Остафьев Александр Рафаилович
Заметки деревенского жителя, любителя садоводства

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ЗАМЕТКИ ДЕРЕВЕНСКОГО ЖИТЕЛЯ, ЛЮБИТЕЛЯ САДОВОДСТВА

(Письмо 1-е)

   С изменением отношений помещичьих крестьян к их теперешним владельцам, неминуемо должно произойти изменение в образе жизни и занятиях нашего дворянства вообще. Вероятно последние убедятся наконец в необходимости заняться ближе самим, без посредства наемных управляющих, своими имениями и делами, без чего несомненно должен произойти горестный дефицит в их расходах потому, что молодежь наша, к сожалению, очень избалована современною всепоглощающею роскошью, от которой трудно вдруг отвыкнуть и которая всегда для всякого очень соблазнительна, конечно это относится преимущественно к небогатым владельцам, а для того, чтобы заняться как следует своим имением и извлечь из него разумным образом наибольший по возможности процент, нельзя иначе, как посвятив себя благородному поприщу селянина-земледельца, то есть поселиться в деревне и быть самим у себя управляющими. Каждый ученый агроном, практик и притом земледелец несет в отношении своего государства отнюдь не менее полезную и благородную службу, чем всякий находящийся на действительной государственной службе чиновник или воин; тем более в нашем отечестве -- государстве по преимуществу земледельческом.
   Мы далеко отстали от прочих европейских государств в науке земледелия, тогда как никакие усовершенствования и улучшения, о которых так неусыпно печется наш добрый Монарх, не могут возвысить Россию на столь высокую степень пред всеми прочими государствами, как развитием земледелия и доведением его до возможного совершенства трудом и опытом с помощию науки, что и достигнется, если молодое поколение дворян наших переломит в себе отвращение к деревенской жизни, к благородному, общеполезному и разумному труду, и отрешится от закоренившихся в них лени и тупого сибаритства, займется попристальнее собственно своими же интересами, к чему будут содействовать чрезвычайно много благие меры, предпринимаемые правительством относительно улучшения и облегчения путей сообщения.
   Если молодой образованный человек, привыкший уже сравнительно к роскоши и довольству городской жизни, уступая разумной необходимости -- решится променять на время удовольствия и комфорт города на деревенскую жизнь, весьма естественно и справедливо должно явиться у него желание и потребность устроить себе в деревне приличное жилище, свойственное его образованию, привычкам и современности -- странно и бессмысленно было бы требовать от современного человека, чтобы он довольствовался тем, чем довольствовались наши отцы и деды, тем более, что в деле сельского хозяйства, для его полного успеха, необходимо любовь к делу, вложить в него, так сказать, свою душу, чтобы о вынужденной жертве не было и помышления, иначе нечего и браться -- безе искреннего желания и охоты -- толку быть не может. Вот причины, которые навели меня на мысль, попробовать с своей стороны высказать в предлагаемых письмах одно из тысячи средств к украшению деревенской жизни и чтобы пополнить пробелы остающегося свободного времени, от занятий по хозяйству, приятным и небесполезным образом; эти мои предложения берутся целиком из собственного многолетнего опыта и не только могут, но должны соединять в себе приятное с полезным, в отношении даже материальном. Пора рысканья по полям и буеракам с борзыми и гончими собаками, в сопровождении толпы пьяных, оборванных и развратных охотников-дворовых, благодаря Бога уже миновала, как и все подобного рода наслаждения и забавы наших дедов. Они не могут удовлетворять более молодое, развитое поколение, и неудивительно, что так же кажутся теперь смешны, как прадедовский костюм и парик. Просвещение, обогащая и развивая ум, непременно вместе с тем очищает и возвышает наши вкус и потребности и даже самый нрав.
   С молодых лет, я, по обстоятельствам, вынужден был поселиться почти безвыездно в деревне; как человек, обладающий умеренными средствами и обреченный на всю жизнь довольствоваться тем уголком, который судьбою был мне предназначен, очень естественно должна была родиться у меня идея устроить по возможности удобнее и уютнее принадлежащую мне собственность и стараться украсить ее так, чтобы и самому было приятно, и весело принять у себя доброго приятеля; а главное, чтобы заставить себя полюбить искренно свой угол: что любишь и к чему привязан, то с любовию и украшаешь; а чем можно местность лучше и более скрасить, как не зеленью и цветами? Вот почему, бывши в то время еще холостым, я прежде чем начал строить себе дом, принялся за устройство сада. Сначала предназначил для того небольшое пространство; но мало-помалу, увлекаясь предметом, я раскинул его на гораздо значительное. Советую беречься увлечений в этом, как и во всяком деле, они всегда пагубны и разорительны, обращаясь скоро в страсть, а постарайтесь свои желания вести на буксире рассудка [1]. Этому уже много лет назад, с тех пор, занимаясь постоянно в свободное время с любовию интересующим меня предметом, именно: разбивкою местностей под английские сады, так называемые ландшафтные (jardins paysagers), я вполне убедился, что нет местности, которую нельзя было бы сделать приятною для глаз, как бы ее естественное положение не было бедно и незначительно; конечно не должно впадать в крайности, как напр. сыпучий песок, голая скала или узкая лента земли и несоразмерно длинная, в таких несчастных уже случаях искусство бессильно; но такие местности у нас, на благословенной Руси, редки, и потом зачем требовать невозможного; как бы мало не было земли при доме, однако можно найти угол для изрядного, хотя очень небольшого цветничка или красивого огорода, устроенного по образцам заграничных (potager ornе). На вкус мастера нет -- мне несравненно более нравятся ландшафтные английские сады, с большими газонами, кривыми, капризно-извивающимися дорожками, открывающими на каждом шагу зрителю новый ландшафт, чем однообразные, темные, прямолинейные и вечно сырые французские аллеи, мрачные и наводящая уныние, не говорю уже о необходимом большом количестве рабочих рук и средств, потребных для поддержания в порядке такого рода садов и их ремонте. Но так как в достающихся нам родовых имениях, почти всегда при господской усадьбе имеются такого рода старинные сады; то, обращая их в английские, старые деревья много, очень много помогут новому саду, в особенности если сад примыкает к роще или к реке и озеру; но в этом случае надо сперва сто раз хорошенько подумать и обсудить, чем приняться за дело, каждое без толку срубленное дерево испортит дело без возврата; я это говорю по собственному опыту положительно и соглашусь разбить скорее три новых сада, но заданным программам, чем один переделать из старого французского; исправить же прежде уже другим разбитое и засаженное место еще несравненно труднее -- тут необходимо много опытности и знания. Записки мои, основанные на опыте многих лет, я решился привести в порядок, посвящаю их любителям с ограниченными средствами, которые не могут употреблять на вещи роскоши большие суммы. Люди богатые обойдутся и без моих советов и, разумеется, сумеют устроиться по собственному вкусу, не стесняясь истратить для этого десятки тысяч; но очень сомневаюсь, чтобы их великолепные сады и парки доставляли им столько удовольствия, как самый крохотный цветник, устроенный и разукрашенный собственными руками любителя, которого каждый вновь распустившиеся куст или цветок радует несказанно.
   При насаждении английских садов, конечно, необходимы некоторые предварительные познания, о которых я буду говорить после; но главное врожденный вкус, некоторый навык и по возможности самое близкое подражание натуре. Англичане, как творители этого рода садов, дошли в устройстве своих парков до совершенства, но их планы мало применимы к небольшим местностям, они слишком обширны но размерам. Германцы много старались о применении их к малым пространствам, но их вкус, как людей флегматичных и сосредоточенных -- слишком однообразен, симметричен и тяжеловат, тогда как в ландшафтных садах разнообразие и живость пейзажа составляет главную их прелесть. Опять-таки повторю, собственный вкус и природа, а потом уже советы знающих любителей-теоретиков, с помощию печатных руководств, скоро научат делу; оно вовсе не так трудно, как сначала кажется. Была бы охота, твердая воля и терпение, остальное придет само собою, и успех будет несомненен. На русском языке образцовых сочинений по этому предмету, кажется, никаких нет, английские очень дороги и не каждому доступны; лучше всех мне известных это: Trait; de la composition et de l'ornement des jardins avec planches, faisant suite ; l'almanach du bon jardinier [2], издаваемый в Париже; но и эти издания с прекрасными рисунками, хороши преимущественно как образцы, лучший учитель все-таки -- натура; кто видал низменные берега наших значительных рек, из которых Волга и Ока с их притоками мне более известны, для того не нужно лучших образцов, как эти живые парки. Обратите ваше внимание в мае, или июне, когда река взойдет в свои берега, на красу этих огромных изумрудных равнин, перерезанных капризно-ломанными лентами серебристых ручейков, роскошные купы кудрявых кустов тальника в неправильных клумбах, инде разбросанные деревья -- развесистые ивы, пряди которых купаются в водах озер, а эти последние стелются синеватою скатертью, теряя берега свои в кустах тальника и высокой осоки, с живописными островками. Иссохшие русла весенних потоков и мелких ручьев краснеют на зелени, как бы огромные извилины гигантских змей, то теряясь в кустах, то снова выбегая и разбегаясь по зеленому ковру, и наконец, усталый глаз упирается в темно-синюю массу столетних хвойных рощ. Что же может быть очаровательнее для глаз описанной мною картины? Тут все, что самый прихотливый любитель может себе только пожелать, сумейте применить это в возможных границах к вашей местности и поверьте: никакому гению лучше ничего не придумать. Вода, без всякого сомнения, лучшее украшение каждого сада, это душа местности; как бы сад не был красив и богат цветами, "пестрей восточного ковра", но без воды подобен прекрасному изваянию, которому недостает жизни, чтобы очаровать вполне.
   Необходимо также некоторое знание рисования, для того чтобы идею свою предварительно начертать на бумаге; со всеми подробностями и деталями аккуратно, и потом уже делать нарезку на месте потому, что уже раз сделано, то исправить довольно трудно; посаженные же на места деревья и кусты переносить на другие было бы затруднительно и опасно, не говорю уже о двойной работе, которой всегда и во всем следует избегать. Знание перспективы нужно даже более рисованья; как бы место не было мало, следует стараться обмануть глаз и показать предел по возможности отдаленнее, теряющимся в кустах и деревьях, как бы в беспредельность, для чего и стараться всячески, чтобы глаз скользил по извилистым формам дорожек и партий, прерываясь местами деревьями и цветочными клумбами. Об извилинах вообще и округлостях форм, как цельных партий, равно и дорожках, буду говорить подробно в своем месте. Вода тоже должна быть местами скрыта от глаз, показываясь как бы внезапно, то большим светлым зеркалом, то сквозя как в рамке между кустов и деревьев, а отнюдь не длинною полосою, останавливающею перспективу. Крайний предел сада должен быть всегда густ и высок с некоторыми пробелами, показывающими местами отдаленнейшие виды и пейзажи. Гора, холм, большой камень, группы старых вековых дерев и т.п., все это служит украшением сада и разнообразит ландшафт; все же искусственные украшения, как-то цветочные клумбы, беседки, боскеты, скамейки, гроты, фонтаны, статуи и проч. должны размещаться очень редко, со вкусом и знанием; лучше меньше искусственных прикрас, чем их излишество, о чем в свое время будем говорить подробнее и обстоятельнее; а если окажется возможным, думаю прилагать рисунки, мною уже изготовленные, садов и цветников с подробным их описанием, а пока оканчиваю это письмо до следующего раза.

А. О .... .

   18 Июля 1858.
   М. Д-о.
   

ЗАМЕТКИ ДЕРЕВЕНСКОГО ЖИТЕЛЯ, ЛЮБИТЕЛЯ САДОВОДСТВА

(Письмо 2-е)

   Начало разведения садов теряется в глубокой древности, из книг Моисеевых мы видим, что люди устроивали при своих жилищах небольшие плантации плодовых дерев и огородных овощей. По мнению многих, садоводство древнее хлебопашества. Гомер упоминает о цветах, которыми Греки украшали свои сады и огороды. Таким образом люди, соревнуя друг пред другом, незаметно приобретали мало-помалу искусство усовершенствовать и разнообразить породы и посадку цветов, кустарников и самых деревьев; жаркий же климат заставил подумать и о тени, где можно было бы укрыться от палящих лучей южного солнца.
   Великолепные сады Семирамиды, устроенные амфитеатрами, высочайшая возвышенность которых равнялась вавилонским стенам, свидетельствуют, до какой степени совершенства было тогда доведено искусство и знание дела. Искусственные водоподъемы из вод Евфрата, орошали густые аллеи, насажденные на этих террасах, а солидность построения последних была так замечательно крепка, что Александр Македонский восхищался этим дивом искусства и красоты. Деревья, растущие на террасах, были вышиною более 50 футов и до 12 в объеме.
   Почти около того же времени Китайцы употребляли неимоверные старания к устроению своих садов. Император Кий (Kie) основал сад гигантских размеров с искусственными озерами, громадными башнями и многочисленными другими постройками; он довел роскошь отделки своего дворцового сада до баснословных рассказов, употребляя драгоценные камни на украшение полов и стен, устроил пруд, наполненный вином, на берегу которого возвышалась целая гора съестных припасов, в количестве достаточном для удовлетворения 3 т. человек, и по этому винному бассейну Император катался в великолепной гондоле с своею возлюбленною Маей-ги (Maiei-hi).
   Вкус к садоводству из Месопотамии перешел к Финикиянам, потом Египтянам и от них уже к Грекам; но у последних он остался навсегда простым и строгим. Они ограничивались прямыми темными аллеями и группами плодовых дерев и овощей.
   Римляне долее всех оставались равнодушными к садоводству, занятые постоянными войнами и, до поражения Митридата, довольствовались самым только необходимым в отношении некоторых овощей. Лукул, прельстился великолепными парками Азии, первый вознамерился устроить таковой в Италии, стараясь соединить в нем всю азиатскую роскошь, скрасив ее монументальными изваяниями своей родины, а этим самым сделал свой сад более разнообразным азиатских. Римляне скоро последовали его примеру, и с падением республики Императоры их, владея богатствами почти всего известного тогда света, начали разводить сады, роскошь которых превзошла все, дотоле существовавшее и виданное в Европе. Нерон и в особенности Адриан истратили на устройство таковых садов баснословные суммы, соединив тут все chefs d'oeuvres искусств целого света.
   К сожалению, с падением этого могущественного народа, исчезло и его великолепие, -- все, дотоле существующее относительно роскоши и образования, расхищено и разорено дикими германскими племенами, покорившими Италию. Европа, за исключением Греции, снова впала в грубое невежество. Это несчастное состояние продолжалось до покорения Арабами Испании, после чего вскоре сады Гренады загремели известностию в Европе. Победители Мавров, изгнав их из Европы, не сумели воспользоваться их цивилизациею -- и искусство снова исчезло бы с лица земли, если бы Греки, выгнав из Италии Турок, не внесли в эту страну и свое образование.
   Простота и строгость стиля, в устроении греческих садов была бы усвоена Итальянцами, если бы Кардинал д'Есте (d'Est) не изменил его к лучшему, смягчив строгость и мрачность. Он основатель существующего и поныне итальянского вкуса разбивки садов, устроив свой прекрасный парк на развалинах бывшего Адриановского. При планировке и взрывании земли под этот сад, внезапно явились свету чудеса скульптурных изваяний древних Римлян, которые и послужили к украшению кардинальского сада. Посредством помп подняты воды Теверона, устроены бассейны, фонтаны и каскады. Самая местность разделяла сад на четыре возвышенности, из которых каждая разделялась в свою очередь на четыреугольники различных симметрических форм, окаймленных прямыми длинными аллеями, боскетами, лабиринтами и густыми массивными чащами, украшенными в избытке (чрез меру даже) статуями и другими драгоценными произведениями ваяния и зодчества. Этот-то дивный сад и произвел переворот в Италии, каждый магнат захотел иметь у себя что-нибудь подобное, и слух о тех чудесах дошел наконец и до Франции. Франциск I, король французский, подражая Итальянцам, начал первый разводить сады во Франции, таковые были устроены в Болонье (Boulogne), Виллер-Коттрете (Villers-Cotterets), Фолембрее (Folembrai), Шамборе (Chambord), Сент-Жермене (Saint-Germain) и Фонтенебло (Fontainebleau). Этот род во Франции оставался до Лудовика XIV; тогда некто Нотр (Notre)  [3] занялся усовершенствованием итальянского вкуса и основал собственный французский, устроив великолепный парк в Во (Vaux) близ Мелуна (Melun) и по повелению Лудовика XIV дивный Версальский; а для Конде не менее замечательный Шантильский (Chantilly).
   Эти, так называемые французские сады, вошли в большую моду в Европе, особенно в Англии, где они были введены Карлом II.
   Пока в Европе происходили эти перемены и улучшения, несчастная Азия, колыбель всех наук и искусств, раздираемая беспрестанными смутами и междоусобными войнами, все более и более впадала в невежество, и вскоре прекрасные сады Семирамиды, Вавилона и др. превратились в груду развалин. Одни Китайцы продолжали усердно заниматься садоводством и, истощив на роскошь своих садов все, что только может представить воображение, их артисты убедились наконец в истине, что искусство и изобретательность людские, бессильны против действительных красот природы и, что близкое ей подражание есть единственное средство удовлетворять чувству и уму человека. В царствование Ионг-Тчинга (Yong-Tching), они основали в четырех милях от Пекина новый сад, существующий поныне, который и есть прародитель китайского ландшафтного стиля.
   Чтобы читателям дать понятие об этом роде садов, мы попросим их представить себе горы, небольшие долины, натуральные или искусственные косогоры; воду, лениво колышущуюся в берегах и вдруг с ревом бросающуюся с утеса, деревянные мосты разнообразнейших форм, змееобразные ручьи, в натуральных или искусственно вырытых берегах; озера, соединенные между собою ручейками, которые то журча вытекают из них, то с шумом быстро в них стремятся и т.д. Скалистая, дикая местность сменяется изумрудной луговиной, роскошный бархатный газон, прорезан глубоким оврагом, массы дерев разбросаны в беспорядке, ни одной прямой линии, аллеи или дороги, везде препятствия натуральные или искусственные; наконец местами возделанная почва, луга, инде видны скромные фермы, а там великолепные дворцы; все в беспорядке, как бы случайно разбросано, окрашено в разноцветные, яркие колера, с остроконечными вычурными кровлями и точеными башеньками; роскошный же климат при южном солнце и дивной растительности дает окончательный тон и прелесть этой живой картине, где искусство не творит, а только помогает природе.
   Я говорил уже, что при Карле II французские сады были усвоены Англичанами. Преувеличение недостатков, свойственных этому роду садов, были вскоре доведены в Англии до крайних пределов нелепости. Люди с образованным и утонченным вкусом естественно находили эти сады безобразными, а как в это время из Англии отправлено было блестящее посольство в Китай, то вести о садах его скоро дошли до Англии. Знаменитый английский артист Кент (Kent) первый положил начало английским ландшафтным садам, основав парк в Стоуе около Букингама.
   Этот вкус в настоящее время господствует в Европе, как по действительной своей красоте, так еще более потому, что удобоприменим как к большим, так и к малым пространствам. Об этом-то роде садов я и намерен говорить подробнее. В наш цивилизованный век все быстро идет вперед и ежедневно усовершенствуется. Наука садоводства не только не отстала от прочих, но в последние годы сделала удивительные успехи, достигнув до таких счастливых результатов, о которых, еще недавно, любители не смели и помыслить; число же любителей растет не по дням, а по часам -- так, что в настоящее время, как-то странно увидеть усадьбу без сада или цветника.
   У нас в России любовь к садоводству проявилась очень недавно и то преимущественно ограничивалась плодовыми деревьями и огородничеством. Царь Алексей Михайлович любил это занятие, почти первый из Великих Князей развел несколько плодовых садов в Москве и в окрестностях столицы, и бояре, глядя на Царя, тоже начали понемногу этим заниматься; но в разведении их садов распоряжались случай и исключительно природа, человек не умел ей ничем помочь, что при нашем климате (к сожалению) совершенно необходимо; а потому о всех тех садах вскоре осталось одно лишь предание.
   В последней половине прошлого столетия, богатые наши владельцы, бояре и воеводы, которых могучий гений Великого Петра силою втолкнул в семью цивилизованных европейцев, принялись разводить в своих обширных имениях французские сады; но это делалось более из подражания западу, чем из сознания в действительной их необходимости; -- устроивались эти сады без малейшего вкуса и знания дела, кое-как, лишь бы только при боярских хоромах, во что бы то не стало, был непременно французский сад, потому что у такого-то князя или графа есть подобный, и вследствие того всюду явились этого рода сады. Еще в первых годах текущего столетия нередко встречались такие сады, разведенные на огромных пространствах (благо что земли на Руси вдоволь), стоящие владельцам иногда громадных сумм и еще более тяжких трудов их крестьянам, с узкими, прямыми в бесконечность, темными и часто непроходимыми от сырости аллеями, потому что луч солнца в них никогда не проникал (что конечно не очень логично в нашем климате [4], с бессмысленными лабиринтами, преисполненными на каждом шагу разными боярскими затеями, уродливыми статуями, храмами, бельведерами и киосками, самых грубых и тяжелых форм, вытесанные большею частию из бревен, в обхват толщиною, плотниками, из которых один был обыкновенно архитектором и вместе скульптором, и все это размалевано доморощенными артистами-живописцами из дворовых. Вместо речки, грязная канава покрывалась вычурным мостиком, на который с некоторым усилием нужно было влезать; четыреугольная яма с зеленою вонючею водою, долженствовала представлять озеро, а иногда целое море, с плавающими корабликами. Груда безобразных камней, носила название развалины (руина), наконец перед барским домом обыкновенно красовались цветники -- эти chefs d'oeuvres искусства и фантазии садовников-самоучек, редко произведение самих хозяев. Они представлялись взору чем-то в роде разостланных крохотных, пестрых рогожек, или цветных лоскутков, различных непонятных узоров, со множеством дорожек, Бог знает для чего извитых и перепутанных между собою чрезвычайно затейливо, удобных для прохода разве лилипутов. Все это вместе скорее утомляло, чем услаждало зрение. В квадратах между аллей обыкновенно битком набивались плодовые деревья, само собою разумеется, почти не дающие плода. Исключением были одни Императорские столичные загородные сады; а также у некоторых богатых и образованных придворных вельмож, устроенные по правилам искусства и науки учеными садовниками, нарочно для того выписанными из заграницы, -- и вот лет 20 с небольшим назад, начали проявляться пейзажные, английские сады у наших бояр, вернувшихся из чужих краев, наехали заграничные ученые (а еще более не ученые) садовники, и помещики стали обращать внимание на садоводство вообще, и в особенности на цветоводство, пустились в запуски друг перед другом строить оранжереи и теплицы. Как все истинно прекрасное быстро прививается и усваивается восприимчивою и горячею натурою Русских, так и страсть к цветоводству, а затем к садоводству вообще, вспыхнула и разлилась по всей матушке Руси, приняв в настоящее время гигантские размеры, обратясь уже в манию. А так как между страстными любителями встречаются, как во всяком деле, большинство людей, не щедро наделенных дарами фортуны и не имеющих возможности содержать и устроивать великолепные парки, теплицы и оранжереи, стоящие у нас, собственно уже по климату, больших издержек; а по милости безжалостного уничтожения лесов, в будущем эти расходы представляются любителю страшным чудовищем! Между тем для постоянных жителей деревень, потребность в саде есть весьма уважительная необходимость; то именно для таких-то помещиков предпринял я этот посильный труд, любя душою благородное, ни для кого не обидное занятие, посвящая ему минуты досуга; я сочту себя чрезвычайно счастливым, если записки мои пригодятся, хотя несколько, моим собратьям помещикам-садоводам. Вместе с тем прошу почтенных читателей смотреть на мои письма как на заметки моих многолетних впечатлений по части садоводства, а отнюдь не как на ученый трактат по этой части, составлять который я не имею ни желания, ни достаточных для того научных средств. Я далеко не ученый садовод, а такой же любитель, занимающийся par amore этим делом; -- и так перехожу к устройству и разведению английских садов - что, сознаюсь, давно пора было бы сделать.
   Каждая местность имеет свой особенный вид и положение, которые собственно и составляют разнообразие ландшафта. В том и состоит задача, чтобы, избирая приятное для глаз местоположение под сад, не изменяя почти нормальной его поверхности, суметь искусно воспользоваться всеми особенностями этой местности, таким образом, чтобы именно эти особенности и служили бы к украшению и разнообразию сада. Я уже говорил, что при этом следует преимущественно придерживаться живописным красотам природы; но и тут не должно впадать в крайности; необходимо, чтобы при устройстве ландшафтного сада удовлетворить требованиям не только глаза, но и ума. Нелепое не может нравиться здравому смыслу, оно поражает неприятным образом и оскорбляет вкус. Что же может быть нелепее в глазах здравомыслящего человека, как разительные усилия подражать природе в том, что она имеет неприятного и неблагообразного, или силиться применить к небольшому пространству какую-нибудь особенность колоссальных и необыкновенных размеров. Изящный вкус и рассудок должны руководить в созидании ландшафтного сада, как во всяком другом искусстве, и притом помнить, "что от изящного до смешного один шаг"; тогда как напротив, глаз и рассудок остаются довольными при виде труда и искусства, которые успели обратить бесплодное, голое пространство в смеющийся свежий пейзаж. Подражание красотам природы должно ограничиваться предметами действительно изящными и притом доступными для подражания. Смешно было бы на очень тесном пространстве стараться устроить ландшафтный сад, подобный, может быть, вами виденному при более благоприятных условиях; но несправедливо было бы полагать, что для этого необходима непременно огромная местность. Одному один талант, другому два; но каждого щедрая природа чем-нибудь да наделила; точно так же распоряжается она относительно поверхности всего земного шара. Мы нередко встречаем хорошенький виде на очень небольшом протяжении, один пейзаж непременно различествует от другого, и каждый в свою очередь расположен не симметрично, но со всем тем правильно, мягко и кругло -- нигде ничего очень резкого и не пропорционального, все соответствует одно другому, так что кажется, разместить предметы иначе будто бы и нельзя, -- из этого следует, что надо очень остерегаться, чтобы на малом пространстве отнюдь не скучивать много разнородных предметов, чтобы каждой вещи было соответствующее ей место и простор, и помнить всегда, "что есть высшие красоты в природе, недоступные для подражания человеку".
   При избрании места под ландшафтный сад, прежде составления на него плана, необходимо назначать несколько главных пунктов, от которых должны идти все партии, и с этих пунктов открываться лучшие виды на весь сад. Само собою разумеется, что главный пункт -- это господский дом, потом могут быть другие строения, беседка, павильон, берег реки, скамейка для отдохновения и т.п. Все эти места обозначаются твердо вбитыми в землю кольями, вышиною в 2 и более сажени, чтобы они отовсюду были видны, и от них располагаются уже дороги, газоны и древесные партии. Все необходимые постройки, как то: дом для садовника, теплица, оранжерея, надворное строение и проч. должны служить украшением, каждое в своем роде; в особенности господский дом, по своему положению и архитектуре, должен служить главным украшением ландшафтного сада, он должен быть первым предметом, обращающим на себя внимание издали; а потому стоять на некотором возвышении, и чтобы из него был вид на лучшую часть сада. В нашем климате, деревенские господские домы должны быть обращены преимущественно на юг и по возможности защищены от севера и востока густыми массами высоких деревьев. Таким образом все надворное строение размещается около господского дома со вкусом, стараясь разнообразить их наружный вид; разделяют их между собою древесными клумбами и лужайками с цветущим кустарником, избегая по возможности однообразия, то есть не вытягивать строения в одну линию, что некрасиво и займет гораздо более пространства, -- а земля главный наш капитал, ею следует дорожить каждым аршином и употреблять с пользою, чтобы со временем получать процент за свои труды. Простота, удобство и прочность -- вот основные правила для всякого рода деревенских построек. То, что, может быть, вам нравилось в Италии и на юге Франции, то совершенно негодно у нас по климату.
   При составлении на бумаге плана, нанеся на него аккуратно все главные вышепоясненные пункты, необходимо представить себе предметы в том виде, какой они будут иметь несколько лет спустя, когда деревья и кусты разрастутся, и природа довершит и вознаградит сторицею ваши труды. Это совершенно необходимо для того, чтобы не переполнить через меру или оголить местность, и тем подвергнуть себя впоследствии необходимости вырубать излишнее или, что еще хуже, подсаживать вновь -- дело затруднительное и редко удачное.
   Для разведения ландшафтного сада избирается преимущественно местность не совершенно ровная, а напротив того несколько волнообразная, потому что первая всегда очень однообразна и утомляет зрение. Сравниваются и засыпаются только самые резкие возвышенности и буераки. Решившись окончательно на избранную местность, надо тщательно измерить и исследовать все ее особенности и обнять общий вид местоположения, чтобы ни одна из разнообразных красот, представленных природою, не пропала без пользы и послужила бы к вящему украшению ландшафта. По окончательном же нарисовании и утверждении плана на бумаге, приступить уже к перенесению его на землю таким образом: все главные партии, возвышенности, углубления, газоны и другие особенности должны быть с точностию измерены и означены на земле колышками, имея в виду постоянно длинные шесты, поставленные на главных господствующих пунктах. Разбивку начинать от первенствующего пункта, напр. от террасы господского дома, отступя от оной на 3 и более сажени, смотря по вышине дома и числу ступеней, идущих в сад. Обыкновенно от этой террасы начинается большею частию главный газон, и чем он больше, тем красивее. По наставленным, как сказано выше, колышкам, рисунок газона выкладывается длинною, мягкою веревкою, нарочно для того изготовленною заранее, и чем она длиннее, тем лучше, чтобы можно было ею выложить разом целую партию, тогда легко судить о эффекте и исправить сей же час на месте, что оказалось бы нужным. При разбивке же очень больших партий иметь несколько запасных веревок, чтобы во всяком случае всю партию выкладывать разом, а не после приделывать. Осмотрев партию со всех сторон аккуратно, и оставшись ею довольным, по внешней стороне веревки, то есть всегда к дороге, осторожно выкапывать заступом канавку в 1 ; верш. глубиною, чтобы рисунок не мог быть затоптан, и при этом стараться отнюдь не сдвинуть веревки с места, потому что этим нарушилась бы правильность рисунка; потом, с возможною точностию, отмеривается кругом всего будущего газона дорога, которая должна быть достаточно широка, напр. в парке от 2 до 3 сажен, в саду от 3 до 4 аршин, означая ее тоже колышками, и потом, по этим колышкам, выкладывается веревкою и тем же порядком, как в первом случае, выкапывается канавка, наблюдая при том, чтобы ее копать уже в противуположную сторону первой, то есть опять-таки к дороге. За этим первым началом продолжают выкладывать и отрезывать канавкою исподволь и постепенно, нисколько не отступая от рисунка плана, остальные все большие партии, одна за другою, не обращая при этом внимания на мелкие частности рисунка, то есть цветные клумбы, отдельные деревья, кусты и проч., все это должно быть назначаемо по совершенному уже окончанию разбивки всех главных партий и очертаний предполагаемого сада, по окончании земляных работ. Берега озера, пруда и речки, если они, к счастию местности, избранной под сад, тут находятся, относятся тоже к числу очертаний линий и партий.
   Самая счастливая местность под английский сад, если она идет от господского дома легким наклоном, и в особенности к воде, тогда, из окон или террасы дома, естественным образом, будет открываться вид на весь сад, лишь бы не закрыть его древесными партиями, неискусно расположенными. Окончив нарезку всех партий сада по вышеописанному способу, и сняв ненужные уже колышки (отнюдь не дотрагиваясь до длинных шестов, означающих господствующие пункты), вместе с партиями, сами собою обозначатся все будущие дороги сада. Тогда все вместе следует аккуратно и с терпением проверить с рисунком плана, что потребно -- исправить и тщательно осмотреть все завороты, углубления и извилины очертаний линий и дорог, чтобы отнюдь нигде не было слишком резких, крутых и угловатых поворотов, а всегда некоторая округлость, потому что в природе никогда не встречается острого угла, и в особенности это следует строго наблюдать в парках, чтобы экипажу всегда предстоял не крутой поворот. Дорога в парке не должна никогда идти прямою линиею, но изгиб дуги должен быть самый легкий.
   Окончив дороги, начинают выкладывать веревкою древесные и кустарные клумбы, отрезывая их заступом глубоко уже во внутрь клумбы, то есть от дороги, а по окончательной нарезке и осмотра партий и клумб приступают к земляным работам.
   Собственный опыт в разбивке английских садов доказал мне, что если рисунок предполагаемого сада сделан правильно и кажется на взгляд красив, то можно быть совершенно уверену, что в натуре он выйдет непременно очень хорош, природа с своей стороны довершит и прекрасно исполнит идею артиста; но зато точно также и наоборот, -- из чего следует, что русские "авось и сойдет" ни под каким видом не должны быть допускаемы в деле садоводства. Необходимо поставить себе законом аккуратность, педантичес-кую пунктуальность и несокрушимое терпение. Лишним было бы говорить, что любовь к делу есть первое и непременное условие, без которого лучше, по-моему, ничего не затевать. Собственная охота самый лучший и верный руководитель в каждом искусстве, и тот далеко еще не истинный любитель, кто не лично, то есть персонально, занимается любимым предметом; тогда только приобретается опытность в деле, а с нею вместе достигаются счастливые результаты. В каждом деле, чтобы хорошо им управлять и его вести, надо самому не только понимать его, но твердо знать и уметь научить и показать, как и что следует быть сделано.

А. О . . . . ев.

   28 Сентября 1858.
   М. Д.
   

ПРИМЕЧАНИЯ:

   1. Исповедь автора par experience.
   2. Это сочинение переведено на русский язык в Одессе и продается во всех книжных лавках.
   3. Иногда его пишут Ленотр (Lenotre).
   4. Я видел такие сады в В-ской губ., разведенные на болотистой почве.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru