1927 году"[xxii], -- писал Габрилович.
   С осени 1922 до осени 1925 г. Парнах пишет статьи о театре, кино, музыке, литературе, которые печатаются в журналах "Вещь", "Зрелища", "Театр и музыка", "Зритель", "Жизнь искусства" и др.[xxiii]. Но в то же время Госиздат отказывает Парнаху в публикации сборника стихов "Саранча" и переводе книги Ж. де Нерваля "Путешествие на Восток"[xxiv].
   Прожив в Советской России около трех лет, Парнах вновь выезжает в Европу: через Берлин в Париж. Возможно, он оформляет творческую командировку от Театра Мейерхольда, воспользовавшись общим потеплением русско-французских политических отношений (Франция признала СССР на государственном уровне) и острой необходимостью для Мейерхольда наладить театральные связи для организации гастролей[xxv]. В автобиографической прозе Парнах, однако, объяснял свой отъезд тем, что в нем "накопились залежи французских слов и стремились прорваться наружу, разрядиться музыкой.
   Охваченный жаждой освобождения и новой страстью к французскому языку, к латинскому миру, я опять поехал в Париж.
   О, высказаться на французском языке. Если не в стихах, то хоть в прозе! Надо все начинать сначала.
   Между Россией и Францией. Между Россией и евреями. Между Россией, Францией и евреями. Раздвоение, растроение"[xxvi].
   Затянувшаяся командировка превратилась для Парнаха во вторую эмиграцию. С октября 1925 г. по конец 1931 г. он оставался в Париже, где не имел никаких средств к существованию, кроме литературных гонораров. Именно поэтому Парнах обратился к Мейерхольду с просьбой не исключать его из штата театра и предложил свои услуги по переводу, сбору различных театральных материалов, посредничество в парижских газетах и журналах, помощь в организации гастролей.
   Пик общения Мейерхольда и Парнаха приходится на парижскую поездку 1926 г. Парнах налаживает отношения Мейерхольда с русской эмиграцией (в частности, с художником Борисом Григорьевым, известным Парнаху по Студии на Бородинской)[xxvii], охотно ведет переговоры с шведским меценатом, связанным с Театром Елисейских Полей, Р. де Марэ, договаривается о встречах (например, с режиссерами Жаком Руше[xxviii] и Фирменом Жемье[xxix], драматургом Марселем Мартине[xxx]), знакомит с парижскими деятелями театра и искусства (редактором журнала "Кайе д'ар" Кристианом Зервосом, композитором Дариусом Мийо[xxxi], художником Фернаном Леже; и, возможно, именно Парнах представил Мейерхольда Пабло Пикассо, с которым сам был знаком с начала 1920 х гг.)[xxxii], пишет о Мейерхольде во французские и бельгийские журналы и газеты, выполняет при нем роль переводчика[xxxiii]. Осуществляет и обратную связь: готовит статьи и переводы для "Афиши ТИМ", для сборника "Театральный Октябрь" о французском театре, о современной музыке, танце, кино.
   В 1926 -- 1927 гг. Парнах усиленно переводит для Мейерхольда (в том числе и материалы Первого учредительного конгресса Всемирного Театрального общества) и готовит публикации для московских изданий (в частности, для "Афиши ТИМ"). Из достаточно большого количества подготовленных статей (о театре, музыке, кино, танце) в "Афише ТИМ" были напечатаны лишь две его короткие заметки: "Театры Парижа"[xxxiv] и "Проспер Мериме и "Ревизор" Гоголя"[xxxv].
   Конфликт между Парнахом и Мейерхольдом возник из-за того, что ГосТИМ не оплатил литературную и секретарскую работу Парнаха, мотивируя это финансовым кризисом театра. Не получая ответов от Мейерхольда, Парнах даже пишет письма Гнесину[xxxvi] и актрисе ГосТИМа Е. А. Тяпкиной[xxxvii] с просьбой вмешаться и уладить ситуацию.
   Однако в следующий приезд Мейерхольда в Париж в 1928 г. общение его с Парнахом еще продолжается: в анкете, которую позже Мейерхольд заполнил для Наркоминдела, отчитываясь за эту парижскую поездку, среди перечня лиц, с которыми он имел постоянные встречи, режиссер отмечает: "V. Parnach (литература)". Сам Парнах все чаще отказывается от встреч с режиссером, объясняя это обстоятельство занятостью, все меньше выполняет мейерхольдовских поручений, но все же помогает ему как переводчик[xxxviii].
   В письме к Льву Оборину от 19 -- 24 октября 1928 г. Мейерхольд пишет о Парнахе уже достаточно отстраненно и полупрезрительно: "Кстати: получили ли Вы музыкальный журнал со статьей некоего Парнаха [курсив мой. -- О. К.], где упоминаетесь Вы?"[xxxix] По-видимому, перед отъездом Мейерхольда из Парижа осенью 1928 г. между ними происходит решительное объяснение, после которого переписка прерывается.
   Последнее письмо Парнаха датировано 9 апреля 1930 г. и адресовано в Берлин, где в это время находился на гастролях ГосТИМ. Парнах требует от Мейерхольда включить его с исполнением эксцентрических танцев в один из трех гастрольных спектаклей: "Великодушный рогоносец", "Рычи, Китай!" или "Д. Е.". Скорее всего это резкое и решительное письмо Парнаха осталось без ответа. Отношения после этого больше не поддерживались.
   Парнах вернулся в СССР в 1931 г., никаких сведений о его контактах с ГосТИМом или Мейерхольдом с этого времени нет.
   Письма В. Я. Парнаха публикуются по оригиналам, хранящимся в фонде Мейерхольда (РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 2163. Л. 1 -- 29).
   

1

[Б. д. До января 1922 г.]

   Глубокоуважаемый Всеволод Эмилиевич!
   Пользуюсь случаем переслать Вам это письмо, с почтительным приветом Вам. Вероятно, прежнее до Вас не дошло. Прошу вас верить, что, сохраняя воспоминание о Вас и Вашей работе, жалею очень, что лишен в Париже известий от Вас и Михаила Фабиановича[xl]. Хотел бы узнать о Ваших новых постановках, о Вашем журнале[xli].
   Мой адрес: 53 Bd St-Germain Paris
   Привет Студии[xlii]!

С почтительной преданностью Валентин Парнох

   

2

2.VI.22 Berlin
Pension Hager
Motzstrasse 37
Berlin IV

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич,
   27 го марта я напомнил Вам о моем существовании, послав Вам заказным через берлинский книжный магазин "Слово" мою четвертую книгу стихов "Карабкается акробат", вышедшую в Париже. Хотел бы надеяться, что Вы вспомните, кто я: поэт Парнох, с рыжими волосами, друг М. Ф. Гнесина, бывал как друг Вашей студии почти на всех занятиях Студии в 1913 -- 1914 гг. и первой половине 1915; Вы мне предлагали играть в "Балаганчике" А. Блока[xliii]. В No 3 Вашего журнала "Любовь к трем апельсинам" были напечатаны мои стихи[xliv]. Летом 1915 г. я выехал из Петербурга, северным путем, в Париж, смертельно ненавидя царский режим. До января 1922 года прожил в Париже, в 1921 году был председателем "Палаты поэтов" в Париже[xlv], выпустил 4 книги стихов[xlvi], выдумал ряд новых танцев, немало страдал от парижско-российской эмигрантщины, как человек, сочувствующий Революции, и модернист[xlvii].
   В январе с. г. выехал в Берлин с тем, чтобы отсюда наконец выехать в Россию (Москву). 28-го января с. г. консульство Р. С. Ф. С. Р. послало в Москву заполненные мною опросные листы для получения визы на право въезда в Россию. Жду здесь добрых 4 месяца разрешения на въезд, и ответа, даже на телеграфные запросы консульства, до сих пор не получено.
   Помня, дорогой Всеволод Эмилиевич, Ваше отеческое отношение ко мне, очень прошу Вас распорядиться, чтобы в отделе виз и паспортов Наркоминдела немедленно напомнили о моем деле и способствовали немедленному получению для меня визы -- телеграфному уведомлению в консульство в Берлине о разрешении мне въезда. Нужно ли говорить, что я всегда смертельно ненавидел старый режим и всегда был сторонником сов[етской] власти. Я свободно владею французским, немецким, испанским, итальянским языками, могу быть полезен на службе в Наркоминделе. Я автор 4-х книг стихов, статей по новой эстетике кинематографа, слова, танца и перевода "Путешествия на Восток" Жерара де Нерваля[xlviii]. Мои стихи переведены на франц[узский] и испанск[ий] языки[xlix]. Я выступал в исполнении изобретенных мною танцев в Париже, Берлине, Риме, Севилье.
   Надеюсь на Вас, дорогой Всеволод Эмилиевич. Ускорение моей визы необходимо мне тем более, что мне приходится существовать здесь литературным трудом в эмигрантских условиях, что очень тяжело.
   У меня к Вам еще последняя просьба. Я хочу провезти в Москву инструменты нового негро-американского оркестра Jazz-band (особую систему барабана и гонгов; саксофон -- род тромбона; банджо -- род мандолины, обтянутой барабанной кожей), оркестр синкоп и диссонансов, представляющий огромный интерес для эксцентрического театра, цирковых постановок, представлений на площадях, народных манифестаций и увеселений (моя статья "Джаз-банд" в No 1 -- 2 журнала "Вещь"). Играть на них сумеет барабанщик, тромбонист, мандолинист. Jazz-band в то же время -- мимический оркестр[l].
   Стоят эти инструменты всего 20 000 германских марок. Ради Бога, устройте мне ассигновку для этой цели в ТО[li] или где можно. Прошу Вас, дорогой Всеволод Эмилиевич, немедленно уведомить меня о моих просьбах.
   Привет нашим общим друзьям и В. Н. Клепининой[lii], если Вы ее видаете. Простите мои просьбы, и надеюсь, до скорого свидания.
   С глубоким уважением и любовью

Валентин Парнох

   P. S. Моя литературная фамилия теперь: Парнах. Мои танцы -- эксцентрического характера.
   

3[liii]

Отправитель: Валентин Парнах
Журнал записи заключенных 3137
Отд. V. Камера 478
Берлин, 18.IX.1925

   Уважаемый Всеволод Эмилиевич!
   Вы будете очень удивлены тем, что я пишу Вам из тюрьмы. Я имел несчастье не продлить транзитную визу и когда я пришел в управление полиции, чтобы получить "разрешение на выезд" (теперь это требуется), меня арестовали, и суд приговорил меня к месячному (!) заключению за то, что я "забыл выправить паспорт". Но я с помощью адвоката подал жалобу и теперь жду нового приговора. Я очень горюю, что не могу сейчас ходить в театр. Но этот неприятный "Force majeure"[liv] был для меня неожиданностью. Когда выйду на свободу, тотчас дам Вам о себе знать.
   Рад Вам сообщить, что моя статья[lv] "О новом танце", в которой я много писал о Вас, в скором времени выйдет в лучшем немецком журнале "Квершнитт"[lvi].
   Я прошу Вас тотчас написать о себе, о репертуаре и о Ваших планах по адресу: г-ну д-ру Кучерову, Потсдамерштрассе 125, для меня.
   Передаю привет Вам и Зинаиде Николаевне. Привет Зубцову[lvii], Федорову и всем.
   С глубоким уважением Валентин Парнах[lviii]
   

4[lix]

19.Х.25. Paris

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич, вчера, наконец я приехал сюда, выбравшись из Берлинской тюрьмы. Вы должны были получить мое письмо по-немецки из Моабитской темницы и телеграмму о моем аресте. Завтра же напишу Вам деловое письмо. Я посвятил Вашей работе большую статью по-французски (считаю ее моей лучшей статьей), она появится здесь в хорошем журнале.
   Позвольте мне приветствовать Вас. Шлю привет Вам, Зинаиде Николаевне, Ивану Сергеевичу[lx], Федорову[lxi], всем.

Преданный Вал. Парнах

   

5[lxii]

Б. д. [После 19 октября 1925]
Париж

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич, еще находясь в Берлинской тюрьме, я послал Вам немецкое письмо с сообщением о моем аресте за просрочку визы. Мой адвокат, по моему поручению, телеграфировал Вам о том же. Благодаря берлинским скотам, я вынужден был потерять немало времени и отсрочить свой приезд в Париж. Из Берлина я старался, через своих знакомых, устроить Вам визу, но, главным образом, благодаря марокканским страхам[lxiii] вообще и "мертвому сезону" летом в Париже, в частности, это дело затянулось.
   Однако мое заточение не было бесплодным: в одиночной камере я написал французскую статью: "Meyerhold et le théâtre russe"[lxiv]. По моем приезде в Париж она немедленно была принята в один из лучших "толстых" журналов, в "Europe", где она появится уже в декабре. Прилагаю письмо ко мне редактора -- Léon'a Bazalgette'а[lxv]. Я эту статью люблю и надеюсь, что она и Вам понравится.
   В немецком переводе эта же статья пойдет в одном из лучших германских журналов (сообщу Вам название).
   Кроме того, другая моя статья о Вас появится в бельгийском журнале "Le Flambeau" ("Факел"). Прилагаю письмо ко мне его сотрудника Léon Kochnitzky[lxvi], который просит передать Вам свою "admiration" (восхищение): он смотрел "Д. Е." в Москве.
   Посылаю Вам статью о Вас: перед Вашим отъездом за границу Вы просили меня написать для будущих альманахов ТИМа[lxvii].
   В тюрьме, помня музыку, я сделал новый танец.
   В журнале "Querschnitt", лучшем в Германии, появится в немецком переводе моя статья о новых возможностях танца. В ней я не раз упоминаю о Вашей работе в области пантомимы[lxviii].
   Прилагаю и письмо известного художника Fernand'а Léger ко мне[lxix]. Дело в том, что редактор "Querschnitt"'а, von Wedderkopp[lxx], по собственной инициативе обратился к нему, как к своему другу, с письмом, предполагая возможность сотрудничества этого мастера с Вами, и дал ему для справок мой адрес. Я тоже давно знаю Léger. Он, конечно, был бы этому очень рад. Но я не думаю, чтобы это осуществилось.
   Жалею, что Вы не познакомились в Берлине с Wedderkopp'ом. Он друг французского консула в Берлине и мог Вам быть полезным в делах визы.
   Здесь, конечно, глаза разбегаются. Много нового и интересного, хотя сама Выставка, кроме архитектуры советского павильона, многого не стоит[lxxi]. Благодаря необходимости много работать, чтобы просуществовать, трудно в короткий срок осмотреть все, что надо. Вы не хуже меня знаете огромные размеры и обилие интересных вещей в Париже.
   Чтобы быть и дальше полезным Вам здесь, смотреть, работать, я вынужден продлить срок моего пребывания в Париже. Убедительно прошу Вас разрешить мне это, тем более, что это и в Ваших интересах.
   Скоро я думаю получить бельгийскую газету "Le Soir" со статьями Pierr'а Daye о ТИМе[lxxii]. Автор побывал в Москве. Отзывается восторженно. Пришлю Вам вместе с No журнала "Comœdia", где появилась большая статья о сов[етских] театрах[lxxiii].
   Убедительно прошу Вас написать мне и сообщить, что Вы предполагаете ставить после "Ревизора". Очень жалею, что я не видел репетиций. Что до "Д. Е." и до "Бубуса", я оставил джаз-банд в полном порядке и обучил Костомолоцкого даже моей "Эпопее" из "Бубуса".
   Мои воспоминания о тюремном заключении в Берлине Вы сможете прочесть в "Огоньке"[lxxiv].
   Если Вы думаете поехать на Рождество или раньше в Париж, я сейчас постараюсь помочь Вам в деле визы.
   Я был бы рад узнать о Вашем путешествии в Италию.
   Письма Bazalgette'а ко мне я перевел. Письмо Léger и Kochnitzky переведет Вам, наверно, Февральский[lxxv]. Прилагаю также один из моих тюремных документов.
   Мой поклон Зинаиде Николаевне, Зубцову, Федорову, всем.
   Жду письма от Вас.

Преданный Вал. Парнах

   P. S. Здесь огромным успехом пользуется вещь Чаплина "La Ruée vers l'or" ("За золотом!")[lxxvi].
   Мой адрес:
   Hôtel Lévèque
   29, rue Cler
   Paris 7-e
   P. P. S. Комната театрального отдела СССР несколько беспорядочна. Но часть наших фотографий и макеты представлены на "левом фронте" комнаты. Ваши фотографии на крайнем "левом фланге", с краю.
   

6[lxxvii]

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич!
   Шлю Вам мои преданные поздравления[lxxviii]. Хотел бы, чтобы Ваш труд и Ваша вечная юность послужили примером нам всем.
   Дальнейшего процветания Вам и нашему театру!

Ваш Валентин Парнах

   Париж 16.IV.26
   

7

29 rue Cler
Paris 7-е
16-IV-26

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич, из известий о Вашем приезде сюда. Посылаю Вам вырезки из бельгийской газеты "Le Soir" и польского литературного обозрения.
   Не знаю, известно ли Вам, что Дягилев очень хочет просить Вас заняться постановкой для его балета[lxxix]. Здесь об этом упорно говорят. По слухам, готовится балет "Три этапа Советской жизни"[lxxx].
   Очень жалею, что я не в Москве и только мысленно с Вами в день юбилея.
   Поздравляю Зинаиду Николаевну.
   Привет Зубцову, Федорову и всем.
   Надеюсь, до скорого свидания!

Ваш преданный Вал. Парнах

   

8

23.V.26

   Дорогой Всеволод Эмилиевич!
   Напишите мне (pneumatique)[lxxxi] или позвоните Ségur 16 15 утром, в котором часу мы завтра встретимся.

Ваш Вал. Парнах

   

9[lxxxii]

29 rue Cler
Paris 7-е
2.VII.26

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич,
   со времени Вашего отъезда из Парижа прошел уже целый месяц, а от Вас нет писем. Я был бы рад узнать о Вашем путешествии и гастролях. Спешу уведомить Вас, что директор Театра Champs-Elysées Rolph de Maré с нетерпением ждет сметы из Театра. Об этом он говорил и Нашатырю, и мне, встретившись со мной. Медленность, в этих случаях, производит невыгодное впечатление, тем более, что сезон близится к концу.
   7-го июня я послал Вам заказным книгу Pierre'а Daye "Moscou dans le souffle d'Asie"[lxxxiii], о которой Вы меня просили, а 11-го -- 20 страниц моего перевода из статьи Жемье и других текстов, касающихся создания Всемирного Театрального Союза (тоже заказным)[lxxxiv]. Это письмо (от 11-го июня) я адресовал, как мы условились, в Москву, в Театр, Редакции журнала "Афиша ТИМ" или Габриловичу (спешно, для No 2)[lxxxv]. Посылаю Вам также вырезки из газет "Paris-Midi" и "Comœdia" (заметки о Вас)[lxxxvi]. Отдельно посылаю No журнала "Les Cahiers d'Art", где упоминается о вещественном оформлении Ваших постановок. Редактор Christian Zervos, слышавший о Вашем приезде от Picasso и написавший вам, когда Вы были в Париже, виделся со мной[lxxxvii]. Я ему передал, как мы с Вами сговорились, Ваше сожаление о невозможности повидаться с ним. Он, как и Rolph de Maré, ждет фотографий из Театра, чтобы воспроизвести их в своем журнале[lxxxviii]. Я Вам вышлю 2 No Humanité с заметками о Вас[lxxxix].
   Ваше молчание и молчание администрации Театра не способствует процветанию общего дела. Нашатырь даже встревожен этим.
   Мне представляется необходимым в интересах самого Театра, чтобы администрация не оставляла меня на произвол судьбы.
   Ввиду того, что съемки моих танцев в кино начнутся еще не сейчас[xc], а французские литературные гонорары, как Вам известно, карикатурно убоги и анахроничны, и в Москве многие журналы находятся в руках невежд типа Загорского[xci], -- мое денежное положение сейчас необычайно тяжело и пока лишает меня возможности развить работу, полезную нам всем, в том масштабе, которого бы я хотел.
   Поэтому, убедительно прошу Вас еще раз напомнить Буторину[xcii], что Вы меня назначили секретарем Театра и сотрудником "Афиши", для которой я уже сдал Вам несколько печатных листов[xciii], и распорядиться о высылке мне по телеграфу моего гонорара: 29 rue Cler Paris 7 е. Я был бы Вам еще раз очень признателен. Гонорар необходим мне в размере моего жалования в Театре: 129 руб. в месяц. Ввиду наступающего мертвого сезона мне нужно единовременно за 2 месяца сейчас, т. е. 258 руб.
   Посылаю Вам и новые тексты для "Афиши": "Ромэн Роллан о народных театрах", "Терминология французской режиссуры", ""Орфей" Кокто в Театре Питоева", "Комедия Елисейских Полей", "К вопросам записи движений" и т. д. Визитные карточки у меня уже есть. Довольны ли Вы Вашими покупками в Париже? Здесь до сих пор говорят о Вас, многих Вы очаровали. Прошу Вас сообщить мне Ваш летний адрес.
   Всего лучшего!

Ваш Вал. Парнах

   Многоуважаемая Зинаида Николаевна, шлю Вам привет. Был бы рад узнать о Вашем путешествии в Москву и о Ваших успехах в гастрольной поездке. Понравились ли детям фильмы, которые мы выбрали?
   Всего лучшего!

Вал. Парнах

   Моя новая статья о Вас (в частности, о "Мандате") принята в распространеннейший журнал "Nouvelles littéraires", редакция напечатает ее вместе с Вашим портретом. Поэтому прошу Вас немедленно выслать мне Вашу фотографию. Журнал непременно хочет ее и ждет.
   

10

12.VII.26
29 rue Cler Paris 7-е

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич, по-прежнему от Вас нет известий. Я отправил Вам: 1) книгу Pierr'а Daye; 2) текст для "Афиши"; 3) письмо заказное; 4) вырезки из газет.
   Посылаю Вам еще 18 страниц моих статей и переводов для "Афиши" и (заказным) No журнала "Cahiers d'Art" и No журнала Жемье "Carriers de Théâtre" (откуда я привел статьи, касающиеся Всем[ирного] Театр[ального] Союза и др.).
   В письме я просил Вас распорядиться о посылке мне жалованья: из театра я известий не имею. Сметы также нет. Буду Вам очень признателен за ускорение.
   Был бы рад узнать, где Вы, и получить от Вас письмо. На днях посылаю Вам еще всякие [тексты] для "Афиши".
   Шлю привет Вам и Зинаиде Николаевне.

Ваш Вал. Парнах

   

11

29 rue Cler, Paris 7-е
8.IX.26

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич, посылаю Вам 16 страниц текстов {В Париже Вы просили меня прислать для журнала мои записи движений.} и 3 страницы иероглифов для "Афиши ТИМ"[xciv] и заметку о Вас из "Humanité". Отдельно отправляю No журнала "De Stijl".
   Благодарю Вас за то, что написали обо мне Давтяну. Он до сих пор не вернулся из летнего отпуска. Я виделся с его заместителем Тихменевым, который заявил мне, что выплатить этот гонорар полпредство не может. По его словам, он Вам об этом уже написал. Во всяком случае, спасибо за Ваши заботы.
   Жду Вашего письма о заграничной поездке и о делах театра. Не знаю, вышел ли 2 й No "Афиши". Я его не получил, как и первый.
   Вашего привета Нашатырю я передать не мог: он получил повышение и месяца два назад уехал в Москву.
   Желаю скорейшей ликвидации финансовых затруднений театра. Не сомневаюсь в победе.
   Шлю Вам привет.

Ваш Вал. Парнах

   

12

12.X. 26
29 rue Cler, Paris 7-е

   Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмилиевич,
   10-го сент[ября] я послал Вам большой пакет (заказным) с матерьялом (16 стран[иц]) для "Афиши ТИМ" и "Театрального Октября" (No 2), 25-го сент[ября] -- журнал "De Stijl". Сейчас посылаю Вам небезынтересные, в связи с постановкой "Ревизора", заметки.
   Вы собирались написать мне о заграничной поездке. Надеюсь, что "Ревизор" пойдет на днях, и Вы, отдохнув, вспомните обо мне. Вероятно, это письмо придет уже после премьеры. Поэтому разрешите мне попросить Вас распорядиться на этот раз выслать мне из театра хоть часть гонорара за большой матерьял, который я дал и прислал Вам для журнала, хотя бы тридцать (30) долларов или сколько возможно, но на этот раз по телеграфу и уведомить меня по телеграфу. Крайне сожалея, что я вынужден Вас беспокоить этим делом, я был бы Вам очень признателен. В Полпредстве ничего не вышло, как Вы знаете. Думаю, что фин[ансовый] кризис уже благополучно разрешился.
   Жена т. Кроля[xcv] любезно дала мне 300 франков (рублей восемнадцать) в счет моего гонорара, а я послал Кролю письмо и заявление на получение этих грошей в театре. В случае необходимости прошу Вас подтвердить заву фин[ансовой] частью право Кроля на получение этой суммы.
   Как Вы мне писали, на обязанности Габриловича лежит сноситься со мной по делам "Афиши". К сожалению, я пока не получил от него даже NoNo журнала, где была напечатана часть моих статей.
   Был бы рад узнать о триумфе "Ревизора".
   Шлю привет Зинаиде Николаевне.

Ваш Вал. Парнах

   

13

1.VII.28

   Дорогой Всеволод Эмилиевич,
   буду рад Вас видеть, надеюсь встретиться с Вами завтра, жду от Вас письма. Мой новый адрес:
   7, rue Vandamme, Paris, 14-e
   Шлю привет Зинаиде Николаевне.

Ваш Вал. Парнах

   

14

18.VIII.1928

   Сообщаю Вам, Всеволод Эмильевич, что я получил от Зервоса письмо, в котором он напоминает Вам о Вашем обещании дать ему заметку для "Cahiers d'Art" и уведомляет о следующем: он непосредственно предложил греческому правительству пригласить Вас участвовать и даже заведовать всей зрелищной частью празднеств, организуемых греками в Эпидавре; ответ правительства был вполне благоприятный; остановка за Вашим окончательным согласием, после чего он (Зервос) сможет действовать; подробности будут установлены позже, на этих празднествах будет присутствовать международная публика. Привет Зинаиде Николаевне.

В. Парнах

   

15

[Между 4 ноября и 18 ноября 1928][xcvi]

   Милый Всеволод Эмилиевич,
   Ваше письмо от 4-го ноября из Ниццы, вероятно, должно служить ответом на мои письма от 19 августа, из Бретани и от 14 сентября, из Парижа?
   Встретив Zervos'а, я передал ему Ваш несколько запоздалый привет. Он Вам кланяется. Пикассо в Париже.
   Адрес Прокофьева: 5, Av-ue Frémiet, Paris, 16-е. Как мне сказали, он в Париже. Как Вам поступить с письмом, не знаю. Журнал Сельвинскому отправили мои друзья[xcvii].
   Я чрезвычайно занят, еще больше, чем в сентябре. Если хотите, встретимся в Café des 2 Magots[xcviii] (уг[ол] B[oulevar]d St Jermain и rue Bonaparte) или у Вас в понедельник в 3 ч. Или во вторник в 3 ч.
   Будьте добры сообщить мне письмом pneumatique, можете ли Вы в один из этих дней быть в этом кафе.
   Надеюсь, что пребывание на юге подействовало на Вас благотворно.
   Привет Зинаиде Николаевне.

Ваш В. Парнах

   Мой адрес: Valentin Parnac
   Chez monsieur T. Pioro
   243 Bd Raspail, Paris 14-e
   

16

24.XI.28

   Милый Всеволод Эмилиевич,
   Зервос не может быть у Вас завтра, в воскресенье, в 11 ч. утра. Он готов с Вами встретиться в понедельник или во вторник, или в среду, в 6 ч., в 6 ч., в 6 ч., или в кафе, или у Вас. Я у Вас завтра не могу быть. Мне также удобнее всего встретиться в понедельник или во вторник, в 6 ч., или в среду в 4 ч., в кафе или у Вас. До скорого свидания? Привет Зинаиде Николаевне.

Привет. В. Парнах

   

17

9.IV.30 Париж

   Милый Всеволод Эмилиевич,
   во время Вашего пребывания в Париже, Вы неоднократно хотели уверить меня в Ваших дружеских чувствах ко мне. Не раз Вы утверждали, что я смогу исполнять мои танцы в спектаклях Вашего театра, во время гастрольной поездки по Европе.
   Теперь, когда Ваш театр уже в Берлине, Вам предоставляется возможность на деле обнаружить эти дружеские чувства, осуществить Ваши намерения, исполнить обещания и совершить справедливый поступок.
   Мои танцы могут быть включены, напр[имер], в пьесы "Рычи, Китай!" и "Великодушный рогоносец", даже если не пойдет "Д. Е.". При желании можно сделать все. Не правда ли?
   Привет Зинаиде Николаевне. Это письмо -- заказное, оно не может пропасть.
   Прямота свойственна мужественности. Ваш ответ?
   До свиданья?

Валентин Парнах
10, rue Berthollet
Paris, 5-е

-----

   [i] Парнах В. Я. Пансион Мобэр. Воспоминания. Машинопись с правкой автора. -- РГАЛИ. Ф. 2251. Оп. 1. Ед. хр. 44. Л. 19.
   [ii] Письмо В. Я. Парнаха М. Ф. Гнесину от 24 февраля 1914 г. Автограф. -- РГАЛИ. Ф. 2954. Оп. 1. Ед. хр. 613. Л. 1 об.
   [iii] "Итоги моей жизни в Петербурге: отвращение к русской университетской учебе, убеждение в ничтожестве царского профессорья, в лживости легенды о революционном студенчестве, разочарование в русской культуре" (Парнах В. Я. Пансион Мобэр... Л. 45).
   [iv] См., в частности, программу дадаистского вечера 10 июня 1921 г., на котором Парнах исполнял танец "Чудесная птица" и танцевальные интермедии в пьесе Т. Тцара (РГАЛИ. Ф. 2954. Оп. 1. Ед. хр. 613. Л. 40 об.).
   [v] См.: Заметки об исполнении В. Я. Парнахом современных танцев. Газетные вырезки. -- РГАЛИ. Ф. 2251. Оп. 1. Ед. хр. 48. Л. 4.
   [vi] Парнах В. Я. Пансион Мобэр... Л. 107 -- 108.
   [vii] Седых А. Монпарнасские вечера // Русский Париж. М., 1999. С. 206.
   О роли Парнаха в организации авангардных русских литературных группировок в Париже см. подробнее: Гейро Р. Группировки и журналы русского авангарда в Париже (1920 -- 1942) // Русский Париж. СПб., 2003. С. 65 -- 70.
   [viii] Парнах В. Пантомима, балет, цирк в Париже // Вещь. Берлин, 1922. No 1 -- 2. С. 24. См. также: Н. К. Художественная жизнь Парижа. Беседа с П[арнахом] // Эрмитаж. 1922. No 15. С. 13.
   [ix] Письмо В. Я. Парнаха М. Гнесину от 14 июля 1921 г. Автограф. -- РГАЛИ. Ф. 2954. Оп. 1. Ед. хр. 613. Л. 40.
   [x] Позже в состав джаз-банда вошли А. Капрович (саксофон-альт), А. Власов (саксофон-баритон), И. Ук (скрипка). (Переписка дирекции ГосТИМа с режиссерской частью и другими отделениями театра. -- РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 90. Л. 2).
   [xi] Петров А. Жирафовидный истукан или джаз у Мейерхольда // Спесивцев вражек. 1997. No 3. С. 3.
   [xii] "Как выглядел этот танец? Это были движения вдоль и вглубь сцены -- с размеренными механическими подергиваниями. Представьте себе танцующий оживший манекен (позже этот мотив получил в хореографии широкое распространение). В определенный момент Парнах падал на пол и продолжал свой танец, уже лежа на спине и дергая в воздухе ногами. Он был одет в черный костюм. Грим, белая манишка, галстук. Что он хотел выразить такой пластикой? Это было характерное для 20 х гг. утверждение механизации человека, автоматизации его движений, его эмоций. Эксцентрика, гротесковость всех внешних жизненных проявлений, Структурой этого танца являлись безликость и деревянность, алогизм. Мне кажется, что на этот танец-пантомиму повлияла тогдашняя живопись, особенно кубизм с его "разложением" предметов на составные части...", -- вспоминал Е. Габрилович (Петров А. Указ. соч. С. 3).
   [xiii] Габрилович Е. О том, что прошло. М., 1967. С. 58 -- 59.
   [xiv] Эйзенштейн С. М. Как я учился рисовать. Глава об уроках танца // Эйзенштейн С. М. Избранные произведения: В 6 т. Т. 1. М., 1964. С. 267.
   [xv] См.: Советский театр. Документы и материалы. 1921 -- 1926. Л., 1975. С. 355.
   [xvi] См. об этом подробнее: Мислер Н. Вначале было тело // "Человек пластический". Каталог выставки 21 февраля -- 30 апреля 2000 г. М., 2000. С. 13.
   [xvii] Петров А. Указ. соч. С. 3.
   [xviii] Там же.
   [xix] Гвоздев А. Постановка "Д. Е." в театре им. Вс. Мейерхольда // Жизнь искусства. 1924. No 26. Цит. по: Мейерхольд в русской театральной критике. 1920 -- 1938. М., 2000. С. 152.
   [xx] Положение о драматургической лаборатории ТИМа. Машинопись. -- РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 946. Л. 6 -- 7.
   [xxi] См. статьи Парнаха о Чаплине: Чаплин // Зрелища. 1922. No 2. С. 6; Чарль Чаплэн // Рупор. 1922. No 3. С. 8 -- 9; Каков настоящий Чаплин // Огонек. 1925. No 50. 6 декабря. С. 15.
   [xxii] Петров А. Указ. соч. С. 3.
   [xxiii] См., например, статьи Парнаха: Пантомима, балет, цирк в Париже // Зритель. Одесса. 1922. No 9. С. 10; Новое эксцентрическое искусство // Зрелища. 1922. No 1. С. 5; Пролетариат и эксцентризм // Зрелища. 1922. No 13. С. 11 -- 12; Древность и современность в слове и движении // Театр и музыка. 1922. No 10. С. 155; Современный Париж // Россия. 1923. No 7. С. 20; Испания в наши дни // Огонек. 1923. No 12. С. 7 -- 8; Опыты нового танца // Жизнь искусства. 1925. No 4. С. 8; "Учитель Бубус". В театре им. Вс. Мейерхольда. Ориентировочный материал для критиков // Жизнь искусства. 1925. No 5. С. 8 -- 9; "Голем" в театре "Габима" // Жизнь искусства. 1925. No 12. С. 17 и др.
   [xxiv] См. об этом письмо А. В. Луначарского в редколлегию Госиздата от 17 марта 1923 г. (Вопросы литературы. 1973. No 6. С. 190 -- 191).
   [xxv] В "Жизни искусства" объявлено об отъезде Парнаха за границу как артиста ТИМа. (Отъезд за границу // Жизнь искусства. 1925. No 21. С. 22.) Однако с просьбой помочь в оформлении итальянских виз для проезда в Париж Парнах обращается к Гнесину, а не к Мейерхольду (Письмо В. Я. Парнаха М. Ф. Гнесину от 5 июля 1925 г. Автограф. -- РГАЛИ. Ф. 2954. Оп. 1. Ед. хр. 613. Л. 41).
   [xxvi] Парнах В. Я. Пансион Мобэр... Л. 123.
   Об особой пограничной, межкультурной позиции Парнаха см. статью: Galtsova Elena. Du spleen à la danse. Paris dans La Pension Maubert, mémoires inédits de Valentin Parnak // Paris -- Berlin -- Moscou. Regards croisés (1918 -- 1939). Recherches Interdisciplinaires sur les Textes Modernes. Vol. 35. Université Paris X, 2006. P. 67 -- 84.
   [xxvii] См.: письмо Б. Д. Григорьева В. Я. Парнаху, в котором художник сообщает, что будет очень очень рад увидеть своего "старейшего друга Всеволода Эмильевича с его супругой". (Письмо Б. Д. Григорьева В. Я. Парнаху. [Май 1926 г.]. Автограф. -- РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 3431. Л. 1.)
   [xxviii] См. письмо Ж. Руше В. Я. Парнаху от 27 мая 1926 г. -- РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 3455.
   [xxix] См. переписку по этому поводу В. Я. Парнаха с секретарем Ф. Жемье в мае 1926 г. Автограф. -- РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 3436. Л. 1 -- 3.
   [xxx] Письмо М. Мартине В. Я. Парнаху от 28 мая 1926 г. с согласием встретиться с Мейерхольдом см.: РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 3447.
   [xxxi] 10 февраля Мейерхольд получает статью Дариуса Мийо "Новые возможности в музыке" о джаз-банде ("Esprit Nouveau". 1924. No 25) в переводе В. Я. Парнаха (РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 1558). Статья была опубликована в журнале "Жизнь искусства" (1925. No 7. С. 22 -- 23).
   [xxxii] В. Я. Парнах был знаком с П. Пикассо с 1920 г.
   [xxxiii] Видимо, о Парнахе идет речь в дневниковой записи С. С. Прокофьева от 29 мая 1926 г. о репетиции у С. Дягилева: "Через минут пятнадцать мы все тронулись на репетицию: он [Мейерхольд], его жена, какой-то человечек, скорее неприятный, из большевиков, служивший ему переводчиком, и я" (Прокофьев С. Дневник. 1917 -- 1933. Часть вторая. Париж, 2002. С. 408).
   [xxxiv] Афиша ТИМ. 1926. No 2. С. 22 -- 24.
   [xxxv] Там же. С. 32.
   [xxxvi] 31 октября 1926 г. Парнах пишет Гнесину: "... в свое пребывание в Париже, Всеволод Эмилиевич просил у меня статей по театру, танцу, кино. Я ему сдал в Париже большой матерьял и послал заказным несколько раз еще много печатных листов для "Афиши ТИМ" и "Театр[ального] Окт[ября]". В. Э. предложил мне гонорар из театра за все это. Выслать мне деньги должны были по его возвращении в Москву, в июне. В Театре разразился фин[ансовый] кризис. Прошло 5 месяцев. До сих пор ничего нет. Очень прошу Вас нажать на В. Э. и на зав[едующего] финчастью, чтобы мне наконец немедленно по телеграфу выслали 50 долларов, которые мне обещал В. Э.". (РГАЛИ. Ф. 2954. Оп. 1. Ед. хр. 613. Л. 47.) 4 января 1927 г., не получив ни ответа из ГосТИМа, ни денег, Парнах снова пишет Гнесину: "Я не надеюсь получить деньги из театра <...> Я просил Вас написать мне обо всем откровенно и прислать или распорядиться мне прислать NoNo "Афиши ТИМ" и "Театр[ального] Октября". Мне очень нужно" (Там же. Л. 48).
   [xxxvii] Через полгода после обращения к Гнесину за помощью в этом деле Парнах написал Е. А. Тяпкиной: "... год тому назад, во время своего пребывания в Париже, Всеволод Эмилиевич попросил у меня целый ряд моих статей о танце, театре и проч. Для "Афиши ТИМ" и "Театрального Октября".
   Я дал и частично отправил ему заказным крупный матерьял. До меня дошли только No 2 и No 4 "Афиши", в первом из них (в искаженном виде) появилась 1/10 моих текстов. Очень прошу Вас, как товарища по работе, выслать мне No 3, 5 и все вновь вышедшие NoNo "Афиши" и новые альманахи "Театр[ального] Октября". Мне исключительно важно узнать, появились ли мои "Записи движений" (объяснительные тексты и условные значки моих танцев), а также мои заметки о парижских танцовщицах. Все мои просьбы к знакомым прислать мне их или, хотя бы, справиться об этом, остались безуспешными. Всев. Эм. прислал мне только юбилейную брошюру театра, "Ревизора" и No 4 "Афиши".
   Другая моя просьба: написать мне, со всей откровенностью, об отношениях (теперешних) ко мне Всев. Эмилиевича и о планах театра: собирается ли наш театр на гастроли в Париж и когда" (Письмо В. Парнаха Е. А. Тяпкиной от 20 июня 1927 г. -- РГАЛИ. Ф. 3042. Оп. 1. Ед. хр. 166. Л. 1 -- 2).
   [xxxviii] В статье Поля Ашара "Великий русский режиссер Мейерхольд проездом в Париже" (Paris Midi. 1928. 30 juillet) упоминается о том, что Мейерхольд дал интервью, а переводил это интервью Парнах.
   [xxxix] Мейерхольд Вс. Э. Переписка... С. 289.
   Так, на архивной папке с фотографией Парнаха, исполняющего эксцентрический танец, указано, что это сцена из спектакля ГосТИМа 1931 года (на самой же фотографии никаких помет нет, возможно, это поздняя и неточная атрибуция). -- РГАЛИ. Ф. 2251. Оп. 1. Ед. хр. 52.
   [xl] Композитор М. Ф. Гнесин (1885 -- 1943), с которым Парнах был дружен.
   [xli] Речь идет о журнале "Любовь к трем апельсинам" (1914 -- 1916).
   [xlii] Имеется в виду петербургская Студия Мейерхольда, в 1917 г. прекратившая свое существование, о чем Парнах, уехавший в Париж раньше, не знал.
   Возможно, именно с этим письмом была отправлена книга Парнаха "Карабкается акробат" (см. письмо 2).
   [xliii] По этому поводу высказывалось предположение: "Не роль ли Огромного рыжего, никак не находившую исполнителя и уже выстроенную Мейерхольдом с помощью Нотмана, предлагали рыжеволосому Парнаху?" ("Блоковский спектакль". Рабочие записи Вс. Э. Мейерхольда и комментарии к ним. Публ. Н. Н. Панфиловой и О. М. Фельдмана // Мейерхольд и другие. Мейерхольдовский сборник. Вып. 2. М., 2000. С. 333).
   [xliv] По рекомендации А. А. Блока, который вел в журнале "Любовь к трем апельсинам" отдел поэзии, стихотворение Парнаха "Араб", посвященное Гнесину, было опубликовано в No 3 за 1914 г. В письме от 12 февраля 1914 г. Мейерхольд сообщал Блоку: "Стихи Парнока получил. Стихи, посвященные Гнесину, будем печатать" (Мейерхольд Вс. Э. Переписка. 1896 -- 1939. М., 1976. С. 161).
   [xlv] "Палата поэтов" -- первое русское литературное и художественное объединение в Париже, заседания которого проходили в кафе "Хамелеон" (бульв. Монпарнас, 146) с августа 1921 по январь 1922 г. В "Палату поэтов" входили А. С. Гингер, Г. Е. Евангулов. И. М. Зданевич, М. А. Струве, М. А. Талов, Л. Гудиашвили, С. Я. Судейкин, С. И. Шаршун, Замтари (А. Н. Меликова), Б. Божнев, Б. Ю. Поплавский, В. С. Познер, режиссеры П. К. Вейсбрем, С. М. Вермель и др. "Самым активным участником группы был, без сомнения, Валентин Парнах, поэт и хореограф, который был близок Ларионову и одновременно, как и Сергей Шаршун, участвовал в парижском дадаизме" (Гейро Р. Указ. соч. С. 65).
   7 августа 1921 г. состоялся первый вечер объединения при участии Парнаха. 21 августа -- вечер, посвященный А. Блоку с воспоминаниями Парнаха; 1 сентября -- вечер поэзии со вступительным словом Парнаха "Новые формы в поэзии"; 15 сентября и 22 сентября на вечерах читались новые стихи Парнаха; 29 сентября -- вечер поэзии, посвященный Chariot (Чарли Чаплину), на котором Парнах читал свои новые стихи; 27 октября -- вечер поэзии с участием Парнаха; 9 ноября -- персональный вечер Парнаха (в программе: стихи и танцы Парнаха; открытие "Передвижного театра на столах" под упр. П. Куклимати -- "Театр Ужасов"; синкретическая драма-буфф -- пантомима, испанская танцовщица Siria); 16 ноября -- торжественный выпуск книги Г. Евангулова "Белый духан" с участием Парнаха; 14 декабря -- вечер поэзии с участием Парнаха; 21 декабря -- вечер С. Шаршуна "Дада Лир Кан" с участием Парнаха, И. Зданевича, В. Шухаева, Л. Арагона, А. Бретона, П. Элюара, Т. Френкеля, Ж. Риго, Ф. Супо, Ж. Рибмон-Дессеня, Г. Бюфе, М. Рэя. Парнах исполнил "Слово о молчании" (С. Шаршун) и "Графические танцы". См.: Русское зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни. 1920 -- 1940. Франция. Paris; Москва, 1995. Т. I. 1920 -- 1929. С. 43 -- 55.
   [xlvi] Сборники стихов Парнаха, вышедшие в Париже: "Самум" (рис. Н. Гончаровой) (1919), "Набережная" (рис. М. Ларионова) (1919); "Словодвиг" (Mot dynamo. Стих, на русск. и фр. яз.) (рис. Н. Гончаровой и М. Ларионова) (1920), "Карабкается акробат" (с портретом автора работы П. Пикассо и рисунками Ладо Гудиашвили) (1922).
   [xlvii] К русской эмиграции Парнах относился в это время отрицательно, считал, что она "оказалась вне культуры, отечественной и латинской" (Эмиграция в Париже и Берлине / Записки путешественника // Известия. 1922. No 296 (1735). 29 декабря. С. 2).
   [xlviii] Перевод Ж. де Нерваля, выполненный Парнахом, не был опубликован полностью. Фрагмент перевода см.: Северные записки. 1913. No 8. С. 47 -- 69; No 9. С. 81 -- 100.
   [xlix] Часть своих стихов Парнах писал по-французски.
   [l] Е. И. Габрилович вспоминал о мимической составляющей джаз-банда Парнаха: "На ударных играл Александр Костомолоцкий. Это был не только музыкант (я не убежден, что он имел профессиональное образование), сколько артист-мим, человек, который хорошо чувствовал музыку. <...> Он у нас сидел впереди остального ансамбля, был единственным, кто был загримирован и одет в соответствующий эксцентрический костюм типа широкого пиджака с огромным бантом, в которых сейчас, в 80 е годы, ходят все денди Парижа. Костомолоцкий был в центре внимания, на него, в первую очередь, были обращены взгляды всего зрительного зала <...> Это был беспроигрышный номер!" (Петров А. Указ. соч. С. 3).
   [li] Театральный отдел Народного комиссариата просвещения.
   [lii] Клепинина Вера Николаевна -- студийка мейерхольдовских Студий в 1908, 1913 -- 1914 гг., участница гнесинских опытов в области "музыкального чтения". Гнесин посвятил ей "Антигону" и "Финикиянок". (Подробнее см.: Уварова И. Антигона (Михаил Гнесин. Вера Клепинина. "Музыкальное чтение") // Кукарт. 2005 -- 2006. No 10 -- 11. С. 27 -- 31).
   [liii] Рукой Мейерхольда чернилами: "Письмо В. Парнаха (склеить)". И карандашная помета: "18 сент. 25 г." Перевод с немецкого В. Колязина.
   [liv] Force majeure (фр.) -- непреодолимые обстоятельства, при которых исполнитель не несет ответственности за выполнение обязательств.
   [lv] Ошибочно: "Aufzug" вместо "Aufsatz" (Прим. пер.).
   [lvi] "Профиль" (Прим. пер.).
   [lvii] Зубцов Иван Сергеевич (1890 -- ?) -- в 1924 г. режиссер-лаборант, с 1925 г. -- директор Театра им. Мейерхольда.
   [lviii] Вверху слева адрес Кучерова повторен еще раз как постскриптум. Текст написан от руки, по-видимому, на оборотной стороне почтовой открытки.
   [lix] Письмо на почтовой открытке. Приписка рукой С. А. Марголина: "Позвольте и мне поприветствовать Бас. С. А. Марголин".
   [lx] Имеется в виду И. С. Зубцов (см. коммент. 56) [В электронной версии -- 57].
   [lxi] Федоров Василий Федорович (1891 -- 1971) -- режиссер Театр им. Мейерхольда, постановщик спектакля "Рычи, Китай!"
   [lxii] В верхнем левом углу первого листа рукой Вс. Э. Мейерхольда: "Ответил. 12.XII.1925".
   [lxiii] Речь идет о войне Франции и Испании, объявленной против Рифской республики в Марокко (13 апреля 1925 -- 27 мая 1926).
   [lxiv] См.: Parnach V. Meyerhold et le théâtre russe [Парнах В. Мейерхольд и русский театр] // Europe. 1925. Vol. 9. No 36. P. 490 -- 495.
   [lxv] Базальжетт (Bazalgette) Леон (1873 -- 1928) -- французский литературный критик, переводчик, редактор журнала "Юроп". Письмо Л. Базальжетта к В. Парнаху не выявлено.
   [lxvi] Кохницкий (Kochnitzky) Леон (1892 -- 1965) -- бельгийский поэт и журналист, анархист. В 1919 г. был назначен Г. Д'Аннунцио министром иностранных дел в Регентстве Фиуме. Тогда же Кохницкий обратился с предложением создать Лигу угнетенных Земли, рассчитывая на поддержку Советской России, но Совнарком ответил на это крайне осторожной сочувственной телеграммой. Кохницкий приезжал в начале 1920 х гг. в Советскую Россию, в Москве видел некоторые спектакли Мейерхольда. Письмо Л. Кохницкого от 30 октября 1925 г. на франц. яз., о котором упоминает Парнах, см.: РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 3441. Л. 1.
   [lxvii] Вероятно, речь идет о статье Парнаха "Мейерхольд". См. статьи о Мейерхольде и ГосТИМе К. Державина, Н. Мологина, В. Парнаха (РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 1598. Л. 113 -- 125).
   [lxviii] Русский вариант статьи: Парнах В. Опыты нового танца // Жизнь искусства. 1925. No 4. С. 8.
   [lxix] Леже (Léger) Фернан (1881 -- 1955) -- французский художник. В фонде Мейерхольда сохранилось письмо Ф. Леже В. Парнаху от 4 августа 1924 г.: "<...> Я получил письмо от г на Веддеркоппа относительно возможности совместной работы с г ном Мейерхольдом.
   В принципе я это предложение принимаю. Я считаю г на Мейерхольда самым выдающимся театральным деятелем нашей эпохи и буду бесконечно счастлив работать с ним, если позволят обстоятельства. Ф. Леже". Письмо Леже было вложено в письмо Парнаха, но при разборке архива Мейерхольда оказалось в другой единице хранения. Франц. текст письма см.: РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 3444. Л. 1. Русск. перевод, сделанный, вероятно, А. Февральским для Мейерхольда: РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 1857. Л. 3.
   [lxx] Веддеркопп (Wedderkopp) Х. фон -- немецкий писатель, журналист, издатель, сотрудник журнала "Квершнитт".
   [lxxi] Речь идет о Парижской Выставке декоративного искусства.
   [lxxii] В газете "Ле Суар" печатались фрагменты книги П. Дэя о его путешествии в СССР. Среди собрания газетных вырезок в коллекции ГосТИМа в ГЦТМ им. А. Бахрушина сохранилась лишь одна статья: Daye, Pierre. Moscou, ville rouge. P. VII. Le Théâtre, culte prolétarien [Дэй, Пьер. Москва -- красный город. Ч. VII. Театр, пролетарский культ] // Le Soir. (Bruxelles). 1925. Janvier.
   [lxxiii] Вероятно, имеется в виду статья: M. Serge Romoffnous signale l'effort russe [Г н Сергей Ромов привлекает наше внимание к усилиям русских] // La Comœdia. 1925. 20 septembre.
   [lxxiv] Воспоминания Парнаха в "Огоньке" не появились. Парнах лишь напечатал стихотворение "Берлинская тюрьма Моабит, отд. V, камера 478" (Воля России. 1928. No 6 -- 7. С. 41 -- 42).
   [lxxv] Февральский Александр Вильямович (1901 -- 1984) -- сотрудник Мейерхольда, ученый секретарь Театра им. Мейерхольда. В отсутствие Парнаха выполнял обязанности переводчика с французского языка.
   [lxxvi] В советском прокате эксцентрическая комедия Ч. Чаплина известна под названием "Золотая лихорадка" (1925).
   К письму прилагается тюремный документ с припиской В. Парнаха: "P. S. После этого я сидел еще в Полицейской тюрьме (Polizeigefüngnis)!!!"
   [lxxvii] Второй экземпляр письма см.: Приветственные письма и телеграммы организаций и отдельных лиц, полученные театром в дни 5 летнего юбилея. -- РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 125. Л. 17.
   [lxxviii] Поздравления Парнаха к юбилею Театра им. Мейерхольда (1921 -- 1926), который отмечался 25 апреля 1926 г.
   [lxxix] С. Лифарь писал в это время: "Большее значение приобретают теперь советские драматические режиссеры -- Таиров и Мейерхольд, -- с ними больше всего советуется Дягилев, их влияние сказывается и на балетах Баланчина" (Лифарь С. Дягилев и с Дягилевым. М., 1994. С. 308). С. Прокофьев отметил в дневнике 23 марта 1926 г.: "Дягилев телеграфировал Якулову, прося привлечь Мейерхольда. Но Якулов ответил, что Мейерхольд занят до июня и предложил Таирова, которого Дягилев принять не мог, так как Таиров уже был в Париже и Парижу не понравился. Дягилев не прочь отложить постановку до будущего года, так как в будущем году двадцатилетие его, как он сказал, "славной деятельности", и он хотел бы дать исключительно русский сезон: Стравинский -- Прокофьев -- Дукельский" (Прокофьев С. Дневник. 1917 -- 1933. Часть вторая. Р., 2002. С. 384).
   [lxxx] Имеется в виду балет в двух действиях С. Прокофьева "Стальной скок" (либретто Г. Якулова и С. Прокофьева).
   [lxxxi] Пневматическая почта (фр.).
   [lxxxii] Рукой Мейерхольда на первой странице письма сверху: "Письмо в полпредство".
   [lxxxiii] Daye P. Moscou dans le souffle d'Asie [Дэй П. Москва в дыхании Азии.] P.: Perrin, 1926. Дэй Пьер Анри Альбер (1892 -- 1960) -- журналист, депутат бельгийского парламента. Автор более тридцати книг, в основном путевых очерков (о Японии, Китае, Марокко, Анголе, Конго, Испании и др.). Советскую Россию П. Дэй посетил в конце 1924 -- начале 1925 г. Советскому театру в его книге посвящены две главы, в одной из которых ("Большевистские спектакли") автор дает описания спектаклей Мейерхольда (Daye P. Ibid. Р. 105 -- 107).
   [lxxxiv] Материалы, касающиеся создания Всемирного Театрального общества, см.: РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 1186.
   [lxxxv] Габрилович Евгений Иосифович (1899 -- 1993) -- писатель, критик, кинодраматург, историк и теоретик кино, музыкант. В Театре им. Мейерхольда начал работать в 1924 г. в составе джаз-банда Парнаха (как пианист), был сотрудником и секретарем редакции "Афиши ТИМ". В 1930 г. после конфликта с Мейерхольдом ушел из театра.
   [lxxxvi] Gosset, Hélène. Une soirée avec Meierhold à la Comédie-franèaise [Госсе, Элен. Вечер с Мейерхольдом в Комеди Франсез] // La Comœdia. 1926. 1 juin; Le théâtre Meyerhold reconnu théâtre d'Etat [Театр Мейерхольда стал государственным] // La Comœdia. 1926. 18 juin; Le Loup de Dentelle. La cinquième année du Théâtre Meyerhold [Ле Лу де Дантель. Пятый сезон театра Мейерхольда] // La Comœdia. 1926. 22 juin; Meierhold, apôtre dun art en mouvement. II е article [Мейерхольд, апостол искусства движения. Вторая статья] // La Comœdia. 1926. 19 juillet.
   [lxxxvii] Зервос (Zervos) Кристиан (1889 -- 1970) -- греческий эмигрант, философ, искусствовед, коллекционер, основавший в Париже "Кайе д'ар" (1926 -- 1960) -- "журнал современной художественной жизни". Автор 34 томного каталога работ П. Пикассо. В фонде Мейерхольда сохранилось только более позднее письмо Кристиана Зервоса от 29 января 1929 г. (РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 1598).
   [lxxxviii] По-видимому, Мейерхольд откликнулся на эту просьбу. См. статью "Искания Мейерхольда" (Les recherches de Meyerhold // Cahiers d'art. 1926. No 9. P. 252 -- 257), в которой представлены три фотографии из спектакля "Лес", две из "Мандата", четыре из "Учителя Бубуса" (автором пьесы вместо А. Файко ошибочно назван Фенко), две из "Рычи, Китай!".
   [lxxxix] Meyerhold à Paris [Мейерхольд в Париже] // L'Humanité. 1926. 4 juin; Un décor de Meyerhold [Мейерхольдовские декорации] // L'Humanité. 1926. 6 juin. P. 1.
   [xc] Неизвестно, о каких съемках идет речь. Много позже, в 1935 г. в советском фантастическом фильме "Гибель сенсации" ("Робот Джима Рипля") реж. А. Н. Андриевского по роману Карела Чапека "R. U. R." Парнах исполнил один из своих эксцентрических танцев.
   [xci] Загорский Михаил Борисович (1885 -- 1981) -- театральный критик и историк театра. В период "Театрального Октября" сотрудничал с Мейерхольдом, в 1920 -- 1921 гг. был завлитом Театра РСФСР. Начиная с выхода спектакля "Учитель Бубус", в 1925 г. выступает с резкой критикой "нового Мейерхольда", обвиняя режиссера в отходе "им же возвещенных задач революционного театра, в принципиальной измене автора "Театрального Октября" им же выдвинутым идейным основам всякой театральной работы в нашу эпоху" (Загорский М. Против "Ревизора" Мейерхольда // Жизнь искусства. 1926. No 51 -- 52. С. 4).
   [xcii] Буторин Николай Николаевич (1893 -- 1961) -- режиссер и актер Театра им. Мейерхольда. В 1924 -- 1926 гг. -- заведующий учебной частью ГЭКТЕМАСа.
   [xciii] См.: Статьи и рецензии В. Я. Парнаха (под псевдонимом Л. М. О.) "Опыты нового танца", "Уплотнение драматургической площади", "Актеры новой школы ("Бубус" в театре им. Вс. Мейерхольда)" и "Ориентировочный материал для критиков ("Учитель Бубус" в театре им. Вс. Мейерхольда)". 13 января -- 11 мая 1925 г. Машинопись. -- РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1, Ед. хр. 1563.
   [xciv] См.: 1) Парнах В. Я. Танец "Жирафовидный истукан". Машинопись с рукописной правкой. -- РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 400. Л. 1 -- 2; 2) Парнах В. Я. К вопросам записи движений // А. Файко. "Учитель Бубус". Музейный режиссерский экземпляр. Машинопись с рукописной правкой. -- РГАЛИ. Ф. 963. Оп. 1. Ед. хр. 408. Л. 62 -- 74. (Словесная и иероглифическая запись танцев "Эпопея", "Жирафовидный истукан", "Этажи иероглифов".)
   [xcv] Кроль Раиса Самойловна, жена Кроля Георгия Александровича (1893 -- 1932), преподавателя ГЭКТЕМАСа, ученика Мейерхольда, театрального и кинорежиссера.
   В этот же день В. Парнах отправил отдельное письмо З. Райх:

8.IX.26
29 rue cler Paris 7 е

   Многоуважаемая Зинаида Николаевна,
   Очень благодарен Вам за Вашу открытку и за желание Ваше и Всеволода Эмилиевича устроить мое дело через полпредство.
   Надеюсь, что Вы успели отдохнуть от забот, связанных с кризисом. Желаю, чтобы он поскорее благополучно разрешился. Был бы рад получить новые известия о работе театра. Шлю Вам признательный привет

Вал. Парнах

   (РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 3715. Л. 1.) 15.
   [xcvi] Нижняя граница даты письма установлена по дневниковой записи С. Прокофьева, адрес которого спрашивает Мейерхольд у Парнаха: "Появился Мейерхольд, был мил. Через десять дней едет в Россию ставить "Игрока", которого хочет также продолжить в Берлине, где его, Мейерхольда, ангажируют" (Прокофьев С. С. Указ. соч. С. 647).
   [xcvii] В письме от 13 июля 1928 г. И. Л. Сельвинский пишет Мейерхольду в Париж: "Если Вас не затруднит, будьте добреньки выслать мне майский номер "La Nouvelle Revue Franèaise" -- там имеется обо мне статья Парнаха" (Мейерхольд Вс. Э. Переписка... С. 285). Парнах опубликовал в "Ля Нувель Ревю франсэз" статью "О молодой русской поэзии" (Parnach V. Sur la jeune poésie russe // La Nouvelle Revue Franèaise. 1928. 1 mai. P. 708 -- 712).
   [xcviii] Литературное кафе "Ле Дё Маго" (современный адрес: бульвар Сен-Жермен, 170) существовало с 1885 г., в нем бывали П. Верлен, А. Рембо, С. Малларме; в 1920 -- 1930 е гг. -- Э. Хемингуэй, Ф. Леже, П. Пикассо, Ж. Жироду, экзистенциалисты и др. Леон-Поль Фарг пишет в "Парижском пешеходе": "Со своей широкой террасой, такой приятной во время утреннего городского прилива или в опускающихся летних сумерках, с дороговизной напитков, самых дорогих в Париже, "Ле Дё Маго" очень популярно у снобов, которые находят, что Дюбонне за 100 су не слишком высокая плата для того, кто хочет присутствовать при аперитиве современных писателей" (цит. по: Leborgne D. Saint-Germain de Prés et son faubourg. P., 2005. P. 72).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru