Новиков-Прибой Алексей Силыч
Попался

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


Алексей Силыч Новиков-Прибой
Попался

   Матрос второй статьи Круглов, небольшой, тощий, в темно-серой шинели и желтом башлыке, выйдя из экипажа на двор, остановился. Посмотрел вокруг. Просторный двор, обнесенный высокой каменной стеной, был пуст. В воздухе чувствовался сильный мороз. Солнце, не успев подняться, уже опускалось, точно сознавая, что все равно не согреть холодной земли. Чистый, с голубоватым отливом, снег искрился алмазным блеском. Огромное красное здание экипажа покрылось седым инеем.
   Круглов широко улыбнулся, хлопнул себя по бедрам и, подпрыгнув для чего-то, точно козел, быстро побежал к кухне, хрустя снегом.
   -- Как, браток, приготовил? -- войдя на кухню, спросил он у кока, беспечно стоявшего около камбуза с дымящеюся цигаркой в зубах.
   -- За мешком стоит, -- равнодушно ответил тот, кивнув головой в угол.
   Круглов вытащил из указанного места котелок, наполненный остатками матросского супа, и, увидев, что суп без жира, упрекнул:
   -- Не подкрасил, идол!
   -- Это за семишник-то? -- усмехнувшись, спросил кок.
   -- Рассуди, воловья голова, жалованье-то какое я получаю...
   -- Это меня не касается.
   -- Не для себя ведь я... А ежели с тобою этакое приключится...
   -- Со мною?
   -- Да.
   Кок, сытый и плотный, сочно заржал.
   -- Приключится? Скажешь тоже? Ах, ты, недоквашенный! Лучше плати-ка скорее, а то ничего не получишь.
   Обиженный и недовольный Круглов отдал коку две копейки, спрятал котелок под полу шинели и, поддерживая его через карман левой рукой, вышел на двор. Благополучно миновал дежурных, стоящих у ворот. На улице встречались матросы, женщины, штатские. Разговоры, лай собак, скрип саней, стук лошадиных копыт, хлопанье дверей -- все это наполняло воздух глухими звуками жизни.
   Весело шел Круглов, поглядывая по сторонам и стараясь не расплескать супа. Но, свертывая с главной улицы в переулок, он столкнулся с капитаном второго ранга Шварцем, вышедшим из-за угла. Офицер был известен своею строгостью, и матрос, увидев его, невольно вздрогнул. Быстро взмахнул правую руку к фуражке, а другую машинально дернул из кармана, облив супом черные брюки.
   -- Эй, как тебя, что это ты пролил? -- остановившись, спросил Шварц.
   Матрос тоже остановился, смущенно глядя на офицера и не зная, что сказать.
   -- Почему же не отвечаешь?
   -- Жидкость, ваше высокоблагородье...
   -- Что?..
   -- Виноват... это... это... -- забормотал Круглов и, словно подавившись словами, замолк.
   Приблизившись, офицер откинул полу его шинели.
   -- Ах, вот что у тебя!
   А в карманах нащупал куски хлеба.
   Матросу стало жарко, точно он попал в натопленную баню.
   -- Твой билет! -- сердито крикнул офицер, обсасывая обледеневшие усы.
   Круглов покорно отдал ему маленькую квадратную картонку в жестяной оправе со своей фамилией, названием роты и экипажа, а тот, прочитав, заговорил, отчеканивая каждое слово:
   -- Так, одного со мной экипажа. Так! Воровством занимаешься! Казенное добро таскаешь!
   Матрос сгорал от стыда.
   -- Никак нет, ваше высокобродье. Остатки это... Остатки от матросского обеда... В помойную яму их выбрасывают.
   -- Подожди! Отвечай на вопросы! Куда это хлеб и суп несешь?
   Матрос, собравшись с духом, решил сказать всю правду.
   -- К старушке одной... Булочница она. В экипаж к нам ходила торговать. А теперь занемогла... Лежит. Никого у ней нет. Одинокая...
   В голосе матроса слышалась трогательная откровенность.
   -- Ты ей продаешь провизию? -- уже более мягко спросил офицер.
   -- Никак нет... так даю... из жалости...
   Шварц был человек точный, обстоятельный, строго держался закона и никогда не наказывал своих подчиненных, не проверив дела.
   -- Веди меня к этой старухе.
   Идти пришлось недолго. Миновали несколько домов, и матрос привел офицера во двор, откуда они спустились в подвал.
   В помещении было темно, сыро, пахло чем-то прокисшим и тухлым. Кроме переднего угла, где стоял стол с обедающими за ним людьми, все остальные были заняты кроватями, корзинами, подушками. На полу валялся пьяный, оборванный мужчина, на нем, взвизгивая, сидела верхом двухлетняя девочка, а вокруг бегали два мальчика, чумазые, босые, без штанов. Около печки возилась с посудой кривая женщина, несуразно толстая, в засаленном фартуке. Девица лет семнадцати, нагнувшись над корытом с горячей водой, намыливала себе голову. Против окна уродливо-горбатый слесарь починял старые, ржавые замки.
   Все удивленно уставились на офицера, а он, впервые увидев обитателей подвала, вдохнув отравленный воздух, брезгливо поморщился.
   -- Где здесь булочница? -- поздоровавшись, спросил Шварц, чувствуя какую-то неловкость.
   -- Какую вам: Петровну или Маньку? -- переспросила его кривая женщина.
   -- Старуху, больную!
   -- Эта здесь.
   Кривая подошла к одной кровати, раздвинула ситцевую занавеску и, толкая рукой в постель, сказала:
   -- Петровна, к тебе пришли...
   Под грудою лохмотьев что-то зашевелилось, а потом высунулась наружу растрепанная седая голова старухи. Лицо было худое, мертвенно-желтое, черные, помутневшие глаза слезились. Шевеля синими губами, точно собираясь что-то сказать, она недоуменно смотрела на офицера.
   Шварц хотел учинить форменный допрос, но, смутившись и покраснев, слабо проговорил:
   -- Извините... как вас... Супу вам матрос принес...
   Старуха молча таращила глаза.
   Офицер вынул из кармана рубль и, сунув больной, направился к двери.
   -- Спасибо, родимый, -- услышал он хриплый голос.
   -- Выгружайся скорее и выходи, -- сказал Шварц матросу и вышел на двор. От непривычки к дурному воздуху его мутило.
   Круглов, опорожнив котелок и карманы, последовал за ним. Радуясь, он благодарно смотрел на офицера, а тот, выйдя на улицу, заговорил просто:
   -- За доброту твою -- хвалю. Молодец!
   -- Рад стараться, ваше высокобродье!
   Офицер сделал серьезное лицо.
   -- Подожди стараться! Слушай дальше! А за то, что нарушил закон...
   Он затруднялся, какое наказание применить к провинившемуся. Нужно бы покарать матроса надлежащим порядком, но ему, точно тяжелый, несуразный сон, мерещилась уродливая, затхлая жизнь подвала и одинокая, забытая богом и людьми старуха. Совесть офицера смутилась, а вместе с нею поколебалась всегдашняя твердость и уверенность.
   -- Да, вот как... -- идя рядом с матросом, удивлялся он сам себе.
   Простить матроса совсем он тоже не мог: против этого протестовало все его существо.
   -- Э, черт возьми! -- досадливо выругался он, а Круглов, не расслыхав, спросил:
   -- Чего изволите, ваше высокобродье?
   -- А вот что изволю... За нарушение закона ты должен... должен...
   И опять не поворачивался язык произнести нужные строгие слова. Мозг озарился мыслью, что, быть может, во всем мире нашелся один лишь человек, этот нескладный матрос, который пожалел старуху, умирающую в чужом доме, среди чужих людей.
   Круглов робко косился на офицера, не понимая его волнения.
   На дворе экипажа, против канцелярии, Шварц, все еще колеблясь, приказал идти матросу в роту и, когда тот отошел от него, крикнул вслед:
   -- Слушай! На двое суток в карцер пойдешь!
   -- Есть, ваше высокобродье! -- бойко ответил матрос.
   Они разошлись оба довольные.

0x01 graphic

Источник текста: Новиков-Прибой А. С. В бухте "Отрада", Рассказы. Роман. Составитель И. А. Новикова. М., "Моск. рабочий", 1977. 384 с.

   
   
   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru