Ольминский Михаил Степанович
В кулуарах Думы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


   По страницам периодических изданий России конца XIX -- начала XX веков: Хрестоматия по курсу "История российской печати конца XIX -- начала XX веков" для студентов вузов, обучающихся по специальности и направлению "Журналистика"
   Томск: Учебно-производственная типография ТГУ, 2009.
   

М.С. Ольминский

В кулуарах Думы

   Под кулуарами я разумею передний зал, буфет, коридор, -- вообще все те помещения Государственной Думы, в которых депутаты и публика проводят время в ожидании заседания и в перерывах. Места много, и отсутствии полиции внутри Думы и некоторое сознание "неприкосновенности" развязывают языки. Разговаривают знакомые и незнакомые, образуются группы, высказываются депутаты, бравшие и не бравшие слово во время заседания. Стоит гул голосов.
   Толпа принимает с каждым днем все более будничный или, если хотите, демократический внешний вид: сюртуки вытесняются пиджаками, крахмальные манишки -- цветными рубахами, блузами и косоворотками. Депутаты из числа крестьян и рабочих не спешат подлаживаться к чопорному и прилизанному Петербургу.
   Вопрос об амнистии и возможности конфликта из-за амнистии всех волнует. Вот проносится красный от волнения Родичев, крича на ходу:
   -- Дума уже заявила желание амнистии: она не ответственна за результат.
   -- Пилат умывает руки, -- бросает ему вслед один из публики.
   -- Вы вам дали амнистию, -- бушует депутат, по виду деревенский лавочник: -- дайте же и нам решить вопрос о земле! Конфликтами вашими ничего не добьешься, а почтительностью и покорностью мы можем достигнуть всего. Нужно не требовать, а просить!
   -- Просили 9 января, -- возражает подоспевший рабочий: помните, что получили?
   Лавочник вбирает в себя солидное брюшко и смолкает. От амнистии сам собой разговор переходит к земле: если Дума будет распущена из-за амнистии, то ничего не успеет сказать о земле.
   -- Нельзя посылать председателя к верховной власти, -- говорить депутат-кадет: могут отказать в приеме, нанесут оскорбление Думе, она должна ответить и не успеет поставить других вопросов.
   -- Почему же вы думаете, что Дума должна ответить немедленно? Пусть оскорбление останется, оно будет поставлено на счет. Возмездие придет в свое время.
   -- Мы не можем допустить оскорблений!
   В другой группе откуда-то появившиеся дамы или девицы, -- по-видимому кадетки, энергично доказывают крестьянам, что им куда как приятнее получить землю с выкупом, чем без выкупа. Крестьяне трудно поддаются аргументам и посмеиваются про себя.
   -- Отчуждение помещичьих земель очень мало увеличит площадь вашего землевладения: статистика это доказала!
   -- Ну да, статистика ваша берет в свет северные губернии, где нет помещиков, и включает их в общее число. А у нас в волости у помещиков сорок семь тысяч десятин, у крестьян же всего девять тысяч: вот и подведите статистику!
   -- Ваша волость исключается...
   -- А вы зачем включаете Архангельскую губернию? В третьей группе культурный старец ораторствует:
   -- Финляндия -- вот гвоздь. Она нас в кабале держит! Петербург под боком, у них и сбыт, и заработок. А русские бедствуют.
   -- В нашей деревне никаких финляндцев нет, а бедности сколько хочешь. Не финляндец, а помещик, русский помещик, -- вот кто держит нас в кабале. У финляндцев школы, у них порядок, у них конституция, -- вот чего нам нужно. Финляндия -- это фонарь, за которым мы должны следовать.
   -- Это из нашей Пермской губернии, Добротворский по фамилии, все на финляндцев валит, -- поясняет рабочий-пермяк: финляндцы, видите ли, виноваты! А у нас эти Добротворские хозяйничают, земельный сбор с 33 копеек до 43 подняли, -- тоже финляндец виноват...
   -- Что такое ваша "справедливая оценка"? -- говорит в другом месте донской крестьянин: одна десятина стоит 25 р, а другая рядом 125 р, если стеснены. Что же вы, будете среднюю брать? 25 и 125 сложите да пополам разделите?
   -- Нельзя одинаково везде оценивать, -- возражает культурный кадет: не среднюю, а справедливую оценку мы предлагаем, смотря по месту.
   -- То есть, где крестьяне больше стеснены землей и обобраны, там больше и платить должны, по вашей справедливой оценке?
   Перерыв затягивается. Чувствуется утомление. Страсть улеглась. Недавняя случайная группировка сменяется другой: крестьяне к крестьянам, сюртуки к сюртукам. Кое-где собираются в кучки земляки, -- представители одной губернии. Некоторые лица все время горячо говорят, то одиночками, то по группам: видимо, "обрабатывают" депутатов. Агитация меняет форму, но ни на минуту не прекращается. Кое-кто жалуется на голод.
   -- Почему же не идете в буфет?
   -- Я вчера во щах щепку и муху нашел, -- ну их к богу!
   Многие поглядывают через окно: в саду яркая весенняя зелень так и манит к себе, но двери заперты, депутатов туда не пускают, -- очевидно, из полицейских соображений.
   -- Хоть бы с конвойными пустили!
   Перерыв, вызванный счетом записок по выбору в комиссию, затягивается. Чувствуется усталость. Жалуются, что медленно вообще идет работа в Думе.
   -- Ничего, -- замечает беспартийный депутат, -- все-таки с этой амнистией и со свободами мы скоро покончим: все дружно идем. А вот когда пойдем вплотную к земле, тогда вся Дума передерется: видели, как мужички в бороду посмеиваются, когда кадеты толкуют о выкупе?
   Слышится звонок. Депутаты спешат занять места.
   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru