Остолопов Николай Федорович
Послание к Русскому Бавию об истинном пoэте

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
             Посланіе къ Русскому Бавію (*) объ истинномъ поетѣ.
   
             О ты, дерзающій, судьбѣ на перекоръ,
             До старости писать стихами сущій вздоръ,
             Ковачь нелѣпыхъ словъ и оборотовъ странныхъ,
             За деньги славимый въ газетахъ иностранныхъ,
             Нашъ Бавій! за перо берусь я для тебя!
             Опомнись! пощади и ближнихъ и себя,
             Познай, что всѣ твои посланья, притчи, оды,
             Сатиры, мѣлочи, и даже переводы,
             Съ тѣхъ поръ какъ рифмачи здѣсь стали не въ чести,
             Лишь могутъ на тебя безславье навести,
             Лишь могутъ на вѣсахъ правдивыя Ѳемиды
             Поставить на равнѣ съ отцемъ Телемахиды!
   
             Тотъ жалкой человѣкъ, кто ссорится съ судьбой!
             Такъ! истинный Поетъ несходствуетъ съ тобой;
             Онъ просто, безъ хлопотъ, собою насъ плѣняетъ,
             На немъ съ рожденія печать небесъ сіяетъ;
             Ему наставникъ! -- Богъ, природа -- образецъ;
             Онъ Мудръ и всемогущъ: онъ самъ другой творецъ.
   
             Какъ сладостно внимать его восторгамъ лирнымъ,
             Когда онъ, предъ Царемъ преклоньшася всемірнымъ,
             Приноситъ отъ души чистѣйшій фиміамъ,
             Дивится благостямъ, дивится чудесамъ,
             И вновь о благостяхъ ко смертнымъ умоляетъ...
             Тогда онъ Божество въ самомъ себѣ являетъ!
             Иль взоры обративъ на сей подлунный свѣтъ,
             Поетъ природу намъ, -- онъ всюду зритъ предметъ,
             Воспламеняющій его ко пѣснопѣнью;
   
             Все силы придаетъ восторгу, вдохновенью,--
             Видъ горъ, полей, лѣсовъ, небесная лазѵрь,
             Трескъ грома, молній блескъ, свистъ вѣтровъ, ужасъ бури!
             Онъ мыслью возносясь, тогда ефиромъ дышетъ,
             И видимое здѣсь небесной кистью пишетъ.
             Но міръ сей малъ ему! превыше онъ паритъ;
             Онъ въ сонмѣ Ангеловъ себя мгновенно зритъ;
             Ему открыто все, онъ всѣ проникнулъ тайны,
             Постигъ дѣянія для смертныхъ чрезвычайны;
             Узналъ протекшее съ рожденія Временъ
             И что назначено для будущихъ племенъ.
             Тогда, познаньемъ дѣлъ Творца обогращенный,
             Возвысивъ громкій гласъ -- пророческій, священный --
             Вливаетъ въ души огнь, божественный восторгъ!
             Иль вдругъ -- преноситъ насъ въ волшебный свой чертогъ,
             Куда сопутствуетъ ему воображенье,
             Твореній выспреннихъ душа и украшенье.
             Тамъ вымыслъ царствуетъ, тамъ произволъ -- законъ,
             Здѣсь въ дѣйствіяхъ своихъ Поетъ-не зритъ премѣнъ,
             Ему возможно все. По сей обширной власти
             Онъ видъ и существо даетъ пороку, страсти,
             И добродѣтели даетъ приличный видъ,
             Онъ фурій и боговъ и милыхъ нимфъ творитъ
             И управляетъ ихъ дѣяньями всевластно.
   
             Ты, Бавій, не таковъ! ты мучишься напрасно,
             Желая замѣнить трудомъ небесный даръ,
             Приходишь не въ восторгъ, въ какой-то жалкой жаръ,
             И въ немъ бѣснуяся, уродовъ пораждаешь,
             Которыхъ съ радостью на бѣлый свѣтъ пускаешь.
             Несчастный мученикъ! ты сколько ни пиши,
             Стихи безъ генія -- какъ тѣло безъ души:
             Одинъ нахлѣбниковъ твоихъ они плѣняютъ;
             И тѣ передъ тобой украдкою зѣваютъ,
             Смѣются за глаза; а въ лавкахъ..... твой портретъ
             Наслушался, какой даютъ тебѣ совѣтъ,
             О Бавій!-- Но позволь теперь съ тобой проститься
             И къ настоящему Поету обратиться,
   
             Сей благодатный сынъ благихъ къ нему Небесъ,
             Что мыслью запредѣлъ вещей себя вознесъ,
             И съ нами въ дружескомъ быть хочетъ сообщенья,
             Печется иногда о нашемъ просвѣщеньи.
             То философіи храня святой законъ,
             Поетъ намъ какъ Орфей, и мыслитъ какъ Платонъ?
             Ему покорены душа и умъ и чувства!
             То правила даетъ науки, иль искусства,
             И тутъ приятности стараясь не лишать,
             Цвѣтами терніе онъ любитъ украшать;
             Онъ знаетъ -- лишь тебѣ урокъ. сей неизвѣсшенъ,
             Что съ мудростью одной не можетъ быть прелестенъ,
             Что страшенъ и смѣшонъ угрюмый педагогъ
             И что важней всего приятный, плавный слогъ.
             Иль свитокъ древности очами пробѣгая,
             Отличныхъ доблестью героевъ избирая,
             Потомству ихъ дѣла со славой предаетъ,
             И слава ихъ его къ безсмертію ведетъ!
             Виргилій меньше ли теперь Енея славенъ?
             Въ сихъ повѣстяхъ Поетъ всегда предмету равенъ.
             О битвахъ ли гласитъ,-- тогда отъ громкихъ струнъ,
             Оружій слышенъ звукъ и мѣдныхъ жерлъ перунъ!
             Любовь ли воспоетъ,-- сердецъ очарованье, --
             Намъ слышатся тогда и вздохи и стенанья!
   
             Вотъ свойства главныя, вотъ истинный Поетъ,
             Котораго читать и славить будетъ свѣтъ!
   
             Ты, Бавій, смолода на всѣ статьи пустился?
             Отважился, дерзнулъ, запѣлъ и -- осрамился (**)
             О жалкой человѣкъ! Имѣлъ ли ты друзей,
             Могущихъ объявить о странности твоей,
             Могущихъ ласкою, угрозой, иль совѣтомъ,
             Не дать тебѣ прослыть за шута, передъ свѣтомъ?
             Нѣтъ, вѣрно не имѣлъ! Но умъ тебѣ былъ данъ;
             Ты могъ бы сдѣлаться почтенъ отъ согражданъ
             Безъ притчей и безъ одъ!-- Взманилъ, тебя лукавой!
             Ты ими захотѣлъ знакомиться со славой ----
             И тотчасъ всѣ теснѣй и полки въ кладовыхъ,
             Скрыпя, погнулися подъ тяжестію ихъ;
             Всѣ лавки, лавочки, прилавки и окошки,
             Мѣшки разнощиковъ, на площадяхъ рогожки,
             Твоей прилѣжности наполнились плодомъ,
             Который сталъ покрытъ и пылью и стыдосъ,
   
             Ты скажешь, можетъ быть; какія въ томъ напасти,
             Что такъ я предаюсь моей стиховной страсти,
             И отдавать люблю въ печать мои труды?--
             Конечно, Бавій, нѣтъ великой въ томъ бѣды,
             Законъ, правительство не терпятъ потрясенья,
             Но посрамляется вѣкъ вкуса, просвѣіценья,
             Къ томужъ, какой примѣръ поетамъ молодымъ!
             Иной нечаянно пойдетъ путемъ твоимъ,
             Не объ изящности захочетъ онъ стараться,
             Захочетъ книгъ числомъ съ тобою поравняться,
             Прибѣгнетъ наконецъ къ издателямъ газетъ --
             Въ минуту аксіосъ -- и новой нашъ Поетъ,
             Дивяся легонькой къ безсмертію дорогѣ,
             Съ Державинымъ себя встрѣчаетъ въ каталогѣ
             И мыслитъ не шутя, что равенъ сталъ ему!
             Онъ будетъ, цѣлой вѣкъ негоденъ ни къ чему,
             И кто же, какъ не ты, причиною разврата?
             Не ты ли насъ лишилъ полезнаго собрата?
             Ужель невреденъ ты? -- Но мой напрасенъ трудъ!
             Потомство дастъ тебѣ нелицемѣрный судъ;
             Потомства не купить ни завтракомъ, ни баломъ!
             Услышишь приговоръ передъ его зерцаломъ,
             И знаешь ли какой ужасной приговоръ?
             Ты, Бавій, и тобой произведенный вздоръ,
             Святой Поезіи служащій къ поношенью?
             Во вѣки преданы не будете забвенью:
             Чтобъ именемъ твоимъ именовать другихъ,
             Похожихъ на тебя товарищей твоихъ,
             Чтобы стихи въ примѣръ галиматьи ходили
             И всѣ бы наизусть для смѣха ихъ твердили.
             Вотъ слава, чѣмъ тебя желаетъ увѣнчать!
             Пиши еще, пиши -- и отдавай въ печать!
                                                                                   Остолоповъ.
   (*) Признаюсь предъ цѣлымъ свѣтомъ, что Русскій Бавій есть лицо совершенно вымышленное; служащее только поводомъ къ обращеніямъ при описаніи свойствъ истиннаго Поета, и потому надѣюсь, что никто, даже изъ худыхъ нашихъ стихотворцевъ, не приметъ сего посланія; на свой счетъ: -- Впрочемъ весьма бы приятно было видѣть и слышать; кому покажется оно на его счетъ писаннымъ. Соч.
   (**) Извѣстный стихъ Сумарокова; кстати пришелъ на память. -- О.

"Вѣстникъ Европы", No 16, 1815

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru