Н.ОГНЕВ О русской интеллигенции (В Религиозно-философском обществе)
Серия "Русский путь"
Вехи: Pro et contra
Антология. Издательство Русского Христианского гуманитарного института, Санкт-Петербург, 1998
Заседание Религиозно-философского общества 21 апреля опять было очень многолюдным.
Темой заседания был сборник "Вехи" (Булгаков, Струве и др.).
Докладчиками выступили: Д. В. Философов и Д. С. Мережковский. Первым читал свой доклад -- "Национализм и религия" -- г. Философов.
-- Об умерших говорят или одно хорошее или ничего не говорят, -- начал свой доклад Д. В. -- Теперь заговорили о русской интеллигенции, заговорили страстно. Обвиняют ее во всех грехах, какие только значатся в церковных требниках. Но главный грех, в котором обвиняет русскую интеллигенцию сборник, это -- государственное отщепенство. Допустим, говорит докладчик, авторы "Вех" правы. Допустим, что интеллигенция прочла сборник и на общем всеинтеллигентском, всероссийском митинге постановила резолюцию: покаяться и просить у П. Б. Струве и товарищей указать действительные вехи дальнейшего пути. Не отвлеченные построения досужей философствующей мысли, а самый жизненно-практический лозунг: "что делать?" именно в текущем 1909 году.
Такого лозунга авторы "Вех" ни в самом сборнике, ни в других своих статьях совершенно не указывают.
Худо ли, хорошо ли, но Россия до сих пор жила своим лозунгом, держалась на своих "китах": православии, самодержавии и народности1. Ныне эти столпы российской государственности поколеблены. Это понимает всякий, даже -- поклонники этих столпов. Что же теперь делать и как быть?
Докладчик последовательно разбирает в применении к русской действительности все три проблемы: национализм, самодержавие и религию.
Насчет национализма, говорит Д. В., "трезвый" Меньшиков2, из "Нов<ого> вр<емени>", решает дело прямо. На примере Турции.
Турция была сильна, когда представляла однородный состав нации. Ныне она пала вследствие разноплеменности; пала под тяжестью "чужого". Участь перегруженного корабля должна постичь и Австрию, и Англию. Та же опасность и для России.
-- И мы были сильны, -- говорит Меньшиков, -- пока не набрали "чужого", пока не было завоеваний. Государство, потерявшее этнографическое единство, неминуемо должно погибнуть.
Для спасения России Меньшиков и предлагает "сосредоточение": отдать, напр<имер>, Польшу Германии за 8 миллиардов и т. д.
"Романтик" Струве не согласен с Меньшиковым. Он хочет примирить национализм с разноплеменной государственностью под доминирующей шапкой русской национальности. Но, говорит докладчик, если государство хочет быть национальным, оно должно быть тираническим. Другого способа история не знает.
Самодержавие. В истории был факт обожествления власти государственной. Это -- Древний Рим. Он держался и при разноплеменности -- именно идеей государственного единства. Но римляне были народ исключительный. У них были чрезвычайно сильны инстинкты права и государственности. Однако с завоеванием Востока явился национальный дуализм. И его Рим не выдержал. Россия же ни в какое сравнение не может идти с Римом. Русская государственная машина держится лишь материальной силой и ничем более. Даже поляки, и финляндцы, и прибалтийские немцы при доминирующем положении их в российском государстве с большим успехом реализовали бы в жизни начала правового государства.
Православие. Да, оно прежде было силой; оно было и средством русификации. "Русский" и "православный" были синонимы. Но с Петра I уже начинается трагедия распада. Православие перестает быть основой русской государственности. Петр -- первый выдвинул иное начало. И православие сохнет и вянет, как отмирающий корень. Западная церковь тоже столкнулась с этим "иным" началом. И она упорно боролась за свое влияние (Тридентский собор3, орден иезуитов). Но наша господствующая церковь не идет в сравнение с мощной организацией католической церкви. Как "Союз русского народа", взявший на себя роль ордена иезуитов, не идет с последним ни в какое сравнение. Наши "неоправославные" (Булгаков, Бердяев) поневоле должны закрывать глаза на то, что творится нашей церковью кругом. "Вехи" указывают поворот к означенным "китам", но обновленным и прикрашенным. Но в тысячу раз прав Меньшиков! Или реакция и черносотенство Дубровина с его "Союзом" -- или интеллигенция... Иного пути нет.
После перерыва прочел свой доклад Д. С. Мережковский: "Опять о интеллигенции и народе". Д. С. начинает сном Рас-кольникова. Толпа "огромных" мужиков запрягла в громадную телегу маленькую лошаденку, потом навалились грудой мужики в телегу и заставляют лошаденку бежать вскачь. На бедную тварь сыплются удары... Сперва по ней гуляет кнут; потом оглобля. Пока наконец выбившееся из сил животное не падает с предсмертным хрипом. Телега, говорит Д. С, -- это Россия; лошаденка -- наша русская интеллигенция. Авторы "Вех" бьют ее не на живот, а на смерть... Сборник этот -- акт своего рода отлучения, анафемствования интеллигенции, как некогда Синод создал акт отлучения Л. Толстого. При этом знаменательно и совпадение. Под отлучением Толстого подписалось семь "смиренных" иерархов. Так и под "Вехами" мы видим подписи семи "смиренных литераторов". Как семь различных цветов радуги сливаются в один белый цвет -- так и эти литераторы, несмотря на все их разногласия во взглядах на религию и пр., слились в одном, им общем, чувстве нелюбви к интеллигенции... Но авторы "Вех" прежде всего сами себе подписали осуждение: "Внутренняя жизнь личности, -- говорится в предисловии к сборнику, -- есть единственная творческая сила". Этим все сказано. Этим раскрыта бездонная пропасть, куда проваливаются все "вехи" авторов. Государственность, общественность, церковность ("да все едино будет"4) -- все рушится. Д. С. развивает далее свой взгляд на исторический процесс. Не эволюция, а революция в основе этого процесса. Процесс проникнут религиозным смыслом и его духом. Так как и само христианство глубоко революционно (эсхатологическая перспектива апокалипсиса5). Стремлением к новой земле, новому небу, к "граду Божию" и проникнута наша интеллигенция. И это -- ее миссия, ее заслуга. И пусть она не поминает имени Божия -- она гораздо ближе к Богу тех, у кого это имя не сходит с языка. Авторы "Вех" в чувстве ненависти к интеллигенции сходятся с наиболее реакционными из наших иерархов. Гершензон подает руку Антонию Волынскому. Оба начинают свое осуждение с Петра, первого русского интеллигента и отщепенца, и революционера. Но этот Петр -- в каждом из нас... После перерыва были прения. Говорили П. Б. Струве, свящ. Аггеев, Франк, Неведомскии, Столпнер. Прения отличались оживленностью и страстностью... Авторы "Вех" защищались. На них нападали Неведомскии и Столпнер...
(Речь. 1909. No109. 23 апреля (6 мая). С. 4--5)
ПРИМЕЧАНИЯ
Н.Огнев -- псевдоним Михаила Григорьевича Розанова (1888--1938) впоследствии детского советского писателя, автора популярной книжки "Дневник Кости Рябцева".
1"Православие, самодержавие, народность" -- формула, выдвинутая С. С. Уваровым, министром народного просвещения в 1833--1849 гг., и ставшая официальной идеологической "платформой" царствования Николая I.
2 Михаил Осипович Меньшиков (1859--1918) -- публицист, один из ведущих сотрудников газеты "Новое время", расстрелянный большевиками.
3Тридентский собор (1545--1563) был собран для борьбы с Реформацией и укрепления позиций католицизма. Собор догматизировал учения о первородном грехе, чистилище и приоритете папской власти перед авторитетом Вселенского Собора; в его решениях были кратко перечислены и преданы анафеме главные положения протестантизма.
4 Евангельское выражение: "Соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы" (Ин. 17, 11).
5Эсхатология -- религиозное учение о "конце света"; христианское эсхатологическое учение включает в себя представления о втором пришествии, антихристе, воскресении мертвых, Страшном суде. Изложено в "Откровении Иоанна" (Апокалипсисе), Евангелии от Матфея (24), Евангелии от Марка (13).